В своей жизни мне не раз доводилось сталкиваться с людьми, чьи рассказы (со слов родных и знакомых, переживших германскую оккупацию или плен) отличались от официального, канонизированного изложения истории Великой Отечественной войны, как Иван-царевич от Дениса Евсюкова. Русские, украинцы, белорусы, евреи - все они, не сговариваясь, повторяли, каждый по-своему, одно и то же: все было не так! Ни у кого из них не было цели в чем-то меня переубедить, обратить в свою веру - просто, когда в самом обычном разговоре заходила речь о немцах и о войне, они приоткрывали то, что занозой сидело в их памяти, что мешало им быть такими, как все. Это была их Правда, своя, отдельная, скрываемая до поры, отличная от Общей Правды, певшейся хором. Я хочу собрать все эти разрозненные истории воедино, я хочу призвать всех, кому есть, что сказать - присоединяйтесь! Подлинная история еще не написана - она только пишется! В том числе - и вами!..
"О свидетелях. Моя бабушка, к сожалению ныне покойная, осенью 1941 года попала в концентрационный лагерь "Майданек". Это под Любленом если кто не в курсе. Сейчас его называют лагерем смерти. Однако, по воспоминаниям моей бабушки, нет ничего необычного в том, что люди мёрли. Прежде всего, скученность. Территория лагеря явно не была рассчитана на такое большое количество людей. Заключенные были заняты на строительных работах. В 1942 году лагерь расширили. Но все равно места не хватало. В этом же году, в связи со скученностью заключенных и прибыванием постоянного пополнения, начались эпидемии педикулёза и дизентерии. Сама моя бабушка была из "смолянок". Соответственно имела представление о медицине вообще и гигиене в частности. По её впечатлениям, европейская часть заключённых были сущими засранцами. Весной 1942 года, администрация лагеря распорядилась построить блоки для санитарной обработки паром и исектецидами заключенных и их одежды. Так как инсектециды нестерпимо воняли, помещения сан-обработчиков сделали герметичными (двери с резиновыми прокладками).
По началу, обработка проводилась 1 раз в 3 месяца поблочно (т.е. блок заключенных обрабатывали за день - 300 человек). К концу 1942 года, численность населения блоков увеличилась до 1500 человек. "Вошебойки" перестали справляться с нагрузкой, администрация лагеря, приняла решение забивать сан-обработчики до предела и проводить обработку "как получится". Началась смертность от сан-обработки. Люди элементарно задыхались. К тому-же, непривычные к подобной обработке люди устраивали давку, ломясь к дверям. Бабушка мне рассказывала, что, чтобы не задохнуться и не быть затоптанной она с подругами вставали группой у дальней, относительно дверей, стены и обмотав лицо мокрыми тряпками пережидали обработку. Говорила, что те кто к дверям ломился, чаще всего и погибали. Объясняла это, во первых скученностью, а во вторых, не выполнением инструкции. Перед входом в помещение сан-обработчика, всем говорили дышать только через нос и по возможности закрывать глаза.
Кстати говоря, клопов и вшей травили именно этим самым "Циклоном Б". Однако не разбрызгивали его через душевые насадки, а просто ставили решетчатый поддон с, как она говорила, "вонючими камушками". А в конце обработки включали душевые насадки, чтобы всё смыть (отсюда и мокрые тряпки, люди предусмотрительны, просто вешали тряпки на рожках душа и новые обрабатываемые просто сдёргивали их для использования).
В 1943 году она была переведена в рабочее поселение в Кольмар."
"Воспоминания Андрея Даниловича Плаксия, майора, уроженца Белоруссии:
Это сейчас, насмотревшись войны в кино да начитавшись книг, мы думаем, что убить человека на войне было просто. Нет, ой как непросто!
Война только началась Я жил в Белоруссии, был мальчишкой. У нас война пришла совсем не такая, какую мы знаем в других областях. Мы, мальчишки, за деревней, у ржаного поля, увидели: идут наши бойцы в атаку. Рожь нам по пояс, и атаку видим так же, как вот сейчас я вижу тебя. Идут, много их, а потом некоторые падают. Падают и не поднимаются. Ну, атака кончилась, и по полю, где наступали наши бойцы, пошли немецкие солдаты. Прошли - и всё.
А нам-то делать что? Дай по полю пройти, карманы стреляными патронами набить, то там, то сям винтовки рядом с убитыми потрогать. И вдруг видим: лежит наш боец, но не мёртвый, а раненый. Ранение у него в ногу, повыше колена, кровь оттуда течёт.
Что же делать? Вспомнили: у леса оставили коляску. Ну обычная такая коляска, тележка - четыре самодельных колеса, досочки сверху прилажены, к досочкам верёвочка привязана. Ну, обычная детская коляска - мы друг друга на таких катали. Кто-то и говорит: тележку надо привезти! Сбегали за ней на дорогу, привезли. Кое-как положили на неё солдата нашего, еле сил хватило. До деревни бы без коляски не дотащили его. Повезли через поле - на дорогу кое-как вывезли. Он большой, ноги у него в обмотках волочились по колосьям.
