Золотистая двойная колея в гуще голубовато-сизой высокой травы казалась совершенно прямой, но оглядываясь, девочки видели - калитка в проволочной ограде уже не видна, а значит, дорога плавно сворачивает, следуя изгибу самой косы. Время шло к полудню, жара усиливалась, удивительно, снова подумала Рита, как рано началось лето в этом году. Мысли были совсем ленивыми, словно морской зной вялил их, как вялит солнце висящую на веревке соленую рыбу. Хотелось пить, но тоже пока лениво, не по-настоящему. На верхней губе выступили капельки пота и такие же щекотно проявлялись под мышками, где рука прикасалась к боку. Алька впереди огляделась, махнула в сторону воды. Туда через заросли трав уводила еле заметная тропка.
Девочки вышли на совершенно пустой пляж, в редкой низкой тени на границе трав, бросив сумку и ласты, расстелили старое покрывало в узорах с торчащими нитками. И с наслаждением растянулись навзничь, сложив поверх сумки свернутые надоевшие сарафаны.
- Масло, - ленясь, напомнила Рита, - а то сгорим, будет нам весело.
- Та, - не согласилась Алька, поднимая над собой тонкую руку, уже слегка покрасневшую.
Но Рита села, раскрывая сумку.
- Надо-надо.
Летнее солнце, знали обе, оно коварное. Можно полдня гулять под ним, и покажется - все хорошо, но вскоре кожа покраснеет, к вечеру зачешется, потом запылает огнем, а изнутри придет ледяной озноб, и лежи ночью без сна, боясь ворочаться, страдай. А потом еще и облезешь некрасивыми пятнами. И все равно, зная об этом с детства, каждый июнь обманывались, умудрялись спалить носы и плечи. Теперь нельзя, постановила Рита еще весной, покупая в универмаге копеечное масло для загара в жестяной пшикалке, не годится взрослым девушкам разгуливать с облезлыми носами. Тем более, масло прекрасно помогало, заодно делая загар ровненьким, золотистым. И хорошо пахло. Правда, кожа блестела и хвататься за книжки или, например, очки, было нельзя - на всем оставались от него жирные пятна. Но где ж взять те очки. Красивые очки ужас, как дорого стоят, их надо покупать у фарцы на базаре, а те, что продаются в магазинах, они, как у доктора айболита - квадратные, в страшной черной оправе, с мутными коричневыми или зелеными стеклами, тоже, кстати, пластмассовыми. Такие только на маскарад напяливать.
Намазывая лежащей ничком подруге спину и плечи, Рита из-за очков вспомнила о парнях под решетчатой тенью зонтика. У этого, чернявого, классные очки. Мечта всех одноклассников - капли в тонкой оправе, да еще зеркальные. Наверное, мальчик из богатеньких. Наверное, батя его не вылезает из рейсов. Примерно такие очки есть у Насти, главной красавицы класса, но все равно они у нее не настоящие. Просто темные стекла, не зеркальные, и золоченая оправа не каплями, а прямоугольниками. И Насте они совсем не идут. И отца в рейсах у нее нету, он вообще с ними не живет, зато мама работает в отделе кадров мясокомбината, потому у Насти есть не только импортные очки, но и джинсы, даже две пары - вторые - серые вельветки непонятной какой-то фирмы. Рите стало смешно, когда надоело вспоминать гардероб Насти и она снова раздумалась о парнях под зонтиком. Вот у него очки. А у другого нету и вообще из одежды только плавки. На обоих. Получается, нифига не поймешь, кто там богатенький, а кто просто так. И это получается очень даже неплохо.
Сами девочки к богатеньким никак не относились. Мама Риты работала лаборантом в медицинской лаборатории, а папа - механиком на маленьких портовых суденышках. Ему, конечно, платили нормальную зарплату, но брат Серега учился, ему посылали деньги, а еще папа несколько раз в году отправлял денег суровой бабе Тане - своей матери, потому что когда-то она их выручила, прислала денег на покупку мебели в новую квартиру. Потому что, когда они этой квартиры дождались, не перевозить же туда из старой крошечной облезлую кушетку с фигурными ножками, огромный, как стадион, древний круглый стол и несколько дрожащих этажерок. На бабкины деньги куплен был по великому блату чехословацкий мебельный гарнитур, которого на все три комнаты хватило, нормальный вполне, только цветом почти черный, из-за чего комната Риты и брата казалась мрачной, как склеп. Но это было давно, и она уже привыкла к высоким темным шкафам с янтарными стеклами в дверцах, тем более, что все ее гости, даже когда Рита была в четвертом или там в пятом классе, оглядываясь, в первую очередь говорили с восхищенным уважением:
- Ого. Гарнитур у вас!
