Жаркое солнце кипятит мне мозги.
Жаркое лето в стране вечной зимы.
Воют сирены, кто-то долбит в клаксон.
Мой дикий восток упакован в бетон.

Все знакомые окна отражают свет.
Где то за церковью там минарет.
Куда то на запад грохочет трамвай.
Кормит его собой, дебил-хрустобайк.

Кипящее марево вечного города.
Плавиться с мухами в сгорающем хёртлэнде.
Воздух тут весь поглощается пылью.
Вдыхая его ты кормишь клещей лимфой.

Кости усталы, в голове всё болит.
Какой то пацан накладывает бит.
Каких то убогих козлов, гнущих Ростов.
Или кто они там и откуда они бля.

Вечный выбор, блатата и попса.
Для бетонных джунглей как простаты рак.
От этих звуков хочется напиться.
Голуби от него, кончают самоубийством.

Всё это похоже на кошмар в стиле Босха.
Хоть и нет нужды здесь скрывать своё юродство.
Здесь ты можешь чувствовать себя, как дома.
На улицах Соддома где сорок сороков тут.

Ты можешь любить, а можешь ненавидеть.
Мокнуть в дожде а можешь дохнуть в пыли. 
Раз уродился в бетоне, ты связан с ним кровью.
И дикий восток, пророс у тебя внутри.

На чердаке домов дата строительства.
Под чердаком месторождения плесени. 
А в домах этих люди, как то живут.
Собак кормят, кошек и мух.

Мои слова это как те месторождения плесени.
Они прорастают в мозгу как трава на извести.
Не думай слишком плохо, я просто ненормальный.
Не шизофрения это бля, шизофазия на хуй.

Над зеленью пыльца топорщиться.
Здесь вяло ощущается движение воздуха.
Моя столица светом звезды упивается.
Покуда холода где то вдали маются.

Однажды жара закончиться.
И термометр вниз опуститься.
Лови момент, покуда оно не ушло. 
И не пришлось догонять в самолётах.

Ушедшую в Средиземное море.
И пространства Индокитая.
Муссонных ливней тягость.
В пекле звезды что все знают по имени.

Скоро мой Иерусалим вмёрзнет в лёд.
Прежде чем потонуть в дождях.
Мой северный Иерусалим привычен к переменам.
Что волнами хлыщут одна за другой.
Но пока у нас есть лето.
И за ним не надо гнаться до моря.
И родных улиц пыль услада для глаз. 
Кто-то на кольце уже нажал на газ.

Жаркий август нектар для души.
В стране неимоверно большой ширины.
Семнадцать миллионов долбят в клаксон.
Мой дикий восток упакован в бетон.