Цыбульский Владимир Евгеньевич : другие произведения.

Синие горы, белый вертолет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Московский хакер влезает в личную переписку японского ученого. Банда Сахалинских черных копателей устраняет лишних на пути к древнему кладу. Заготовителям левой красной икры не нужны свидетели. Две суперфирмы сцепились в драке за рынок Приморья. Это не разные истории. Это одна история, в которой все связано общей судьбой четырех друзей из команды капитана Криса....

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   владимир цыбульский
  
   СИНИЕ ГОРЫ,
   БЕЛЫЙ ВЕРТОЛЕТ
  
   роман приключений
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ГЛАВА 1

1

  
   Все началось с дурацкой МMS-ки.
   Мы сидели в баре фитнеса - я, Таратерн и Крис. Пили пиво после бассейна. Бассейн у нас глубоководный, драйверский, специально для подводного плавания. Напогружались до полного одурения, сидим, пиво потягиваем и ничего не говорим. Только друг на друга посматриваем и ухмыляемся. Иногда это здорово - вот так, просто молчать с друзьями под пиво. И ничего больше не надо.
   И вот тут на трубке Тартарена сыграли позывные.
   Мы с Крисом не реагируем - ну мало ли, сотовые компании все время шлют всякую ерунду - новые тарифные планы, например. Предположить, что Тартарен, заказывает картинки девчонок с голой грудью или еще что-нибудь в этом роде, мы никак не могли. Всякий нормальный человек знает, что сотовые игры - развод идиотов. А тут Тартарен - с пышными усами мушкетера, здоровый, как борец сумо, к тому же агент по продаже элитной недвижимости, владелец Мицубиси лансер-эволюшн, хохотун и удачливый бабник.
   Кто и какие ему может слать картинки?
   Тартарен опустил свои усы в черный Гиннес, на звонок не реагирует, как будто это не его трубка с классной полифонией рядом с картонной подставкой надрывается. Я потянулся к трубке, чтоб вырубить ее, Тартарен мгновенно перехватил мою руку, сжал, так, что я поморщился, откинул крышечку экрана.
   Мы с Крисом и не заглядывали специально в экран. Но труба так лежала... В общем, ясно было, что прислали ему снимок, снятый при плохом освещении и размазанный - что-то белое как нога и на синем фоне, как на одеяле.
   -Гм,-кашлянул Крис и меж густых его бровей сложилась факирская морщина, а стильная, острая эспаньолка метнулась вверх как выкидное лезвие.
   -Да уж,- состроил я сочувственную мину.
   Тартарен трубку отодвинул, вглядываясь, потом к глазам поднес.
   -Ну, блин, какая ж это...
   -Вот кого я не могу понять,- повернулся я к Крису,- так это зрителей всех этих реалити-шоу. По-моему они просто больные.
   -Жалкие люди,- вздохнул Крис.- Неумение жить своей жизнью чревато болезненным подглядыванием за жизнью чужой.
   Тартарен пыхнул, закипая.
   -Или вот фанаты попсовые...- развил я осторожно, отодвигаясь от Тартарена.
   -Ага,- кивнул Крис.
   -Или любители радио "Шансон" и книжек типа "Обожженные зоной"...
   -Точно...
   -Ну, а уж эсэмесники - последняя стадия... Когда у человека своего ничего, остается хватать, что у всех.
   -Слиться с толпой...
   -...запеть хором...
   Тут нам пришлось замолчать. Не то, чтобы выдохлись - просто дальше не замечать, как тяжелы стали кулаки и взгляд Тартарена, было небезопасно.
   -Все сказали?
   Я поднял руки. Крис усмехнулся.
   -Ну да, человека легко в придурки записать. А теперь - смотрите.
   И он повернул к нам трубку с откинутым экраном.
   Я глянул, рукой глаза прикрыл стыдливо, точно ослепленный белизной женского тела. Ждал что и Крис отыграется, но он молчал, вглядываясь в картинку.
   -Надули тебя, Тартарен. Звони срочно по номеру ноль-восемь, ноль-восемь. Тут же ничего не видно. Никаких интимностей.
   -Знаете что...- возмущенно начал Тартарен.
   Но его прервали дружные позывные наших с Крисом мобильников.
   "Что за черт!",- хором сказали мы с Крисом, разглядев, что нам прислали.
   -Ну вот,- надул щеки Тартарен.
   -Что это?- спросил Крис, ковырнув взглядом изображение на экране.
   -Кто что увидит,- довольный, глотнул пивка Тартарен.- Ты, например, что тут видишь?
   -Что-то белое на синем... тело?
   Минут пять мы водили пальцами по экранам, а изображение плыло у нас перед глазами, как под микроскопом, который никак не удается навести на резкость, и нам казалось, что вот-вот ухватим мы смысл послания, подброшенного нам.
   Мы говорили вслух, что видим. Каждый видел свое.
   Тартарен стоял на том, что это какая-нибудь пиар-компания фирмы эротических услуг. Такая завлекаловка. Посылают тебе смазанный снимок голой бабы бесплатно, а ты звонишь и просишь прислать нормальный кадр. И за него с тебя сдирают деньги.
   Крис разглядел над этим белым на покрывале что-то, похожее на лопасти огромного вентилятора.
   А мне вообще в углу какая-то мрачная тень померещилась.
   В общем, не заметили мы, как попались на разводку.
   Крис первый сообразил и поставил точку. Захлопнул крышку, трубку отложил, в кресле откинулся. Мы сделали то же, взялись за свои бокалы, но оказалось - потягивать пиво, перебраживая истому откупавшихся тел и ловить кайф, ничего не говоря друг другу, нам сегодня больше не дано.
   Минут пять крепились, потом выкрикнули почти хором:
   -Это номер в гостинице...
   -а... а баба - мертвая...
   -... тип в углу - убийца!
   И тут же разом оборвали, уставившись друг на друга.
   Нет, так дело не пойдет. Это ведь, как имя, которое вдруг вылетело из головы. Лицо видишь, чье оно - знаешь, имя выпало. Пока не вспомнишь, не успокоишься. А вспомнишь только когда успокоишься и думать перестанешь. Так и будешь бродить по кругу. Если не окажется кого-то рядом, кто подскажет тебе имя. В крайнем случае такому человеку можно позвонить. Тартарен первым это понял и набрал номер.
   -Вот это правильно,- одобрил Крис и я понял, что Тартарен звонит Тёмке Горбунову, главному спецу в нашей компании по всякой компьютерной и прочей технике, и мы сейчас перегоним ему снимок, он вставит его в свой компьютер, поколдует минут пять и точно скажет нам - что на снимке, где он сделан и кто нам его подослал.
   Вместо Тёмы трубку взял автоответчик. Тартарен накричал ему что-то в его электронную башку, недовольно вытянул ноги под столом.
   -И где его носит?
   Крис палец поднял, эспаньолкой дернул:
   -О!
   Я посмотрел на них и сказал, что Тёмин телефон уже неделю на автоответчике, и в его конторе, где он чем-то там системно администрирует, на просьбу позвать Горбунова в офисной АТС можно прослушать сороковую симфонию Моцарта. Одну только первую часть, но зато полностью. А Тёма так и не ответит.
   -А правда ребята, куда Тёмка пропал?- сообразив, что это поважнее дурацких телефонных розыгрышей, спохватился Тартарен.- Он же вторую тренировку пропускает. На него совсем не похоже. Сам же нас в этот бассейн затащил...
   Снова заиграла трубка на столе.
   Вивальди "Времена года" - это у меня. Потому что у Криса обычно прикольное "Славься, ты славься!". А у Тартарена - как-будто что-то в животе бурчит вместо звонка.
   Розыгрыши продолжаются, подумал я, услышав сопение, вздох и тихое всхлипывание.
   -Алё-ё...- произнесли, наконец, голосом несчастным и так, что я сразу забыл про разводки, увидел, как дрожат губы вместе с подбородком, щеки блестят мокрым и прядь волос свисает, как платок вдовы.
   -Успокойтесь,- сказал я, стараясь, чтобы мой-то голос звучал тверже.- Вдохните глубоко, выдохните и скажите, что случилось.
   Дальше Тартарен с Крисом могли слышать только моё отрывистое:
   -Да... Ага... Ну, да, наверное... Меня зовут Дима Юнкович, можно просто Юнг... Вы? Зачем? И что это значит? Как? Давно? Неделю? И что он сказал? Звонить по этому номеру, если он не объявится? А ваша сестра? Тоже? Так может быть... Нет , ничего. Вы где сейчас? А это где? Хорошо. Никуда не выходите. Мы сейчас приедем.
   И добавил зачем-то, хотя это было уже лишним:
   -Дверь откроете только нам.
   Зареванная девчонка назвалась Никой. Сказала, что у нее пропала сестра Рина. Что Артем Горбунов бывший сокурсник Рины, отправился на поиски и сказал, что если через неделю ни он, ни сестра Ники не дадут о себе знать, пусть позвонит по одному из трех телефонов и все расскажет.
   Ника набрала первым мой телефон. Мне это почему-то было приятно.
   Никаких вестей Ника ни от сестры, ни от Тёмы последние десять дней не получала.
   Если не считать МMS-ки с чем-то белым на синем фоне, с гигантскими лопастями под потолком и темным силуэтом в углу.
  
   2
  
   Пока Тартарен, взревывая движком и распихивая Жигули и джипы, вез нас от Парка культуры к сталинскому дому на Войковской, я все думал про Тёму Горбунова.
   Тёма, он такой - ни за что не станет грузить других своими проблемами. Он из тех, у кого аппендицит нарвет, а они все равно ходить будут, терпеть, никому не пожалуются, пока не свалятся.
   Я все это понимаю, и мне нравится это в нем, но все-таки... Мог бы нам сказать, что у его девчонки проблемы и что он отправляется на поиски, это может быть опасно и, возможно, понадобится наша помощь.
   Сам говорил - мы одна команда и если что...
   Мы, собственно и сошлись-то вчетвером, благодаря Тёме.
   Если бы не Тёма, пыхтели, каждый в своей конторе, на шашлыки ездили бы за город, в отпуск - на турецкие пляжи.
   Познакомились мы - Тёма, Крис и я - четыре года назад в военных лагерях, куда попали с разных факультетов, но с одной военной кафедры и пока бегали там в кирзе по болотам и махались с дедами (студентами, побывавшими а армии) научились понимать друг друга.
   После университета Крис заделалася служащим банка, я, несмотря на то, что закончил географический, трудился на фирме тюнинга автомобилей (разрисовывал навороченные тачки тропическими тварями, цветами, рыбами в морской волне). Тёма в армию загремел офицером на два года.
   Компания распалась. И если бы не Тёма...
   Он там в армии под городом Таёжинском, что-то такое понял... Может про себя... Может про жизнь. Может про нас троих. Вернулся, собрал нас снова. Ничего такого не навязывал, только так получилось, что с его возвращения мы все время вместе - то в бассейн, то на горных лыжах, то на уличных гонках. Потом Тартарен к нам прибился - в этом вот глубоководном бассейне, сидел там на дне с аквалангом, снизу на девиц барахтающихся глазел.
   А потом мы все четверо попали в переделку на тропическом острове. Я там познакомился с одной девчонкой... На острове было круто... девчонку завали Света. Она погибла. Вспоминать об этом я не люблю.
   После той истории мы стали как одна команда. И я думал, что теперь, если что с одним из нас случается, остальные трое тут же оказываются рядом и тогда уж с нашей четверкой никому не сладить.
   И вот теперь оказывается - у Тёмы была девушка, ради которой он бросил все и умчался куда-то ее выручать, а нам ничего не сказал. Мы даже не знали, что у него девушка была. Тёма - он в этом плане был стеснительный. Может ему в лице своем что не нравилось. Я это чувствовал, но мы с ним об этом никогда не говорили. Хотя, по-моему - зря он это. Нос у него и, правда, крупноват. Зато глаза такие синие. Когда он говорит - нос у него морщится, глаза щурятся лукаво, как-будто он посмеивается над вами. Но в том то и дело, что он смеяться над вами никогда не будет. А если улыбается, то так, как будто светляка в ладонях приоткрывает.
   Вот такой он парень. И когда вы попадаете в безвыходное положение, Тёма не мечется, не хватается за первое попавшееся - посидит, нос наморщив, подумает и сделает именно то, что надо и окажется прав.
   А вот теперь... Нет, поверить не могу.
   -Слушайте, а кто вообще знал, что у Тёмы есть девчонка?- прочел мои мысли Крис.
   Что-что, а читать мысли Крис умеет. В прошлой жизни он, несомненно, был факиром. Или индийским йогом.
   -Мог бы нам сказать,- вдавил Тартарен педаль в пол, обходя по встречке навороченный джип и сигналя.
   В том-то и дело, что не мог!- хотел крикнуть я, но промолчал. Все равно они с Крисом меня бы не услышали.
   Музыка у Тартарена крутая, с сабвуфером в багажнике. И включает он ее на полную. Тачка у него черная, стекла тонированы в ноль, за ними не видно никого, зато, когда несется он по улице за квартал слышно, как бьется в восьми колонках бас:
   -Пумс-пумс-пумс...
   И станции он выбирает, где басы покруче. Вот песня кончилась, пошла реклама супертарифов сотовой компании "Дедлайн", там, где один придурок предлагает всем, у кого мозги в порядке, стать их клиентом, и Тартарен ушел на другую волну.
   Честно говоря, достала нас всех эта реклама.
  
   Тартарен свернул под мост, перемахнул через двойную прямо перед носом рявкнувшего на него автобуса и вошел во двор сталинского дома, заставленный новенькими иномарками клерков из соседних офисов, как ножик в свадебный торт.
   Дело было к вечеру накануне сентября - клены заходящее солнце ловили, и оно просвечивало сквозь желтые ладони листьев. В песочнице на площадке возились карапузы в разноцветных комбинезонах, и тоненькие их мамашки в коротеньких юбочках сидели подле стильных вельветовых колясок типа кабриолет, закинув гладкие загорелые ножки одну на другую, вспоминая экзотический секс курортных романов, покуривая и матеря московских нянек, с которыми, блин, ребенка больше чем на месяц не оставишь.
   -Хозяйка - моя!- вылезая из машины, косясь на юных мам, только вчера перебравшихся с средиземноморских пляжей в Москву, забил место Тартарен.
   -Ты можешь о чем-нибудь другом думать?- поинтересовался Крис.
   -Не-а,- подняв усы к носу, а нос к небу, хохотнул сквозь зубы Тартарен.
   Ну, сталинские высотки вы знаете - лифты скрипучие за железной сеткой, холлы гулкие, лестницы по десять метров пролет. Все квартиры у прежних хозяев скуплены и отделаны внутри под евроремонт, а на площадках - остатки скудных представлений совковой элиты об изобилии - кафельная плитка из общественных сортиров, масляная краска на стенах, перила дубовые и тусклый свет ламп московского метрополитена.
   Квартира Ники и ее сестры сохранила черты номенклатурного изобилия в первозданном виде. Там потолки метра по четыре, бесконечный коридор, мусоропровод в кухне, двери со стеклом в гостиную, кабинет и спальню. А ремонтом и не пахнет - паркетины играют под ногой как клавиши кабацкого рояля. В прихожей полумрак, в гостиной свет съедают шкафы до потолка, забитые книгами. Гардины не расшториваются неделями, в проемах у окна все снимки допотопные из тридцатых годов и на них худощавый гражданин в пенсне с непропорционально развитым лбом, в рубашке нараспашку и мешковатых брюках смеется подле старых своих знакомых академиков Ландау и Капицы, поэтов Пастернака и Ахматовой.
   -Папашка,- ткнул Тартарен пальцем в стекло архивного фото.
   -Дед,- откликнулась из полумрака гостиной Ника, которую мы от самой входной двери в коридорной темени все силились и не могли разглядеть.
   -Физик,- попробовал угадать Тартарен и отдернул гардину.
   -Астрофизик,- поправила Ника, и заходящее солнце ввалилось в гостиную сквозь запыленное стекло и высветило тусклое золото академических трудов на полках, люстру с хрустальными цацками под потолком, огромный обеденный стол, гнутые спинки стульев и саму Нику, вставшую во весь рост спиной к дверям, забранным рубчатым морозным стеклом.
   Тартарен открыл рот, Крис нахмурился, а у меня просто дыхание перехватило, как-будто я с бортика бассейна не в теплую хлорку нырнул, а в полынью под лед провалился.
   -Пойду-ка я чайник поставлю,- дав себя рассмотреть как следует, спокойно сказала Ника и вышла.
   -Зареванная, потерянная...- вспомнил Крис.
   -Блин, с чего ты взял-то?- удивился Тартарен.
   Я и сам слегка обалдел, когда разглядел в лучах заходящего солнца - серые глаза спокойные и ясные с сонной только какой-то паволокой, длинные темно-русые волосы платком на голову наброшены и сзади перехвачены резинкой, мешковатая белая сорочка с широкими рукавами, на узеньких бедрах полоска шорт едва заметна, а ноги длинные-длинные. И гладкие.
   Из всего, что я напридумывал, пока говорил по телефону, только прядь волос, выбившаяся из прически, свисала. Ника ее за ухо заправила и пошла греть чайник на кухню.
   Я постоял, озираясь, как будто кто хлопнул меня по затылку, и поплелся следом за ребятами.
  
   3
  
   А все-таки девчонка была не в себе!
   На кухне, заставленной пыльной гжелью с хохломой, с пустыми бутылками из-под Чинзано, Мартини и Скотча на полке - собирали годах в семидесятых в домах, приближенных к магазину "Березка", и здесь почему-то забыли выбросить - Ника, то и дело поправляя прядь волос и покачивая грудью под блузкой, говорила, точно с собой, точно во сне, на наши вопросы не отвечая, обрывая себя и начиная снова совсем о другом.
   Тартарен поморщился минут пять, силясь составить картинку из осколков Никиной речи, потом только вздыхал и ерзал на стуле, следя за движеньем бледно-розовых губ и мягким покачиванием под блузкой.
   Крис прожигал девчонку взглядом черных своих факирских глаз, призывая на помощь из прошлой своей жизни индийского йога привычку проникать в суть вещей, и только я, кажется, понимал Нику вполне. То, что делала она сейчас было мне близко и понятно. Увидеть картинку и написать ее, как видишь - ведь это все равно одно и тоже - что в словах, что в красках и эмалях.
   И вот что получалось.
  
   Сестер звали Арина и Вероника.
   Старшая - Рина, младшая - Ника, а мама их - дочка академика астрофизика Малышева, улыбавшегося сквозь пенсне в компании Капицы и Ландау на снимках в гостиной.
   Академик умер. Папа двух сестер ушел к женщине и квартире попроще. Мама Рины и Ники уехала в Штаты читать лекции по русской литературе, сестры остались в центре Москвы в пустоте и заброшенности ветшающих метров. Может вскоре и пропали бы в новом быту и понятиях, но Рина совсем не походила на не от мира сего сестру и взяла жизнь в свои руки - в деда худощавая до сухости, вся, словно сжатая в кулачок, направленный костяшками в нос судьбе.
   Ника набросала портрет, я увидел и мне было приятно, что младшая на старшую совсем не похожа и отчего-то стало жаль Тёму. Хотя, конечно, понять его можно.
   Рина - жгучая брюнетка, глаза карие, взгляд пристальный и губы алые. Тёма сох по ней с первого курса, и Ника его жалела - все он с какой-то хозяйственной помощью, с починками и советами, с безответными звонками и ожиданиями на лавочке перед подъездом.
   Потом пропал куда-то, а Рина вышла замуж за рохлеватого отпрыска разбогатевшего чиновника, у которого и было-то, что красивое лицо, машина БМВ, пост Генерального директора нефтеразведочной фирмы, квартира с пентхаусом. Все - от папы. А самого его не было. И как только Рина обнаружила такое незамеченное ей изначальное отсутствие мужа, бросила его и все что женилось на ней (машину, должность, пентхауз) и стала пробиваться в нефтеразведку сама по себе, рассылая по фирмам резюме - красный диплом, аспирантура, международные курсы, сертификаты, свободное владение языками (еще бы не владеть - с детства в квартире толпились тетки и бабушки, баюкающие племянниц и внучек исключительно на немецком и французском).
   В конце июля Рина получила выгодный заказ от какой-то фирмы на разведку чего-то там на Дальнем Востоке, оставила деньги и указания сестре-школьнице на последнем месяце летних каникул. Должна была вернуться через две недели и не вернулась, и когда Тёма вдруг позвонил, Ника очнулась от путанных случайностей и душных знакомств лета и обнаружила, что Рина пропала - две недели прошло - не звонит и не возвращается.
  
   Тёма позвонил, не обнаружив Рины на встрече однокурсников, наслушавшись притворных вздохов факультетских девиц - странно-странно, обещала приехать, кажется, была, наконец, встрече рада, ссылалась на командировку, но уверяла, что вернется вовремя...
   Женская половина курса Рину не жаловала за вызывающе яркий вид и независимость.
   Тёма пошатался в одиночестве по ресторанным залам, выслушал сплетню о том, что Рина выскочила за муж за сынка магната, но, как же, ей этого показалось мало, бросила его и вот теперь пыхтит по жизни одна. Набрал домашний номер Рины, услышал испуганный ответ младшей сестры, которую помнил еще пятиклассницей... В тот же вечер был в сталинке на Войковской, поразился, как тут ничего не изменилось, постоял перед снимками в гостиной, списал что-то из еженедельника на столе в кабинете, упросил Нику вспомнить название Института, при котором была фирма и хоть что-нибудь из слов, сказанных Риной на прощанье, и уехал.
   А на следующий день звонил из аэропорта, сказал, что вылетает на Сахалин, чтобы Ника не волновалась, наверняка с ее сестрой все в порядке, но если ни он, ни Рина не объявятся в ближайшие дни, пусть звонит по телефонам...
   Продиктовал и улетел.
   Никто так ей и не позвонил. Зато она получила странную картинку на мобильник и, ничего не разобрав, отправила ее по телефонам, продиктованным Тёмой, а потом набрала первый попавшийся из списка и трубку взял...
   Ника вскинула на меня серые свои глаза, и, кажется, впервые, как я переступил порог, меня увидела и стала разглядывать, что-то там такое про себя придумывая.
   -Юнг,- напомнил я.
   -Да,- кивнула она.
   -Ну и что ты думаешь по поводу этой картинки? Что имела в виду твоя сестра?- приревновал Тартарен и навис над Никой, чтоб она и его получше разглядела.
   -Не знаю,- шевельнула розовыми губами Ника.- Фотоаппарат в ее трубке был. Только она им почти не пользовалась. И снимков мне не посылала.
   -Значит, у нее был серьезный повод...- начал Крис, но вовремя остановился, чтоб не пугать.- Дай-ка мне твою трубку.
   Ника исчезла в глубине квартиры и долго бродила там, разыскивая свой мобильник, который роняла, как и я - где попало.
   -Ну, что?- спросил нас глазами Крис.
   Я пожал плечами.
   -Девчонка - просто класс,- не врубился Тартарен.
   И потом, когда мы шли в кабинет к компьютеру Рины, и пока Крис просматривал ее записи, подсоединял трубку, скачивал и увеличивал картинку, Тартарен все пытался ухаживать за Никой как всегда напролом, но как-то так получалось, что обычная его медвежья галантность проваливалась - талия Ники, ее плечо и рука оказывались в стороне, он обнимал пустоту, в конце концов, понял и отступился, а я, наблюдавший за тартареновыми пассами, еще раз убедился, что секрет успеха нашего ловеласа у женщин - умение не унывать, когда тебе дают отпор и тут же находить доступную замену.
   Я стоял, прислонившись к книжным полкам, лицо Ники
   , смотревшей на монитор, было прямо передо мной. Она вдруг подняла глаза, наши взгляды встретились.
   -Что это?- спросила Ника, кивнув на картинку в мониторе.
   Я обошел стол, встал сзади Ники. Она откинулась, чуть наклонила голову в сторону, чтобы мне лучше было видно.
   Волосы ее пахли осенними листьями в заходящем солнце. На экране совершенно отчетливо проступило - никакая не комната - поляна ровная, точно подстриженная, белый хвост вертолета, винт молотит воздух, рядом с шасси темный силуэт, и рука вперед выставлена, как-будто со стволом.
   И за всем этим пейзажем - острые вершины двух сопок.
   -Вот тебе и убийство в гостинице,- сказал Крис.
   -Вот вам и обнаженка на одеяле,- сказал Тартарен.
   -Какая обнаженка?- спросила Ника.
   -Да нет, это мы так... Из толкований смазанных картинок,- попытался я успокоить Нику.
   -А это точно твоя сестра прислала?- спросил Крис.
   -А кто же еще мог прислать?
   -Но вот это ее номер?- высветил Крис на мобильнике Ники.
   -Наверное...да... не знаю,- растерялась Ника. Потом увереннее:- Вот эти три последние цифры ее.
   -Лично я ничего необычного тут не вижу,- заметил я бодро фальшивым тоном.- Экспедиция твоей сестры завершилась. За ними прилетел вертолет. Она сделала снимок и выслала картинку. И в ближайшие дни будет в Москве. И потом - там же Тёма...
   -Да? А зачем тогда MMS-ку слать? Вы Рину не знаете. Ни за что бы она картинку не послала. И звонить бы не стала. Просто вернулась в назначенный срок и все. А она не вернулась. И товарищ ваш тоже
   -Ладно,- распечатал Крис фотку на принтере.-Вы в городе будете? Никуда не собираетесь?
   -В школу собираюсь.
   -Десятый класс,- хмыкнул в усы Тартарен.- Золотое время.
   -Одиннадцатый,- поправила Ника.- Может, все-таки, скажете, что случилось? И что вы намерены делать?
   - Попробуем выяснить - что это за место и кто в него послал твою сестру.
   Крис встал и направился к выходу. И уже перед дверью:
   -Я, во всяком случае, причин для беспокойства не вижу.
   -Месяц для геологов - вообще не срок,- поддержал Тартарен.
   -Я позвоню вечером,- наклонился я над Никой и пожал ей руку.
   Мы вышли на лестничную площадку, вызвали лифт, а она стояла в дверях и смотрела на нас.
   А я - на нее.
   Тут Тартарен легонько толкнул меня в бок, головой мотнул вниз по лестнице в сторону окна.
   Там на подоконнике сидели два типа - обычные московские замороченные подростки - ленивый взгляд, бутылки пива, плевки по кругу, нудный треп. Только вот на лицах какие-то дурацкие картонные полумаски с острыми ушами и у одного на шее цепь, какими приковывали рабов на галерах, у другого на поясе, что-то вроде маленькой кирки. А на коленях - мотоциклетные шлемы.
   Я оглянулся на Нику, но ее уже не было - дверь захлопнулась.
   -Вот уроды!- сказал Тартарен, шагнув на площадку подошедшего лифта.
   Крис нажал кнопку, щелкнуло допотопное реле, сетка двери, лестничный проем, двое на подоконнике медленно поплыли вверх.
   Маски на лицах были неподвижны. Уши картонные и деревянные улыбки. В прорези следили за нами маленькие глаза.
   Я и не удивился нисколько. Каких только уродов теперь в Москве не встретишь - с кольцами в языках, с волосами синими, с рожами в татуировке.
   Европа!
  
   У подъезда нас ждала целая команда - мелких, щуплых, в тех же дурацких масках, на мопедах, с цепями и еще каким-то допотопным железом. Сидели, зажав седла между ног или на корточках, уронив длинные тонкие руки на осеннюю траву, стояли прислонившись к деревьям плечами, и молчали
   Разом повернули головы, уставились на нас.
   -Блин, да что у них тут - слет Гарри Поттеров, что ли?
   -Гоблинов,- поправил Крис.
   -По-моему минипутов,- заметил я.
   -А мне все равно,- разорялся Тартарен.- Эй, вы, дефиктивные! От машины отвалите!
   Сказано было по делу - из всего двора воинственная мелюзга облюбовала почему-то пространство вокруг Тартареновой черной спортивки. Мопедами забиты были все подходы. На угрозы Тартарена не реагировали - только глаза под масками поблескивали.
   Тартарен два раза не повторяет - руками клоунов от машины отгреб вместе с их мопедами, дверцу открыл, бухнулся в кресло.
   Те, ни слова не говоря, шлемы на уши натянули, разом, как по команде завели мопеды, фары включили, застреляли движками, заверещали пронзительно клаксонами, развернули свои машинки с низенькими стеклышками над рулем, взяли Тартарена в плотное кольцо. Стоят, верещат, движками стреляют - плотной насупившейся стенкой.
   Тартарен такие шутки обожает!
   Запустил двухсотсильный движок, газанул пару раз, взревывая прямоточным выхлопом, врубил ксенноновые фары, рванул назад с буксами, тормознул с визгом. Потом вперед и по кругу, так, что мопедники разлетались на газоны и дорожки, как брызги из-под его широченной тонкопрофильной резины на хромированных дисках с тонкими спицами.
   Мы стояли у подъезда, наслаждаясь зрелищем.
   Тартарен лихо развернул "Эволюшн", тормознул рядом с нами, опустил стекло:
   -Цирк окончен!Аплодисменты!
   Мы с Крисом аплодировать не стали и довольно быстро запрыгнули в машину.
   -Ну, как?- напрашивался на комплимент наш толстяк.
   -А ты гнал бы отсюда, Тартареша,- ласково посоветовал ему Крис.
   -Если тебе твоя тачка дорога,- добавил я, вглядываясь в темноту сквозь тонировку.
   Наши кукольные байкеры побросали свои механические игрушки, толпой подкатывали к машине крича, свистя, пугая, размахивали руками, пивными банками и бутылками.
   -Да я их счас...- начал было Тартарен.
   Банка стукнула по крыше, другая о капот и Тартарен кожей почувствовал, как заскребет стеклянная розетка разбитой бутылки по черному лаку, и потом, хоть перебей всех этих маскарадных придурков - красить машину заново все равно придется.
   -Вот блин, уроды,- ударил по газам Тартарен.
   Мы вылетели со двора.
   Я оглянулся. Мопедные фонарики мелькали, отыскивая наш след.
  
   -Не парься, не догонят...
   Вывернули на Ленинградку.
   -А все-таки здорово я их,- не удержался Тартарен.
   Крис только хмыкнул
   -На что это было похоже, Юнг?
   -Битва муравьев с медведкой...
   -А, по-моему - нормальная битва,- не обиделся Тартарен.-Скажем - титана со смертными.
   -Гулливера с лилипутами.
   -И с лилипутами иногда подраться стоит.
   -А вот это верно,- вспомнил я о Нике.
   Набрал номер.
   Трубку она нашла на седьмом гудке и скорому звонку не удивилась.
   Говорила голосом ровным, влажным дыханьем щекоча мне ухо.
   Я бы слушал и слушал, но Ника отвечала коротко, не поощряя беседу.
   - И что сказала?- спросил Крис, заметив, что я слишком быстро пожелал Нике спокойной ночи
   Я ткнулся горячим лбом в стекло.
   -Говорит, зря мы напряглись. Она их знает. Говорит - они такие милые.
   -Милые...
   -Белоснежка и двадцать семь гномов,- хохотнул Тартарен.
   -С мопедами и бутылками наперевес.
   Говорить о своих подозрениях я не стал. В конце концов, может, мне и показалось, что голос у Ники был немного неестественный. Напряженный какой-то. Как будто кто-то рядом стоял и внимательно слушал. В общем-то, мы ведь только что познакомились при весьма странных обстоятельствах.
   Откуда мне было знать, как звучит ее голос, когда у нее все в порядке?
  
  
  
  
   ГЛАВА 2
  
   1
   Разошлись мы на следующее утро - я в НИИ Горного дела (НИИГД), где обреталась фирма "Стикс", пославшая Рину на Дальний Восток, Тартарен - на поиски следов экспедиции - был у него такой клиент из ФСБ, квартирку в два этажа Тартарен ему продал в центре Москвы, и теперь, если кого пробить надо по базе данных - пожалуйста. Крис, как банковский служащий, взялся разобраться со счетами "Стикса" и выяснить, кто именно и с какой целью финансирует геологические исследования на Сахалине.
   Вход в НИИ ГД заставлен был пузатыми колоннами с навесом в виде кокошника. Стены крашены в малиновый цвет, проемы окон - в белый. Все здание - в пять этажей, на школу похоже.
   Из столовой напротив гардероба тянуло сиротскими обедами, по коридорам гуляли запахи коксующегося угля. Призрак ректификационной колонны маячил возле туалета. Сотрудники в изъеденных кислотой халатах дымили на лестничной площадке дешевенькой "Явой".
   Где тут у них обосновалась фирма, справляться было ни к чему - цепочка врезанных в подвесной потолок точечных светильников указывала путь к забранному фирменными железными дверями куску коридора.
   На дверях табличка - "Стикс". Кнопка звонка. Глазок видеокамеры.
   "Река мертвых" - вспомнил я значение слова, давя кнопку под логотипом и не слыша ни звука за железными дверями. Это ж надо было такое придумать...
   Что-то щелкнуло, голосом дешевой китайской электроники представились и спросили:
   -Фирма "Стикс" приветствует Вас. Назовите себя и сообщите о цели своего визита.
   -Юнкович. Министерство охраны природы,- ляпнул я первое, что пришло в голову, и добавил для верности:- К Генеральному директору.
   Переговорник поперхнулся и спросил вдруг хриплым голосом:
   -Вас ждут?
   -Если бы...- усмехнулся я.
   Пауза длилась ровно столько, чтобы успеть доложить Генеральному, тому сказать себе: "А черт, этого еще не хватало!" и, лихорадочно соображая, какого тут понадобилось Охране природы, и кто организовал наезд, буркнуть охраннику в переговорник:
   -Проси!
   Охранник, пристроившийся в тамбуре за маленьким столиком с настольной лампой, вознамерился занести мою фамилию и должность в журнал. Он даже глаза на меня поднял вопросительно, но я прошел мимо гордо, толкнул дверь в приемную, спугнул секретаршу в оранжевых буклях и вот он, пожалуйста, директор "Стикса" Никишин Геннадий Ефремович, как значилось на табличке у двери - человек за сорок, изможденного вида, с обвисшими щеками, лысиной, остатками длинных светлых волос поверх пиджачного воротника.
   Смотрел на меня расплывшимися от постоянных тревог глазами сначала настороженно, потом удивленно, вдруг вскипел обильно, вскрикнув:
   -Вам что?
   Все из-за моей внешности.
   Мне двадцать пять.
   Я неплохо накачен (три раза в неделю тренажерный зал), могу под водой переплыть двадцатипятиметровый бассейн, владею приемами каратэ. У меня неплохая растяжка и вполне приличный удар. Могу сбить ногой бейсболку с головы противника и расколоть кирпич голой рукой. А с виду - среднего роста, худощав, с тонкой шеей, нежным овалом лица и румянцем во всю щеку. Волосы у меня светлые, глаза голубые, ресницы длинные, улыбка застенчивая.
   Голос мягкий, смех тихий.
   На вид - лет семнадцать.
   Дамы в возрасте называют меня "юношей", пожилые - "мальчиком", подростки - "пацаном". Завидев мой румянец, светлый чуб и пушок на щеках кавказцы на рынках облизываются и цокают языками.
   И что делать?
   Таскать с собой кирпич и раскалывать его ладонью, чтобы удостоиться звания хотя бы молодого человека ( о мужчине не говорим)?
   Глупо.
   У меня своя тактика. Опробована на клиентах автодизайнбюро, в котором я разрисовываю крутые тачки богатеньких клиентов и их любовниц.
   Художнику всякий норовит не заплатить. Тем более такому на вид щуплому, юному и не уверенному в себе. Стоит только набычиться, колупнуть пальцем рисунок, рявкнуть что-нибудь типа: "Ты что ж, сука, тачку мне испоганил? Я тебе что сказал сделать? А ты что намазал? Я что за это платить должен?"
   Ну и так далее.
   Я сначала терялся и злился, и только ждал, чтобы очередной хамоватый заказчик на меня полез. Вот тогда и увидим.
   А они все не лезли. Не это им нужно было.
   В итоге мое родное дизайнбюро в очередной раз оказывалось в проигрыше, поскольку клиенты мои платить отказывались категорически. На меня уже начали коситься. Я мог потерять работу.
   Все это продолжалось до тех пор, пока я не понял - у меня ж явное преимущество, а я им не пользуюсь.
   Пальцы кидают и орут, когда думают, что ты не уверен в себе.
   Но я то в себе уверен. А они об этом не знают. И сами за базаром прячут собственный страх оказаться в лохах. Как только они башкой въедут в мою уверенность, которую не разглядели, их собственный страх выскочит наружу, на пол ляпнется, растечется лужей и придется им отойти в сторонку, чтоб не поскользнуться. И немного помолчать.
   Вот и Никишин, увидев, что вместо ожидаемой чиновничьей крысы из Министерства в его кабинет вошел какой-то пацан-первокурсник, попер на меня с явным намерением обломать с порога.
   А у самого глаза над обвисшим щеками расплываются и в них страх и неуверенность - а что если я и впрямь какой-нибудь проверяющий, да еще с папашкой большим начальником.
   Прохожу, сажусь, достаю пачку бланков с шапкой "Протокол" и ручку, все раскладываю аккуратно на столе. Руки перед собой, смотрю в стену, Никишина не замечаю.
   Он уже потише, поспокойнее, но недружелюбно и угрюмо.
   -Простите, вы что хотели?
   Молчу, смотрю в стену.
   У Никишина брови лезут на лысину и в горле сохнет.
   Вот тут я поворачиваюсь и спрашиваю довольно тихо:
   -Чай, кофе?
   -Чаю, если можно...- механически отвечает он.
   -Правильно,- одобряю.- Мне без сахара.
   Пока он вызывает свою Сонечку или Катеньку в оранжевых буклях и просит у нее чаю, смотрю в стену, паузу держу.
   Исчезла Катенька тихо за дверью, я молчу.
   Никишин кашляет и морщится, ерзает и потеет. Я, не глядя, в его сторону, говорю ласково, но с укором
   -Что же это вы, Николай Евграфович, нарушаете?
   -Мы ничего не нарушаем. У нас все бумаги в порядке.
   -Какие бумаги?
   -Лицензия, отчеты...
   -А разрешение?
   -Какое разрешение?
   -На проведение изысканий в природоохранной зоне.
   -Мы таких изысканий не ведем,- отвечает.
   -А вот это вы напрасно.
   -Что?
   -Уклоняетесь. Скрываете. Не признаете. Не считаетесь...
   -Не пойму о чем, вы?
   -Все вы понимаете, Евграф Николаевич. Как вы думаете, где сейчас группа Малышевой?
   -Я - Геннадий Ефремович,- решился, наконец, поправить.- Вы про какую Малышеву спрашиваете?
   Я поморщился.
   Видимо, недостаточно высокомерно (это у меня хуже всего получается). Во всяком случае, Никишин посмотрел на меня внимательнее. Но все же вспомнил. Потому что и сам в последние дни спрашивал себя не раз - куда, черт возьми, Малышева подевалась? Две недели, как должна была вернуться...
   -Арина Малышева с другими специалистами "Стикса" в настоящее время находится в командировке на Сахалине.
   -Вы в этом уверены?
   -А как же,- Никишин поерзал в кресле и выпрямился. Глаз с меня не сводил. Времени у меня оставалось минут пять.
   -В том-то и дело, Геннадий Ефремович, - что вы в этом совсем не уверены. Экспедиция на Сахалин пропала и вам отлично это известно.
   -Как пропала?
   -А так. Должны были вернуться и не вернулись. И вы даже не знаете, что вам думать и куда обращаться. Так?
   -А какое, собственно, дело Министерству...- начал собираться с духом по поводу все нарастающих подозрений Никишин...
   -Все что нам известно, вы узнаете в свое время. А теперь скажите - какое задание было у Малышевой? И... кто заказал вам эти работы?
   -А что ж тут такого - обычные геодезические исследования. Там фирма одна собирается... А знаете что,- оборвал вдруг себя.- Не буду я вам ничего рассказывать.
   -Геннадий Ефремович...
   -Если у Министерства Охраны природы есть ко мне вопросы - пусть пригласят официально и предъявит претензии. Так можете и передать своему начальству. Вы, кстати, кем там работаете?
   Опомнился!
   -Вы пожалеете...- поднялся я и посмотрел на дверь.
   -Думаю, нет,- встал Никишин и оказался довольно высоким, но сутулым.
   -Почему же это,- попятился я к двери.
   -А потому что ни в каком Министерстве вы не работаете.
   -Вам что, удостоверение показать?- полез я в карман.
   Никишин вдруг засмеялся, руки поднял, по бабьи махнул, опустился в кресло и стал сразу виден в нем бывший завлаб, предприимчивый и пронырливый, умелый выбивала оборудования и реактивов для своих исследований, а теперь вот организатор фирмы, берущей заказы на геологические изыскания у всяких жестких и неприятных людей.
   -Здорово вы меня развели,- признал он. Вспомнил про заказчика геодезических исследований, и улыбка его увяла.
   -А теперь послушайте меня внимательно. Не знаю, кто вас послал и чего вы добиваетесь, только мой вам совет - бросьте вы это дело.
   -Почему же, Геннадий Ефремович?
   -Не задавайте вопросов. Просто забудьте, все, что успели узнать, и живите, как жили. Эти люди не любят, когда им мешают. Вас просто раздавят.
   -Какие люди, Геннадий Ефремович?
   Никишин подобрался, щеки втянул, глаза выкатил. Больно ткнул кнопку селектора.
   -Катя, Дмитрия пригласи.
   Пока скучающий под настольной лампой Дмитрий соображал, что он, наконец, понадобился, чтобы выставить нахального гостя и скакал через приемную в кабинет шефа, у меня было секунд сорок. И в эти секунды я вполне мог бы распахнуть дверь, хлопнуть охранника по затылку, добавив ускорения, выбежать потом в институтский коридор и довольно спокойно, прогулочным шагом, покинуть научные покои НИИ ГД.
   Так я и сделал. Только чуть позже. Когда Дмитрий, пыхтя и озираясь, ввалился к шефу в кабинет.
   А эти полминуты мы смотрели с Никишиным в глаза друг другу, и я говорил тихо и внушительно:
   -Я бы бросил это дело, Геннадий Ефремович. Только жить как жил я тогда уже не смогу. Потому что в этом деле могут пострадать мой друг и сестра девушки, которую я совсем не знаю, но она мне почему-то дорога. И если я и мои друзья, вытаскивая их из этого дела, помешаем каким-то людям - тем хуже для них.
   Так я ему и сказал. Только про себя, вслух не произнося ни слова.
   По-моему, он меня понял.
   А уж потом я отпихнул на стенку влетевшего Дмитрия, и он сполз по этой стенке, а я спокойно и как бы прогуливаясь, покинул Институт.
  
   2
  
   -Тухлое дело, вообще-то,- заметил Леша Татарский, по прозвищу Тартарен, вечером того же дня, в том же баре за пивом.
   Крис, покатал бокал меж ладонями, переводя пронзительный свой взгляд с меня на Тартарена.
   -Подведем итоги?
   -Может, сначала обменяемся информацией,- небрежно заметил я.
   -А она есть?
   -Ну, все-таки...
   -Тогда начнем с ФСБ. Что говорит наша агентура?
   Тартарен важно откинулся в кресле, перетащил бокал на грудь, цедя пиво сквозь усы и отдуваясь, долго распинался, как незаменимы бывают надежные контакты с сотрудником ФСБ, пытаясь придать тем самым дополнительный вес добытым сведениям.
   -Не густо,- отфильтровал Крис.- И в НИИ ГД...
   -Не намного круче,- признал я и рассказал о встрече с Никишиным.
   -Жидковато,- согласился Тартарен. -А что слышно в финансовых кругах?
   -Финансовые круги хранят свои тайны. Но по способу хранения можно кое-что узнать о самих тайнах.
   Коротко сообщив о том, что он узнал по способу хранения, Крис вернулся к итогам.
   -Итак, что мы имеем?
   И тут же все разложил по полкам.
   Фирма "Стикс" при НИИ Горного дела, скорее всего, посредническая. Денег на георазведку не имеет. Имеет неплохих специалистов. Организует по заказу клиентов экспедиции. Клиенты люди строгие - занимаются нефтью, газом, может быть золотом и алмазами. Платят деньги, берут специалистов и используют. "Стикс" вполне може и не знать, кто и куда посылает его геологов.
   -Похоже, и не очень-то стремится узнать,- вставил я.
   Крис согласился и пошел дальше.
   Месяц назад на счет "Стикса" поступила кругленькая сумма. Днем позже, как подсказал Тартарену источник в ФСБ, Арина Малышева и как минимум еще три специалиста, работающих со "Стиксом" по контракту, вылетели на Сахалин.
   -А откуда это известно, про специалистов?
   -Слушать надо было,- важно похмыкивая на каждый новый пункт, выведенный Крисом, вставил мне Тартарен.- Я же говорил - билеты в соседние кресла были куплены вместе с этой Малышевой в один день и с корпоративной скидкой. Причем все четверо в разное время учились горному делу.
   -Можно продолжать?- поинтересовался Крис. - Спасибо.
   В тот же день самолет с четырьмя членами экспедиции приземляется в Южно-Сахалинске, группа выезжает на объект.
   О целях экспедиции известно немного. Только то, что это геодезические работы - исследования характера грунта, залегания вод и прочее - обычное дело при строительных работах. Причем, если сопоставить время, отпущенное заказчиком на работы с суммой, переведенной на счет "Стикса" объектов было несколько и в разных концах острова, так что появление вертолета вполне логично.
   -Так чего мы паримся?- возмутился Тартарен.- Поехали к Нике, успокоим девочку, и будем ждать, когда Тема с этой своей девицей вернутся. Или позвонят.
   -Не думаю, чтобы они смогли это сделать без нашей помощи.
   -Это почему же?
   -Догадайтесь.
   Крис выдержал паузу. Я поднял руку.
   -Говори.
   -Время отправки МMS-ки?
   -Точно.
   -Не понял,- хлопнул глазами Тартарен.
   -Объясни ему Юнг,- откинулся в кресле Крис.
   -Снимок сделан дней за пять до его отправки.
   -А что это значит?
   -Думаю ни Арина, ни Тёма его не посылали.
   -Тогда кто же послал? И с какой целью?
   Я пожал плечами.
   -Есть еще одна странность,- заметил я.
   -Какая же?
   -Поведение заказчика.
   -Я тоже об этом думал,- кивнул Крис.- Представь - ты нанимаешь через фирму бригаду, ну скажем для ремонта дачи. Отдаешь им ключи и деньги. Договариваешься о сроках. Срок проходит. От бригады - ни ремонта, ни денег - ни звука. На кого ты первого наезжаешь?
   -На фирму, которая предоставила бригаду.
   -Молодец, понял. А вот Юнг говорит... Что тебе сказал этот Никишин из "Стикса", Юнг?
   -Ну, прямо так - он ничего не сказал. Но как я понял, он просто ничего не знает про Малышеву. Пропала и все. И она молчит, и заказчик не объявляется. А спрашивать Никишин, по-моему, просто боится. И нам не советует.
   -Так, может, этот заказчик и грохнул экспедицию,- ляпнул Тартарен. -А что вы на меня так смотрите? Нормальное дело. Может он планы свои хочет втайне сохранить. Или геологи обнаружили то, чего им знать не полагается. А лучший способ избежать огласки - несчастный случай со смертельным исходом.
   -А Тёма?- напомнил я.
   -А что Тёма?- притух Тартарен и замямлил: -Нет, ну Тёму так просто... голыми руками...
   -Тогда почему он молчит?
   -Да ладно тебе. Заладил. Откуда я знаю? Может, он забрался туда, откуда и сообщить-то ничего нельзя.
   -Сидит там и ждет нашей помощи...
   Заглянули в пустые бокалы, изучили дно.
   -Что делать-то будем?- посмотрел Тартарен на Криса.
   -Что делать? Не знаю. Зато знаю, чего ты Тартареша точно делать сейчас не будешь.
   -Чего же это?
   -Пива сейчас ты заказывать себе больше не будешь.
   -Это почему же?- удивился Тартарен.
   Я тоже. Не было такой причины, чтоб Тартарен очередной бокал пива себе не заказал.
   -А потому, что тогда ты не успеешь заехать в супермаркет и накупить припасов.
   -Крис, а ты не перекупался?-озаботился Тратарен.- Дай-ка лоб пощупаю.
   -Каких припасов Крис, о чем ты?- спросил я.
   -В дорогу, Тартареша, в дорогу. Я заметил, в дороге тебе все время есть хочется.
   -Заказываем билеты?- догадался я.
   -Уже,- чуть заметно улыбнулся Крис.
   И выложил на стол три узких линованных бланка.
   -Вылет завтра, в восемь утра из аэропорта Внуково.
   -Тогда мне не за припасами надо,- схватился за мобильник Тратарен.- Тогда мне в контору звонить, отпрашиваться надо.
   -Уже,- повторил Крис.
   -Что уже?
   -Вам обоим предоставлен очередной отпуск в связи с чрезвычайными семейными обстоятельствами по вашим собственным заявлениям, отосланным два часа назад по электронной почте.
   -Ну, Крис,- развел руками Тартарен.
   -Выходит, ты все заранее рассчитал и решил?- спросил я.
   -Выходит так.
   -Все рассчитал,- захохотал Таратерн. - Кроме одного.
   -Чего же это?
   -А того, что ничто и никогда не помешает Тартарену выпить лишний бокал пива перед дальней дорогой. Эй малый,- заорал он через весь зал человеку в красной жилетке за стойкой. -Бокал пива.
   Крис плечами пожал, вскинул два пальца.
   Я - три.
   -Вот это правильно,- хлопнул меня по спине Тартарен.- Эй, там! Три бокала пива!
   -И порцию Сахалинских крабов,- добавил Крис.
  
   -Алё.... Слушаю. Да, это я. Кто говорит?
   Не узнала.
   Впрочем, чего я, собственно, ожидал?
   Ну, друг старого приятеля сестры. Безнадежного воздыхателя. Что-то типа дяди или двоюродного брата. Старше на целый класс, институт и четыре года работы. Не знаю их тусовок, приколов, фильмов, хитов. С какой стати ей меня запоминать?
   Когда я первый раз влюбился, ей было шесть лет.
   -Это Дима. Дима Юнкович. Мы у вас вчера были.
   -А-а... Здрасьте.
   -Ну, как дела?
   -В каком смысле?
   -Ну, вообще...
   -Вообще - нормально.
   Показалось или она усмехнулась?
   -Что поделываем?
   -Ничего.
   Вздохнула. Так капризно - мол, ну дядя, чего пристал.
   -А все-таки?
   -Читаю. Шолохова. По программе.
   -Сочувствую.
   -Да нет, нормально.
   Нет, так не пойдет. Еще немного и она скажет, как родителю: "Ну, па-а-а, отстань!".
   Это надо поломать. Немедленно. И я замолчал.
   -Алё, вы там?
   -Да.
   -А чего молчите?
   -Думаю.
   -О чём?
   -Как не быть похожим на родителя.
   Помолчала, оценила.
   -И что, придумали?
   -Не уверен. Но попробовать можно. Для начала - забудем про второе лицо множественного числа.
   -А по-русски?
   -Например, я тебя спрашиваю: "Ник, привет, как дела?" А ты отвечаешь: " Отстань Юнг, не видишь этого придурка Шолохова долблю". Смысл ясен?
   -Ясен. Только я так не говорю.
   -А ты попробуй.
   -Отстань...
   -Уже лучше.
   -Да ладно тебе. У меня, если хочешь знать, все знакомые парни твоего возраста.
   -Это как это?
   -Старшая сестра. Все ее ухажеры пытались добиться моего расположения. Думали - может, я на Рину повлияю в их пользу. Как-будто на Рину кто-нибудь влиять может.
   Вспомнили про Рину.
   -А мы завтра улетаем,- сказал я. -На Сахалин.
   -Что, так серьезно?
   -Ну, в общем...Просто нам надо там быть.
   -Угу.
   Голос снова отсутствующий.
   -Да нет, ты не думай. Ничего с твоей сестрой не случилось. Потом там Тёма. И вообще...
   -А я и не думаю. Только Тёма ваш сам пропал. И потом - где вы их там искать будете.?
   -Найдем. Экспедиция не иголка... А потом я знаю - Рина там не одна. Тёма рядом. Просто он сообщить не может. Так что не беспокойся.
   -А я спокойна. Ты не знаешь мою сестру. Она и без вашего Тёмы не пропадет. И без вас тоже.
   -Ну, вот и отлично.
   Мне вдруг стало обидно. За Тёму.
   -Ладно, не парься. Я вообще-то благодарна вам, что вы откликнулись, готовы с места сорваться. Сейчас мало кто на такое способен. Много вас летит?
   -Трое. Я, Таратерн и Крис.
   -Тартарен - это такой толстый, на Портоса похож?
   -В общем, да.
   -Считает себя неотразимым, но если ему отказывают, в голову не берет.
   Точно. Как это она разглядела?
   -А Крис - он такой... типа гипнотизер. Он у вас вроде капитана команды?
   Могло показаться, что она над нами издевается. Но мне не казалось, и я сказал, как бы не в тему:
   -А все равно - Рину мы вытащим.
   -Верю,- просто сказала она, и весь кураж ее улетучился.-Вы когда вылетаете?
   -Завтра в восемь.
   -Из Домодедово?
   -Из Внуково. Ты что - провожать нас собралась?
   -Почему ты так решил?- стала сразу независимой.
   -Показалось... Можешь мне обещать одну вещь?
   -Смотря какую.
   -Постарайся не лезть тут ни в какие истории. И от этих своих... "милых" придурков, держись пока подальше.
   -Ну вот. А говорил, на родителя не хочешь быть похож.
   -А я не как родитель это тебе говорю.
   "А как кто?" она не спросила. Хотя могла бы. Буркнула скороговоркой:"Ладно пока", и трубку бросила.
   Странная она. Я ведь хотел ее об одной вещи попросить. Но не успел.
   И хорошо, что не успел. Так мне даже легче было представить, где и как она сидит, пока говорит со мной.
   Я мог представить себе ее на кухне под гжелью и пустыми бутылками из-под Мартини.
   Или в гостиной в проеме окна спиной к фотографиям ее деда.
   Или в кабинете перед компьютером, под настольной лампой с трубкой прижатой к уху и прядью темно-русых волос, свисающей вдоль щеки.
   Так я ее себе представлял довольно долго.
   А потом меня разбудил будильник.
  
  

3

   Аэропорт, залы ожиданий (чего интересно?). Люди сами сдают себя в багаж, чтобы стать абсолютно беспомощными - повисеть несколько часов над пропастью в десять тысяч метров.
   Обычное дело.
   А нас почему-то называют экстремалами.
   Странно, правда?
   И все-таки легкая лихорадка отлетающих чувствуется.
   Двигатели ревут, прогреваясь на поле, в стеклянных лабиринтах клубится адреналин.
   Тартарен ничего этого не ощущает и не думает - кладет на весы сумку, в которой можно человека провести.
   Такая здоровая. И тяжелая - доплата за двадцать кило.
   -Что у тебя там? Припасы?
   -И припасы тоже.
   -А что еще?
   -Все что может понадобиться спасательной экспедиции на Диком Острове,- важно ответил мне Тартарен.
   -Ты что же и альпинистское снаряжение с собой прихватил?- не поверил Крис.
   -А как же. А еще нож, фонарь, топор, охотничьи спички....
   -Сухари, консервы, запас питьевой воды...
   -Точно.
   -Ну и дурак,- сказал Крис и прошел на регистрацию, сунув руки в карманы.
   Багажа у него и вовсе не было.
   -Это почему же?- спросил у него Тартарен перед галереей номер семь, где объявили посадку на рейс Москва-Южно-Сахалинск с пересадкой в Хабаровске.- В последний раз, между прочим, все это было не лишне.
   Это Тартарен на прошлую нашу экспедицию намекнул. На тот тропический остров в океане, где мы оказались совсем одни и с пустыми руками. И если бы не Тёмина сумка, в которой было все, что перечислил сейчас Тартарен, нам пришлось бы туго. Может, мы вообще оттуда не выбрались.
   Одна девчонка, например...
   Стоп -об этом ни слова.
   Но Тартарен Крису все-таки напомнил о той поездке.
   Крис возражать не стал. Сказал только:"История не повторяется" и добавил:" В этот раз все будет по-другому и запасы твои нам будут ни к чему".
   Тартарен пожал плечами и спорить не стал. Крис, он у нас провидец. Если что сказал, так оно и будет. Я в этом убеждался не раз, но все-таки заметил:
   -Не слушай его Тартарен. Никто точно не может сказать, как будет. Даже Крис. И готовым надо быть ко всему.
   -Ага,- откликнулся Крис.- А если Тартарен что забыл, я вижу того, кто ему недостающие припасы доставит.
   Я обернулся к раздвижным дверям в зал регистрации и увидел Нику, отыскивающую глазами нашу компанию. Тартарен увидел ее тоже.
   От удивления, я даже рукой не махнул. А Тартарен присвистнул и рот открыл.
   - Чего это она?
   Действительно.
   В ярко красном брючном костюме, в белой сорочке с кружевным воротником, в черном легком осеннем пальто. Густые русые волосы высоко собраны и зашпилены на японский манер. На бедрах широкий черный пояс, на ногах алые лакированные туфли и помада на губах кровавого цвета.
   Ника заметила нас, рукой махнула, двинулась и за ней двинулось то, что изумило Тартарена - здоровенный красный чемоданище из тех, что передвигаются только на колесиках, для чего у них сбоку специальная ручка имеется.
   -Надеюсь, это только посылка для сестрицы,- произнес медленно Крис.
   -Ни фига себе посылочка.
   -А откуда она вообще знает, во сколько мы вылетаем?
   -Кажется, я знаю, откуда,- ухмыльнулся Тартарен.
   -Ну и что вы на меня уставились,- возмутился я. - Ну, позвонил я вчера проститься, успокоить. Ну, приехала проводить нас девчонка. Собрала кое-что нам в дорогу. Чего вы на стенку-то лезете.
   -Это называется кое-что?- приподнял брови Крис.
   Ника вкатила свой красный чемодан прямо в очередь на регистрацию. Очередь недовольно заворчала.
   -Успела все-таки,- улыбнулась мне Ника, потом повернулась и сдержанно кивнула сначала Тартарену, потом Крису.
   -Простите,- воткнул эспаньолку себе в грудь Крис.- А что вы тут делаете?
   -Ой, только давайте без второго лица множественного числа,- наморщила лоб капризно Ника.
   -Что это значит?-озадачился Крис.
   -То и значит. Я с вами лечу.
   -Все правильно,- захохотал Тартарен.- Она с нами летит. А это вот - ее багажик. Так что мои припасы отдыхают.
   -Мы так не договаривались, Юнг! - повернулся ко мне Крис.- Ты что, не понимаешь... Она ж нас свяжет по рукам и ногам. Шагу не даст ступить!
   -Да я то здесь причем!- возмутился я погромче, чтобы не выдать глупой своей радости.
   И чего я радовался?
   -Стойте, стойте,-подняла руку Ника.- Юнг действительно ни причем. Я все сама решила.
   -Угу - сама решила, сама билет купила...
   -Именно так.
   -Ночью.
   -Ночью. Через Интернет с доставкой на дом.
   -Пусть так! Но мы то тебя брать с собой не решали.
   -А что, вы можете мне запретить?- поинтересовалась насмешливо.- Я совершеннолетняя, паспорт имею.
   -Запретить не можем,- согласился Крис.- Но и таскать с собой не обязаны. Можешь лететь, но учти, по острову будешь передвигаться сама. Как сумеешь. На нас не рассчитывай.
   Сказал и пошел на посадку.
   -Вы что, действительно меня бросите одну?- подтянула Ника чемодан.
   Тартарен затоптался, запыхтел.
   Ника правильно поняла - Крис в нашей команде вроде капитана.
   То есть не то, чтобы мы совсем не могли делать по-своему, если он что уже решил и о своем решении объявил. Просто сделать в сложной ситуации не так, как предложил Крис, значило расколоть команду. Для этого нужны бьли веские основания. Тартарен решил, что у него их нет.
   -А правда, детка, -забасил он смущено.- Дай дядям разобраться с теми, кто твою сестру умыкнул. А тебе в школу надо. Ты еще маленькая.
   -Угу. Как в коридоре за задницу хватать - не маленькая. А как за сестрой лететь...
   Я воззрился на Тартарена. Тартарен честно округлил глаза.
   -Девушка, вы летите или остаетесь?- неприятно заторопила регистраторша.
   -Лечу,- повернулась к ней Ника, сунула билет и паспорт, нависла над стойкой, повернувшись к нам презрительно спиной.
   -Нет, не летишь,- прошипел кто-то сзади.
   Между мной и Тартареном просунулась рука, схватила Нику за край пальто, с неожиданной силой дернула от стойки.
   Я как-то сразу признал его, еще не видя. По руке - маленькой, сморщенной с когтистыми пальцами. И еще перстень оловянный - широкий такой с двумя острыми оловянными ушами вместо камня.
   Перстень был размером с шарик от пинг-понга. Точно такой же я успел разглядеть на пальце одного из тех подростков в масках перед дверями Ники.
   Оглянулся - стоит в пятнистом комбинезоне, армейских ботинках, в дурацких этих острых ушах. И за ним полукругом еще таких же человек пятнадцать - низкорослых, в масках с ушами.
   В темноте и во дворе они все-таки были страшноваты своей угрюмой массой, неподвижными в прорезях масок глазами. С мопедами и бутылками на перевес. А здесь при свете и народе, в шелесте толпы и музыке рекламы, под светящимся табло с расписанием отлетов-прилетов - просто нелепы и смешны.
   Народ сторонился этой разукрашенной компании с усмешкой и гадливостью, как сторонятся бомжей, вокзальных алкоголиков и слабоумных, и пока всерьез не принимал. И даже не сразу сообразил, что тут происходит. И, когда один их них выдернул из очереди на регистрацию ярко-накрашенную девицу со взбитой прической и потащил в этот вот маскарад, решили, что она тоже с ними, только маску потеряла, и расступились, прижимая сумки и чемоданы к ногам.
   Ника упиралась, а он ее тащил с непонятной для тщедушного тела силой. Она оглянулась, позвала:
   -Ю-юнг!
   Могла бы и не звать. Но ускоренья придала.
   Одним прыжком нагнал урода и безо всяких хитростей кулаком сверху вниз промеж ушей, предвкушая, как пискнет, присядет, голову руками прикроет и, значит, Нику отпустит.
   Вот говорил мне Крис, чтоб не оценивал противника по внешности - нарвусь когда-нибудь. И был прав. Вспомнил совет, но было поздно - кулак мой ухнул в пустоту, потому что уродец вдруг исчез. А я, влекомый силой собственного удара, рухнул, растянулся на полу, тут же сгруппировался, лицо вывернул, увидел нападавшего на меня и Нику не отпускающего, и тут же получил удар ботинком в лицо.
   Пассажиры, встретившие мое падение смехом, удар этот отметили дружным криком. Откуда-то из-за стойки выскочил милиционер, бросился мне на помощь, тут же получил цепью по голове, уронил фуражку и сел на пол.
   Ох!- вскрикнула толпа и отпрянула, а гномы тесно обступили Нику, всосали в общее свое многоухое тело, поволокли к выходу.
   Я коротко глянул на сидевшего передо мной мента. Тот зачем-то хлопал себя ладонью по щеке и тряс головою, точно прислушиваясь к звону в ушах. Звон этот и я слышал. Но мне было не до него.
   Я вскочил на ноги, подобрался, сделал короткий выдох и пошел вперед на полусогнутых танцующих ногах, примериваясь к спинам отступающей банды и не собираясь больше допускать промашки.
   Крис, обходя меня справа, чуть придержал за плечо, махнув ладонью прямо, что означало - приди в себя и действуй в центре. Тартарен, ставший вдруг серьезным, бросил все свое бахвальство, цепко отслеживая любое движение уродов, обходил их слева.
   То, как ловко карлик увернулся от моего удара, как без лишних размышлений засветили мне в лоб, а менту по голове, впечатление произвело - мы подбирались к этой дворовой шпане осторожно с трех сторон, действовали энергично слаженно, как хоккейная тройка в атаке на последней минуте с пустыми воротами за спиной.
   Вратаря удалили и полкоманды тоже, а забивать надо.
   Мы и забили.
   Злобные гномики выстроились треугольником, внутри их главарь держит за руку Нику.
   Я подобрался вплотную, чуть не совершив ту же ошибку. Снова навис над ними в преимуществе роста. Собрался его использовать, но что-то почувствовал, вроде смешка и готового через секунду падения собственного тела. Присел, стал ниже их. Мы оказались на одном поле низкорослых, никто уже не мог вдруг броситься мне под ноги, используя мое высокомерие, свалить на пол. Я выставил ногу, крутанулся, в русском брейке, подсекая сразу штук пять, свалил их с ног. Подскочил, не распрямляясь к тому, что выкручивал Нике руку, получил от него, не заметив, перстнем в лоб, схватил Нику за пальто, потащил назад к стойке регистрации, краем глаза замечая, как врезаются в карнавальную толпу с флангов Тартарен и Крис - первый безо всяких хитростей, давя массой, сгребая и расшвыривая мелких и топча их, нырнувших под него, чтоб завалить подножками, второй, взлетая над уродами, долбил их по головам, дергал за уши, тщетно пытаясь сорвать хоть с одного дурацкую маску.
   Нападавшие дрогнули, шарахнулись к выходу. Предводитель их, увлекаемый своими подручными, хватая воздух пальцами, с тоской тянулся за Никой,.
   Крис с Тартареном пинками вышибли раздухарившихся подростков сквозь услужливо раскрывшиеся двери на улицу. Те, падая и повизгивая злобно, полезли на свои мопеды, застреляли, заголосили гуделками.
   Тартарен и Крис развернулись, чуть вразвалочку, двинулись победно к стойке регистрации.
   Пасажиры и провожающие аплодировали. Милиционер, оперевшись на одну руку, другой шарил в поисках фуражки. Крис поднял ее, нахлобучил ему на голову. Тот сел, вынул из кармана блокнот и ручку, глядя в пол просипел: "Задерживаю вас для составления протокола".
   -Ага!- радостно закивал Тартарен, аккуратно взял мента под мышки, перенес к стойке заполнения таможенных деклараций, бережно прислонил к ней.
   -Начинай составлять протокол. Мы подойдем попозже.
   Ника выхватила у стоявшей с открытым ртом регистраторши свой паспорт и билет, просочилась беззвучно сквозь металлоискатель и пошла к выходу на посадку.
   Я догнал ее и зашагал рядом, оглядываясь на Тартарена с Крисом.
   Ника повернулась к Крису, улыбнулась, поправила прядь русых волос, выбившуюся из высокой прически. Ноги в алых брюках трепетали в разрезе черного пальто. Глаза ее были серы и спокойны, когда смотрела она на Криса и говорила:
   -Ну, не оставишь же ты меня с ними, капитан?
   Вышли на поле. Гудели двигатели, дул ветер. Пусто было и сладко пахло керосином.
   Крис молчал, хмурясь, пока не подали автобус.
   Ника шагнула на ступеньку. Крис поддержал ее за локоть.
   -Ладно. Считай себя принятой в команду с испытательным сроком. И, пожалуйста, не ищи там приключений.
   -Это почему же?- стоя на площадке спросила Ника, и взгляд ее был нежен, хотя смотрела она мимо меня, мимо Криса и Тартарена, куда-то сквозь пыльные стекла внутрь аэропорта.
   -Мы приключений не ищем,- веско заметил Крис.- Они нас сами находят.
   Автобус тронулся, увозя нас на поле к старомодному в своей длине и тонкости ИЛ-62.
   И где уж мне было разглядеть, как расплющил свой серый нос грустный гном с большими ушами, вглядываясь в габаритные огни увозившего нас автобуса, как повернулся он к табло с расписанием вылетов-прилетов, отыскал строчку нашего рейса, вытащил мобильник, набрал номер и, начал диктовать что-то, снова и снова поглядывая на табло, пока не слетели с него все номера рейсов, минуты и часы и не высветилась горящая красным рекламная надпись:
   "Компания сотовой связи "Стар-Ток" - ТВОЙ ЗВЕЗДНЫЙ РАЗГОВОР".
  