А во вторую обращали внимание на книжные полки, купленные по случаю (мама купила две, а Рита умолила ее купить еще три штуки и все забрала к себе, и заставила Серегу сверлить в бетонной стене дырки, чтобы повесить их одну над другой, так что вышел почти настоящий совсем книжный шкаф, которых в мебельных магазинах вообще никогда не продавали) и пробегая глазами по плоскостям, заполненным книжными корешками, говорили еще:
- Нифига себе у вас книжек! Ты что, ты все прочитала, что ли?
О том, что в комнате родителей существует здоровенный книжный шкаф и самодельный стеллаж, сколоченный папой специально под книги, которых сам он почти не читал, но мама Нина была на них просто помешана, а жену он любил, Рита помалкивала. Тех ребят, которые любили книги, одноклассники считали слегка ненормальными - читать не для оценки, а просто так? Фигня какая-то...
Размышляя, она уже лежала, с удовольствием ощущая, как твердые ладошки Альки размазывают по ее спине масло. И вдруг та упала рядом, прикрывая лицо сгибом локтя.
- Идут.
- Блин...
Рита прекрасно поняла, кто идет. И расстроилась дурацкой ситуации. Этот, черненький (называть его "сортирным" она с возмущением отказалась даже мысленно) - вполне симпатичный. Кажется. И если бы не эти дамские проблемы, можно было бы и познакомиться. Всегда все знакомятся на пляже. Подходят мальчишки с засаленной колодой карт, с кульком жареных семечек, присаживаются сыграть в дурака, если их приглашают. Потом вместе идут купаться. Дуркуют в воде, ныряя с плеч и брызгаясь. Правда, бывает часто, что пока сидят рядышком полуголые, то новые знакомцы кажутся очень даже симпатичными, но как оденутся, то сразу видно, что к чему. Ну не в смысле бедный там, богатый, а видно, что просто босяк. А с босяками нужно быть осторожнее.
Но эти двое, Рита была уверена - совсем не босяки. Жалко, второго толком не разглядела. Только коричневая спина и выгоревшие волосы в разные стороны. И вот приходится шифроваться.
- Если заговорит, - наставляла ее сквозь зубы лежащая рядом Алька, почему-то с крепко зажмуренными глазами, - посылай сразу. А то прилипнут, и скупаться даже не дадут.
- Ты чего глаза закрыла? Типа чтоб не заметили тебя?
- Пф. Я вроде сплю.
Рита тоже зажмурилась, мысленно хихикая и представляя, как солнце перекроет тень - парни встанут над ними и, конечно, прям поверят, что они заснули на солнцепеке. Все равно, что поверить, будто кто в автобусе заснул, чтоб место не уступать, это стариканы могут заснуть, а чтоб школьники...
- Пронесло, - на лицо Риты упала тень, но это Алька, села рядом, вытянула длинную шею, настороженно осматриваясь, - ты вообще купаться думаешь?
- Да, - храбро сказала Рита, садясь и осторожно поправляя плавки, - не знаю потом что, но я сжарюсь уже скоро. Прикинь, у мамы подруга, теть Валя, у нее муж пришел с рейса, а там научники, и тетка одна...
- Его подруга, значит? - уточнила Алька, тоже поправляя трусы и вертя головой, чтоб их рассмотреть.
- Вовсе нет! Тетка эта, она подруга как раз тети Вали. Она привезла фигню такую, для женщин, чтоб носить, когда месячные.
- Трусы, что ли, резиновые?
- При чем тут?!! Ты слушай уже! Называется тампоны. Кажется. В общем (тут Рита наклонилась поближе к внимательному Алькиному лицу с покрасневшим носом) их суют. Прям вот внутрь. И ходишь такая, все сухо чисто и как будто ничего и нету.
- Пф, - засомневалась Алька, поправляя волосы, которые у шеи потемнели от пота, - ну чо за фигня? Сказки! Суешь, значит, а потом что?
- Там веревочка, - тоже с сомнением сказала Рита. И рассердилась, - ну, чего сразу фигня? Помнишь, Светка приносила каталог? Там вообще куча всего непонятного, мы сидели как бараны, даже со словарем не могли перевести, что за штуки тетки в руках держат. А прикинь, какой кайф - если правда! Чисто, сухо.
