Артур Мертон, британский резидент в Джизапуре, и его кузен Джон Хоули, редактор газеты в Агре, по приглашению Мертона приехавший поохотиться в Центральную Индию на несколько недель, осадили своих коней у самых ворот Джизапура. Слоны махараджи, считающиеся самыми большими и лучшими таскерами[1] Центральной Индии, выходили на свою ежедневную тренировку. Возглавлял эту процессию Раджа, великий слон княжества, возвышающийся над остальными, как военный корабль среди торговых судов. Это был великолепный слон, более двенадцати футов в холке, и оттенком немного светлее прочих, обычного грязно-серого цвета. На концах его бивней горели золотые наконечники.
— Какое царственное животное! — воскликнул Хоули, когда Раджа проходил мимо.
При этих словах махаут, слоновий погонщик, восседавший на своём подопечном, словно бронзовый идол, обернулся и поймал взгляд Хоули. Этот махаут был человеком, притягивающим к себе внимание, столь же выделяясь среди своих собратьев-махаутов, как Раджа среди слонов. Несомненно, он был весьма достойным человеком, похожим на представителей высоких каст, с гордым и бесстрашным взглядом, с густой, аккуратно подстриженной бородой и красиво вылепленным лицом с благородными чертами.
Хоули издал второе восклицание, встретившись взглядом с махаутом, и во все глаза уставился на него. Индус, бросив на него внушительный взгляд, отвернулся и слон продолжил путь.
— Я могу поклясться, что видел этого человека прежде, — сказал Хоули в ответ на вопросительное выражение лица своего кузена. — Это было близ Агры, около шести лет назад, когда я однажды выехал из города. Мой конь, беспокойный, очень чувствительный уэльсец[2] понёс при виде зонта, кем-то брошенного на обочине. Его было невозможно остановить, и всё, что я мог сделать — это просто держаться. Внезапно индус, которого мы только что встретили, или его двойник, выскочил на дорогу и схватил коня за поводья. Его протащило на приличное расстояние, но он сумел удержаться, и уэльсец, наконец, соизволил остановиться. Получив мои благодарности и с достоинством преуменьшив оказанную мне услугу, индус исчез, и с тех пор я его не встречал.
— Впрочем, маловероятно, чтобы этот махаут оказался именно им, — продолжил Хоули после паузы. — Мой спаситель был одет как представитель высшей касты и невозможно вообразить, чтобы такой человек стал погонщиком слонов.
— Я ничего не знаю о нём, — сказал Мертон, когда они въехали в город. — Он был махаутом раджи с тех пор, как я прибыл сюда год назад. Конечно, как вы и говорите, он не может быть тем человеком, который остановил вашего коня. Это просто случайное совпадение.
На следующий день после полудня Хоули отправился покататься верхом в одиночестве. Он свернул с главной дороги на ведущую в джунгли меньшую, собираясь посетить разрушенный храм, о котором ему рассказывал Мертон. Вдруг он заметил в пыли необычайно большие слоновьи следы, которые, как он решил, мог оставить только Раджа. Мимолётное любопытство насчёт того, почему слон направился в джунгли, а также касательно махаута, заставило Хоули пойти по этим следам, пока дорога не разветвилась, и они не свернули на тропу, противоположную той, по которой он намеревался следовать. Через несколько минут он вышел к прогалине в гуще буйных джунглей, и тут же быстро натянул поводья, при виде того, что там происходило.
Раджа стоял на просеке, сжимая в хоботе нечто, что Хоули сперва принял за человека, одетого в сине-золотой туземный наряд и красный тюрбан. Ещё один взгляд подсказал ему, что это было просто чучело — старая одежда, набитая соломой. Пока он наблюдал, махаут отдал негромкую команду, подкрепив её ударом за ухо анкусом, или стрекалом. Раджа взмахнул хоботом и отпустил удерживаемую фигуру, которая взлетела вверх по меньшей мере на двадцать футов, а затем безвольно шлёпнулась на землю. Махаут смотрел на это падение с выражением злорадства на лице, хотя Хоули мог и ошибиться из-за большого расстояния. Он отдал другую команду и кольнул слона в щёку — странным, резким тычком, после которого Раджа схватил чучело и посадил его себе на спину позади махаута, на то место, где обычно располагается хаудах. По команде индуса фигура снова была схвачена и подброшена в воздух.
Весьма озадаченный, Хоули проследил за несколькими повторениями этих странных трюков, но не смог разгадать, что это значило. Наконец махаут заметил его и поспешно направил слона прочь в джунгли, на противоположную сторону просеки. Очевидно, он не желал, чтобы его видели или расспрашивали. Хоули продолжил свою поездку в храм, по дороге размышляя над этим любопытным происшествием. В тот день он больше не видел махаута.