ГЛАВА 3

1

   ИЛ-62 - самолет нешумный.
   Так гудит что-то слегка, поскрипывает в крыльях, покачивает, кондиционер над креслом воздух гонит. Кажется, что на месте стоим и никуда не движемся. Это утомляет.
   Через пару часов полета начинаешь считать, сколько осталось до посадки. Обед из ванночек с фольгою извлечен и съеден, журнальчики прочитаны, кроссворды решены. Если не заснешь, начнешь маяться.
   Проблемы с коленями - их девать некуда. Упереться в переднее кресло, или подсунуть под собственное - если ты это уже опробовал, начинаешь потихоньку сходить с ума, пытаясь их пристроить хоть куда-нибудь.
   А куда человеку, зажатому меж рядами кресел, коленки девать? На ручку кресла не закинешь, на спинку тоже.
   Над Уралом наш салон эконом-класса вырубился в полном составе - спал или делал вид, что спит.
   Тартарен, тот закусив и отпив коньячку из фляги, дрых от самой Самары. Крис от обеда отказался, скроил какую-то йоговскую позу - он у нас специалист по восточному образу жизни - погрузился привычно в Нирвану.
   Я воевал с собственными коленями один во всем салоне. Упорнее всего упирался ими в спинку соседнего кресла, где сидела Ника, надеясь, что лицо ее свесится в проходе, и мы поговорим. Но Ника пассов моих не замечала или делала вид.
   Над Байкалом Крис пришел в себя, заглянул под крыло самолета, определил, где находимся, Тартарена будить не стал, стукнул в спинку Никиного кресла, и она сделала то, чего я от нее добивался от самой Москвы до Урала - высунула сероглазое свое лицо с выбившейся из прически прядью, улыбнулась, вздохнула радостно, готовая общаться.
   -А теперь расскажи,- попросил ее Крис.
   -О чем?
   -Что это за придурки, и с какой стати они пытались тебя не выпустить из Москвы? Только не говори, что они такие милые. Все равно не поверю.
   -Сейчас.
   Ника встала, потянулась.
   Пальто и красный пиджак скинула, как только вошла в самолет. Белая пенистая сорочка поднялась над черным поясом, обнажив полоску плоского загорелого живота.
   -Все-таки, Господь зря снабдил нас коленками. Совершенно лишняя деталь.
   -Просто Бог никак не мог предположить, что мы с этими коленками будем грузиться в самолеты,- возразил я, не сводя глаз с плоского живота и едва сдерживая естественное желание примерить палец к неглубокой впадинке пупка.
   -Ладно, подвинься,- присела она на ручку моего кресла, закинула руку на спинку, свесила лицо, прядь ее коснулась моей щеки, а сам я ткнулся носом в мягкую грудь.
   -На-зад,- раздельно сказала Ника, вдавив меня словом в кресло.
   -Значит, так...
   Получалось вот что.
   Эти ряженые вышли на Нику совершенно случайно. Письмецо она по электронке получила таинственное или дурацкое - это как сам решишь. Что-то вроде: "Встреча в субботу в 00.00 в Склепе. Цвет камня - бирюза. Огонь зеленый. Не забудь инструмент". И подпись "Канург".
   Могла бы ведь и не отвечать - ясно, что бред.
   Ника прочитала, расхохоталась и тут же накатала ответ от Ники Канургу: "Эй, Вася, ты ничего не перепутал?".
   Канург учтиво извинился. Сказал что ошибся, набирая адрес, и задал вопрос, на который уж точно можно было не отвечать:
   -А признайтесь, ведь я вас заинтересовал?
   -Скорее насмешил,- хихикнула Ника.
   -Хотите еще посмеяться?
   -Почему бы и нет?
   -Ничего не получится,- вздохнули в ответ.- У нас все серьезно.
   -Любопытно,- чиркнула Ника.
   -А если любопытно, подъезжайте в субботу к маленькому кладбищу рядом с церковью у проспекта Мира и пройдите по указанному маршруту.
   Выслан был маршрутный лист с пометкой, как найти дыру в кладбищенской ограде пройти между могил в северный угол под старый тополь, отыскать надгробие с ангелом без крыльев и фонарем в руке.
   "Там вас встретят".
   Ника посидела озадаченно перед компьютером. Чтобы решиться, ей нужно было еще поболтать с назвавшим себя странным именем Канург, убедиться, что все это розыгрыш кого-то из вернувшихся с моря одноклассников. Но компьютер молчал. Ника пожала плечами и тут же забыла - мало ли дурацкой переписки в Интернете. Она там почти вся дурацкая!
   А в субботу ей прислали напоминание уже без подписи. Потом еще одно. Кто-то упорно зазывал ее нынешней ночью на кладбище.
   -И что?- спросил вдруг Тартарен.
   Он, оказывается, давно не спал, лежал в кресле с тяжелой со сна головой, глаза тараща, слушал.
   Ника сначала решила никуда не ехать, потом - съездить побродить вокруг, посмотреть, потом наотрез отказалась, потом собралась и поехала.
   Отыскала улочку за гостиницей "Космос", наткнулась на слет маленьких мопедов - между китайским кабаком и оградой кладбища их сгрудилось штук пятнадцать под охраной кого-то низкорослого в куртке с капюшоном.
   Он еще так дернулся, когда она, сверившись с картой маршрута, полезла в дыру в ограде. Она внимания не обратила.
   -И ты что, шла ночью одна по кладбищу,- спросил я, слегка одеревенев от ее теплоты и запаха осенних листьев, который она неизменно носила с собой.
   -Угу,- вспомнила и слегка передернула плечами Ника.
   -И не боялась?
   -Ну не то что бы совсем не боялась, но...
  
  

2

   На кладбище без света фонарей вдруг сразу обнаружилась полная луна. Она вывалилась из-за пепельного с оловянными звездами купола церкви, ей сделалось дурно, она побелела и тут же залила дорожки, ограды и памятники чем-то мутным и желтым.
   Могильные ограды натыканы были часто и тесно, и похоже было, как-будто сотни детских железных кроваток расставили, сдвинув вплотную решетчатые стенки так, что если бы кто из спящих вдруг проснулся и поднял голову, увидел, что ему все равно не пробиться сквозь часткол железных прутьев, махнул истлевшей рукой и снова полез бы под свою плиту.
   Ника долго бродила по дорожкам в поисках северной стороны, потихоньку привыкла к серым решеткам и лунным камням с медальонами умерших, серебряными и золотыми датами. Ей стало как-то не грустно даже, как-то покойно и ничего не нужно, как-будто она и приезжала то сюда только затем, чтобы побродить в одиночестве по кладбищу по колено в луне.
   И когда поняла - пора уходить и стала искать глазами забор и дыру в нем, не обнаружила ни того, ни другого, ни церкви, ни улицы, а только бесконечное поле, уставленное могильными решетками с редкими старыми тополями над ними.
   Голову подняла, посмотрела на обморочную луну, пошла прямо на нее, глядя ей в лицо, пока не увидела случайно сбоку зеленый огонь, а, подойдя ближе - ангела с отбитыми крыльями, фонарь с зеленым светом, силуэт в плаще и шляпе с огромными полями.
   Этот в шляпе встал с плиты, подошел к ней, смотрел молча из-под широких полей, изучая, потом повернулся, ни слова не говоря, сделал знак, чтобы шла за ним.
   -Эй, -крикнула Ника,- как тебя там? Канург? Куда ты меня ведешь. Я... дальше не пойду.
   Шляпник, не оборачиваясь, зашел за бескрылого ангела, скрипнул там чем-то в темноте, видимо распахнув железную дверь, стоял и ждал.
   -И ты пошла,- Крис повернулся к Тартарену со значительной миной, мол, а я что говорил - намаемся мы с ней.
   -Если б не гуляла по кладбищу, тут же убежала бы,- призналась Ника. - А так... Ну, что там со мной могло бы случиться, что не случилось с теми, кто тут лежал совсем рядом, и кому теперь было все равно...
   Помолчав, добавила:
   - Вообще это у них здорово придумано.
   -У кого у них?
   Не ответила.
   За памятником обнаружился вход - сначала думала в склеп (так ведь было сказано в письме), оказалось - ничего подобного - с десяток узких каменных ступеней и тесный коридорчик вели в обширное под низким потолком помещение, судя по всему котельной. Здесь пахло пылью, паровым отоплением, старым тряпьем, навалены были ржавые секции могильных оград, ящики, разбитые деревянные кресты. Козлы, на которых выставляют гробы с покойниками для последнего слова и прощания, заменяли скамьи и столы для странного собрания.
   Здесь, под мутным светом забранных решетками потолочных фонарей, сидели на крестах группками, о чем-то тихо разговаривали, переходили из компании к компании какие-то не то, чтобы совсем необычные или дикие - скорее нелепые какие-то и...
   -Что?- слегка обнял я ее за талию. Просто потому, что рука занемела.
   -Ущербные... - сбросила Ника мою руку и выпрямилась.
   Провожатый ее мгновенно исчез, слившись с другими такими же низкими в черных плащах и шляпах, и Ника пошла от компашки к компашке, прислушиваясь к разговорам и вглядываясь в лица.
   В черных плащах и шляпах были многие. Но особой популярностью среди собравшихся пользовались гаррипоттеровские очки и маленькие заостренные палочки, а также маски с морщинами и острыми ушами. Ника отметила еще пару очень толстых девиц, одного настоящего карлика с горбом и короткой бородой в гномовском полосатом вязаном колпаке, и еще какую-то бледную, с маленькими глазами под низким лбом, и другую с редкими сожженными краской волосами сиреневого цвета.
   Ника почувствовала разочарование и желание убраться отсюда поскорей. Судя по одежде и отдельным долетавшим до нее словечкам, это был самый банальный клуб фанов литературы и кино в жанре фэнтези, тех, что без ума от всех этих Властелинов Колец и Гарри Поттеров, от эльфов, троллей и прочей ерунды.
   Торчат ночами на форумах до посинения, часами перетирая отличия книг и экранизаций, перебрасываясь цитатами со значением, как-будто только им открыт в них глубокий, недоступный остальным смысл, а на самом деле прячась от собственного одиночества, непринятости в самые обыкновенные школьные и студенческие компании, куда их не пускают из-за серой, заурядной внешности, угрюмости, неумения легко общаться и жить, не грузя своими проблемами окружающих.
   -О, Господи!
   Ника почувствовала, насколько она не отсюда, как она здесь ни причем со всей своей стройностью, правильными чертами лица, спокойным взглядом серых глаз, умелым макияжем, джинсиками, кофтой до живота и главное, свободой от необходимости прятаться за преданность какой-нибудь массовой дури, будь-то компьютерные игры, ролики, машины, принадлежность к мнимой элите.
   Встала посередине подвала, отыскивая проход в коридорчик, которым провел ее сюда мгновенно исчезнувший Канург (или как его там) и вдруг почувствовала, что что-то произошло, стих многозначительный гул междусобойчиков, все отлепились друг от друга и смотрят в одно какое-то место, и это место - в центре подвала, и в этом месте - она.
   Вот тут уж, кому хочешь, станет не по себе!
   Карлик и парочка Поттеров подтащили к стене деревянные козлы, положили на них листы фанеры, набросили сверху черные плащи, приставили маленькую лесенку. Получилось что-то вроде сцены, эстрады, эшафота.
   На него вскочил низкорослый в плаще и шляпе, постучал себя палочкой по полям, требуя тишины, взмахнул, дирижируя или колдуя, сдернул, наконец, свою шляпу, остался в ушастой маске. Ника отметила у него на руке здоровенный перстень с острыми ушами из металла вместо камня.
   Карлик и толстая девица ковырялись в чем-то за сценой, что-то такое готовили там, гремели тазами, булькали, шелестели пленкой. Потом выдвинули рядом с тем в маске и перстне тазик с малиновой жидкостью и поднос с одноразовыми пластиковыми стаканчиками.
   Канург взмахнул палочкой, начал постукивать ей ритмично по полям шляпы, и тут же другие с палочками застучали в ритм по своим шляпам и оказались они кем-то вроде сержантов или командиров отделений, потому что за ними сразу потянулись, выстраиваясь в затылок Гарри Поттеры, эльфы, тролли и минипуты в масках.
   Вставали гуськом в затылок. Клали руку на плечо впереди стоящему - получалась змейка или поезд. Шаркая ногами под удары палочек о шляпы, семенили по подвалу.
   Ника, которой явно было не по себе - "Чего это они? Что за ритуальные пляски? И что там налито в этот тазик? И стаканчики - они зачем?" - отметила все же, что сержанты в шляпах разбивают цепочку на звенья по десять, но вот уже головной шляпник, шурша ногами, подвел всю растянувшуюся компанию к ней, стоящей в центре и вдруг легонько пробежал пальцами по ее лицу.
   Ника отпрянула, ткнулась спиной в шаркающих за ней, была деликатно, но твердо водворена чьими то цепкими и сильными руками в центр между кольцами цепочки, почувствовала, как следующий за шляпником разглядывает ее с холодным любопытством сквозь поттеровские очки и трогает за руку, проверяя что-то там наощупь.
   -Проверка на пригодность,- сострила, храбрясь, сама для себя Ника.- Пригодность к чему - хотелось бы знать!
   В самом деле, чего-то они, эти полоумные фаны проверяли, шаркая мимо нее и трогая легонько, кто за руку, кто за плечо, кто за прядь волос или колено... Ника перестала шарахаться и дергаться, сунула ладошки в карманы джинсов, стояла, кривя независимо губы, ждала, чем этот танец закончится.
   Наконец самый маленький гномик с неподвижными сквозь прорези маски глазами тронул ее легонько за палец и тут же тот с перстнем на сцене взмахнул палочкой, топнул ногой, так что фанера под плащом вздрогнула, сел по-турецки, сунул острый верх шляпы между ног, снова взмахнул палочкой, и вся многоножья очередь сказочных уродов зашаркала, потянулась, мимо сцены, и каждый, проходя мимо шляпы Канурга, бросал в нее камешек, черпал одноразовым стаканчиком из таза, отходил, глотая и причмокивая.
   -Да это у них голосование тут идет!- догадалась Ника.
   Хотела спросить - чего выбираем-то - не стала. До сих пор они были сами по себе - уродцы в своем мире, Ника - в своем. Трогали они ее, разглядывали друг друга - не важно. Они были по разную сторону стекла. А стоило Нике спросить их напрямую - что это они тут делают - и стекло бы это треснуло, развалилось, они оказались бы лицом к лицу, а чем это могло кончиться - неизвестно.
   Хотя, конечно, если они тут голосуют и выбирают, то ведь выбирать можно самые разные вещи.
   Можно Председателя какого-нибудь выбирать.
   А можно выбирать между жизнью и смертью.
   Ника поежилась, потерла себе плечи, с ноги на ногу переступила, зубами стукнула, подавила дрожь. Могли бы в плату за ощупывание хоть плащик на плечи ей накинуть.
   Последний лилипут, прежде чем бросить в шляпу свой камень, повернулся к ней морщинистой своей маской, пощупал ее взглядом сквозь прорези, камешек бросил в шляпу, зачерпнул стаканчиком, отошел, посасывая и чмокая. И тут же сидящий на сцене, палочку отложил, руку запустил в шляпу, перемешал камешки, вынул один, показал уродцам, и каждому из стоявших рядом с ним карликов (счетная комиссиия - не удержалась Ника), медленно положил камешек слева.
   Ника видела - он был бирюзовый.
   Камешек лег на черный плащ. Сборище мерно хлопнуло в ладоши - Р-раз!
   Счетчик снова опустил руку в шляпу, вытащил черный камень, продемонстрировал каждому и двум на сцене, положил справа, толпа дважды хлопнула в ладоши: "Раз- два!".
   Так и считали, хлопая в ладоши:"Раз"- зеленый камешек налево:"Раз-два" - черный направо. И на каждое"Р-раз" приходилось по "Раз - два!".
   -Ну, зеленое - это, конечно жизнь,- собравшись с духом, сказала себе Ника.- А черное... Тоже, в общем, понятно.
   Сказала и после очередного "Раз-два" отыскала тот самый коридорчик, который вел к лестнице и выходу, спрашивая себя, а вот если броситься вдруг на выход, прорвет ли она цепочку фанатов или нет?
   Камни ложились поровну - на каждый зеленый приходился один черный и, когда Канург вытащил в очередной раз руку из шляпы, раскрыл ее, показал, что пусто, зеленых слева и черных справа было поровну.
   -Ничья,- хихикнула Ника и вздохнула облегченно, осматривая коротышек вокруг.
   Те на нее даже не смотрели. А смотрели во все глаза на Канурга. Тот медленно стянул с пальца ушастый свой перстень, поднял его над головой, подержал, взвешивая и выбирая...
   -Блин, так у него ж решающий голос,- поняла Ника и едва заметно подвинулась к выходу, но ее тут же поймали на мысли о побеге - толпа не издала ни звука, но стала сжиматься вокруг нее, наступая, точно ладонь сжимала в кулак. Нике стало так тесно, что она теперь только головой вертеть могла. Но она головой не вертела, а смотрела заворожено туда же, куда все - на маленькую руку, в которой высоко поднят был остроухий перстень.
   Медленно стекали и бухались на сцену секунды, а Канург все держал свой голос на весу, и маска скрывала его лицо, а глаза были неподвижны и ничего не выражали.
   Наконец, рука с перстнем дрогнула, двинулась медленно вниз, фаны вытянули шеи, Ника поднялась на цыпочки... Рука падала прямо по середине между зелеными и черными и только в самый последний момент отклонилась влево.
   Перстень упал на зеленые камни.
   -Ху,- вздохнули уроды и тут же расступились, выставив одну ногу вперед, сгибаясь в почтительном поклоне. Сержанты и отделенные сорвали с голов шляпы и отставили их в сторону.
   Ей высказывали явное почтение. Наверное, выбрали в Предводительницы, в Королевы придурков,- поздравила себя Ника. Но уверена в этом вовсе не была - поклоны были почтительны, а вот смотрели на нее вовсе не подобострастно или с восхищением, как подобало бы смотреть на избранную, а как-то слишком пристально, дерзко и с вызовом, и не думая опускать глаза, под взглядом ее Величества.
   Ну и черт с вами!
   -Вы закончили?- спросила она, обращаясь к Канургу, и голос её прозвучал звонко и чисто.
   Тот откинул назад в руке шляпу, поклонился, глядя снизу вверх.
   -Ну и что это было?
   Канург молчал, не сводя с нее неподвижного взгляда.
   -Ладно,- засмеялась Ника.
   Шагнула к сцене. Толпа раздвинулась.
   Взяла по одному камешку из зеленых и черных, замкнула их в ладони, потрясла со стуком.
   Фаны стояли все в тех же позах.
   Опустила палец в тазик, понюхала, лизнула, протянула разочарованно:
   -Так это всего лишь вишневый сок?
   Канург все смотрел на нее в поклоне - ни да, ни нет.
   -Молчите? Ну и оставайтесь тут. А я пошла!
   Ника вовсе не была уверена, что ее вот так отпустят. Но уроды расступились и так в поклонах со шляпами на отлет и стояли.
   -Никто ничего сказать мне не хочет? Может быть, объяснить? - сделала последнюю попытку Ника.
   Никто и ничего.
   Выбрали ее и выбрали. Если ей оставили жизнь, нужно ей пользоваться,- подумала Ника, двинулась к выходу, у дверного проема задержалась, обвела взглядом всю компанию, усмехнулась, прыгая через ступеньку, выбралась наружу, дверь железную за собой притворила, отыскала ту самую дыру в ограде, вылезла из нее, прошмыгнула мимо стража мопедов, побежала, к метро.
  
  
   3
  
   -И что?- спросил Тартарен.- Что все это значит?
   Ника поправила выбившуюся прядь, откинула побледневшее лицо, пожала плечами.
   -То есть, как?- не отставал Тартарен.- Зачем-то они ведь все это устроили? Не может быть, чтобы вот так, без последствий...
   -Ну, нельзя сказать, чтоб уж совсем без последствий,- тронул я шишку на лбу.
   Шишка была какая-то двухголовая.
   Вот вам и перстень с ушами. Вот вам и последствия.
   Самолет тряхнуло в воздушной яме. Ника качнулась, уперлась мне рукой в грудь. Я ладонь ее рукой прикрыл, заглянул в склоненное лицо...
   Да она едва сидит! Не такое это простое дело, вспоминать, как ходила в гости на кладбище
   Я встал, осторожно усадил Нику в свое кресло, сам сел на ручку, направил черное дульце кондишина ей в лицо, спросил:
   -Может, ты пить хочешь? Я закажу.
   -Ага. Закажи ей... И нам всем... вишневого соку!- захохотал Тартарен.
   Ника посмотрела на него исподлобья. Тартарен заткнулся.
   -А знаете, что было дальше?- спросил Крис.
   -А ты зна-аешь...- недоверчиво посмотрела на него Ника.
   -Думаю, да. Вся компания сказочных уродов на следующий день появилась в твоем дворе и с тех пор тебя не оставляла. Двое постоянно торчали под дверью. А еще человек десять у подъезда. По дороге в аэропорт оторвалась ты от них с трудом. Потом они тебя нагнали. Так?
   -А откуда ты...- начала Ника.
   -Но зачем она им понадобилась?- снова вылез Тартарен.
   -Может быть, она в их фанатском бреду что-то вроде избранницы?-предположил я.- Там ведь в их книжках вечно отыскивают по каким-то признакам того, кто спасет мир, и ему поклоняются.
   -Точно!- воскликнул Тартарен и шевельнул пальцами перед носом.- Я что-то такое видел... Причем избранник, он и сам как бы ни при чем. Что-то вроде упаковки, в которой находится то, в чем собственно спасение...
   -Угу,- подхватил я.- Это объясняет поведение придурков. Им на Нику наплевать - они не ей поклоняются. А тому, что в ней.
   -Например - ее будущему ребенку!- фонтанировал Таратрен.
   -Вот еще,- надулась Ника.
   -Да все гораздо проще,- заскучал Крис.- Когда тебе пришло это письмо "по ошибке"? Недели три назад?
   -Откуда ты знаешь?- спросил я.
   -Но это же так просто! Месяц назад сестра Ники отправилась на Сахалин. Через неделю она там пропадает и тут же Ника получает по электронке приглашение на этот фанатский шабаш. И после этого ее уже ни на шаг не отпускают. Появляемся мы - на нас нападают. Ника отправляется на помощь сестре - ее хватают за руки. Вам это ни о чем не говорит?
   Ника не ответила, но так посмотрела на Криса, как будто он решил за нее контрольную по алгебре.
   Я вдруг стал ужасным скептиком.
   -Хочешь сказать, то, что произошло с Риной на Сахалине и эти пляски в Москве вокруг Ники - как-то связано?
   -Хочу,-улыбнулся снисходительно Крис.- А ты что-то имеешь против?
   - Ничего я против не имею,- отвернулся я к иллюминатору.- Все может быть. Только зачем же так сложно? Маскарад какой-то, выборы, подвалы, маски... Прицепили бы к девчонке хвост. Ходили бы тихо.
   -А, по-моему, Крис прав!- вступилась Ника.- Слежку я, в конце концов, бы заметила. А тут - все на виду, и ничего не поймешь. Я, сколько хочешь, могла бы ломать голову над смыслом бала маскарада, а так как Крис, объяснить бы не смогла.
   -Это точно. Ты вчера мне сказала - "Они такие милые"...- напомнил я о вчерашних откровениях.
   -Ну и что, ну и сказала... И не обязательно напоминать,- капризничала, как девочка, папина любимица, в день рождения. -А вот теперь, вижу... Ой, Крис, а они за нами не погонятся? Может, они уже здесь?
   И обернулась испуганно, как будто фанаты фэнтези в своих масках могли вывалиться толпой из туалета.
   -Да, ладно тебе,- царапнуло меня это постоянное "Крис,Крис!"- Откуда им тут взяться? Сколько они своими палочками не маши, в этот самолет они уж точно не попали.
   -Может, им в этом и повезло,- со значительной миной глядя вниз, сообщил Тартарен.
   И тут нас так тряхнуло, что я слетел с ручки кресла и пребольно шлепнулся на пол.
   -Ты что?- перегнулась Ника.
   -Мне так удобнее,- поморщился я.
   Осторожно тронула пальчиком шишку у меня на лбу.
   -Бедненький... Как тебя Канург этим своим перстнем... Весь юмор вышиб. А вчера был такой веселый...
   Возразить я не успел, потому что вдруг взлетел, повисел немного в воздухе и рухнул прямо на Нику.
   Ника тихо взвизгнула, уперлась мне руками в грудь и задышала.
   Вздохи я почувствовал, а не услышал. Услышать что-нибудь сквозь дружный вой проснувшихся разом пассажиров было невозможно.
   Сумки вылетали из багажных ящиков, журналы, трепеща страницами, носились в воздухе, пассажиры выли длинно и противно.
   Самолет падал стремительно, долго и как-то безнадежно. И трясло его так, что крылья трещали. А двигателей слышно не было. Совсем. Как будто их вырубили.
   Стюардесса в голубом кителе и сбившейся набок пилотке просунула голову сквозь занавеску, как сквозь кулису, натянуто улыбнулась, тут же исчезла. В следующую секунду я обнаружил ее у себя под ногами в проходе. Ника к этому времени сидела у меня на руках, я в ее кресле. Как мы туда попали - я понятия не имел.
   Стюардесса вцепилась в мою руку, скалясь и стекленея глазами, стала подниматься.
   -Не вижу оснований для беспокойства,- наклонившись, подсказал я ей.
   Зубы ее были стиснуты, рот кривился. Она как-то дико и злобно посмотрела на меня, попробовала выпрямиться, качнулась вперед, накренилась вбок, как будто плясала на шесте, и вдруг замахала руками, чувствуя, что опрокидывается на спину.
   Двигатели в хвосте взревели, занавески впереди вылетели из тамбура, залепив лица пассажирам передних кресел, табло вспыхнуло требованием не курить и поднялось над нашими головами.
   Лайнер опомнился и стал набирать высоту, проваливаясь в ямы, натужно взревая, вздрагивая, валясь на крыло. Минут через пять выровнился, стюардесса уползла за занавески, свет в салоне разгорелся ярче, за стеклом иллюминатора не было видно ни черта - глубокая беззвездная ночь, тоннель кромешный.
   Тартарен присвистнул.
   -Э-эй,- а солнце-то куда делось?
   Крис посмотрел на часы.
   -А солнца-то здесь и быть не должно. Мы над Хабаровском. Здесь оно уже час, как село. Кстати, и мы уже должны были бы сесть. По расписанию.
   -А чего же не садимся?- открыла рот Ника.
   -Метеоусловия, наверное, - пожал плечами Крис.
   -Как?
   -Ну, гроза, туман.
   -Как ты там мог разглядеть туман?- не поверила Ника.
   -Ты вон его спроси,- ткнул в меня пальцем Тартарен.- Он, между прочим, по образованию географ.
   Он прав. Это я работаю в автодизайне. А кончал-то я геофак МГУ.
   Ника смотрела на меня, округлив глаза от испуга. Потемнели они у нее, как небо за бортом.
   Я, как мог, объяснил. Насчет сильных ветров, ураганов и тайфунов в этой части света. И, как ни странно, оказался прав.
   Стюардесса, правда, нам так ничего и не объяснила. Видимо отсиживалась в своей коморке с готовыми обедами, приходила в себя, пилотку к волосам пришпиливала.
   А мы еще минут сорок болтались по кругу над аэропортом в темноте и трясло нас и качало - будь здоров, пока мы, наконец, не сели. И только в аэропорте узнали, что рейс на Южно-Сахалинск задерживается в связи с метеоусловиям на Сахалине.
   Там на них неожиданно тайфун наехал. Пришел из Японии. Звали тайфун Филис. Он посрывал с домов крыши, залил реки, так что они вышли из берегов, поломал опоры линий электропередач, разрушил мосты, ну и все остальное по полной программе, как полагается. А то, что нас достало над Хабаровском - это так, отголоски, выдох стихии.
   Мы вполне могли застрять здесь на сутки или трое, а то и на неделю. Но нам почему-то через пару часов предложили грузиться в какой-то полувоенный самолет, предупредив, что мы отправляемся в зону стихийного бедствия, и кто передумал, лучше пусть остается или возвращается в Москву.
   Мы не передумали.
   Двухмоторный Ан-24 тарахтел и прыгал в облаках, как взбесившаяся белка. Ника всю дорогу не отцеплялась от Криса. Тартарен спал. А я, как ни странно, спрашивал себя не о том, отчего это Ника так поверила в успокоительную силу Криса (как-будто я, например, успокоить ее не мог). А о том - что, интересно, там в тайфуне с поваленными деревьями и реками вышедшими из берегов делает Тёма. И как далеко в этот момент от него Рина, по которой он томился столько лет, а теперь вот получил возможность обратить на себя внимание.
   Может быть ему, наконец, повезло?
  

ГЛАВА 4

1

   Это уж потом я узнал, как у них все было. Не то чтобы в подробностях и деталях - из Тёмы, вообще-то, слова клещами вытаскивать надо. Но кое-что он все-таки рассказал. Рина, вот, мало что вспомнить могла.
   Стенки гладкие, скальные. Их четыре и вырублены они были в породе каким-то допотопным инструментом. Может быть киркой. А потом отшлифованы - так что вылезти из этого карцера, выдолбленного в скале, было просто невозможно. Хотя крыши над ним не было - стены небом кончались.
   А пол здесь каменный - метр на полтора.
   Действительно - карцер.Или - яма. В такие сажали за долги, чечены держали в плену русских. Впрочем, откуда на Сахалине чечены?
   Мысли у Тёмы пульсировали, как боль в ушибленном плече - противно, назойливо, нудно. Он так не привык - чтобы задача была, а решения у нее не было.
   Тёма встал с каменного пола, медленно пошел вдоль стен, в который раз их ощупывая, оглаживая полированные ребристые камни. Остановился, голову поднял, посмотрел. Картинка за сутки, что он здесь, изучена - ночью черный, днем серый прямоугольник неба над головой. Веточки мелкого остролистого бука, которым обросли края ямы (или шахты?), куда они провалились с Риной.
   Вернее так - он провалился один и ночью. Когда в себя пришел, руками стал шарить в темноте, наткнулся сначала на холодный камень, потом на теплое и мягкое.
   Оказалось - Рина.
   Головой ударилась, когда упала. Лежала здесь неизвестно сколько. То приходила в себя, то бредила, то отключалась.
   Когда отключалась - легче было. Хуже, когда в себя приходила. Смотрела на него черными глазами на осунувшимся лице, ничего не говорила и не спрашивала, но ведь ясно было, о чем думает" Это все? Сколько нам еще осталось?".
   И даже не удивилась, и не обрадовалась, когда в первый раз его увидела. "Протянула: "А-а, это ты" и лицом в коленки ткнулась.
   Рассказ о том, как он сюда попал, выслушала с полнейшим равнодушием. Повернулось лицом к стене, калачиком свернулась, руку под щеку положила, затихла.
   И вот сейчас Тёма чувствовал спиной - она там сидит, обняв колени, смотрит ему в спину, и оглядываться ему не хотелось. Потому что, что он ей может сказать?
   Оглянулся - точно, сидит и смотрит. Врать не стал ободряюще, но силы нашел выдержать взгляд спокойно, в который раз потянуть руку, нащупать шлифованный скользкий выступ, вставить пальцы, подтянуться, повисеть, передыхая и снова ползти вверх по стене, которую знал уже до трещинки.
   Тёма - профессиональный скалолаз. Когда служил после военной кафедры на ракетной точке под Таежинском, натренировался лазить по каменным сибирским столбам и мог влезть на любую стенку. Он и тут бы влез. А потом и Рину вытащил. Но стенка не вся была каменной. Метра за два до края - глиняный слой. Гладкий, размытый дождями. Он крошился, осыпался и Тёму из ямы не выпускал.
   На границе между камнем и глиной Тёма висел долго на одной руке, другой пытаясь выдолбить что-то вроде ступени. Получилась только маленькая выемка. Собрался, рывком подтянулся, вставил в нее пальцы, перенес тяжесть.
   Вот же он - ствол бука на краю ямы. Каких-нибудь полтора метра. Рвануться, хоть одним пальцем, хоть ногтем зацепиться, и он себя бы вытащил.
   А, черт!
   Кусок глины отвалился. Тёма вместе с ним полетел вниз. В последнюю секунду сгруппировался, опустился на четвереньки, от удара его бросило в стену рядом с Риной.
   -Перестань,- поморщилась она.
   И губы облизнула сухие, потрескавшиеся. А глаза черные блестят лихорадочно.
   Кустик бука наверху тряхнуло ветром, маленькие зубчатые листья полетели, кувыркаясь, в яму. Один прилип к черным плотным волосам Рины, другой поплыл по маленькому озерцу дождевой воды у стенки.
   Тёма опустился на колени, пальцами аккуратно снял листок с воды, отбросил.
   -Пить,- выдохнула Рина.
   Воду в ладони зачерпнул, плотно сдвинув, чтоб не пролить ни капли, поднес к губам Рины. Губы вытянула, потянула, глотнула. Еще и еще раз. Лицо во влажные ладони опустила, потерлась щекой, задрожала.
   -Холодно...
   Тёма раскрыл куртку, Рина прижалась к нему, он запахнул полу, обнял осторожно. Потом чуть покрепче, проверяя озабоченно, все ли там у Рины цело - на вопросы-то она не отвечала.
   Тело Рины под курткой напряглось, разжимая объятия. Тёма понял, отпустил. Ей даже говорить не пришлось: "Перестань". Он и так все понимал. И Рина об этом и подумала с каким-то удивлением даже, о том, что она и так знала и к чему привыкла давно, и о чем если и вспоминала после расставания, то, как о само собой разумеющимся - Тёме ничего объяснять не надо. Он и так все понимает. Только на этот раз ей захотелось отчего-то посмотреть Тёме в лицо - на этот нос крупноватый, на всегда спокойные и верные синие его глаза. Может быть улыбку его слабую, как-будто кто светляка в ладонях приоткрывает, увидеть.
   Посмотрела так украдкой снизу вверх ему в лицо, а он впервые, может, и не понял ее взгляда.
   Сидел, прижимая и согревая ее, а сам упорно смотрел в стену. Точно выход там был и он его только что видел, а сейчас вот потерял и надо вглядеться попристальнее и тогда его обнаружишь. И еще прикидывал через сколько, примерно, ребята (то есть мы) тут появимся. Получалось - когда будет уже все равно.
   -Ну и ищи свой выход...- вылезла из под куртки Рина и свернулась калачиком прямо на камне.
  
   2
  
   Самолет прорвал, наконец, облака, повис над землей - все вокруг было серым, внизу тускло поблескивали какие-то мутные осколки.
   -Интересно, как садиться будем,- пробормотал Тартарен.
   Земля приближалась. Ряды деревьев вдоль дорог и полей стояли по пояс в воде Самих дорог и полей под водой видно не было. Зато плавали какие-то бревна, крыши, заборы, всякий послеураганный мусор.
   -А он на воду может сесть? А мы не утонем? А спасательные жилеты тут выдают?- теребила Ника Криса, пока я медленно-медленно выглядывал из-за спинки кресла - сначала чуб белобрысый, потом лоб довольно высокий и выпуклый и вдруг - глаза.
   Ника сразу замолчала.
   Так вот мы и сидели друг против друга, пока самолет не бухнул колесами в бетон и не заколотил по полосе часто-часто, норовя ее проломить.
   У нас зубы от тряски стучали.
   Я долбанулся подбородком о кресло, прокусил губу.
   Посмотрели за окошко - самолет стоит на взлетной полосе, кругом вода, а полоса сухая.
   -Повезло,- сказал кто-то из пассажиров.
  
   Над зданием аэропорта рубились с ветром обрывки плаката: "Сотовая компания "Дедлайн" - связь без границ".
   Ника стояла перед стеклянными дверями, опираясь на чемодан на колесах, поднимала, чтоб не замочить, то одну, то другую длинные свои ноги. Как цапля.
   Мелкая водичка билась о ступени. Вдоль здания аэропорта стояли запаркованные машины местных таксеров - все сплошь японские внедорожники (дешевые они тут что ли или другие машины по воде до аэропорта не добрались?). Все как один потрепанные и побитые, с правым рулем и отставленными влево зеркалами на ножках. Они словно пальчиком манили - поди-ка сюда, до города хочешь добраться?
   Пассажиры с нашего рейса, разбившись на команды по четыре, торговались с надменными хозяевами джипов, подтянув брючины, подхватив полы пальто, пробирались по воде, грузили чемоданы в багажник, лезли в салон и отчаливали.
   Привычно так. Как-будто ничего не произошло. От чего уехали, к тому приехали - был тайфун или нет - все одно ты не в Японии. Видно было, что они местные и отлично с водилами понимают друг друга.
   А вот нас таксеры просто не замечали.
   Тартарен, волоча за собой свой спальный мешок с ручками, пританцовывая и матерясь, размахивал фоткой Синих Гор, пытаясь привлечь внимание местных Харонов - но у них точно двери на нас заклинило. И только когда Тартарен окончательно выкипал из себя, и готов было всунуть башку в салон прямо сквозь стекло джипа, очередной сахалинский ковбой, не поворачивая головы, большим пальцем тыкал через плечо куда-то в хвост колонны.
   - Мы что, на японцев похожи? - спросил я Криса.
   Крис покосился на модельную фигуру Ники в черном длиннополом пальто, с красным чемоданом на колесах.
   -Кого бы мы им не напоминали - это нам дорого обойдется.
   И точно - Тартарен, посылаемый по очереди в хвост, добрался до здоровенного хаммера, замыкавшего колонну тойот, нисанов и мазд.
   Хаммер, он и на Сахалине хаммер - похож на катафалк, расставленный вширь для перевозки покойников-тройняшек. Разве что этот - такой же потрепанный и помятый секонд хенд, как и прочие здешние иномарки. И тоже - с правым рулем. Стекла тонированные, и кто там в салоне, и почему нас к ним послали - фиг поймешь.
   Тартарен собрался было ржавую эту карету со сплющенной крышей слегка потрясти, чтоб добиться от местной таксисткой братвы взаимной любви к путешествиям в экзотику. Крис его остановил.
   Отобрал у него карточку с Синими Горами и вертолетным хвостом, чуть прикрыв ладонью, прижал к груди, стоит перед хищной мордой с хромированной вставной челюстью, ждет спокойно. А смотрит в лобовое стекло так, как будто точно видит, кто там и уверен, что тот сейчас дверь распахнет, креня машину, вылезет, сам подойдет и спросит, что Крису от него нужно.
   В боковой двери тихо свистнуло черное стекло, голова из салона выпала - здоровенная такая, похожа на тыкву, покрытую каким-то белесым пухом, а глаза прозрачные и на выкате. А еще лапищу мужик из джипа выпростал, увесистую, как задница гиппопотама.
   -Чего нужно?
   Крис только губами шевельнул.
   -Чего?
   Крис повторил так же неслышно и карточку приподнял.
   -Ты что, глухонемой что ли?
   Крис смотрит, жилкой в лице не дрогнет.
   Тот за рулем в салон к браткам повернулся. О чем-то они там посовещались. И ведь надо же - полез здоровяк из машины. В три приема вылезал - сначала голову и плечи выдвинул, потом ноги в необъемных шароварах. Долго вытаскивал зад свой.
   Зашлепал по воде брюхом вперед, навис над Крисом, глаза выкатывая:
   -Ты чего тут, базарить вздумал?
   Крис спокойно убрал карточку в карман, повернулся уходить.
   -Э-э... Куда пошел?
   Крис только бросил на ходу:
   -Я думал, вы тут рулите.
   -Ну, мы рулим. Тебе чего?
   -А если вы,- остановился Крис, - так скажи своим таксерам, чтоб не выеживались, и везли, куда клиенту нужно.
   -А тебе куда нужно?
   Крис кивнул:"Так бы сразу...",-протянул карточку.
   Мы с Тартареном подошли поближе. Катя подкатила свой чемодан на колесах.
   Стояли перед громилой, и видно было - вчетвером спокойно влезем в его штаны. И даже место еще для Тартареновой сумки останется.
   -Полторы штуки,- вернул он карточку.- С каждого. Бабки вперед.
   Крис кивнул Тартарену. Тот достал из не таких уж широких штанин пачку тысячерублевок, отсчитал шесть штук, протянул этому необъятному.
   -Ну, у вас цены тут. Как в Шереметьево.
   Этот глаза выкатил:
   -Ты чё, не понял что ли? По полторы штуки долларов с каждого, чтобы вас в эти гребанные горы везли.
   -Сколько, сколько?- проснулась Катя.
   -А ты думал,- обращался он по-прежнему к Крису. -Это ж через весь Сахалин на западное побережье. А дороги на-х... размыты. Мосты ебть снесло. Меньше, блин, никто не повезет.
   Тартарен деньги аккуратно в карман убрал. Крис интерес к дядьке сразу потерял. Мы, не сговариваясь, повернули к дверям в здание аэропорта. Не очень торопясь - ждали, что тот одумается.
   -Э,- окликнул нас громила. -Вы чё, так думаете отвалить?
   -А как?- поинтересовался Тартарен.
   -Чё, меня из машины вытащили, побазарили, и думаете все?
   -Не понял,- опустил сумку Тартарен.
   Хотя все он понял. И Крис тоже. И я.
   -Пятьсот баксов,- рявкнул этот с головой тыквой, и пух на его башке встал дыбом.
   -Это за что же?- вежливо поинтересовался Крис, оттесняя Нику к дверям.
   -За базар,- набычился водила хаммера, и первым попер на нас. Из катафалка полезли остальные - четверо такие же безразмерные, с головами без шеи на толстых плечах с бейсбольными битами в руках.
   -Звездец, приехали,- откомментировал Тартарен и шагнул вперед.
   Слоняра замахнулся. Ника завизжала. Таксеры разом повернули к нам головы. Пассажиры перед стоянкой шарахнулись в сторону.
   Тартарен нырнул слону под ноги, вышиб ударом ноги ему колено. Тот рухнул в лужу и завыл. Мы с Крисом в синхроне подскочили к браткам, точно под удары их бит. Они разом махнули, мы увернулись, биты тяжело ухнули вниз, потянув за собой нападавших. Нам осталось только перехватить их за руки, посторониться, направить движение - не мешать им въехать головами в витрину зала ожидания.
   Они и въехали.
   -Порядок,- улыбнулся Тартарен.
   Слон в воде ползает и воет. Двое сидят на полу в зале ожидания, стекла с бритых голов счищают. Последний из бригады поотставший, биту растерянно опустил, и смотрит по сторонам.
   Ника запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Крис с досадой от восторга ее отмахнулся, за руку схватил, к дверям толкает, чтоб искала там комнату милиции и отсиживалась, пока мы тут махаться будем, потому что ясно было - все еще только начинается. А уж как мы выбираться будем, когда таксеры с монтировками из своих японцев по сигналу братков на нас полезут, это вообще никому не известно.
   Но Ника не поняла, стала вырываться, и браток засигналил таксерам, а те двое пришли в себя и взялись снова за биты и все это поперло на нас, собираясь навалиться массой, задолбить деревом и железом, сбросить в воду, списать на жертв тайфуна Филис.
   Так бы оно и было. Потому что откуда нам помощи ждать на незнакомом острове? Не откуда нам было помощи ждать.
   И когда рядом с хаммером что-то взорвалось, потом еще и еще раз, и нарисовалась в черном дыму и гари груда допотопного железа с трубой и на колесах, нам и в голову не пришло, что в ней наше спасение.
   Тарахтящая эта автомеханика неизвестной марки на секунду отвлекла внимание нападавших. Но этого вполне хватило, чтобы сидевший в странном, допотопном автомобиле с высокими крыльями, рубчатыми шинами и помятыми дверями, выскочил тонкий и тщедушный с седыми вихрами, не замечая братков, подбежал прямо к нам, бросил скороговоркой:
   -Из Москвы? НИИ Генетики? На биостанцию?
   Не дожидаясь ответа, подхватил чемодан Ники, зацепил Тартаренову сумку, потащил к переклепанному на коленке военному джипу - ровеснику минувшей войны.
   Крис сразу сообразил, насчет единственного шанса на спасение, крича"Генетики мы, генетики!" толкнул Нику за вихрастым, вырвал биту у братка, размахивая ей, прикрывал нашу погрузку в самодельное мехсредство.
   Мы крутили гнутые ручки, рвали двери с облупившейся краской на себя, прыгали на скрипучие кресла с треснувшей кожей, под прикрытием дымовой завесы, сдавали назад мимо черного хаммера, раздирая с визгом ему бок, неприкрытой, словно бы случайно, Тартареном дверью.
  
   3
  
  
   -Ай, да Филис!- накручивал баранку, расфыркивая воду из-под колес, радовался чему-то наш спаситель.-Одну ночь бушевал, а сколько наворотил!
   Был он лет сорока, щечки в красных жилках, а глаза под седым мальчишеским чубом пронзительно голубые.
   -Досталось вам?- посочувствовала Ника.
   -Ну!-обрадовался тот.- Ветер такой. Думали, крышу с биостанции снесет.
   -Не снесло?- съёрничал Тартарен и Ника в бок его локтем пихнула.
   -Вовремя укрепили,- похвастал наш спаситель.- Зато деревьев навалило, провода порвало, дороги залило. Но! У нас все на автономном питании. Свет от генератора, газ свой. Ни от кого не зависим. Как в космосе! Меня, кстати, Владимиром Тимофеичем зовут. Можно просто Тимофеич. Начальник биостанции. А вы?
   -А мы... - начала Ника, но Крис, сидевший рядом с Тимофеичем, резко обернулся, сделал страшные глаза.
   Не время еще было признавать, что никакие мы не генетики. Потому что дальше что? К хаммеровским приятелям возвращаться? Они нас и так догонят.
   Я даже не знаю, кто так подумал. Может, я один. Может хором. И накликали.
   -Ребята на хаммере нам фарами сигналят,- увидел Тимофеич в круглом боковом зеркальце.- Вы там ничего не забыли?
   -Вот что, Тимофеич,- положил Крис руку на руль с тонким обручем из эбонита.- Жми все, что можно из твоего...
   -Студебеккера 1945 года выпуска,- подсказал Тимофеич.- Собственными руками восстановлен и адаптирован под наши условия.
   -Тем более. Потому что если эти ребята на хаммере нас догонят...
   -Понял,- не стал тупить Тимофеич.- Движок у меня, между прочим, от Мерседеса. И вообще, вы на моего янки не смотрите. Это он с виду неказист, а на самом деле...
   Передернул длинный, как антенна, рычаг передачи, газ выжал до полу, янки взревел, нас точно кто под спины широкой ладонью поднял и швырнул вперед по шоссе, от которого, как раз в этом месте отступила вода.
   Дребезжа дверцами, треща крыльями, встряхивая нас, как игральные кости в стаканчике, джип образца сорок пятого несся по шоссе с какой-то противоестественной скоростью, грозя вот-вот развалиться на ходу и оставить нас сидящими в креслах, набитых конским волосом, прямо посередине дороги.
   -Блин, они отстали. Вот это да!- ахнул Тартарен, высматривая хаммер сквозь стекло задней двери.
   Крис вцепился взглядом в дорогу, и радоваться не спешил.
   Взлетели на холм. Впереди дорога проваливалась в низину, исчезала под широко разлившейся водой.
   Та-ак. Звездец, как сказал бы Тартарен. Сейчас Тимофеич сбросит скорость перед грандиозной лужей, и те на хаммере нас достанут. Хорошо, если у них только бейсбольные биты и ничего огнестрельного в бардачке не припрятано.
   Тимофеич и не думал тормозить - несся под гору во всю лошадиную силу, целясь прямо в разлив. Вот сейчас влетим мы в запруду, завертит нас, занесет, свернет набок, и будем выбираться вплавь через окна. А тут как раз и слоны бритые на своем хаммере подоспеют.
   Я даже глаза зажмурил, видя, как летит нам в лицо мутная вода с плывущими по ней ветками и кусками крыш.
   Напрасно ждал. Удара не было. Так, шлепнуло что-то в перекошенную морду самоделки, хлюпнуло, дребезг мгновенно прекратился, мы заскользили по воде почти бесшумно. Стало тут же мокро и холодно. Ника взвизгнула. Тартарен ухнул. Я раскрыл глаза, увидел - мы летим по воде, как спятивший гидроцикл, разбрасывая фонтаны в стороны, и вода хлещет вовсю через щели, и мы уже все мокрые.
   -Отлично, отлично,- радуется чему-то Тимофеич.- Вот Филис, ну дал! Ничего до дома доберемся, а там у нас банька!
   -До дома говоришь...
   Я залез на спинку кресла, Нику подсадил. Она сидела как тропическая птица на ветке, выжимала морщась, полы пальто. Я случайно на заднюю дверь обернулся, зубами скрипнул - рыло хаммера болталось сразу же за стеклом. А за хаммером еще штуки три внедороджников нацелились нам в спину с пригорка, и из них кто-то махал неприветливо руками.
   -Тимо-фе-ич,- произнес я раздельно,- добавил бы ты газу.
   -Смотри-ка ты, догнали!- удивился наш седеющий мальчик и, словно предвкушая веселую игру, засмеялся.
   Да-а. Весело нам сейчас будет, подумал я, всматриваясь, в лобовое стекло хаммера. Я как-будто видел, как наливаются кровью слоновьи глазки водилы, успевшего, наверное, разглядеть расцарапанный нами бок своего любимца и желающего теперь поговорить с нами о личном.
   Тимофеич защелкал какими-то допотопными тумблерами у себя на приборном щитке. Клепанный кузов, подрагивая, вдруг стал приподниматься над водой. Вода из под ног куда-то ушла, снизу подуло теплым. Заурчало что-то под днищем. Вода за нами забурлила. Тимофеич резко повернул руль. Мы все хором закричали. Адаптированный студебекер, свернув нос набок, лихо вывернул через кювет в залитые водой поля.
   -Ты что делаешь - утопить нас хочешь!- заорал Тартарен.
   А Тимофеич только посмеивался и крутил свою баранку. Студебекер переваливаясь с боку на бок, следовал точно за рулем.
   -Мы что, плывем?- догадалась Ника.
   -А как же,- засмеялся счастливо Тимофеич.
   -Ты что серьезно?- не поверил Крис.
   -Твоя посудина плавать умеет?- вторил Тартарен.
   -А то!-гордо тряхнул сединой наш биолог.-Лодочный мотор "Вихрь". Я его специально для таких случаев цепляю. Воду насос откачивает. Скорость до пяти узлов. Ну, где там ваши хаммеры?
   Заднее стекло заляпало грязью. Мы с Тартареном окна опустили, высунулись, увидели...
   Хаммер ушел под воду по самую крышу. Пара внедорожников, набитых таксерами, а, скорее, такими же бандитами, но помельче, встали еще раньше, утонув по двери. Слоны, уже без бит, в мокрых штанах, злые как черти, сидели на крыше кабины, руками размахивали, грозили нам вслед, матерились.
   -Эй, мужики, чего сели!-веселился Тратарен.- Может вас подтолкнуть?
   -Тартарен,- предостерег Крис,но было поздно.
   Сзади бабахнуло. Потом еще и еще раз. Что-то неприятно взвизгнув, щелкнуло по кузову. Мы с Тартареном мигом спрятали головы.
   -Ложись!-скомандовал Крис.
   Я сдернул Нику со спинки кресла, накрыл своим телом, и она подо мной завозилась, хихикая, устраиваясь поудобнее. Я, совершенно случайно, коснулся щекой ее щеки. Почувствовал, какая она теплая и нежная. И тут же получил легкий шлепок по лбу, вспомнил про шишку от ушастого перстня Канурга. Слегка повыл, как будто мне было больно.
   -Нашли время для амуров,-заворчал рядом Тартарен.-Вот сейчас нас как раз и продырявят.
   -Не продырявят,- успокоил Тимофеич.
   - Твое железо что, бронировано?
   -Нам это ни к чему,- закряхтел от удовольствия Тимофеич.- Все равно они в нас не попадут.
   -Почему это?
   -Потому что не увидят,- щелкнул чем-то под рулем Тимофеич, и тут же вокруг нас все задымилась.
   -Горим!-констатировал Тартарен.
   -Дымовые шашки?- сообразил Крис.
   -Завеса,- поправил Тартарен.- У военных летчиков позаимствовал. У них полно - им столько не нужно. Попросил в обмен на икру - дали.
   Завеса была такая плотная, что мы и сами с трудом отыскали шоссе. Тимофеич отключил все водные свои приспособления. Студебекер натужно гудя, полез в гору, аккуратно объезжая поваленные столбы и деревья.
   -Ничего,- подбадривал нас Тимофеич.- Осталось километров пять. Там поселок "Сокол", а за ним и биостанция. Через полчаса будем на месте. И в баньку. А там ужин и вообще...
   -Гм,- кашлянула смущенно Ника.
   Молчать дальше было просто неприлично.
   -Понимаешь...- начал Крис.- Мы не совсем те, за кого ты нас принял.
   Тимофеич скосил на него радостный свой голубой глаз.
   -Я знаю.
   -То есть?
   -То, что никакие вы не биологи...
   -А как же...-открыл рот Тартарен.
   -Ну, к нам действительно должны были прилететь из НИИ Генетики. Я выехал им на встречу. В аэропорту узнал, что поездку отменили. Я уже на биостанцию возвращался - вижу москвичей приезжих наша мафия таксистская обижает. Решил помочь.
   -Спасибо...- начал Крис.
   -Спасибо!,- передразнила Ника.-Да вы нас просто спасли!
   -Спасибо, конечно,- продолжил Крис.- За помощь и приглашение. Но на станцию к вам мы не поедем. Нам нужно совсем в другое место.
   -Куда?
   Крис достал из кармана карточку.
   Тимофеич свистнул.
   -Что?-спросила Ника.
   -Туда вас действительно никто не повезет.
   -А что делать?
   -То, что я предлагаю. Сейчас едем к нам. Сходите в баню, шашлычок из рыбы зажарим, что-нибудь придумаем. Заодно и расскажете.
   -Что именно?
   -Зачем вам нужны Синие Горы. И почему вас братки наши в аэропорте поджидали.
   -А они нас поджидали?- покосился на что-то слишком много знающего Тимофеича Крис.
   -Думаю, да!
   Мы переглянулись.
   Этого еще не хватало. Откуда ж местная братва про нас узнала?
   -Ой!-вскрикнула вдруг Ника, ткнув пальчиком в лоб Тартарену.
   Тартарен лоб потер, а когда руку убрал, мы с Крисом увидели: на лбу-то у него шишка.
   -Ну, чего уставились? Ну, задел меня кто-то из братков, пока возле хаммера махались. Ерунда. Шишка - только и всего.
   Шишка, конечно ерунда. У меня у самого такая на лбу. Вот точь-в-точь такая же.
   Как-будто Тартарену засветили в лоб таким же перстнем, как и мне сегодня утром в московском аэропорту "Внуково".
  

ГЛАВА 5

1

   -Зина! Зинуша,- кричал Тимофеич, выпрыгивая из студебекера перед домом из некрашеных бревен.
   На пороге, распахнув обитую клеенкой дверь, появилась моложавая дама с рыжими волосами и блестящими глазами, в черном свитере и длинной юбке. На ногах у дамы - резиновые сапоги. Увидев возбужденного не в меру Тимофеича, она нахмурилась, сжала губы строго. Нас заметила, вспыхнула, опустила глаза.
   -А у нас гости, Зинуша,- потирая руки, торопливо произнес Тимофеич и смотрел на Зинушу заискивающе.-Вот, молодые люди из Москвы.
   -Ты ж сказал, они не приедут,- кольнув быстрым взглядом Тимофеича, напомнила Зинуша.
   -Нет, это не те, кого мы ждали. Видишь ли, Зинуша...
   -Девушке с дороги отдохнуть надо,- перебила Зина.- Идем со мной, милая,- протянула она руку Нике так, что не откажешь.
   Наклонилась к Нике, тихо что-то спросила, та ответила, перекивнулись, мгновенно нашли общий язык, и Ника была уведена к соседней сараюхе неизвестного назначения. А Тимофеичу осталось только представлять удаляющуюся спину Зины:
   -Зинаида Павловна, Старший научный сотрудник Дальневосточного Института Рыбного хозяйства. А на биостанции она - мой заместитель и... и хозяйка.
   -Не напрягайся, Вова,- бросила через плечо Зинаида Павловна.-Покажи пока ребятам все. А через полчаса - пожалуйте в баню
   Биостанция - это только так называлось. Оказалось что-то среднее между загородной дачкой и стоянкой первобытного человека.
   Три рубленных домика на окраине поселка военных летчиков "Сокол" у подножия сопок, в полях залитых тайфуном - банька, лабораторный (он же спальный) корпус и столовая.
   Немало сил отдано тут было наладке быта, сурового, как эпоха военного коммунизма. В итоге получалось - названия одни, а скрывается за ними что-то совсем другое. По сущности своей.
   "Баня", например, такая деревянная клетушка в две комнатки, в одной из которых огромный бак с электрокипятильником. Вода греется, пар теплый идет. Называется - парная. Туда как раз Зина Нику и повела. "Лаборатория" - столы под клеенкой с химической посудой, всякими центрифугами и термостатами. Спальни тут же за перегородкой из неструганных досок, обожженных (для дизайна) паяльной ламой. Кровати  деревянные нары с брошенными на них матрасами. "Столовая" и "кухня" - дымная печка, стол дощатый, приземистые широкие скамейки.
   Все это когда-то работало, собирало ученых столичных и приморских, изучало миграции сахалинского лосося, снабжало сведениями рыборазводные заводы, выпускало научные статьи, жило беззаботной и веселой экспедиционной жизнью, философствовало, заводило легкие полевые романы, разъезжало по речкам за пробами, крутило центрифуги, пело лирические песенки про костер и тайгу, пило разбавленный спирт, и было, в общем, счастливо, не заботясь о том, как что называется, и что есть на самом деле, и каким должны быть настоящая баня, лаборатория, спальня, любовь и наука.
   Но как-то все вдруг переменилось, денежек даже на такую скудную жизнь стало не хватать, а на авиабилеты и науку тем более, к тому же за зиму ученые, вернувшиеся домой после очередной экспедиции, успевали с голодухи из своих институтов разбежаться, и с каждым полевым сезоном приезжало их на местные рыбные места все меньше. Пока однажды самые стойкие и преданные полевой жизни не застряли тут на несколько лет по причине самой простой и реальной - под зиму пора было возвращаться на материк, авиабилеты скакнули в цене, институты денег не прислали, а сами ученые все, что было, прожили, и выслать денег им было некому, и взять их неоткуда.
   Шестеро научных сотрудников дотягивали здесь который год в ожидании, что о них, наконец, вспомнят их институтские руководители в Москве и Владивостоке и пришлют им деньги на билеты и подъемные.
   Но денег не было.
   Время от времени доходили ложные слухи, неясные звонки и скупые телеграммы о якобы прилетающих вот-вот спасателях для консервации станции и эвакуации сотрудников. Но все оказывалось слухом и обманом. Из Москвы никто не прилетал. Члены застрявшей экспедиции перешли потихоньку на подножный корм с выращиванием картошки и овощей, засолкой рыбы и икры на зиму. Часть припасов отсылали в Москву на продажу. Получалось что-то вроде артели. Иногда, вспоминали про науку, закладывали какую-нибудь серию опытов. Но все реже доводили дело до конца.
   Все это собрал я потихоньку, по словам Тимофеича, оброненным им со счастливым смехом, пока демонстрировал он нам свое хозяйство.
   По дороге из лаборатории в спальню, от бани в столовую, и на экскурсии к коптильне (железная бочка без днища с углями и гнилушками, с решеткой поверх) знакомились мы с сотрудниками Тимофеича.
   С косенькой лаборанткой Любой - низенькой и широкой в скулах, неопределенного возраста и оставленных надежд выйти замуж. С менеэсом Лёлей - тоже маленькой, белобрысой, с детскими навыкате глазами и уверенностью, что она точно знает, что вам нужно.
   Тут же отвела меня в угол лаборатории, спросила деловито: "Крышки для банок привезли? Нет?". Осудила: "Ну что же вы!" Нашла выход: "Значит, икру будем закатывать в пакеты".
   -"Чего это она?"-спросил меня Тартарен.
   Я пожал плечами.
   И два Саши представились нам - в лаборатории старший научный Коренев - сухопарый и строгий педант с острым носом, с очками в жуткой пластмассовой оправе. Он вытаскивал из полиэтиленовых пакетиков какие-то белые кусочки и стряхивал их пинцетом в пробирки. Рядом крутилась, подрагивая, центрифуга. Посмотрел на нас, впрочем, приветливо. Спросил:"Пельмени из кеты пробовали?"
   Второй Саша по молодости фамилии не имел и был просто "Саша". Здоровенный такой увалень с румянцем во всю щеку. Чистил на кухне картошку, а когда услышал, что мы из Москвы, вздрогнул и съежился.
   -Как дела, призывник!-гаркнул Тартарен.
   Саша уронил ножик.
   Я, признаться, тоже подумал, что парень тут от армии косит.
  
   В бане весь пол из струганных досок был в мокрых следах маленьких никиных ног, а саму ее, раскрасневшуюся с головой в полотенце, важно провела мимо нас в лабораторный корпус Зинаида Павловна, бросив на меня строгий осуждающий взгляд, точно предупреждая:"Не трогай, маленькую!".
   Тартарен, как мог, острил над баком с кипятильником, насчет холодного пара и щелей в полу, из которых дуло. Было влажно, жарко и душно, и нас после перелета и двух потасовок мгновенно разморило, и я почему-то вспомнил про Сталкера, который все мечтал взять Мартышку, забраться в свою зону и там окуклиться.
   Почему бы и нет,- думал я, выливая на себя шайку горячей воды. Жить тут, питаться чем Бог послал, философствовать, наслаждаться видами природы.
   Крис быстренько на землю меня спустил. Посмотрел на наши с Тартареном лбы с одинаковыми двугорбыми шишками, усмехнулся:
   -Вы, друзья, меченные, как братья-близнецы.
   Тартарен тронул осторожно свою шишку, сравнил с моей.
   -Думаешь местные джиперы и московские клоуны из одной шайки и как-то связаны с исчезновением Рины?
   -Не знаю,- ответил Крис.
   -И что это за Синие Горы,- куда все боятся ехать?- спросил я.
   Мы разом вспомнили, зачем сюда прилетели и тут же стали одеваться.
  
   2
  
   Стол был накрыт к нашему приходу и поразил нас икрой, разложенной в глубокие миски из армейской нержавейки и обилием красной рыбы во всех видах - отварной, соленный, вяленой, горячего и холодного копчения, в котлетах, пельменях, пирогах и шашлыках.
   Экспедиция на икру и рыбу старалась не смотреть - так им это все опротивело - и налегала больше на картошку.
   -Вот это да!-вскричал Тартарен при виде обилия рыбных деликатесов.- Шикарно живут ученые.
   -Ну, видели вы еще где-нибудь такое?- довольный произведенным эффектом, потирая руки, поглядывал на Зинушу, Тимофеич.
   Тартарен зачерпнул ложкой икру из миски, отыскивая глазами хлеб, спросил со знанием дела:
   -На что ловите?
   Румяный Саша-призывник коротко заржал, тут же зажав себе рот ладонью, косенькая лаборантка Люба засмеялась тоненько, точно заикала.
   -Ик! Ик! Ик!
   -Не на что, а чем!-радовался Тимофеич.- Я ж говорил вам - тайфун речки по полям разогнал, а в речках - нерестовая горбуша.
   -Тут в каждой придорожной канаве рыбы - как в консервной банке - руку протяни,- объяснил набитым картошкой ртом очкастый Саша Коренев.
   -Завтра вместе на заготовки идем,- деловито снарядила нас на промысел Леля.
   -Зинуша, а как бы нам... С приездом,- потирая руки, бегая глазами от Зинаиды Павловны, начал несмело Тимофеич.
   Саша призывник потупился, видимо, вспомнив, чем для него "с приездом" в последний раз кончилось. Леля вдруг оживилась, выкатывая круглые без ресниц детские глаза, сказала громко и точно споря, и настаивая:
   -В самом деле, а почему нет?
   Коренев кашлянул, поправил очки, строго посмотрел на Лелю.
   Крис чуть было все не испортил.
   -Мы, знаете, в поездках воздерживаемся, так что....
   Повисла напряженная пауза.
   -Так что мы с собой не возим,- перебил всегда не прочь выпить Тартарен.- Но если хозяева угостят...
   Все разом повернулись к Зинаиде Павловне.
   -Так нет же ничего,- глядя честными глазами, оправдалась Зина.
   -Зи-ина...- укоризненно протянул Тимофеич.
   -Что вы, в самом деле, Зинаида Павловна нас всех тут скрутили,- вспыхнула вдруг Лёля.- В конце концов, у нас гости! Люди сменили уйму часовых поясов. Они еле сидят. А если сейчас уснут, так и будут жить по московскому времени - ночью гулять, днем спать.
   -Да мне-то что,- обиделась Зина.- Хоть все выпьете.
   Встала, поджав губы, вышла в сени, заскрежетала замком кладовки.
   -Мы вообще-то стараемся избегать,- счел нужным объяснить Коренев.-Спиртное в полевых условиях очень опасно.
   -Да! Я вот в последний раз...- радостно разинул рот розовощекий Саша, но был одернут Лелей за рукав, стушевался, бормоча что-то вроде:"А сама-то, забыла, как..."
   Тимофеич нервно потирал руки.
   Зинаида Павловна выставила на стол железную канистру литров на двадцать. Тимофеич потянулся через стол, приподнял за ручку, взболтал, прислушался, счастливо закивал:
   -Вот посудина. Полгода тянем - не кончается.
   -Вы уж нас извините,- протягивая кружку, заулыбалась Лёля.- У нас по-экспедиционному...
   -Чистый спирт!- подхватил Саша-призывник.
  
   Зинаида Павловна после первого глотка вся пошла малиновыми пятнами, сидела, улыбаясь, украдкой стряхивая пот со лба. Тимофеич без надзора бушевал за столом не хуже тайфуна Филис. Лёля ему вторила, Коренев Лёлю придерживал, а Саша-призывник вдруг стал необычайно гордым и подозрительным, замкнулся в себе и не говорил ни слова.
   Крис, пивший одну неразбавленную воду, прикинул, на сколько компании хватит, понял, что через полчаса слова трезвого не услышит и начал:
   -Ну, хорошо. А вот что это за место такое - Синие Горы?
   Коренев с Лелей переглянулись.
   -А вы откуда про Синие Горы знаете?
   -А про них есть что знать?
   -Ехать, ехать они хотят!-тряхнул седым чубом Тимофеич.- А я им говорю - Филис нас тут всех накрыл, все дороги размыты. А они не верят - нужны нам Горы, говорят, жить без них не можем. А самих в аэропорту бандиты поджидали. И если бы не Янки мой... Они на хаммере, а мы на студебекере. По воде ушли!
   Тимофеич посмотрел на Зинаиду Павловну, торжествуя, и потянулся к канистре.
   -Погоди Тимофеич, дай людям сказать,- остановил его Коренев.- Зачем вам все-таки эти Горы понадобились?
   Крис отложил вилку, вынул карточку из нагрудного кармана, развернул, выставил перед собой, чтоб лучше видно было.
   Биологи разглядели, откинулись на скамейках, задумались...В наступившей тишине послышалось тоненькое:
   -Горы далекие, горы туманные, горы
   И убегающий и улетающий снег...
   Тянула жалобно песню, глядя одним глазом перед собой, другим в угол, косенькая Люба.
   -Да подожди, ты...- дернула ее Лёля.
   -В общем, так...- начал Коренев и глаза его за толстыми стеклами очков в черной пластмассовой оправе выкатились на нас, как пара объективов из аппарата с зумом.
   И рассказал.
   Есть на Западном побережье поселок Лососевый. Поселок рыборазводный - такие в устьях сахалинских речек стоят. Речку в устье перегораживают плотиной, идущую на нерест рыбу бьют, потрошат, икру - в тазик, тут же оплодотворяют, закладывают в цеха, выводят мальков, выпускают в океан, сидят и ждут, когда лосось вырастет и снова вернется на нерест в родную речку.
   Собственно, наши новые знакомые тем и занимались, что пытались определить - та ли рыба возвращается в речки, что выращивали в цехах заводов или вся она уплывает к японским берегам, ее там вылавливают, и, значит, работает наша рыборазводная промышленность на страну, у которой к нам, между прочим, территориальные претензии.
   Ездили ученые по заводам, брали пробы из рыбьих тушек каждый год - сравнивали. На заводах люди работают суровые, ход рыбы на нерест называют путиной, очкариков-биологов, которые в этот самый ответственный момент лезут под руку, норовят у рыбы кусочек пинцетом отщипнуть, не жаловали. А в Лососевом директором был Александр Мызин - здоровенный такой дядька из сибирских хохлов. К науке благоволил, в каждый приезд ученых селил их у себя в доме, хлебосолил, наливал, сидел в углу, слушал, как говорят между собой приезжие про научное, и очень ему это нравилось.
   Чаще других в Лососевый ездили как раз Саша Коренев и Лёля, и Мызин любил их по-отечески, Лёле на прощанье добродушно лапищу свою на детскую голову опускал, и без бочонка икры с завода они не уезжали.
   А год назад, как раз после Лёлиной с Кореневым командировки в Лососевый, директор этот Мызин пропал.
   -Как пропал?
   -А вот так...- развел руками Коренев.- ушел в сопки и не вернулся.
   В этот свой последний приезд оба они отметили - Мызин странный какой-то стал. Так же в углу сидел, слушал, как биологи рассуждают про скверное финансирование науки, кивал, жмурился, глазами поблескивал и все неясно так намекал, что скоро совсем другие дела пойдут, что-то он такое с заводом сделает, что сможет забрать всех ученых к себе под крыло и организовать собственную биостанцию, чтобы выяснить, наконец, для кого же они в цехах рыбу растят, кто ее ловит в океане и куда она возвращается.
   - И за чем же ваш Мызин отправился в Синие Горы?- спросил я.
   -Понял, понял!- засмеялся счастливо Тимофеич, все время рассказа смотревший то на Коренева, то на нас, быстро-быстро вертя при этом головой.
   -А я про Синие Горы ничего не говорил,- сдержанно улыбнулся Коренев.
   -Ну, так скажите,- настаивала Ника.-Потому что в этих ваших Синих Горах не только директор пропал.
   -А кто еще?
   -Сестра моя Рина. И с ней целая геологическая экспедиция.
   -Давно это было?- потер руки, как бы предвкушая, Тимофеич.
   -Недели три.
   -Ну, не знаю, как это связано,- покачал головой Коренев.- Только...
   Мызин в тот их последний приезд намекал, что хочет арендовать рыборазводный завод, и что деньги для этого у него будут, если ему удастся кое-что раскопать в сопках. И даже место как бы случайно назвал - Синие Горы. Оно километрах в десяти выше по реке над поселком Лососевый. Место довольно дикое, там тайга непроходимая, и что уж там директор нарыл неизвестно.
   Директор так и не вернулся. А жена его сказала потом Лёле по телефону, что ушел он к Синим Горам.
   -Значит... - начал Крис, но что он сказал, мы не услышали.
   Столовый домик вдруг затрясло, стекла задребезжали, миски с икрой запрыгали по столу. Накрыло нас низким, утробным наводящим тоску звуком, потом он перешел в жуткий рев, потом в пронзительно тонкий свист, раздутый до сотни децебел.
   Звук стих внезапно, как выстрел. На кухне в тишине что-то упало и разбилось.
   -Соколов прилетел,- сказал Саша Коренев и все как по команде, повернулись к Лёле.
   -А что я? Виновата я что ли?- возмутилась Лёля.
   -Это у нашей Лёльки ухажер такой - военный летчик Соколов,- угрюмо скосила глаз пьяненькая Люба.- Воздушные поцелуи шлет на взлетах и посадках. На бреющем полете, значит. Как садится, у нас стекла лопаются.
   И, поняв, что песен петь сегодня не будут, поджав губы, ушла на кухню готовить чай.
   -Вот он и расскажет нам, что там в последнее время в Синих Горах наблюдалось,- потянулся Тимофеич к канистре.-Он же летчик. Высоко летает, все видит.
   -Мне сверху видно все,
   Ты так и зна-а-ай!
   - не удержавшись, спела косенькая Люба на кухне.
  