- И веревочка, - продолжила Алька слегка издевательски.
Рита замолчала.
- Да ладно, не дуйся. И вообще, нам оно не пойдет. Это для женщин. А нам - ну куда совать? Сама понимаешь. А еще, можно подумать, и в море с ними купаться можно, да? С веревочкой такой.
- Не знаю я.
Рита тоже вытянула шею и осмотрелась. Берег был совершенно пуст в обе стороны. Тут, за поворотом, который делала коса, был прекрасно виден ее ближний конец, вернее, казалось, что он далеко, и самый хвостик пропадал в сверкающем сиянии дня и в мареве, колеблющем траву и песок, но все равно было видно - нет человеческих силуэтов. И в другую сторону, до самого поворота - опять никого. Ушли, с печалью убедилась Рита и постаралась обрадоваться, значит, можно смело идти купаться и потом никто не помешает им привести себя в порядок.
И следующий час они купались.
Заходили по пояс в свежайшую зеленую воду, с визгом падали ничком, проплывая под водой несколько метров, потом выскакивали, вздымая тучи сверкающих брызг. Алька переворачивалась на спину и, надувая щеки, стиснув губы, жмурилась, пытаясь лежать на воде, но широкая задница постыдно тонула, оставляя на поверхности задранные ноги и лицо с вытаращенными глазами, макушку, облепленную потемневшим золотом волос. Рита сердито покрикивала, придерживая подругу под напряженную спину:
- Да что ты, как маленькая, не утопнешь, расслабься!
Алька булькала и, не выдержав, колотила по воде руками, складываясь и, опускаясь на песок, вскакивала, взбаламучивая его пятками и открывая рот, хватала воздух, плевалась, вытирая ладонями мокрое лицо.
- Погодь. Погодь! Давай лучше, как ты показывала, чтоб на дно совсем!
- Выдохни. Совсем выдохни, да не бойся!
Алька послушно снова падала на спину, старательно выдыхала, округлив губы. Закрывая глаза, медленно погружалась к самому дну, повинуясь Ритиным рукам, нажимающим на ее живот. Несколько секунд лежала там, белея долгим телом на фоне желтого песка, потом ноги взбрыкивали, и она вылетала на поверхность, смеясь и стараясь отдышаться.
- Теперь ты!
- Ага.
Рита плавно опускалась на дно, лопатки щекотал крупный песок, сердце колотилось, требуя кислорода, и было так странно смотреть на зыбкое серебряное зеркало, в котором кривился, колыхаясь, Алькин силуэт. За секунду до того, как рот сам собой распахнулся бы, заглатывая воду, толкалась ногой, и вылетала на поверхность, бухая сердцем о ребра.
Алька, сложив руки в замок и покрепче упершись ногами в дно, крутилась, вырывая из волнующейся поверхности белую водяную стенку, визжала, почти невидимая в кольце даже не брызг, а живой стеклянной короны. Рита, дождавшись, когда подруга устанет и стеночка упадет, сгибала руку, выставляя ладонь, и резко распрямляла, гоня перед собой фонтан сверкающих белых брызг. Алька, с криком "ах так!" становилась напротив, тоже работая рукой и обдавая мокрую Риту новыми брызгами.
Наконец, устав, побрели обратно, медленно переступая дрожащими ногами и встряхивая мокрыми головами.
- Медуз нету, - радовалась Алька, - лепота! И травы дурацкой тоже тут нет, один песочек. А там, с другой стороны, одни камни и травища. Бррр.
- Зато красиво, - защищала Рита "ту сторону", которая считалась Азовским морем, несмотря на то, что находилась коса посередине Керченского пролива, - и бычков там немеряно. Если на камни пойти с самоловом, можно натаскать нормально.
- Я ж про купаться, а не про рыбу. Ты с ластами своими пойдешь плавать? А то тащила зря, что ли?
Рите от усталости плавать уже не хотелось, но и верно, зря тащила? Она кивнула, опускаясь на колени у края покрывала.
- Полежим и сплаваю.
Алька опустилась рядом, и вместе, со вздохом, они повалились ничком на теплое сухое покрывало, впечатывая в него мокрые лифчики и прижимаясь животами. Полежав минуту, заворочались и стали устраиваться удобнее, оставив на покрывале четкие темные отпечатки - треугольные, там, где плавки и по паре пятен, где лифчики.