Тем же вечером он рассказал Мертону, о том что ему довелось увидеть, но его кузен уделил мало внимания этой истории, заявив, что никто не может понять, что делают туземцы и, в любом случае, не стоит удивляться никаким их действиям. Даже если можно найти объяснение, оно не стоило бы того.
Сцена в джунглях много раз приходила Хоули на ум, вероятно из-за сходства махаута с человеком, остановившим его коня в Агре. Но он не мог придумать никакого правдоподобного объяснения тому, что видел. В конце концов, он просто выкинул этот вопрос из головы.
Во время визита Хоули проходили великие приготовления к свадьбе махараджи Джизапура, Кришны Сингха с дочерью сопредельного правителя. Ожидались обильные пиршества, салют из пушек и пышное шествие. Должны были явиться все раджи, раны[3], тхакуры[4] и т.д. в пределах по крайней мере ста миль. Это зрелище, безусловно, было одним из мотивов, которые привели Хоули в Центральную Индию.
После двух недель небывалого оживления и суматохи в Джизапуре, настал этот великий день, сопровождаемый непрерывным грохотом пушек из дворца махараджи на протяжении всей первой половины дня, когда царственные особы Центральной Индии прибывали со своими полчищами колоритных оборванных грязных слуг и солдат. Каждого властителя или сановника церемонно приветствовали согласно его рангу, который в Индии определяется числом пушек, салютующих в его честь.
В полдень огромная процессия, возглавляемая махараджей, вышла из дворца, чтобы пройти шествием и встретить невесту, её отца и свиту, которые в этот час уже должны были добраться до Джизапура.
Хоули и Мертон наблюдали это торжество из громадной и многоцветной толпы, выстроившейся по обочинам за городскими воротами. Когда показался Раджа, великий слон княжества, с Кришной Сингхом на спине, в златотканом хаудахе, то есть сидении с балдахином, поднявшееся вдалеке облако пыли возвестило о прибытии невесты и её родственников.
За махараджей двигалось множество слонов, несущих дворян и сановников Джизапура, а также окрестных властителей. Затем показались кони в роскошном убранстве с наездниками, разодетыми во все цвета радуги — воинами и свитой. Над этим великолепием цвета и движения сиял почти нестерпимый свет полуденного восточного солнца.
Два англичанина находились на некотором расстоянии от городских ворот, поэтому, когда медленная, величественная процессия махараджи проходила мимо них, процессия невесты приблизилась — схожая с ней, и менее великолепная лишь потому, что была меньше.
Их разделяло около пятидесяти ярдов, когда какое-то происшествие заставило обе процессии остановиться. Хоули, который в тот миг праздно глядел на слона Раджу и его погонщика, увидел, как махаут быстро наклонился вперёд и кольнул своим стрекалом щёку животного, точно так же, как он делал в джунглях, когда Хоули неожиданно наткнулся на него. Возможно, никто больше не заметил этого действия, а если и заметил, то не придал ему значения в последующей суматохе.
Так же, как он хватал чучело, усаженное на его спине, Раджа дотянулся хоботом до хаудаха и обхватил Кришну Сингха вокруг талии. В тот же миг поражённый, объятый страхом махараджа повис между небом и землёй, где слон мгновение держал его. Затем, невзирая на крики, приказы и удары своего махаута, Раджа начал раскачивать Кришну Сингха вверх и вниз, сперва медленно, но постепенно ускоряя взмахи. Это выглядело, словно гигантский маятник. Зачарованной толпе, глазевшей во внезапном напряжённом молчании, казалось, что минули часы, хотя на самом деле прошли лишь секунды, прежде чем слон, в последний раз яростно вскинув свою беспомощную жертву, отпустил её. Кришна Сингх взлетел ввысь, красно-золотым пятном на фоне накалённого, чистого, сверкающего лазурью индийского неба. Охваченным ужасом зрителям показалось, что он висел там много часов, прежде чем начал падать с высоты, куда огромный слон подбросил его, как бросают теннисный мяч. Хоули отвернулся, не в силах смотреть далее, и тут же услышал тупой безжизненный глухой удар, когда тело рухнуло на землю.
Этот звук разрушил чары ужаса и изумления, удерживающие толпу, и поднялся смятенный ропот, разбавленный несколькими стенаниями и воплями. Пронзительный крик донёсся из занавешенного хаудаха невесты. Телохранители махараджи тотчас же выдвинулись вперёд и окружили тело. Толпа, на которую двинулся слон, одержимый «мустом» или безумием, начала отступать и рассеиваться.