  
   3
  
   Рина открыла глаза, сказала безо всякого выражения:
   -Тёмка... Как ты сюда попал?
   -Да я здесь вторые сутки,- удивился Тёма.- Ты что? Не помнишь ничего?
   -Погоди, погоди,- терла Рина лоб.-Я вылетела в командировку на Сахалин. Ездили по точкам...Потом добирались в поселок с рыбным названием... Лососевый, кажется. Вышли на место... Поляна... Вспышка... Как я здесь оказалась? И... как мы отсюда выбираться будем?
   Подняла глаза по гладкой стенке к синему прямоугольнику неба над головой.
   Тёма тронул ее за локоть, отвлекая.
   Опустила на него взгляд.
   -Так как ты здесь очутился?
   -Ника позвонила мне. Сказала, что ты пропала.
   -Как пропала?
   -Уехала в командировку и не вернулась.
   -Погоди... Какое сегодня число?
   Тёма задумался.
   -Должно быть первое сентября. Подожди. Точно первое.
   -Не может быть.
   -В том то и дело.
   -И ты все бросил, и кинулся меня искать? Как же ты меня нашел? И где ребята, с которыми я... И что это за яма?
   Рина встала, пошатнулась, уперлась рукой в стенку, пошла, переставляя ладошки по камням. Лицо запрокинула, постояла. Обернулась, посмотрела пристально на Тёму:
   -Кто-нибудь знает, что мы здесь?
   -Понимаешь, я когда от Ники узнал, что случилось,- заторопился объяснять Тёма,- сразу стал искать концы этой твоей фирмы, ну, чтобы выяснить, куда, собственно, тебя направили. Ты же Нике никаких адресов не оставила, ни задания, ни что, ни с кем, ни когда должны вернуться... Вышел на НИИ Горного дела, на эту фирму, на Никишина...
   Тёма старался говорить быстро и непрерывно, чтобы оттянуть безысходный конец разговора. Быстро и не переставая, говорить было трудно. Он обычно говорил мало. И коротко. А сейчас вот говорил, не останавливаясь.
   Про то, как вытряс из Никишина, куда он отправил Рину с геологами. Про фирму, которая заказала геодезическое исследование десятка разных точек в глухих местах Сахалина с неизвестной целью. Название фирмы Тёме ничего не говорило, но ему все это не понравилось. А нервность Никишина особенно.
   И он взял билет на самолет, прилетел на Сахалин, плохо представляя, где их искать.
   Шел по следу. Расспрашивал встречных. Зашел к местным пограничникам, МЧСевцам, в георазведку. На Севере чуть не нагнал их - разминулись на день. Узнал, что двинулись на Запад. Ехал через весь остров в маленьком вагончике электрички, оставшейся с японских времен. Там детские скамеечки и в каждом вагоне - туалет. Японцы - они маленькие. И все у них маленькое.
   -Как, как?- удивилась Рина.
   Тёма повторил. Рина засмеялась.
   А вот в Лососевом ему не понравилось, торопливо отыскивал смешное Тёма. Село, как после бандитского налета - все угрюмые, смотрят исподлобья. Еле вытащил из них, что какие-то люди ушли в сопки с неделю назад. Надо было остаться ночевать, а с утра отправляться на поиски, но он торопился, ушел ночью, поднимался по реке. Потом ему показалось, что его зовет кто-то. Пошел на голос, провалился в эту яму, нашел тут Рину.
   -И что я сказала?
   -Да... почти что ничего. Стонала, бредила, спала. Ты даже не могла сказать, сколько ты здесь.
   -А ты?
   -Я говорил. Вторые сутки. А у тебя... ничего не болит?
   -В смысле с головкой все ли у меня в порядке?
   Не усмехнулась. Тронула черные свои волосы. Глаза на бледном лице расширились, стало видно, какие они у нее темные. Нос прямой, а губы так тонко очерчены - верхняя бабочкой, нижняя - куколкой, Тёма как взглянет на них, так в тоску впадает.
   -Голова в порядке,- опустила руку Рина.- Тяжелая только. Но соображает. Говоришь, я как будто в бреду была? Еще бы. С такой высоты слетела. Сколько же я тут... Ты - два дня и мы, по словам твоих знакомых из поселка, неделю. Девять дней? Без памяти, пищи и воды... Нет, это не может быть... Наверное, мы вышли на место, работу сделали, и только на обратном пути я... Нет, не помню!
   -Что ты чувствуешь?
   Рина прислушалась к себе. Тронула локоть, поморщилась.
   -Да ничего особенного. Слабость только. Есть хочется. И... пить.
   -Ну, воды у нас сколько угодно,- забодрил Тёма.- Ночью буря была, ливень. Я тебя своей курткой укрыл, а тут вот в камне углубление, как будто бассейн маленький. Так что воды у нас на неделю хватит.
   -На неделю... Постой - ты так и не сказал мне.
   -Что?
   -Кто-нибудь знает, что мы здесь? Ты кому-нибудь говорил, куда ты отправился? Ну, говори же, не молчи.
   -Тише, тише,- протянул руку, хотел погладить, успокоить, вырвалась смотрит на него требовательно.
   -Я Нике сказал, чтоб, если через неделю не перезвоню - сообщила ребятам, что случилось.
   -Каким ребятам? Что могут сделать ребята? Надо было Никишина трясти, в МЧС обращаться!
   -По-моему Никишина вы особо не волнуете. А МЧС... Я к ним обращался... Сказали, что на поиск уйдут недели. И что без официального запроса, они вообще ничего делать не будут. А ребята...
   -Что ребята?
   -Тартарен, Крис и Юнг... Уверен - они уже вылетели.
   -С чего ты решил? С какой стати каким-то ребятам лететь тебе на помощь? И как скоро они будут здесь?
   -Скоро... Ну, если Ника им сообщила...
   -А если нет?
   Посмотрели друг на друга. Рина смягчилась.
   -Ладно. Чего я на тебя накинулась. Ты-то чем виноват? Сделал все, что мог. Сорвался, прилетел, отыскал, сидишь тут вместе со мной. Не сердись,-
   руку протянула, по лицу его погладила. Отдернула, губы надула, стала чем-то похожа на Нику. На секунду. Такая же отрешенная.
   -Скажи, у тебя совсем ничего нет? Из еды...
   Тёма в который раз ощупал карманы, поднял куртку, проверил, отложил, ни слова не говоря, по известному уже пути полез на стенку.
   Рина подскочила, схватила за ногу, с силой потянула на себя.
   -Не пущу!
   Тёма упираться не стал, стенку отпустил, спрыгнул, отдышался, объяснил:
   -У меня там сумка наверху. Я ее, когда услышал твой голос, на землю положил, пошел и... провалился. Там она лежит. В ней запас еды, шнур альпинистский, - все, чтобы тебя вытащить отсюда.
   Не стал напоминать, что уже лазил на стенку и срывался. А она это видела, но забыла.
   Рина цепко держала его за руку.
   Он осторожно попробовал высвободиться. Она крепче сжала пальцы.
   -А если ты упадешь и разобьешься?
   -Не бойся,- накрыл ее ладонь.- Я тебя одну не оставлю.
   Поверила, отпустила. Следила снизу за каждым его движением. Как медленно, вставляя пальцы в невидимые расщелины, ползет, подтягиваясь, по стене. Вот добрался до метрового верхнего слоя глины. Заскользил пальцами, отыскивая опору. Подтянулся. Ухватился за какой-тот корень, торчащий из глины, повис на нем, медленно продвигаясь вверх. Руку потянул к краю ямы, дернулся в последнем рывке.
   Что-то хрустнуло, Рина отшатнулась, заметалась внизу, не зная, как смягчить удар. В последний момент прижалась к стенке, то ли себя спасая, то ли освобождая место. И вовремя - Тёма едва успел сгруппироваться, чтобы себя ничего не отбить и не зацепить ее.
   Поднялся, улыбнулся виновато, показал обломок чего-то длинного и острого:
   -Вот сломалось.
   И тут же почувствовал слабый удар в плечо.
   -Дурак! А если бы ты сломал себе что-нибудь, что тогда?-приказала:-Не смей больше никуда лазить. Понял?
   -Понял.
   Хотя понял не очень. Как-будто не из страха только остаться с ним переломанным на дне ямы говорила. Как-будто было что-то там еще, в этой заботе о нем. И чтобы не думать и не надеяться зря, тут же пошел вдоль стены, зачем-то простукивая ее куском не то корня, не то палки - гладким, длинным, с острым концом, что так подвело его там наверху, сначала обнадежив, и тут же обломавшись.
   Так на всякий случай постукивал. Чтобы хоть чем-то заняться, не стоять столбом, раз не можешь даже кусочка сухаря раздобыть. Потому на то, как гулко отозвалась стенка внизу у самого пола, внимания не обратил - дальше пошел стучать. Спохватился, вернулся, стукнул снова. Потом еще и еще раз - рядом справа и слева, выше. Снова в то место.
   Звук глухой, но гулкий. Отложил обломок, ладонью по каменному полу провел, наткнулся на каменный осколок, стукнул им в стену.
   -Там что-то есть,- сказал Тёма.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 6
  
   1
  
   Студебекер Тимофеичев вовсе не был таким уж чудом самодельной техники - ни вечного двигателя, ни кондиционера на солнечных батарейках.
   Насос у него, едва мы выехали, сразу сломался. Из щелей дуло, снизу, как только въезжали мы по брюхо в воду - подмывало. Движок глох, и Тимофеич выскакивал из кабины, проваливался по колено в воду, крутил ручку в поисках искры, а когда не находил, мы втроем - я, Тартарен и Крис вылезали и толкали допотопную железку.
   Нику разморило. Чемодан с модными шмотками она оставила на биостанции, от предложенных Зинаидой Павловной непромокаемых штанов, резиновых сапог и ватника наотрез отказалась, переоделась в джинсики на бедрах, свитерок, яркокрасную дутую куртку, натянула кроссовки, которые тут же промокли на водяном полу, и теперь дрожала и жалась к Тартарену, а тот накрывал ее своей лапищей, поглаживая по-отечески, а на мои ревнивые взгляды возводил глаза к железному мятому потолку:"Я тут не причем, что поделать, если я такой вот жаркий".
   Ника держалась, да и мы не скулили - все-таки это был единственный транспорт, на котором мы могли двигаться в сторону Синих Гор - по дороге нам попалась только пара бензовозов, да один КамАЗ, доверху груженый длиннющими досками.
   Хмель из Тимофеичевой бедовой головы выветрился довольно быстро, но он все куражился, возбужденно тыча пальцами в стороны, расписывал красоты пейзажа и постоянно сыпал экспедиционными байками, как два часа назад за столом в станционной трапезной, когда вошел в оранжевом комбинезоне и мягких меховых сапожках военный летчик Соколов, влюбленный в мэнеэса Лёлю.
   Роста он был со школьника, весь раздут от перегрузок, волос редкий и светлый, нос курносый, глаза ясные, а манеры степенные - держался необыкновенно прямо, ходил, чуть покачиваясь, поворачивался к собеседнику всем телом и говорил очень громко, отчетливо произнося слова.
   Вошел с букетом роз в столовую, направился прямо к Лёле, цветы ей преподнес, развернулся, оглядывая компанию, продекламировал солидно:
   -Там пир горой и новые все лица. Никак к нам из Москвы?
   Лёля принесла из лаборатории химическую посудину, сунула в нее розы. Люба, передернув плечами на бестолковую Лёльку, выставила перед Соколовым железную миску и кружку. Соколов извлек из кармана комбинезона прозрачную бутылку технического спирта, открыл, налил, закусил привычно ложкой икры, потянул воздух курносым носом, навалился грудью на стол, спросил, глядя прямо в лицо Крису.
   -А мы вот тут бережем рубежи нашей Родины. Вы с чем пожаловали?
   Тимофеич, захлебываясь словами, сбивчиво объяснил. Соколов повернулся к нему всем телом, выслушал, вернувшись в исходное положение, произнес раздельно:
   -Стихия сильно повредила хозяйство острова. Реки разлились, повреждены линии электропередач. Дороги затопило, мосты снесены. Западная часть повреждена меньше, но добраться туда сложно. Синие Горы - есть такая точка на карте. Но ни там, ни в других местах по нашим сведениям белые вертолеты не садились. У наших таких нет, а чужих мы бы не пропустили. Дайте снимок. Нет - это - оптический обман. Где печатали - в Москве? Почему решили, что это вертолет? Просто полоса. Так что советую вам подумать, прежде чем ехать.
   -Сокол ты наш,- погладила Лёля летчика по плечу, и Корнеев поправил очки.- Все видит. Ты случайно экспедицию геологов в сопках не приметил?
   Соколов откачнулся вбок, повернулся к Лёле всем телом:
   -У нас тут скорость сверхзвуковая и высота десять тысяч. Остров видим лишь на взлете. Геологов не различишь.
   -А вообще, ничего такого... необычного за последние месяц-два вы не заметили?- спросила Ника, склонив голову к плечу.
   Летчик дернулся, повернулся как на шарнирах, уставился, не мигая, Нике в лицо:
   -Что значит "необычное"?
   -Ну не знаю...-Ника положила локоть на стол, голову на локоть, пальчиком потерла доску, глаз завела на Соколова. Леля с Любой смотрели на нее оторопело. Тартарен ткнул меня локтем в бок:"Во дает!"
   -Вот летите, вы летите,- объясняла Ника.- Смотрите вниз, и думаете:"А вот это странно. Такого раньше не было, а теперь появилось. Что бы это могло быть?
   -Что?-напрягся лицом Соколов.
   -Вот я и спрашиваю - что?
   Летчик замер, шевеля мозгами, вспоминая рапорты-доклады об объектах в воздухе - там все секретно, а на земле - там как на карте - дороги, поселки, реки и сопки. Все всегда на своих местах.
   -Никак нет. Не было ничего странного и не менялось.
   Еше раз просмотрел по памяти - вот взлет, вираж, лег на крыло, потом на другое. Облет вдоль берегов, разворот, заход на посадку и...
   -Отставить - "никак нет". Так точно - появилось. Такие аккуратные заплатки.
   -Как?
   -Как будто кто-то лес в сопках вырубает. Квадратами.
   -В Синих Горах?- уточнил Крис.
   -Там тоже.
   -Большие?
   -Что?
   -Вырубки большие?
   -Метров сто... Отставить "сто" - сто пятьдесят.
   -И давно?
   Шевелил губами, вычисляя срок.
   -С месяц.
   -Вы об этом кому-нибудь говорили?
   -Это в задание не входит!- отчеканил Соколов, налил себе, выпил, повернулся всем корпусом к Лёле, попросил спеть любимую песню про Яка-истребителя.
   Прослушали все вместе про истребитель. Люба тоненько подтягивала, кося глазом на летчика.
   Тимофеич, вдруг вскочил, тряхнул седыми вихрами и крикнул отчаянно:"Едем!"
   Я посмотрел на часы. В Москве глубокая ночь, а тут...
   -Два часа дня,- понял, в чем вопрос Тимофеич.- Если сейчас выедем, к вечеру будем на месте.
   И вот едем и плывем мы два часа на брюхе по затопленным дорогам - в щели дует, снизу подмывает, но никто не скулит, а впереди - речка бурная грохочет, моста не видно, два бензовоза с КамАЗом у обочины загорают, и Тимофеич выпрыгивает из машины, хлопает с дребезгом дверцей и бредет по воде побазарить о чем-то с шоферами.
   -Ну, все, звездец приехали. Выгружайтесь - дальше пешком.
   -Как пешком?- подняла заспанное лицо Ника.
   -А как же еще?- ткнул Тартарен пальцем в лобовое стекло. - Моста-то нет.
   -Нет, я пешком не пойду. Я и так вся промокла до этих самых... - и капризно-жалобно:- Кри-ис.
   Крис, внимательно наблюдая за размахивающим руками Тимофеичем и шоферами с выражением на лицах:"Ты чего, мужик, с глузду тронулся?" оглядывающих его допотопный вездеход, процедил:
   -Это он так шутит.
   -Я шучу?- удивился Тартарен.
   -Не слушай его,- тронул я Нику за руку.-Тимофеич вернется, врубит свой мотор "Вихрь" и поплывем мы через речку.
   Крис, скрипнув кожаным сиденьем, приподнялся, оперевшись на приборный щиток, заглянул за квадратный нос студебекера, что-то там впереди и внизу разглядел.
   -Не врубит.
   -Что?
   -Тимофеич "Вихрь" не врубит.
   -Почему это?- привстав, посмотрел я туда же куда и Крис.
   Река неслась между двух насыпей, на которые так недавно опирался недлинный, но широкий мост и несла на себе с легкостью какие-то столбы, обломки, ветки и целые деревья с торчащими из воды корнями.
   -Да уж...-оценил я скорость потока.- А в объезд?
   Крис выразительно посмотрел по сторонам.
   С двух сторон от дороги - лес, густой, непролазный, ствол к стволу.
   -Ну ладно, кончайте эти тайные переговоры,- надулась Ника.- Говорите, что вы там увидели.
   Я объяснил. Про речку, которая свернет наш джип и утащит, как только мы в нее въедем. Про лес, через который не прорваться.
   -И что теперь делать? Возвращаться что ли?
   Я пожал плечами. Хотелось мне протянуть руку и поправить выбившуюся прядь светло русых волос, но это было совсем не к месту.
   -А что это они там делают?- прорезался Тартарен.
   -А это они переправу наводят.
   Тимофеич уговорил шофера КамАЗа. Тот, посмеиваясь и чуть пальцем у виска не покручивая, отвалил борт, залез в кузов, подхватил разом пару досок, сбросил вниз.
   -Это что - вот по этим досточкам мы поедем через реку?-испуганно спросила Ника.- Тимофеич, он что - полный псих?
   Крис выпрыгнул из машины. Тартарен, креня студебекер на бок, полез за ним.
   -Ты плавать умеешь?- зачем-то спросил я Нику.
   Она мотнула отрицательно головой.
   -И не надо,- двинулся я к двери.
   Ника меня за рукав схватила, не пускает. Я осторожно высвободился, руку на плечо ей положил, улыбнулся ободряюще, сам себе своим спокойствием и уверенностью - мол, не бойся, с нами не пропадешь, мы и не из таких переделок выходили без потерь - немного противен, поспешил ребятам на помощь.
   Расстояние между насыпями - метров пять. Внизу вода мутная летит, закручиваясь в какие-то водяные полотнища. Они хлопают друг о дружку, издавая постоянный гул и рев. Доски в лесовозе длинные, метров по восемь, массивные, тяжелые, сами от собственного веса прогибаются. Наводить из таких переправу - полный бред. Но Тимофеич именно этим собирался заняться, объяснив нам со счастливым смехом, что после тайфуна только так здесь через речки без мостов и перебираются.
   Я посмотрел на водителя лесовоза, устроившегося в кабине с сигаретой. Тот, перекрикивая поток, изрек:
   -Иногда так вот по доскам перебираются...Но чаще - падают.
   Сам он доски таскать не стал. Но посмотреть, как мы с них в речку сверзимся, был не против.
   -Уф, уф, кхе!- кряхтел и отдувался Тимофеич, тыкая концом доски в противоположный берег, а она у него прогибалась, упиралась в насыпь и ложиться сверху не желала.
   Мы с Крисом подхватили, попытались приподнять и направить. Доска еще больше прогнулась, упорно цепляя концом за берег.
   Совсем уж собрались бросить это дело, посидеть, подумать, как доска сама по себе взлетела вверх, сзади раздалось:"Поберегись!". Тартарен подлез под доску, поднял ее двумя руками как атлант небо, вскинул на трехметровую высоту. Мы только в стороны успели отскочить, доска, двинутая мощно, перелетела через поток, точно легла концом с той стороны.
   -Есть!- поддержал водитель лесовоза из кабины.
   Дальше пошло веселее.
   Я перебежал на ту сторону. Принимал доски, которые подавали Крис с Тартареном. Тимофеич суетился, пытаясь помочь, но сильно не мешал.
   Уложили по две доски одну на другую под каждую пару колес, и Тимофеич крикнул:
   -Хорош!
   Я вернулся к ребятам, стараясь идти медленно. Доски подо мной даже не дрогнули. Но это вовсе не означало, что они выдержат студебеккер.
   -Ну, ребята, держись!- потирая руки, повернулся Тимофеич к своему студебекеру.
   Тут и до Тартарена дошло, что сейчас будет.
   -Эй!- окликнул он биолога. - Ты что, в самом деле, собираешься тут проехать?
   Тимофеич, не оборачиваясь, руки поднял, как будто только что сделал стометровку за девять секунд, победно затрусил к машине. Водитель лесовоза высунулся из кабины, сообщил, что если этот придурок сверзится в реку он, лично вытаскивать его не будет. Но его никто не слушал. А вот водилам бензина все было по фигу - влезли на капот, ноги свесили, закурили, плюя на меры безопасности, и приготовились смотреть, как этот мудак на своей колымаге, проломив доски, улетит в речку.
   Тимофеич влез в кабину, газанул пару раз, так что деревья закачались, медленно подвел машину, въехал на доски передними колесами, притормозил, высунулся из окошка, стоит, газует, примеривается.
   Крис всунул голову в кабину, что-то сказал Тимофеичу. Тот приглушил мотор. Крис обогнул джип, открыл заднюю дверцу, выгрузил наши вещи.
   Вот это правильно. Зачем рисковать нашими вещами? Все что нам дорого, должно быть с нами. Например - вещи, спички, еда.
   -Крис, а ты ничего не забыл?
   Крис посмотрел на меня с усмешкой. Тимофеич нажал на газ. Машина тронулась. Я подскочил сбоку к джипу, распахнул дверцу, выдернул с заднего сидения забившуюся в угол Нику. Оглянулся на Криса. Тот стоял, улыбаясь, довольный тем, как ловко он подстроил это спасение мной Ники.
   Джип медленно по сантиметру вползал по доскам к самому провалу над бешеным потоком.
   -Остановите его!- крикнула изо всех сил Ника.
   Я накрыл ей рот ладонью: " Не кричи - испугаешь, он сорвется. Поняла?"
   Тимофеи двигался вперед, точно сползая по доскам - нос опускался ниже, задние колеса вместе с концами досок медленно лезли вверх. Доски трещали.
   -Газуй!- орал водитель лесовоза.
   -Газу, газу! - побросав окурки в кювет, вторили ему перевозчики бензина, прыгая на капоте.
   Ника схватила меня за ворот, встряхнула, так что у меня зубы стукнули, оттолкнула, рванулась к обрыву. Я ее в последний момент перехватил, дернул, к себе прижал, лицом в грудь - чтоб не смотрела.
   На корме джипа вспыхнули стоп-сигналы, и тут же взревел мотор. Тимофеич давил вместе на тормоз и на газ.
   -Чего он делает-то?- спросил Тартарен.
   -Все правильно он делает,- вступился Крис.
   Треск досок усилился, нос джипа провалился, задние колеса взлетели. Джип затрясло как в лихорадке. Тимофеич отпустил тормоз и одним прыжком выдернул машину на ту сторону. Доски выпрямились, подпрыгнули, съехали в реку.
   -Вау!- крикнули мы хором.
   Мы снова навели переправу, теперь уж пешеходную. Крис перенес наши вещи, Тартарен шагнул к Нике, сложил руки корзинкой, предлагая свои услуги.
   -Нет уж,- сказала Ника и закинула мне руки за шею.
   Хотел я показать нос Тартарену, но руки были заняты. Я держал Нику, она прятала у меня на груди лицо и старалась вниз не смотреть. Я прижимал Нику к себе, руки ее обнимали меня, и я шел медленно-медленно по доске, а внизу несся и ревел поток, крутил и швырял ветки и деревья, а я все шел и шел, скользя по доске и чувствуя на шее теплое её дыхание, и хотелось мне сейчас только одного, чтобы доска эта не кончалась. И, кажется, Ника это поняла, и когда я перенес ее на ту сторону, она разжала руки, соскользнула на землю, отступила, посмотрела своими серыми глазами в черных ресницах на меня внимательно, и, не смеясь и не благодаря, побежала к Тимофеичу, вылезшему из машины, схватила его за руки, закружила, затормошила, смеясь и подпрыгивая, совсем как ребенок.
   -А она не ребенок,- сказал мне зачем-то Тартарен.
   Да я и сам это знал и спросил себя, поймав настороженный взгляд Ники из-под руки "А если это серьезно?" и не знал что ответить, но почему-то, когда рассаживались в машине сел так, чтобы между мной и Никой оказался Тартарен.
   Тимофеич, едва отъехав от реки, вдруг тормознул, глядя в зеркальце, заднего вида присвистнул:
   -А вот и наши друзья. Во время мы убрались.
   Мы высыпали из машины . У переправы скалил неровные зубы побитый хаммер. Водила топтался над обрывом. Подтягивались к нему угрюмые братки.
   Вот они сгрудились над рекой, смотрят нам вслед и даже отсюда слышно, как медленно и тяжело ворочаются в их головах мозги, пытаясь решить простую задачу - те, кого они хотят наказать - вот они, а достать нас они не могут. Чего делать-то?
   Крис понял раньше.
   -Сваливать пора.
   Вовремя - бабаханье братковых стволов догнало нас на повороте. Достать на этот раз они нас не успели. Разок неприятно дзынькнуло по обшивке и они потеряли нас из виду.
   Правда, я успел заметить, как отделился от плотной их компании один и попер на водителя лесовоза, размахивая руками, показывая на доски. Сказал об этом Тимофеичу, но тот только вихрами тряхнул и зубы оскалил:
   -Хаммер по доскам? Это зрелище! Его потом из реки только вертолетом поднять можно.
   Я бы вернулся посмотреть. Но нам спешить надо было.
  
   2
  
   Через час притормозили у обочины. Место было высокое, вода сюда не добралась, а то, что пролилось из тайфуна, успело высохнуть. Низкие облака весь день не расходились, наваливаясь серым брюхом на верхушки деревьев. Было мутно, серо, пасмурно, березы стояли все в желтом, тихо светясь, как поминальные свечки. Скучно им было здесь, и они сбрасывали с себя по одному листочку и смотрели, скучая, как падают листья на пожухлую траву.
   Ника вышла из-за дерева, постояла у костерка, разведенного на этом маленьком привале Тимофеичем. Сказала, ни на кого не глядя:
   -Тихо как.
   Руки в карманы куртки сунула поглубже, нос опустила за воротник, глаза прикрыты, смотрит на огонь.
   Тартарен, отъев изрядный кусок копченой горбуши и выпив с полкружки настойки на лимоннике, голову поднял, прислушался, озираясь, хотел сказать что-то вроде"Природа!", но не стал, ус тронул задумчиво, сгреб горсть листьев, бросил в костер, листья задымили, Тартарен носом потянул, вздохнул.
   Тишина наваливалась, позванивала, и что-то во мне, не давало ей войти и разделить со мной этот покой, и я поискал вокруг, остановился на листочках местной газеты, в которой хранил Тимофеич рыбные припасы, дернул ее на себя и, точно отмахиваясь от собственного сопротивления тишине, развернул с шуршанием листок.
   И все сразу вздохнули облегченно, задвигались, вспомнили о времени.
   -Скоро стемнеет,- сказала Ника.
   -А который час?- поинтересовался Тартарен.
   -Сахалинское время семнадцать часов пять минут,- доложил Тимофеич.
   -Прослушаем выпуск последних известий и в путь. Ну-ка Юнг просвети нас - что пишет пресса?
   -Как обычно...-листал я газету. -Предупреждает с опозданием о приближении тайфуна. Выборы в местную администрацию. "Наш руль правый, победа будет за нами..."
   -Как?- усмехнулась Ника.
   -Местное население,- оживился Тимофеич,- борется с попытками Правительства запретить езду на праворульных машинах. А на Сахалине и в Приморье других-то нет! Народ насмерть готов стоять!
   -Здорово! А еще что?
   -А больше ничего. Газета кончилась. Хотя постойте... Ого!
   -Что?
   На последней страничке, заголовок: "Смерть уходит в подполье!"
   Вроде обычный газетный бред, страшилка, которую придумывают, когда нет настоящей уголовной хроники, но что-то мне в статье не понравилось. Пробежал по диагонали, стал вчитываться, но тут Крис вскочил, крикнул:"Быстро в машину!". Да мы и сами услышали то, что он давно пытался разобрать в кажущейся этой тишине и что так смутно беспокоило в ней - звук взревающего где-то и теперь уже совсем близко мощного двигателя.
   А ревел он так, как будто давящий на газ очень хотел догнать кого-то и быстро и жестко разобраться с ним раз и навсегда.
   И точно. Едва мы запрыгнули в свой антиквариат, сзади на пригорок выскочил хаммер, провалился в низину. Мгновенье, он одолеет подъем, въедет нам в спину.
   Тимофеич очень старался - но что он мог сделать? Конечно, наша колымага была легче хаммера и движок довольно мощный, но нам не повезло. Погоня пришлась на сухой и ровный участок дороги. Это было как преследование сенбернаром голой китайской собачки. Только у маленькой собачки всегда есть шанс прыгнуть в сторону и спрятаться, пока здоровенная псина будет тормозить всеми четырьмя лапами. У нас такого шанса не было - с двух сторон кюветы и лес стеной. Оставалось давить на газ, надеясь оторваться. Тимофеич давил, мы надеялись.
   -И что будет, когда они нас нагонят? - осторожно спросила Ника.
   Ей никто не ответил.
   Тартарен только заворочался и спросил у Тимофича, где тут у него монтировка. Тимофич сказал - под креслом.
   Сзади нас вдруг ударило, швырнуло вперед. Потом еще и еще раз. При каждом ударе головы наши откидывались назад. Позвонки похрустывали, и в голове все перетряхивалось. Я взял Нику за руку, положил ее ладонь на железную дугу кресла, сжал ее, показав как держаться. И она схватилась - одной рукой за поручень, другой - за мое плечо.
   Долбануло сзади. Нас тряхнуло. Кажется, я слышал, как в хаммере заржали.
   Я прикинул - в хаммере их пятеро, нас - трое. Тимофеич? Нет, Тимофеич не в счет. Нащупал у себя складной нож в куртке. Что у них там - бейсбольные биты? Если стволы в ход пустить не успеют - может, и отобьемся.
   -Отобьёмся!- пыхтел Тартарен.
   -Уверены? Ну, тогда - держись!
   Тимофеич засмеялся счастливым смехом, прибавил газу, подождал, пока сзади прицелятся для очередного наскока. Какое-то время летели, как пришпиленные друг к другу - ни они нас достать не могли, ни мы от них оторваться. Тимофеич тянул из последних сил - как-будто ждал чего-то. И дождался - впереди дорога чуть расширилась - кюветы отступили, обочина обозначилась. Маленькая такая площадка - мы проскочить ее должны были на скорости за секунду.
   Тимофеич чуть газ отпустил, сзади злорадно надбавили, готовясь смять. Тимофеич рулем крутанул, ударил по тормозам - нас бросило вправо. Хаммер, не найдя опоры, провалился, чиркнул о наш бок, чуть не спихнув в кювет, сам отлетел, затормозил - его развернуло поперек дороги, а мы летели по обочине прямо ему в заднее крыло, а Тимофеич все давил и давил на тормоз, нас водило из стороны в сторону, мы сползали с обочины и в последний момент Тимофеич вдруг тормоз отпустил, нажал на газ. Мы с железным трахом стукнули хаммер в заднее крыло, развернули его в обратную сторону, встали рядом, заблокировав двери.
   -Вперед, вперед, на абордаж!- вдохновенно орал Крис, выпрыгивая из машины, и был он в этот момент со вздернутой своей эспаньолкой, взлахмоченными волосами и дикими какими-то кошачьими глазами действительно похож на пирата, но я об этом подумать не успел, потому что вслед за ним, вспрыгнув на крышу, перескочил с нашего джипа на хаммер, спрыгнул, навалился на заднюю дверь, не давая им вылезти.
   Братки бились чугунными плечами, сотрясая свое железо, но двери не поддавалась - от удара кузов перекосило и дверь заклинило, так что подоспевшему Тартарену и делать вроде было нечего. Но подоспел он вовремя.
   Окошко перед Крисом опустилось, ткнули концом бейсбольной биты, Крис вовремя отскочил, перехватил, стал на себя тянуть, а я пока этой картинкой любовался, получил битой вбок - браток за моей дверью стекло опустил и ткнул меня.
   Я скрючился от боли, и увидел прямо над собой лицо круглое, розовое, без бровей и усов - гладкое как задница. Щеки-ягодицы раздвинулись, из круглого отверстия рта запукало коротким смехом и бита взлетела над рожей монстра, понеслась сверху вниз мне по черепу.
   Тартарен руку перехватил, но тут же был схвачен за ворот. Человек с задом вместо лица стукнул его дважды о железную арку двери, схватил за горло, стал душить, и я впервые увидел, как мощные руки Тартарен вяло молотят воздух, опадают, ноги ломятся в коленах и он, хрипя, начинает сползать на землю.
   Нет, как хотите, но это - слишком!
   Я и сам не понял, как очутился у меня в руке раскрытый нож и как махнул им по жирному запястью. Задолицый ойкнул тоненько, разбрызгивая кровь, пальцы разжал, и этого было довольно - Тартарен пришел в себя, выхватил падающую из толстых пальцев биту и с довольным кхаком всадил ее концом прямо туда, где у этого было отверстие между щек-ягодиц. Тот откинулся, давя тушей своих дружков. Заметив на жирном пальце латунный перстень с ушами, Тартарен понял, что это - тот самый, которым засветили ему в лоб, и это обошлось толстой заднице в пару лишних ударов.
   -Такая любовь,- подвел итог Тартарен, выдернул биту из разбитой пасти, сходу влепил по лысой голове играющего в перетягивание с Крисом. Тут мы и услышали отчаянный крик со стороны нашего джипа. Переглянулись и бросились на выручку Тимофеичу и Нике.
   Тимофеича достали просто - стекло в хаммере опустили, выбили концом биты окошко в студебекере, рука с кулаком размером с тыкву схватила Тимофеича за вихор, методично стала стукать лицом о руль. Нику тем же манером за ворот потащили с тихим ржанием в хаммер. Она закричала. Мы бросились на помощь. А Тимофеич тем временем успел воткнуть прикуриватель, дождался, пока он отщелкнется, изловчился, ткнул в нападавшего. Прикуриватель аккуратно пришелся на кончик носа братана. Он взвыл, и Тимофеича отпустил. Нику я освободил, ткнув ножиком наугад во что-то мягкое в темном провале окна. Развернулся, спиной окно законопатил. А Тимофеич уже мотор завел, скрежеща, царапая бок хаммера тронулся с места, выбрался на дорогу, погнал вперед.
   -А здорово мы их все-таки отделали,- потирая шею, сказал Тартарен минуты через три.
   Ника дрожала. Я прижимал ее к себе и тихо гладил по голове. Почувствовал мокрое и теплое на груди - Ника плакала, зарываясь лицом мне в рубашку.
   Тимофеич почему-то не смеялся. Крис озирался по сторонам в поисках выхода.
   Отделать отделали, а что толку - очухаются и снова догонят, вспомнят про стволы, вот тогда уж точно - звездец, как говорит Тартарен.
   -Ха!-выдохнул Тимофеич.- Ну, наконец-то!
   Я привстал посмотреть, чему он там радуется, и тут же шлепнулся на сиденье. Оглянулся на Тартарена, тот руками развел.
   Тимофеич остановил джип. Перед нами - та же картинка - насыпь без моста и речка.
   Насыпь пониже, речка пошире и не такая бурная. Никаких лесовозов тут не было, но доски кто-то подтащил, пытаясь, навести переправу - торчали они концами из воды, разбросаны были по насыпи - длинные, тонкие.
   -Ты что, по ним хочешь проехать?- крикнул Тартарен Тимофеичу в спину. Но тот не слышал.
   Выскочил из машины, забегал по насыпи, вытаскивая доски одну за другой из воды, перебрасывая их через речку. Крис подошел к нему, тронул за плечо, попробовал вразумить. Тимофеич повернул к нему вихрастое лицо, засмеялся. Ника вытерла глаза о мою рубашку, откинулась, упираясь мне в грудь:
   -Нет, он точно ненормальный! Свалится в реку, а эти толстые нас догонят, вас перебьют, а меня...
   Тимофеич с Крисом вернулись, запрыгнули в машину, джип медленно тронулся с места.
   -Э-э-э!- очухался Тартарен.- Если хотите угробиться, ради Бога, а я здесь выхожу.
   И Ника, вслед за ним, потянулась к двери.
   -Тихо,- не повысил голоса Крис.- Это - ловушка.
   -Как ты сказал?- спросил я, но в ответе уже не нуждался .
   Тимофеич аккуратно съезжал с насыпи к реке - она здесь была спокойной и неглубокой, успела после тайфуна войти в берега, и рядом со снесенным мостом проложен был брод.
   Машина въехала в реку, похрустывая камешками, побрела по колеса в воде к берегу.
   -А зачем вы доски-то укладывали?- не понял Тартарен.
   -Я знаю - зачем!- Ника оттолкнула меня, села между мной и Тартареном, шмыгнула носом, промокнула рукавом глаза. - Эти слоны на своем танке решат, что мы по досточкам через реку перескочили, ринутся следом и...
   -Так и есть!- тряхнул головой Тимофеич.
   Выбрались на ту сторону. Тимофич, вместо того, чтобы ехать дальше, стал почему-то сдавать назад и даже въехал задними колесами на доски.
   -Это еще зачем?- удивлялся Тартарен.- Валить отсюда поскорее надо, а не дожидаться.
   -Это же ловушка,- напомнила Ника.
   -Как? А-а-а... А мы значит, вроде приманки. Понятно. А если они все-таки перескочат и достанут нас?
   -Не перескочат,- открыл Тимофеич бардачок, достал пачку папирос Беломорканал, чиркнул спичкой, затянулся. Ника закашляла.
   -Ну, да... Один раз уже перескочили,- напомнил Тартарен.
   -Действительно... Как это им удалось?
   -Угу,- пустил дым Тимофеич и Ника чихнула.- Там у них целый КамАЗ леса был.
   -Тихо!- строго сказал Крис.
   Тут и прислушиваться не надо было - хаммеровское чудище, битком набитое злыми, как выкуренные из гнезда осы, братками, выскочило из-за поворота.
   Тимофеич тронулся с места. Получалось - мы только что через речку по доскам перемахнули и пытаемся от них уйти. Хаммер зло и радостно заржал и скакнул к липовому нашему мостику. Мы разом обернулись. Вовремя, что бы увидеть...
   Задранная к небу хромированная челюсть, опускаясь, клацнула, на мгновение мелькнула ржавая плоская макушка, задние габариты, над насыпью взорвался фонтан брызг.
   -Звездец, приехали!- констатировал Тартарен.
   Тимофеич остановил студебекер.
   -Может, пойдем, посмотрим?-предложил Тартарен.
   -Нет уж,- сказала Ника.
   -Нет, вы видели, видели! - кипел Тимофеич.- Как они на доски выскочили! И сразу вниз - бух! Здорово я их подманил!
   -Поедем,- тронул его за плечо Крис.
   И только когда въезжали в поселок "Лососевый", вспомнил я про странную заметку в местной газете. "Смерть уходит в подполье" называлась. Там было что-то про то, что у острова расшалились недра. Последнее время что-то странное происходит при любой попытке поковыряться в земле. То шахтеры спускаются в забой и там пропадают бесследно (вагонетки и отбойные молотки на местах, завтраки из тормозков разбросаны нетронутые, все чисто, аккуратно - ни взрывов, ни завалов, а людей нет). То из скважин вместо газа и нефти бьют фонтаны красной жидкости, похожей на кровь. А то начнут ремонт теплоцентрали, готовясь к зиме, копнут экскаватором и обнаружат пропажу десятка метров труб, а на их месте оскаленный череп. Репортер дал волю своей фантазии, расписал про древних подземных духов, завезенных в средние века с островов восточных соседей. А вот отчего они именно теперь взбунтовались и набрасываются на любого, кто полезет под землю - он и сам не знал.
   Бред, в общем, подумал я, и пересказывать заметку ребятам не стал. Они бы меня на смех подняли. И перед Никой выглядеть идиотом тоже как-то не хотелось.
   А когда мы въехали в поселок, мне и вовсе не до вздорных заметок стало. Как-то вылетело из головы.
   А зря.
   В бреду иногда рождаются истины.
  
  
  
   3
  
   На въезде в поселок встретил нас чудом уцелевший под ударами стихии рекламный щит сотовой компании "Стар-Ток".
   -Блин, они и сюда добрались,- пробурчал Тартарен.
   -Добираются,- поправил Тимофеич. -Мобильники работают пока только в Южно-Сахалинске.
   Крис обернулся и со значением посмотрел на нас с Тартареном. А я не понял. Подумал только:"Ведь действительно достали - даже ученая беднота в курсе сотовых дел".
   А вот Тартарен сразу врубился.
   -Как же твоя сестра отправила картинку, если здесь сотовой связи нет?
   -О!- поднял палец Крис.
   Ника испуганно посмотрела на Криса. Перевела взгляд на меня.
   -Но, если Рина не могла отсюда отправить картинку - значит ее здесь нет?
   -Ну, почему...- начал я и остановился, потому что не знал, что "Почему".
   -Ладно,- сказал Тимофеич, сворачивая на ухабистую боковую дорогу.-Сейчас все узнаем.
   Показалась речка, довольно бурная и со странным каким-то сооружением поперек - ворота, типа шлюз, настил из досок, за воротами запруда, над запрудой - платформа, на ней люди в рыжих резиновых робах заняты чем-то нехорошим - взмахивают короткими дубинками, бьют со скользким чмоком что-то у себя под ногами.
   -Что это они делают?- широко открыла глаза Ника.
   -Это - забойка,- радостно объявил Тимофеич.- Передовой пост рыбзавода. Рыба идет на нерест, попадает на забойку. Тут ее, значит, забивают, икру в тазы, оплодотворяют и закладывают в цеха. Вон те длинные, деревянные. Там выводятся мальки, их подращивают, отпускают. Они вырастают, и если их не переловят в океане, возвращаются уже взрослыми.
   -И все сначала? - Спросил я.
   -Ну, да.
   -И только для того, чтобы вырасти и получить дубинкой по башке?-не поверил Татарен.- Зачем же они возвращаются?
   -Инстинкт.
   -А, по-моему - обыкновенный садизм,- сказала Ника.
   -Возражаю,- не согласился Тимофеич.- Они все равно обречены. Если бы не было забойки, поднялись по течению выше, самки отметали бы там икру, самцы ее оплодотворили, и те и другие после этого умерли бы.
   -Почему?
   -Такова их биологическая программа,- пожал плечами Тимофеич -К моменту размножения, они перестают питаться, пищеварительная система атрофируется, после того, как одни сбросят икру, другие ее оплодотворят, им остается только умереть.
   Представили картину, как загибаются рыбины в речке после любовного акта. Молчали подавленно.
   -Н-да-а,- протянул Тартарен.-Но там у них хоть рыбья, но любовь. А на забойке они разве что почувствовать могут?
   -Ну, это вряд ли,- тряхнул вихрами Тимофеич.-Здешние ребята так наловчились - один удар, кровоизлияние в мозг, мгновенная смерть. Икра и молоки, конечно, живы. Но...
   -Но это ж клетки,- возмутился я.- Что они могут понимать?
   -Ну да.- Тимофеич обвел нас непонимающим взглядом.- А что тут такого? Зато процент выращенных из икры рыб в цехах в десятки раз выше, чем в природе. Для этого рыбзаводы и строят. Короче - хотите посмотреть - идем со мной. А я пока знакомых поищу, может быть, что узнаю про ваших геологов.
   -Нет уж,- зябко куталась в куртку Ника.- Я здесь останусь. Терпеть не могу, когда издеваются над животными.
   Тимофеич выбрался из машины, засеменил по дощатому настилу мимо барака на платформу забойки, и было видно, какой он длинный и тощий, в допотопных трениках и сапогах, в зеленой штормовке, нескладный и сутулый, с седыми этими мальчишескими вихрами. Типичный ученый, интеллигент, пальцем перешибешь, а чтобы ни случилось, только смеется и радуется. Братков не испугался, с машиной справляется как Бог, доски таскает, не ноет. Он нас сколько раз за сегодня спас, а мы вот, узнав, что он принимает вещи, такими, какие они есть и на стенку не лезет, когда изменить порядок вещей не в силах, да и не понимает, зачем его менять, если он разумен, тут же от него шарахнулись. Рыбу пожалели.
   Скоры мы на приговоры,- подумал я.
   А что подумали Крис и Тартарен, узнать не успел - они уже догоняли Тимофеича.
   -И ты с ними,- высунула покрасневший от холода нос из воротника куртки Ника.
   -Пойду, посмотрю...- нехотя отозвался я.
   -Иди, иди. Все вы одинаковые. Вам бы только посмотреть, как живое бьют дубинкой по голове,- осудила не по-детски и отвернулась.
   Взбежали вслед за Тимофеичем по мосткам на забойку. Три низеньких широкоплечих мужичка в оранжевых робах и резиновых сапогах смывали из шланга кровь с досок этого рыбьего эшафота. Тимофеич прошелся, как-то сбоку заглядывая в их лица, выбрал одного в вязанной шапочке на глаза, тронул за рукав, спросил неуверенно:
   -Толик?
   Тот косо посмотрел, протянул хмуро с оттяжкой и не радуясь:
   -А-а, научники...
   -Точно, точно, научники, - и нам:- Узнал! А когда я здесь в последний раз был? При Мызине еще - года два назад. А... узнал.
   -Кто такие?- ткнул в нас Толик. Не сказал бы, что особенно дружелюбно. Да и с Тимофеичем говорил свысока, как с больным на голову.
   -А это со мной. Тоже - научники,- понимая, что что-то не так, заспешил Тимофеич.
   -Только вот что,- позыркивая рысьими глазами из под вязанной шапки сказал Толик.- Шли бы вы отсюда мужики. У нас тут теперь другие хозяева и порядки. И некогда нам с вами тут - рыба идет. Путина у нас - не видите - икру заготавливаем!
   Тимофеич уставился на него, как-будто тот сморозил глупость. Толик вдруг разозлился, то ли на себя, то ли на Тимофеича и заорал, помахивая короткой дубинкой:
   -Ну что встали? Освободите забойку!
   И тут же один из его напарников черпанул здоровенным сачком из запруды, вывалил на пол забойки бешено бьющиеся мокрые рыбьи тела, потом еще и еще раз. И началось!
   Сначала только мельканье, дробный частый стук рыбьих хвостов и голов о доски "Ту-ту-ту-ту-ту!". Потом короткие взмахи дубинок и влажные шлепки:"Плах! Плах! Плах!".
   Шлепнув дубинкой по зеленой тупой мелкозубой голове, кету ловко перехватывали за хвост, чуть пережидали, пока уймется дрожь, бросали в желоб, по которому неживая уже самка скатывалась в цех. А вот громадных острорылых с гнутыми зубами самцов, успокоив дубинкой, просто кидали через поручень в железный контейнер, в каких вывозят мусор на городские свалки.
   Минута и рыбья плаха опустела, а Тимофеич стоял, разинув рот, крутя вихрастой головой между контейнером с битой рыбой и желобом, по которому съезжали самки с икрой. На лице его было написано недоумение. Что-то явно было не так в жестоком, но строгом процессе воспроизведения рыбьего стада.
   -А разве...- ткнув пальцем в контейнер, начал было Тимофеич, но его прервали.
   -Э-э-э-э!- заэкал выбегая из сарая, куда скатывалась по желобу кета, малоприятный тип - белобрысый, корткостриженный, нос картошкой, глаза - глазками, челюсть тяжелая, рот разевает, точно лопатник с баксами расстегивает. -Вы, бл... чего тут? Кто пустил?
   -Надсмотрщик,- сказал я, отметив армейские ботинки под резиновыми брючинами комбинезона.
   -Брателла,- определил по стрижке и манерам Тартарен.
   -Топ-менеджер,- усмехнулся на торчащие из-под ржавой резины комбинезона белую рубашку и галстук Крис.
   Тимофеич вгляделся в орущего и засмеялся:
   -Да это - Петр, бригадир...
   Удивился Тимофеич, пробормотал "Однако!" и шагнул навстречу странно изменившемуся знакомому, который его признавать не пожелал, а, подхватив под локоть, потащил с лесенки забойки, приговаривая: "Вали отсюда, а то я сейчас охрану вызову".
   Крис с Тартареном переглянулись. Я им кивнул.
   Ну, не любим мы, когда нам хамят. Тем более - когда охрану вызывают.
   Пришлось Петю несколько помять в дружеских объятьях, упрекая, что зря он старых знакомых из научного мира не признаёт. Петя, пока мы его тормошили, и Тартарен его крепко обнимал, злился, локти в стороны расставлял и даже пытался меня ногой пнуть, но у него не получилось. Когда он слегка выдохся, мы его отпустили, поставили перед Тимофеичем навытяжку.
   Тимофеич покрутил головой меж забойкой и сарайчиком, куда спускали кету по желобу, посмотрел на контейнер с битой рыбой и, совершенно забыв, зачем мы сюда приехали, спросил обалдело:
   -Чего у вас тут происходит-то?
   Петя рукав у Тартарен выдернул, лямки комбинезона поправил, галстук подтянул, буркнул:
   -Чего, чего... Хозяин у нас новый, вот чего! И вы, это, значит, валите отсюда, нам ваши научные опыты теперь не нужны.
   -Как новый хозяин? Это ж государственное предприятие!
   -А так. У государства денег нет, и оно теперь новому владельцу забойку и цеха в аренду сдает.
   -Это на каких же условиях?
   -На таких - мы мальков подращиваем, отпускаем, а остальное - не наша забота.
   -Здорово!- восхитился Тимофеич, оглянулся снова на контейнер с рыбой.- А рыбу, значит, на консервы?
   -А если и так - вам что за дело?- озирался Петя-бригадир.- У нас все законно. Вы что интересуетесь? Из налоговой, что ли?
   Тартарен Петю слегка встряхнул. Крис приблизился, вздернул подбородок, нацелил эспаньолку ему в лицо, черные брови сдвинул:
   -А теперь, Петя, расскажи-ка нам про геологов.
   -Про каких геологов?- отшатнулся Петя и уперся Тартарену в живот. Тартарен живот надул, Петя встал на место.
   -Месяц назад здесь прошла геологическая экспедиция. Женщина и...-Крис посмотрел на меня. Я показал три пальца...- и трое мужчин. Шли к Синим Горам... Что ты об этом знаешь?
   -Я... Я ничего...- заморгал белобрысыми ресницами Петя.
   -Не ври мне, Петя.
   Бригадир вспомнил что-то такое, что разом добавило ему смелости.
   -Не было никаких геологов!
   Тартарен снова встряхнул его.
   -А ведь тебя уже спрашивали о геологах. Правда, Петя?- ласково заглянул я ему в глаза и Петя похолодел.
   -Кто?
   -Парень такой - невысокий, крепкий. Недели две назад тут появился. Куда он делся?
   -Не было, такого!
   Тартарен тряхнул.
   -Не было, говорю!
   -Ну, смотри!- погрозил пальцем Крис.
   -Точно!- стукнул себя кулаком в грудь Петя.
   Тартарен собрался его тряхануть - понравилось ему, как зубы у Пети стучат - но Крис знаком показал - отпустить. И Тимофеичу, открывшему рот для продолжения расспросов о своих любимых рыбах, дал понять, что спрашивать больше нечего.
   Тартарен бросил трясти бригадира, Тимофеич закрыл рот, все двинулись вслед за Крисом к машине. Крис он такой - скажет что-нибудь, все делают. А вопросы потом.
   -Зря мы его отпустили,- догнал у машины Криса Тартарен. - Он точно про геологов знает.
   -Знает, но не скажет. Зато теперь нам точно известно - и Никина сестра, и Тёма тут были. И если эти рыбные убийцы имеют хоть какое-то отношение к их исчезновению, мы об этом узнаем очень скоро.
   Тимофеич, заглянувший зачем-то в сарайчик, где вспарывали рыбинам брюхо и вываливали гроздья красной икры в тазы, подошел, почесывая затылок, туго что-то соображая и сводя концы с концами.
   Концы с концами не сходились.
   -А теперь куда?
   -А теперь...
   -Эй, научники!-бежал к нам по мосткам Петя. -Вы... это, заезжайте в поселок, поговорите с людьми. Может, кто ваших геологов и видел. Там гостиница у нас. Заодно и переночуете.
   -Далеко это?- повернулся Крис к Тимофеичу.
   -Вверх по реке километра три.
   -Поехали!
   С Петей мы не прощались.
   Очень мне это неожиданное его гостеприимство не понравилось. Особенно после того, как я заметил торчащую у него из кармана маленькую антенну рации. С кем это он интересно переговаривался? Кто ему дал указание зазвать нас в поселок, куда мы, впрочем, и так направлялись.
   Крис рацию тоже заметил и предупредил:
   -В поселке не расслабляться. Думаю, нас там ждут.
   -Кто ждет? Что вы узнали? Рину тут кто-нибудь видел?-тормошила нас Ника в машине.
   Я положил Нике руку на плечо, чтобы успокоить. А она не глядя, сняла ее, подалась вперед и следила вовсю за дорогой, бегущей навстречу, как будто вот-вот появится на обочине Рина с Тёмой. Руки вскинут, голосуя, мы подберем их и поедем все вместе в Москву.
  
   4
  
   Как он появился в зале ожидания аэропорта - никто толком не заметил. Рейс последний давно приземлился, и пассажиры дождались багажа и укатили по четверо в джипах-такси, а этот - точно затерялся где-то меж стеклянных дверей или свернул по ошибке не туда, проблуждал в сетях служебных коридоров, и вот вынырнул, наконец, на свет.
   Так что таможенники даже не сразу догадались его окликнуть, когда он проходил мимо поста на выход. Тут и пограничник в зеленой фуражке и с неподвижным взглядом подошел.
   Посмотрел без любопытства - что ж он, японцев что ли не видел, визу проверил, спросил на всякий случай - "Цель приезда?" и на ответ в анекдотичной японско-русской грамматике:"Ученая я", не улыбнулся. Глазами прощелкал карточку в паспорте и на лице японца, сверил изображения, убедился в сходстве, козырять не стал, вернул тому, кто значился по документам как Akinara Suzuki и отошел.
   Сузука, так Сузука. Почему бы ему не быть Сузукой, если он японец. И почему бы не прилететь на Сахалин с научной целью, если Япония рядом, а какие-то ученые и на Сахалине найдутся.
   Сузука как Сузука - телосложение подростка, темный костюм в серую полоску, пальтишко дутое, едва заметные морщинки на гладком лице, веки приспущены, глаза узкие, возраста не определишь. Волосы только густые и непослушные, не по-японски длинны и торчат во все стороны. А так - вежливый, незаметный, аккуратный и тихий. Японец - одно слово.
   Таксеры разом на него обернулись, но из машин не вылезали, блюдя национальную гордость. Японец же шел вдоль ряда, тачки привозные придирчиво осматривал, как будто покупать собирался. Вот остановился возле Тойты 4 Ранер, обошел, присел на корточки, потрогал задумчиво лебедку.
   Водила стекло опустил, высунул руку, хлопнул ладонью по дверце:
   -Эй, мужик!Чего надо?
   Японец встал, поправил рюкзачок за плечами, подпрыгнул, опираясь ладошками на крыло - амортизатор проверил.
   Водила вылез из кабины, с силой хлопнув дверцей, шагнул к японцу, ухватил за воротник, поднял на воздух, так что маленькие ножки заболтались над лужей, тряхнул, поставил, сказал хмуро:
   -Шел бы ты отсюда.
   -Моя твоя...- начал Сузуки.
   -Понимай нету,- закончил хмурый водила.- Хочешь ехать - садись, нет - гоу хом и прощайте.
   Сузуки ничего не понял, достал из карманчика заранее приготовленную зеленую купюру помахал ей в воздухе.
   Таксер руку протянул, пощупал бумажку, ладонь растопырил - все пять пальцев в стороны. В смысле ему, чтоб с места стронуться, пять таких бумажек нужно. Японец закивал часто-часто. Коллеги таксисты наблюдали за сценой индиферентно и со смешанным чувством - клиент выгодный, заказ из под носа ушел, но отчего бы не посидеть еще и не покурить в ожидании следующего?
   А вот когда красная тойота с японцем, сделав, с остановками, круг по площади, разогнавшись и резко тормознув, вернулась на место, затылок почесали - за пятьсот баксов круг по площади - это кто ж отказался бы? Но японец отчего-то из машины не вылезал и, судя, по мельканью рук и сочной речи, в джипе шел приличного уровня базар.
   Это, оказывается, проверка была. Японец проверял техническое состояние транспорта. Заставил таксера оба моста врубить, проверил, как на пониженной передаче машина идет, как блокировочная муфта работает, надежны ли тормоза. Хозяин джипа - мужик положительный, умеющий собственными соображениями разговор поддержать, заподозрил в японце представителя "Тойоты", прибывшего в Россию для проверки условий содержания и эксплуатации мирового бренда и даже не прочь был поделиться с ним своими соображениями, что собственно им нужно в тачке переделать, чтобы она по российским дорогам могла ходить без поломок. А когда в японском лепете различил, что косоглазый просто машину его испытывал, чтобы решить, доедет эта рухлядь до места или лучше другую взять, естественно на стенку полез, руками стал махать и предложил желтому выметаться, припомнив ему по ходу поражение в русско-японской войне и Пирл Харбор заодно
   Сузуки выслушал его, часто-часто кивая и вежливо улыбаясь, а потом тихо и на довольно внятном русском языке объяснил, что ему надо. Мужик слушал, и рот его сам собою открывался все шире. Сузуки закончил. Мужик посидел с открытым ртом, глядя обалдело на японца. То, что ему предлагали было непонятно, не так уж и выгодно и точно рискованно. То есть нормальный человек ни за какие деньги на это бы не согласился, заподозрив неладное безо всяких гарантий возвращения назад к какому никакому налаженному быту и неясной стабильности сегодняшнего дня.
   Ехать надо было аж через весь остров по размытым дорогам без мостов. Добраться на место за три часа. Причем маршрут выбирал сам япошка, не объясняя, откуда он этот маршрут откопал - может там никто никогда и не ездил. За все про все - пятьсот баксов.
   Гнать надо было такого пассажира - ясное дело. А мужик завелся. Потому что в самом конце своей речи косоглазый сказал тихо и вежливо:"Если, конечно, вы боитися...". Едва сдержался, чтобы не крикнуть:"А засунь ты себе свои баксы знаешь куда - я тебя за два часа безо всяких маршрутов довезу. Будешь помнить русских шоферов, японская поганка". И хорошо, что сдержался и от денег не отказался. А то потом жалел бы. Зато машину так рванул, что японца вместе с его рюкзачком в спинку кресла вдавило до самой железки.
   Но Сузуки против такого резвого начала пути не возражал. Дело к вечеру шло. А ехать им надо было в Синие Горы.
  
  
  
   ГЛАВА 7
  
   1
  
   Поселок Лососевый - улица вдоль реки, два десятка заводских домов на две семьи - крылечко направо, крылечко налево, между ними стенка. Магазин - сараюшка в облупленной голубенькой краске, с темным вонючим предбанником, с деревянными полками, морозной волной холодильной витрины, где все те же зубастые рыбьи морды с замороженным оскалом, серые сосиски, кирпичная говядина из оборонных запасов, а на полках бруски хлеба и мыла, консервированные крабы, японское пиво, российские крупы и все марки водок. За прилавком в белом фартуке с разводами, с нечесаными волосами, болтливый и радушный продавец, со взглядом то лоховатым, то вдруг неприятно острым.
   -Вот это да...- присвистнул Тартарен.- Изобилие каменного века! А где Сникерсы и Марсы, сигареты Кент и шотландский виски? До вас что, рынок не докатился? На совковом пайке живем?
   -Ну что ты,- не согласился я. -Для Сахалинской каторги ассортимент просто шикарный.
   -Веселые ребята,- ухмыльнулся продавец.- А у нас тут просто. Ассортимент без надобности. Кроме водки и тушенки ничего не потребляем. Сникерсы есть некому. Да и денег у народа не густо. Вы кто будете? Туристы что ли?
   Было ему около пятидесяти, но мужик здоровый. И чего он тут за прилавком? Шел бы вместе со всеми на забойку, бил рыбу по голове. У него бы получилось - оценил я ширину груди, мускулистость шеи, налитые тяжелые ручищи. А с виду тихоня. Когда Крис его про геологов спросил, удивился так искренне. Но я заметил, как остро зыркнул он на Нику. И это мне не понравилось.
   -Что им тут делать у нас - геологам? Не там ищите. Никого тут у нас нет - ни геологов, ни милиции. Одна рыба и медведи.
   -Брось Василий Григорьевич,- вышел на свет Тимофеич.- Недели две назад разве через поселок четверо не проходили?
   -Тимофеич,- узнал продавец.- Как наука - жива еще? Открыли, куда наша рыбка уплывает? А геологов я лично не видел. Если кто из поселка заметил - расспрошу. Сам то как? Опять за анализами рыбными приехал? Молодые люди - с тобой?
   -Да мы...- начала, было, Ника, но Тимофеич сказать ей не дал, заспешив с объяснениями.
   -Со мной, со мной... Мы тут побудем у вас. Завтра с утра по речке вверх сходим - на нерестилища поглядим.
   -Какие ж там нерестилища?- удивился Василий Григорич и снова так внимательно оглядел всю нашу компанию. - Всю кету на забойке останавливают. В верховьях одна форель. Но вы ведь форелью не занимались никогда.
   -Есть одна гипотеза,- затуманил Тимофеич.- А ты нам на дорожку кое-что продай...
   -Да есть у нас все,- вспомнил про свою сумку с припасами Тартарен.
   Тимофеич его как-будто не слышал. И набрал - пачку соли, несколько пачек спичек, шпагат, леску, крючки, грузила, лаврушку и мешок риса. И еще пять коробок патронов для охотничьего ружья.
   Что-то не заметил я у него в студебекере ружья.
   А платить за всю эту кучу барахла пришлось Крису - у Тимофеича, денег не оказалось. Тартарен возмутился, Крис остановил его и заплатил, с любопытством посмотрев на Тимофеича. Да мне и самому стала заметна перемена в беспечном нашем биологе. Сдержанный он какой-то стал и спокойный, не смеялся без причины и не приходил в восторг по пустякам.
   И пока мы мешок риса и спички в машину перетаскивали, проводник наш через прилавок перегнулся и о чем-то с этим двуличным продавцом тихо беседовал, то и дело на нас поглядывая.
   Как-то мне это не понравилось.
   Тимофеич влез на свое скрипучее кресло за руль, движок пустил, машину тронул.
   -Куда мы теперь?- устало спросила его Ника.
   -В гостиницу,- коротко ответил Тимофеич.
   Тут уж в восторг Тартарен пришел.
   -Вот блин,- стукнул он себя по колену.- Гостиница у них тут!
  
  
   Ну, гостиница, это, конечно, сильно сказано.
   Такая дощатая фазенда с верандочкой, кухней при печке, тремя комнатами, оснащенными железными кроватями с панцирными сетками, с полосатыми матрасами, солдатскими одеялами, с плоскими сырыми подушками на них. Ключ (только от входной двери, внутри комнаты не запирались) Тимофеич получил от того самого продавца Василия Григорьевича, который, оказывается, служил по совместительству консьержем в здешней гостинице.
   Странно как-то помещение было устроено. Все в нем было несоразмерно маленькое. Дверные проемы, например. Верхний наличник приходился Тартарену на уровне шеи, а сам он проходил в дверь только боком. Коридорчики узенькие на пол человека. Печка низкая по колено.
   -Кто это строил-то?- удивился Тартарен.- Просто какой-то домик кума Тыквы.
   -Не кума, а сенсея,- поправил Тимофеич. -Гостиница - все, что осталось от японских построек в поселке.
   -Это что же,- хлопнул об стену Тартарен ладонью, так что все задрожало,- вот это вот настоящая японская сакля?
   -Именно.
   В японской сакле было холодно, сыро и темно. Крис нашел выключатель, повернул, голая лампочка на кухне зажглась, стало еще тоскливей, и я отыскал возле печки топор, нащепил палочек из полешка, сложил, поджег, сверху бревнышком привалил.
   Разгорелось быстро - затрещало, защелкало, изошло теплом по комнатам. Тимофич привычно пошарил в кухонном столе, достал чайник, сахарницу, чашки, из крана над низенькой раковиной набрал воды, откинул чугунную заглушку на печке, поставил чайник греться на огонь.
   Ника присела на корточки, прислонилась плечом к стене, смотрит на огонь - лицо гладкое, на скулах румянец, темно-русая прядь выбилась из прически, повисла вдоль щеки. Моргнула, посмотрела на меня длинно, и снова смотрит на огонь.
   -Хочется домой?- зачем-то спросил я.
   Поежилась, закуталась в куртку, не ответила.
   -Говорят, поселок у японцев был вполне приличным. В сопках они что-то тут добывали. После войны дома их не то пожгли, не то сломали, не то так порушились. Потом на тех же фундаментах наши поставили бараки,- говорил за ужином Тимофеич и голос его звучал тихо и таинственно, как-будто он такую страшную историю рассказывает - в конце непременно вздрогнешь.- Там в распадках где-то японское кладбище есть. Они наших упрашивали - пустить их на могилы, не пустили. Из-за этого потерянного кладбища место считается несчастливым - то рыба вдруг на нерест не придет, то река из берегов в сухое лето выйдет, то пожар, то медведь, то вот директор пропал. А иногда...
   -Что?- вздрогнула Ника.
   -Нет, ничего. Давайте спать ложиться.
   -Тимофеич. А ты о чем с этим продавцом беседовал?
   -Спросил, кто это их заводик к рукам прибрал.
   -И кто же это?
   -Его здесь никто и не видел,- сказал Тимофеич Крису и пошел смотреть, что там, в комнатах, годится для спанья. Потом с озабоченным видом вышел на двор, перегнал зачем-то студебекер вплотную к двери и запер ее изнутри на ключ.
  