Алька легла на спину, пыхтя, подняла голову и зашарила рукой по трусам, проверяя.
- А ну глянь, все нормально?
Рита уселась, оглядывая живот, плавочки пестренького купальника и худые бедра - на одном алела свежая царапина.
- Вроде нормально.
Отчитываясь, пощупала свои трусы, несколько пугаясь, они же мокрые насквозь, а еще же идти обратно, через народ в пансионате. Хорошо, что сарафаны, утешилась и снова легла, раскидывая руки.
- Блин, я как поняла, что это на всю жизнь, аж помню чуть не заревела, чего такая несправедливость. Танька мне говорит, не ссо, сеструха, нам рожать, зато в армию не ходить. Та я б, наверное, лучше в армию сходила.
Рита в задумчивости покачала головой, нащупав растущую в песке травину, сорвала, сунула в рот, прикусывая.
- Не знаю. Прикинь, два года "рота подъем", командуют все. И никуда ж не деться. А теперь еще в Афган посылают, там вообще могут и застрелить.
- Танькин Дима сам попросился.
Рита повернулась к подруге, посмотрела на лицо, накрытое полотенцем до самого рта.
- Дурак, что ли?
- Ну, он говорит, там оружие дают боевое. В общем, когда его забрали, сказал, будет проситься, чтоб туда.
- Точно, дурак. Мама, когда Серега школу закончил, чуть не поседела, так боялась, что в армию пойдет. Ну, он молодец, поступил, у них там кафедра военная, если в вузе есть военная кафедра, их в армию не забирают.
- Ну да, молодец. Не все же такие умные, как вы с Серегой. Кому-то и в армию идти. Я про что? Димка два года отбарабанит и придет. А нам с тобой все эти ваты и тряпки - всю жизнь, мамма миа!
- Не рви мне сердце. Мое бедное трепещущее сердце. Лучше полей на него бальзам.
- Чего?
- Мадам, - стараясь сделать голос бархатным, завела Рита, прижимая к груди обгрызанный стебелек, - вы льете бальзам на мое бедное, израненное сердце! Шо? Не льете? Так давайте уже лейте!
- Про шо тебе лить? Коныкыретнее попросю!
- Ну-у... слушай, а тут дискотека какая будет? Я не заметила, мы, когда мимо клуба шли, там, может, афиша висит?
- Ви, мадам Маргаритка Розочкина, совсем испорченная мадам! Ви сегодня спать будете сидя и в кефире по всему телу. А туда же - дискотека ей.
Алька села, осматривая высохшие руки и плечи, еле заметно поблескивающие тончайшей солевой пудрой. Потом так же внимательно осмотрела плечи Риты.
- Приехали. Кажись, сгорели. А еще обратно пилячить.
- Полотенца накинем. Я, наверное, поплаваю все-таки. Ты как, не надумала еще с ластами научиться?
- Та не. Я в них что-то тону сразу.
Рита пожала плечами, улыбаясь. Как можно тонуть в ластах? Они ж сами на воде держат! Но да, мало кто из знакомых девчонок умел плавать с ластами, а тем более, с маской и трубкой. Алька маску надевала с удовольствием, но плавала без трубки, задерживая дыхание и с шумом набирая воздух и тряся башкой, когда в легких ничего не оставалось. Рита, конечно, тоже не сразу приноровилась, но когда есть старший брат и его друзья, и когда мама с сопливого ритиного детства поручала ему приглядывать за младшей сестрой на каникулах, то не только плавать-нырять научишься. Еще и из рогатки, и цепь на велике подтянуть. Правда, из-за того, что велосипед был у них один, вернее, это был исключительно Серегин велик, хорошо кататься Рита так и не научилась, он ее возил на багажнике. Но плавать и нырять - да.
Поводя плечами, которые уже явственно припекало, Рита подхватила ласты, с сомнением посмотрела на маску и брать ее не стала. Пошла к воде, покачивая грубоватые черные плавники. На самом прибое, прыгая на одной ноге, надела, подтягивая самодельные ремешки - свои давно порвались. И, помахав Альке рукой, пошла в воду спиной вперед, как положено; зайдя по грудь, вывернулась, кидаясь в прозрачную глубину, и резко, но одновременно плавно работая ногами, рванулась, осматривая бегущее перед глазами расплывчатое дно - желтое, с белыми и темными пятнышками ракушек. Надо было все-таки маску надеть... Наверное, темные пятна, это ракушки рапаны. Когда Рита была маленькая совсем, про них мало кто знал, а теперь их везде полно. Говорят, они приплыли на днищах кораблей и теперь сильно расплодились. На базаре продают всякие сувениры - серые витые раковины с алым атласным нутром, на котором нарисованы всякие пейзажики и прочая ерунда. Ну и пепельницы у всех из ракушек есть. А Рита придумала себе совсем другое - взяла и посадила в ракушки маленьких деток кактуса. Удивительно, но кактусики в них нормально растут, вышло прикольно и красиво, получше дурацких картиночек.