Хоули в нескольких словах сообщил своему кузену о замеченных им действиях махаута и о своей уверенности в том, что поступок слона был таким образом спровоцирован.
Два англичанина подошли к капитану телохранителей, который стоял подле упавшего махараджи. Кришна Сингх лежал безнадёжно мёртвый, его шея была сломана при падении. Капитан, узнав, что видел Хоули, направил нескольких своих воинов на розыски махаута, который, соскользнув в суматохе с шеи Раджи, исчез неизвестно куда. Поиски, продолжавшиеся больше недели, так и не обнаружили следов этого слоновьего погонщика.
Но через несколько дней Хоули получил письмо с почтовым штемпелем Агры. Он было написано совершенно незнакомым ему почерком, на довольно церемонном, хотя и совершенно правильном английском языке, так, как пишут образованные туземцы. Оно гласило следующее:
Сахибу Хоули:
Я — тот человек, который остановил коня сахиба близ Агры шесть лет назад. Я пишу это, поскольку увидел во взгляде сахиба, что он узнал и вспомнил меня. Он сможет понять многое, что приводило его в недоумение.
Мой отец был единокровным братом Кришны Сингха. Люди, питавшие неприязнь к моему отцу, сфабриковали доказательства его участия в заговоре, чтобы убить Кришну Сингха и захватить трон. Махарадже, питавшему к нему мало любви и отличавшемуся чрезвычайно подозрительным характером, потребовалось совсем немного доказательств, чтобы поверить этому. Он приказал схватить моего отца вместе с несколькими другими членами семьи и бросить в дворцовые подземелья. Несколько дней спустя, без суда, их вывели наружу и казнили «Смертью от слона». Возможно, сахиб не слышал об этом. Она осуществляется следующим образом: осуждённого человека ставят на колени, с головой, положенной на каменный блок, и слон, по команде погонщика, ставит одну из своих ног на голову узника, разумеется, немедленно убивая его.
Я, бывший тогда всего лишь юнцом, по чьему-то недосмотру сумел бежать и добраться до Агры, где несколько лет оставался у дальних родственников, обучаясь в то время говорить и писать по-английски. Я намеревался пойти на службу британским властям, когда идея отомстить Кришне Сингху за смерть моего отца, внезапно выросла в полновесный замысел. Я долго готовился, составляя множество невыполнимых и бесполезных планов возмездия, но тот, который тогда пришёл мне в голову, казался выполнимым, хотя и невероятно трудным. Как видел сахиб, он удался.
Я сразу же покинул Агру, замаскировавшись под представителя низшей касты, и отправился в Бирму, где научился управлять слоном — нелёгкий труд для того, кто не готовился к нему с детства. Чтобы исполнить это, я пожертвовал своей кастой. Однако при моей жажде мести это казалось сущей мелочью.
После четырёх лет в джунглях я прибыл в Джизапур и, будучи искусным и полностью признанным махаутом, получил должность при стойлах махараджи. Кришна Сингх ни разу не заподозрил, кто я такой, поскольку за десять лет после моего бегства из Джизапура я значительно изменился, да и кто бы мог подумать, что кшатрий окажется на столь низкокастовой должности погонщика слонов?
Постепенно, за моё умение и добросовестность, меня повышали в должности и наконец доверили слона княжества, Раджу. Это и было тем, к чему я так долго стремился, ведь от моего доступа к присмотру за собственным слоном Кришны Сингха зависел успех или провал моего плана.
Получив эту должность, я лишь наполовину приблизился к цели. Было необходимо, чтобы слон оказался обучен именно мной, и это, пожалуй, являлось самой сложной и опасной частью моих трудов. Было нелегко избегать наблюдения, а обнаружение могло оказаться фатальным и для меня, и для моего плана. В тот день, когда сахиб натолкнулся на меня в джунглях, я счёл свои замыслы проваленными и приготовился бежать. Но, очевидно, догадка о значении этих занятий в джунглях не пришла сахибу на ум.
Наконец пришёл день моего мщения, и после смерти махараджи мне чудом удалось бежать, хотя я был полностью уверен, что поплачусь за свою месть жизнью. Теперь я в безопасности — вся полиция и тайные агенты в Индии не смогут меня найти.
Смерть, которую встретил мой отец, пришла и к его убийце и тень тех ужасных дней и неотмщённого преступления наконец спала с моего сердца. Я отправляюсь в путь умиротворённым, без трепета глядя в лицо жизни и судьбе, с лёгкой и безмятежной душой.