   2
  
   Улеглись на железных узких кроватях - мы с Тимофеичем в одной комнате, в другой Тартарен с Крисом, Ника - в отдельной возле кухни ближе к печке и теплу. Я лежал и слушал, как она там за картонной стенкой устраивается, легонько поскрипывая кроватью, и дышит тихо-тихо, и старался не думать о том, как она на меня смотрела, сидя возле печки на корточках, и что двери в этой гостинице не запираются, а если одеяло положить на пол,- совсем ничего не будет слышно.
   Я старался об этом не думать и не думал, а то, что представлялось - мельканье рук, скрещенье ног - это ж не остановишь, и мне не хотелось останавливать, и я не смотрел на это, а в нем участвовал, и мне это нравилось, и я понимал, что все это уже сон. Я знал, что мы это делаем с Никой, мне хотелось это делать с Никой, а то, что у Ники вдруг открылось совсем другое лицо - с короткой выжженной стрижкой, жесткой улыбкой, маленьким шрамом над губой - лицо той девчонки с тропического острова, с которой мы всего одну ночь провели вместе, а потом она ушла в джунгли и не вернулась, так она мне снилась часто и то, что в этот раз она была Никой, меня совсем не огорчало и даже нравилось.
   Я проснулся и не понял, что меня разбудило. Было темно. Тартарен похрапывал за стенкой, в комнате Ники было тихо. Протянул руку, потрогал постель Тимофеича - пуста. И тут же застрекотал под окнами стартер, завелся студебекер, заныл мотор, удаляясь и стихая.
   Куда это он среди ночи?
   Надо было разбудить Криса, сказать ему, что Тимофеич слинял, но я вместо этого, скрипнув, повернулся набок, коленом одеяло подтянул, одним глазом только заглянуть в собственный сон. Там все было, как я оставил, когда вышел, проверить, что меня оттуда вытащило. Но кое-что изменилось.
   Я лежал в темноте на скрипучей кровати, на спине, открыв глаза. Не видел, как дверь приоткрылась, но знал. Невидимая в темноте легко прошла по комнате, провела ладонью по одеялу, приподняла, юркнула, прижалась. Я привстал на руке, заглянул ей в лицо, но лица не увидел.
   -Обними меня,- попросила она.
   Я протянул руку, дотронулся до ее лица, пальцем мягко спустился по щеке, скользнул по линии губ туда, где был маленький белый шрам. Поискал его губами, вдохнул и задохнулся.
   -Ты что дрожишь?- прижалась она ко мне всем телом.- Не бойся. У меня уже было, с парнями...
   Я осторожно переступил через нее, опустился перед кроватью на колени, раздвинул одеяло, коснулся губами ее живота.
   Она коротко засмеялась, как от щекотки, я протянул губами влажную тропку от живота до ложбинки между грудей и там потрогал кончиком языка. Она задышала. Я поймал сосок, тихонько сжал его губами. Она ноги подтянула, раздвинула, приподнялась. Я губами скользнул к шее, она ладонями мою голову обхватила, потянула к себе. Я приподнялся на руках, отвел длинную прядь, склонился над лицом, но лица не видел.
   -Я так соскучился, Светка. Я забыл твое лицо. Каждую ночь зову тебя, и ты приходишь с чужим лицом.
   Она вдруг толкнула меня в грудь, села на кровати, одернув рубашку, одеялом заслонилась. Синий свет сумерек упал на лицо - темная острая скула, длинная прядь волос. Это была Ника, и это был не сон.
   -Подожди...- попытался я, прекрасно зная, что сейчас будет.
   -Да, ладно, проехали,- ноги опустила, прошлепала по холодному полу, вышла за дверь, в приоткрытую щель бросила одеяло.
   Я сел, скрипнув, на кровать, закрыл лицо руками. Кого спросить - прошлое так и не отпустит меня?
   Встал, вышел в коридор, постоял около ее двери, прислушиваясь. Тихо. Царапаться, просить, объяснять? Зачем? Но... хотелось, и я поскорее вышел в кухню, не зажигая света, нащупал лучину и пару полешков, сложил все домиком в теплом еще печном нутре, спички отыскал под чугунной дверцей, зажег очаг и чайник поставил сверху.
   В углу шевельнулось, я оглянулся - темное рядом с окном за столом.
   -Ну, везуха мне!- ругнулась там, в темноте Ника.- Ринка уехала, на две недели меня одну оставила. Думала, хоть погуляю как следует без ее опеки. А то вечно: " Где была, почему так поздно из школы, у тебя музыка, у тебя язык, тебе в институт поступать..." И вот надо же - познакомилась с компанией - оказались полные придурки, парень понравился - а он меня за другую принял. Что, бросила тебя твоя Светка?
   Я сел, прислонясь спиной к стенке, смотрел в темное в углу. Тряхнул головой и на ее вопрос не ответил.
   -И с тех пор ты в каждой девчонке видишь эту Свету, да?
   Я вспомнил, как щекотнул ей губами шею, и сказал:
   -Или наоборот.
   -Угу. В ней, видишь других. У меня так тоже было. Давно, еще в пятом классе.
   Я двинулся - хотел подползти, обнять ее колени.
   -Сиди уж,- прикрикнула Ника.- Или знаешь что... Ехал бы ты к своей Свете.
   -Не могу.
   -Выгонит?
   -Нет.
   -Тогда в чем дело? Где она? В Москве?
   -Ее нигде нет. Она умерла.
   -Прости.
   Я кивнул, мол, ничего.
   -Давно?
   -Два года.
   -Но... это ж не твоя вина?
   Я молчал.
   -Не хочешь об этом говорить?
   Я не знал.
   Сначала мне хотелось об этом говорить, объяснить, как все было хотя бы себе. И я пытался. Потом, очень долго я об этом не вспоминал и не думал и никому не говорил. Потом, может, поговорил бы, но считалось, что эту тему со мной лучше не трогать. А теперь я и сам не понимал - надо ли б этом, да еще с Никой.
   Вообще я думал - все кончилось. Оказалось, нет. И вот сейчас, Ника сидит в углу и мне бы все-таки подойти к ней и дотронуться, и что-то сказать, а я не могу. Нет, так нельзя. В конце-то концов!- попробовал я освободиться.
   -Долго рассказывать,- начал я осторожно.
   -А ты попробуй. Только самое главное.
   Самое главное.. Легко сказать. А что оно- главное?
   -Ну, оказались мы на одном острове в тропиках. Совершенно случайно. Там были Тартарен, Тема, Крис и я. И еще... Нет, это - не важно. Ну, потом я был со Светой... ночью. Под утро я уснул, а она пошла в джунгли. Там на нее напали. Спасти не удалось.
   -И ты что, до сих пор грызешь себя?
   -Угу.
   -Брось. Ты же не виноват. Думаешь, если бы ты не уснул и не отпустил ее, она была бы жива? Ерунда! Изменить ничего нельзя - это главное. Знаешь сколько людей, потерявших близких, потом отматывали время назад и думали - вот всего на минуту задержать его, и он бы там не оказался и был бы жив. Например, жена устраивает мужу утренний скандал, он задерживается, спешит на работу, попадает под машину. И что, ей потом всю жизнь думать, что если бы она не скандалила, он вышел бы на пять минут раньше и с той машиной не встретился? Да так ведь с ума можно сойти.
   -Нет, главное не в этом,- покачал я головой.
   Это не важно, сумел ты остановить время или передвинуть его на секунду, так, чтобы не случилось то, что случилось. В конце концов, такое никому не удавалось. Потому что все эти игры со временем начинаются потом, когда уже поздно и ничего не изменишь и не вернешь. Главное в том, чтобы успеть узнать и почувствовать друг друга. А на это почему-то всегда не хватает времени. А потом оказывается - слишком поздно и ничего не узнаешь, и не поймешь про человека, и он приходит к тебе по ночам с чужим лицом.
   Я хотел об этом сказать Нике, но не успел.
   Я говорил с ней, а сам потихоньку, незаметно для себя, придвигался все ближе. Мне просто хотелось видеть ее, а в комнате было темно - только блики от огня подрагивали на стене. Я двигался к Нике, но она так и оставалась плотной тенью в углу, и только лицо ее проступало яснее, и было оно странным, точно холодным голубым светом подсвеченное и разгоралось все ярче. Одно лицо в углу светится бледным слабым неестественным каким-то светом и на нем - черные брови, черные глаза, тонкая прядь волос выбилась из прически.
   Я вспомнил про выборы Королевы Троллей на московском кладбище. Кажется, поклонники подземных духов знали, кого искали. И нашли.
   Ника опустила синее лицо, вздрогнула и вскрикнула:
   -Ой, что это?
   На самом деле это я должен был вздрогнуть и спросить:"Что это с тобой?". Но я спросил:
   -Где?
   Ника вытянула руку, и лицо ее погасло. А передо мной вспыхнуло синим окошко неизвестно откуда взявшегося мобильника. В окошке был снимок. На снимке - лицо Ники.
   -Это - мобильник Рины,- медленно произнесла Ника.
  
   3
  
   Я встал, нашарил выключатель, зажег свет. Ника зажмурилась, поставила ладонь козырьком над глазами.
   -Ты уверена?
   -Да. Я еще подумала - зачем это Тимофеич на мобильник брелок с мишкой как у Рины нацепил.
   Ника показала брелок, пришпиленный к трубке - маленький Вини Пух болтался на цепочке.
   -А причем тут Тимофеич?
   -Потому что я эту трубку у него в машине нашла. Пока вы ходили смотреть, как рыбу бьют. Сунула в карман, хотела отдать и забыла.
   -А твой снимок здесь... он откуда?
   -Н-не знаю. Наверное, Рина сделала в аэропорте, когда я ее провожала. Думаешь, Тимофеич имеет какое-то отношение к исчезновению Рины?
   Я внимательно осмотрел трубку. Нокия, последняя модель. Аккумулятор заряжен под завязку. Просмотрел отправленные MMS-ки. Не удивился, увидев тот снимок с Горами и вертолетом. Кто-то пользовался трубой совсем недавно. Аккумулятор заряжал. Неужели мы ошиблись и Рина с Тёмой...
   Ника думала о том же.
   -Рину надо искать в Южно-Сахалинске,- убежденно сказала она.
   Я кивнул. Интересно вот только, как мы туда доберемся - Тимофеич-то смылся. Похоже, он действительно как-то со всем этим связан: встретил нас в аэропорту, завез черте куда и бросил. Пока мы отсюда выберемся, где будут Тёма с Риной?
   Ничего об этом Нике я, естественно, не сказал. Она и так напряглась, дальше некуда. Сидит, губу прикусила, брови нахмурила. Вот сейчас сорвется, всех подымет, возражений слушать не станет, уйдет одна пешком в Южно-Сахалинск.
   -Подожди,- сказал я, поднял палец, как бы прислушиваясь. Хотел так задержать ее, хоть на время, пока не придумаю вескую для нее причину, по которой торопиться не надо. Но ведь действительно услышал. И Ника тоже.
   -Он вернулся,- заправила энергично прядку за ухо Ника.- Значит, поедем на машине.
   Тимофеич подкатил на своем студебекере к крыльцу, не глуша мотор, выскочил из машины, ворвался в гостиницу, забурлил с порога.
   -Не спите? Отлично! Ехать надо! Скорее! Будите остальных!
   -Куда ехать?- спросил я.
   -В Южно-Сахалинск - Рина там,- твердила Ника.
   -Почему в Южно-Сахалинск?-тормознул Тимофеич и снова завелся.- Скорей, скорей, уходим, в сопках они и твоя сестра и друг ваш, скорее, скорее, будите Криса с Тартареном, здесь оставаться опасно!
   -Почему? Что случилось? Куда ты ездил?
   -Что вы узнали?- спросила подозрительно Ника.- И как вы объясните это?
   -Что это?- Тимофеич уставился на мобильник.
   -Вы прекрасно видите.
   -Где ты его взяла?
   -У вас в машине.
   -Как он там очутился?
   -Это я вас хочу спросить.
   -Ника говорит, это - мобильник ее сестры,- сказал я Тимофеичу.
   -В самом деле?- озадаченно почесал Тимофеич затылок. - понятия не имею... Хотя подождите - бандиты!
   -Бандиты? Ах, да!
   Я вспомнил, как лезли и хватали руками Тимофеича и Нику братки из хаммера. Как Тимофеич подпалил одного, а я выпихнул другого. В потасовке у одного из них вполне могла выпасть из кармана трубка, которую он каким-то образом снял с Рины, присвоил, зарядил и трепался с братками по всему Южно-Сахалинску, не заметив при этом, как отправилась к нам фотка с Синими Горами.
   -Мы должны вернуться к той переправе, вытряхнуть этих бандитов из их вездехода - пусть объяснят, как у них оказался мобильник Рины,- настаивала Ника.
   Вернуться, вытряхнуть... Как, интересно, мы это сделаем?
   -Хорошо, хорошо,- соглашался Тимофеич.- Только сначала надо убраться из этой гостиницы!
   -Что ж вы так орете-то?- вылез завернутый в одеяло Тартарен.
   -Что случилось?- показался из-за его спины Крис.
   -Тимофеич говорит, что нам сваливать надо. Срочно!
   -Объяснения потом!- энергично закивал Тимофеич.
   Крис бросил быстрый взгляд на Тимофеича, что-то там такое по его виду понял, скомандовал тихо:
   -По коням!
   Похватал то, что успели мы разложить из вещей, сунул в тартаренову сумку, развернулся, подгоняя меня и Нику к студебекеру, пресекая все вопросы и разговоры.
   Уходил, как и положено капитану, последним. Прошелся по комнатам, проверил не забыли ли чего, снял чайник с плиты и прикрыл дверцу печки. Погасил кругом свет, запер входную дверь, ключ оставил в замке.
   Тимофеич взревел мотором, отвалил от гостиницы, выехал на дорогу к забойке, повернул в противоположную сторону и, не слушая протестов Ники, помчался, подсвечивая заброшенную и ухабистую лесную дорогу в сопки.
   Разумеется, видеть, как минут через пятнадцать после нашего отъезда, к гостинице подкатил джип Тойота 4 Ранер мы не могли. Из джипа выпрыгнул маленький японец, поправил рюкзачок за плечами, сунул в окно водиле пачечку зеленых купюр, подождал, когда тот развернется и отправится восвояси, вспоминать бешеную гонку по каким-то заброшенным и диким дорогам к поселку Лососевый.
   Сузуки огляделся по сторонам, потрогал ключ в замке. Отпер дверь, вошел в гостиницу, не зажигая света, прошелся по комнатам.
   Пробыл он в гостинице минут десять не больше и чем там занят был - неизвестно. Дольше Сузуки задерживаться не стал, вышел на крыльцо, постоял, прислушиваясь к удаляющемуся в сопках звуку мотора, кивнул сам себе, сбежал легко по ступенькам и растворился в темноте.
   Как раз вовремя, чтобы не столкнуться с теми, от кого так требовательно и настойчиво Тимофеич нас уводил. По сумеречным проулкам к месту нашего ночлега пробиралось человек пять крепких мужичков с забойки. В руках у них были те самые короткие увесистые дубинки, какими они так ловко долбили рыбу по головам. Был среди них Толик в вязаной шапочке, надвинутой на рысьи глаза, и охломон в галстуке под резиновым комбинезоном Петя.
   Замыкал шествие и командовал им знакомый Тимофеича, продавец поселкового магазина и консьерж гостиницы Василий Григорьевич.
  
   ГЛАВА 8
  
   1
  
   -Что там?- все так же тихо спросила Рина.
   -Н-не знаю.
   Тёма сел, скрестив ноги, раздвинув колени, покачиваясь из стороны в сторону, упирался взглядом в стену, пытаясь проникнуть в самую суть камней. Стенка не поддавалась - стояла неприступно и холодно, на гипноз не реагировала. Тёма подобрал каменный осколок, в сердцах пустил им в стену. Кусок стены треснул, отслоился и рухнул на каменный пол.
   Вскрикнули разом - Ника испуганно, Тёма, торжествуя.
   Рина схватила Тёму за руку, оттащила от стены. Тёма, смеясь, упирался.
   -Чего ты радуешься, балда? Ты же себя чуть не убил!
   -Да вот же, смотри!
   Тёма подобрал отвалившийся пласт, стукнул им об пол, раскрошил в пыль:
   -Штукатурка.
   -То есть?
   -Погоди...
   Подобрал обломок, с которым рухнул с края ямы, сунул в щель, подцепил, надавил - еще кусок отвалился, обнажив кирпичную кладку.
   -Там выход!- догадалась Рина.
   -Или вход,- отозвался Тёма и заскреб изо всех сил по цементному шву между кирпичей.
   Отложил острое свое орудие, подобрал камешек, стукнул несильно, потом еще и еще раз в разных местах. Кладка отзывалась звонко и гулко.
   Ну, точно же там проход! И кладка в один кирпич.
   Тёма встал, отошел, примериваясь. Кирпичи уложены были прямоугольником, как будто кто прорубил в камне квадрат метр на метр и заложил потом кирпичом. Тёма отступил еще на шаг. Ника вжалась в стенку, не зная, что он будет делать, но готовясь вместе с ним. Тёма ногу выставил вперед, на другой присел, перенеся тяжесть тела на нее, в три быстрых шага, переступая, рванулся стремительно к стене, в последний момент развернулся и выбросил ногу вперед, вкладывая в удар всю скорость и тяжесть тела.
   Удар пришелся в самый центр кладки. Кирпичи разлетелись в стороны. Тёма провалился в темноту.
  
   2
  
   Тимофеич, пока мы барахтались в своих снах, решил навестить кое-кого из старых знакомых. Очень ему не понравилось то, что он увидел и услышал на забойке. Кое-что он не понял и заподозрил. Требовалась проверка и уточнение. Дождался, пока скрип коек затих, окликнул меня шепотом, убедился - я сплю, вышел, завел свой студебекер, отчалил. А проехал совсем немного - до первого в поселке дома - бывшего директорского, теперь вдовьего.
   Людмила Мызина, жена пропавшего директора рыбзавода, жила в такой же половинке барака, как и остальные обитатели поселка. На Сахалин поехала за мужем после Пединститута, учить в Лососевом было некого - ближайшая школа в райцентре километров за шестьдесят, и, как приехала, стала ждать, когда они скопят достаточно денег и уедут отсюда на материк, где у них будет все - квартира, машина, дача, ребенок. А деньги все не копились, потому что Мызин ничего из своего директорства, кроме довольно скромной зарплаты не извлекал, ходил по колено в красном золоте, а думал только о выполнении плана и как побольше мальков вырастить и пустить в океан. Людмила сначала ждала и терпела, потом занялась собой, и в поселковый магазин выходила только накрашенной и одетой как на прием, потом развела в саду цветники, потом выращивала на подоконнике японские банзаи, потом целыми днями смотрела телевизор, потом стала пилить своего мужа, так что он сутками скрывался на забойке, а всякий раз, как приезжали "научники" за пробами, и Мизин притаскивал их в дом и оставлял ночевать, сидела в углу с губами, накрашенными ядовито красной помадой и зло улыбалась, подначивая Мызина неумно и грубо ("Да, ты уж возьмешь в аренду", "Ну, конечно, у нас такие успехи по планам"... "Как же, так и ждали тебя в Москве..."). Тимофеичу и Кореневу с Лелей всегда было за нее неловко, Мызин нервно дергал обвислые свои хохляцкие усы, Людмила после отъезда научников дулась подолгу на себя, ей было стыдно, но поделать она с собой ничего не могла.
   Несмотря на глубокую ночь, у Людмилы горел свет в маленькой гостиной, где сиживали они в гостях у Мызина за круглым столом, накрытым клетчатой скатертью.
   Тимофеич помялся на крыльце, прислушиваясь. И с той стороны прислушивались тоже - Людмила, потерявшая мужа в Синих Горах, выглянула украдкой в окно на звук подъехавшей машины, узнала тимофеичев студебекер, скользнула тенью в предбанник, встала у двери, затаив дыхание.
   Тимофеич вздохнул еще, оттягивая тягостное свидание с оставшейся в одиночестве в этой дыре, поднял руку, но постучаться не успел - дверь скрипнув приоткрылась, в щелку выглянуло испуганное лицо.
   Как ни готовил себя седой мальчишка, как ни уговаривал - не смотреть и только спросить, в тусклом свете прихожей увидел - ссохшуюся фигурку, стертое об одинокие будни лицо. Людмила поняла, что он увидел, и ей вдруг стало все равно. Придерживая платок на груди, открыла дверь пошире, но в дом не приглашала. Вышла на крыльцо, прикрыла за собой дверь, стояла, кутаясь в серый вязаный старушечий платок.
   -Здравствуй. Как живешь Людмила?
   Поправила платок на груди, усмехнулась:
   -А вы не видите.
   Тимофеич увидел - ладонь в порезах, как-будто рука с утра до вечера работает ножом, распластывая рыбу, выгребая икру и то ли от неумения, то ли от равнодушия к боли и жизни хозяйки - пальцы не берегутся и то и дело сами натыкаются на нож, путая собственную и рыбью кровь.
   -Вижу,- сказал Тимофеич. И больше ничего не сказал.
   Она и при муже видеть этих сопок не могла. А теперь, из директорских жен в обычную потрошительницу рыбы на заводе. Денег бы ей, но где их взять?
   -Продала бы все, и уехала,- по лицу разглядев, что думал Тимофеич, сказала за него Людмила.- Так ведь нечего продавать. Старый холодильник? Телевизор? Стол и рюмки? Кто их купит? А полдома - не мои, заводские, а теперь - нового хозяина.
   -Вот об этом я и хотел спросить...- начал Тимофеич.
   Людмила, прижимая платок к груди, быстро выглянула на улицу...
   -Не спрашивайте. Напрасно вы ко мне... Я ведь и в дом вас пустить не могу, чтобы сказать, когда спросят, что приезжал знакомый мужа, я его прогнала.
   -Уезжайте,- попросила угрюмо.- Что вам здесь понадобилось? Мызина вашего любимого больше нет. А кроме него, никому вы здесь не нужны. А решат, что мешаете - пропадете сами, и этих ваших молодых погубите.
   Здорово, однако, их тут запугали.
   -Да, я вот как раз из-за этих молодых,- затоптался Тимофеич.- У них тут друзья - геологи, в Синих Горах пропали... Недели две назад ушли в сопки и не вернулись. Вы ничего об этом не слышали?
   -Ничего я...не слышала. А если бы и слышала, не сказала. И никто вам здесь не скажет.
   Оглянувшись по сторонам, вдруг быстро приблизилась к Тимофеичу, зашептала:
   -Уезжайте, уезжайте отсюда скорее. У нас тут теперь все свои - чужие, и с гостями разбираются скоро. Пропадете вы в этих Синих Горах, как эти ваши геологи, как Мызин мой. Это такие люди...
   -Какие? Что у вас здесь, черт возьми, происходит?- споловинил журавлиный свой рост, наклонившись над сухонькой фигуркой, Тимофеич.
   Людмила вдруг, точно разглядев, что за его спиной, сильно толкнула его в грудь, попятилась, дверь отпахнула и захлопнула перед самым носом потянувшегося к ней Тимофеича.
   Тимофеич оглянулся - что бы это могло напугать Людмилу. Улица была пуста, окна в бараках потушены, только лампочка дежурная светит угрюмо над крыльцом магазина, а то, что там за железными ставнями огонь мелькнул и погас, точно кто, заметив интерес Тимофеича, срочно свет погасил - это и показаться могло.
   Чего ж они тут все так боятся? И здорово боятся. И Толик этот со взглядом рысьим, и пижон Петя, и продавец Василий Григорьевич радушный и обходительный все недоговаривал чего-то...
   Тимофеич постоял на крыльце, теребя седые вихры, подошел к студебекеру, дверцей скрипнул, бухнул, посидел в машине, щелкая тумблером, то включая, то гася, освещение приборной доски.
   Опасения и подозрения его, в общем-то подтверждались. Но он хотел знать наверняка и потому завел двигатель и с потушенными фарами, стараясь не газовать и не рычать мотором, стал спускаться по дороге вниз к цехам завода. Там машину оставил на обочине, тихо, тихо пробрался к забойке, заглянул в контейнер, пощупал зачем-то холодное брюхо здоровенной зубастой кеты. Потом заглянул в цех. Там было темно и в ячейках с журчащей водой, на железных сетках зрели икринки, откармливая рыбьи зародыши. Так, во всяком случае, по технологии полагалось. Тимофеич окунул руку в воду, поискал на ощупь сетку с икрой и ничего такого не обнаружил. Пробежал по мосткам, проверил в другом месте - пусто.
   Сел на доски над пустыми садками, специально предназначенными для выведения рыбы из икринок, затылок почесал и тихонько присвистнул. Никакой рыбы в этих цехах не выводили уже давно. Завод и поселок Лососевый были заняты чем-то совсем другим. И тот, кто здесь всем заправлял, вовсе не был заинтересован, чтобы кто-нибудь узнал - чем они здесь на самом деле занимаются. А это значит, что Рина со своей компанией геологов, проходя к Синим Горам сквозь Лососевый, что-то такое увидели или спросили, что уж вернуться им было после этого никак нельзя. И, значит, их команду ждет то же самое.
   И точно в подтверждение двери в цех распахнулись, луч фонаря прошелся по пустым садкам, крикнули грубо:
   -Кто здесь?
   Тимофеич на досках распластался, закатился под какую-то скамейку со ржавыми тазами и затих. Но движения своего не скрыл. В дверях постояли, подышали, повернулись - побежали за подмогой. Тимофеич выбрался из цеха, по кустам пригибаясь, добежал до студебекера и рванул в поселок будить нас, уговаривать убираться поскорее отсюда в сопки.
  
  
   3
  
   И вот мы сидим в машине с потушенными фарами, тихо крутится движок от Мерседеса, печка гонит горячий воздух в железный салон времен Отечественной войны, и позади нас поселок с забойкой, где нас ждут лишь затем, чтобы вышибить мозги, как какой-нибудь рыбе, а впереди дороги нет - попетляли мы в сопках по дичавшей на глазах, заросшей кустарником колее, и уперлись в такие дебри, что если и была здесь когда-то дорога, заросла так, что дальше - только на танке. А студебекер, он, конечно железный, но все-таки не танк. И не летает.
   -Значит, они тут вместо того, чтобы рыбу честно разводить, все на икру и консервы пускают,- догадался Тартарен.
   -И Рина что-то об этом узнала, и ее... - продолжила Ника, сама себя пугая.
   -Но ведь жена Мызина подтвердила, что геологи ушли к Синим Горам,- попробовал я ее обнадежить.
   -Точно, точно,- радостно закивал Тимофеич...- Там мы и будем их искать.
   И все повернулись и посмотрели почему-то на Криса, хотя он не кашлял, не дергался, не мычал и не вздыхал - сидел спокойно, глядя перед собой, а теперь, выдержав паузу, брови свои факирские нахмурил и проговорил, точно для себя одного:
   -Рина с геологами появилась здесь в Лососевом дней десять назад. Что-то такое они увидели или спросили, что местной икорной мафии не понравилось. Отправились в горы, а эти забойщики пошли за ними. Предположим, геологи заметили преследование, укрылись где-то в горах. Может быть, они там элементарно заблудились и не могут выбраться.
   -Предположим!- возмутилась Ника.- Не понимаю, как ты можешь вот так сидеть спокойно и рассуждать!
   -А что ты предлагаешь?- спросил спокойно Крис.
   -Идти, искать! Может у них там раненые. Или они голодают. Им помощь нужна.
   -Может быть,- согласился Крис.- Только мы должны помнить, что за спиной у нас не одни эти рыбные убийцы, а еще здешние джиперы-таксисты и московские мистики.
   -И как все они связаны, Крис?- придержал я Нику.
   -Вот об этом я и думаю. И вам советую.
   -И что ты об этом думаешь?- поинтересовался Тартарен. Ему-то вообще, думать особенно не хотелось. Но и переть через сопки наугад, не зная, где искать - тоже.
   -Начнем с конца.
   -Йэх!- не удержался Тимофеич.
   Крис взглянул на него строго, Тимофеич сел прямо, руки на руле сложил.
   -Где-то здесь в районе Синих Гор пропала экспедиция. Сестра Ники успела сделать снимок, видимо в тот самый момент, когда на них напали.
   -Белый вертолет?- уточнил деловито, Тартарен.
   -Вертолет или что другое, но это было что-то очень необычное. И, видимо, опасное. Рина пыталась как-то сообщить об этом Нике и послала ей картинку. Не учла при этом, что сотовой связи на западном побережье пока нет.
   -Как же картинка попала к Нике на трубку?
   -Вполне естественным путем. Как только трубка попала в зону приема сигнала.
   -То есть Рина отправила MMS-ку здесь, кто-то снял с нее трубку, доехал с ней до Южно-Сахалинска и там картинка сама собой ушла ко мне?- следила Ника за логикой Криса, с которой я, например, был вполне согласен.
   -Именно.
   -Как можно было снять с Рины трубку?- спросила недоверчиво Ника.
   -Ну, не знаю...- протянул Крис.- Может, она ее обронила, когда убегала от тех, кто на нее напал.
   -От этих, с рыбзавода? Тогда как мобильник оказался у бандита в хаммере? Им-то что нужно было в этих Синих Горах?
   -Вот об этом я и думаю,- снова нахмурился Крис.
   -Придумал что-нибудь?- теряла терпение Ника.
   -Нет.
   -Тогда...
   -Стойте,- вспомнил я. -А если...
   -Что?-спросили меня хором.
   Помявшись - уж слишком бредовая была идея - рассказал им про заметку в местной газете - ну насчет взбунтовавшихся недр и прочего. Путанный получился рассказ, потому что я сам через слово себя прерывал, оговаривался и подшучивал над местным корреспондентом, сочинившим все эти байки.
   -Ну и к чему ты нам все это здесь рассказываешь?
   -Сам не знаю,- признался я.
   -Это он, чтобы потом не жалеть,- подколола меня Ника.- Юнг, он такой. Что-нибудь проспит, потом всю жизнь жалеет.
   Я дернулся, как-будто мне булавку в ногу воткнули. Посмотрел на Нику укоризненно. Она даже бровью не повела.
   Ладно - сам виноват - нечего было девчонку в свои дела посвящать.
   Я не обиделся - на себя злился. Вот так, злясь на себя, и выпалил:
   -Может быть южно-сахалинские братки связаны с лососевскими. А может быть и нет. Но в Южно-Сахалинске нас ждали - это точно. Зачем? Отвечаю - чтобы не пустить сюда. Поэтому с таким упорством и преследовали. А откуда местная братва могла знать о нашем приезде и интересе к Синим Горам? Ответ - только от этой компании Никиной, которая наехала на нас с начала во дворе ее дома, потом в аэропорте. Судя по всем этим ритуалам посвящения в подземные избранницы, о которых рассказала Ника, они как-то связаны с тем, что хранится под землей.
   -С покойниками что ли?
   -Или с кладами или с какими-нибудь языческими обрядами - черт знает с чем. Но что-то московских, местных и кладбище связывает - это точно. И то, что Тартрен получил в лоб за десять тысяч километров от Внукова точно таким же перстнем, как я в Москве - не случайно.
   -Железная логика,- с уважением посмотрел на меня Тратарен.
   -Логика-то железная,- согласился Крис.- Но кое-чего не достает.
   -А по-моему - Юнг здорово придумал,- не глядя и точно извиняясь, поддержала меня Ника.- Все сходится - и фанаты московские, и слоны сахалинские, и перстни.
   -Все, кроме одного.
   -Чего же?
   -Где тут у них подземелье?
   -Тимофеич говорил, японцы здесь вели какие-то разработки. Чего-то добывали.
   -И про клабище заброшеное...- передернула плечами Ника.
   -Что скажешь, Тимофеич?
   -Очень может быть,- уклонился наш проводник, включил и выключил фары, и сразу стало заметно, что светает, стволы бука обступили нас со всех сторон, мелкие листья трепетали и летели безо всякого ветра и все вокруг серое и синее - начинался рассвет.
   Крис немного еще подумал, кое-что перетряхнул, сложил, сопоставил, посмотрел на круглый циферблат на приборном щитке и сказал:
   -Через двадцать минут выходим. Сухой паек на трое суток - Тартарен проследи. Юнг - посмотри, что там у Тартарена с альпинистским снаряжением. Тимофеич - снасти, спички, пленку, укрываться от дождя и ружье. Ника - оденься теплее. Все!
   -Здорово! -восхитился Тимофеич, посмотрел на меня весело.- Ваш Крис - прирожденный начальник.
   -Он капитан,- поправил я.
   -Откуда про ружье знаешь, капитан?
   -Патроны ты что, для сдачи в цветметлом покупал?- напомнил Тартарен.- Что искать-то будем, Крис?
   -Следы пропавшей экспедиции. Площадку в Синих Горах,- и, покосившись на меня, добавил.- Ну и что-нибудь подземное.
  
   ГЛАВА 9
  
   1
  
   -Тём, Тёма, ты где?- опасливо позвала Рина в темноту.
   В темном провале не отзывались. Черные ринины глаза стали траурными.
   -Тёмка!
   В темноте зашевелились, запыхтели. Совсем рядом. Бухнули камнем о железо. Тёма высунул взлохмоченную голову из проема, как собака из будки.
   -Там - дверь,- сказал Тёма.
   -Где?
   -Вот,- посторонился Тёма.
   Рина заглянула в проем. Увидела - за развалившейся от удара Тёмы кладкой - железная дверь.
   -Тут что-то нарисовано,- Тёма еще отодвинулся и Рина разглядела - дверь тяжелая, сейфовая. Ни ручки, ни замка. Зато виден процарапанный неумелый рисунок - маленькая крысиная мордочка, острые уши.
   -Похоже на голову летучей мыши,- сказала Рина.
   -Похоже, кто-то смеется над нами,- уточнил Тёма.- Заложили ход кирпичами, чтобы, даже если мы догадаемся, что там - выход, все равно упремся в эту дверь. Тебе этот знак, голова летучей мыши, ни о чем не говорит?
   -Мне - нет. Хотя...
   Рина завела глаза к серому прямоугольнику неба над головой, припоминая.
   Тёма вылез из провала на четвереньках, сел на корточки, колени рукавом почистил.
   -Рассказывай.
   -Что?
   -Где ты видела голову летучей мыши и вообще всё, что показалось тебе странным.
   Тёма почему-то был уверен, что теперь Рина все вспомнит. Может быть, эта уверенность и Рине передалась. Начала осторожно, точно ощупью и в темноте. Потом вдруг вспышка и крупным планом, как на снимке - вот эти вот острые ушки, торчащие в разные стороны, отлитые из белого металла - перстень на толстом пальце шофера. Он крутился перед глазами Рины, как маятник гипнотизера перед пациентом, вместе с баранкой, за которой сидел тот мужик.
   И Рина вспомнила.
   Не совсем было ясно, причем тут мужик. Тёма спросил, про странное. А странное в нем было только то, что он на своей ржавой колымаге, похожей на списанный бронетранспортер, то и дело попадался им, пока мотались они по точкам, где надо было проводить свои геодезические исследования. И даже не столько он, сколько эта его ржавая колымага. То на заправке, то на развилке, то и вовсе под окнами гостиницы в глухом сахалинском городишке. Кто-то из ребят узнал в колымаге хаммер, другой стал спорить, так они всю дорогу и выясняли, кто больше в машинах смыслит, всякий раз, как колымага обгоняла их на дороге, возвращалась назад, торчала на заправке, пока не стали они на перекладных добираться до поселка "Лососевый", голосовали на дороге и мужик этот их подсадил, всю дорогу смотрел только на дорогу, а на все вопросы отвечал только "Ну" да "Ну".
   -Слушай командир - это у тебя хаммер?
   -Ну.
   -Да, разве хаммеры такие ржавые бывают?
   На дорогу смотрит, морду тяжелую без шеи не поворачивает:
   -Ну.
   -А жрет он бензина, наверное...
   -Ну.
   И только на подъезде к поселку спросил Рину, сидевшую на водительском месте (сам уселся с рулем на пассажирском):"Чего вам там, в Лососевом-то" и потом "Геологи что ли?" и на прощанье:"Под землю, значит, полезете?".
   Рина поняла, что объяснять бесполезно, сказала, вылезая из машины:
   -Полезем.
   -А вот это зря,- осудил почему-то мужик, рыбий глаз округлил, развернулся, дорогу разворотив, и укатил.
   В поселковом магазинчике, где закупали они крупу и консервы, радушный с виду, но хитроватый продавец в фартуке с разводами, узнав, что собираются идти вверх по реке, исследовать там что-то под будущее строительство, то ли сам испугался, то ли их решил напугать. Про медведей говорил очень серьезно. Они, когда рыба на нерест идет, бродят по берегу реки, ищут по старой привычке рыбу, а рыбу всю рыбзавод ниже по течению отлавливает. Мишки злые - могут напасть. И еще про директора их бывшего, который вот так ушел в Синие Горы и не вернулся.
   Ну, разумеется, от пугательных разговоров отмахнулись, показали только продавцу карту, спросили про дорогу. Продавец Василий Григорьевич, пальцем водил по карте и все старался увести их подальше от реки - там, как будто старая дорога имеется и медведей поменьше. А еще просил - если встретите старое кладбище, держаться от него подальше.
   -А что?- переглянулась с ребятами Рина.
   -Являются,- важно ответил Василий Григорьевич. Ребята геологи заржали. Продавец головой качал.
   Вышли на маршрут днем, но день был какой-то серый, в воздухе не туман, а то, что здесь называют "морось" - мелкий дождь, который не идет, а вроде как висит, облепляя лицо, забираясь в рукава и за ворот.
   Прошли по дороге от поселка, потом по лесной, заросшей, потом уперлись в какие-то заросли, потом свернули к реке и набрели на сплошной высокий, не известно, откуда взявшийся забор. От него взяли влево, шли вдоль реки, растянувшись цепочкой, и чувствовали себя как-то неуютно.
   Рина сама себе легко свое беспокойство объяснила - городской человек в таком пустынном месте, после рассказов о медведях и должен чувствовать себя неуютно, все время прислушиваться, чуть что озираться, посмеиваться над собой, но чувствовать, что кто-то идет за ним, прячась за кустами и деревьями, хрустит ветками, шелестит листвой. Странно, что попавшие с ней в одну партию ребята, побывавшие и в тайге, и в тундре, и много чего повидавшие, тоже как-то притихли, все прислушивались, воздух нюхали, вглядывались и чувствовали себя явно не в своей тарелке, спеша поскорее добраться до места, сделать работу, спуститься вниз.
   И когда вышли, наконец, на место, то, что раньше только радовало, теперь показалось странным - площадка, предназначенная под будущее строительство, была идеально квадратной формы, точно ножом на склоне горы вырезанной, да еще поросшей низкой и густой, как газон травой.
   Кто ж это тут так все обработал?
   Обсудить не успели, потому что снизу из под склона вдруг бесшумно всплыл неизвестно откуда взявшийся вертолет и тут же засвистел, замелькал до ряби в глазах винтом, погнал бешено ветер. Он висел, наклонившись вперед, нацелив в лицо Рины огромный стекляный глаз кабины и Рина почувствовала - сейчас что-то произойдет и этот вертолетный глаз, последнее, что она видит. Она запаниковала, выхватила мобильник, выставила перед собой, точно защищаясь, щелкнула, сама не зная зачем, отправила снимок Нике - может быть для того только, чтобы Ника увидела то последнее, что видит она. Подалась назад, почувствовала, как ее обхватили сзади за шею, зажали ладонью рот и тащат, тащат, а она вырывается, бьет напавшего, чувствует, как трясется он от гогота. Кусает ладонь, закрывающую рот, кричит ребятам, а они не слышат, стоят и смотрят, как завороженные, на повисший над поляной белый вертолет, а потом что-то лопается у Рины в голове и дальше - темнота.
   -И все?- спросил Тёма.
   Рина села, опустив лицо в колени, стараясь вспомнить, было ли что-то дальше, и что-то видела, расплывшееся и чувствовала кошмарное - тащат по мокрому и колючему, шарят руками, тискают, трясут и она пытается отмахнуться, сбросить навалившегося, потом удары, как обухом по мясу, крики, потом ее снова трясут, волокут и сбрасывают, потом темнота, потом шорох и голос Тёмы:"Кто здесь?"
   Тёма поднял половинку кирпича, взвесил на руке, метнул в железную дверь, прямо в крысиную мордочку с острыми ушами.
   Рина, возившая все время рассказа острым обломком по каменному полу, вдруг подняла его к глазам, посмотрела внимательно, повернула, провела пальцем по выступу, поняла, что держит в руках человеческую кость, крикнула отчаянно, бросила кость в стену.
   Тёма рванулся к ней, обнял, к себе прижал, стараясь защитить, сам он еше не понимал от чего, может быть от воспоминаний и прозрений, которые сам и вызвал к жизни. Рина прятала лицо, рукой махала, бормоча "Там, там", Тёма ее гладил по голове и качал, и когда они, наконец, затихли оба и почувствовали тепло друг друга, слушая только дыхание и частые пульсы, сзади кто-то отчетливо и ясно стукнул дважды в железную дверь.
   Стучали с той стороны, точно кто пробивался к ним из земных глубин.
  
   2
  
   Все-таки странно - идешь, идешь по лесу и вдруг - забор. Тянется поперек леса в обе стороны, и где кончается, и что огораживает - непонятно.
   -Тимофеич! -Требовал к ответу Тартарен.- Откуда здесь забор?
   Тимофеич со всей научной въедливостью, на какую был способен, подошел поближе, пальцами гладкие доски потрогал, оценил трехметровую высоту, плотность стыков, качество покраски импортной морилкой, клубки бритвенной колючки, пущенной поверху, провода под током, пришел к выводу, объявил:
   - Поставлен недавно - года полтора. По всем правилам безопасности. А что за ним, могу только предполагать.
   -Ну, так предполагай скорее.
   -Да все очень просто,- вмешался Крис.- За забором - тот самый консервный завод, где заготавливают рыбу и икру. Не исключено, что там же и держат Рину и геологов.
   -Зачем?- спросила Ника.
   -Затем,- повернулся к ней Тартарен.- Чтобы нос свой в чужие дела не совали и не болтали лишнего.
   Ника запрокинула голову.
   -А как же мы туда проберемся?
   -А нам обязательно надо туда пробираться? - поинтересовался вежливо Тартарен и, заметив, как лицо у Ники вытянулось, усмехнулся в усы, отступил назад, что-то прикидывая и, видимо, готовясь к штурму преграды.
   -Оставайтесь здесь,- остановил его Крис.- И лучше спрячьтесь. Юнг, за мной!
   И пошел вдоль забора, не оглядываясь.
   -Вот так,- показал я глазами Тартарену.
   -Я с вами!- решительно заявила Ника.
   -С нами нельзя,- попытался остановить ее я.
   -Подумаешь!- отмахнулась Ника, двинулась за Крисом, Тартарен ее перехватил за руку, потащил в кусты.
   Ника отбивалась. Я сказал Тартарену, чтоб полегче там.
   Толстяк обнял Нику нежно и что-то зашептал ей на ухо. Ника как-то сразу обмякла, обернулась, с заговорщицким видом посмотрела на Тартарена.
   Очень мне эти их обмниманцы не понравились, но Крис ушел уже довольно далеко, и мне нужно было его догонять.
   На ходу я обернулся, и увидел, как Тартарен , собрав кружком Нику и Тимофеича, что-то им объясняет, показывая на забор. Вот черт! Может, хватит у него ума, дождаться нас с Крисом, и самому ничего не предпринимать.
  
  
   Мы шли с Крисом вдоль забора, шурша листьями, как в каком-нибудь парке Сокольники, как-будто попили на скамейке после лекций пивка, отошли за деревья, и теперь бредем вдоль аллеи все в сладком дыму от собранных в кучи и подожженных листьев. Вот только то, в чем мы брели, было противной моросью, а за забором не старый склад, а производство паленой красной икры, и там где-то в подвале томится наш друг Тёма и его знакомая, и мы должны их спасти.
   Крис подождал, пока я с ним поравняюсь, и вот мы идем рядышком плечом к плечу, и он спрашивает меня:"Ну как у тебя там?", имея в виду Нику, а я пожимаю плечами и смотрю в сторону, и Крис все понимает без слов.
   -Интересно, как там Тёма,- меняет он тему.- Нашел свою подругу или нет?
   -Конечно, нашел,- убежденно говорю я. -Думаю, он где-то рядом. И только ждет случая, чтобы подать нам знак.
   Крис на это ничего не отвечает, хватает меня за плечо, толкает в сторону, мы разом падаем и откатываемся в кусты орешника, я поднимаю голову и вижу, что мы почти дошли до угла забора и тут, прямо перед нами - кусок гладкой асфальтовой дороги, дальше обрыв и слышен шум реки, а дорога упирается в железные ворота, и над ними - караульная вышка, и видно, что там сидит охранник, положив голову на руки, и спит.
   Крис приподнимается осторожно, смотрит и комментирует шепотом, что видит.
   -Дорога... Классная дорога. Это они от забойки по берегу реки протянули до самого завода. Представляешь, какие тут деньги? На всем острове таких дорог нет.
   -Думаешь, вертолет - тоже этих рабзаводчиков?
   -Запросто.
   Я прыснул, уткнувшись в листву.
   -Ты чего?
   -Так... представил... Купили в Японии по дешевке праворульный вертолет, покрасили в белый цвет и летают.
   Крису было не смешно.
   -Черт, как же нам внутрь пробраться.
   -Только два пути - или перелезть через забор, или подкоп сделать.
   - Угу. Интересно, собаки у них тут есть?
   Собаки у них были.
   Они завыли и залаяли сразу вслед за взревевшей сиреной, и прожекторы вспыхнули и осветили забор по периметру, и охранник на вышке проснулся, распахнул окошко и стал палить короткими очередями в мутное небо.
   Мы с Крисом вжались в землю и попятились, закапываясь в листву.
   -Чего это они?
   -Это у них тревога называется.
   -Как же они нас засекли?
   -Не знаю...А черт, Тартарен!- вспомнил я странные подмигивания и тайные сговоры Тартарена.- Бежим!
   Мы бежали, пригнувшись, сквозь густой орешник, нас били прутья по лицу, мы их не замечали и успели как раз вовремя. Только что развалилась пирамида, сооруженная Тартареном, чтобы заглянуть за забор - Тимофеич, поднявшись на тартареновых плечах, вихрастую свою голову всунул прямо под датчик сигнализации, все кругом заревело и залаяло, Тимофеич зашатался, теряя равновесие, рухнул на забор, Тартарен ловя его, оступился, оба покатились по земле, а Ника металась рядом, коротко молотя воздух кулачками, шипела:"Тише, тише!", как-будто от упавших разлетался весь этот рев, лай, гром и стрельба.
   Но я думаю, дело было не только в Тартареновых акробатических этюдах. Наверное, они засекли нас раньше. Может, вообще вели от самого поселка. Дали нам уйти подальше в сопки, а как добрались мы до завода, тут они и отовсюду и полезли. А Тартарен только шуму добавил.
   Они кругом были - от ворот шли, постреливая, фонарями сверкали из леса и собаки лаяли, стервенея и срываясь в хрип.
   Я схватил Нику за руку, Тартарен, вскочив, схватился за сумку с едой, Тимофеич заскакал за Крисом вдоль забора.
   Забор кончился, и мы вполне могли уйти в лес, а там такой бурелом, что даже с собаками им нас было не достать, но они нас там уже поджидали, залаяли и застреляли из- под кустов, и нам ничего не оставалось, как повернуть и бежать вдоль забора к реке.
   Туда они нас и гнали.
   Ловко это у них получилось. Наверное, долго тренировались. Может быть, вот точно так загоняли тут совсем недавно Рину и компанию геологов.
   Короче - в два счета оказались мы на самом краю обрыва над рекой. Обрыв скалистый и совершенно отвесный. Река внизу - мелкая и бурная вся в порогах и камнях. Ни прыгать, ни спускаться тут даже и думать нечего.
   Пометались вдоль обрыва влево и вправо - там то же, что и сзади - топот ног, и лай, и треск выстрелов.
   -Ну, все, звездец, приехали!- подвел итог Тартарен.-Доставай, Тимофеич, свою охотничью пушку, будем отстреливаться.
   -У тебя какие патроны,-спросил я, обнимая Нику и закрывая ей глаза, чтобы не видела она, как настигнет нас погоня. -Картечь? На медведя?
   Ника оттолкнула меня и встала в боевую стойку - руки к подбородку, ногу вперед, всем своим видом показывая, что она тоже посещала курсы восточных единоборств в Москве.
   Тимофеич снял ружье с плеча, отвалил стволы, заглянул внутрь, дернул за цевье, стволы, щелкнув, встали на место. И вот тут он нас и добил.
   -Нет у меня патронов.
   -То есть как?- взревел Тартарен.- Я ж сам видел, как ты покупал! Ты что, с ними заодно?
   И ринулся к Тимофеичу с явным намерением спустить его головой в реку, не дожидаясь преследователей.
   -Стой!- крикнул Крис. И Тимофеичу:- Объясни.
   -Да что объяснять,- запустил Тимофеич пальцы в седые вихры.-Вытащили у меня патроны из машины.
   -Как это вытащили...- снова двинулся к нему Тартарен.
   -Когда?-остановил его Кис.
   -То ли когда я с Людмилой разговаривал. То ли пока по цехам лазил...
   -Что ж ты молчал-то?
   -Расстраивать вас не хотел.
   -Это у вас получилось,- мелко переступая, танцевала нервно Ника на месте.- Вы как хотите, а я им не дамся. Терпеть не могу, когда меня насилуют. Я уж лучше с обрыва...
   Подскочила к обрыву, заглянула вниз, задержалась на краю, руками взмахивая, как раненая птица - вот-вот сорвется. Я не успел ее удержать. Сама в последний момент отпрянула, вскрикнув испуганно. Я думал, она прыгать испугалась. Но Ника повернулась, и, тыча пальцем вниз, широко раскрывая рот, зашептала бледными губами:
   -Там...там...
   В сторону шагнула, и мы увидели - такая же вихрастая, как у Тимофеича, только черная, а не седая, голова поднимается над краем обрыва. Человек был похож на мумию - впавшие щеки, узкие щели глаз. Рукой одной держится за кромку берега, другой машет нам и лепечет:
   -Сюда спускаетеся, сюда.
   Крис не стал допытываться - кто он этот странный субъект и откуда взялся. Подполз к краю обрыва, заглянул вниз. Человек-мумия, энергично тыкал пальцем, что-то показывая. Крис спрыгнул на меленькую ступеньку под обрывом, обнаружил там, совершенно незаметный сверху вход в какую-то нишу и мы полезли туда один за другим. Нику опустил с обрыва Тартарен. Я бережно ее принял и поставил рядом с собой. Тартарен, пыхтя, встал на ступеньку последним, закачался, но Крис ухватился за куртку, все вместе втащили его в пещерку под обрывом.
   И вот тут вся эта банда высыпала над нами на берег.
   Мы слышали, как они орали друг на друга.
   -Блин, ну и где они?
   -Да здесь, ебтыть, должны быть.
   -Куда ж, длять, они делись?
   -Все время, бубеныть, перед нами бежали. Может, соскочили?
   -Где тут соскочишь? Ты подойди, посмотри!
   -Фью-ууу...
   -Пошли прочесывать берег и лес! А ты -бери людей, спускайтесь вниз, пройдите по реке.
   -Да, как они могли тут спуститься, Григорич?-сказал кто-то голосом Петра с забойки.
   -Не найдете - на себе проверите, могли спуститься или нет - понял?
   -Голос какой-то знакомый,- сидя в пещере под обрывом узнал Тартарен.- Кто у них командует, Тимофеич?
   -Странно...- отозвался Тимофеич.
   Мне этот голос тоже показался знакомым. Черт, да это же...
   -Василий Григорьевич, продавец из магазина,- хором сказали мы с Никой.
   -Как это он может быть за главного?- удивился Тартарен.
   -Не знаю,- пожал плечами Тимофеич.-Хотя, если рыбзавод приватизировал кто-то из местных, то это мог быть только Григорич.
   -Почему это именно он?- поинтересовался Тартарен.
   -У него у одного в поселке деньги были. Он же тут завмагом лет пятнадцать. А теперь вот лососевский олигарх.
   -А чего ж он за прилавком до сих пор торчит?- не унимался Тартарен.
   -На всякий случай,- пожал плечами Тимофеич.- Вдруг власть переменится.
   -Слушайте, а кто нас собственно спас?- вспомнил про мумию Крис.
   Тимофеич пошуршал, брякнул спичками, зажег и осветил лицо спасителя.
   -Если я не осибаюся, вы русский усеный Тимофеися,- засюсюкал смуглый с роскосыми глазами.
   -Сузуки?- неуверенно спросил Тимофеич.- Как вы сюда попали?
   -По турпутевке приехала,- ответил японец.
   Так мы познакомились с Сузуки.
  
   3
  
   -Ребята, это ж Сузуки!- радовался Тимофеич.
   -Видим, что не Иванов,- заметил сурово Тартарен.-Но кто он? И как сюда попал?
   -Да вы что,- набросился на нас Тимофеич.- Сузуки не знаете?
   -Ну, почему же... Джип такой есть - Сузуки Гранд Витара,- вспомнил я.
   -А также Сузуки Свифт,- подхватил Тартарен.- Балено, Лиана...
   Японец мелко и радостно кивал знакомым словам.
   -Да мало ли в Японии Сузук!- поглядывая с явной симпатией на спасшего нас маленького япончика, сделал ему комплимент Ника.
   -Причем здесь Свифт?- не понял Тимофеич.- Сузуки - известнейший популяционный генетик. Его у нас каждый популяционист знает. Блестящие исследования, великолепные статьи. Доктор, профессор, автор монографий. Мы с ним уж лет пять, как переписываемся. Обмениваемся результатами. Он давно ко мне в гости собирался. И вот, наконец, выбрался. Все очень просто. Здравствуйте, Сузуки сан.
   -Здравствуйте. Вы меня так хвалите. Приятно слысать, от такого великого русского ученого.
   Спичка давно погасла, но мы и без света знали, что Сузука говоря это, все время радостно кивает головой.
   -Ну, пошли восточные сладости,- проворчал Тартарен.
   -Ему турпутевку до Лососевого выписали?- спросил вдруг Крис.
   -Почему до Лососевого,- растерялся Тимофеич.- То есть...
   -Нет - путевка в Юзно-Сахалинск,- сам за себя объяснил Сузуки.- Я доехала до биостанции. Мне сказали, куда уехала с молодыми коллегами Тимофеися. Я взял дзип и вот я здесь.
   -В пещере.
   -Сла в горы. Услысала, сто стреляют. Спряталася здесь. Вас позвала.
   -А откуда вы так хорошо русский знаете?- допытывался Тартарен.
   -Ну, ясное дело - японский шпион. У нас, между прочим, за шпионаж до сих пор сажают.
   Не нравился мне этот японец. Какого черта, он в самом деле, тут делает. Как он мог пересечь остров по бездорожью? Кто это согласился его везти?
   -Не слушайте вы их,- вступилась Ника.- Это они так шутят.
   -Сутка. Понимаю. Осен смесно.
   -Чего вы на человека набросились,- понизила голос Ника.- Приехал к нам научным опытом меняться. Нас, между прочим, спас. А вы с ним, как энкеведешники с врагом народа.
   -Я в лагерь не хосю,- брякнул вдруг япопонец.
   Мы заржали. И с этого момента приняли его в команду. Сузуки, так Сузуки. В конце концов, какая нам разница. Лишь бы человек был хороший.
  
   -Ну, хорошо. А куда это мы все-таки попали?
   -И как нам отсюда выбираться?
   -Тартарен - посвети.
   Голоса мои, Ники и Криса прозвучали в темноте, снижаясь до шепота.
   Тартарен завозился в сумке, чертыхаясь, пощелкал выключателем, что-то желто и мутно забрезжило и погасло.
   -Вот черт - батарейки сели.
   -Та-ак.
   -Если друзья не против...- послышлся вежливый голос Судзуки и тут же вспыхнуло ярким белым светом, мы разом зажмурились, ослепленные, Сузуки залопотал извинения, пригасил луч об пол.
   -Ну-ка покажи,- потянулся Тартарен.
   Весь фонарик-то - размером с карандаш. А свет - убойный.
   -Японская технология!- восхитился Тартарен.
   -Батарейки вовремя менять надо,- наставил Крис.-Ну, и что у нас тут?
   Каменные стенки норы, судя по следам, прорубленной каким-то допотопным инструментом, темная и тесная кишка хода вглубь под берег.
   Крис подобрал камешек, пустил вниз и он запрыгал там, застучал об пол и стенки.
   -Нам что - туда лезть?- спросила Ника.
   Наверху скакали обозленные придурки с рыбзавода, лаяли собаки.
   -Может быть, подождем, когда они отвалят и вылезем?- предложил я.
   -Да не можем мы ждать! Нас Тёма с Риной ждут...-возразила, но как-то неуверенно, Ника.
   -Я слышал про заброшенную штольню, вот где-то здесь под Лососевым,- начал осторожно Тимофеич.
   Никто ему не ответил. Потому что если штольня, да еще заброшенная, спуститься в нее, конечно, можно, но... зачем? И как оттуда потом выбираться?
   -Что нам там делать-то?- сказал за всех Тартарен.
   -Если друзья позволят...- послышался вежливый голос Сузуки.
   -Ну.
   -Во время японского присутствия на островах,- начал он осторожно,- велись разработки моими соотетественниками.
   -И...
   -У нас всегда в сахтах делались колоцы...
   -Аварийные выходы?- сообразил Тимофеич.
   -Да, да, да...
   -И они могут быть далеко под землей?
   -Конесно.
   -То есть если мы пойдем туда,- мотнул Крис головой в черную дыру,- выйти можем за спиной у этих?
   -Так, так,- радостно кивал Сузуки.- Осенно далеко. Километрах в несколько. Осенно, осенно далеко!
  
   Я, конечно, не клаустрофоб, но что-то паталогическое в ползании по крысиным норам глубоко под землей несомненно есть. Все равно, что в трюм затонувшего корабля с жалкими остатками кислорода в акваланге залезть. Плаваешь там по бывшим каютам и отлично понимаешь, что чувствовали эти несчастные, пока погружались, и заливало их водой по кончик носа и дальше. А если зацепишься за какую-нибудь хрень аквалангом, и воздух из него улетучится - точно все про потонувших узнаешь. Но рассказать об этом уже не сможешь.
   Вот так и тут.
   Сузуки - он как крот по темным лазам со своим фонариком полз, а нам только промельки света от него доставались. Впереди меня Никины пятки в кроссовках суетились и слышалось легкое ее дыхание. Сзади Тартарен пыхтел. Тимофеич не веселился, а Крис работал локтями, протискиваясь в узкие кошмарные щели, как угольный комбайн.
   А вообще странные это были шахты.
   Больше всего походили на катакомбы каких-нибудь монахов из первых христиан - ступеньки вниз в тесных узких коридорчиках, ниши в стенах, только что без святых мощей. А может, и были там мощи, только никто рук в эти ниши не совал. И вообще - откуда в этой бывшей Японии убежища первых христиан?
   То вдруг что-то вроде комнаты с идеально гладкими стенками, вырубленными каким-то каменотесом, встретится, и вода в ней гулко падает с потолка. То приходится лезть за Сузуки в очередную щель. Ты и так в ней едва ворочаешься. А она все сужается.
   Сели передохнуть в какой-то пещерной нише. Тартарен долго дышал, пока отдышался, потер стертые о камни плечи и засопел.
   -Действительно.
   -Что?
   -У японцев все маленькое.
   -Это точно,- посмотрел я на Сузуки, сидевшего, подсветив лицо фонариком, в позе маленького Будды и по виду вылитый Лао-Цзы...Такой же невозмутимый.
   -Интересно кто и что тут мог добывать?-не унимался Тартарен.
   -Ты меня спрашиваешь?
   -А кого ж еще. Ты, все-таки у нас географ.
   Тартарен весьма смутно представлял, что я там мог изучать в университете по географии. Да я и сам об этом смутно помнил. Но вот такие разработки полезных ископаемых мне там точно не встречались. Потому что - ничего похожего. Ни распорок, какие обычно ставят в вырабатываемой породе, ни отвалов угля. Или тут не уголь добывали? Тогда что?
   -Никакие это не шахты,- сказал я тихо, чтоб Ника не услышала.
   -Да? То-то я гляжу... Тогда куда мы попали? И... главное,- зашептал он мне на ухо,- как этот япошка тут так здорово ориентируется. Ты заметил, сколько там было развилок? Боковых ходов? Тут же в два счета запутаешься. Как он определяет, куда сворачивать? А если мы этого запасного колодца не найдем и японец куда-нибудь провалится - как мы выберемся-то отсюда?
   У Сузуки, оказалось, очень острый слух.
   -Черви,- сказал он.
   -Чего-о-о?- отнес на свой счет Тартарен.
   -Сузуки - автор работ по генетике круглых червей, обитающих в пещерах на больших глубинах,- объяснил Тимофеич.
   -И что?
   -А то, что Сузуки-сан спелиолог международного класса.
   -Спасибо, Тимофеиса,- залебезил японец.- Но это не я. Это...
   Сузуки повернул свою ладошку младенца. В ней угнездилась маленькая черная коробочка.
   -Что это у тебя там за хрень в коробочке?- спросил грубый Тартарен.
   -Такая система. Показывает тупики и свободный ход.
   -Радиолокатор - понятно?- пояснил восхищенный Тимофеич.- Система - супер. Все насквозь видит. Действует по принципу летучей мыши. Ясно?
   -Слава японской технике!- провозгласил я и наклонившись к самому уху Тартарена:- Старинный японский обычай. Собираясь в гости, брать с собой радиолокатор. На всякий случай. Провалишься случайно под землю - всегда выход найдешь.
   Ника завозилась рядом.
   -Ты чего?
   -Не люблю я мышей.
   -Каких мышей? Летучих?
   -Да всяких. Терпеть не могу. С самого детства, со Щелкунчика. И почему считается, что детям непременно надо читать сказку про мерзких мышей, которые грызут несчастного уродца. Мне, например, все время читали. Особенно на даче. Чтоб я побыстрее уснула. Прочтут, свет погасят, и уйдут. А я лежу в темноте и слушаю, как они шныряют под кроватью - шур-шур, шур-шур. И жду, когда они у меня по лицу пробегут.
   Мне хотелось обнять Нику и немного покачать, поглаживая, как ребенка, но я знал, что она снимет мою руку и отодвинется. А так я хоть чувствовал ее теплое дыхание совсем рядом.
   -Да брось ты. Откуда здесь мыши?
   -Оттуда. Мыши у нас на даче в подполе жили. А пещера - тот же подпол, только очень глубокий. Мы вот ползем тут в темноте, а они за нами по пятам по полу, по стенам - шур-шур, шур-шур.
   -Ну что ты...- задышал я.- Ничего тут не шуршит. Вот послушай...
   Все затихли, стали прислушиваться. И когда в темноте отчетливо звякнуло - вздрогнули.
   -Тартарен, кончай,- сказал я, как можно тверже.
   -Я-то тут причем!
   -Простите, это у меня тут путылка валяется.
   -Какая еще бутылка?
   -Вот.
   Японец поднял с пола что-то, просверлил острым своим лучом.
   Мы сидели, как завороженные, глядя на зеленое пивное сияние.
   -Гиннес,- растроганно протянул Тартарен.
   -Откуда здесь бутылка из-под Гиннеса?
   -Ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю? Или...- что-то такое начал соображать Тартарен.- Ну-ка, Сузука, посвети наверх.
   Не знаю, что мы ожидали увидеть там, наверху. Может, тот самый запасной выход-колодец, к которому вел нас вежливый Сузука, и куда заезжий турист походя бросил пустую бутылку, а она почему-то не разбилась. Но увидели мы совсем другое.
   -Что это?- шепнула Ника.
   -Мгу,- зажал ладонью рвоту Тартарен.
   Потолки в пещерной комнате были как в московской сталинке у Ники - метров пять. Сначала показалось - они какие-то серые и пупырчатые. Что вполне естественно, для пещеры. Но что-то там наверху было не так. Потолок был какой-то зыбкий. От того, что пупырышки серые все время двигались, ползали, наступали друг на друга, как какие-нибудь мокрицы.
   -Что это? Что это такое?- тревожно повторяла Ника.
   Вот тут один из пупырышков раскрылся, и мы увидели - крысиную мордочку, острые уши, перепонки на тонких когтистых ручках.
   -Да это ж мыши летучие,- сказал Тартарен.-Блин, сколько их!
   -Мыши!-взвизгнула и заметалась Ника.
   Я ухватил ее за руку, зашипел-Тс-с! Тихо. Все тихо! Представляете, что будет, если они полетят?
   Ника в моих руках задрожала нервной дрожью, как-будто мокрая стояла на ветру.
   Снова стало тихо. Слышно было, как шуршат, перебирая лапками и крыльями, летучие мыши.
   -Тихо!- скомандовал теперь уж Крис, хотя никто и не думал шуметь. Но его "Тихо" к мышам и не относилось.
   Где-то в том самом коридоре, из которого мы выбрались в эту пещерную комнату, пыхтело, сопело, терлось плечами о стены что громадное, неуклюжее, пытающееся протиснуться в узкую щель между стен. Точно так, пока мы ползли, пыхтел там Тартарен.
   -Тартарен...- позвал Крис,- Ты где?
   -Я здесь,- ответил с пола Тартарен.
   Крис метнулся к Сузуки, накрыл собой острый луч фонарика.
   Сопение в конце коридора усилилось. Желтый круг фонаря мазнул там стену и погас. Кто-то невнятно ругнулся. Другой отозвался грубым смехом.
   Погоня шла за нами пятам.
   -Ну, Сузуки,- сказал Крис.- Включай свой локатор, выводи нас отсюда!
   -Эй, Сузуки!- позвал Тартарен.
   -Сузуки-сан, вы где?- тревожно позвал Тимофеич.
   Сузуки молчал.
   -Звездец, смылся,- гробовым голосом сказал Тартарен.
   -Так я и думал,- признался я.
   -Почему же?- обиделся Тимофеич.
   -Слишком вовремя он появился.
   -И что теперь с нами будет?-спросила Ника.
   Мы разом повернули головы в ту сторону, где мелькал луч фонаря и с матом лезли во все щели те, кто шел за нами.
   -Тимофеися, Тимофеися,- позвал откуда-то сбоку и снизу от плинтуса, - Сузука. Ползите сюда.
  
  
  
   -А они совсем и не страшные,- шепнула мне Ника и тихо засмеялась, когда, отведенные в какой-то боковой коридорчик, пересиживали мы, наблюдая, как двигались и двигались одна за другой мимо огромные тени преследовавших нас.
   -Ну, да,- согласился я, хотя и не считал, что они нестрашные. Дело не в качестве. А в количестве, подумал я и на всякий случай уточнил:-Ты кого имеешь виду?
   -Мышей, конечно, -хихикнула Ника.- Летучих.
   -Эй,- окликнул нас шепотом Тартарен.- Давайте сюда. Тут что-то есть!
   И стукнул во что-то железное.
   Мы подползли гуськом на четвереньках.
   Стенки тупичка расступились под лучом Сузуки. Показалась мощная спина Тартарена и за ней - низенькая железная дверь.
   -Блин, откуда здесь дверь?
   -И куда она ведет?
   -Тут замок,- показал Тартарен на амбарный замок, схвативший наваренное на край двери железное ушко и скобу, вбитую в камень.
   -Интересно - дверь тоже японцы поставили?- обратился я к Сузуки.
   -Ну да,- ответил за него Тартарен.- У японцев же все маленькое. И двери тоже.
   -А что там за ней?- спросила Ника.
   -Там вполне может быть запасной выход,- рассудил Тимофеич.
   Сузука почему-то молчал. Он с тех пор, как мы вдруг потеряли его, а потом нашли, как-то стушевался и не произнес ни слова.
   -Что вы скажете, Сузуки-сан?- попытался поддержать дружбу между народами Тимофеич.
   -Я скажу, чито здесь кто-то есть.
   -Кто? Где?
   Сузуки молча показал лучом.
   Прямо рядом с Тартареном на каменной ступеньке сидел кто-то в штормовке с капюшоном, лицом уткнувшись в угол.
   -Эй, товарис,- позвал его осторожно Сузуки.
   Тартарен взял незнакомца за плечо, потянул к себе.
   Человек в штормовке развернулся и упал на Тартарена.
   Ника сдавленно пискнула.
   -Давно тут сидит,- прокомментировал ошалело Тартарен.
   Лицо умершего было съедено полностью. Чернели глазницы, белели зубы и острым сучком торчала кость носовой перегородки. Над черепным оскалом свисали черные усы.
   -Это Мызин,- узнал Тимофеич.
   -Значит, он заблудился тут, дошел до двери и не смог открыть, и тут и остался?- спросил Крис.
   -Положим, ему помогли.
   Тартарен наклонился над Мызиным, зацепил что-то, потянул, вытащил, показал нам нож с наборной ручкой и широким лезвием.
   Тимофеич вытянул останки Мызина вдоль стенки, руки сложил на груди, капюшон опустил на пустые глазницы.
   -Я не хочу!- внятно и твердо произнесла Ника.
   -Что?- почувствовал я приближения слез и крика.
   -Не хочу здесь оставаться,- мерно повторяла Ника и вдруг шарахнулась в темноту, туда, где только что проползли толстые тени.
   Я едва успел ухватить ее за полу пуховика. Затрещала ткань. Ника с размаху стукнула меня кулачком в нос, я отпустил ее, она пролетела к железной двери, забарабанила в нее, крича:
   -Выпустите, выпустите меня отсюда!
   -Тартарен!- приказал Крис.
   Толстяк обхватил Нику, сжал, оттащил от двери.
   -Тише. Ты ж всех нас погубишь. Услышат, прибегут, перережут, как этого Мызина.
   Ника затихла.
   Вдруг снова стукнуло в дверь.
   -Тартарен!-тихо прикрикнул Крис.
   -Это не я.
   И снова:
   Бум!
   -Прекрати!
   -Да не я это.
   Тартарен был прав.
   Стучали снаружи.
  