Воздух в легких кончился, Рита вынырнула и поплыла от берега, в сторону бескрайней воды, к четкой линии горизонта. Ласты, будто вырастая из ног, правильно двигались, толкая воду и с каждым движением посылая вперед легкое, как у морской рыбы, тело. Даже и руки не нужны, в который раз удивилась Рита, плывя с прижатыми к бокам руками, потом - на спине, работая ногами, как лопастями судового винта, потом слегка заныривая, чтоб проплыть несколько метров в толще воды. Устав, встала в воде вертикально, огляделась, пошевеливая ластами. И, сложившись, нырнула, вытягивая вниз руки. Страшновато, в первый раз после долгого перерыва и еще - сильно давит в ушах, но совершенно необходимо донырнуть до самого дна, схватить горсть песка, и вывернувшись, ринуться к поверхности. Рита подняла над головой кулак, раскрыла, швыряя мокрый песок обратно в воду, и засмеялась.
Левую ногу свело судорогой, но это было привычно и совсем нестрашно, нужно просто плыть медленно, плавно работая руками, шевеля нормальной ногой. И словно поняв, что напугать не получилось, судорога ушла, теперь можно возвращаться на нормальной скорости.
Становясь по грудь в воде, Рита стащила ласты, пошла к берегу, где на полосе мокрого песка стояла Алька, глядя с неодобрением.
- Ну ты дельфин недоделанный! Я уже собралась кричать и в воду кидаться. Ты чего так далеко умотала?
- Далеко разве?
- Еле голова видна! Еще не хватало, в первый день взяла и утопла бы!
- Да, - согласилась Рита, - лучше уж в последний. И белье сдать. Чтоб директор не волновался.
- Жрать хочу, - сообщила Алька, усаживаясь на покрывало и высыпая из своего ридикюльчика всякую косметическую мелочь, - и чето кажется мне, пузо прихватит щас. Это все твои консервы. Говорила - надо было сварить картошки! Ой!!!
- Что?
- Я масло не положила, в холодильник. Блиннн...
- В сумке оставила?
- Вроде нет. Нет! На подоконнике, кажется. Такое масло хорошее, селянское, полпачки аж. Я думала, с картошечкой его.
- Ты ж поливать собралась. Я думала подсолнечное у тебя.
- У меня два. Было. Жалко как!
- Ладно, - утешила ее Рита, - соскребем, если что. И в картошечку его. Или купим. В магазин все равно надо, кефира у нас нет.
- Пф. Ты когда в магазине видела селянское масло? Мать очередь стояла. Спорю, там только маргарин развесной, - Алька смотрела в зеркальце, припудривая алый нос, - ну, ладно, если что, мы и с маргарином ее. И лучок еще зеленый. Щетку дай, вон она под тебя закатилась. А ты кильки взяла в томате?
- Аля! - Рита услышала, как в животе забурчало, только не поняла, ее живот или Алькин. Но из-за этих разговоров есть, и правда, захотелось ужасно.
- Собираемся! - Алька вскочила и стремительно стала закидывать в сумку все, что валялось вокруг Риты, потом остановилась, снова ощупав трусы, принялась за сарафан, уложила на сумку оба полотенечка, чтоб прикрывать обожженные солнцем плечи.
- Вставай, прынцесса. Держи край!
Они растянули покрывало, резко дергая, чтоб стряхнуть песок. Рита отобрала пудреницу, которую Алька уже совала в сумку. И одевшись, набросив на плечи полотенца, они быстро пошли обратно, тем же маршрутом, сперва углубляясь в заросли высоченной травы, потом по золотистой колее дороги к ограде и деревянной калитке.
Завтра, думала Рита, завтра как раз еще нельзя ни с кем знакомиться, а значит, можно выйти пораньше, вдвоем отправиться на ближний конец Острова, по самому прибою, и там остаться, все исследовать и накупаться от пуза.