Куда везти? Думали, в деревне ему помогут. И только к деревне подходим, вспотели все, мальчишки мы как-никак, а тут немцы, человек пять, нас встречают. На друзей посмотрел - белые лицом все стали. И сам, наверно, такой был. Ну, думаем, конец всем нам. А особенно боимся за красноармейца.
Немцев, говорю, человек пять было. Один выходит нам навстречу, нож из-за пояса достаёт и к раненому. Ну, думаем, конец, убьёт сейчас. А он нагнулся к бойцу, штанину ему распорол выше раны, достал из сумки толстый бинт, жгут, наверно, перетянул ногу выше раны, погладил нас всех по головам: гут-гут, говорит. Мы испуганные, вросли в землю, а он нас пропускает, что-то другим солдатам по-своему говорит. Мы не живые, ни мёртвые - покатили коляску дальше, к деревне.
Один из друзей решился взять раненого в дом, где он жил с бабкой.
Не пойму, почему немцы так и не забрали его, дали отлежаться несколько дней, а потом он куда-то исчез - так я и не узнал.
Потом, когда вырос, начал думать, как такое могло случиться. По книгам да кино разного насмотрелся - немцы все вроде как звери были, всех старались убить. А у меня в голове стояли те воспоминания.
Понял я: и среди немцев разные люди были. Как тот немец. Может, просто от того, что он санитаром был - у него через плечо сумка с крестом висела.
Не приснилось же это мне!"
(Прислано г. Пашнёвым)
7. вадим ([email protected]) 2010/10/11 10:25 [ответить]
"Прошу заранее извинение, литературным талантом не наделён. Просто считаю нужным передать услышенное от очевидцев. Бабушка моя недалеко от города Белый проживала, около городка Нелидова, в деревне название не припомню. Ей 15 лет тоды было. Самая старшая из детей, а их пятеро было. Младшей было 3 года. Так она рассказывала как сама видела что красноармейцы из леса выходили с поднятыми руками, на штыки винтовок от нательных рубах полоски белые привязывали и толпой здавались, Одному немцу!!! Он им рукой показывал в какую сторону идти и они шли... Бабушка спрашивала у красноармейцев, Че ж вы не воюете? Он же один, а вас вон скока?! Отвечали бойцы- как воевать сестрёнка, чем??? Ни патронов, ни гранат, ни пушек, НИ КОМАНДИРОВ!!! В городке фашисты площадь колючей проволокой огородили и загнали туда солдат. Бабушка со своей матерью ходили туда. Голодные бойцы наши были, есть просили. И ещё такое говорила, что солдаты просили чтоб назвали их иль сыном своим иль мужем иль братом, и что немцы отпускали таких домой! Подходили к немцу, показывали на пленного и говорили что "Это наш" и отпускали таких... Нескольких мужчин из их деревни таким образом жены домой вернули!!! Про бои тож рассказывала, как снаряды над деревней летали, как из рук в руки деревня переходила, то фашисты займут, то опять наши! И так несколько дней! Потом её младший брат, ему лет 10-11 было, оружие собирал, в мешки складывал и в лесу закапывал! Говорил потом охотится буду! Когда немцы в деревню вошли они спрятались в подполе, думали что всех кого найдут расстреливать станут. Немец крышку подпола открыл, все замерли, дыхание затоили, а младшая заревела! Думали он гранату кинет!!! Он посмотрел ничего не сказал и ушел! Потом пришли и продукты спрашивать стали, хотели козу забрать! А бабкина мать разкричалась-разрыдалась, мол у меня детей мал-мала, а вы животину забираете! Ну они и отстали! Опосля бабуля с мамкой своей козу зарезали, в бочке засолили и в подполе спрятали. После немец на постое у них в доме был. По русски немного говорить умел. У самой младшей спрашивал: - Где твой папка? А та отвечала: - Немцев бьёт!!! Он смеялся, шоколадкой её угощал, на шее катал. Говорил:- У меня драй киндер в Германии. Я рабочий. Зачем мы воюем? Надо чтоб Сталин с Гитлером подрались, кто победит тот и сильней!!! Братишку, того что оружие прятал, шальная пуля ранила. Его в немецком госпитале проаперировали. Еще такой случай, зимой, затемно бабуся моя домой шла и видит двое немцев в нательном белье в сугробе стоят! Ближе подошла, рукой толкнула-один и упал! Так то партизаны их шлёпнули, раздели и в сугроб воткнули! Потом ещё раз партизаны пришли и сказали-уходите, мы сейчас дом сожгём! Пробабка моя в слёзы! Чеж вы делаете? Куда ж я с пятермя детьми то? Не послушали!!! Гранату кинули и дом сгорел! Пришлось в лес уходить..."