   ГЛАВА 10
  
   1
  
  
   Стучали отчаянно. Почти так же, как Ника. Словно кричали стуком - выпустите меня отсюда! Потом стук вдруг прекратился. С той стороны прислушивались, не веря себе, спрашивая - неужели показалось, и нет там за дверью никого.
   -Кого, интересно, там заперли?- обернулся к нам Тартарен.
   Он старался говорить тихо. Но его услышали.
   -Тартарен,- послышался спокойный голос Тёмы. - Ты не мог бы открыть эту дверь?
   -Это Тёмка!- заорал Тартарен и стукнул кулаком в дверь. - Тёма, как ты здесь оказался?
   -Тёма,- отодвинувТартарена, спросила в щелку между дверью и стенкой Ника.- Рина с тобой?
   -Ника? Ты почему не в школе?- послышался строгий голос.
   -Ф-фу,- счастливо улыбаясь, повернулась к нам Ника.- Это - моя сестра Рина.
   И тут же вцепилась в замок, задергала его, застучала, нетерпеливо топнула ножкой:
   -Да, откроет, наконец, кто-нибудь эту чертову дверь!
   -Ника не ругайся,- приказали за дверью.- Совсем, я смотрю, без меня распустилась.
   Я подошел сзади, взял Нику за плечи, нежно отодвинул от двери и подальше от накрытого капюшоном лица Мызина, взял замок, подергал, протянул руку, сказал Тартарену, как хирург ассистенту:
   -Нож.
   Тартарен, ухмыльнувшись, протянул мне финку из груди несчастного директора рыбзавода.
   Я вставил лезвие снизу в отверстие для ключа, стал поворачивать осторожно вправо влево, продвигая лезвие внутрь замка.
   Нож не продвигался и не проворачивался. Тупо скреб по железу и все.
   -Поторопись, Юнг,- попросил меня Крис. Вроде бы спокойно. Но по голосу я понял - наши догонялы услышали, как мы тут стучим, кричим и радуемся и вот-вот будут здесь.
   Я заскреб сильнее, задергал отчаянно замок.
   -Ну-ка, дай-ка я,- оттеснил меня Тартарен. Взял в лапищу замок. Покачал , помял его, вдруг рванул с силой на себя - скоба вылетела из стены.
   -Все намного проще,- сказал Тартарен и толкнул маленькую дверь.
  
   Ника прыгала и жалась к Рине. Рина оказалась стройной и строгой с плотной шапочкой черных волос и с трагическими, чуть опущенными уголками вниз, глазами. Говорила, словно втягивала в себя кусочки фраз на вдохе:
   -Мы совсем... вас... уже не ждали. И никого не ждали.
   Мы Тёму помяли по-дружески.
   -Ребята!- улыбался Тёма.
   -Давно тут сидишь?- поинтересовался Тартарен.
   -Я третьи сутки. Рина больше.
   -Как же вы сюда попали? И что мешало вам выбраться?- задрал голову вверх Тартарен.-Тут и лезть-то всего ничего. Где твое снаряжение, скалолаз?
   -Там,- махнул рукой Тёма.- Наверху. Я ночью сюда провалился. Сумка наверху осталась.
   -Надо выбираться отсюда,- сказал Крис, приоткрыв дверь и заглянув в щелочку. - Причем срочно.
   -Да я пробовал по стенке,- смущенно потер руки Тёма.- Там слой глины, ухватиться не за что.
   -Эх! Чтоб вы все тут без меня делали!- расстегнул Тартарен свой баул, вытащил альпинистский шнур, выстрелил маленьким складным якорем.- А Крис мне, между прочим, вместо благодарности, выволочку устроил.
   -Ладно, ладно, объявляю Тартарену благодарность,- торопил Крис, спиной припирая на всякий случай дверь.- Скорей - они возвращаются!
   -Кто они?- спросила Рина, но ей никто не ответил, а Ника взяла сестру за руку, отвела в сторону, и там они зашушукались по-родственному, переглядываясь, показывая друг дружке глазами на меня, Тартарена, Криса, Тимофеича, Сузуки и железную дверь.
   Тартарен раскручивал и бросал веревку с якорем, пробуя зацепиться за что-нибудь там, наверху. Ничего у него не цеплялась. Якорь летел вниз, поблескивая, веревка дохлой змейкой падала на дно.
   -Тёма!- крикнул Крис.
   Тёма подобрал якорь, быстро свернул альпинистский шнур, уложил аккуратно бухту, крутанул якорь, как пропеллер, отпустил. Якорь взмыл вверх, как из ракетницы выстрелил, Тёма подергал шнур, подтянулся на веревке, мелко перебирая ногами по стенке, взлетел наверх.
   -Ма-а-стер...- протянул Тартарен восхищенно.
   -Рина, давай, я страхую,- крикнул, свесившись через край Тёма.
   Рина вместо себя подтолкнула к веревке Нику. Ника повисла на ней, бестолково болтая ногами. Тёма на секунду исчез, и тут же полетели вниз еще пара веревок, тех, что он взял с собой, и я подтянулся на одной, руку протянул, ухватил сзади за пояс джинсов Нику, помогая ей взбираться по стене. Ника пыхтела, злилась, срывались ее ноги, она то и дело соскальзывала, висла беспомощно на веревке, но я тянул и тянул ее вверх, пока не дотащились мы до Тёмы, а там он, пошарив рукой, ухватился за воротник пуховика, втащил Нику, как утопающего в лодку, а следом за мной, ловко перебирая руками, опираясь ногами о стену, быстро и как-то привычно поднялась Рина.
   -Здорово!- похвалил ее Тёма.
   -Сам учил - забыл что ли?- напомнила Рина, и я отметил что-то вроде благодарности в трагически опущенных уголках черных ее глаз. А вот видел ли это Тёма - не знаю. По-моему он по-прежнему не осмеливался смотреть Рине прямо в глаза. Ничего-то у них в этой яме не сложилось.
   Последним уходил Крис.
   Он задержался немного, заваливая кирпичами дверь, потом подпрыгнул, ухватился за веревку, толкнулся ногами. В дверь загремели кулаками, она затряслась, кирпичи посыпались. Крис, держась одной рукой за веревку, повернулся в воздухе, наблюдая, как медленно и тяжело приоткрывается дверь.
   -Давай, Крис давай!- кричали мы сверху, а Крис все высматривал что-то на двери, чего раньше не замечал. На дверь с той стороны навалились, она двинулась, распахнулась, Крис мгновенно взлетел по веревке и тут же выдернул ее из колодца.
   -Сваливаем!- кричал Тартарен.
   Мы отпрянули от края ямы. Последнее, что успел я заметить - вывалившегося из маленькой железной двери плечистого, здоровенного, без шеи и бритого. Он грохнулся навзничь, перекатился, двумя руками поднял над собой ствол, целясь мне прямо в глаза. Тёма сдернул меня с края ямы, но я все же успел рассмотреть этого с пушкой. Это был тот самый браток из хаммера с круглым гладким розовым лицом-задницей, которого я так ловко ткнул битой. Глаза, когда он целился в меня, у него были плоские и круглые, рыбьи.
   Интересно, откуда в этой пещере взялись наши приятели из хаммера? Что им тут было делать? И как они догадались, где нас искать?
   Отбегая от края колодца, я только об этом и думал, пока, споткнувшись, не полетел носом вперед, не зарылся лицом в такой вытянутый и невысокий холмик. Привстал и увидел - все вокруг в таких холмиках. Точно тут когда-то был огород, потом его бросили. Грядки осыпались, заросли травой. А еще это было похоже...
   - Скорее, чего ты там застрял!- звал меня Тартарен, и я не стал додумывать на что это похоже и побежал догонять ребят. А Тёма и Рина, вырвавшись из каменного мешка, на радостях совсем забыли о свалившемся на них гладком и остром обломке, так похожем на человеческую кость. А то, что Сузуки очень медленно и с опущенной головой семенил между холмиками, сложив ладони перед собой и кланяясь - на это вообще никто внимания не обратил. В конце концов, может именно так и положено ходить японцам в чужих краях.
   Так мы тогда и не узнали, что побывали на том самом заброшенном японском кладбище, которое нам советовали обходить стороной.
  
   Мы поднялись от этой ямы вверх по реке. Тёма с Тартареном распаковали сумки, высыпали припасы - сухари и галеты, консервы и бульонные кубики, питьевую воду во фляжке и копченую рыбу из даров Тимофеича и смотрели, как, отламывая куски без разбору, жадно ела Рина, и Тёма, с трудом сдерживая глаза и руки, набивал украдкой рот всем подряд. Тартарен, прихватывая и сам кое-что помясистей, одобрительно кивал и потчевал двоих отсидевших в карцере без пищи свой срок.
   Тимофеич засуетился насчет костра с чаем, но был Крисом в этом пресечен и остановлен - не понятно, куда делась охрана рыбзавода - может, стережет нас в сопках с собаками или выберется как-нибудь из той ямы и настигнет.
   -А в пещере, между прочим, нас вовсе и не рыбзаводчики преследовали,- заметил я и рассказал про гладкую розовую голову человека из хаммера.
   -Нда...- задумался Крис.- А еще на этой дверце знаете, что было нарисовано? Голова летучей мыши.
   -С ушами?- вспомнил я про отпечаток перстня на моем и Тартареновом лбах.
   -Точно!
   -О чем это они?- спросила Рина сестру.
   Ника заговорила быстро-быстро и сбивчиво про своих московских знакомцев в ушастых масках и про то, как нас поджидали в аэропорту совсем на них не похожие громилы, и у одного из них оказался такой же точно перстень, как у ее московского знакомого, и про то, как нас спас Тимофеич ( Рина посмотрела внимательно на Тимофеича и не улыбнулась ему) и как мы уходили на студебекере от хаммера, и как на нас напали заготовители икры, а Тимофеичев знакомый японец, оказавшийся тут очень кстати (Рина живо перевела взгляд на японца и сощурилась; Сузуки заулыбался и закивал ей) вывел нас к той железной дверце, возле которой мы обнаружили останки пропавшего два года назад директора рыбзавода, и на которой Крис, перед самым побегом из колодца обнаружил знак все той же летучей мыши.
   -Ну и к чему ты это все сейчас нам рассказала?- сурово спросила Рина.
   -А к тому,- взял я Нику под защиту.- Что мы все никак не можем понять, есть ли какая-нибудь связь между этими деталями и с тем, что вас... то есть тебя, Рина похитили, сбросили в этот колодец и если есть эта связь - то в чем она?
   -Ты сам, что об этом думаешь?- спросила Рина.
   Я пожал плечами.
   -А что это было, на том снимке, который ты послала Нике?- вспомнил Тартарен.
   -Как твоя телефонная трубка попала к бандиту из хаммера?- добавила Ника.
   -И вообще, что там с вашей экспедицией случилось в Синих Горах?- спросил Крис.
   -И откуда взялся белый вертолет?- присоединился к нам Тимофеич.
   -Ничего я вам не скажу,- растеряла вмиг все свое страшесестринское, учительское и начальническое черноволосая Рина с трагическими глазами. - Я вот Тёме объясняла уже. Дошли до площадки в Синих Горах, там, где должны были провести геодезические исследования. Откуда-то снизу взлетел вертолет. Пока я снимала его на мобильник, сзади на меня навалились , залепили лицо какой-то дрянью, потащили. Очнулась я в этом колодце...
   -А причем тут летучие мыши и подземные духи, ,- снова взяла себя в руки, стала старшей и строгой Рина,- или вот эти - Никины любители сказок - судить не могу. Только по-моему - чушь все это.
   -А что же, по-твоему, не чушь?- крикнула запальчиво Ника, как-будто весь свой короткий рассказ Рина ее за что-то отчитывала и в чем-то упрекала.
   -Думаю, нам надо отыскать ту самую площадку в Синих Горах, с которой меня похитили,- пробежав глазами по нашим лицам и остановившись на Крисе, сказала Рина.
   -Это почему же?
   -Потому что оттуда все началось. Потому что там я оставила членов своей экспедиции. Потому что, если кто-то пытался остановить наши геодезические исследования, именно там мы сможем понять, кому мы помешали.
   В том, что говорила Рина, было не больше смысла, чем в любом другом предположении о началах и концах. Но говорила она так, что даже Крис слушал ее очень внимательно. А, выслушав, кивнул.
   -Да мы и сами шли в Синие Горы,- сказал он.- Думали вас с Тёмой там найти. И вот теперь, когда мы вас нашли...
   -Не пора ли нам погрузиться в Тимофеичев студебекер и свалить, наконец, отсюда?- влез непрошенно Тартарен.- Мне, честно говоря, мотаться по пещерам, плавать по размытым дорогам и питаться в сухомятку изрядно надоело. И еще братки эти с летучими мышами и рыбзаводчики с собаками...
   -Я, собственно, никого не принуждаю, - встала, руки на груди скрестила и губы поджала Рина.- Вы меня отыскали, помогли выбраться из ловушки. Спасибо за это. Дальше я принимаю решение сама. Если, конечно, кто-то захочет принять участие в поисках моих товарищей - от помощи не откажусь.
   Тёма, если и замешкался, то только самую малость. Чтоб дать понять Крису, что Рину он, уж извините ребята, не бросит. Но Рине и этого хватило - поняла Тёмину заминку по-своему - встала и пошла по распадку вверх и даже элементарных припасов с общего стола с собой не захватила.
   Тёма руками развел - мол, ухожу с ней - сумку свою подхватил, побежал за Риной.
   -Стойте!- крикнул Крис им вдогонку.
   Рина обернулась.
   -Мы с вами!
  
  
   2
  
   Медленно шли, пробираясь сквозь заросли, вдоль берега неглубокой и быстрой порожистой речки. Слева и справа сопки подбирались к берегу. Заросли были густыми и ни на что не похожими. Орешник и бук, и мелкие березы переплелись ветвями, как стенки чудовищной корзины, подымались из них прямо к небу огромные растения дудника и борщевика - с мощными пальмовыми листьями, с зонтиками соцветий до метра в диаметре. И еще сахалинская гречиха с листьями лопухами и коленчатыми стеблями толщиной в ствол дерева.
   -Что это?- запрокинула Ника голову.- Что это за цветы?
   -Обычные зонтичные,- ответил я безразлично.- Что-то вроде петрушки и укропа.
   -Где ты видел такой укроп,- стукнул Тартарен палкой по стволу борщевика...
   Ствол был полый внутри и загудел от удара, как сабвуфер в тартареновом лансере-эволюшине, на котором он так лихо гонял по Москве всего три дня назад.
   -Ну, не укроп,- поправил я себя. - Ну, родственник укропа.
   -Да где ты видел родственников укропа в пять метров высотой?
   -Нигде,- согласился я.- Максимальная высота этих растений в Подмосковье - полтора метра.
   - Вы посмотрите, что я нашел!- услышали мы торжествующий голос Тёмы, и он сам протиснулся между стволов гигантского дудника, неся перед собой что-то вроде огромного бурого валуна.
   Тёма подхватил этот валун снизу, поднял над головой, и мы увидели, что это не валун, а белый гриб со шляпкой шестьдесят четвертого размера.
   -Там их много,- махнул рукой в сторону сопки Тёма.
   -Это здесь такие грибы?- удивилась Ника.
   -Чего это, Тимофеич? -занервничал Тартарен.- Чего это! Тут что - урановые рудники поблизости? Или бомбу испытывали?
   -Здорово, да?!-обрадовался Тимофеич.- Тут запросто такие штуки встретить можно. Мы тоже сначала удивлялись - цветок, размером с дерево, дерево, размером с цветок. Как это у вас называется, Сузуки-сан?
   -Эффект островной изоляции. Эндемики,- забормотал, кивая, Сузуки.- Явление не до конца изученное. Есть разные гипотезы. Например...
   -Тихо!-оборвал его Крис.
   Визгливый собачий гон бился о склоны сопок, накатывал волнами, то подступая вплотную и накрывая нас с головой, то откатываясь вниз по реке, то захлестывая и спускаясь откуда-то сверху. Лаяли длинно, азартно и весело, опуская мокрые носы в осеннюю листву, пробегая, высунув языки и виляя бешено хвостами, гребя землю под себя, сваливаясь в овраги, поднимаясь по склонам, стелясь в длинной собачьей рыси по земле.
   -Ну, достали, рыбники хреновы!- возмутился Тартарен.- Консерваторы долбанные. Ну, как им втолковать, что нам до звезды их икорные дела?
   -Никак. Уходить нам надо,- сказал Крис.
   -А как?
   -Как уходят от погони? Врассыпную.
   -Но так же нас быстрее переловят,- возразила Рина.
   -Объясни, Крис,- попросил я.
   Крис объяснил. Мы должны были разбиться на три группы. Девчонки и Тёма отправлялись вверх по воде. Этот путь самый безопасный. Крис, я и Тартарен, как самые крепкие, отвлекают преследователей, уводят их по этому берегу в сопки и там отрываются. Тимофеич с Сузуки перебираются на левый берег, идут к Синим Горам. Там все встречаемся и решаем, что делать дальше.
   Все, в общем, были согласны. Вот только Тёма. Он, конечно, готов был, в случае чего биться один за Рину с Никой до конца, но, кажется, понимал, что от одного его, как защитника, толку мало. Просить о помощи он все равно не стал бы. На Криса только посмотрел. Потом на меня.
   -Все правильно Крис,- сказал я.- Но Тёме нужен помощник.
   -Это еще зачем?- возмутилась Рина.-Мы и сами можем за себя постоять.
   -Да ладно...-хохотнул Тартарен.- Возьмите Юнга, не пожалеете.
   -А я вовсе и не рвусь,- обиделся я.-Но, если это кому-то неприятно...
   Я ждал, что скажет Ника. Но Ника молчала.
   Лай собачий подкатился и толкнул нас в спину.
   -Хорошо. Юнг идет с Тёмой и девчонками. Пошли, пошли, скорее...
   -Позвольте, Крис, вам предлозить...-протянул, церемонно зажав в ладонях, баллончик спрея, Сузуки.
   -Что это?
   -Осен просто. Сбивает собак со следа. Прысните на землю. Собаки потеряют нюх. Осен полезная весь.
   -Ну и запасливые вы, японцы,- не без удовольствия отметил Таратрен, принимая баллончик со спреем.- И радиолокатор с собой у них, и спрей от собак. Что еще там в вашем рюкзачке?
   Сузуки улыбнулся застенчиво, поправил рюкзачок на плечах, побежал за Тимофеичем переправляться через реку.
   Крис проводил его внимательным взглядом, достал носовой платок, обильно пропшикал его антисобачьими духами, отдал мне, чтоб и у нас было, чем псов отгонять, рукой махнул, чтобы спускались в реку, сам с Тартареном стал подниматься по склону сопки.
   Я сунул платок в карман, повернул к реке. Ника стояла на берегу и смотрела вслед Тёме с Риной. Они брели по колено в воде, взявшись за руки, как будто гуляли по весеннему лугу.
   -Кажется, Ринка, наконец, что-то поняла,- пробормотала Ника.
   -Что именно?
   -Ничего.
   Она с опаской попробовала воду носком кроссовки. Ногу отдернула, как будто обожглась.
   -Здорово это, наверное, когда тебя так любят...
   -Утомительно, немного. Для того, кого так любят.
   -Ты откуда знаешь? Тебя, что...
   -Меня - нет. Но я знаю.
   -А-а...- вспомнила Ника разговор в комнатушке гостиницы.
   Я спрыгнул в воду. Вода отняла мне ноги до колена. Пошевелил ими немного, пришел в себя. Не хотелось мне больше говорить на эти темы - Тёму и его любовь обсуждать, воспоминаниями делиться. Ни к чему это было. А как холодной водой по ногам резануло и вовсе не до того стало. Я к Нике спиной повернулся, чуть присел, похлопал себя по плечам.
   -Давай, садись.
   -С чего это?
   -Вода холодная.
   -И ты что же меня, до Синих Гор понесешь?
   -Понесу.
   -Смотри, это я с виду такая хрупкая!
   -Давая, садись.
   Ника взяла меня за плечи, к себе подтянула. Обняла за шею, шепнула на ухо с усмешкой:
   -А как же Света?
   Я подхватил ее под коленки, забросил себе за спину, поскакал по острым под мелкой мороженой водичкой камням, разбрасывая брызги.
   -Иго-го,- орал я по-дурацки, неся на спине Нику, хотя мне было совсем невесело.
   -Пусти, пусти!- колотила меня по плечам Ника.
   -Ника!- высвободив ладонь из Тёминой руки, строго окрикнула Рина, когда пробегал я мимо них, подбрасывая Нику на спине.-Прекрати!
   -Пусти меня! Пусти!- кричала Ника, вырываясь.-Псих.
   Я руки разжал. Ника сползла в воду. Тут же взвизгнула, забросила руки мне на шею, ноги поджала. Потом, словно опомнившись, снова спрыгнула.
   Шли рядом молча - Рина с Тёмой отстали. Потом и вовсе скрылись за поворотом.
   -Ты прости меня,- сказала вдруг Ника.
   -Да ничего.
   -Нет, правда. Я иногда злая бываю. Возраст такой.
   Я посмотрел на выбившуюся из прически прядь, как подчеркивает она румянец на бледной щеке. Глаз влажнел под ней черной смородиной. Ника убрала прядь за ухо, посмотрела на меня настороженно и, как мне, показалось, ожидая чего-то.
   Я не сказал ей ничего. На себя, вдруг разозлился. Какого черта? В чем проблема? Ну, она ж мне нравится! Так в чем дело?
   Как будто я не знал, что все равно ничего не получится. Раз вот так вот спрашиваешь себя, значит и пытаться нечего. А я все равно шагнул к ней, обнял, приподнял над водой. Она лицо запрокинула, губы приоткрыла. Я потянулся к ним.
   Губы у нее были мягкие, теплые и нежные. Я хотел их отпустить, чтобы Рина с Тёмой, выйдя из-за поворота, не увидели нас целующимися, но Ника крепче обхватила меня за шею, раздвинула мне губы острым язычком, задышала.
   Я подумал, что ей-то как раз и хочется, чтобы Рина увидела, что она может целоваться с парнем, как взрослая, и у нее разрешения не спрашивать. Отшатнулся от этой мысли, а Ника меня не отпускала, держа лицо мое в своих ладонях, посмотрела удивленно:
   -Ты чего?
   -Там Рина...- попробовал объяснить я.
   -Испугался?- удивилась она.
   -Нет, но...
   Ткнула меня в грудь, стала вырваться:
   -Пусти!
   -Не пущу.
   -Пусти, сказала!
   -Да ты не правильно меня поняла. Я думал, это ты только для сестры. Специально!
   Оторвалась от меня, спрыгнула в воду, побежала вперед. Повернулась, крикнула:
   -Знаешь в чем твоя проблема? Думаешь много.
   И помчалась по мелкой холодной воде вся в острых и ярких брызгах.
  
  
   3
  
   Собачий гон поболтался внизу над рекой, шарахнулся о бок сопки и стих - собаки наткнулись на следы сузукова спрея, разбрызганного Крисом, мигом потеряли нюх. А мы - бдительность. Казалось никто уж и не гонится за нами, мы в этих сопках одни, рядом - друзья - Крис и Тартарен, Тимофеич и Сузука, сейчас доберемся до Синих Гор, сядем, костерок разведем, все обсудим.
   А тут еще речка сузилась, вода стала быстрой, неслась закручиваясь водоворотами, и нам пришлось вылезти на берег и идти над речкой по пробитой Бог знает каким зверьем тропинке в зарослях гигантских зонтичных, в сахалинских лопухах, среди густых ивовых кустов.
   Солнце вдруг просочилось сквозь облака, высушила надоедливую серую морось, засинело небо, все желтое и красное осеннее засияло, стало тепло, и я вспомнил, что в горах всегда своя погода, и, значит, мы довольно высоко поднялись над низиной, в которой прозябал во тьме и сырости поселок Лососевый.
   Ника, все еще дувшаяся на меня, шла впереди, волосы у нее рассыпались, лежали тяжелой золотистой волной на плечах, а сама она куталась в куртку, руки глубоко засунув в карманы, шла все медленнее, глядя себе под ноги и взбивая кроссовками желтую листву. Вдруг обернулась, запрокинула лицо, щурясь, подставила его солнцу, улыбнулась, мелко переступая, погнала перед собой листья. Бежала, улыбаясь, прямо на меня и облако золотистых листьев летело перед ней и мне казалось - плывет она в облаках листвы и золотистых волос, и я, раскинув руки, сам засмеялся, дурак, от счастья - что вот такое идет ко мне, но Ника не добежав до меня, уклонилась в сторону, и я остался с пустыми руками.
   Вот так всегда.
   Руки опустил, вздохнул, а Ника обошла меня, сгребая листву по кругу и встала передо мной - руки в карманах, лицо запрокинуто, щурит глаза свои серые, губку верхнюю морщит, смеется, дразнит.
   Руку протянул, шагнул к ней, она отскочила. Сделал еще шаг - снова отпрыгнула.
   Постояли, смеясь, глядя в глаза друг другу, вдруг разом сорвались с места, побежали над речкой.
   Думаете, так не бывает? Я тоже. То есть, обычно не бывает. Но иногда - случается.
   И раньше, чем услышали шум или я успел схватить ее за рукав и обнять - выскочили оба и едва успели затормозить, чтоб не свалиться в маленькое озерцо под невыским водопадом. Речка взлетала, бурля, над высоким порогом, падала с грохотом и ходила по кругу, и была темной и глубокой в этом месте.
   Мы переглянулись с Никой и поняли, что нравится нам одно и то же.
   Вот с этого и надо начинать в любви - понять, любите ли вы одно и тоже.
   А потом оглянулись и подумали - ну, где там Рина с Тёмой, где они там плетутся, догоняли бы скорей, увидели, как тут здорово на этом озере. А еще солнце. А еще небо синее отражается. А еще - деревья красные и желтые. А еще...
   -Смотри!- крикнула Ника.
   Из темной, тяжело поворачивающейся воды, выскочило легкое, узкое, темного серебра влажное тельце, тут же пропало в воде, снова вынырнуло под самым водопадом, и вдруг взлетело по струям водопада туда, откуда падала вода.
   -Что это?
   -Это - форель, - определил я по синему в темных пятнах боку.
   -Правда? Здорово! Откуда она здесь? А вон еще... И еще...
   Форели выпрыгивали из воды под большими коричневыми валунами. Камни перегородили речку за водопадом - озеро получилось.
   Действительно красиво - озеро, водопад, форель прыгает из воды. А вот чего это она вдруг из воды под валунами скачет, я как-то не подумал. И что там, в этих каменюках такое, что бьет по воде со всплеском, отчего рыба из воды выскакивает, я тоже себя не спросил. Говорю же - совсем расслабился.
   И Тёма с Риной тоже какие-то распаренные вышли из-за поворота. Тёма разомлел совсем, нос не морщил, а в глазах такое выражение, как-будто он открыл для себя одну штуку, а какую - он никому не скажет. И Рина тоже смягчилась. Я еще подумал - чего это они так здорово от нас отстали и догонять не спешили, неужели... А додумывать и представлять не стал. Одернул себя, как-будто поймал на желании заглянуть в щелочку.
   Кажется, Рина это мое желание заподозрила, попробовала стать строгой и неприступной, и даже Нике какое-то замечание подбирать стала, но сказать не успела.
   Что-то шлепнуло по воде под валунами, очередная форель шарахнулась, заскакала к водопаду, быстро-быстро взобралась по струе, впрыгнула в реку над порогом.
   -Класс!- оценил Тёма.
   Раньше он так никогда не говорил. Мы переглянулись. Тёма смотрел на меня спокойно и открыто.
   Ну что ж - я рад за него. Даже если и сказать ему об этом не могу. И я сказал:
   -Хорошо, что Тартарена с нами нет. Он бы эту рыбку тут же в виде ухи представил.
   -Ты не замерзла?- подошла Рина к Нике и пары наши распались, но я не долго жалел об этом, потому что в следующую секунду мне пришлось пожалеть о том, что Тартарена нет с нами, и Криса заодно.
   В общем, я даже не успел сообразить, что, собственно, произошло.
   Просто вокруг все разом потемнело, стало тяжело и трудно дышать - кто-то навалился на меня сзади, придавил слоновьей тушей к земле. Попробовал шевельнуться - бестолку. Подумал про селевую лавину с гор - так вот попавший в многотонный поток грязи и камней себя чувствует. Но то, что упало на меня не было холодным и скользким. Оно было теплым, бурчало, сопело и пахло потом, табаком и пивом. И рядом сопело и возилось, и я понял, что Тёму тоже подмяли, а над нами кто-то стоит, и руки потирая, хохочет во все горло: "Вот, блин, и все дела! И чего мы с этими чудильниками справиться не могли. Чего с ними возитесь? В едальник и девками займемся!"
   Это были наши старые знакомые - гориллы из хаммера. Все-таки выбрались, гады, из колодца.
   Тот, который на меня навалился, голову поднял на слова о девках, увидел Нику с Риной на краю озерца, засопел, потянулся к ним, почувствовав, как тяжело ворочается у него в штанах. И я почувствовал - твердое уперлось мне прямо в руку.
   Вот сволочь! Ну, ты у меня долго этим пользоваться не сможешь.
   Вцепился ему в яйца, сжал изо всех сил, дернул, повернул. Он взвыл, скрючился и откатился. Я вскочил, пнул братка, свалившегося на Тёму, увидел перед собой третьего из нападавших - знакомую розовую задницу с рыбьими глазами. От удара увернуться не успел, вспыхнуло перед глазами, поллица отнялось, и я почувствовал, что лечу спиной вперед.
   Удар у задолицего - что надо - чистый нокдаун. Я после него опрокинулся и упал не на ринг, а в воду озерца, того самого, которое заворожило нас своей красотой, отраженным небом, выпрыгивающей синей в серых пятнах форелью. Вот так всегда - залюбуешься чем-нибудь, почувствуешь покой и благодать, подойдет скотина и кулаком в лицо, тебя в омут, чистую воду перемутит, любовь изнасилует, помочится, обрыгает, спермой и слюной все измажет.
   Тёма попытался приподняться, получил ногой в живот, полетел за мной следом, и вот мы вдвоем барахтаемся в воде, трое из хаммера, ржут, руки расставив, подбираются к нашим девчонкам.
   Мы с Тёмой, ослепленные ударами, ледяной водой и злостью на себя, бьем руками по воде, в два гребка подбираемся к берегу, цепляясь за камни лезем вверх, и тут слышим пронзительный крик Ники, и я хватаю первую попавшуюся под руку каменюку, замахиваюсь и застываю, открыв рот.
   Ника на краю берега кричит длинно и тонко, но смотрит вовсе не на надвигающуюся на нее троицу джипперов, а вбок и вниз, где один из здоровенных коричневых валунов ворочается, приподнимается и лезет прямо на берег.
   Ага, понятно, почему форель выпрыгивала из под камней. И хозяин консервного заводика Василь Григорич, оказывается, не врал.
   Бурый валун оказался медведем. Огромный такой медведь в полтонны весом. Он, тут рыбу ловил, сливаясь с камнями, мы попадали с Тёмой в воду, всю рыбу ему распугали, разозлили зверя. И вот он подбирается к людям на берегу, а братки-идиоты, ничего вокруг не видят, Ника своим криком их только заводит, они руки растопырили, слюной каплют и только и думают - вот сейчас навалимся разом - славная групповушка будет.
   В общем, когда до задолицего доходит, что здесь что-то не так, медведь у него уже за спиной, поднимается на задние лапы и оказывается на голову его выше.
   Ника разом оборвала крик.
   Браток, с поврежденной мной мошонкой, был не столь резв, как остальные чуть поотстал от приятелей и первым получил. Он даже не успел обернуться - лапа когтистая махнула, кровь из распоротой сонной артерии на толстой шее брызнула, плоские глаза широко раскрылись, тут же остекленели, брателла рухнул на землю. Второй зашарил в поисках ствола, медведь махнул лапой, бритая башка лопнула, человек из хаммера, с обожженным Тимофеичем носом, упал, заляпав камни мозгом.
   И тот с лицом-задницей остался один на один с медведем и понял, что ничего он уже сделать не успеет, и что единственный его шанс - уйти от когтистой лапы, как в боксе - прижаться к противнику, повиснуть на нем, а там видно будет. А может, он ничего такого и не решал, только я видел, как он шагнул к медведю, подхватил его под мышки и прижался к нему, а мохнатый и огромный откинул морду и стал смотреть ему в глаза. Они стоят, обнявшись, смотрят друг на друга, морда медвежья ровным счетом ничего не выражает, он не скалится, не рычит, а стоит и смотрит маленькими свиными глазками человеку в лицо, и виснет у него на плечах, и давит к земле, и лапы сжимает так, что у лысого сначала дыханье перехватывает, потом ребра трещат, потом глаза выпучивается, а зверь все давит и давит лапами и смотрит равнодушно, и браток начинает дергаться, то есть пытается дернуться, но даже двинуться не может, он как под гидравлическим прессом, которым сплющивают старые машины в тонкий лист, и он слышит, как трещат его ребра, а вздохнуть, чтобы крикнуть не может, и язык у него вываливается из беззвучно открытого рта и кровь стекает по шее и льется на бурую и густую медвежью шерсть...
   -Перестань, ему же больно!- закричала Ника у меня за спиной, и я вспомнил, что она же не умеет плавать, обернулся - Ника стоит по грудь в озере и бьет ладонью по воде, и брызги летят в медведя.
   Я потом говорил Тёме, Рине и Нике и Тартарену с Крисом повторил, что вообще не понял, что тогда на берегу озера произошло, почему этот дикий зверь напал на людей, почему выбрал именно братков, почему дал подойти к себе так близко и обхватить, и прижаться, и почему забыл про зубы и когти, а стоял, обнявшись с человеком, и обнимал его так крепко, что раздавил ему что-то внутри, а когда услышал женский крик, вдруг разжал лапы, постоял, разглядывая меня с Темой на берегу и девчонок, сидевших в озере по шею, опустился на четвереньки, поворчал, губами поплямкал, развернулся, стал подниматься, тяжело переваливаясь, по склону сопки и видно было, как шерсть лоснится у него на боках, и под ней перекатываются как жернова, мышцы.
   Он оглянулся на нас в последний раз и вроде как усмехнулся, и побежал все быстрее по склону, а потом исчез.
  
   ГЛАВА 11
  
   1
  
   Брателла, выпавший, как мешок, из медвежьих лап, полежал на спине, сопя и постанывая, уставился на меня, выкатив глаза, потянулся медленно к стволу за поясом. Я тут же подскочил, вышиб ногой пушку, ногу отвел для удара, но бить не стал - мужик попытался заслониться рукой, застонал, лицо скривилось от боли, пальцами заскреб по земле.
   Тёма подошел, Рина с Никой вылезли из воды, дрожа, пожимаясь и отряхиваясь, со страхом смотрели на трупы растерзанных и на сильно помятого третьего
   Я присел перед ним на корточки, разглядывая.
   -Да-а, здорово тебе, браток, досталось.
   Посмотрел на меня удивленно. Зубы стиснув, выдавил:
   -Повезло вам.
   Попытался привстать, снова упал навзничь.
   Я Тёме пушку отдал, попросил поискать в сумке - что там у нас в аптечке - таблетки, бинт.
   -Добреньким хочешь быть,- ощерился бритый. - Думаешь, когда мои пацаны до вас доберутся, тоже сопли разводить станут?
   -Да что вы с ним возитесь? - возмутилась за спиной Рина.- Не видишь что перед тобой? Жи-и-вотное. Бросьте его. Уходить надо.
   Тёма протянул мне эластичный бинт, одноразовый шприц с какой-то прозрачной гадостью.
   -Наркотой хотите накачать,- прошипел раненый разбитыми мной и вспухшими губами.
   -Ты чего, Тём?- показал я глазами на шприц.
   -Да ладно,- отмахнулся Тёма.- Обезболивающее это.
   -Отвали, блин,- рыкнул на меня поверженный слон и попытался пнуть ногой.
   -Лежи уж.
   Я ухватил его за ляжку, всадил и выдавил шприц.
   -Ну, все, что ли? - не отставала Рина.- Уходить нам надо, пока его приятели не нагрянули. Или эти, с собаками.
   Я посмотрел на Нику. Вся мокрая, вода с джинсиков каплет, пуховик висит тяжело. Бросил:
   -Уходите.
   -А ты?- подняла бровь Ника.
   -Я вас догоню.
   -Нет, я с тобой.
   -Это что значит?- строго спросила сестру Рина.
   -Тём, идите вперед, встанете подальше на привал. Костер разложите, пусть девчонки сушатся. Я вас догоню.
   -Уверен?
   Я не ответил.
   -Да что тебе тут делать?- возмущалась Ника.- Бросишь нас ради этого вот?
   -Идите, идите,- торопил я их.- А мне тут прибраться надо и с этим... Как тебя? Федя?- вспомнил я, что кричали своему шефу те в хаммере, пока рубились мы с ними.
   Бандит засипел что-то матерное.
   -Ну, вот и хорошо, Федя.
   И, не глядя на Рину, добавил, как мог суровее:
   -Да уведете вы Нику? Или ей обязательно смотреть надо?
   -Ты что...- начал оторопело Тёма.- Хочешь его...
   Федя засопел, ноги к животу потянул.
   -Все,- оборвал я...
   Тёма сунул мне молча ствол, я отмахнулся - не надо, он сумку закинул за плечо, они подхватили Нику под руки, повели вверх по реке.
   -Ну что, Федя, поговорим?
   -Заткни едальник. Какой я тебе Федя? Тоже мне, корефан.
   -А как тебя называть? Кликуха есть у тебя? Слон? Бегемот? Или может Бык?
   -Нашел быка, фуфло поганое. Я тут в законе, понял? Авторитет. Сумо весь Сахалин знает, ты понял нет?
   -Сумо? Борец что ли?
   -То ли. Если б не медведяра эта сраная, узнал бы, кто такой Сумо. И базарить мне с тобой не о чем. Тебе жизни с твоими шлюжками московскими на два дня осталось, понял?
   -Понял,- вздохнул я.- Ты полежи пока. Подумай. А мне еще с твоими дружками управиться надо.
   Я подошел к тому, с порванной артерией. Он весь кровью обмочился, я его за ноги взял, потянул подальше от речки. Тяжелый, гад. Откуда только на острове такие здоровые взялись? Или тут не только островная фауна больна гигантизмом, но и люди с медведями?
   Перетряхнул у мертвого карманы, вытащил бумажник с правами на имя Соловейко Вадима Петровича. Вадик, значит.
   Пушка у Вадика была какая-то допотопная. Я такую только у медного морячка, что сидит на корточках на станции метро "Площадь революции" видел. Сидит, шары чугунные выкатив, револьвер с барабаном на колене держит. Ствол у него еще приезжими до золотого блеска отполирован. Вот такую пушку я у Вадика из-за пояса вытащил. В барабане - шесть патронов. Не пострелял сегодня Вадик, не успел. Он и стрельнуть не успел, как на него медведь насел. "Чайка", Чехов, реплика этого мрачного невротика Соленого. Тузенбаху не повезло.
   Голубой живот Соловейко Вадима Петровича вывалился из брюк, пока тянул я его тело в кусты, а меня даже не стошнило. Я его ветками забросал и спокойно пошел за вторым, как будто в юности по ночам в морге подрабатывал и таскать трупы для меня - привычное дело.
   На самом деле тут все просто. Главное отключить в себе в таких делах человека - ну, когда дерешься там, или ребенка плачущего видишь, а помочь ему не можешь. Или вот когда труп тащишь в кусты. Где-то там в голове человек отключается. Где - точно не знаю. Что-то щелкает, и стенка встает между тобой и человеком в тебе. И ты можешь ударить по лицу, чтобы не ударили тебя. Тут главное, чтобы человек этот в тебе не исчез. Чтобы снова вернуть его можно было. Мне пока вот удавалось. Хотя в таких поездках слишком часто его отключать приходится и это меня сильно беспокоит.
   У второго, того самого, которому Тимофеич кончик носа прикуривателем прижег и которому медведь мозги вышиб, документов не было. В бумажнике купюры сальные и листок со снимком Ники, полученным по электронке и выведенным на принтере. И еще какие-то тексты, скаченные из Интернета.
   Странно, все-таки. По виду они - обычные бандиты. Пасут местных таксистов, крышуют, наверное, какие-нибудь палатки. Может, машины еще переправляют праворульные из Японии. Вся их аппаратура - загривки с пудом сала, взгляд тяжелый, кулаки чугунные, бейсбольные биты и утюг раскаленный на живот не желающего дань платить. А они, оказывается, из Интернета не вылезают, портреты жертв из Москвы по почте получают.
   Сзади заскреблось, засопело, зашуршало. Федя Сумо, обезболенный уколом, всполз повыше, прислонился спиной к камню, следил, не отрываясь за мной.
   Я бумажник тому с разбитой головой на грудь бросил, ветками его привалил, подошел, присел перед Федей на корточки, на всякий случай ствол держа на коленке, как тот самый моряк из метро, чтобы у Феди нехорошие мысли на мой счет в голове не завелись. Снимок Ники показал ему, спросил:
   -Откуда это у вас?
   -Смотри-ка - вроде лох лохом, а крысятничать по трупам научился,- скривил он распухшие губы.
   Ладно. Не хочешь говорить - не надо. Иногда в молчании больше правды, чем в словах. Тут все дело в том, как молчат. И о чем спрашивают того, кто молчит.
   -Классный у тебя перстень,- показал я глазами на кольцо с головой летучей мыши.
   Федя набычился, смотрел на меня исподлобья.
   -Где-то я такой уже видел. А где, вспомнить не могу. Не подскажешь?
   Федя засопел и сжал кулак.
   -Ах да,- потер я шишку на лбу.- Меня точно таким же угостили в аэропорте Внуково, когда я к вам сюда вылетал. Браток один мелкий. У него еще приятели такие - в масках с ушами, как у летучих мышей. Они тебе не знакомы?
   -Чего-о?
   -Московская такая бригада. Под лохов косят. Под ботаников. У них там, типа, братство подземных духов. На мопедах катаются, в Гарри Поттеров играют, в Интернете сидят с утра до вечера. А сами под землей что-то ищут.
   -Че-го?
   -Не знаю чего. Может, клады, может, к банкам через канализацию подбираются,- молол я все, что в голову лезло, а Федя все всползал спиной по камню и глаз с меня не сводил.- И я думаю, ты отлично бригаду эту знаешь. Может, они на материк как раз с Сахалина перебрались?
   -Че-го-о? Чё ты гонишь-то? Какие московские, какие клады?
   -Кликуха у Главного их - Канург. Знаешь такого? Это у него такое же кольцо как у тебя. Может он родственник твой? Типа, настоящий братан, от одной мамы.
   Федя зубы сжал, язык прикусил, руку с кольцом за спину потянул.
   -А пошел ты...
   -Грубо, но верно. Сейчас я уйду. Только вот задам тебе еще пару вопросов. Если позволишь, конечно.
   Федя сопел. Я рассеянно взвел курок. Курок щелкнул. Федя покривился. Я, словно спохватившись, поставил курок на место, достал нож с наборной ручкой, который Тартарен из Мызина выдернул, поднес его к глазам Феди. Глаза его расширились.
   -Узнаешь?
   -Че-го-о?
   -Перо узнаешь?
   -Мало ли перьев по рукам гуляет...-туманно заметил Федя.
   - Допустим. Спрошу прямо: Мызина твои замочили?
   -Какого еще Мызина?
   -Директора здешнего. С рыбзавода.
   -Не знаю я никакого Мызина,- сказал, точно обрадовался, Федя.
   Похоже, Мызина он действительно не знал. Хотя не знал, не значит, что не убил.
   -Ну, а вам-то что в той пещере понадобилось, а?
   -Чего-о?-снова завел Федя.
   -Что вы там искали? За дверцей с головой летучей мыши? Общак Сахалинской каторги? Золото партии? Или Российской империи? Или деньги японской мафии? Якудза тут что-то зарыла, а вы пронюхали и решили отрыть?
   Видимо я попал. Ткнул в больное. Туда, где тонко. А где тонко, там, как известно, рвется. Федя Сумо при упоминании Якудзы посмотрел на меня так, что я понял - окажись я беспомощным на земле, а он со стволом в руках, меня бы уж давно отволокли в кусты и ветками забрасывать не стали.
   Интересно, так ли уж сильно медведь его помял? Я чуть отодвинулся на всякий случай, и сказал:
   -Вот поэтому вы к геологам и прицепились.
   -Почему?
   -Кто-то сообщил вам, что они к Лососевому подбираются. А зачем, не сказал. И вы решили проследить, за ними, а в случае чего и убрать, чтобы они до здешних пещер и кладбищ не добрались. Но вам помешали. Когда геологи вышли к Синим Горам, появилась команда на вертолете. Так?
   -Ну, ты писатель.
   -Что?
   -Тебе бы сериалы сочинять. Про Чебурашку. Какой вертолет, какие сокровища?
   -С этими крутыми на вертолете вы связываться не стали,- упрямо продолжал я, - а руководителя экспедиции Рину Малышеву отбили у охраны местного консервного завода, которые тоже решили, что геологи слишком близко подобрались к их икорному бизнесу и могут им помешать и начальника экспедиции умыкнули прямо из-под носа этих, на вертолете. Рина была без сознания, ничего вы от нее не добились, а просто сбросили в старую шахту. Но кто-то из ваших умыкнул у нее мобильник. На мобильнике была картинка, которую Рина хотела переслать сестре. Когда ты с братками добрался до Южно-Сахалинска, картинка ушла в Москву сама собой. Или вы ее решили отправить сами на всякий случай, чтобы выманить из Москвы тех, кому геологи что-то про здешние заброшенные шахты могли бы рассказать?
   -Давай, давай, звезди дальше. Звездила,- скорчился Федя презрительно.
   Идея с пересылкой карточки именно Федей Сумо мне понравилась, и возражений я не принял.
   -Ну, конечно. Вы же ее и отправили. А заодно указание московским кладоискателем, проследить за Никой. От них вы и получили информацию, что Ника вылетает на Сахалин в сопровождении друзей и вот этот ее портрет. С ним вы поджидали нас в аэропорту. Скажешь, нет?
   Федя сказал что-то, но я не расслышал. Шагнул к нему, наклонился, он мою ногу носком ботинка зацепил, пнул в колено, я упал. Федя, скривившись от боли, не спуская с меня ненавидящих глаз, бросился сверху всей тушей. Я откатился, стукнул его рукояткой револьвера по затылку, взвел курок. Федя ладонь выставил вперед, зажмурился, ожидая выстрела.
   Я медленно поднимал пушку революционного матроса.
   Выстрел грохнул сухой и короткий, забился в сопках уходящим эхом и пропал.
  
   2
  
   Рина с Никой и Тёма далеко не ушли - поджидали меня на берегу речки и встретили довольно странно.
   Ника смотрела на меня со страхом, Рина жестко, Тёма вопросительно.
   -Что случилось?- прямо спросил я.
   Стоят, молчат и смотрят.
   -Да в чем дело-то?
   Тёма кашлянул смущенно, спросил осторожно:
   -Кто стрелял?
   -Я.
   -Ты что, серьезно?- не поверила Ника.
   -Ну да.
   -Гм,- запнулась Рина.- Хотя, в общем-то, правильно - или ты или тебя. Честно говоря, я думала, ты на такое не способен.
   -На какое?
   -Убить человека.
   -Ну почему же...- начал я, но, увидев, как Ника смотрит на меня, переигрывать не стал.
   -Да ладно вам... Я в воздух стрелял.
   -Зачем?
   -Ну, так, припугнуть немного. А вы что подумали?- сделал невинные глаза.
   -А я что говорила!- торжествующе крикнула Ника.
   -Что?
   -Что ты не можешь убить беззащитного!
   -Ну почему же не могу...- скромно опустил я глаза. -Могу. Если захочу.
   -Да ладно тебе на себя наговаривать,- Ника подошла ко мне, взяла под руку, прижалась, посмотрела победно на сестру.
   Значит, они тут поспорили без меня, пристрелил я раненого бандита или это он в меня стрелял. Мило.
   -Все правильно,- вздохнула Рина.- Первое впечатление - самое верное.
   Я Нику обнял, поцеловал под завитком у уха, успокоил Рину:
   -Не волнуйся - понадобится - рука не дрогнет.
   Тёма кашлянул, напомнив о своих чувствах.
   Я их пощадил. Сказал только туманно...
   -И почему это люди стесняются быть самими собой.
   -Это ты о ком?
   -Да так...
   -Нет уж ты говори, если начал!
   Я посмотрел внимательно на Рину. Покосился на Нику. Все-таки сестры не всегда похожи. Или не во всем. Или не до такой степени. Например, степени жесткости.
   -Хорошо!
   -Чего ж хорошего?- не поняла Ника.
   -Что твоя сестра только притворяется такой кровожадной.
   -А ты не притворяешься, - съязвила Рина.-Ты у нас добрый.
   -Он не добрый,- погладила мне щеку Ника.- Он до-обренький. Всех жалеет.
   Не понравилось мне, как она это сказала.
   -Ты о чем это?
   -Так,- спрятала усмешку Ника.
   Точно такую же спрятанную усмешку уловил я на лице Рины.
   Тут до меня дошло - они ж заодно! Смеются надо мной. Поспешил я с выводами о непохожести сестер. В следующий раз буду умнее.
   Я отстранил руку Ники, встал в независимой и гордой позе.
   Сестры дружно засмеялись. Мы с Тёмой остались в дураках.
   -Успокойтесь, - сказал я сестричкам довольно холодно и гордо.- Это я в безоружных не стреляю. А когда понадобится, рука не дрогнет.
   -Ну, ну,- насмешливо заметила Рина.- Револьвер только не забудь на предохранитель поставить, ковбой. А то как бы тут нас всех не перестрелял.
   Предохранитель? Черт, а где в этом оружии пролетариата предохранитель,-завертел я перед носом ручку, барабан, курок.
   -Там, сбоку, пупочка рифленая,- подсказала Рина.
   Нашел рифленую пупочку. Нажал. Что-то щелкнуло, курок заклинило.
   -А откуда ты...
   -Рина, разрядница по стрельбе,- загордился своей любимой Тёма.- И отлично разбирается в огнестрельном оружии.
   Хотел я подколоть Тёму, насчет того, что женщина его ни в чем не уступит мужику, и чтоб он это имел в виду на будущее, но вовремя вспомнил насколько у него все запущено и серьезно. К тому же знания Риной устройства старинных револьверов пригодилось тут же и кое-кому спасло жизнь.
   Все произошло очень быстро и понять, что делаю, я просто не успел.
   Хрустнула ветка, листья зашуршали, я револьвер вскинул, направил на куст, нажал курок. Боек не двинулся. Выстрела не было. Из сахалинских лопухов вылез Крис. За ним на берег выпал Тартарен.
  
   Крис с Тартареном уходили от преследования по склону сопки, играючи то в затравленных зверей, то в партизан, то в каких-нибудь американских летчиков, сбитых над густыми джунглями Вьетнама. Иногда им казалось, что они типа Рембо, под прицелом добропорядочных пузатых жителей провинциального штатского городка, иногда хотелось побыть Шварценеггерами в схватке с Хищником. Что-то вроде виртуальной игрушки - стрелялки с догонялками им тоже мерещилось.
   И обстановка располагала - склон сопки, заросший гигантскими непроходимыми травами, по которому приходилось карабкаться, падая, вскакивая, обдирая руки и колени, дыша с хрипом и свистом, передвигаясь то бегом, то ползком. Лай собак толкал в спину, слышен был хруст веток и крепкий матерок совсем вот тут и где-то рядом.
   Пару раз преследователи почти настигали их, и они одним рывком из последних сил уходили, забирая вверх по склону. Пропустили тех с завода, посидели в кустах на мягкой листве, подышали, втягивая запах осенней листвы, но, вспомнив, что должны уводить за собой погоню, принялись кричать и бросать камни с утеса в речку, пока не услышали возвращенный лай снова готовой настигнуть их погони.
   Наконец, эти игры стали утомлять, Тартарен почувствовал лишние свои килограммы, облился потом, стал задыхаться. Крис решил, что мы и Тимофеич с Сузуки ушли достаточно далеко, пожалел Тартарена (сам он мог еще сутки вот так вот водить за нос собак и охранников), обильно полил свои и Тартареновы следы японским антипсовым сопреем, и они потом, забравшись повыше и улегшись на сопочном мыске, с удовольствием наблюдали, как закрутились на одном месте лохматые овчарки, запрокинули остроухие морды к солнцу, затосковали, заскулили и завыли, проклиная постылую жизнь в вольерах, несчастливую свою гончую долю. Собаководы сначала смотрели оторопело на то, как сходят псы с ума, потом ругались и пинали их ногами, сидели на корточках, куря, чеша затылки и решая, куда теперь идти и где искать.
   А Тартарен с Крисом преспокойно убрались вверх по распадку, шли, не таясь и посмеиваясь над охраной навербованной с забойки из тех, кто только ловко может вышибать дубинкой чужие мозги, своих в достаточном количестве не имея.
   В общем, вели себя как последние московские лохи, как студенты выехавшие на картошку в сельском клубе на танцах, чарующие деревенских дурочек столичными шмотками и манерами, пока не оттеснят их опившиеся дешевой водкой местные парубки и, сопя, с налитыми кровью глазами, не отделают их грязной и тяжелой кирзой до десятка швов, наложенных на расквашенные до полного отупения лица пьяненьким хирургом в холодной и прогнившей нищей и не знавшей анестезии районной больничке.
   Короче, люди с консервного завода не всем скопом бегали по холмам за собаками, рассредоточились, вполне по военному, устроили засады и секреты на всех тропках, в кустах и на деревьях, откуда и свалились на голову Тартарена с Крисом, когда они этого совсем и не ждали.
   Бой этот был не самый удачный в жизни капитана и славного нашего Тартарена, и оба потом не любили о нем вспоминать.
   Тартарена как-то сразу резко и тяжело стукнули чем-то тяжелым по голове, и он, даже толком не сообразив, что происходит, рухнул на землю и отрубился. Крис крутился ужом, выскальзывал из кучи малы навалившихся на него всем скопом, но его снова хватали, бросали на землю, садились на голову, прижимали, не давая занести руку для удара, зажать шею, стукнуть коротко под дых, не говоря уже о коронных ударах ногой по лицу противника в полете.
   Один раз он увидел перед собой рысьи глаза Толика с забойки, натянул на них с маху вязаную шапку и коротко ткнул в невидимое глазное яблоко, отчего Толик взвыл и попытался укусить его за нос. Петино туповатое лицо замаячило совсем близко и Крису удалось поймать его за галстук и слегка придушить. Но в общем дела его были плохи, Крис слабел, барахтаясь в куче тел, силы оставляли его и вот-вот он должен был выдохнуться и, пару раз дернувшись отчаянно, сдасться на милость победителей.
   Предприняв последнюю и безуспешную попытку высвободиться, Крис понадеялся, что, может быть, мне с Тёмой удалось увести подальше девчонок, и тут вдруг услышал мощные короткие убойные удары, крики боли, стоны, треск костей, брызнула ему в лицо обильно кровь лежащих на нем, и стали они валиться в стороны. Крис вскочил на ноги, полагая, что это Тартарен, забытый забойщиками пришел в себя, но увидел совсем другую картину.
   Какие-то верткие и быстрые метались между консервными братками, довольно ловко обрабатывая их руками и ногами, применяя незнакомую Крису технику восточных единоборств. Ребята с забойки вяло отмахивались от них короткими своими дубинками (автомат у них - один на всех, и тот заклинило), а неизвестные пришельцы крутились вокруг, нападали, отскакивали, кружа и орудуя голыми руками, сжимали кольцо вокруг Криса, который и был, собственно, их целью.
   Ага, понятно,- сказал себе Крис, нырнул к земле, крутанулся на месте, отпрыгнул в сторону, прячась за спинами организовавших круговую оборону забойщиков, подобрался к поверженному Тартарену, сильной оплеухой привел его в чувство и, при его поддержке, рассыпая удары направо и налево, ломая кусты, ветки и гигантские цветы, спешно покинул поле боя.
   -Ну и кто же это был?- спросила Рина, вглядываясь в черные факирские глаза Криса. И я вдруг заметил, как оживилось ее лицо, и даже щеки порозовели, когда заговорила она с капитаном, а тот, задержав на ней взгляд дольше, чем это полагалось для ответа, не ответил и с запозданием пожал плечами.
   -Ясно кто,- шевеля с запоздалой угрозой усами пробурчал Тартарен. -Дружки этих из хаммера, джипперы- таксеры.
   -С чего ты решил?- спросил не заметивший оживления Рины при появлении Криса Тёма.
   -А кто ж еще?
   -Тартарен прав,- сказал я.- Если, конечно это не были те люди...
   -Какие люди?- тихо, точно заговорщица спросила меня Ника.
   -Из вертолета.
   -Из какого... вертолета...-медленно точно во сне говорила Рина, не сводя глаз с Криса, потом вдруг тряхнула головой и, словно очнувшись:"Ах, да!"
   -Я теперь точно знаю - тут в этих сопках с нами воюют целых три команды,- заявил я и, притянув к себе всеобщее, а главное Никино и даже суровой ее сестры внимание, пересказал содержание моей беседы с Федей Сумо.
   Слушали меня внимательно. Когда я закончил, молчали, соображая.
   -Похоже, Юнг прав,- первым откликнулся Тёма.
   -Похоже,- передразнил его Тартарен.- Не похоже, а точно. Молодец Юнг! Вот что значит, человек географию учил. Взял все, и распутал. Интересно, вот только, что за клад тут эти приятели наших московских гномов ищут?
   -И какое отношение ко всему этому имеют взбунтовавшиеся недра?-напомнила Ника.
   -Ну как же...- начал было я, но Крис поднял палец и нахмурился, прислушиваясь.
   И все прислушались. Но ничего не услышали.
   -Ты что, Крис?- шепотом спросил я.
   -Так ты говоришь, в воздух стрелял?-спросил меня Крис.
   -Когда?- не понял я.
   -Ну, над этим Федей твоим Сумо.
   -Конечно в воздух.
   -А зря.
   -Да ты что, Крис.- возмутился я.- Не мог же я, в самом деле...
   -Тс-с,- цыкнул на меня Крис.- Я не про то. Зря ты вообще стрелял.
   Прислушался. Все было тихо.
   -Потому что неизвестно, кто на этот твой выстрел сейчас сюда идет.
   В наступившей немедленно за этими словами тишине, послышалось хлюпанье и сопенье из-под берега и над кромкой его показались седые и мокрые вихры Тимофеича.
   А потом он выбрался и сам, весь мокрый.
   Сузуки с ним не было.
  
  
   3
  
  
   Ну, разумеется, на них напали. На Тимофеича с Сузуки. Даже странно было бы, если бы они этого избежали. В самом деле, чем они лучше других. На всех тут нападают, а они что?
   Это Тартарен так рассказ Тимофеича откомментировал.
   -Интересно,- нахмурился Крис.- Зачем этим шакалам Сузуки понадобился?
   -Почему же именно Сузуки?- удивился Тимофеич.
   -А как же - тебя только по голове стукнули...
   -Ничего себе только...
   -Но Сузуки-то похитили. Если, конечно, он с нападавшими не заодно и не ушел с ними добровольно.
   -Нет, это исключено,- вступился Тимофеич за японца.
   -А почему ты так в этом уверен?- подступил к нему Тартарен.
   -Ну, потому что.... Да нет, что вы... Сузуки-сан ученый с мировым именем, а тут какие-то местные бандиты, заготовители левой икры, гробокопатели. Что у них с Сузуки может быть общего?
   -Вот и я спрашиваю - что? - не отставал Крис.
   Тимофеич попробовал задумчиво почесать затылок и тут же скривился от боли - здорово все-таки его приложили.
   -Как они хоть выглядели? - спросил я Тимофеича.
   -Кто?
   -Нападавшие.
   -Да я их и разглядеть не успел,- развел руками Тимофеич, засмеялся растерянно, ойкнул, приложил ладонь к шишке.
   -Слушай, а может ты с этим японцем и с местными заодно?- обрадовался, что сразу можно все объяснить Тартарен.- Крутите свои дела с русской мафией, а японец к вам как посланец мафии международной прибыл. Не томи душу, сознайся, а? А то как-то странно получается - мы погоню на себя оттянули, джипперы до Тёмы с девчонками добрались, но к вам-то уж точно некому подкопаться было. А вот если вы с бандитами заодно, тогда все сходится. Встретились в сопках, поговорили, японец с вашими подельниками ушел, а ты вернулся, чтобы они точно знали, где нас искать. И ты вот пришел к нам и рассказываешь, что Сузуки украли, а тебя так стукнули, что ты ничего якобы не помнишь.
   -Оставьте человека в покое,- отчеканила Рина. Я вот, например, охотно верю, что он действительно ничего не помнит.
   -Я тоже,- смущенно потупился Тёма.
   -Ну, если Сузуки ни при чем, тогда я не знаю,- протянул Тартарен.- И вообще, не пора ли нам перекусить немного. Я, честно говоря, совсем оголодал. А Крис?
   -Да погоди ты,- с досадой ответил Крис.- Нам надо решить, что дальше делать.
   -А какие тут могут быть варианты?
   -Никаких,- сказал Тёма.- Надо Сузуку спасать.
   -Не нравится мне все это,- пробурчал Тартарен.
   -Что именно? То, что обед откладывается?- улыбнулась Ника.
   -Да и обед тоже. И вообще... Подозрительно это все.
   -Что все?
   -Ну, не знаю. Вы вон у Юнга спросите. Он у нас умный. Географию учил.Теории разные разрабатывает.
   -И что же нам скажет умный Юнг?
   Нужно было поддержать репутацию умного и проницательного человека. Немедленно. И я сказал:
   -Вы как хотите, а по-моему тут все дело в...
   -В чем?
   -В этих вот заброшенных шахтах.
   -Ну, ну,- продолжай,- улыбнулся понимающе, на мой пунктик Крис.
   -Ну конечно! Ведь это же элементарно. Как Сузуки попал в этот Богом забытый поселок? Он говорит, что его направили сюда с биостанции, а на вопрос, кто именно направил, он промолчал.
   Крис улыбаться перестал.
   -А кто его спрашивал?
   -Я.
   -Когда?
   -В пещере, когда под летучими мышами сидели.
   -И потом, откуда у него с собой оказались все эти приспособления - фонарь, радиолокатор. Ведь он же точно знал, что полезет под землю. Ну, не верю я, что человек может такие штуки с собой просто так, на всякий случай таскать!
   -Так ты полагаешь, что этот Сузуки никакой не ученый?- понял, к чему я клоню, Тартарен.
   -Я полагаю, что это, может, и никакой не Сузуки.
   -Как это?
   -А так. Тимофеич, а ты вообще, видел когда-нибудь своего партнера по научной переписке?
   -Еще бы,- ухмыльнулся и встряхнул вихрами в полную силу Тимофеич.
   -Где же ты его видел?
   -Его - нигде. А карточку свою через интернет он мне пересылал.
   -И что?
   -Одно лицо.
   -Да все японцы на одно лицо.
   -Нет, ребята - это Сузуки, -вздохнул Тимофеич.
   Нахмурился, точно припоминая что-то.
   -Хотя, постойте...
   -Что?
   -Ну... Не знаю,- замялся Тимофеич.
   -Да говори, не тяни,- торопил Тартарен.
   -Вообще-то, когда мы переписывались, Сузуки очень этим местом интересовался.
   -Каким?
   -Вот этим самым,- обвел рукой Тимофеич пейзаж - бурную речку, сопки, деревья в осенней листве.
   -Откуда же он про здешние места мог знать?- спросил Крис.
   -Что, прям так и спрашивал - как там поселок Лососевый?- уточнил Тартарен.
   -Ну, не совсем. Я, когда к нам его приглашал, расписывал, как приедет, как вечером в баньку сходим, а утром встанем пораньше, сходим в сопки с удочками, форель будем ловить.
   -Так-то ж на биостанции,- сообразил Тартарен.
   -Ну да. Я так и писал. А потом оговорился, что лучше всего форель у нас ловится на Западном побережье, рядом с поселком Лососевым в речке у Синих Гор. Так написал, между прочим. А Сузуки-сан попросил написать подробнее, что это за поселок, да что в нем раньше было...
   -А ты? Выложил, как есть?
   -А что мне скрывать-то было?
   -Про японские домишки, которые после войны спалили?
   -Ну, да.
   -Про гостиницу, заброшенную шахту?
   -Про затерянное клабище?- добавила Ника.
   -Откуда ж я мог знать...
   -Что Сузуки сам родом из этого поселка!- закончил я за Тимофеича.
   -Да не может этого быть...- вяло заспорил Тимофеич.
   -Постойте,- подняв руку, подсчитывала про себя Рина.- Нет, не получается. Ему бы тогда должно было быть...
   -Лет семьдесят,- сосчитал Тёма.
   -Да ну что вы,- не поверила Ника.- Он намного моложе выглядит.
   -Ну, пусть не семьдесят, пусть шестьдесят пять,- соображала Рина.- получается в середине сороковых он был совсем ребенком. Что он мог знать про шахты и кладбища, и...
   -Про то, что зарыли на них взрослые?
   -Да почему они там что-то должны были зарывать?- попытался вернуть нас к действительности Тимофеич.- Нет тут никаких сокровищ, понимаете, нету! Все это ваш Юнг придумал. А если бы что-нибудь такое было - давно бы все нашли и раскопали.
   -Ну да,- согласился я.- Вот ваш друг Мызин пошел раскапывать и не вернулся. Что-то он ведь в этой шахте искал? Спрашивается - что?
   -Жаль, что мертвые не говорят,- вздохнул Тартарен.
   -Ну почему же...- поколебавшись, возразил Тимофеич.
   -А что,- открыла рот Ника.- Наука знает способ читать мысли покойников?
   -Мысли - нет,- выдержав паузу, ответил Тимофеич.- А записки покойников прочесть мы можем.
  
   ГЛАВА 12
  
   1
  
   Одна стена была стеклянной, за ней - аквариум. Здоровенный такой аквариум на сто тонн воды. На самом деле его и аквариумом-то нельзя было назвать.
   Половину последнего этажа московского офиса сотовой компании "Дедлайн" отгородили, заизолировали, облицевали специальной плиткой, одну стену сделали из стекла, закачали морскую воду, фильтры установили , подсветку, насыпали океанский грунт, насадили морских растений, коралловых полипов, актиний запустили, мелких попугайской расцветки рыб, гигантских креветок и пяток довольно крупных акул.
   Прозрачная стенка этого маленького океана выходила в кабинет Президента компании Минаева и был он, этот кабинет тоже довольно экзотичен - стены и потолок отделаны под пещерный гранитный свод с огромным плоским телеэкраном и мозайкой экранов помельче прямо среди грубых неотесанных каменюк.
   Все это о чем-то должно было напоминать хозяину кабинета в сереньких осенних московских буднях. Как и крик чаек, и шум волн в припрятанных под гранитными сводами динамиках, и виды тропического острова, похожего на перевернутого дракона с перистыми пальмами на высоком берегу.
   За столом темного стекла с разбросанными на нем пультами, в кресле с высоченной спинкой сидел человек с прозрачными глазами на совершенно невыразительном лице и, брезгливо морщась, наблюдал за тем, что творилось в морской воде между камнями и водорослями. Как, потряхивая пышной хризантемой на спине, колышется актиния, пятится по дну зеленый лобстер, сучит ножками, похожая на кривую байдарку, гигантская креветка, и кося глазом с кинжальным зрачком и скаля зубы, крутится на одном месте острорылая акула.
   Рыбине было худо. Она делала запоздалый выпад, пытаясь ухватить плоского в желтых и черных полосах морского попугая, промахивалась, заваливалась на бок, тараща на Минаева мутный глаз.
   Минаев нажал кнопку на пульте. Пульт пикнул, на плоском экране в стенке, отделанной под дикую пещеру, вспыхнула картинка с увелечинной в десяток раз несчастной акульей физиономией. Проследив дерганное движение и мертвеющий глаз, хозяин странного кабинета, мрачно констатировал:
   -Издохнет. И эта издохнеeт. Ну, блин, работнички.
   Не глядя шевельнул пультом. Дверь за спинкой кресла бесшумно двинулась, на пороге возник секретарь - высокий, худощавый с залысинами и баками, с фирменным значком на лацкане пиджака - круглый такой значок, типа акулий глаз и зрачок внутри черный и острый, вытянутым ромбом.
   Эмблема сотовой сети Дедлайн.
   Секретарь как вошел, так и замер, не шевелясь, ничем не показывая, что он здесь и звать его больше не надо, а можно ругать, посылать, распекать, приказывать и устраивать выволочки по поводу скверного положения дел, погоды и дурного настроения.
   -Ну, и где эти твои аквариумисты-любители?- покручиваясь в кресле и не оборачиваясь, спросил Президент.- Где они там бродят?
   -Вызваны. Готовы приступить к работе,- коротко выверенным по тембру и силе звука - не слишком громко, чтобы нельзя было сказать, что он кричит, и не так тихо, чтобы можно было обругать его за то, что шепчет, доложил секретарь.
   -А чего ждут? Пусть приступают. Ты предупредил их, что если хоть одна еще сдохнет, я с них потребую возмещения морального ущерба в сумме...
   -Они в курсе.
   -Это ж символ компании,- не унимался Минаев.
   -Точно так.
   -Он не может умереть.
   -Совершенно справедливо.
   Минаев чуть повернулся в кресле, вполглаза посмотрел на секретаря.
   -Э-э, как тебя?
   Секретарь вытянулся.
   -...А-а, все равно Филлипыч, - Минаев всех сотрудников фирмы так называл. Хотя,например, как зовут секретаря - знал отлично и во всем ему доверял.- Что эти ботаники, ихтиологи говорят? Почему рыба дохнет, Филлипыч?
   -Не удается отладить работу фильтров, - почтительно склонился секретарь Аркадий Иванович, но не выпустил из виду показавшуюся из-за спинки кресла бледную физиономию с прозрачными глазами и тенями вокруг глаз от постоянной и утомительной бессонницы и скуки.- Акулы чувствительны к чистоте воды и содержанию в ней химических элементов...
   -Э-э... Я сам знаю, что чувствительны. Работнички... Филлипычи. Меня не интересует почему они дохнут,- рявкнул вдруг Минаев, хотя сам только что об этом и спросил.- Меня интересует, чтобы это кончилось. Пусть спустят эту воду, нальют чистую. Пусть прочистят гребанные фильтры. И если хоть одна еще...-повернулся резко уставился в аквариумное стекло. Акула дернулась, точно стараясь вытянуться перед хозяином, показать, что она вообще-то в порядке, но тут же завалилась на бок и глаз ее утух.
   Минаев ткнул пультом в аквариум. Аквариум погас. Откуда-то сверху опустились глухие жалюзи и закрыли стекло. Погасли экраны на стене. Зажглись упрятанные в пещерные стены светильники.
   -Ты понял, нет?- не дав ответить секретарю, спросил без перехода: - Что там у нас сегодня?
   -Вы назначили совещание.
   -Тема?
   -Сахалинский проект.
   -Что, тоже дохнет?- вскинул на секретаря прозрачные глаза Минаев.
   -Есть проблемы,- потупился секретарь.
   -Ладно, кто там?
   -Вицепрезидент, топменеджеры, специалисты по пиару...
   -И что?
   -Собрались. Ждут.
   -Ладно, подождут. Все равно толку от них... Что мой самолет?
   -Заправлен. Готов к вылету.
   -Яхта?
   -Стоит на рейде у западного побережья Сахалина, как вы указали.
   -Вертолет?
   -Ждет на аэродроме в Хабаровске.
   -Группа захвата?
   -На месте.
   -Одеваться.
   Минаев встал и оказался плотным, низким, с животом и покатыми плечами, с волосами блеклыми и редкими - несимпатичным. Снял халат с кистями и оказался в несвежей сорочке, черных брюках. лакированных с тонкими носами туфлях. На запястье тяжелые часы с золотым браслетом. На толстеньком пальце перстень. Принял на опущенные безвольно руки пиджак. Подождал, когда вденут в рукава, накинут на плечи и поправят. Пуговицы застегивать не дал. Манжеты сам вынул из рукавов. Осмотрел критично внешность, сказал брезгливо, кажется к самому себе обращаясь:
   -Блин, я похож на разбогатевшего придурка из отечественного сериала. В следующий раз выйду к ним в халате.
   Секретарь попятился к двери.
   -Погоди,- остановил его Минаев.- Открой это,- кивнул на глухую скальную стенку.
   Секретарь кашлянул.
   -Что еще?
   Секретарь молчал, согнувшись почтительно, не решаясь сказать.
   -Говори!
   -Может быть после... Совещания. А то в прошлый раз...-начал он осторожно..
   -Ты что, указывать мне вздумал?
   Секретарь испуганно замотал головой..
   -Открой. Не бойся, сегодня ничего не отменится. Мне надо подготовиться к встрече с их городскими рожами. Давай открывай, чего застыл?
   Секретарь подошел к столу, отыскал нужную кнопку на пульте, нажал. Стена с гранитными шишками отъехала в сторону, обнажив за окном серые и мокрые плоские крыши, бурые веретенца башен Кремля, опоясанные кирпичной стенкой с зубцами типа "ласточкин хвост", изгиб реки смолистого цвета, озверевшего от пасмурного вида на Крымский мост Петра под нелепой мачтой.
   Минаев постоял перед мокрым городским видом, закинул руки, сцепил пальцы на затылке, качнулся вправо влево, повернулся:
   -Черт с тобой - веди!
  
   2
  
  
   В зале заседаний компании "Дедлайн" - вицепрезидент и менеджеры сидели по ранжиру - перед каждым ноутбук с информацией, зеленые бутылочки с минеральной водой.
   Косясь на пустующее кресло во главе длинного стола и плотно прикрытую дверь за ним, тихо переговаривались, чувствуя под собой все двадцать этажей, которые надо еще было проползти, чтобы добраться до права сидеть за этим столом, из-за которого, между прочим, запросто можно вылететь. В одну секунду, если что Минаеву не понравится.
   Такое уже случалось.
   Бойкий черноглазый и моложавый первый Вице по связям с общественностью в костюме отличного английского сукна, нервно потирая руки, делился опытом гольф-удара с начальником отдела развития - одутловатым господином с румяными пивными щеками и осоловелыми глазками. Директор по пиару - дама строгих форм и мягкого обращения, всегда говорившая собеседнику только то, что он и сам думал, тихо обсуждала с топ-менеджером отдела кредитований перспективы рождественского отдыха на цунами безопасных островах.
   Ближе к концу похожего на взлетную полосу стола должности и темы разговоров мельчали. Тут говорили о том, что скоро, черт возьми, некуда будет совсем тачку воткнуть перед офисом, о том, что близится сезон дождей, а потом и снега, и хорошо бы угадать, когда пора переобувать машину в зимнюю резину, о выгоде покупки годового абонимента в фитнес и о том, что из-за пробок совершенно невыносимо добираться из загорода на работу.
   Шутили, что скоро придется вводить прямое вертолетное сообщение - Подмосковье - офис.
   О работе не говорили совсем. Не потому что о ней не думали. Думали-то как раз только о ней. Просто не принято было в этом месте говорить друг с другом о работе. Как не принято желать космонавту счастливого возвращения.
   Минаев вошел, и те, кто пропустил его появление, тут же поняли, что шеф здесь по мгновенно установившейся в зале настороженной тишине. Оборвали фразу на полуслове, защелкали мышками, извлекая из памяти ноутбуков листки с цифрами и фактами предпринятых отделами мер, и осторожно, исподволь, чтоб не видел сосед, достали папки с припрятанным до поры креативом.
   Креатив касался в основном ходов, мер и озарений, как захватить побольше клиентов в сети "Дедлайна" и подставить основного конкурента - недавно вылезшую на рынок и уверенно подмявшую его под себя смехотворно низкими расценками на услуги компанию "Стар-Ток".
   Собрание замерло в ожидании. Минаев, не здороваясь и ничем не показывая, что хотя бы видит, что за столом заседаний кроме него еще кто-то есть, сел в кресло, придвинул к себе ноутбук, бегло просмотрел отчеты отделов о проделанной работе по продвижению абонентской сети на Восток.
   Перевел взгляд с экрана куда-то вдаль, сказал тихо:
   -Не вижу.
   Потерявший мгновенно свою живость первый Вице обильно вспотел. Эх, не обсуждать ему больше классных гольфовых ударов, если не спросит он сейчас, чего не увидел Минаев в отчетах. А если спросит - тем более.
   Пауза повисла. Собравшиеся уткнулись в свои ноутбуки, представляя первому Вице выпутываться самому.
   Моложавый жизнелюб по связям тихо кашлянув, издал горлом нерешительный звук:
   -У-э-э-...
   Минаев медленно перевел на него взгляд прозрачных глаз. Топ-менеджер поперхнулся.
   -Чего ты блеешь-то, Филлипыч?- оттолкнул Минаев ноутбук.- Чего вы мне тут понаписали? Планы, сценарии. Игры какие-то идиотские. Меня не интересует как. Меня интересует когда.
   -Ага, угу,- закивал, подхватил, задышал нервно Вицепрезидент.- Понятно.-и утвердительно- вопросительно:- Интересуют конкретные сроки введение в эксплуатацию нашей сотовой связи на Дальнем Востоке?
   Минаев молчал.
   -Об этом нам доложит начальник отдела развития.
   У человека с пивным румянцем на щеках мигом спала пелена с глаз, он дернул слегка задом в кресле и довольно твердо и уверенно заявил:
   -Все идет по плану.
   Минаев посмотрел на него, и это был первый из его подчиненных, которого он увидел сегодня.
   Человек с пивным нутром приободрился и начал.
   -В соответствии с планом мы должны были...
   -С планом?-перебил Минаев.- С каким планом?
   -С... вашим, господин Президент,- сдулся мгновенно ответственный за развитие.
   -Я свой план знаю. Меня интересует, что вы по нему сделали. И почему в этой вашей электронике нет даты начала работы сети на Сахалине. Когда я увижу в вечерних новостях, как Сахалинский шахтер болтает по нашей трубке со студией Останкино?
   Дама из пиар отдела, не в силах больше прятаться за экран ноутбука, выглянула неосторожно и поняла, что вопрос адресован именно ей.
   -У нас все готово. Вот именно так, как вы сказали - найден шахтер, вручена ему трубка. Связь с Останкино установлена. Мы даже рекламный ролик подготовили.
   -И когда он появится в телевизоре?
   -Как только сигнал будет приниматься во всех районах Сахалина.
   -А когда начнет приниматься сигнал?
   -Сразу после того, как мы выбьем с Сахалина "Стар-Ток",- поняв, что к нему обращаются, ответил какой-то технарь в ярком галстуке.
   -В соответствии с вашим планом,- вставил угодливо первый Вице.
   -Да что ты мне все про план,- поморщился Минаев.- Ты мне ответь - "Стар-Ток" еще топчется на Сахалине? Вы еще не вышибли его оттуда? Может он там передатчики свои уже размещает? Ты что должен был сделать? Повтори!
   -Организовать отправку Московских геологов на геодезическую разведку для подготовки площадок под установку наших передатчиков в разных районах Сахалина,- заикаясь, начал перечислять Вицепрезидент.- Именно Московских, чтобы больше было шума, когда они пропадут.
   -Дальше...
   -Устроить похищение геологов. Поднять волну. Сделать так, чтобы следы привели в представительство "Стар-Тока". Пока шло бы расследование, наши конкуренты вынуждены были бы приостановить освоение Дальнего Востока.
   -А мы?
   -А мы в это время уже захватили бы регион. По-моему просто гениальный план!
   -Дальше,- не двинул бровью Минаев.
   -Все шло, как задумано...
   -Ладно, не тяни,- поморщился брезгливо шеф.- Говори, где обделались, Филлипыч.
   -Все шло, точно по плану,- забормотал, млея от испуга, Вице и глаза его черненькие и живые, вдруг заморозились.- Выждали, когда геологи выйдут на площадку на Западном побережье, группа захвата налетела на вертолете, побросали геологов в машину и...
   -Одного не досчитались?- насмешливо глядя в замороженные глаза, спросил Минаев Вице, и тот с тоской подумал, что на самом деле ему все давно известно, и зачем он его пытает, не понятно. Лучше бы сразу уволил. Или пристрелил.
   -Точно, а откуда вы...
   -Дальше.
   -Куда-то пропала руководитель экспедиции некая,-ответственный за все заклацал мышкой...-Арина Малышева. Поэтому окончание операции пришлось отложить, до выяснения ее местоположения,- сбился говоривший на протокольно милицейский сленг.
   -И что, удалось выяснить?
   -Подробности мы не знаем,- переглянулся вицепрезидент с пиарщицей и начальником развития...-Там целый букет. Скорее всего ее увели чуть ли не с площадки, где они собирались проводить исследования, какие-то местные бандиты.
   -Чем занимаются?
   -Да, ерунда... То есть заготовка паленой икры и рыбы. Там у них консервный завод. Геологи на него вышли. Хозяин решил подстраховаться и прихватил начальницу...
   -Они наших видели?
   -Н-не знаю.Но вы не волнуйтесь... То есть... Я хотел сказать - там сейчас наши люди работают, все подчищают. Думаю, максимум через три дня Малышева будет в наших руках и мы сможем завершить операцию, как задумано.
   Вицепрезидент замолчал, по инерции кивая в такт собственным несказанным словам. Минаев понял, что сказано не все.
   -Там есть еще проблема.
   -Какая?
   -Это я тебя должен спросить.
   -Да нет... какая... что вы... То есть, конечно, одно обстоятельство...
   -Хватит блеять! Говори!
   -Ну там, к этой Малышевой вылетел ее приятель. Потом за ним еще какие-то...
   -Кто такие? Спецслужбы? МЧС? Милиция? ФСБ? Кто послал? Фирма, через которую их командировали?
   -Нет что вы... Мы с такими не работаем,- попробовал усмехнуться вице и осекся, залепетал:-Да это просто... Мальчишки.. Разыгрывают из себя героев. Им лет по двадцать. Сестра этой Малышевой, вообще, школьница...
   Минаев переглянулся с секретарем. Человек с сиплым голосом, залысинками и баками именуемый Филипычем, смотрел ехидно на говорившего, но взгляд хозяина перехватил, кивнул.
   -Подробнее!- рявкнул Минаев.-Кто они? Чем занимаются? Где живут?
   -Но они не представляют для нас никакой опасности,- растерянно развел руками Вице.- К спецслужбам отношения не имеют. В сыскном агентстве не работают.
   -А где? Где они работают?
   -Один в какой-то конторе по заготовке металлолома... Другой в автосервисе...
   Мелочь - скривился пухлощекий начальник по развитию.
   Пиар дама, готова была и снисходительно улыбнуться, и осуждающе покачать головой, в зависимости от реакции Минаева.
   Реакция Минаева была жесткой и необъяснимой.
   -Данные!
   -У вас в компьютере!
   -Папка?
   -"Сахалин", "Помехи"...- оторопело назвал Вице.
   Минаев схватился за ноутбок, открыл папку "Помехи"...
   На экране высветились физинономия с водительских прав Тартарена. Тартарен победно ухмылялся с экрана, топорща усы.
   -Ты же сказал, что с ними разобрались,- повернулся грозно Минаев к секретарю Филипычу, обнаруживая неожиданное знакомство с командой Криса.
   Аркадий Иваноыич заморгал глазами.
   -Ладно, потом. Начальника службы безопасности ко мне. А вы... Приподнялся и навис над столом.-Все подготовить к запуску операции "Сахалин". Чтобы все ролики были на местном и центральном телевидении. Через три дня запускайте пиар компанию.
   -Но как же мы узнаем....- залепетал Вице.
   -Я дам сигнал. Свободны!
  
   3
  
   Вызывая начальника службы безопасности, отдавая распоряжение о машине в аэропорт, связываясь с личным пилотом Минаева и с бригадой на Сахалине, секретарь Аркадий Иванович спрашивал себя, откуда Минаев знал, что ему сегодня понадобится и самолет и группа захвата? Значит, он знал, о том, что операция на Сахалине завязла. А вот о том, что там объявились те самые парни, с которыми они однажды решили поиграть, как с живыми игрушками на одном тропическом острове, и которые в результате высадили их самих вместе с Минаевым на необитаемой скале в открытом океане, с которой они выбирались потом неделю, он, кажется, действительно узнал только сейчас.
   Или тоже знал заранее?
   И еще - кажется Минаев сегодня вовсе не был так уж раздосадован и зол, как пытался изобразить. И тогда, с этими пацанами, которые так подсмеялись над ними... Минаев хоть и дал указание разобраться по приезде в Москву, но тут же и дал понять, что достаточно будет выяснить, где они проживают, чтобы в любой момент можно было достать их по приказу. А приказ этот отдавать не спешил. Секретарь думал, что шеф забыл, напомнил один раз, но его оборвали, чтоб не лез не в свое дело.
   И потому в салоне личного самолета Минаева секретарь Аркадий Иванович не особо опасался разноса. Присматриваясь к шефу во время сборов и поездки в аэропорт, он успел разглядеть, что за хмурым видом, недовольным ворчанием, Минаев едва сдерживает желание треснуть кого-нибудь ласково по спине, и крякнуть, потирая руки:
   -Ну, наконец-то. А то совсем я закис в этих ваших бизнес-играх. А вот сейчас мы поиграем с сильным противником. Матч-реванш! И посмотрим, чья на этот раз возьмет.
   Ничем, разумеется, планов своих он не выдал.
   Только запросил у Аркадия Ивановича полные сведения о необитаемых Островах в Тихом океане от острова Хоккайдо до Камчатки.
   Аркадий Иванович сведения эти скачанные в ноутбук Минаева, ему почтительно и предоставил вместе с двойной порцией скотча со льдом в хрустальном стакане, который, кстати, босс не заказывал с той самой истории с этими мальцами.
   Секретарь, передавая все это Минаеву, скрыть усмешку не сумел.
   -Что?- нахмурился Минаев.
   -Ничего!-вытянулся секретарь.
   -А впрочем, ты правильно все понял. Надеюсь, на этот раз ты и твои люди не облажаются.
   Аркадий Иванович поклонился и, мускулом на лице не дрогнув, вернулся на свое место перед входом в салон.
   Это он для окружающих был просто личным секретарем Минаева.
   На самом деле Аркадий Иванович, хоть и назывался, как прочие Филлипычем, был тайным доверенным лицом Президента компании и рулил под присмотром Минаева незаметно на фирме каждым, начиная с бойкого Вицепрезидента.
   Личной охраной и всевозможными группами захвата Аркадий Иванович руководил тоже.
   И отлично знал, по чьему следу идут сейчас его люди в районе поселка Лососевый, где накрыли они местных мафиози, напавших на Криса и Тартарена, как те сумели скрыться, пока шла разборка между теми и этими, и где сейчас должны находиться Рина Малышева и ее приятели.
  
  
  
  
  

ГЛАВА 13

1

  
   В зеленой лампе над столом уж больше нет тепла.
   Потому, что тепло это давал дому хозяин - большой, добродушный, похожий на огромного, незлобливого сторожевого пса. Он может поворчать и гавкнуть, но больше всего любит подставить голову, чтоб его потрепали за ушами, завалиться в углу и смотреть на людей большими добрыми и мудрыми глазами, в которых знание о том, что покой и счастье на земле сводится вот к этому теплу дома и бескорыстной собачьей преданности людям.
   Но нет хозяина в доме, и нет его нигде, а то, что лежит в пещере у маленькой железной двери с нацарапанной головой летучей мыши, осталось только похоронить и оплакать, в нем нет больше тепла и нет его в доме вдовы, и в зеленой лампе над столом, за которым листаю я странички дневника Мызина, пока Тимофеич, молча поднимает стакан с настойкой и, не чокаясь, пьет, а Людмила, окаменевшая, как только мы пришли к ней среди ночи с сообщением о нашей находке, с глазами сухими кутается в платок и дрожит от холода, ощутив вдруг, что нет больше тепла в доме. И может быть, никогда уже не будет.
  
   Мы пришли с Тимофеичем ночью. Постучались к Людмиле. Людмила пускать нас не хотела. Тимофеич, помявшись, сообщил о нашей находке в пещере. Людмила голову опустила, стояла, смотрела под ноги, ушла в дом, оставив дверь открытой, стала молча накрывать на стол. Завесила зеркало черным платком, остановила часы, достала карточку мужа. На ней он смеялся, запрокинувшись, подняв усы, обнажив крупные зубы - лохматый, с густыми бровями, похожий на большого добродушного пса. Мне было неловко, я злился на Тимофеича - зачем он меня сюда притащил. Да и сам он как-то сник, постарел и не тряс седыми мальчишескими вихрами, не искал повода залиться счастливым смехом.
   И чего секретничал там, у реки, чего подмигивал заговорщицки, уговаривал Криса отпустить его в поселок. Якобы он точно знает, у Людмилы должны остаться какие-то бумаги мужа и там - наверняка разгадка всей этой возни вокруг Рины, геологов и Бог его знает, откуда свалившейся на нашу голову тайны клада.
   Крис выслушал его, отпустил, но с условием, что я пойду с Тимофеичем. Тимофеич хорохорился и обижался, что ему не доверяют. Крис был непреклонен. Тартарен, провожая меня, сделал многозначительную мину - присматривай там за этим ботаником. Ника куталась в свой пуховичок, жалась к сестрице, поглядывала на меня косо, и, когда прощались, не взглянула, не подошла - дулась, что я вот ее тут бросаю одну в самом опасном месте. Потом вдруг сообразила, что самое-то опасное - там, куда отправляемся мы с Тимофеичем, догнала меня на тропинке, закинула руки за шею, повисла, шепнула:"Береги себя, это - приказ", а когда я потянулся губами к ее щеке за прядью выбившейся из прически, руки разжала, отскочила, побежала догонять ребят.
   Они впятером - Крис, Тартарен, Тёма и Ника с Риной, отправлялись вверх по реке к площадке у подножья Синих Гор, куда добирается и никак не может добраться наша команда вот уж какие сутки. Там и будут нас ждать. А мы с Тимофеичем должны спуститься в поселок мимо местных и приезжих бандитов и каких-то ловких и хорошо тренированных, которые нападают на тех и других и так кстати свалились на голову местной братве и дали уйти Тартарену и Крису. Хотя Тартарен, например, уверял нас, что
   этих вот юрких в вязаных масках, похожих на ниндзя, нам следует опасаться больше всего, и что им просто повезло - промедли они чуть, и те, отделав икорников, принялись бы за них самих. Для чего сюда и прибыли.
   В поселок спустились мы беспрепятственно, никого не встретив. Даже как-то неуютно стало. Мы все думали - за нами идут, глядя нам в спину, а тут оказалось, что мы в сопках совсем одни. И даже тех, покореженных медведем и укрытых ветками, мы не нашли. И мой приятель Федя Сумо куда- то смылся. И как-то подозрительно тихо стало в сопках, и пасмурно, и форель не плескалась перед водопадом, медведи не бродили, ворча, студебекер Тимофеичев стоял в кустах никем не обнаруженный, а когда вошли мы в поселок, была глухая ночь, и в окнах не было огня, и дверь в старой японской гостинице распахнута была настежь.
   -Как после погрома.- сравнил Тимофеич. И было не смешно.
   Куда, черт возьми, они все подевались?
   Магазин был закрыт, и даже лампочка над крыльцом на этот раз не горела.
   Мы прошмыгнули мимом магазина, где за решетчатыми окнами вполне мог таиться и следить за нами всесильный здешний продавец, и постучали к Людмиле.
   Та была дома, приняла нас, накрыла стол для поминок, и вот они с Тимофеичем поминают незнакомого мне Мызина, а я сижу за столом под зеленой лампой, листая старую тетрадь в клеенчатом переплете - дневник директора Мызина, который Людмила, поколебавшись, достала из ящика серванта и выложила передо мной.
  
   Я и сам когда-то вел дневник. На последних страницах серенького еженедельничка, предназначенного под путевой журнал в той нашей экспедиции на тропический остров, все пытался не остаться наедине с собой, нарисовать в заметках мелким почерком кого-то еще, кто бы думал и чувствовал как я, но был свободен и освобождал бы меня от себя. Потом эти записи прочла девчонка с короткой стрижкой и белым шрамом над губой и сказала, что у меня проблема, и я хотел выбросить дневник, но не выбросил. Потом мы лежали со Светкой на колкой и теплой земле. Потом я уснул, и она ушла в джунгли, и мы нашли ее утром с тремя длинными и тонкими ранами на шее, и тот, кто это сделал, остался на дне маленького залива, а тот, из-за кого все это случилось, был высажен нами на голой скале в открытом океане, и больше мы о нем ничего не слышали. Мы вернулись в город и стали жить, как будто ничего не случилось. Мой дневник лежал у меня в нижнем ящике стола, и я даже не вспоминал о нем и не перечитывал, и мне почему-то совсем этого не хотелось. Так семейные видеозаписи сначала смотрят довольно часто, потом все реже, потом и вовсе как будто забывают, что они есть, страшась увидеть в дрожащем кадре домашнего видео исчезающую в шашлычной пикниковой дымке собственную жизнь.
   В клеенчатой тетрадке Мызина большой и грузный человек с усами запорожца, крикун и говорун, охотник потрепаться с бабами, добродушно отбрехаться от подколок мужиков на забойке, умелец пожурить ленивых и похвалить ненавязчиво работящих, хохотун и хлебосол, уходил один вверх по реке, становясь все меньше, пока не исчезал совсем, уступая место сначала волнующемуся из-за пустяков подростку, потом и вовсе маленькому мальчику с сачком для ловли бабочек, с замиранием крадущемуся
   к застывшей на травинке стрекозе с крыльями в морозных жилках, неловкому ловцу метафор и образов.
   Мызин поэтом себя не считал, стать им не стремился и очень бы удивился, если бы кто-нибудь сказал ему, что страдает он от немоты и невыразимости, а сам он не смог бы объяснить, зачем записывает в клеенчатую тетрадку, как тает в сопках снег, и как коричневый медведь стоит на льду и смотрит в черную полынью. Или про то, как он нашел замерзшую синицу на снегу, зачем-то расправил ей крылья - тонкие, серые и почти прозрачные - и положил на ствол поваленного дерева. Или как земля "протапливается из под тающего снега". Или кто и почему назвал Синие горы Синими. Никогда Синими Мызин их не видел, но очень хотел.
   Он не знал, зачем все это пишет в ученической тетрадке, но знал, что показывать ее Людмиле не стоит, и прятал всякий раз, когда возникала опасность, что она увидит его пишущим, и Людмила, обнаружив записи только после исчезновения мужа, долго листала страницы, подняв бровь. Потом сунула в ящик серванта и забыла, и сейчас отдала мне почти равнодушно, так и не догадавшись, что в этих страничках все еще теплится Мызинская душа.
   Душа Мызина обрадовалась мне, раскрылась, ожила, но то, что полагал там обнаружить Тимофеич для Мызинской души оказалось совсем несущественным, и узнать по записям, что искал он в той пещере и что надеялся найти, было почти невозможно - после смерти Мызина именно эти записи потеряли всякий смысл, хотя при жизни он придавал им особенное значение и считал, что ради них он и ведет этот свой дневник.
   Сам себя и подвел, не догадавшись о сопричастности к поэтам, не поняв, что пишет историю обретения тайны, даже не догадываясь, в чем истинная тайна, и мне чертовски трудно было понять, что там за бабочка порхнула от низкой притолоки, летя наискосок от двери к окну.
   И о чем он думал, выписывая старательно под непонятно откуда срисованными тремя корявыми иероглифами, что вот над ручьем, звеня, все машет, машет крыльями живая стрекоза.
   Я поймал себя на том, что смотрю, не видя его, на Тимофеича и шевелю губами, повторяя строчки, где смысл не ночевал, а Тимофеич спрашивает меня глазами "Ну что?", а я плечами пожимаю: "Бабочка порхает от низкой притолоки в окно", а куда, к чему, зачем...
   -Вообще, о чем это?
   Людмила, горько усмехнувшись, поднимает стаканчик и предлагает мне не заморачиваться и помянуть чудака Мызина, который хоть и мало понимал в этой жизни, и понапрасну загубил свою и ее судьбу, но был, по выражению местных баб, мужик "невредный" и они ей даже завидовали и не взлюбили за то, что ей все мало было, и долго еще тихо попрекали, что сама она мужа и свела.
   Тетрадку Людмила, не жалея, отдала мне. А ночевать нас не оставила и из дому скоро выпроводила, несмотря на протесты Тимофеича, где же нам теперь среди ночи дорогу в сопки искать.
   -Идите, идите,- выпроваживала нас Людмила,- в гостинице переночуете. А мне ни к чему, чтобы кто-нибудь из поселка видел вас утром выходящими из моего дома перед самыми похоронами мужа,.
   -Вот так,-сказал я Тимофеичу на пустой и темной улице.- И чего ради мы сюда приперлись, рискуя получить дубиной по голове?
   Тимофеич чесал затылок, кряхтел смущенно, но ответа на мои вопросы у него не было. Вот только тетрадку он у меня попросил - может, я что не так понял или прочесть не сумел.
  
   2
  
   И что он там, в темноте, мог в тетрадке разглядеть?
   Но вот стоит посреди улицы, листает с важным видом, в страницы вглядывается, как будто ищет что-то. Вдруг застыл над тетрадным разворотом - закачался на месте в поисках света, наклонился, откинулся, тетрадку к самому носу поднес.
   -Вот это да!
   Что ж такое он сумел там разглядеть, чего я не увидел?
   Заглянул через плечо, потом ему в лицо. Стоит посреди улицы, хмурится, точно силится вспомнить что-то, а перед носом тетрадный лист с теми самыми японскими иероглифами.
   -Где-то я это уже видел...- бормочет чуть слышно Тимофеич и вдруг хлопает себя по лбу:
   -Какой же я болван!
   -Да не расстраивайся ты так... Подумаешь, зря прогулялись в поселок...
   -Идем,- не слышит меня Тимофеич, сует тетрадь под мышку и направляется к гостинице, а я чувствую, как поднимается во мне что-то тартареновское - хочется бурчать, требовать еды и пива и грозно шевелить усами.
   В гостинице дверь нараспашку, все перевернуто, кровати отодвинуты, кое-где оторваны половицы, подушки вперемешку с одеялами брошены на пол.
   -Фь-ю-у,- присвистываю я.- Кто-то из бывших постояльцев явно забыл тут что-то ценное - старые носки, или консервный нож, дорогой как память о счастливой юности.
   Тимофеич, не обращая внимания на разгром, идет прямиком в ту самую комнату, где мы с ним спали, сует пальцы между дверным наличником и стеной, с треском отрывает кусок обоев.
   -Точно,- одобряю я,- именно здесь и прячут хозяева забытые постояльцами вещи!
   -Да нет же - вот!- тычет Тимофеич пальцем в стену, и я вижу под засохшим обойным клеем муравьиную вязь иероглифов.
   -А теперь смотри сюда,- сует мне тетрадку под нос.
   Беру. Сравниваю.
   -Похоже.
   -Да не похоже, а дно и то же! Это ж те самые иероглифы,- трожествует Тимофеич.
   -Ну и что,- туплю я, припоминая не оставили мы тут случаем заварки на кухне, и надеясь на остатки картошки и рыбы, которые так щедро раздавал наш сахалинский гид за вчерашним ужином.-Мы-то все равно не знаем, что эти штуки значат. Ну, нашел их Мызин тут на стенке. Срисовал к себе в тетрадь. Ну и что? А ты лучше скажи, есть тут где-нибудь заварка? Чаю очень хочется.
   -Да как же ты не понимаешь!- вскипел Тимофеич.- Это же шифр!
   -У тебя жар,-тронул я пальцами лоб под седыми вихрамя.- Чашка горячего чая вернет тебя к жизни. Можешь приготовить его в традициях японской чайной церемонии. Я не возражаю.
   -Погоди, погоди.- бормотал Тимофеич, водя пальцем по иероглифам на стене. Они бежали как паучки сверху вниз и выстраивались в затылок, как темные потеки времени.-А знаешь что это такое?
   -Что?
   -По моему - это хокку.
   -Что?
   -Японские трехстишия.
   -Ты что, читаешь иероглифы?
   -Немного,- смущенно признался Тимофеич.- Не то что бы... но... Было такое увлечение.
   -Ну, вот здесь, что написано?- постучал я по короткому корявому ручейку.
   Тимофеич водил пальцем по стене, шевеля губами, как первоклассник над строчкой букваря, бормоча
   -Забор... Плетень... Бабочка... А вот это вот? Ага, Угу...
   -Ну, что-то вроде:
   -Бабочка,
   Взмахнув крылом,
   Летит через изгородь...
   -Как ты сказал?- потянул я у него из под мышки дневник Мызина.
   Полистал. Нашел страничку.
   -А, может быть:
   "Тень от свечи
   И в ней,
   Бьется крыло мотылька?"
   -Гм. Можно и так. А откуда...
   -Вот именно... Откуда у Мызина перевод этих иероглифов? Он что, окончил Институт Восточных языков?
   -Никогда об этом не слышал.
   -Слушай, Тимофеич, с чего ты вообще взял, что у Мызина есть какие-то дневники? И что они как-то связаны с этой японской гостиницей и заброшенной шахтой.
   -А они связаны с шахтой?- смутился Тимофеич.
   -Ты сам сказал,- напомнил я.
   -Ничего я такого не говорил,- запротестовал Тимофеич.- А про дневник я от Людмилы слышал. И не я один.
   -А кто еще?
   -Лёля и Коренев... Всякий раз как приезжали и Людмила при них Мызина начинала пилить, про дневник этот вспоминала, что вместо того, чтобы деньги зарабатывать, торчит над своими записями или в сопки убегает.
   -Да? Ну, он не зря торчал над своими записями,- открыл я последнюю страничку, которую начал и не дочитал у Людмилы. А понял только сейчас.-Знаешь, что тут написано? Полный маршрут, как отыскать тот самый лаз в пещеру, который нам Сузуки показал, и как по лабиринту пройти, и про железную дверь под головой летучей мыши тоже. И все это, как я понимаю, по одной строчке из этих твоих хокку надергано. А теперь предположим, что Мызин в поселке Лососевый долгими зимними вечерами сам выучил японский, чтобы разобрать иероглифы, обнаруженные на стене под обоями в старой японской гостинице. Предположим, хотя и это само по себе довольно странно. Но как он в них разглядел описание подземных переходов? А ведь все эти слова - река, тропинка, горный поток под обрывом, темень подземной дороги и летучая мышь - все это, как я понимаю, есть в этих настенных надписях. Как же он сообразил, что по строчкам каких-то там стихов, можно куда-то дойти? И, между прочим, он знал, что оттуда можно и не вернуться.
   -С чего ты взял?
   -А вот,- перелистнул я на страничку раньше:
   "Отправляясь в путь," называется:
   "Может быть, кости мои
   Выбелит ветер... Он в сердце
   Холодом мне дохнул."*
   *Басе,пер.В.Марковой
  
   И дата. Когда Мызин пропал?
   -Прошлой осенью.
   -Правильно. Это его последняя заапись. Это он перед тем как в пещеру отправиться. За счастьем, как он думал. И знаешь, кто ему путь туда подсказал?
   -Кто?
   -Вот,- развернул я перед ним адрес на задней обложке. Писано было по-английски. Я вообще-то в английском не очень силен. Но прочитать, кому писал по этому адресу Мызин, сумел. И Тимофеич тоже.
   -Сузуки?- удивленно вскинул он брови.-Разве они были знакомы?
   -Это я у тебя должен спросить. И, кстати, откуда ты сам узнал про эти вот иероглифы под обоями?
   - Мызин их мне показывал. Да и не мне одному. А Сузуки... Ну, да! - хлопнул он себя по лбу,- как я мог забыть! Когда я написал ему про рыбалку в Синий Горах, и где это место находится, и что там было раньше, он попросил у меня адрес какого-нибудь местного жителя постарше.
   -И как он объяснил свой интерес?
   -Как-то туманно. Что-то вроде - "хотелось бы подобрать кое-какую статистику ловли форели местными жителями в разные годы, прежде чем решать, стоить ли ехать в эти места рыбачить".
   -И тебе не показалось это подозрительным?
   -А что ж тут подозрительного? Дотошность ученого, только и всего.
   -И ты дал Сузуки адрес Мызина.
   -Ну, да.
   -А он что тут - самый старый из местных?
   -Он не старый. Просто кроме него никого не интересовало, что тут было раньше.
   -Как же они жили?
   -Как все живут. Прошлое нам ни к чему.
   -Интересно, что же такое Сузуки написал Мызину? О чем спрашивал? И как Мызин развел его на разговор об этих иероглифах? И где они, эти письма Сузуки?
   -Не знаю,- пожал плечам Тимофеич.- Это надо у Сузуки спросить.
   -Угу,- кивнул я.- Спросим. Если, конечно, найдем его. И вообще... Ты как хочешь, а я без чаю с места не тронусь.
   -А вот это правильно,- одобрил Тимофеич.- Чаю хочется.
   Еще бы. После скольких-то там стаканчиков наливки за упокой души.
   Бедный Мызин!
  
   3
  
   Дрова потрескивали в печи. Томилась в чайнике под тряпочкой заварка. Тимофеич думал какую-то свою тяжкую думу. Быть может, в душе его зрели смутные догадки. А,может, совесть его тяготилась тайным знанием, готовым вот-вот вырваться наружу.
   Ну, и черт с ним. В конце концов, нельзя до седых вихров скакать по жизни на деревянной лошадке - устанешь счет вести нечаянно раздавленным.
   Кажется, я становлюсь занудой. Это от того, что угол, в котором Ника сидела, подсвечивая лицо голубым экранчиком мобильника совсем рядом и совсем пуст. Мне вдруг стало тоскливо, как будто мы уже отгуляли все, что нам отпущено по осенним московским бульварам, отцеловались под роскошными фонарями старого парка, отпровожались по гулким пустынным улицам и отлюбили жаркой украдкой на скрипучем диване в комнате по соседству с уснувшей нечаянно сестрой, и остались одни только воспоминания о том, как летит тонкая русая прядь над воротником клетчатого пальто, розовеет румянец и поблескивает матово жемчужный кулон на черной бархотке в нежном вырезе блузки.
   Ну, знаете, к черту такие воспоминания о разрывах, когда ничего еще и не было! Наши предки были гуманнее нас. Они убивали провидцев из милосердия.
   Я разлил заварку по кружкам, плеснул кипятку, отхлебнул с хлюпом и, стараясь не смотреть на пустое место в углу, встал, подошел к старому приемничку с пуговкой выключателя, висевшему лет сорок на стене и сам не знаю зачем, крутанул эту пуговку.
   Чего не сделаешь, когда вот так вот навалится на тебя тишина, а твой попутчик уединится сам с собой?
   Пуговка щелкнула, и радиоточка сказала ясным голосом дикторши "Маяка":
   -Московское время восемь часов. С добрым утром, товарищи!
   Блин, у них что тут, время остановилось?
   Я обернулся на Тимофеича.
   Дикторша почему-то обиделась и сказала мстительно, но, как бы, между прочим:
   -Не прекращаются поиски геологической экспедиции, пропавшей на Севере острова Сахалин.
   -На Севере?- переспросил я Тимофеича.- Мы разве на Севере? Тут что, еще какие-нибудь пропавшие экспедиции есть?
   Тимофеич с любопытством разглядывал то, что когда то называлось "репродуктор".
   -Экспедиция московских геологов в составе четырех человек, занималась изысканиями в Северной части острова по контракту с крупнейшей компанией сотовой связи "Дедлайн".
   -"Дедлайн"? Причем тут "Дедлайн"?
   -Последний раз геологов видели в окрестностях поселка "Нефтянник",- вещала дикторша.
   -Какой "Нефтянник"? "Лососевый", дура.
   -Экспедиция вышла на маршрут три дня назад. В рассчетной точке не появилась, на связь не вышла. Посланные на поиски спасатели, прошли маршрут, но следов экспедиции не обнаружили.
   -Точно не наши!
   -Мы обратились за комментариями к Руководителю лаборатории георазведки Института Горного Дела, в котором работали члены экспедиции, г-ну Никишину.
   -Никишин? Да я ж его знаю. Это он Рину сюда командировал!
   Никишин вещал голосом уверенно трагическим:
   -Ситуация более чем странная. Все члены экспедиции имели опыт работы в самых трудных и глухих местах Сибири и дальнего Востока. Руководитель - молодая, но опытная наша сотрудница Арина Малышева - талантливый исследователь и профессиональный геолог.
   Я сдернул приемник со стены и встряхнул Никишина:
   -Какой "Дедлайн", какой Нефтянник? В "Лососевом" они. И не пропали, а нашлись!
   -Постой. Дай ему сказать!
   -Но ведь на Сахалин только что обрушился тайфун "Филис", - напомнила дикторша Никишину.
   -К сожалению, связь с нашей группой прервалась до того, как на Сахалин пришел "Филис". К тому же Северные районы он почти не затронул. Погодные условия там были вполне сносными.
   -В последнее время местная сахалинская пресса пестрит публикациями о так называемом "Бунте недр".
   -Никогда о таком не слышал. Что вы имеете в виду?
   -Так средства массовой информации окрестили таинственное явление - в последнее время любые подземные работы на острове сопровождают странные, порой трагические происшествия.
   -Извините, я ученый. Мистика меня не интересует. Думаю причины подобных происшествий - весьма материального, я бы даже сказал экономического характера.
   -Вы имеете в виду недобросовестную конкуренцию?
   -Я никого не обвиняю. Для этого у меня слишком мало фактов. Тем не менее, считаю, что к расследованию обстоятельств исчезновения наших сотрудников должны подключиться правоохранительные органы.
   Дальше дикторша комментировала уже сама. Вернее зачитала, шурша бумажкой.
   -Известно, что за возможность охватить сотовой связью Дальний Восток, Сахалин и Курильские острова ведут жесточайшую борьбу две компании сотовой связи. Появившееся на нашем рынке первой, компания "Дедлайн" и молодая, но весьма агрессивная сотовая компания "Стар-Ток". Наши эксперты связывают исчезновение группы геологов, проводивших разведку под строительство объектов сотовой связи, именно с борьбой конкурирующих компаний за первенство на рынке сотовых услуг в Восточном регионе.
   А сейчас послушайте песни нашей юности.
   И, после многозначительной паузы, объявила:
   -Демис Русос. "Гудбай, май лав, гудбай".
   В репродукторе что-то щелкнуло. Бородотый толстый грек тоненьким голосом затянул сквозь тридцать лет про свой "Гудбай".
   Я с размаху нацепил пластмассового свидетеля полета Гагарина на гвоздь. Он болтался на гвозде и пел голосом Русоса.
   -Кажется, мне надо срочно кое с кем переговорить,- поделился я с толстым греком.
   -Мне тоже,- ответил за грека Тимофеич.
  
  
   ГЛАВА 14
  
   1
  
   Синие Горы замаячили впереди на рассвете.
   Вот так вот вынырнули, прижавшись друг к дружке, из-за поворота реки и оказались двумя невысокими сопочками с тупыми макушками, правда, действительно в предрассветных сумерках как-будто Синими.
   В общем, я поначалу как-то совсем не врубился, что тут, собственного такого, в этих вот Синих Горах - из-за чего весь сыр-бор и столько таинственности. Потом подумал, что, когда слишком долго ждешь чего-то или стремишься и, в конце концов, достигаешь, все всегда кажется меньше и обыкновеннее, а на самом деле просто встает на свои места, с которых нашими собственными долгими ожиданиями было сдвинуто и приподнято. А потом я совсем перестал о чем-либо думать и очнулся только через какое-то время, поймав себя на том, что стою, завороженный, с открытым ртом и смотрю, как поднимается впереди клубами бледный туман и вот так чуть в сторону видны тонкие волнистые силуэты сопок, и на одной такая разлапистая и корявая сосна сбоку прицепилась и это почему-то так просто и так здорово, что вот так бы стоял и смотрел, и ни о чем не думал.
   И мы стояли с Тимофеичем, и смотрели.
   Я очнулся, тряхнул Тимофеича за плечо.
   Впечатлениями делиться мы не стали. Только ускорили шаги, полагая, что вот-вот должны будем наткнуться на тропинку, по которой доберемся до лощины между сопок. А уж оттуда, по описанию Рины, нам никуда не деться от квадратной и коротко остриженной, как поле для гольфа, поляны.Там ребята и должны были нас ждать.
   И мы довольно скоро вышли на эту самую тропинку, которая поднималась по распадку к подножиям Синих Гор, и нам оставалось только повернуть, подняться, увидеть ребят и рассказать им, что открыли мы там внизу в старенькой японской гостинице.
   Но я остановился и так стоял на тропинке, высматривая, как она коротко пробегает вверх по мелкой сыпучей щебенке и прячется среди густых и низкорослых деревьев. Я стоял, всматривался в белый туман и понимал, что мне отчего-то совсем не хочется по этой тропинке идти.
   -Ты чего?- спросил меня Тимофеич.
   Я поднес палец к губам, усмехнулся криво, как какая-нибудь Мона Лиза, и стал продираться боком через древесную путаницу по склону, чтобы обогнуть поляну и выйти на нее там, где нас совсем не ждут. Ну, не люблю я этих узких дорожек, на которых никогда не видно, что там за поворотом. Потому что там за поворотом, как правило, оказывается какая-нибудь гадость.
   Тимофеич сопел и чертыхался шепотом где-то сзади.
   Вот между ветками засветлело, засинело, и я опустился на землю и пополз, задевая коленями острые и тонкие корни, и Тимофеич, посмеиваясь, полз сзади. Я подобрался к краю поляны, залег в кустах и мой ботаник хрустнул рядом веткой и спросил хрипуче:
   -Ну, что там?
   И секунд через пять:
   -А куда все делись-то?
   Поляна была пуста.
   -Может, крикнуть им?
   Тс-с,- поднял я палец.
   Мы прислушались. Что-то очень тихо было вокруг. Никаких звуков. Совсем. И такая пустая с ровными краями и аккуратно подстриженной травкой площадка с идеально прямыми углами. Вот сюда вышли с неделю назад геологи и вот так же вот встали, разглядывая эту неестественно гладкую и ровную площадку и тоже, наверное, почувствовали, что здесь что-то не так. Она эта площадка - как те круги, которые настригают в полях такими специальными машинками всякие придурки с летающих тарелок.
   -Это точно,-выслушав мой шепот, согласился Тимофеич.- Ясное дело - придурки. Стоит лететь за миллионы световых лет, чтобы круги в траве выстригать.
   Угу. А там вон справа, та самая тропинка выходит на поляну. По ней геологи сюда и вышли, встали посередине поляны, стоят, озираются, а Рина чуть сзади, за их спинами. И вот тут, вон оттуда, где площадка обрывается, и где, скорее всего, ущелье, медленно и бесшумно стал вылезать вертолет. Геологи сначала не поняли ничего и, может, даже попятились от неожиданности, и тут их накрыло бешеным ветром и ревом двигателя, и они не могли слышать, как бьется и кричит сзади Рина, и как ей зажимают рот и тянут назад к проходу среди деревьев, через который они только что вышли на поляну, и где им устроили засаду, а кто именно устроил, я и сам уже запутался.
   -Так оно, наверное, все и было,-согласился Тимофеич.- У тебя поразительная сопособность читать прошлое. Ты случайно не экстрасенс?
   -Не знаю. Может быть.
   -Тогда скажи, куда они девались, твои друзья? Ведь мы, как-будто, договаривались тут встретиться.
   -Н-не знаю. Может, они сюда просто не добрались? Хотя, постой...
   Что-то я там увидел, на веточке куста, которые густо облепили край поляны. Что-то очень знакомое.
   Я приподнялся на руках и высунулся почти по пояс из скрывавших нас зарослей, и тут туман вдруг рассеялся, и я разглядел, что это там болтается на ветках и, забыв мгновенно обо всякой осторожности, встал и пошел, не таясь, во весь рост через поляну, потому что, чего ж тут было таиться, когда там, на ветках, теперь я это ясно видел, трепетал под легким ветром из ущелья красный лоскут, выдранный из Никиного пуховика.
  
  
  
  
  
   2
  
   Тимофеич бежал за мной вприпрыжку, вдруг споткнулся и растянулся на поляне во весь рост, а я этого не видел, добежал до ветки, сдернул красный лоскут, стою, смотрю на него, как дурак. Понимаю - надо заглянуть в кусты, может пройти чуть дальше, посмотреть, не осталась ли там лежать на земле Ника, может еще не поздно, может она жива, и ее можно спасти, и не могу сделать ни шагу, потому что боюсь увидеть растерзанное неживое тело, как это было уже со мной и больше я этого не хочу.
   Я обругал себя трусом, справился с собой, раздвинул кусты, пошарил там, в опавшей листве, прошел немного вперед, но там все было пусто, листья лежали ровным слоем, и даже пыль на них можно было различить и бегущую по мелким своим делам суетливую свекловичную жужелицу. А, значит, Ника добежала до края поляны, нырнула в кусты, зацепилась рукавом за ветку, и тут ее схватили сзади грубо за плечо, дернули, потащили, вырвав красный лоскут.
   Кто? Зачем?
   -Эй, сюда, сюда!- уткнувшись носом в траву, махал руками и звал меня Тимофеич.
   Я подбежал к нему, а он пальцы щепотью сложил и тычет в меня, точно перекрестить хочет, а в пальцах что-то поблескивает. Я присмотрелся - гильза.
   -Тут их полно,-точно радуя меня, сообщил Тимофеич.
   Я опустился на четвереньки, пополз вокруг Тимофиеча, собирая коротенькие пузатые гильзы. Все они, как будто, были выпущены из одного ствола.
   -У Тёмы был пистолет,- напомнил Тимофеич.- Тот, который...
   -Помню,- остановил я Тимофеича и тут же наткнулся на бурые подтеки на траве и застрявший у корней желтый кривой обломок зуба и облегченно вздохнул.
   -А это что значит?- не понял Тимофеич.
   -А это значит, что палили тут бестолку,- отшвырнул я зубной осколок.-
   -Почему ты так уверен? И вообще, откуда тебе знать, что тут произошло? И... когда. Может, это следы нападения на Рининых геологов?
   Я встал, колени и руки отряхнул, осмотрелся, показал Тимофеичу, как примята трава.
   -И что?
   Фу, ты черт! Тоже мне - ученый. Как они свою науку двигали при совке?
   -Ну, это же элементарно, Ватсон! Трава примята, еще распрямиться не успела. Следы крови недавние иначе их бы смыл тайфун.
   -И...
   -Значит, напали недавно. И напали на наших,- показал я красный лоскут.- Палили из Макарова, а Тёме я отдал ТТ. Причем палили неудачно или для острастки.
   -Почему неудачно?
   -Потому что стрелявшему в зубы дали,- сказал я еще раз осмотрелся, присел на корточки, поползал немного по траве и даже ее понюхал, и только после этого согласился вывести из недоумения своего ученого друга:
   -Вот как это было...
   Они только-только добрались сюда. Вышли на поляну, постояли на краю, послушали Рину. Про то, как тут налетел на них вертолет. Тут... ну да, Крис, конечно... (хотя, может быть и Тёма), заметил что-то такое вот в этом месте, подошел, наклонился, позвал остальных, и пока они все вместе рассматривали то, что нашел, нет, все-таки Тёма, те, кто шел за ними до этой поляны, вышли потихоньку из-за деревьев, подкрались, ствол наставили, крикнули что-то, насчет того, чтобы не рыпались, руки там подняли, дали себя обыскать и тут...
   Тартарен поднял руки, так, чтобы видно было ТТ у него за поясом. Ему крикнули, чтобы бросал ствол на землю. Тартареша только усмехнулся. Ему сказали, чтоб не скалился. Тартарен засмеялся. Ну и...
   -Здорово,- похвалил Тимофеич.
   -Что именно?
   -Я говорю, сочиняешь отлично.
   Я молчал, глядя на него исподобья.
   -Ну ладно, хватит меня разыгрывать. Я тут стою, слушаю его. Ну, скажи, откуда ты все это взял? Трава нашептала?
   -Примерно.
   -Ну, знаешь, я так тоже могу.
   -Попробуй.
   -Могу, но не хочу. А нам бы и в самом деле не мешало узнать, что здесь произошло. И где нам теперь искать ребят и Сузуки,- сказал, озираясь Тимофеич.
   -Где искать я пока не знаю. А о том, что здесь произошло, я тебе уже целый час рассказываю.
   -Гаданье по траве. Давид Копперфильд. Исчезновение поезда на глазах у толпы и другие фокусы. Черная магия и ее разоблачение.
   -Пусть так, если хочешь.
   -Тогда перейдем к разоблачению.
   -Дай сначала фокус закончу.
   -Сеанс ясновиденья?
   -Называй, как хочешь.
   -Ну, давай, давай,- сел Тимофеич на травку и ухо ко мне повернул.
   -На чем я остановился?
   -На самом интересном месте. Как Тартарена полезли обыскивать. И что было дальше?
   -Дальше - все просто,- скучным голосом продолжил я.- К Тратарену подвалили, стали у него стволом перед носом махать.
   -А он?
   -А он этого терпеть не может. Перехватил нападавшего за руку, стал выворачивать. Пока тот палил куда попало, Крис ударил того что поближе - зуб ему выбил. Тёма сцепился с тем, кто попытался схватить Рину.
   -А дальше?
   -Нападавших было вдвое больше чем наших. Но я думаю, они бы справились, если бы Ника не побежала... На краю полны ее перехватили. Она там курткой зацепилась. Ее дернули, куртку порвали. Рина кричала ей: "Беги, Ника, беги!" но было поздно. Наверное, ей к горлу нож приставили, ясно дали понять ребятам, что если не дадут себя увести, Нике придется плохо.
   - Ну и....
   -А что им оставалось делать?
   -Гм... Похоже...
   -Да не похоже, а так и было.
   -А разоблачение?
   -Да все просто. Трава на всей поляне ровная. Примята только от тропинки, по которой они поднялись, а мы не стали и до этого места, где драка была.
   -Ну, хорошо,- нехотя согласился Тимофеич.- А с чего ты взял, что они тут что-то рассматривали? И что все произошло, как только они вышли на поляну?
   -Все произошло сразу, потому что они по поляне не ходили, костер не разводили, привал не устраивали. Потому и трава примята только в одном месте. А если бы они не сгрудились все возле Тёмы, их не застали бы врасплох. То, что нападавших было вдвое больше видно по следам - вон как натоптали вокруг ребят. К тому же если бы их было меньше Крис, Тартарен и Тёма с ними бы управились в два счета. А возня началась серьезная. Ну и тут этим бандитам повезло - Ника побежала, они ее захватили... Дальше ты знаешь.
   -Выходит, если бы не Ника...
   -Выходит так. Хотя я думаю, что все дело в Рине.
   -Это почему?
   -Крикнула сестре, чтоб та бежала, спасалась, Ника по старой памяти послушалась и побежала...
   Тимофеич кашлянул, посмотрел на меня ехидно, мол, ясно, почему ты Нику выгораживаешь. Я поспешил сменить тему.
   -Все-таки понять не могу, куда они их повели. И...почему они мне ничего не оставили?
   -Что ты имеешь в виду?
   -Ну, знак какой-нибудь. Хоть намек, куда они пошли. Где их искать-то?
   -Знак говоришь,- почесал затылок Тимофеич и хитро мне подмигнул.
   Потом еще раз. Чего это он?
   -А, по-моему, кто-то здесь очень ясный знак оставил.
   -Ну не тяни - говори.
   -Ты сказал, костер они не разводили?
   -Сказал.
   -А это по-твоему, что?-показал мне охотничью спичку.
   -Где ты ее взял?
   -В траве нашел. Вот так вот бежал, споткнулся и прямо носом в нее уперся.
   -Ну и что... Может это геологи обронили,- отогнал я надежду.
   -Ха! - обрадовался Тимофеич смене ролей.- А тайфун? Ее бы размыло. А она у нас целехонькая.
   -А бандиты?
   -Ну, вряд ли они такие запасливые. И потом, зачем им разбрасывать такие спички по всей поляне.
   -Ты что, еще такую видел?
   -Ага,- ухмыльнулся Тимофеич.
   -Где?
   -Там- махнул он рукой к спуску на реку.- И если я тебя понял о предусмотрительности твоих друзей...
   Я его не слушал. Бежал, как какой-нибудь доберман пинчер по следу, пока не заметил в траве ее - желтую с длинным серным кончиком охотничью спичку.
   Молодец, все-таки, Тёмка!
   -Тёма - он такой - мало говорит, делает то, что надо,- возбужденно размахивая руками, говорил я Тимофеичу, пока спускались мы к реке и каждый раз, радуясь, находя в траве очередной знак теминой предусмотрительности.
   -Ну, да,- согласился Тимофеич.- Хотя идея-то простенькая.
   -Гениальность не в простоте, а в своевременности.-наставительно заметил я.
   -Ну, это спорно....
   -А ты не спорь. Прими, как должное - сразу легче станет.
  
   3
  
  
   Тимофеич что-то затянул в ответ, но я не слушал, потому что, сам того не замечая, превращался на глазах из пинчера, идущего по следу, в собаку, потерявшую разом и нюх и след.
   Побежал вперед, склоняясь над едва заметной тропкой, идущей по берегу реки, огибавшей подошву Синих Гор. Остановился, согнувшись в три погибели, медленно стал возвращаться. Покрутился на месте. Опустился на четвереньки, пошарил среди камней и травок. Спичек нигде не было.
   Тема аккуратно выбрасывал их по одной через каждые пятьдесят метров. Последнюю мы нашли метрах в двухстах ниже по течению.
   -И что? Чего ты разволновался так? Просто твой друг сообразил, что его гениальные спички скоро кончатся, если он так будет ими разбрасываться,- успокаивал меня Тимофеич.- Надо идти вперед!
   Я Тимофеича не слушал, и все кружил по берегу, искал следы, потому что чувствовал - что-то именно на этом кусочке их пути произошло. Куда-то они тут делись и, если идти вверх по реке, никого мы там не найдем. И если вниз спустимся, тоже.
   -Если Тёма всегда находит самый простой выход, то как он мог сообщить, что дальше вверх по реке они не идут?- вдруг спросил меня Тимофеич.
   Я бросил свои метания и уставился на него, соображая.
   Точно. Тёма перестал бросать спички. Знал, что как только мы не найдем очередной, вернемся к тому месту, где потеряли след. Вот мы и вернулись. А дальше что? Куда они девались, в самом деле? Как сквозь землю провалились....
   -Как ты сказал... Как сквозь землю?
   Мы переглянулись с Тимофеичем и поняли, что думаем про одно.
   -Пещера!- крикнул первым он.
   -Ход в заброшенную шахту,- уточнил я, и тут же, пошарив взглядом по склону и не обнаружив ничего похожего, усомнился:- А такое возможно?
   -Ну да... почему нет? То есть, не знаю, кому и зачем тут понадобилось копать так далеко под землей...
   -Думаешь... Тот выход за железной дверцей, он ведь мог быть не последним?
   -Ну да.
   -И лабиринт шел под землей?
   -Точно.
   -И дотянулся до этих вот Синих Гор?
   -Теоретически это возможно,- протянул Тимофеич.- Но зачем кому-то...
   -Так это же все объясняет,- продолжал я лихорадочно искать на склоне хоть что-то, напоминающее место, где можно было спуститься под землю. А не найдя, стал карабкаться вверх по склону.
   -Что объясняет?- крикнул мне Тимофеич в спину.
   -Например,-пыхтел я, цепляясь за ветки росшего тут мощного орешника,- то, что Рина схвачена была на поляне, а очнулась в той яме вниз по реке.
   -Угу,- догонял меня ползком Тимофеич.
   Я встал в рост, откинулся, посмотрел вниз на реку. По сторонам... Туман рассеялся, но солнце не взошло. Мы стояли на склоне в синих сумерках. Я досадовал, что рассвет все как-то не спешит, и готов был в землю бить ногами, чтобы его поторопить.
   Может, и стукнул с досады. А может, это Тимофеич споткнулся в очередной раз и упал так шумно. Только в следующую секунду земля под нами поднялась, завертелась в каком-то черном смерче, обвалилась куда-то вниз, задев меня чем-то царапающим и мохнатым по щеке.
   Не со всей землей случился этот смерч. Кое-что у нас довольно твердое под ногами осталось.
   -Что это? Что это значит?
   -Что? Это значит мы на верном пути,- бодро пополз Тимофеич по склону вверх.
   -Но что это было?
   -А ты не понял? Это ж мыши летучие!
   -Откуда они здесь взялись?
   -Как откуда? Из-под земли, конечно.
   -Откуда?
   -Да вот отсюда!- стукнул для наглядности каблуком по склону Тимофеич и исчез.
  
   ГЛАВА 15
  
  
   1
  
   -Группа московских геологов, пропавшая в районе поселка Нефтянник в северных районах острова Сахалин до сих пор не обнаружена. Две крупнейшие компании сотовой связи обвиняют друг друга в похищении людей. С места происшествия наш корреспондент...- бодро рапортовал в ночном выпуске теленовостей моложавый ведущий.
   Минаев встряхнул стакан, послушал щелканье льда, удовлетворенно кивнул, прибавил пультом звука, поудобнее устроился в кресле, приготовился слушать.
   Экран и каюта качнулись на волне. Трехпалубная похожая на оплывший свадебный пломбир океанская яхта стояла на рейде у Сахалинских берегов. Синенькие сумерки светлели за стеклом иллюминатора, подернутого водяной пылью. Замерший за спинкой кресла секретарь Аркадий Иванович, для Минаева по-прежнему Филлипыч, добросовестно выполнявший все приказания шефа, но так за годы работы и не научившийся понимать, чего же его хозяин добивается, сдержанно вздохнул. Иногда Аркадий Иванович думал, что и сам Минаев толком не знает, чего ему не хватает. И сейчас он так думал.
   Минаев, брезгливо разглядывал картинку на экране и слушал размахивающего мохнатой грушей микрофона местного корреспондента. Тот, подражая столичным ведущим новостей, поднимая фразу по нотным ступеням ввысь и вдруг роняя ее, точно обессилив от тяжести сообщенного, вещал в камеру, что вот мол, третьи сутки идут поиски пропавшей экспедиции. Что поиски затруднены невозможностью использования авиации - над островом только что пронесся тайфун, погода нелетная - а также тем обстоятельством, что геологи пропали в труднодоступном для техники и людей районе с полным отсутствием дорог. Тем не менее делается все для их спасения.
   Камера взяла вправо, показав мужиков в МЧСовских робах. Мужики деловито тащили гигантские механические клещи для перекусывания арматуры, рюкзаки, палатки, носилки и сумки с красным крестом на боку.
   МЧСовский начальник в оранжевой каске, глядя в сторону, хмуро заметил, что поиски пока результатов не дали, что москвичи не удосужились поставить в известность местные службы о том, что они собираются вести здесь какие-то работы, и что вообще-то, кроме сигнала от заказчика работ фирмы "Дедлайн" никаких данных, что в этом районе кто-то пропал, у них нет.
   Корреспондент сделал страшные глаза, отдернул микрофон от МЧСовца, спросил, какие опасности подстерегают человека в этом труднодоступном и диком районе.
   -Какие опасности? - не понял спасатель.
   -Ну, правда ли, например, что в сопках бродят медведи и могут напасть на людей?
   -Медведи просто так не нападают,- внушительно заметил тот.-И вообще, пока не выпадет снег, им особо-то ничего не угрожает.
   -Снег же в этих местах может выпасть в любой момент,- радостно сообщил телезрителям корреспондент. - Так что, если поиски затянутся...
   Человек в каске посмотрел на корреспондента, как на чумового.
   -Сколько примерно может продлиться операция по спасению?
   -Видимость плохая,- не глядя на небо, посетовал человек в каске.- Вот если бы вертолеты... За три дня управились бы.
   -Должны управиться?- тихо, как бы уточняя для себя указание, спросил за спинкой кресла Филлипыч.
   В кресле только вздохнули с досадой в смысле - сколько раз повторять надо.
   Бригадир спасателей посмотрел раздраженно в камеру, боком потянулся из кадра. Корреспондент попытался задержать его микрофоном, тряс головой, хватал за рукав и, так и не сумев удержать, вспомнил про телезрителей и, жалко улыбнувшись, произнес со значением:
   -На вопрос о возможной причастности к исчезновению геологов конкурентов "Дедлайна" спасатели и правоохранительные органы отвечают дружным молчанием. Они не подтверждают, но и не опровергают слухи о том, что за несколько дней до трагедии, на окраине поселка Нефтянник видели баражирующий вертолет. Вот что об этом рассказывает местный житель Слава Крапилин.
   Слава Крапилин тут же появился в кадре. Был он конопат, курнос, с круглой головой на тонкой шее, лет десяти, обалдело смотрел в камеру и с трудом сдерживался, чтоб не заржать на гримасы, которые отпускал на его счет, кто-то, видимо очень хорошо знакомый, из-за спины оператора.
   -Короче, мы эт-та играли в как-его... в футбол, там вон на поле, и тут он пролетел над сопками... Сначала в одну сторону, потом в другую.
   -Кто пролетел?- торопил корреспондент, время репортажа которого стремительно сокращалось.
   -Ну, этот...- заклинило Славу. И, увидев показанный оператором кулак,- вспомнил заученное.- Вертяка. То есть вертушка. Вертолет, в общем. Ага. Сам такой белый. А хвост синий.
   Сказав это, Слава стремительно исчез из кадра, как-будто ему под коленки ударили, и корреспондент смог, наконец, завершить свой репортаж таинственными улыбками, глубокомысленными кивкамии, прозрачными намеками, на то, что, разумеется, никаких летающих объектов в этом районе и в это время ни одна диспетчерская служба острова не зафиксировала, но появление накануне исчезновения экспедиции вертолета раскрашенного в фирменные цвета компании сотовой связи "Стар-Ток" никак нельзя признать фактом случайным.
   -Придурок, - перещелкнул канал Минаев.- Что там за баба у тебя пиаром занимается? Что, не могла никого поумнее найти?
   -Провинция,- острожно пояснил секретарь.- Местные кадры не тянут.
   -Местные? Но плачу то я такими же деньгами, как центральным. Тут же все белыми нитками шито.Сам в следующий раз с микрофоном в кадр полезешь. Понял?
   Минаев поднял над спинкой кресла стакан. Дождался, пока Филипыч бросит туда пару кубиков льда и нальет виски. Тряхнул стакан, послушал треск льда, отхлебнул, защелкал пультом.
   О "Дедлайне", "Стар-Токе" и пропавшей на Сахалине экспедиции бубнили по всем каналам. Политики орали друг на друга, обвиняя в продажности бизнесу и равнодушии к нуждам, представители прокуратуры обещали разобраться, психологи подробно рассказывали о том, каково состояние человека, не знающего в какую сторону идти, ведущие ток-шоу спрашивали зрителей, верят ли они, что в борьбе за рынок, российские фирмы готовы пойти на похищение людей.
   Зрители охотно верили.
   Представители "Стар-Тока" твердили о провокации. Дедлайновцы скорбели и уповали на закон и власть, которой давно пора положить конец беспределу в бизнесе.
   Каждые пять минут на экране появлялся то акулий глаз "Делайна", то белый шарик в голубом небе, рекламирующий тарифы "Стар-Тока".
   -Чего так вяло?- недовольно спросил Минаев.-Суета, намеки. Прямо никто "Стар-Ток" в похищении не обвиняет.
   -Объемы наших продаж за последние сутки увеличились вдвое,- сказал невпопад Аркадий Иванович.
   -А у "Стар-Тока"? Я тебя не о том спрашиваю, увеличились ли у нас продажи. Еще бы они не увеличились при такой вот рекламе. Я тебя спрашиваю, почему эти стартокеры так спокойны?
   - В ближайшие три дня спасатели должны обнаружить тела...
   -Кого? - повернулся, наконец, в кресле, показал свое опухшее с покрасневшими от бессонницы глазами лицо, Минаев.
   -Ну, этих... геологов.
   -Да? Значит вы захватили Малышеву? Она у вас? Вы перебросили ее к остальным? А эти ее приятели, с ними что?
   -Нет, не то, чтобы захватили...Но мы точно установили их место нахождения.
   -У вас сколько времени было, а вы его на местонахождения потратили? Где они?
   Секретарь выпрямился и доложил:
   -В настоящее время вся компания находится в заброшенных угольных шахтах под поселком Лососевым.
   -Да? И что же интересно им там понадобилось?
   -Их захватили местные кладоискатели.
   -Кто?
   -Ну... есть там такая группа черных копателей...,- торопился секретарь.
   -Ты уже второй раз об этих гробокопателях говоришь!- поморщился Минаев.- Мне-то они зачем? И почему они захватывают Малышеву, а не твои люди? И на кой черт им эта Малышева сдалась? Их что, "Стар-Ток" подослал, чтобы нам всю игру испортить? Если это так, то я вас...
   -Мы проверили - "Стар-Ток" к этому захватву никакого отношения не имеет,- сдержал досаду Аркадий Иванович.- Я же докладывал вам, местные искатели сокровищ решили, что геологи могут выйти на какой-то там клад, местную легенду. Захватили эту Малышеву и ее друзей и выколачивают из них, чего они там топчутся и что им известно о кладе.
   Минаев представил себе картинку выколачивания. Прозрачные глаза его потемнели.
   -Хорошо выколачивают?
   -Любители,- снизошел Аркадий Иванович.-Дилетанты. Но сама обстановка...
   -А что там такое?
   -Пещера, вода с потолка каплет, огонь, железо. Ну, и братки.
   -Жуткое зрелище?
   -Вполне.
   -Не для женской души?
   -Тело их тоже привлекает.
   -В смысле...-улыбнулся Минаев.- Позабавиться?
   -Ну, они еще и что-то вроде вампиров.
   -Пьют кровь?
   -Делают вид. Но умело. Летучая мышь - их знак.
   -Ладно. Пусть еще пару часиков поработают над ними. Но не до потери сознания. Мне вся эта компания живой нужна. И в твердой памяти. И даже... Вот что - организуйте им спасение.
   -Как?
   -Есть там среди этих, как ты их называешь, местных кладоискателей один человечек - из Москвы к ним на помощь прилетел,- начал Минаев, обнаруживая неожиданную осведомленность в сахалинских делах.- Так ты вот что...
   Минаев почему-то перешел на шепот. Аркадий Иванович пришлось наклониться, чтобы расслышать...
   Какое-то время в каюте было совсем тихо, только нежно гудели двигатели океанской яхты.
   -Понял?- крутанувшись в кресле, спросил Минаев.- Помогите им выбраться оттуда, а уж потом...
   -А не лучше ли...- начал в сомнении секретарь.
   -Делайте, как я сказал. На все про все у вас пять часов. И после того, как они выберутся из пещеры, глаз с них не спускайте. К вечеру они понадобятся мне живыми и невредимыми.
   -Мы могли бы схватить их, как только они выйдут из пещеры,- осторожно предложил Аркадий Иванович.
   -Все познается в сравнении. Пусть почувствуют свободу. В последний раз,- сказал Минаев, и глаза его снова стали прозрачными.
  
  
   2
  
  
   Фонарик оказался очень кстати.
   С чего это Сузуки сунул его Тимофеичу в карман и когда он это сделал, тот не мог ни объяснить, ни вспомнить. Просто начал шарить по карманам в поисках огня, как только провалился в черный скользкий, угрюмый какой-то лаз и наткнулся на тонкий, как карандаш фонарь Сузуки, и теперь мы бредем на пару подземными коридорами, со свода пещерного каплет на нас водичка, пахнет сыростью и плесенью, холодно, как в погребе и откуда мы пришли, и как теперь будем искать выход, мы понятия не имеем. Куда ведет этот подземный ход - тоже. И, если наших отвели в эти катакомбы, то где их тут прячут? И знаки Тёмины, вот эти охотничьи спички, куда они подевались? Ведь ни одной мы здесь не обнаружили. А если так, то, может, мы вообще не там ищем.
   Тимофеич присел на корточки, в который раз уже обшаривая фонариком каменный пол в поисках следов. Но ничего не обнаружил.
   -Брось,- сказал я ему, сполз по стенке, почувствовал, как мгновенно намокла куртка от воды, бегущей по камню, дернулся, скрючился, хоть как-то пристраивая тело на отдых. - Нет тут никого кроме нас, неужели неясно?
   -А я почему-то думаю, что они здесь,- подсветив лицо фонариком, с вечным своим оптимизмом возразил Тимофеич.
   -С чего ты взял?
   -Чувствую.
   -Да, ладно. Скажи лучше, как мы отсюда выбираться будем. Блин, и как я не догадался!
   -О чем?
   -Знаки какие-нибудь на стенах оставлять надо было.
   -Какие знаки?
   -Стрелки, зарубки - откуда я знаю? Я ж не этот... Не спелеолог.
   -Знаки?-пошарил Тимофеич лучом по стенкам -Гм. Да. Знаки бы нам не помешали. А то тут только трещины какие-то...
   Луч полз по стене, выхватывая паутинку трещин, сколы и потеки, оставленные кругом без всякого смысла.
   -Нет тут никаких знаков, - махнул рукой с фонарем Тимофеич. Луч мазнул, на секунду осветив обширный кусок стены, и мне показалось...
   -Стой!- крикнул я Тимофеичу.-Ну-ка махни рукой еще раз. Да нет. Не так. Дай сюда.
   Я отобрал фонарик, направил луч на стену. Нет, все та же паутинка трещин, вполне бессмысленная. Отчего же мне показалось, что такое где-то уже видел? Как там Тимофеич рукой махнул? Сверху вниз, наискосок? Помахал фонариком, стараясь повторить движение Тимофеича. Из паутины трещин побежали по стене паучки иероглифов, выстроились в ряд, потянулись вверх по стене. Точь в точь, как те, рядом с дверным проемом в гостинице.
   -Видишь?
   -Ага!
   -Те самые?
   -Похоже.
   -И что? Что они значат?
   Тимофеич встал, подошел к стене вплотную.
   -Ну-ка посвети!
   Я направил фонарь на стену и ничего не увидел. Все тот же вполне естественный и бессмысленный узор трещин.
   -Звездец, как говорит ваш Тартарен. Глюки начались. Гаси фонарь, пусть аккумуляторы отдохнут.
   -А мы?
   -Мы тоже. Отдохнем, потом выбираться отсюда будем.
   -А как? У тебя, может, карта этого лабиринта имеется?- вежливо поинтересовался я.
   -Карты нет. А принцип есть.
   -Ну и какой тут может быть принцип?
   -Да очень просто. Подземелье это тянется вдоль реки,- объяснил Тимофеич. -Уровень по отношению к воде понижается, на стенах количество влаги увеличивается. Если хотим выбраться ниже по реке, надо идти туда, где на стенах воды больше. Выше - искать, где стены суше.
   -Только что придумал?
   -Нет. Просто сопоставил элементарные наблюдения и сделал выводы.
   -И куда мы пойдем? Вниз или вверх?
   -Дай подумать, - сполз Тимофеич по стене и сел рядом со мной.
   Я фонарик выключил, чтоб ему легче думалось. Сидел рядом, прислонившись к стене, и думал, что неплохо бы съесть чего-нибудь. Потом незаметно для себя задремал.
   Не знаю, может, мне раньше никогда не приходилось дремать в такой вот кромешной тьме или все дело в пустом желудке. Или в том, что Тимофеич меня не убедил, и я абсолютно не был уверен, насчет его мокрых и сухих примет. А может, я просто, как это бывает, спал с открытыми глазами и кругом ничего, кроме темноты не видел, но только коротенькие и странные сны, посетившие меня в каменном мешке, были какими-то странными, без единой картинки, без лиц, стен, объемов и пространств - один влажный и теплый шепот - страстный нежный и неразборчивый.
   Капли с потолка шлепались в лужу на каменном полу. Кап-кап... Шлеп-шлеп... Нет, медленнее. Медленно и тягуче, растягивая время: кап-шлеп... И потом через вечность снова: кап-шлеп...
   Шорох одежды в темноте и дыхание, и шепот теплый, нетерпеливый:
   -Ну что же ты... Ну иди сюда. Ты же так этого хотел...
   Легла на спину, тянет за руку к себе, улыбается, шепчет, смеется тихо:
   -Это так просто... Знаешь почему? Света белого нет, а значит ничего нет. И, может, уже не будет. Так не все ли равно? Иди сюда...
   А тот в ответ, мягко руки, готовые обнять, разводя, с собой борясь и не уступая:
   -Нет, так не надо... я так не хочу.
   Удивленно, не веря, смеясь:
   -Ты что?
   -Не хочу так. Только из-за темноты и конца света. Ты же сама потом ...
   Отпихнула, надулась:
   -Дурак!
   Я вздрогнул, точно меня по щеке ударили. Понял, что не сплю, и что рядом со мной сидит Тимофеич и слышит тоже, что и я. А ведь не может он слышать мой сон. Значит...
   Я фонарик включил - Рина вскрикнула.
   Прямо перед нами сидела она на каменном полу, глаза ладонью от света прикрыла. Тёма смотрел, не моргая, на наши с Тимофеичем лица, нос свой большой наморщив смущенно и обрадованно:
   -Ну вот! Я ж говорил, что вы нас найдете.
   -Темка, Рина? Как вы тут очутились? А где Крис, Тартарен и... Ника? Где вы их оставили? Да не молчите, говорите что-нибудь.
   -Там они,- одернула кофточку Рина. Встала, сунула руки в карманы джинсов, плечико подняла независимо. Глаза траурные отвела в сторону, кивнула на Тёму холодно: -Вот он расскажет.
   И Тёма морща нос, смущенно улыбаясь, рассказал нам как все было.
  
   3
   В продолжение Тёминого рассказа Тимофеич попыхивал сузуковым фонариком особо часто в тех именно местах, которые совпадали с моим описанием происшедшего на стриженой поляне, так что в начале фонарик его вспыхивал довольно часто, освещая седые мальчишеские вихры и восторженную гримасу "Ух ты!", потом зажигался реже. И под конец задумчиво потух.
   Все произошло точно так, как я представил и потом додумал.
   Совпадали даже детали.
   Вот так вот вышли они на ту площадку. Тёма заметил какую-то штуку. Подбежал разглядеть, и увидел кожанную полевую сумку, оставленную одним из геологов. Склонился над, ней, позвал остальных. Рина вспомнила, у кого из ребят всю экспедицию такая сумка болталась на плече. Ей стало не по себе, и Тёма попытался ее успокоить. Ника с Крисом хотели ему в этом помочь, и как раз, когда они так были заняты друг другом, полезли из засады от реки двое оставшихся в живых толстомордых из хаммера во главе с околемавшимся Федей Сумо. А за ними перли толпой подоспевшие им на помощь сахалинские братки все в китайской коже, золотых цепках, в адидасовских с лампасами штанах - в единой для столицы и провинции бандитской форме. И один из них - свеженький еще и непомятый, стал тыкать стволом в Тартарена, тот перехватил руку и сжимал ее, пока браток, кривясь от боли, палил в воздух, и тут Крис, взлетев в воздух, отработанным ударом выбил зуб одному из уцелевших из хаммера, и Тема завертелся, рассыпая удары и подсечки, и трава полегла, кровь пролилась, и хоть силы были неравны, неизвестно, чем бы все кончилось, если бы Рина не крикнула Нике:"Беги, Ника, беги!".
   Тимофеич пыхнул фонариком. Рина посмотрела на него строго, а я на Рину благодарно.
   Потом с помощью ножика, приставленного к шее Ники, их заставили сдасться, и братки слегка помяли Тартарена, но тот держался, и даже не поморщился. А когда их повели, Тёма догадался, как оставить нам знак и только у входа в подземелье, замаскированного прутьями и листьями, приберег спички, чтоб было чем светить на случай побега.
   Тимофеич пыхнул фонариком.
   Тёма тряхнул коробком.
   Брякнули остатки спичек.
   -Все так и было,- подтвердил уверенно и так, как будто с ним кто-то спорил Тимофеич.
   -Как?- повернулась к нему в темноте Рина.
   -Как вот он угадал.
   -Может он знает и то, кто у этих бандитов главный?
   Недоверчивую усмешку Рины на мой счет я не видел. Но почувствовал и поежился слегка. С самого начала она как-то подчеркивала свое ко мне недоверие и пренебрежение. С чего бы это? Ника не стала бы ей ничего рассказывать. Или все-таки... Нет! Сама догадалась. И снова я подумал, что, несмотря на все детские Никины обиды, они очень привязаны друг к другу, друг от друга зависят, и я толком не знаю, как к этому отнестись - радоваться за Нику или подумать о том, что их двое и с этим придется считаться.
   Или ни о чем не думать.
   Я выбрал последнее, пропустил подколку Рины мимо, и сказал уверенно, тихо кашлянув для солидности:
   -Знаю, кто у них главный. И для Тимофеича это не секрет.
   -Ну и...
   -Сахалинский авторитет - Федя Сумо. Тот самый на слона похожий.Тот самый...
   -...которого ты там у водопада подлечил, и он здесь на меня набросился. А еще прежде похитил меня с этой поляны. Он был у тебя в руках, а ты его отпустил.
   Пауза повисла.
   -Ну, чего вы?- влез мирить нас Тимофеич.-Вам ведь удалось от них сбежать.
   -И как ни странно,- произнес Тёма,-именно благодаря этому самому Феде. Так что, если бы Юнг его тогда не отпустил...
   -Ну, вот еще! Получается, это Юнг помог нам бежать.
   -Скорее неравнодушие к тебе этого Феди...
   Тёма чиркнул спичкой, осветив наморщенный свой нос и блеснувшие глаза.
   -Ага! Нас протащили по этому лабиринту, потом распихали по каким-то темным сырым каморкам. Приставили перед каждой по бандиту, а потом...
   Каморки Тёмы и Рины были совсем рядом, и он отлично слышал, как Федя Сумо завалился к Рине, схватил ее за руку и потащил куда-то, а на обратном пути прижал всей слоновьей тушей к стене и тут...
   -Я и не знала, что ты можешь быть таким резким,- впервые с тех пор как они вот так в темноте оказались рядом с нами и Рина тут шуршала, шепча и не подозревая, что ее кто-то может слышать, обратилась она к Тёме.
   Тёма не ответил. Я заинтересовался деталями. Ясно, что Тёма снес своего охранника и навалившегося на Рину Федю, но вот как конкретно он это проделал?
   -Да ладно... чего уж там,- засмущался Тёма.
   Говорил я вам? Никогда он лишний раз обращать на себя внимания не будет.
   Я Рину спросил о подрбностях.
   -Я, в общем-то, не разглядела,- призналась Рина.-Горят там у них по стенкам какие-то керосинки... Темно и скотина эта жирная на меня навалилась, сопит и давит, а у него за спиной тот, кого к Артёму приставили. А потом они как-то разом упали, как отравленные, а Тёмка меня подхватил и побежал со мной. А потом фонари их кончились, Тёма стал спички жечь, искать обратную дорогу. Потом мы заблудились. Потом куда-то зашли, и тут...
   -А тут вы сидите,- прервал Тёма воспоминания Рины и с нажимом, мол, ничего мы не должны были из их шепотов расслышать, а если и расслышали. то ту же и забыли:-Сидите и спите.
   Ну, в общем, так оно все и должно было быть. И ясно, почему Тёмка сразу не бросился на помощь Крису и Тартарену. И Нике заодно. Хотя и странно - как это он мог взять и заблудиться. Тёма бы уж точно что-нибудь такое придумал, чтоб уйти от погони и ребят выручить. Выходит, вблизи любимой мутнеет и такой кристально ясный рассудок, как у Тёмы.
   Что-то в этих их, слегка размытых интимными переживаниями, воспоминаниях меня слегка озадачило. Что-то не сходилось. Где-то рассказ сбивался и уходил не в ту сторону.
   -Стоп! А куда, собственно. Мой друг Федя Сумо тебя водил? На какой такой допрос. И... к кому.
   Тёма в темноте заерзал, точно вопрос этот и ему покоя не давал.
   -Вот,- сказала Рина.
   -Что - вот?
   -Мы и подошли к вопросу о Главном.
   -О чем?
   -Скорее о ком. Так кто тут у них главный? Думаешь эта толстая скотина твой приятель-уголовник?
   -А ты думаешь, нет?
   -Я не думаю. Я знаю. Потому что водил меня Федя в отдельную пещеру к совсем другому человеку, чем эти бандиты.
   -Что значит к другому?-осторожно спросил Тёма...- Как это было видно. По каким признакам?
   -Он совсем на них не похож. Хотя и тоже не очень-то приятный тип. Скорее совсем не приятный. Но, он так себя держал с этим Федей, что мне показалось - он тут всем и заправляет.
   -Да? А как он выглядел?- смутно что-то такое стал я подозревать
   -Ну, он такой маленький, гаденький,- начала Рина.- Шейка цеплячья, лицо в морщинках, хотя он совсем не старый, скорее молодой. Нос длинный, уши торчат, а глаза такие.... Неприятные... как будто...
   -Мертвые как-будто!-подхватил я.
   -Точно. А ты откуда знаешь?
   -А на пальце у него такой перстень оловянный с головой летучей мыши. А на лице маска...
   -Какая еще маска?
   -То, что ты в темноте приняла за лицо - маска.
   -Перстня я не заметила,- подумав, покачала головой Рина.- А маска... Маски точно не было. Мордочка мышиная - его натуральная. И глаза черные, маленькие и неподвижные. И довольно мерзкие.
   -Все равно,- вскочил я в кромешной тьме.- Идем.
   -Куда это ты собрался?
   -Надо спасать Нику.
   -Почему именно Нику?
   -Потому что этот тип, этот похожий на мыша. Этот гном без маски...
   -Кто он?-заволновалась Рина.
   -Предводитель московской фановской тусовки, которая пыталась похитить Нику еще в Москве, и от которой мы едва отбились, когда они напали на нас во Внуково, перед самым вылетом на Сахалин,- отчеканил я.
  
   ГЛАВА 16
  
   1
  
  
   Почему я был так уверен, насчет Канурга? Ну, что вот все эти игры в поклонников героев фэнтези, или в поиски кладов - все это вранье? И вот еще: он, как оказалось, Рину расспрашивал очень подробно о том, что они собственно тут делали в районе Синих Гор, и все как-то нарочито не верил, что был договор на геодезические исследования для площадок под строительство ретрансляторов или передатчиков, или антенн или еще чего-то такого, чтобы перетаскивать сигнал мобильника с места на место и как можно дальше.
   Очень подробно расспрашивал. В детали входил. Пытался вытащить из Рины, что она знает о войне двух этих компаний - "Стар-Ток" и "Дедлайн" - это ему было зачем?
   Прошло время, кое что изменилось, определилось, перевернулось и показалось с другой стороны, а вот что это за тип такой нам повстречался - этот Канург или Коля Нуриев, как потом оказалось его по паспорту звали, я так толком и не понял.
   В одном я долгое время был уверен - Ника ему точно была нужна. Как-то вплелась она в его сеть мошенничеств и фантазий, виртуальной его придуманной жизни, и он сам не заметил, что тут все всерьез, и тянет его к ней неотвратимо. А что за этим должно последовать, и как это все у людей бывает или должно быть, он как бы не догадывался, и потому многое в тех сахалинских подземельях сложилось так, как сложилось.
   Но потом и эта моя уверенность оказалась напрасной. Я опять ничего в этом типе не понял, и успокоился на том, что есть люди, которые устроены иначе, чем мы, и не надо пытаться их понять.
   Это потом, когда все кончилось, по отрывкам и обмолвкам Ники я восстановил картину, что там происходило, пока Рина с Тёмой убегали подземными коридорами, а потом мы с ними трепались в темноте, а потом бежали, путаясь в лабиринтах, на помощь Нике и попали на последний акт очередного представления, которое вполне могло окончиться довольно скверно для одного из нас.
   И все равно не понятно было - на что он рассчитывал, разоблачаясь, рассказывая Нике, приведенной вслед за Риной побитым Федей Сумо, очередную сказку о человеке по имени Коля Нуриев, как будто о себе самом?
  
   Ника сначала его и не узнала даже. Совсем.
   То есть, когда ее вели по подземным переходам этот здоровяк Сумо и еще аж четыре бандита и все озирались по сторонам, как-будто кто-то может на них напасть, она и не гадала, что с ней сейчас будут делать и думала о худшем. А ее вдруг втолкнули в какую-то грязненькую боковую пещеру, типа допотопной подземной бытовки - скамейки по бокам вырублены в камне, шкафчиков только не хватает. Чадит в консервной банке и пованивает фитилек, а в углу скорчившись, сидит пацан - шуплый, головастый, уши в разные стороны торчат - типичный школьный гений, выставленный с урока за то, что поперек программы погружался на уроке в звездное небо.
   Нику впихнули в эту пещерную бытовку, она пару шагов пробежала по инерции, остановилась, озираясь, не понимая, куда делись ее конвоиры, чего они там медлят у входа - жребий, что ли бросают, кто первый, и только тут заметила этого, похожего на унылого ботаника и не узнала его.
   Он повернулся к ней, она вгляделась, не удержалась - передернуло ее от какой-то гадливой жалости при виде бледного в зелень лица, морщинистой кожи, длинного тонкого носа, ушей торчащих в стороны и мертвых маленьких глаз. Выражение их показалось ей знакомым, но где она могла их видеть?
   -Добро пожаловать к детям подземелья,- сказал он треснутым голосом. И голос показался ей знакомым.
   -Я знаю тебя... - и, не спрашивая и не утверждая, произнесла она.
   -Вопрос не в этом. Вопрос в том, знаю ли я себя?
   -Как?
   -А вот послушай...
   Голос шуршал и скрипел, как песок, пересыпаемый из ладони в ладонь, насыпая песчаные замки чьей-то нелепой, придуманной жизни.
  
   2
  
   Насчет ботаника, выпавшего из школьной программы, Ника угадала. Такой вялый, субтильный, не совпадающий ни с жеребячьей толпой сверстников, ни с утомительными викторинами уроков, этих игр в "Что, где, когда?", с занудством формул и теорем и оживающий только по ночам у компьютера в погонях, стрельбе, превращениях.
   Таких вечно сонных, в постоянной отключке, с кругами под глазами, молчаливых и отстраненных, Ника знала и в своих классах и в соседних, и догадывалась, что появились они намного раньше, чем доросли ее сверстники до зависимости от Интернета, а вот что с ними случалось потом, узнавала только сейчас, и не удивлялась вовсе, потому что вытекающее тонкой скрипучей струйкой рассказа в подземной комнатке со скамейкой, вырубленной в камне, как-то все крутилось вокруг известных сюжетов все тех же электронных игр, комиксов и современных сказок.
   Дунь посильнее на всю эту фантастику одним трезвым вопросом - все разлетится.
   Например, вот этот ушастый, малохольный, то мальчик, то почему-то старичок, он от кого научился хакерским приемчикам, и как стал влезать не в игрушках, а на деле в компьютеры и базы данных коммерческих фирм? Зачем - понятно - за время в Интернете платить надо, а если денег нет, предки принципиально на эту компьютерную заразу не отстегивают, хочешь не хочешь, а приходится лезть в электронный карман богатых клиентов, откусывать у них кусочки их проплаченного времени. То же самое с мобильниками - звонить за чужой счет и трепаться часами с такими же свихнутыми, перебравшимися на ПМЖ в сеть виртуальщиками и компютерными наркоманами - на это тоже деньги нужны. Но вот как это реально может сделать человек, у которого в школе по информатике и математике на два предмета три с половиной бала, и он не знает ни аза в программировании и прочих электронных примочках? Откуда он все это берет - как залезть в карман к крупной фирме, потрясти ее счета, обойти коды, блоки, программы безопасности, разработанные и установленные профессионалами?
   Малахольный и чем-то очень знакомый, рассказывал ей скрипучим и нудным голосом о юных годах невежественного хакера и этим хакером был он сам. Ника ему не верила, но сбивать вопросом не спешила, а все пыталась понять, где она, собственно, слышала этот, нарочито измененный голос и видела эти мертвые глаза, которые, рассказывающий о довольно банальных приключениях некоего придуманного компьютерного гения по фамилии Нуриев, все как-то отводил в сторону и прятал.
   -Ну и что?- начала, наконец, терять терпение Ника.- Ну, ты научился шерстить по чужим счетам через сеть, снимать деньги с мобильников, это не ново. Так многие делают. И вообще - зачем ты мне это сейчас-то рассказываешь? Я ведь только спросила - я тебя знаю?
   -Вот я и пытаюсь ответить на твой вопрос,- как-будто обиделся назвавшийся Нуриевым.
   "Голос этот я точно слышала",-повторяла про себя Ника- "Но вот где?"
   -Ну ладно, все понятно. Ты влез не в тот компьютер, забрался к крутым ребятам, тебя засекли и что дальше? Что они с тобой сделали? Прислали громил и разбили твой любимый комп? Спалили жесткий диск? Наслали на тебя неизлечимый вирус?
   -Все еще проще,- несколько разочарованно протянул этот тип.- Но и жестче.
   И замолчал.
   -Ну, говори же!
   -Они заставили меня работать на себя.
   -Ах, бедненький... И что же ты делал? Грабил банки?
   -Ну, зачем уж так, - заскрипел этот маленький.- Бандиты сейчас все при бизнесе. А быть в курсе дел конкурента, поднапутать в его счетах, вскрыть двойную бухгалтерию и наслать налоговую инспекцию - это ведь тоже уметь надо.
   Нуриев не удержался, коротко взглянул на нее, и Ника вспомнила, где она видела эти маленькие мертвые неподвижные глаза.
   -Ага. Может, хватит врать-то?
   -Почему же это я вру?
   -По жизни. Сначала прикинулся каким-то троллем или хоббитом. Теперь вот заложником бандитов. Я тебя узнала, хоть ты и без маски. Ведь это ты выманил меня на кладбище, устроил со своими дружками посвящение в королевы гномов, потом в аэропорте ко мне приставал. Давай выкладывай. Кто ты такой и что тебе нужно. И с какой стати ты за мной на Сахалин увязался? И что у тебя с этими бандитами сахалинскими? Это они тебя, что ли через компьютеры вычислили? С их счетов ты деньги снимал?
   -А если и так?
   -За идиотку меня принимаешь? Как это можно с Сахалина достать человека, который хакерствует в Москве?
   -А почему нет?- точно обижаясь, что ему не верят, вступился за свою версию Коля, в Москве назвавшийся Канургом.- Мафия - такая же сеть, как Интернет - это известно. Влез я к ним в Москве. А Сахалинская братва - их филиал.
   -Ну да. Местное отделение черных московских копателей. Так что ли?
   -Ну, они здесь не только этим занимаются.
   -Чем же еще?
   -А вот это тебе знать не обязательно.
   -Да я и так знаю. Таксистов грабят, иномарки гонят из Японии. Скажешь, нет?
   -Да-а... Теперь даже девчонки все про бандитскую жизнь знают. Куда деваться,- скрипнул голос.
   -Ну, предположим,- пыталась все-таки понять, что происходит Ника.-Предположим, что что-то, из того что ты говоришь - правда. Ну, объясни мне, с какой стати вы прицепились к Рине, к ее геологам, ко мне? Зачем мы-то вам понадобились? И, кстати, зачем ты мне все вот это сейчас рассказываешь?
   -Помочь вам хочу,- понизив голос, сказал Коля.
   -Так я тебе и поверила. Для этого, что ли тебя из Москвы выписали?
   -Ну... не совсем. Я ж не один у них такой...
   -Завербованный хакер?
   -Ну да. Местные ребята отследили переписку начальника биостанции с каким-то японцем и заподозрили, что он не просто так Синими Горами интересуется.
   -Не просто... А как?
   -Здесь у местных копателей, -снизил голос до сиплого шепота Коля,-которых крышует этот... Федя Сумо, есть такая легенда - в одной из заброшенных шахт зарыт клад какой-то фантастической ценности. О происхождении сокровищ сведения весьма смутные. По одной из версий - происхождение клада - японское. То ли сокровища Императорского двора, спрятанные здесь на случай поражения в последней войне, то ли реликвии буддийского храма - золотой Будда в тонну весом, в общем, кто найдет этот клад, может оставить бандитскую практику и свалить в Швейцарию на весь остаток жизни. Ну, вот и...
   Коля шептал едва слышно, Ника тянулась к нему, мертвые глаза оживали от близкого тепла ее тела и вот уж русая прядь, выбившаяся из прически, коснулась бледной до зелени морщинистой щеки, и дыхание у Коли перехватило, и Ника нетерпеливо толкнула его в плечо, заторопила шепотом:
   -И...
   -Ребята решили, что напали на японский след сокровищ в той переписке. Им надо было покопаться в компьютере японца, квалификации не хватило, подключили меня.
   -И ты...
   -Залезть, залез, но ничего такого особенного не нашел,- шептал, оглядываясь на проем в пещере, за которым караулили, топчась, Федя Сумо и компания.- Какие-то детские воспоминания... как этот Сузуки, когда был маленьким, жил здесь, в том самом доме, где сейчас у них гостиница, как они бежали с острова, когда пришли советские войска, как отец его тут что-то прятал в шахтах, и что теперь тайна сокровища известна ему одному.
   -Значит это правда?- отодвинулась, посмотрела расширенными глазами Ника.- И где же они его спрятали?
   -Ну вот,- разочарованно отозвался Коля.- И ты туда же. Как оно вас всех завораживает.
   -Что?
   -Само слово - сокровище.
   -Да нет,... Я просто...
   -Да ради Бога, мне то что...- пожал он плечами, и глаза его снова помертвели, а губы сжались в злой улыбке. -Представляешь, как завелись бандиты, когда я им переслал эти японские записи.
   -А дальше?
   -Что - дальше? Ах, да... Ну, стали они копать в этих шахтах ( там в дневниках японца говорилось как раз о Синих Горах). И ничего не нашли. А когда тут появилась твоя сестра со своими геологами, решили, что кто-то из московских пронюхал про сокровища и прислал своих людей. Поручили мне узнать, кто они и откуда.
   -И ты...
   -Проверил. Узнал, что это "Дедлайн" готовит сотовую сеть, написал этим. Они не поверили. А когда за геологами прилетел этот чертов вертолет, у них совсем крыша съехала. Решили, что какая-то мощная компания им поперек дороги встала и собирается сокровища у них из-под носа увести. Кстати, ты ничего про этот вертолет не знаешь?- как бы, между прочим, спросил Коля.
   -Нет. А что собственно тебя интересует?
   -Это дедлайновцы прислали его за геологами или их люди из "Стар-Тока" захватили?- допытывался Нуриев.
   -Понятия не имею. Ты лучше про Рину объясни. И почему твои бандиты к нам прицепились.
   -Я же говорил тебе - они не мои,- поморщился Коля.- Твою сестру они похитили прямо из-под носа этих сотовиков, ничего от нее не добились, посадили в яму. А меня заставили отследить ее московские контакты, чтобы узнать, зачем они на самом деле к Синим Горам подбирались.
   -Угу. И ты устроил этот спектакль на кладбище. Чтобы легче за мной было следить, так? - вспомнила Ника догадку Криса.
   -А что,- усмехнулся Коля.- Двинутые поклонники фэнтези. Избрание королевы троллей. Предводитель Канург. Гномы на мопедах. Плохо придумано было?
   -На любителя,- отрезала Ника.- Откуда ты этих двинутых набрал?
   -Знакомые из интернетовской тусовки...- явно недовольный тем, что не оценили его фантазии, хмуро ответил Коля.
   -И с какой стати они согласились в эти игры играть?
   -Деньги всем нужны...
   -И что ты сообщил о нас бандитам?
   -Что никакие сокровища ни тебе, ни этим твоим приятелям не нужны. И что, если они отпустят твою сестру, вы вообще забудете про Сахалин и больше тут не появитесь.
   -Но тебе не поверили. И когда я вслед за ребятами отправилась в аэропорт, тебе приказали меня задержать?
   -А вот этого мне как раз и не приказывали. Скорее наоборот.
   -Да? Чего ж ты тогда во Внуково за мной примчался?
   -А ты не догадываешься?- как-то просительно посмотрел на Нику он.
   Ника очень хорошо знала это просительное выражение у ребят, когда они смотрят на нее восхищенно, ждут и знают, насколько безнадежно это их ожидание. Смерила тщедушную фигурку, эти торчащие уши и похожую на куриную ногу шею и, не удержавшись, прыснула - таких поклонников у нее еще не было.
   Коля вскочил, вздернул оскорбленно длиный нос, губы сжал мстительно.
   -Ладно. Хотел я вам помочь, но теперь...
   Нике стало жаль уродца. Хотелось погладить по морщинистой щечке, сказать, чтоб не расстраивался так. И для него найдется кто-нибудь когда-нибудь. Вместо этого спросила:
   -Как же ты нам поможешь... Тебе, ведь, самому помощь нужна.
   Получилось двусмысленно, но Коля не заметил.
   -Не веришь? Тогда слушай,- оглянулся на вход в пещерку, снова понизил голос,- Сумо и компании нужна только информация о сокровищах. Если вы поможете им раскрутить этого вашего японца, они вас отпустят под мои гарантии, что вы никому обо всем этом никогда не расскажете.
   -Ну да,- обиделась Ника.- Ты что, дурак? Или меня принимаешь за идиотку? Да как только мы поможем им раскрутить Сузуку, они нас всех разом и уберут. Кто же в таких делах свидетелей оставляет?
   -Да ты не понимаешь,- досадливо морщась и все оглядываясь, быстро говорил Коля. - Вас сейчас и так полсахалина ищет. И если Федя с его командой вас уберет, он подставятся элементарно и, на что ему тогда эти сокровища? Куда он с ними денется?
   -А с чего ты взял, что нас полсахалина ищет?- подозрительно спросила Ника.- Кому это мы понадобились?
   Коля осекся, точно понял, что наболтал лишнего, затянул вяло:
   -Ну не вас, ну твою сестру, какая разница.
   -Вот я и говорю - с чего это вдруг Рину стал кто-то разыскивать? Кто это о ней вспомнил? Никишин этот, что ли? Или у "Дедлайна" совесть проснулась?
   Коля потоптался немного, оглянулся еще раз, посмотрел на Нику пытливо, точно взвешивая, сможет ли она оценить его предложение.
   -Может, и "Делайн",- сказал он веско.- А может и совсем наоборот.
   -Что ты имеешь в виду?
   -Может, за то, чтобы поговорить с твоей сестрой кое-кто неплохие бы деньги дал. Вполне сравнимые с сокровищем вашего японца.
   -Что? Что ты сказал? -смотрела Ника на Колю озадаченно.- Кто бы дал? Какие деньги? Ты о ком это?
   -Если конкурент "Дедлайна" получит возможность поговорить с руководителем пропавшей экспедиции...- начал Коля, точно отбросив последние сомнения и решившись открыть свой план.
   Ника снова придвинулась к нему и приготовилась слушать. Она все еще не понимала. И не могла понять, потому что ничего про репортажи по ТВ и про шумиху вокруг пропажи экспедиции не знала. Вот если бы я был там тогда в этой пещерке, куда посадили их вместе Федя со своими бандитами, чтобы Коля Нуриев помог обработать Нику, и она уговорила Сузуки поделиться секретами сокровища, я бы сразу сообразил, что гаденький этот Канург что-то слишком в курсе дел "Дедлайна" и "Стар-Тока", и знал бы, что мне с ним делать. Но меня там не было. А Ника ни о чем таком не догадывалась.
   Ника приготовилась слушать шепот Коли, и он потянулся к щеке с упавшей на нее русой прядью волос. Хотя тянуться к ней мог тут только я, и никому другому этого делать я бы не советовал.
   Коля зажмурился, счастливо открыл рот, собираясь сообщить на ухо Нике что-то очень важное.
   Но сказать ему не дали.
  
   3
  
   В пещерку ввалился сам Федя Сумо, дважды за день, сначала медведем, потом Тёмой помятый и потому довольно несдержанный. За ним теснились, потирая руки в предвкушении, братки.
   Федя первым делом грубо схватил уродца за плечо, и отшвырнул в сторону. Жаль, Рина этого не видела - у нее не осталось бы сомнений, кто тут на самом деле главный.
   -Ну, все. Хорош лизаться, понял? Ты мне чего обещал? Дай мне с девкой полчаса поговорить, она все расскажет. Что, много она тебе рассказала?
   -Идиот,- злобно шипел Коля, потирая плечо.- Да я уже был у цели. Тут подход нужен. А теперь хрен ты чего от нее добьешься.
   -Подход?- переспросил Федя Сумо, так что братки заржали и тут же под взглядом Феди подавились смехом.- Видел я твой подход...Тебе что нужно было узнать? Как они с японцем общались, и что он им про клад говорил. А ты тут чем занимался?
   -Он мне бежать с собой предлагал!- ткнув пальчиком в Колю, звонко объявила Ника, которая тут же, услышав, как общается с ее уродливым соблазнителем сахалинская братва, решила, что все, что тут ей напел про несчастную хакерскую долю этот король троллей, нужно ему было для того только, чтобы помочь бандитам выпытать секреты Сузуки.
   -Ну ты, недомерок московский, крысятничать вздумал?- подступил грозно Сумо к Коле...
   -Да не слушай ты ее!- завопил несчастный Коля.
   -Ладно. После с тобой разберемся. А ты, сучка, мне сейчас все расскажешь. Что этот ваш япошка лепечет, что он по-русски "ничего не понимай"?
   -Он все правильно лепечет,- спрятала Ника руки за спиной, выставила вперед подбородок.- И никакой он ни япошка, а японский ученый популяционист, и приехал сюда к своему коллеге начальнику биостанции... Тимофеичу. И по-русски он почти не говорит, а общался с нами через Тимофеича, на японском. И ни про какой клад он ничего не знает. А вот вас ждут крупные неприятности, за похищение иностранца,-ткнула она пальцем в Федю и Коля, увидев это, широко разинул рот и замотал головой, предостерегая. Но было поздно.
   Федя наотмашь ударил Нику по щеке, так, что она отлетела к стенке и ударилась спиной об острые камни, поползла вниз, но упасть ей бандит не дал, схватил за воротник, встряхнул, ствол в щеку воткнул, поворчивая и давя, процедил сквозь зубы:
   -Ты, дура, не поняла, что ли с кем дело имеешь? У своих сопляков научилась? Думаешь, они тебе помогут? Ты знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем?
   Ника глотнула воздуху, кашлянула слезами, поперхнулась обидой и страхом, но скрепилась и сказала твердо:
   -Ничего вы со мной не сделаете!
   -Это почему же?- опустил удивленно ствол Федя.
   -Потому что Тимофеич и Юнг ищут нас, чтобы освободить меня и Рину. И они уже здесь.
   -Где это?
   -Рядом. И с ними ОМОН, и МЧС и ФСБ и вас всех тут... И вообще, жаль , что тебя тогда Юнг не пристрелил!
   Федя без звука ткнул Нику рукояткой в шею, и Ника задохнулась.
   Коля дернулся. Федя задумчиво навел на него ствол.
   -Это правда?
   -Что?
   -Эти Юнг со вторым, который японский знает, они где-то здесь?
   -Не знаю,- перевел дух и пожал плечами Коля Нуриев.- Ты же сам видел, какие они. Увел же один из них сестру этой у тебя из-под носа,- глазки Коли мстительно блеснули.
   -Из-за тебя и увели,- сплюнул с достоинством Федя.- Все ты со своими подходцами. "Дайте мне с ней поговорить - она мне все скажет". Авторитета тут из себя разыгрывал.
   Ника, услышав, что Рина вырвалась от бандитов, засмеялась сквозь слезы.
   -Постой,- ткнул стволом в Колю Сумо.- А ты сам, разве, по-японски...
   -Не-а...
   -Как это "не-а"? Чего ты гонишь-то? А переводил записи из компьютера этого Сузуки кто?
   -Программа.
   -Какая программа?
   -Программа перевода с японского. А сам я в японском - пф-ф....- Коля руками развел.
   -Ладно. Хрен с тобой, после разберемся. А теперь...
   Оглядел пещерку, обернулся к браткам:
   -Тесновато здесь будет. Вот что - тащите эту и дружков ее - толстяка с этим юрким, который ногами махаться умеет. Япошку тоже прихватите.
   -Куда тащить-то?
   -В Большую Пещеру, -и как-бы между прочим, - огонь там разведите посильнее.
   Ника вздрогнула. Федя сделал вид, что не заметил.
   -Зачем огонь-то?- проворчал один из братков.
   -Для представления. И чтобы гости наши не заблудились,- ответил Федя и посмотрел на Нику так, что той стало страшно и за оставшихся, и за идущих навстречу.
  
  
   ГЛАВА 17
  
   1
  
  
   -Ну, и как ты все это объясняешь?- спросила Рина.
   Мы брели подземными коридорам под капающей со стен и сводов водой. Фонарик Сузуки светил каким-то издыхающе оранжевым светом и ни черта, надо сказать, не освещал. Даже неунывающий Тимофеич как-то приуныл и не развлекал нас теориями о том, что если идти по мокрым следам на стенах, можно выйти где-нибудь в районе поселка Лососевый. И ничего похожего на систему подземных казематов с камерами без дверей и керосиновыми лампами на стенах нам не встречалось. Всегда молчаливый Тёма молчал и теперь, но делал это как-то слишком уныло.
   Надо было поддержать дух компании, и я вспомнил, как мне показалось, очень кстати, бодрые новости из пластмассового репродуктора в маленькой гостинице и сказал, что нас, между прочим, очень старательно ищут, там наверху. Тимофеич тут же подхватил и забурлил, вихрами затряс, руками замахал, изображая толпы мужиков в МЧСовских робах, идущих по нашему следу.
   Рина прослушала информацию недоверчиво, а когда услышала про Нефтянник, в котором ни она, ни ее геологи никогда не были, и до которого отсюда не меньше ста километров, не сказала ничего, а только спросила, как я все это объясню. А я сказал: "Видишь ли...", а потом задумался, и Рина так решительно отвернулась от нас, точно мы с Тимофеичем все это сами только что выдумали, и если для того, чтобы ее успокоить, то зря старались. Она-то отлично знает, что никому мы не нужны, и никто нас не ищет, и искать не намерен, и что мы напутали и там, на Севере, какие-то совсем другие люди пропали.
   А Тёма, помолчав, заметил, что эта инсценировка с поисками Рининой экспедиции в месте, где ее никогда не было, вовсе не исключает, что кто-то очень хочет встретиться с Риной, но не для того, чтобы ее спасать, и нам, на самом деле, нужно сделать все, чтобы этой встречи избежать.
   -Как ты сказал? Инсценировка?- переспросил я озадаченно, потому что Тёма нажал на это слово, точно хотел обозначить им что-то такое, о чем мы оба слишком хорошо знаем.
   -Ну, да. Игра такая,- снова произнес со значением Тёма.
   -Ты о чем это?
   Тёма чуть поотстал от Рины, а я его нагнал, и мы шли теперь рядом, и разговаривали тихо, как бы каждый сам с собой, прекрасно понимая друг друга, а Рина с Тимофеичем сначала прислушивались, думая, что разговор общий, а потом могли бы только переглядываться озадаченно, если бы хоть что-то в жалких остатках сузукова света могли видеть.
   И я сразу вспомнил тот самый тропический остров, о котором и думать не хотел , и довольно долго мне это удавалось, а здесь почему-то удаваться перестало, и я то и дело вынужден был о нем вспоминать.
   -Ну, какие же тут игры,- попробовал все же отмахнуться я.- И вообще... как это может быть связано... -продолжил не так уверенно... -Это же совсем разные вещи...-помучился еще немножко.-Ну, ведь ничего же общего!-попробовал в последний раз.
   А Тёма, как всегда, сказал одну и очень простую вещь. Настолько простую, что против, ну никак не попрешь.
   Тёма сказал:
   -Компания "Дедлайн".
   Я немножко подождал, а потом сказал:
   -Ну.
   -Ты что, забыл?
   Вот черт! Как это я... Ведь на том острове, куда нас забросили, якобы для экстремального туризма, а на деле, чтоб мы позабавили своими рисками разбить себе голову одну богатенькую сволочь, которая следила за всеми нашими падениями и шишками по куче всяких мониторов через телекамеры, спрятанные под каждым кустом, где все было на самом деле - и селевой поток, и дикари со всякими дротиками и стрелами, и жуткие змеи, и падение со скал, и обрыв в пропасть и даже гибель девчонки, которую я любил, там с самого начала было ясно, что кто-то играет с нами. А тут?
   -Какие же это игры?-спросил я Тёму. -И при чем тут "Дедлайн"?
   -Ты что, забыл, кто им владеет?
   -Минаев! Погоди, как же это я... А вы? Вы давно догадались? Крис, Тартарен - ты им говорил?
   -Мы с ними это не обсуждали. Да и мне это, честно говоря, только что в голову пришло, после твоего рассказа. Он ведь до сих пор себя ничем не обнаруживал.
   Ну, да! Конечно же. Минаев - это ж и был тот самый богатенький, который заказал все наши приключения, чтоб не скучно было ему отдыхать в собственных апартаментах на том самом острове. А мы, в конце концов, его из этих апартаментов вытряхнули, отвезли на его собственной яхте и высадили на необитаемом острове, а потом вернулись в Москву и стали ждать, когда он пришлет своих людей, чтобы с нами разобраться, а он никого не присылал, хотя мы знали, что с того острова он выбрался ровно через неделю, и мы решили, что для него высадка на необитаемый остров тоже была чем-то вроде атракциона или развлечения, такого острого ощущения, которого никак не получишь на поле для гольфа или играя в конкуренцию и прочие бизнес-игры, а вот теперь спасатели ведут поиски пропавшей экспедиции там, где она сроду не пропадала, и это похоже на игру, а раз игра и где-то рядом "Дедлайн" то это значит, что и Минаев вполне может в эти игры играть с нами. А, значит, ту старую свою игру он не считает законченной, и ход теперь за ним, и мы должны быть настороже.
   -И ты думаешь вот эти московские в масках, и местные бандиты-кладоискатели, и эти с икорного заводика, и Сузука... Они тоже?
   -Не знаю. Не похоже,- неуверенно ответил Тёма.- Но...
   -Так,- потеряла терпение Рина.- Может, вы нам, наконец, объясните, о чем вы тут все время говорите? Может это и нас касается? Во всяком случае, я хотела бы знать...
   -Ну, видишь ли...- начал Тёма, но я его прервал, прикрикнув шепотом:
   -Тише!
   Звук был такой, как-будто забурчало в животе огромной горы, забурлила там лава и всякая расплавленная дрянь, и в следующую минуту всем этим ее вырвет вместе с нами и настанет последний день Помпеи, но мы об этом не узнаем.
   -Что это?- тихо спросила Рина возведя на меня с упреком свои траурные глаза.
   -Не-не знаю,- ответил я.
   Звук повторился снова, глуше и тоном ниже и как-то совсем отчаянно:
   -У-у-а-а-а!
   И это был вопль боли, досады, гнева и ярости.
   -Это кричит человек,- определил Тёма.
   -И я знаю этого человека,- сказал я, срываясь с места.- Бежим!
  
   2
  
   Так вопить мог толькоТартарен и, значит, ему действительно сейчас худо, и по его крику мы найдем его и всех остальных и освободим.
   Я всего этого вовсе не думал - времени не было, что-нибудь такое думать. Я просто бежал изо всех сил по темным пещерным коридорам, а Тёма бежал у меня за спиной, держа за руку, едва поспевавшую за ним Рину, и где-то там в конце, посвечивая фонариком, взбрыкивал Тимофеич, потряхивая седыми вихрами в предвкушении чего-нибудь такого, о чем потом можно будет долго еще рассказывать на биостанции своим приятелям-лаборантам и вечно волнующейся из-за пустяков, поглядывающей на него строго, влюбленно, властно и ревниво, Зинуше.
   А вообще-то подумать, прежде чем мчаться на помощь воющему от боли и ярости Тартарену, не мешало.
   Например, с чего это он так вдруг развылся? И есть ли там кто-нибудь рядом? И сколько их? И где Крис, почему он не пришел на помощь Тартарену? И сможем ли мы вдвоем с Тёмой и с Риной плюс Тимофеичем в качестве помех, справиться с теми, кто заставил так выть нашего не самого чувствительного друга?
   Но я уже сказал, что не способен был разбирать ситуацию, а просто спешил на помощь, а остальные едва поспевали за мной, и так вот всей гурьбой мы и ввалились в огромный с высокими пещерными сводами зал, с факелами, развешанными по стенам, с огнем, разведенным в обложенном огромными камнями очаге в центре зала, с чугунным котлом, подвешенным над этим очагом и с Тартареном, болтавшимся в клубах обжигающего пара на цепи, стянувшей крепко его запястья.
   Тартарен, голый снизу по пояс, поджимал розовоые пятки к заднице, чтоб спасти их от пара, на какое-то время ему удавалось оторваться от обжигающих клубов и повисеть там, где прохладнее, но в конце концов силы оставляли его, он срывался чуть не в самый котел, пар обжигал его, он взревал, взвивался по цепи, с каждом разом все меньше и меньше отрываясь от пара, и вот-вот, в конец обессиленный, должен был просто упасть в кипяток.
   Я успел только крикнуть:"Держись, Тартарен. Сейчас мы тебя вытащим", разглядел - цепь, на которой был подвешен наш гигант, спускалась откуда-то сверху, а веревка, обхватившая его подмышками, крепилась к стене, и если потянуть за эту веревку...
   -Сзади, Юнг, сзади!- крикнул Крис из темноты, но было поздно - навалились со всех сторон, руки стянули, подвесили, как Тартарена на цепь, петлю под мышками прокинули, притянули к стенке пещеры.
   Ловко, надо сказать, Федины братки это проделали. И вот я вишу на вытянутых руках, и вижу, что по стенкам пещеры точно в таких же беспомощных позах развешены Крис, Сузуки, Тимофеич и Рина с Никой, а в центре над котлом корчится и орет Тартарен. Крис смотрит на меня с сожалением, и губы его говорят что-то мне, но слов его из-за тартаренова рева не слышно, и то, что Федя Сумо кричит нам, нахально улыбаясь, не слышно тоже, и он морщится досадливо, делает знак, и братки в штанах с лампасами и боевой стрижкой, тянут за веревку и пристегивают Тартарена к стенке.
   А Федя Сумо подходит к очагу, присаживается на корточки, выкатывает уголек и, вкусно прикурив и растянув сигаретку Мальборо, говорит такому маленькому с бледнозеленой кожей на роже:
   -Ну вот... И никакой возни... И все они здесь. И сейчас все нам расскажут...
   А маленький и гаденький поворачивается, усмехается криво и качает головой недоверчиво. И по мертвым его глазкам, я сразу узнаю в нем того, о ком говорила Рина, того карлика в маске из Внуково. Это точно он - Канург, как он представился Нике на кладбище. Только перстень свой оловянный он куда-то подевал.
   Федя швыряет окурок в огонь, встает и медленно начинает разглядывать нас одного за другим - Криса с окровавленной губой и вспухшим глазом, бледного и упрямо сжавшего губы Сузуки, Тимофеича, с любопытством изучающего Федю и его братков.
   Взгляд его задерживается на Рине, он облизывается и глотает, Тёма начинает дергаться, пытаясь высвободить руки и добраться до Феди. Тот усмехается, не разжимая губ, переводит взгляд на Тимофеича, и они смотрят друг на друга очень внимательно. Федя ждет, когда тот отведет взгляд, а Тимофеич не отводит и смотрит в глаза Феде, нисколько не боясь и не смущаясь.
   -Ладно...- цедит бандит Федя Сумо, мечтающий бросить бандитские свои дела и хоть немного пожить как люди - при деньгах и без разборок: " Ты что ли тут Тимофеич?"
   Тимофеич часто кивает, а Федя продолжает:
   -Тогда переведи своему японскому корефану, что я никуда не спешу, но что если он не расколется и не скажет, где тут его предки зарыли это чертово сокровище, то, что мы сейчас делали с этим вашим толстяком, чтобы вас сюда затащить, ему сладким сном покажется. Ты понял, нет?
   -Перевести?- разинул рот Тимофеич...- А зачем ему....
   -Рот закрой!- рявкнул Федя. - Давай переводи. Быстро! Или хочешь сказать, что ты тоже языка не знаешь?
   -Хочу,- улыбнулся приветливо Тимофеич.
   -Понятно,- холодно кивнул Федя.-Тебя как - паром или жаром?
   -Спасибо. Мне и здесь неплохо,- подтянул заранее ноги Тимофеич.
   -Ну, смотри...- Федя сделал знак браткам, двое из них тут же побежали отвязывать веревку, удерживающую Тимофеича у стены, и тут послышался стонущий голос Тартарена:
   -Да переведи ты этому японцу, что они просят. Все равно ведь...
   -Да не могу я ему перевести...рад бы, да не могу,- чуть понизив голос, возразил Тимофеич Тартарену ... Да и зачем ему... -сказал он чуть слышно.
   Но до Феди дошло.
   -Стойте!-крикнул он браткам. - Не того. Япошку.
   Тем было все равно - они бросили Тимофеича и стали отвязывать Сузуки. Японец висел на руках, отлично понимал, что сейчас с ним будут делать, но раскосые глаза его смотрели на мучителей безо всякого выражения.
   Федя почувствовал вызов в этом спокойствии - как будто он со всеми своими прибамбасами, пытками и подручными японцу просто не интересен. Он разозлился, подскочил к Сузуки, скаля зубы заорал:
   -Ты что же, мразь , смеяться надо мной вздумал? "Не понимай русски", а сам отлично все "понимай"! Я тебя последний раз спрашиваю - будешь говорить?
   Японец молчал.
   -Ну ладно. Сам напросился....
   Перехватил веревку, оттащил Сузуки подальше, чтобы тот подольше полетал над котлом и, может, все-таки одумался. Отпустил, подпихнув Сузуки как на качелях.
   Тот пролетел над костром раз и другой и вовсе не смотрел при этом под ноги, туда, где поднимались клубы обжигающего пара, ни наверх, в поисках Бога и выхода, а качался, глядя неподвижно прямо перед собой, как-будто только в себя, и когда маятник, которым он стал, остановился и повис прямо над бурлящей на огне водой, сделал такую штуку, что мы все, наблюдавшие за ним, кто с состраданьем и жалостью, кто со злорадством и в ожидании, что вот он сейчас задергается, завизжит и все расскажет, просто рот разинули и ахнули.
   Оказавшись по колено в пару, Сузуки, вдруг сложил связанные ладони, за которые был подвешен, на груди, ноги свернул в позу лотоса и повис в воздухе высоко над котлом, как статуя Будды.
   Федя истолковал увиденное весьма прагматично - пихнул сидящего у очага и как-будто скучающего Канурга в плечо, заорал радостно:
   -Ну вот! А ты говорил нет здесь никакого Золотого Будды. Вот же он живой. И он знает, где такой же золотой. И сейчас нам все расскажет.
   И мигнул своим подручным, и те отпустили цепь, опуская Сузуки прямо в котел.
   -Прекратите!-крикнул Тимофеич.-Неужели вы не понимаете, что ничего не добьетесь? Ничего он вам не скажет и ничего вы не узнаете, только зря страдать заставите человека!
   -Это почему же он нам ничего не скажет?- дав знак приостановить спускание в котел, спросил Федя.
   -Да не может он вам ничего сказать - как вы не понимаете!
   -Он что - глухонемой?
   Братки дружно заржали.
   -Не знает он ничего про ваш клад! Сузуки - ученый. И переписка наша была чисто научной. И никакими кладами он никогда не занимался. А в пещерах изучал только слепых червей. Ну не может человек рассказать о том, чего не знает!
  
   3
  
   -Слепые черви, говоришь? А вот это что? - выхватив у Канурга из кармана какие-то листочки и подскочив к Тимофеичу, заорал Федя, тыча листочками прямо ему в лицо.- Вот... вот... вот..."Отец вернулся и сказал маме: теперь их никто не найдет..." "Последние слова его были:"Обещай мне, что вернешься и возьмешь то, что должно принадлежать только нашей семье..."
   -О чем это?-удивился Тимофеич.
   -А вот это мы сейчас узнаем, о чем твой Сузука писал в своих дневниках. Эй,- не оборачиваясь, повысил он голос.- Зачем ты там должен был вернуться? Что здесь принадлежит твоей семье?
   Все так же, не оборачиваясь к висящему в позе лотоса японцу, подождал немного, ответа не дождался, махнул рукой, и я увидел, как сложенные коленями наружу ноги Сузуки коснулись кипящей воды, и руки, повернутые ладонями к небу, не сжались в кулаки, и ни один мускул на лице маленького японца не дрогнул.
   Нужно было что-то делать. Причем срочно. Пока они его заживо не сварили.
   -Ну все,- сказал я тихо Тимофеичу, но так что Федор отлично меня слышал,- считай, свою тайну Сузуки унес с собой. Был только один способ, заставить его говорить... Но теперь и он не поможет.
   -Что ты гонишь... Какой способ?- вскинулся на меня Федя.
   -Хочешь знать - вытаскивай его скорей. А то и этот способ не поможет!
   Федя дернул за веревку. Сузуки отлетел к стене, вытянулся вдруг, задрожал всем телом. Так и остался висеть, одеревенев.
   -Скорей. Скорей. Он сейчас концы отдаст, и ты ничего не узнаешь!- торопил я Федю.
   -Да что скорее-то?
   -Чем-нибудь от ожогов надо его намазать,- мотнул я головой.
   -Да нет нас ничего. Мы что тут, по твоему, санитары? Может у этого твоего в сумке? А?
   -У меня от ожогов нет,- замотал головой Тёма. Только обезболивающее.
   -Ну, уж нет,- ткнул мне под ребра свой толстый палец Федя.- Думаешь, я тебе должен, за то, что ты меня после медведя лечил и потом не пристрелил, хотя мог? Хрен тебе. То была твоя воля. Теперь - моя. Так что...
   -Да чего вы паритесь-то?- шлепнул со звоном по голой ступне висевшего навытяжку Сузуки один из братков.- У него ж шкура дубленая. Даже не покраснела - ты понял? Он из этих, которые по углям босиком бегать могут. Может, еще разок его мокнем. А?
   -Что на это скажешь?- усмехнулся Сумо.
   -Скажу, что ты кретин, -чуть не вырвалось у меня, но я сдержался и ограничился только намеком, что Федя и сам не понимает, с кем имеет дело, что Сузуки из старинного самурайского рода, в котором умереть под пыткой, это что- то вроде награды, потому что ты сразу отправляешься к своим праотцам, и они принимают тебя как героя. И что врагу люди самурайского духа свои тайны не открывают. Другое дело...
   И тут я вдруг лишился голоса и только шевелил губами, поглядывая то на японца, то на Федю, подманивая его точно так же, как он подманил меня тогда на берегу реки. Он подвинулся ко мне, выслушал, что я там бормочу себе под нос, тряхнул головой, так что задрожали толстые щеки и нос и слоновьи глазки сощурились недобро...
   -Ладно,- сказал он, нехорошо так усмехнувшись..- Но если обманешь - с тебя начну.
   Повернулся к своему набыченному войску:
   -Пойдем, перекурим на часок.
   -И выпьем,- подхватил угодливо из братков помельче.
   -Чего это?- не понял последний здоровяк из хаммера, тот, что хватал и тянул Нику через окошко студебекера. - Япошка же ничего не сказал. Мы ж с ним только начали.
   Федя нахмурился, но ставить на место бычка, рот открывшего против авторитета, не спешил.
   -Пусть с ним свои потолкуют. А мы пока выпьем, понял?
   -Ну, хоть девок с собой возьмем. Чтоб веселее было,- не отставал бычара, и мы с Тёмой заметно напряглись.
   Федя подошел к Рине, постоял перед ней, глядя в лицо, вдруг руку выбросил, сунул ладонь между ног, сжал, Рина дернулась, морщась гадливо, Тёма что-то такое крикнул, к нему тут же подскочили братки, стали обрабатывать кулаками, голова Тёмы задергалась, сам он болтался на веревке беспомощно.
   Федя руку выдернул:
   -Не созрела еще девка.
   Шпана загоготала, как гогочет шпана во все времена - тупо, нагло, безобразно.
   - А вот вернемся,-посмотрел на меня,- и если ничего они нам не расскажут, с их мочалками все вместе и развлечемся.
   -А эти?
   -А эти пусть смотрят.
   Бык из хаммера шагнул к Нике:
   -Тебе, может, и не дозрела, а мне в самый раз.
   -А тебя никто не спрашивает. - вскинулся Федя.
   Браток понял, что перебрал. Плюнул, направился к выходу, остальные потянулись за ним. Коротышка Канург привстал у очага с явным намерением идти на перекур вместе с Федей.
   -А ты куда собрался?-удивился Сумо.
   -А что, нельзя что ли?
   -У входа встанешь. Если эти тут мухлевать вздумают, нас позовешь. Понял,нет?
   -Почему я?-запротестовал Канург, привыкший и сам командовать в своей московской тусовке.
   -Потому! Много рот раскрываешь. И болтаешь с бабами бестолку. Теперь постоишь и помолчишь. Все!
   И окинув нас взглядом, убедившись, что никуда мы отсюда не денемся, удалился в сопровождении своих пацанов.
  
  
  
   ГЛАВА 18
  
   1
  
   Канург постоял у входа в пещеру, глядя на нас как-то задумчиво, на Нику посмотрел, потом на меня длинно и таинственно, точно сказать что без слов хотел. Медленно так взгляд по цепи, на которой мы все подвешены были, поднял куда-то в темноту пещерных сводов. Потом так же медленно опустил ко мне, точно сказать что хотел этим взглядом (или подсказать), и снова скользнул взглядом по цепи вверх и опустил его ко мне вниз, и, закончив эту странную сигнализацию взглядами, кивнул, приглашая меня подумать и угадать, сказал зачем-то, ни к кому не обращаясь: "Я здесь буду в коридоре за углом, так что мне все будет слышно, учтите".
   Исчез, оставив это не то предостережение, не то предупреждение. Или совет? Подсказал он мне, где тут выход из безвыходного положения или все продолжает играть в свои фэнтези? Чтобы мы, значит, поверили, что он с каких-то там своих причин решил нам помочь, и как только мы свои замыслы обнаружим, тут же и даст знать Феде с братками, которых я с таким трудом и риском выпроводил отсюда, выхлопотав себе этот жалкий час на попытку выбраться из каменного мешка.
   А как, собственно, можно выбраться по этой цепи отсюда? Я, запрокинув голову, поблуждал взглядом в темноте по каменным сосулькам - глухо.
   -Я думал уже об этом,- заметил мои изыскания Крис.- Нет там выхода...
   -Тимофеич!- перебил я его, показывая - нельзя тут говорить прямо,- поговори с Сузукой.
   -А что я могу ему сказать?
   -Ну, скажи ему... что мы тут все - заложники его тайны, и, если он не расскажет все этому Феде...- говорил я жалкое и бессмысленное, а сам показывал Крису глазами на веревки на руках, спрашивая взглядом:"Может он как-нибудь вывернуться?" И Тёме тот же сигнал послал. Тартарена не трогал - ему, ошпаренному, не до того было, но он и сам тяжело забился, пытаясь сорвать веревки с рук.
   План у меня был, честно говоря, самый примитивный - если хоть один из нас освободится, он отвяжет остальных. На входе один сморчок Канург - вырвемся, нас тут никакой Федя не удержит. Потому что когда мы вместе - кто с нами справится?
   И вот мы дергаемся в этих цепях и веревках, как мухи в паутине, и сами на себе их только сильнее затягиваем. Запястья у нас вспухают кровавыми рубцами, пальцы холодеют и силы покидают нас, и никак мы к свободе не продвигаемся, а вместо этого слышим вдруг громкий гогот Феди и всей компании, которую тихо-тихо подозвал этот подлец Канург. Они встали с бутылками наперевес у входа, стоят и ржут, и Федя, вдруг оборвав разом смех, кричит мне, что у нас осталось еще полчаса, и чтоб мы занялись обработкой Сузуки или они обработают нас.
   Братки отвалили допить и отлить, изготовиться к занятиям с нашими девчонками, и я уже не для отвода глаз и ушей, а вполне серьезно сказал Тимофеичу насчет Сузуки.
   -Да ты что, не видишь, что он в трансе.
   Посмотрели на Сузуки, убедились, что он вовсе не в трансе, а скорее в коме. Даром купание в кипятке даже для самураев не проходит, подумал я и все остальные тоже, и Ника тихо заплакала, а Рина сказала ей :"Перестань" и всхлипнула сама, а я с последней надеждой взглянул на Криса - тот только руками хотел развести, но не смог, связаны они были, на Тартарена, который бурчал что-то вроде:"Эх, мне бы сейчас штаны раздобыть! Вот тогда я бы...." А Тёма вообще на мои взгляды и немые просьбы не реагировал, смотрел как завороженный на дым от костра и пар от кипящей воды, так точно представлял себя подвешенным на манер Тартарена и Сузуки и страх боли и унижения парализовал его волю и мысли.
   Я сначала почувствовал что-то вроде удивления и досады - ведь именно тогда, когда ни я, ни Тартарен, ни даже Крис ничего предложить не могли, Тёма обычно находил самый простой, очевидный и надежный выход, и вот теперь он вдруг именно в такой момент и сломался, и застыл и оказался способен только на то, чтобы....
   Тут как раз нос Тёмы едва заметно дрогнул и сморщился, в глазах заиграло всегда как бы не к месту появляющееся лукавое выражение. Он коротко оглянулся на меня, приглашая последить вместе за дымом и паром, и вот я и следом Крис и Тартарен завороженно смотрим, как поднимается под высокие своды дым и исчезает там...
   "...Туда..."- , мотнув верх головой, беззвучно говорит нам Тёма и, поскольку нет у нас времени на рассуждения, мы как-то разом понимаем, что там, где исчезают дым, должен быть какой-то выход наружу.
   -Дымоход!- не удержавшись, брякает Тартарен, а я, кричу, заглушая его догадку, которой он в два счета выдаст нас подленькому Канургу, и тот снова свистнет всю кодлу поглумиться над нами, кричу Тартарену:
   -Что ты говоришь? Какой проход? Они тебя и там ошпарили?
   Тартарен бросает на меня гневный взгляд, но гогота братков не слышно и Канург свою мышиную мордочку не высовывает - значит, они нас не слышат и у нас есть время, но его остается все меньше.
   Тёма дернулся, как-то вывернулся весь наизнанку, завязался в узел, потом развязался обратно, выпутавшись попутно из петли под мышками, освободившись от веревки, которой, как и все мы, он был привязан к какому-то крюку в стене, и вот уж Тёма сам летит как маятник к клубам пара из котла. Но влететь в них не успевает, потому что подтянулся и раз и два туда к темени в пещерных сводах, где к каменным сосулькам какими-то допотопными нашими предками или пришельцами на Остров, прикованы были эти цепи и где исчезает бесследно дым костра и пар котла.
   Тема пропадает там наверху, его не видно, но слышно, как гремит он там цепями и что-то еще там шуршит, скрипит, отбрасывая на стены длинные густые и странные тени. Потом все стихает, и мы висим и ждем и минуту и две, и они тянутся и тянутся эти минуты, и дым от костра поднимается и исчезает под сводами, там, где только что на наших глазах исчез наш друг Тёма, и где теперь ничего не видно и не слышно, как будто он испарился и улетучился в невидимое отверстие в своде пещеры.
   Хоть Тёмке повезло, думаю я, а Тартарен так не думает.
   -Ну, где он там, ворчит он, запрокинув курчавую свою голову и распушив недовольно усы,- я тут устал уже совсем висеть без штанов.
   И точно в ответ на эти странные его претензии откуда-то сверху начинают сыпаться звенья цепей, которыми мы привязаны к невидимому крюку в своде, они сыпятся и сыпятся, звеня и грохоча, и складываются брошенной кольчугой вокруг очага и котла и грохот стоит такой, что нас, конечно же, слышит Канург там, в коридоре, но нам не до него, мы не ждем, когда он заглянет в зал, чтобы выяснить, что это тут гремит. Крис, почувствовав, как ослабла цепь на руках, тут же высвобождается от нее, ослабляет петлю под мышками, бросается Тартарену на помощь, а я, повторив все его движения, выпрыгиваю из петли и бегу к Рине, а потом мы все вместе помогаем выпутаться Нике, Тимофеичу и Сузуке и тот оживает и бормочет какую-то благодарность, а Тартарен натягивает штаны, и вот мы уже все вместе сошлись у очага, и, подхватив по куску упавшей со свода цепи, встаем кружком, заслонив женщин и ученых, готовясь отразить нападение бандитов.
   Но они почему-то не спешат - в подземных коридорах тихо, Канург никого не зовет, и только глухо бубнят где-то рядом, не слышно звона бутылок, а отголоски того самого шпанского гогота слышны, и, значит, наши мучители оттягиваются где-то неподалеку, и о том, что мы тут освободились, не подозревают.
   Крис знаком посылает меня на разведку, Тартарен порывается идти со мной, всем своим видом показывая, что он, несмотря на устроенную ему парную, чувствует себя отлично и ждет только, когда, наконец, сможет посчитаться с этими гадами, которые так над ним издевались. Крис останавливает его, они спорят знаками, как глухонемые, я подбираюсь крадучись к выходу из пещеры, вижу силуэт скорчившегося у стены Канурга - заснул он что-ли, оборачиваюсь, чтобы показать, что путь свободен, но там, у очага с котлом творятся совсем другие дела - пляшет и крутится над каменным полом спущенная сверху веревка, точно зовя и приглашая, попробовать влезть по ней вслед за Тёмой. В ответ на это приглашение возле костра идет бурное обсуждение кивками и знаками и сдавленным шепотом, что значит, эта пляшущая веревка и куда девался освободивший нас Тёма, и если он зовет нас и приглашает, то куда, собственно?
   -А если это ловушка?- шепчет Ника.
   -Да чего там - ломануться из пещеры и надрать задницу бандитам,- предлагает Тартарен и вдруг густо краснеет, вспомнив, в каком виде он сам тут болтался на цепях не меньше часа.
   Крис сгребает все эти реплики прямо из воздуха, сжимает в кулак, бросает в огонь, скрещивает ладони - мол, все, закончили, смотри на меня, подпрыгивает, хватается за веревку, перебирая руками, ступнями свивая под собой веревочные ступеньки, поднимается под своды и вот уже веревка висит и хвост ее неподвижен на каменном полу, а потом она дергается подряд три раза, и через паузу еще, и потом снова:"Раз, два, три", что на нашем языке и на языке скалолазов и экстремалов означает -" Цепляй самый драгоценный груз, и мы его сейчас же вытащим".
   Мы с Тартареном переглядываемся, он начинает тихонько подталкивать к веревке Сузуки, а я Нику, та пытается уступить место Рине, Рина молча, но энергично возражает. Ника пытается объяснить мне, что она боится и ни за что не даст себя тащить на веревке неизвестно куда, а я без дальнейших споров, сворачиваю петлю, набрасываю на Нику, затягиваю и дергаю, сигналя наверх - тащите, чего вы там уснули что ли!
   И так мы отправляем одного за другим наверх Рину и Сузуки, Тимофеич, потряхивая седыми вихрами, очень ловко взбирается сам, а я все время оглядываюсь на вход в пещеру и кожей чувствую, как истекает время и гогот шпанский слышен все сильнее - то ли расходятся они там от выпитого, то ли спешат заглянуть к нам на огонек и позабавиться. Последним начинают поднимать, точно грузя контрабандного гиппопотама на готовый к отплытию от берегов Африки корабль, Тартарена. Тянут общими усилиями, и он медленно и тяжело, вися важно и с достоинством, уплывает вверх как огромная косматая и усатая туча, и там наверху застревает надолго. Мне, честно говоря, возле огонька и кипящего стоведерного котелка, становится не совсем уютно, потому что вряд ли, если бандиты сейчас сюда войдут и обнаружат, что все кроме меня смылись, они будут со мной так уж ласковы.
   И вот я стою, танцуя в нетерпении у костра, запрокинув голову, жду спасительной веревки и стараюсь на вход даже не смотреть, и слышу, как наверху сопит и трется мощным плечами о пещерный свод Тартарен, и отлично представляю, как он пыхтит и потеет, пропихивая громадное свое тело в некое узкое отверстие, а все остальные, стараются изо всех сил вытащить его и, судя по всему, это им удается, потому что веревка, вильнув хвостом, падает из под свода к моим ногам.
   Я хватаюсь за нее, подтягиваюсь и вдруг слышу за спиной тихий-тихий смех, скрипучее хихиканье, в котором и одобрение и издевка, как будто кто придумал хитрый план, обман и розыгрыш, видит, что все задуманное исполнилось точь в точь и теперь стоит на пороге пещеры, щурит глаз на последнего беглеца, ползущего вверх по веревке, потирает руки и смеется так противно:
   -Хе-хе-хе...
   Я оборачиваюсь, но никого не вижу - подо мной только костер, котел, пещера и вход в нее - нет ни бандитов, ни Канурга, ни померещившейся мне его усмешки.
   Повисев под темными копчеными сводами и привыкнув к полумраку, вижу рваную какую-то дыру, чувствую, как потихоньку подтягивают меня на веревке к ней. Помогаю себе, как могу, пролезаю, упираясь спиной и толкаясь ногами, ползу, задыхаясь от идущего снизу дыма и не понимая, как в эту узкую щель умудрились втащить упирающуюся Нику или огромного и вечно застревающего в дверных проемах Тартарена - так тут темно, душно и тесно, и стенки этого лаза, вырубленного в скале, все в острых гранях, выступах и буграх, и никакого света в конце этого тоннеля нет и в помине, и полная уверенность, что никакого выхода там нет, что ты сейчас упрешься макушкой в камень и поймешь - это - конец.
   И я уперся головой в камень, и услышал радостное Тартареново:"Ну вот, а вы говорили, что он не успеет!", - и почувствовал, как тащат меня на веревке куда-то в бок, точно рыбину на удочке. Поднимаю глаза и вижу - надо мной действительно каменный выступ, а за ним - свет, выход, и радостные лица Тартарена, Тёмы, Криса и Ники.
   Я выбираюсь на поверхность и вижу, что все мы стоим на склоне все той же Синей Горы, только в каком-то другом, незнакомом месте - склон крутой, каменистый и почти голый - ни деревьев, ни этих гигантских радиоактивных местных цветов. А ребята скачут вокруг меня, тормошат и Ника улыбается мне, и даже Сузуки пришел в себя и тихо посмеивается в сторонке, по-японски сложив ладони на груди и часто кланяясь направо и налево, и только Крис немного смурен, потому что ему, как капитану, срочно надо решать, как убраться отсюда поскорее, пока бандиты не спохватились и не полезли за нами в погоню, или пока на нас не напали все прочие, которые в последнее время, только и мечтают добраться до нас и поквитаться с нами неизвестно за что, но очень больно.
   То, что Крис думает сейчас только об этом, и что только об этом сейчас и надо думать, все понимают - стоят и смотрят выжидательно на нашего капитана.
   И вот тут, в наступившей тишине слышится тот самый странный и неприятный смех. Я оборачивась к черной дыре, через которую мы все так удачно только что ушли от бандитов, и сначала ничего не могу разглядеть из-за вырвавшейся вдруг оттуда, мечущейся и трещущей угловатыми крыльями своры неизвестно откуда взявшихся летучих мышей. И только когда эта туча трепета, шороха и писка рассеивается, мы видим торчащую из дыры голову Канурга - мышиная морщинистая мордчка, бледная в зелень кожа, торчащие уши, противный смех:
   -Веревку-то выдернуть забыли, хе-хе-хе!
  
  
  
   2
  
   Первое, и вполне естественное мое желание - подскочить к торчащей из земли мышиной мордочке, каблуком вогнать туда, откуда вылезла, веревку выдернуть, чтобы ни одна сволочь больше не высунулась. Я прыгнул, он опередил меня, я позабыл, какой он верткий, гад, и каблук мой просто провалился в пустоту, и сам я чудом не загремел вниз. Обернулся с досадой - вижу, коротышка, ухмыляясь мечется по склону, между Тартареном, Крисом и Тёмой, они хватают его руками, промахиваются, он ускользает, но не убегает, а все прыгает, ныряет, увертывается и кружит, пока, наконец, не забегает за Нику и, прижимаясь к ней сзади, не просовывает мышиную мордочку у нее под рукой, и снизу вверх заглядывает ей в лицо, требуя, чтоб она успокоила своих друзей, ведь ему есть, что им предложить для их же пользы.
   Тартарен с Крисом застывают с разведенными руками, потому что говорит этот уродец с Никой с таким видом, как-будто имеет право вот так интимно и по-любовному к ней обращаться, как будто между ними что-то есть, о чем мы можем только догадываться.
   Тартарен растерянно оборачивается ко мне - мол, ты то что стоишь, я бы на твоем месте... А я стою и ничего не делаю, потому что вижу - Ника не то, чтобы во всем с претензиями Канурга согласна, но особо от них и не открещивается, и даже как-будто тихонько поглаживает его по плечу, успокаивая, и так слегка телом своим от нас прикрывая.
   Я стою, глазами хлопаю, рот открыл - вид, конечно, дурацкий, но ни двинуться, ни крикнуть не могу, и тут мне на помощь приходит Тёма, который говорит то, что только и можно сказать в такой ситуации:
   -Ника, что с тобой?
   И тут же слышен требовательный голос Рины:
   -Брось его сейчас же!
   И чей-то незнакомый возмущенный голос кричит:
   -Да как ты можешь... с этим... гаденышем... он же с ними заодно, забыла!- и я понимаю, что, сжав кулаки и потрясая ими беспомощно, это ж я и кричу Нике сам.
   Притворщик Канург, точно издеваясь над нами, прячется в наигранном испуге за спиной Ники. Ника, гордо вздернув лицо, тщательно заправив выбившуюся прядь, говорит нам, точно мы всем скопом покусились сейчас на ее свободу:
   -Общение с бандитами не идет на пользу. Чего вы? Выслушать человека не можете?
   -Да ведь то такой же бандит!- возмутился Тартарен.-А ты его тут прикрываешь! Чем это он так тебя привлек?
   -А вот и нет!-обиженно вздрагивает губка Ники.- Никакой он не... То есть он, не такой как они.
   -Какой же он?- взяв себя , наконец, в руки, спросил я.
   -Такой... Он хакер, компьютерщик, а они его на себя работать заставили, чтобы он компьютеры конкурентов вскрывал. И, между прочим, это он вскрыл компьютер Сузуки, добрался до его записей и перевел их. Это еще суметь надо. Не уверена, что Ринин Тёма, например, смог бы это сделать. И зовут его не Канург - а Коля Нуриев.
   -Ну, компьютер Сузуки и я бы тоже, положим...- забормотал Тёма.
   Рина смотрела на сестру, иронично улыбаясь, и ясно было, что она хотела бы на все это сказать и потому она молчала, а заговорил вдруг забытый всеми Сузука:
   -Не мозет этого быть... Вы что-то путаете!
   -В смысле,- высунул сморщенное личико из-за спины Ники Коля Нуриев.
   -Вы никак не могла открыть мой компьютер. У меня стоит самая-самая система безопасности от хакеров всего мира.
   Тимофеич, радостно улыбаясь, и видимо очень довольный, что Сузуки пришел в себя после пещерных водных процедур, потрепал его по плечу и дружески напомнил, что ведь откуда-то строчки из его дневника стали известны бандитам. Как он это объяснит, а? Или, может, они у него не только в компьютере хранились?
   Сузуки, ставший в этот момент очень похожим на японского премьера в самый щекотливый момент переговоров по северным территориям, заметно пытался сохранить самообладание. И это ему вполне удавалось. Потому что он вдруг подошел к Коле и с достоинством пожал ему руку, признав в нем достойного противника. И уж после этого, обернувшись к Тимофеичу, церемонно отметил тот факт, что русские хаккеры - самые лучшие в мире. И если тут даже такие маленькие...
   Коля все это время самодовольно ухмылявшийся после такой похвалы, негодуя, топнул ножкой, обиженно забормотал, но тут же вдруг успокоился, снова усмехнулся загадочно и сказал:
   -Маленький не маленький... А вот вывести вас отсюда теперь могу только я. Если вы, конечно, попросите меня об этом,- и помолчав, добавил,- Не скрою, положение ваше самое безнадежное.
   -Чего-о-о...- протянул озадаченный таким нахальством Тартарен.- На хрен нам твоя помощь нужна!. Думаешь, мы без тебя не выберемся?
   -Нет,- важничал Коля.- Никак не выберетесь. Ну, вот просто никак. Ни малейшего шанса.
   -Блин, да я сейчас загоню тебя в ту дыру, из которой ты выполз, прямо к этим твоим браткам, они подвесят тебя над парилкой, вот тогда узнаешь, что такое безвыходное положение!
   -Да что вы его слушаете!- возмутился, наконец, я.- Это ж обычная бандитская шестерка! Он же этому Феде Сумо в рот смотрит. И перстень, такой же, как у него заказал себе, а носит его только в Москве. На остров прилетел и тут же снял, чтобы Федю не раздражать. Так ведь, Коля Канург?
   Коля насупился, а Ника требовательно руку к лапке его протянула, перстень не обнаружила, вздохнула разочарованно.
   А вот Крис почему-то намеки уродца воспринял всерьез.
   -Погоди, Юнг,- остановил он меня, и спросил коротышку: -Что тебе, собственно, известно о нашем положении?
   -Оно без-вы-ход-но!- проскандировал нахально тот.
   -Почему?
   -Не выбраться вам отсюда,- стал загибать Коля пальцы:- В поселке вас поджидает этот местный лавочник, владелец консервного завода со своими ребятами - это раз. Федя вас уже хватился - покружат они там сейчас по пещере, потом выберутся наверх и снова сядут вам на хвост. - это два. И это - еще не все. Положим, на какое-то время вы от них от всех оторветесь. А дальше?
   -А что дальше?
   -Рассчитываете уйти от погони на этом стареньком студебекере, который вы спрятали на заброшенной дороге.
   -Да. А что?- бодрая усмешка Тимофеича мгновенно увяла .
   -А то, что студебекер ваш теперь без посторонней помощи с места не тронется.
   -Так ты, гад, еще и машину нашу испортил!- сжав кулаки, кинулся на уродца Тартарен.
   -Это правда, Коля?- посмотрела с укором Ника.
   -Ну, разумеется, нет,- поднес кулачки к лицу, демонстрируя готовность к защите, Коля.- Просто вы пока гонялись с Фединым хаммером, так его ребят разозли, что когда они обнаружили вашу машину, всем скопом на нее набросились.
   -Что, сильно помяли?- испугался Тимофеич.
   -Разнесли по винтикам.
   -Вот черт,-огорчился Тимофеич.- Мой янки! Это ж музейный экземпляр! Единственный в своем роде.
   -Ну, хорошо. А что ты собственно предлагаешь?- не отставал от Коли Крис.
   -И, кстати, - не удержался я,- с чего это ты вдруг вздумал нам помогать?
   -Из причин личного характера,- опустил глаза Коля.
   -Угу,- угрюмо согласился Тартарен.- Именно личного. Если его теперь этот Федя застанет вместе с нами, он его лично, как стукача - колодку в глотку и в бетон закатает. Или в реке утопит.
   -Федя?- переспросил Крис и поднял руку, требуя тишины.
   И очень кстати, потому что прямо из-под наших ног, послышался глухой и угрожающий вой.
   -Что это?- спросила Рина.
   -А это Федя с дружками вернулись продолжить вечеринку, а нас не обнаружили.- Не сводя глаз с Коли, проговорил Крис.- И сейчас самое время...
   Он подскочил к дыре, через которую догнал нас Канург, выдернул веревку, завалил вход в пещеру камнями.
   -Все,- решительно объявил Крис.- Уходим отсюда!
   -А как же совет?-спросил Коля.
   -После свой совет дашь,- отрезал Крис.- А сейчас....
   Мы приготовились слушать его команду, но Коля Канург не унимался.
   -А, по-моему, вам отсюда никуда уходить не надо.
   -Это почему же?
   -Потому что над пещерой вас искать будут в самый последний момент, когда в других местах не найдут. Это для вас пока самое безопасное место.
   -Пока,- процедил я сквозь зубы..- Пока самое безопасное. А когда сюда подтянутся братки - станет самое опасное.
   -Ну хорошо, а ты что предлагаешь!- заметила, наконец, мои страдания Ника.
   -Не знаю,- честно признался я.- Даже если мы как-то выберемся из поселка, нам еще в аэропорт попасть надо. А как мы туда попадем? Машины нет, даром никто не повезет. А у нас даже денег нет. Честно говоря, сокровища Сузуки нам бы сейчас совсем не помешали. Жаль только, оно не существует, это сокровище.
   -Посемузе не сусествует? - обиделся Сузуки.
   -Что-о-о?- округлил глаза Тартарен.
   Мы переглянулись.
   -Постстрессовый синдром,- поставил озабоченно диагноз Тимофеич.
   -И ничего смешного,- вступился за Сузуку Тартарен.- Повисели бы вы над котлом, у вас бы не еще не так крыша съехала.
   Ни один из нас, оказывается, не верил в то, что сокровище существует. Да ладно мы, этот спец по кладам, консультант и хакер, дешифровальщик чужих архивов, кажется, тоже всерьез разговоры о сокровищах Сузуки не принимал. Он высунул ехидную свою старушечью мордочку из-за Ники, пискнул насмешливо
   -Может, ты знаешь, где оно зарыто?
   Японец посмотрел на нас на всех как-то по детски обиженно и с упреком, повернулся, как-то сгорбился, сжался, уменьшился на глазах и стал медленно спускаться по каменистому склону туда, где в зарослях гигантских сахалинских лопухов вила свою водяную веревочку река, мелкая и чистая здесь, как ручей.
   -Ну вот, зря расстроили человека,- пожалела Сузуки Ника.
   -Думаешь, он действительно знает что-то такое?- засомневался Тартарен.
   -Глупые вы,- вздохнула Ника по-взрослому.- Людям нужны легенды.
   -Какие еще легенды?-не понял Тартарен.
   -Разные. Например - семейные.
   Мы смотрели, как спускается Сузуки - темная фигура на синем склоне и мелкое красное солнце висит готовое закатиться за конус сопки напротив, и влажное тело речки просвечивает внизу сквозь лопухи. Я вдруг вспомнил, как бежали друг за другом паучки иероглифов по дверному косяку в доме семейства Сузуки, трехстишия из дневников Мызина...
   -Тимофеич, а правда, что японцы могут проехать сто километров, только чтобы посмотреть, как цветет весной сакура?
   - Это ты к чему?
   -Кажется, я знаю, где скрыто сокровище Сузуки,- сказал я и стал спускаться вслед за японцем.
   -Ты куда, Юнг?- крикнул мне вслед Тартарен.
   И чуть погодя голос Криса:
   -Юнг, вернись!
   Крис хотел остановить меня, но я даже не обернулся и только шагу прибавил. Сузуки добрался до берега реки и скрылся в зарослях. Склон опустел, и я бежал вниз по склону, догоняя Сузуки.
   Мы, вообще, обычно с Крисом не спорим. Выбрали его капитаном на том тропическом острове и с тех пор для того, чтобы в какой-нибудь переделке не сделать так, как он говорит - на то нужны веские причины. Такой особый случай.
   Вот как сейчас, например. Просто я первым почувствовал, что здесь он самый и есть - особый случай. А когда услышал крики за спиной и топот команды, припустившей вдогонку за мной, понял, что до них это пока не дошло.
   -Да подожди ты,- догнав, схватил меня за руку Крис.
   Тут же обрушился на нас откуда то сверху Тартарен, подоспели остальные.
   -Давай, раскалывайся, что ты там понял про Сузуку,- отдуваясь, пытал меня Тартарен.
   -Скорее,- вырвал я руку из цепких пальцев Криса.- А то будет поздно.
  
   3
  
   Нам пришлось спускаться довольно долго вниз по течению, прежде чем мы снова увидели Сузуки. Не знаю, почему я решил, что идти надо именно вниз. Просто обернулся на берегу мелкой быстрой и узкой здесь реки и понял, что вылезли мы из пещеры на склоне второй из двух сопок, называемых Синими Горами, здесь никто из нас еще не был, а Сузуки шел так уверенно и все забирал вправо и значит... Хотя ерунда все это - такие вот заключения. Просто я знал, в какую сторону направлялся Сузуки, и что идет он туда не просто так и что там, куда он спешит, все так или иначе объяснится.
   И когда мы вышли на то место, я сначала почувствовал, что это то самое место и есть, и только потом увидел...
   Ничего такого особенного в этом не было - ну вода меж двух низких берегов течет медленно...Речка тут совсем мелкая, вода прозрачная и видно песчаное дно и как длинные водоросли тихо шевелится под водой, и тростник на берегу протянул острые свои листья, и в зеленом луче садится и никак не может сесть на острый лист красная стрекоза. И кажется, что время тут остановилось и вот уже тысячу лет течет вода, дрожит лист тростника и пляшет над ним, все не решаясь сесть, эта стрекоза. Так, во всяком случае, было в одном из трехстиший в дневниках Мызина, и на стене в японском доме, и здесь у подножия Синих Гор, хотя совсем не в них прятал отец Сузуки семейные реликвии, а где-то между вот этих двух валунов на берегу реки, из-за которых и вышел Сузуки нам навстречу, прижимая к груди шкатулку в деревянных обезьянках, цветах и птицах.
   -Вау!-раскрыл рот Тартарен.- Клад!
   -Блин... Он существует!-не меньше нашего обалдел Канург.
   -Пещеры, подземные ходы...-подколол я его.- Ну, напереводил ты своим дружкам бандитам. А оно тут, оказывается, на берегу реки под камнем лежало.
   -Бедный Мызин,- вспомнил Тимофеич.- Где уж ему было догадаться, что под землю лезть совсем необязательно.
   -А вот интересно, что там?- вкрадчиво спросил Тартарен.- И... во сколько оно сейчас оценивется.
   Сузуки крепче прижал шкатулку к груди и, судя по всему, открывать перед нами ее содержимое не собирался.
   Ника юркнула к японцу, прижалась к его руке, глядя пристально ему в глаза зашептала:
   -Ты и мне не покажешь? Ну, пожалуйста, Сузучек... Мы спрячемся за тем камнем, и я никому не скажу.
   И на меня оглянулась, дразня.
   А я был спокоен. Сам, в конце концов, виноват - мог бы и догадаться, чем чреваты романы с нимфетками. Один писатель довольно подробно об этом рассказал.
   И тут Тема напомнил:
   -Он не может тебе показать. Это ж семейная реликвия.
   -Пусть не показывает,-раздалось у нас за спиной.- Пусть положит на землю и отойдет на пять шагов. И вы все тоже - ну-ка!
   Мы обернулись разом. Федя Сумо стоял на берегу речки со стволом в руке. Вот он приподнял его, курок щелкнул, красная стрекоза дернулась в воздухе и исчезла, вода помутнела, время двинулось, но как-то медленно, точно застоялось оно здесь за века, и все дальнейшее происходило как в замедленной съемке.
   Лицо Сузуки как-то по-детски, беспомощно и обиженно сморщилось. Прижимая шкатулку к груди, он повернулся бежать и прятаться за лиловыми валунами. И тут же на правой его руке пониже плеча взорвался кровью маленький вулкан - это Федя спустил курок, крикнув нам всем "Стоять!" Мы замерли, следя, как из отброшенной пулей руки Сузуки падает и падает шкатулка, похожая на пагоду, где по колоннам крадутся смешные обезьянки и вьются цветы и поют в них птицы и вот эта шкатулка падает на камень, крыша пагоды отлетает в сторону, и рассыпаются по берегу листки с иероглифами, и пожелтевшие фотографии плывут по реке, а на них женщина как из оперы "Чио-Чио-Сан" и узкоглазый господин в европейском костюме, и маленький мальчик в шелковом кимоно и до Феди вдруг доходит, что все-то сокровище - японские семейные фотки и письма, да еще тряпичная кукла самурая, выпавшая из шкатулки последней, и он от неожиданности или с досады опускает ствол, а Тимофеич подхватывает раненого Сузуки, который, точно споткнувшись, ныряет вниз и тянется за куклой самурая. Тимофеич тянет Сузуки за камень, Крис медленно и плавно взлетает в воздух, точным и сильным ударом выбивая из руки Феди ствол. Пушка летит, вздымая брызги, в воду и исчезает в стелющейся по дну траве, а Тартарен, подскочив и не дав Феде опомниться, бьет его сверху вниз по голове. Федя валится на берег. Крис кричит: "Они идут - уходим!", и мы бежим вниз вниз по берегу реки - Тимофеич и я, подхватив под руки Сузуки, Рина с Никой, на ходу перетягивая ему рану, Крис с Тартареном и Тёмой прикрывая нас от преследующих по пятам запоздавших и теперь нагоняющих нас Фединых братков.
   Они гонят нас вниз по реке, постреливая и крича во главе с пришедшим в себя Федей, как гнали недавно на своем железном хаммере наш маленький студебекер, только сил у нашей компании еще меньше, чем у Тимофеичева музейного экспоната, мы начинаем потихоньку выдыхаться, Сузуки тяжелеет в наших руках с каждым шагом , но нам удается на какое-то время оторваться от наших преследователей, хотя мы чувствуем их за своей спиной, и, как раз когда мы решаем снова разбиться на группы и попытаться сбить Федину банду со следа, из-за поворота реки вылетает на нас консервный собственник и заготовитель левой икры Василий Григорьевич и его недобитые забойщики с дубинками наперевес.
   -Звездец, - говорит Тартарен, и, похоже, он прав.
   Мы встаем кружком вокруг наших женщин и Сузуки, готовые отбиваться и от тех, что спереди, и от тех, что сзади, но тут Коля Канург хватает Нику за руку и обрушивается с ней вниз по склону, и нам ничего не остается, как прыгать за ним. И вот мы уже все катимся кубарем куда-то под откос, ломая по дороге гибкие и цепкие кусты, и разбивая себе локти и колени, и, переворачиваясь в воздухе очередной раз, ждем, что он будет последним - вот сейчас мы влетим в стену или в пропасть и на этом все кончится.
   Никуда мы не влетаем, а так вот комом выкатываемся на крохотное зеленое плато и видим спереди кромку обрыва, из-за нее всплывает над нами беззвучно белый с синим хвостом вертолет.
   Рина кричит:"Это они!" из вертолета выпрыгивают люди в комбинезонах с надписью "Стар-Ток" и молча окружают нас.
   Взревает, наконец, с тарахтеньем и свистом, движок вертолета, винт молотит воздух, мы опускаем Сузуки на землю и готовимся к схватке, не собираясь сдаваться без боя, чем приводим спрыгнувших с вертолета в состоянии недоуменного раздражения, заставляя их выдергивать из-за поясов стволы и какие-то короткие штуки вроде электрошокеров.
   -Стойте!- кричит что есть силы увязавшийся за нами Коля Канург и, вторя Рине, добавляет:-Это же он!
   Стар-токеры разом останавливаются, смотрят на Канурга с гадливым любопытством, и я понимаю, какой он и в самом деле с этим своим зеленым, морщинистыми лицом, длинными носом и ушами нелепый, да еще кричит что-то под руку и уж, конечно, ничего ни тут, ни в Москве у Ники с ним быть не могло. Я тут же гоню от себя эти мысли, как совершенно неуместные, а Крис спрашивает, о ком это Коля сказал "Это он".
   -Вы что, не понимаете - что это наш выход,- тычет он пальцем в белый вертолет и выскочивших из него.
   А токеры слушают и ждут, чем дело кончится.
   -Какой же это выход?-удивляется Рина.- Они ж моих ребят похитили. А теперь вот за мной охотятся.
   -Да нет же,- надрывается Канург.- Вы что, не понимаете? Охотится-то за вами "Дедлайн"!
   -Ну...- хмурится Крис.
   -А это - "Стар-Ток" - их конкурент.
   -И что?
   -Блин, да только они и могут нам сейчас помочь. Если мы расскажем им о том, что сотворил "Дедлайна"...
   Крис машет рукой - понял мол, спрашивает у ближайшего типа в фирменном комбинезоне:
   -Вы что, действительно...
   Тот ухмыляется и энергично кивает. Следом за ним, остальные тоже. И еще руками машут - скорее давайте, скорее. А тут еще по склону катится Федина банда вперемешку с забойщиками...
   В общем, Крис, чуть помедлив, подхватывает истекающего кровью Сузуки, а я Нику, а Тема Рину, а Тартарен Тимофеича и мы сами добровольно лезем в этот чертов вертолет, сопровождаемые как-то нехорошо улыбающимися людьми в фирменных комбинезонах компании сотовой связи "Стар-Ток".
   Крис потом говорил "Затмение нашло".
   Может и так.
   А я думаю - просто надоело все время бегать. Ведь от самой Москвы бежали - то от приятелей Канурга, то от Феди, то от местного лавочника и забойщиков, потом снова от Феди, потом от тех и других.
   Надоело!
   И как только представился случай улететь от них всех, мы им воспользовались, особо не рассуждая.
   А жалеть о том, что выбрано, это уж самое последнее дело.
   Хотя на этот раз пожалеть, может быть, и стоило.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 19
  
   1
  
   Стар-токеры выстроились таким коридором перед вертолетом - типа помочь нам туда запрыгивать и действовали довольно ловко - подхватывая одного, переправляли его внутрь, остальных отсекая. Так на моих глазах исчезли внутри тарахтящей машины раненый Сузуки и Крис, Тартарен, Рина, Тимофеич и Тёма. Нику я держал за руку, а когда парни в комбинезонах попробовали меня оттеснить, я уперся - сам ей помогу - тут же получил короткий удар поддых и ребром ладони по рукам, развернулся чтобы дать сдачи, но Нику от меня уже отрезали, забросили в вертолет, меня следом, подхватив с двух сторон под локти и там, в салоне вертолета, я почувствовал стальной холодок на запястьях, с двух сторон меня зажали крепкие ребята и только когда глаза мои попривыкли, я понял, что мы попали - вся наша команда сидит с руками в браслетах и с двух сторон от каждого - те самые ребята в униформе стволы под ребра суют.
   Я удивленно поднял брови на Криса - как же это они нас так? Крис опустил углы губ вниз, что на нашем языке мимики и жеста означало - сам не знаю, как это получилось. А Тартарен только башкой курчавой своей замотал, отдуваясь, но смотрел хитро, точно обещая - погоди, еще не вечер.
   Прямо напротив меня сидел Сузуки и я заметил, что ему совсем худо - рукав весь почернел от крови, лицо бледное, губы плотно сжаты, держится из последних сил, а голова то и дело откидывается назад. Вот гады - человек сознание теряет, а они его в наручники...
   -Что ж вы сволочи делаете!- заорал я, тыча скованными руками в сторону Сузуки, тут же получил удар под ребра от моих конвоиров (который раз - дались им мои ребра), задохнулся от удара, почувствовал ствол у себя под боком, закряхтел, кривясь от боли:
   -Вы ему хоть руку перевяжите, а то кончится он здесь, вас шеф за это не похвалит. Или у вас был приказ японца замочить?
   Подействовало, хотя про шефа и приказ это я так, от фонаря брякнул.
   Парни, как по команде повернули головы к дверце в кабину пилота. Там, задвинувшись в угол, прикрывая лицо рукой, сидел человек в пуховике и вязанной шапочке. Он явно не хотел, чтобы мы разглядели его, и указание отдал бы по-тихому, чтобы мы и голоса его не услышали, но перекрикивать гул мотора ему все-таки пришлось, и голос его, сиплый и жидкий, показался мне до странности знакомым. И мне, и Крису тоже. Мы с ним переглянулись, но вспомнить, где мы его слышали, не могли. Ясно только стало, что там, куда мы летим, нас ждут какие-то старые знакомые и вряд ли они приготовили нам что-нибудь такое, чему мы от души порадуемся.
   Я еще подумал - и зачем это мы от Феди и забойщиков бегали - чего от них можно ждать, мы хоть точно знали.
   Что сказал своим костоломам человек с треснувшим голосом, мы не разобрали, только сами оказывать Сузуке первую помощь они явно не собирались - выдвинули откуда-то из под сидения полевую аптечку, дернули Рину со скамейки, наручники расстегнули - давай лечи своего японца.
   А Сузуки все-таки молодец! Как Рина ни старалась, распарывая рукава свитера и рубашки, перевязывая сквозную рану, все-таки не трясти совсем раненого за руку у нее никак не получалось. И вертолет то и дело кренился и проваливался в ямы. А Сузуки сидел с каменным лицом и даже не вскрикнул ни разу, и зубы не сжал и не застонал. Только лицо из бледного сделалось серым, и на лбу испарина выступила. Тут даже Тартарена проняло, и он языком щелкнул, а Тимофеич вихрами затряс - держись Сузуки -сан, судя по всему, недолго тебе мучиться осталось. Сейчас прилетим, все выяснится, положат тебя в белой палате, укол обезболивающий сделают и отправят в ближайшие часы на твою историческую родину - остров Хоккайдо.
   Хотя я лично в такой вот счастливый енд не очень то верил. Хотя бы потому, что ничего хорошего от знакомых, которые в подобных обстоятельствах так стараются не быть узнанными, не ожидаю.
   Опасения мои тут же и подтвердились. Вертолет завис над чем-то там внизу, нас стали высаживать и знаете, как они это делали? Крюком с тросом цепляли за наручники и по одному на лебедке через дверь за борт отправляли. Только Сузуку снабдили специальным поясом и за руку пробитую цеплять не стали - и на том спасибо. А когда я увидел, куда нас всех по очереди спускают на этом крюке, понял, что все еще, может быть и хуже.
   На тросе спускали нас на палубу шикарной океанской яхты и оттуда гнали пинками и стволами в спину прямо в трюм.
   Я сразу узнал эту яхту и тут же вспомнил, где слышал этот жиденький дребезжащий голос.
   Яхта принадлежала нашему старому знакомому Президенту десятка разных компаний и в том числе компании сотовой связи "Дедлайн" Минаеву, а голос - его верному помощнику и секретарю Филипычу. Обоих мы высадили в той нашей тропической экспедиции на необитаемый остров, и вот теперь были у них в руках, и ничего хорошего ни нам, ни Сузуке с Тимофеичем, ни Рине с Никой это не сулило.
  
   -Ну что, узнали?- послышался откуда-то сбоку в кромешной темноте трюма, куда нас одного за другим побросали на какие-то мешки и картонные коробки, голос Криса.
   -А то...- отозвался недовольным басом Тартарен.- Минаев, гад, откопался.
   -А этого, долговязого?
   -Секретарь минаевский, Филипыч,- опознал Тартарен.- Я вот только не пойму, зачем они в форму этого "Стар-Тока" вырядились? И почему столько ждали, чтобы с нами посчитаться? Им что, обязательно нужно было, чтобы мы из Москвы выбрались?
   -Точно,- подтвердил Крис.
   -Зачем?
   -Так ему интересней.
   -Может быть, кто-нибудь мне объяснит, что тут происходит?- вежливо поинтересовалась Рина.- Если вы сами, конечно, что-нибудь понимаете.
   -Юнг, объясни дамам...- попросил Крис и я объяснил.
   Про остров. Про то, как Минаев играл с нами в реалити-шоу для одного зрителя. Где мы, сами того не подозревая, были участниками. Про то, как нам, в конце концов, удалось на этой вот самой яхте его вместе с секретарем Филипычем завезти на необитаемый остров и там оставить.
   -И как же он оттуда выбрался?
   -Понятия не имею, - пожал я в темноте плечами и тут же почувствовал, как выбившаяся из прически прядь волос Ники коснулась моей щеки, и ощутил влажное ее дыхание и касание ее руки - она была совсем рядом и, щекоча мне шею вздохом, спросила тихим и почему-то хриплым голосом:
   -А этот, Минаев, он... опасен?
   И потерлась зачем-то коленом о мою ногу.
   Фу ты черт! Сцена в гостинице, часть вторая, не прижимаясь к ней, но и не в силах отодвинуться, подумал я, а вслух сказал:
   -Как сказать...Минаев, конечно, не Федя Сумо и не забойщик. Он не станет подвешивать нас над кипящим котлом или бить дубинкой по голове...
   -Ага!-хмыкнул в темноте Тартарен.-У него другие игры.
   -Какие?- шекотнула мне губами щеку Ника.
   -Ну, там по доске пройти над пропастью или заставить человека прыгнуть в воду с высоты метров в тридцать. Он вообще любит понаблюдать, как люди за жизнь борются. Это его возбуждает.
   -Меня тоже,- шепнула мне в ухо Ника, но Рина, кажется, расслышала. Во всяком случае, заподозрила что-то и спросила строго:
   -Ника, ты что там делаешь?
   -Ничего,- прижавшись ко мне всем телом, хихикнула Ника.- Не слышишь, Просто разговариваю.
   -С кем?
   -С Тёмой твоим. Что нельзя?
   Тут я, наконец, взял себя в руки,отодвинулся от нее подальше, постарался справиться со своим голосом и сказать, как ни в чем не бывало:
   -Одного только понять не могу - зачем им, в самом деле, потребовалось под "Стар-Ток" косить?
   -А это тебе надо у кладоискателя нашего спросить,- прорычал Тартарен.
   -Почему у меня?- подал свой писклявый голос Канург.
   -Но это же ты кричал - они нам помогут, это наш последний шанс! А мне вот интересно - с чего это ты взял, что "Стар-Ток" станет нас разыскивать, вертолет для нашего спасения пришлет и вообще...
   -В самом деле, Коля, с чего это ты взял?- спросила Ника и засмеялась. Я повернулся в ее сторону. Ничего мне не было видно - ни лица ее, ни руки, но я почему-то не сомневался, что она голову повернула набок и смотрит на меня исподтишка, и чертики девчоночьи пляшут в ее глазах.
   -Ну, я просто подумал...- замямлил Коля и я понял, что он отлично видит в темноте, и сидел тут все время, наблюдая Никины забавы, а теперь вот злится и страдает.- ...что будь я на месте "Стар-Тока" и обвини меня конкурент в том, что я кого-то похитил, хотя он сам и устроил это похищение, я отыскал бы свидетеля, показал бы его по телевидению и...
   -...и так расправился бы с ним раз и навсегда?- оценил идею Тартрен.-Здорово!
   -А то!
   -Не сходится,- подал голос Тёма.
   -Что именно?
   -Не мог ты заранее знать, что в районе Синих Гор появится вертолет, крашенный под минаевских конкурентов. Если только...
   -Что?
   -Если только ты сам не был с ними связан.
   -Вот уж с кем с кем,- убежденно заявил Коля, - а со "Стар-Током" я точно никогда связан не был. Могу поклясться, чем хотите.
   -Да ладно вам - связан не связан,- недовольно вмешалась Рина и остановила готовое соскочить у меня с языка одно предположение.- Вы лучше вот что скажите - у нас что совсем никаких шансов выбраться отсюда нет?
   -Ну почему же,- возразил я.- Между прочим один раз нас здесь в каюте уже запирали.
   -И вы что?
   -Выбрались. Захватили яхту, а потом и Минаева.
   -Так что же вы сидите?
   -Действительно, Тартарен, что это мы сидим?
   -Сам удивляюсь.
   -Не проверить ли нам для начала люк, через который нас сюда спускали.
   -Почему бы и нет,- встал в темноте Тартарен во весь рост, и тьма сгустилась вокруг его фигуры, коробки захрустели у него под ногами, и тут, точно кто слушал все, что мы тут в трюме болтали, сбоку распахнулась дверь и кто-то, слепя нас в глаза фонарем, ворвался в эту кладовку, пошарив лучом по зажмуренным нашим лицам, выбрали, кого надо, и поволокли по коридору меня, Рину и Криса.
  
  
   2
  
  
   -Позволь представить тебе, Рина,- прервал, наконец, молчание Крис:-Президента и владельца компании сотовой связи "Дедлайн" господина Минаева
   И снова в ослепительно белой каюте воцарилось холодное молчание, как в какой-нибудь ледяной пещере или внутри айсберга, или на леднике, или в Антарктиде. Все в каюте было белым - кожа кресел, пластик стен и мягкий ворс коврового покрытия, и мы сидели в белых креслах, привинченных намертво к полу, и были пристегнуты к хромированным ручкам стальными браслетами, а Минаев по своему обыкновению расположился в крутящемся на этот раз тоже белом кресле, сидел в грязноватом халате с кистями и чуть ли не в тапочках перед плоским во всю стену экраном, перед столиком с пультами, с хрустальным стаканом в руке, в котором в темно желтом крепком виски таяли кубики льда. Глаза его были прозрачны, а лицо, хранило скучающее чуть брезгливое выражение, и, когда Крис после долгого безо всякого выражения и чувства разглядывания друг друга, сказал, наконец, Рине с кем она имеет дело, Минаев никак на это не отреагировал, даже вида не подал, что слышит Криса, а все так же сидел в кресле и безо всякого выражения смотрел на меня, Рину и Криса, покачиваясь в кресле со стаканом в руке.
   -Ну, и во что мы на этот раз играть будем?- спросил Крис.
   Минаев сидел, молча глядя перед собой прозрачными глазами. Я вообще начал сомневаться, что он видит нас. Ну, уж то, что не слышит - точно.
   Мне вдруг стало как-то не по себе. Там в тропиках, когда мы, пройдя через всякие каверзы, подстроенные нам этим человеком - типа нападения стада удавов или толпы дикарей с дротиками наперевес, добрались до его резиденции, он, слегка придушив нас нервно паралитическим газом, заставил по доске над пропастью пройтись, был увлечен игрой и азартен, а вот теперь как-то обрюзг, заскучал и, кажется, мы его совсем не интересуем. А что он в такой ипохондрии с нами сделает, мне и предполагать не хотелось. И я, вслед за Крисом решил поддразнить его слегка, расшевелить и спровоцировать.
   -Да в ту же самую игру мы играем, ты что, не понял? Мы ж господина Минаева на необитаемый остров высадили - ты об этом забыл? Теперь его ход.
   Длинный и тощий с острым длинным носом секретарь Минаева, переломившись пополам, что-то тихо стал ему на ухо наговаривать. Минаев вяло шевельнул рукой, Филипыч выпрямился.
   -Игры кончились,- без выражения сказал хозяин яхты. И вдруг добавил, точно про себя.- А жаль.
   -А что мешает-то?- чувствуя недоброе, спросил я.
   -Ну, во-первых, вы не в форме,- отхлебнув из стакана, поморщился он. -Так дать себя провести моим ребятам - вы же сами полезли к ним в вертолет. Не ожидал. Послушали, что наговорил вам этот маленький, как его? - повернулся он к Филипычу,- Ну да Коля Нуриев по кличке Канург.
   -А откуда ты...- почувствовал я, как брови мои удивленно ползут вверх.- Постой, постой это что же...
   Минаев шевельнул плечом, дверь в каюту распахнулась, на пороге появился Коля Нуриев без конвоиров и наручников. Минаев на него даже не взглянул, а вот Филипыч, вытянув шею разглядывал его не без интереса и, кажется, видел впервые.
   Коля дверь за собой тихонько прикрыл, встал, прислонившись к стенке каюты полупочтительно, полунебрежно.
   -Что это значит?- строго спросил его Крис.
   -Значит, ты на Минаева ишачишь?- догадался я.
   -... а Нике ты только голову дурил - про хакерство, про то что бандиты на себя заставили работать? А тебе только нужно было - втереться к нам в доверие и сдать этому типу?- возмутилась Рина.
   -Да правду я вам говорил,- усмехнулся Коля, сморщив мышиную свою мордочку. - Просто господин Минаев...
   -Господин Минаев оказал вашему новому приятелю одну услугу,- погремев, как игральными костями, кубиками льда в стакане, пояснил Минаев.- Когда его угораздило залезть через компьютер в карман к братве, и те об этом узнали, жить ему оставалось часов десять. Уголовники его приговорили. Мне стало об этом известно. И я дал совет московскому авторитету, как заставить парня отработать деньги - от трупа-то ведь польза бывает крайне редко. Ему сохранили жизнь, и он знал, кому этим обязан.
   -Он мне тогда сказал, - кивнул Коля в сторону Минаева, -придет время - отработаешь. Время пришло.
   -И как давно ты стучишь на нас Минаеву?- холодно спросил я Колю, назвав вещи своими именами. Впрочем, что ему нельзя доверять, я и не сомневался. И вообще, если бы не загнали нас тогда к обрыву Федя с приятелями - не было бы нас здесь!
   Филипыч уставился на Колю. Кажется, и для него участие заморыша в этом деле в качестве осведомителя Минаева было новостью.
   -Да какое это теперь имеет значение?- ответил за Колю Минаев.- Ну, предположим, как только я узнал, что ваша подруга сбежала от моих людей прямо из-под носа и из-за этого всей сахалинской операции грозит провал, я стал выяснять, что ту происходит, узнал про то, что на местную братву работает этот тип, ну а дальше дело техники связи. Вы вообще не тем интересуетесь,- подосадовал он сам на себя, что ударился в такие подробности.
   -Да. А чем же, по-твоему, мы должны интересоваться?- спросил Крис с вызовом.
   -Ну, хотя бы вот этим.
   Он щелкнул пультом через плечо. На экране за его спиной замелькали кадры репортажа. По бегущей строке внизу было ясно, что он выйдет в эфир через пару часов.
   ...Среди дымящихся обломков бродил хмурый бригадир в МЧСовской робе, мужики в одежде спасательных цветов тащили на заднем плане что-то, напоминающее тюк с грязным бельем. Бодренький корреспондент, налегая на мохнатую грушу магнитофона, забрасывал зрителей прыгающими словами:
   -На исходе четвертых суток в сопках севернее поселка Нефтянник обнаружены фрагменты разбившегося вертолета с символикой компании сотовой связи "Стар-Ток" и останки четырех тел, в которых сотрудники фирмы "Дедлайн" опознали членов своей исчезнувшей геодезической экспедиции. Руководство компании "Стар-Ток" свою причастность к похищению работников фирмы-конкурента категорически отрицает. Утверждается даже...-тут корреспондент нашел нужным сделать ироничную паузу,- что никаких вертолетов на Сахалине у них не было и нет. Тем не менее губернатор Сахалинской области нашел необходимым временно приостановить все работы компании "Стар-Ток" на острове до выяснения обстоятельств.
   -В настоящее время...- начал корреспондент с подъемом и тут же застыл вместе с кадром, остановленный минаевским пультом.
   -Ну, как?- спросил он, ни к кому не обращаясь.
   Рина медленно стала подниматься с кресла, но, остановленная наручниками так и застыла, привстав, точно хотела в месте с креслом и куском каюты, подобраться к Минаеву:
   -Значит, вы угробили ребят из-за этих ваших мобильных игр? Какая ж вы после этого...
   Лицо Минаева на секунду ожило, но смотрел он вовсе не на Рину, а на Криса и точно ждал от него чего-то. И Крис ждал тоже.
   -Ну,- сказал он, нахмурясь.
   Минаев изобразил в лице вопрос.
   -Ну, продолжай. Что там твой корреспондент о нас скажет телезрителям через два часа?
   Что-то похожее на улыбку заметил я на невзрачном лице Минаева, и глаза его прозрачные удовлетворенно замутились, когда он махнул небрежно пультом.
   -... в связи с наступлением темноты поиски прекращены и будут продолжены завтра, поскольку тел двух пилотов и начальника геологической экспедиции Арины Малышевой спасателям обнаружить пока не удалось. Также, по имеющимся у нас, но пока не подтвержденным данным, здесь же в районе крушения вертолета компании "Стар-Ток", возможно, будут обнаружены тела ее сестры Вероники Малышевой и друзей - Артема Горбунова и Дмитрия Юнковича вылетевших из Москвы на сигнал бедствия, переданный по мобильной связи Ариной Малышевой. Судя по всему, им стало известно, кто стоит за похищением геологов, окончившимся крушением вертолета и гибелью людей, и именно поэтому их ждала та же участь. Увы - мир современного российского рынка жесток.
   На экране появились фотографии Ники, Тёмы и моя собственная с паспорта.
   Корреспондент снова возник на фоне сумеречных сопок и сказал, фальшиво вздохнув:"Совсем ведь еще молодые...".
   Запись кончилась. Экран покрылся серенькими мелькающими пупырышками.
   Пауза повисла, повисела, и я ее смахнул вопросом:
   -А пилоты - это кто?
   -Судя по всему - мы с Тартареном,- ответил Крис.
   -Как это?
   -А так. Завтра нас обнаружат на месте катастрофы. Или я ошибаюсь?
   Минаев молчал.
   -А как же мы?- спросил я Криса.
   -Вас тоже обнаружат неподалеку. С огнестрельными ранениями. Ранения будут смертельны. Как вас люди в униформе "Стар-Тока" сажают в вертолет - эти кадры у них есть. Получается, вы пытались похитителей разоблачить, и они вас прикончили.
   -Придумываешь,- покачал я головой недоверчиво, но как-то неуверенно.
   -Ну, вот видите,- качнулся Минаев в кресле, тряхнул стакан, но кубики не щелкнули, растаяли, наверное:- Игры кончились. Вы влезли в мой бизнес. Не следовало вам этого делать.
   Мы с Крисом переглянулись. Минаев это заметил.
   -А чтобы у вас не было сомнений...
   Поманил пальцем Филипыча, сказал ему что-то тихо. Филипыч шевельнул губами в дужку микрофона, болтавшегося у воротника.
   Дверь в каюту распахнулась. Топча ковры армейскими ботинками, ввалились те самые громилы, что запихивали нас в вертолет. На них была обычная камуфляжная форма, и действовали они теперь как-то примитивно и грубо, точно менты, освобождающие перед телекамерами заложников. Только что не орали и не били нас прикладами по голове. Навалились всей толпой на каждого по трое, не давая шевельнуться, отстегнули от ручек кресел, защелкнули наручники, вздернули, потрясли, заставили раздвинуть ноги и так поставили перед Минаевым и так мы и стояли и я, и Крис и Рина - ноги врозь, лицом к стене, с двух сторон от каждого громилы, а сзади еще один - тычет в затылок стволом.
   Рина еще как-то возмущенно дергалась, потом затихла, а мы с Крисом ждали, что дальше будет, потому что такое с нами уже делали, а Минаев обещал доказать нам серьезность своих намерений каким-то новым способом, чтоб, значит, сомнений у нас не было.
   И вот он сидит и смотрит перед собой, точно задумавшись, и снова встряхивает свой хрустальный стакан и не слышит, как гремят кубики льда, и, поморщившись, отдает стакан Филипычу и еще тихо что-то ему говорит и нас, по знаку Филипыча вздергивают, разворачивают и щелкают взведенными курками, и я все-таки не верю, что сейчас раздастся выстрел, хотя бы потому, что понимаю, сколько потом возни будет, когда они попытаются отмыть нашу кровь с этого белого ворса и белых стен, и все равно вздыхаю глубже, но удивленно, когда вместо того, чтобы стрелять, один из этих камуфляжников, опускает ствол, приставленный к голове побледневшей с черными расширенными глазами Рины, хватает за шиворот Колю, встряхивает его, как рюкзачок и приставляет ствол с взведенным курком ему к виску.
   Зеленоватая мордочка Коли, стала землистого цвета, и он, наглея от страха, внятно, но медленно и осторожно, чтоб не дернулся случайно палец на спусковом крючке, и все время чувствуя кругленькое отверстие, приставленного к его виску ствола, произнес:
   -Да вы что? Что вы? Я все сделал, как обещал - вывел их к тому самому месту, помог без проблем погрузить в ваш вертолет, и вы же меня... Почему?
   -Делал ты все правильно,- усмехнулся Минаев.- А вот что ты там болтал, насчет "Стар-Тока"?
   -Что?
   -Ну что, если кто-нибудь расскажет им о том, кто действительно так вот обошелся с геологами, они за такое свидетельство дадут возможность свидетелю остаток жизни провести в шоколаде.
   -Да мало ли, что я говорил!- завопил Коля.- Это ж не значит, что...
   -Это значит, что ты думал об этом. А раз думал - мог сделать. Сдать нас конкурентам и отдохнуть. Остаток жизни в шоколаде - кто ж об этом не мечтает,- говорил уже, не глядя ни на нас, ни на онемевшего от ужаса Колю Минаев, как бы только самому себе.- Но, может быть, это вовсе и не так уж сладко. Сначала сладко, потом тошнит. Разве что этот остаток очень, очень маленький.
   И, обращаясь к нам:
   -Подумайте об этом. Остаток вашей жизни мал, и потому сладок сам по себе. Но вы можете его сократить, а слаще он от этого не станет. Я дал указание - если теперь кто из вас дернется или даже подумает, что может что-то такое предпринять, с вами будет то же, что с этим вот фантазером. Так что думайте осторожно. И смотрите очень внимательно.
   -Куда смотреть-то?-спросил я, но Минаев мне не ответил.
   Он, подождал, пока Филипыч бросит ему в виски пару крепких кубиков льда, тряхнул стаканом, послушал, как щелкают ледышки, что для его горилл стало сигналом - они тут же вытолкали нас из каюты, погнали по коридору на заднюю палубу.
   Там над кормой висел, молотя воздух винтом, тот самый белый вертолет. Море было серым, небо свинцовым и белая эта роскошная яхта, созданная для тепла, солнца и веселья, выглядела как-то глупо и неуместно, точно господин во фраке в компании бомжей у контейнеров с мусором.
   Я оглянулся и увидел, что наши конвоиры натянули на свои рожи черные вязаные маски, а другие, точно в таких же масках, подгоняя стволами, выводят из трюма Нику, Тартарена, Тимофеича и Сузуки и нас всех вместе теснят к борту, потом расступаются, держа нас на прицеле, и мы видим, как двое в камуфляже с черными вязаными лицами, тащат обвисшего мешочком Канурга на корму, ставят его спиной к поручню, медлят какое-то время, кажется, для того только, чтобы мы могли получше все разглядеть.
   Ника уткнулась лицом мне в плечо, Рина отвернулась, а я смотрел, все еще надеясь, что весь этот номер - только очередной трюк в новой версии минаевского реалити-шоу и что он сидит сейчас в своей каюте, брякает кубиками льда в стакане, смотрит на крупные планы посеревшего от страха лица Канурга, и как Ника зарывается мне в плечо, Рина отворачивается, а все мы, кусая губы, смотрим сурово на двоих в масках, один из которых демонстративно взводит курок, крепко прижимает ствол к виску Коли, поворачивается лицом к телекамере, точно ждет сигнала, что делать дальше.
   Выстрела я так и не услышал.
   За секунду только заметил, как откачнулся державший Колю за шиворот и тут же понял, зачем он это сделал - из головы Коли вырвалась распыленная красная струя, обрызгав палубу и поручень, а форма державшего Колю, осталась чистой - боясь запачкаться, отклонился еще и, почти не держа уже оседающее тело, чуть нажал только на него, и оно легко перевалилось за поручень и упало в море.
   И вот тут мне показалось, что мотор у вертолета заглох, хотя винт продолжал вращаться, а сам он по-прежнему висел над палубой, ревел, грохотал и гнал мелкую рябь кругами по воде. Просто Ника в последний момент отлепилась от моего плеча и увидела кровавый плевок из головы Коли, и как тело его валится за борт, и, широко открыв рот, закричала мне в самое ухо, заглушая тарахтенье вертушки. Я скованными руками попыталася обнять ее, и прижать к себе, но ко мне тут же подскочили те с черными вязаными лицами, оттащили от Ники, зацепили крюком за наручники, и я почувствовал, как, покачиваясь, поднимаюсь на тросе, и, запрокинувшись, увидел над собой белый и плоский живот вертолета.
  
  
   3
  
   Пол вдруг ушел у нас из-под ног, нам пришлось откинуться назад, чтоб удержаться - вертолет резко опустил нос и понесся над морем в сторону побережья.
   Ника уронила голову мне на плечо, сухо всхлипнула. Охранник зыркнул сквозь прорези в маске, поправил короткоствольный автомат и отвернулся, видимо, точно зная, как скоро все для нас кончится, и что такие вот знаки внимания на прощанье, уж точно ничего не изменят.
   -Мы погибнем?- требовательно заглядывая мне снизу вверх в лицо, спросила Ника.
   -Ну почему же,- отвернулся я.
   -Только не надо меня утешать. Скажи просто "Да" или "Нет".
   -Нет,- помедлив, выдавил с трудом я.
   -На что же ты надеешься?
   -Я не надеюсь. Я знаю.
   -А как...
   -Тихо! Молчи!- шепотом прикрикнул я на Нику, и она затихла.
   Кажется, она мне не поверила. Да я и сам себе не верил, в который раз осматривая салон вертолета, понимал - шансов-то у нас никаких.
   Это даже по тому, как они нас на этот раз расположили, было понятно.
   В салон с нами загрузились только трое вооруженные автоматами. Мы с Тёмой сначала удивленно переглянулись, и даже удивились - что ж они, решили, что публичной казнью Канурга совсем нас сломали, и мы теперь сопротивляться и не подумаем? Плохо они нас знают. И только потом до нас дошло, что они здесь затевают, и что шансов у нас на самом деле никаких.
   Тартарена с Крисом они заставили переодеться в комбинезоны с фирменными знаками "Стар-Тока" и уложили лицом в пол прямо перед дверью в кабину пилотов. Двое охранников сели над ними на скамейке, говнодавами своими армейскими уперлись им в спины, стволы автоматов опустили поближе к затылкам нашего капитана и толстяка. Меня, Сузуки, Тёму, Тимофеича и девчонок, с руками, скованными наручниками, усадили прямо напротив хвостового люка, и третий охранник нас держал на прицеле.
   Все, что поняли мы с Крисом из путанной речи усталого Минаева, подтверждалось.
   С нами все они решили, и незачем им теперь нас стеречь. Ни к чему им это теперь.
   Тартарен и Крис - они же, по плану Минаева, в роли пилотов разбившегося вертолета. И тот сладкий остаток жизни, о котором вещал Минаев - для них равен времени подлета к тому месту, где дедлайновцы еще раньше угробили вертолет с ребятами из Рининой экспедиции. Их там просто выкинут с высоты метров в триста, чтобы завтра на рассвете спасатели обнаружили трупы пилотов. А нас просто пристрелят. Если задергаемся, то прямо здесь, в полете. Потому и усадили возле дверей заднего люка. А если захотим продлить сладкий остаток своей жизни - спустятся где-нибудь на поляне неподалеку от лагеря спасателей и там, по тихому, из пистолетов с глушителями перебьют.
   Такая картинка кровавый преступлений "Стар-Тока" получится, что корреспондент Сахалинского ТВ от экстаза просто грушу своего микрофона укусит.
   Я посмотрел на Тёму. Тёма - на меня. Мы поняли друг друга и то, что спасти нас теперь может только чудо. Хотя в чудеса, если честно, я не верю. Разве что в случай и судьбу. Например, заглохнет сейчас этот тарахтящий мотор вертолета, превратится он сразу в тонну железа, рухнет в море, все погибнут, а мы спасемся и выберемся на берег.
   А почему нет? Такое бывает. Хотя, верится, конечно, с трудом. Чушь все это. Я даже Нике, чтобы ее успокаивать, не стал подобный бред, в качестве надежды на спасение пересказывать. Услышит от меня такое и последняя надежда у нее пропадет. А ведь она надеется, я это чувствую. Тимофеич тоже. Вроде приуныл совсем, но вот я же видел, вскинул голову, вихрами своими седыми тряхнул - мол, все еще у нас впереди! Будет что на биостанции Зинуше и Леле с Кореневым рассказать, когда выберемся мы из этой передряги.
   А вот Сузуки, тот после потери крови и семейных реликвий совсем в транс впал. Сидит рядом со мной просветленный, тихо покачивается и бормочет что-то с улыбкой.
   Я чуть к нему придвинулся, прислушался, по ритму японской речи понял - трехстишия свои читает. Типа - отходную. Что-нибудь вроде:
   Дрожит над водой стрекоза,
   Все не решается сесть
   На гибкий лист тростника...
   То самое местечко вмспоминает, наверное, где была припрятана шкатулка с их семейными фотками, письмами и тряпичной куклой.
   Я напрягся, попытался представить ту запрудку, медленную воду в реке, и как не решается стрекоза сесть на тростниковый лист. Опускается, опускается, вроде уже замерла и лапки вытянула и тут ветер дернет листок, и она снова взлетает. Наверное, и Мызин бормотал эти строчки, когда тихо уходил там под железной дверцей с финкой Феди Сумо между ребрами. Может, ему, как и Сузуки, легче от мысли, что вот их не будет, а река так же медленно будет течь, и вода в ней будет прозрачной, и водоросли длинные будут шевелиться у самого дна, и стрекоза эта... А меня тоска от таких мыслей берет. И злость - мне то что от этих картин вечного покоя, который будет, когда меня и Ники, и Тёмы, и Тартарена с Крисом не станет. В конце концов, раз уж так все погано сложилось - возможность разом навалиться на этих троих с автоматами у нас всегда остается. Пусть хоть кто-то из нас выкарабкается отсюда и, может, когда-нибудь доберется еще до той тихой запруды и проверит - так же ли течет река, и не улетела ли, наконец, нерешительная эта стрекоза?
   И я весь подобрался, и Ника это заметила, поняла, что я на что-то такое решился, тело ее напряглось, она тихо тихо так приподнялась и чуть от меня отодвинулась, и смотрела теперь на меня с надеждой. И я потихоньку стал разминать руки, радуясь, что защелкнули мне и остальным их спереди и, значит, мы не так уж беспомощны.
   Мы стали потихоньку переглядываться с Тёмой, который, кажется, пришел к тем же самым выводам насчет наших шансов, и у Тимофеича губы зашевелились и вихры затряслись, когда я стал показывать ему глазами, что как только я навалюсь на этого с автоматом, который в нас целит, а Тёма попытается свалить тех других, чтоб он не медлил и действовал по обстановке, а не сидел, рот разинув.
   Мы отлично поняли друг друга, и ясно было, что действовать начнем по моему сигналу - я прыгаю первым, они - за мной. На охранников наваливаемся, девчонок и Сузуки прикрываем. Ну, раз, два, три...
   -Пошел! - чуть не крикнул я и не бросился, но тут...
   Тень мелькнула за стеклом иллюминатора, свист и рев накрыли вертолет, и охранники наши, втянув головы в плечи, разом переглянулись, озираясь и спрашивая друг друга - чего это было-то?
   Тимофеич радостно открыл рот, затряс головой, мне шепнул - погоди! - прильнул к иллюминатору, и мы все потянулись за ним, а солдатики минаевские так обалдели, что даже не смотрели в нашу сторону, разом прилипнув к круглым окошкам.
   И тут снова раздался тот самый свист и рев, и мимо нас пролетел истребитель СУ, и в полете он умудрился кувырнуться через крыло и показать свои ракеты, а потом снова лег, как положено, животом вниз хвостом к небу, и чуть взлетел, и снова опустился, крыльями покачал и взмыл вверх, кренясь на крыло в развороте.
   -Так это ж майор Соколов, на своем Сухом, ребята!- обрадовался Тимофеич, и тот, что до сих пор держал нас на прицеле, дернув автомат, пробубнил сквозь вязаный шлем глухо, как в вату:
   -Ну и что?
   -А то! Ты, давай, скажи своим пилотам, чтоб не дергались и летели, куда Соколов покажет.
   -Это с каких это?
   -С таких,- радостно заулыбался Тимофеич.-Вы ж тут безо всяких разрешений летаете. А у него приказ. Попробуете уйти от него - собьет к чертовой матери и все.
   -Или у Минаева план изменился, и вы согласны, чтобы ваши трупы тоже обнаружили завтра среди обломков?
   Трое в камуфляже соображали медленно. Но сообразили, когда Соколов снова накрыл вертолет ревом и свистом, пролетев, кажется, над нами, почти коснувшись крылом винта. Бросились разом к кабине пилотов, стуча автоматами в дверь, матерясь, чтоб открыли и шли за истребителем. Про нас они, кажется, забыли. А нам ждать, пока вспомнят, было ни к чему.
   Я подскочил сзади, руки, скованные наручниками, поднял повыше, и, как топором, рубанул ближайшего, повернувшегося ко мне спиной, по затылку. Тот рухнул на пол, подоспевший Тёма, успел развернуть и с размаху стукнуть в лицо макушкой второго. А тут и Крис с Тартареном восстали с пола, вдвоем навалились, прижав к двери третьего, слегка обработали его коленями по яйцам, выбили у него автомат. Мы с Тёмкой тоже не зевали насчет оружия, и вот стоим втроем - Тёма, я и Крис с автоматами наперевес, Рина с Никой в восторге тихо ладошками хлопают, Тимофеич радостно ухает, Сузука, улыбаясь, бормочет про свою стрекозу, а те трое, только что такие крутые, ползают на четвереньках, хрипят, отплевываются, подвывая, просят, чтобы мы дали знать летчику Соколову, чтобы он нас ни в коем случае не сбивал.
   На шум один из пилотов приоткрыл дверь в кабину, разглядел, что у нас тут, попытался ее захлопнуть, но Тартарен уже ногу и плечо в щель просунул и тычет автоматом ему в спину, требует сдать оружие и лететь, куда приглашает пилот истребителя и не дергаться, пока нас не сбили.
   Крис тем временем потребовал ключи от наручников, и мы с нашими конвоирами окончательно поменялись ролями, защелкнув на них браслеты. А главное - когда вертолет наш благополучно приземлился на военном аэродроме "Сокол" и мы, вытолкав этих из минаевской гвардии на летное поле, сами спустились на землю, и майор Соколов, отодвинув стеклянную крышку своей кабины, спустился к нам по лесенке, мы все, свободные от наручников, по очереди смогли пожать широкую и крепкую его руку, а Ника даже, согнувшись, умудрилась чмокнуть его в щеку, на что майор, нисколько не удивившись нашему присутствию на борту вертолета, незаконно летавшего в охраняемом им воздушном пространстве , сказал:
   -Вот так стережем рубежи.
   И, не слушая благодарностей, сурово отослал нас пить компот в летную столовую, а сам с дежурным нарядом занялся нарушителями.
   Часа через два Соколов заехал за нами и предложил нас двух армейских УАЗиках отвести на биостанцию. Был он как-то хмур и озабочен, на расспросы, что там с нашими захватчиками, сказал только, что он все сделал, как положено и сдал их лично на руки командиру части, а все подробности после.
   Тимофеич на это вихрами затряс, а мы с Крисом переглянулись и очень нам озабоченность и краткость майора Соколова на этот раз не понравились.
  
  
  
   ГЛАВА 20
  
   1
  
   На биостанции все было по-прежнему - бак с кипятильником в бане, стол с икрой, рыбой и нескончаемой канистрой спирта. Зинуша, строго оглядела Тимофеича и тут же залилась румянцем. Старшие научные сотрудники Леля с Кореневым продолжили свою игру в любовь и ревность к майору Соколову. Косенькая Люба ждала песен, а московский дезертир и здешний лаборант толстощекий Саша при виде военного летчика тут же забился в угол.
   Тартарен налегал на рыбу и икру, Сузуки был необыкновенно вежлив, Крис внимательно следил за какой-то потаенной думой летчика Соколова, который на этот раз отчего-то даже за Лёлей ухаживал как-то слишком вяло... Зато Тимофеич был в ударе, и, поплескивая спиртику в алюминиевую кружку, так восторженно тряс своими вихрами и то и дело вспенивался, сообщая коллегам все новые подробности и детали наших необыкновенных приключений, что в этой пене слов и восторга даже обычно сильнодействующие взгляды исподлобья, строгое бормотание и подергивание за рукав, какими Зинаида Павловна спускала его в обществе на землю и загоняла под свой каблук, на этот раз никакого стреноживающего и заземляющего действия не возымели.
   История наша в рассказах Тимофеича летела, как бурная речка, и, слушая ее, даже Саша лаборант осмелел и выпятил губу. Люба бросала украдкой восхищенные взгляды на майора, Тартарен удивлялся тому, что мы все это совершили, а майор Соколов мрачнел по мере приближения к тому месту, когда нас приговорили к падению с вертолета и расстрелу и как он, Соколов так во время и загадочно появился ниоткуда, и в сущности всех нас спас.
   -Какой, однако ж, мерзкий тип, этот ваш Минаев,- дернула тихонько за рукав и показала страшными глазами на кружку со спиртом, которую Тимофеич как раз поднес к губам, Зинаида Павловна и покраснела.
   -И вы вот так вот стояли и смотрели, пока они этого маленького расстреливали?- стукнул кулаком по столу вдруг разошедшийся Саша-лаборант.
   -Ну, а что,- вступилась за нас за всех Лёля.- Что они могли сделать?
   -Они!- набросилась почему-то на нее косенькая Любушка и робко улыбнулась Соколову.- Да если бы не наш боевой летчик...
   -Одна теперь надежда - на армию,- подытожил старший научный сотрудник Коренев.- Вот сейчас они этих бандитов на губу посадят, и те все про своего шефа и его преступления расскажут. И правосудие, наконец, свершится.
   Я покосился на него, чтоб удостовериться, что он, так прикалывается или просто окосел от нескончаемых запасов спирта и несет пьяную чепуху, потому что предположить, что тут кто-нибудь всерьез мог надеяться на правосудие, значило бы проявить неуважение к хозяевам.
   Но глаза Коренева за телескопическими линзами в пластмассовой оправе были так неоправданно огромны и от того, как у всех чересчур близоруких, столь очевидно лживы, что определить смеется он или всерьез было просто невозможно и мне пришлось уточнить у него:
   -Ты что, серьезно?
   -А почему же нет?- удивился он.
   -Скажи им, Соколов!- потребовала Лёля.
   Тут Соколов как-то вдруг запнулся, затоптался на месте в поисках надежной и понятной, все объясняющей формулы, не нашел ничего подходящего для рапорта, кроме разве:
   -Задержанные за незаконное нахождение в охраняемом мною воздушном пространстве переданы для допроса командиру части полковнику Завгороднему. Удерживаемых вопреки их воле научных сотрудников и их гостей, приказано препроводить на биостанцию и ждать дальнейших указаний.
   -Не понял,- застыл с куском рыбы на вилке Тартарен.- Мы что тут - вроде как под домашним арестом?
   -Нет, ну почему же...- поперхнулся майор.- Вы освобождены, до окончания расследования. Под мою личную ответственность.
   -То-то я смотрю у тебя, десантники водилы УАЗиков при автоматах.
   -Вот вы всегда так,- возмущенно скосила Люба глаз в угол, где стоял холодильник, а на холодильнике маленький черно-белый телевизор, который без звука передавал какую-то местную программу. - Вечно вы всех подозреваете. А наш Соколов, он не такой. Ему верить можно. Ой, смотрите, вашего Юнга по телевизору показывают!
   -Да-а,- сказал Крис. - Что-то мне эти кадры напоминают.
   -В самом деле, очень похоже, - согласился я, разглядывая собственное фото на фоне обломков вертолета и тут же рядом снимки Тёмы и Рины точь в точь, как это нам на яхте демонстрировал утром Минаев.
   -Но мы то живы,- напомнила нам с Крисом Рина.
   -Вы то, живы,- вмешался ничего непонимающий Тартарен.- И мы то, между прочим, тоже. И, если вы знаете, с какой это стати ваши портреты по местному телеку показывают, и как это связано с тем, что вы еще пока живы - может, нам объясните? И вообще,- дотянувшись прямо из-за стола, хлопнул он по крышке телека: - У него звук какой-нибудь есть?
   -Звук у него еще весной пропал,- обиделся на кого-то лаборант Саша.- Живем тут, как в тайге.
   -То, о чем там сейчас говорит корреспондент, я вам и без звука расскажу,- заверил я.
   -По губам прочтешь?- усмехнулась Ника.
   -Можно и по губам,- вздохнул я.- А можно и по памяти.
   -Обострение воспоминаний?- не унималась Ника.
   -Прекрати,- строго оборвала ее Рина.- Дело в том, что запись этого репортажа до выхода в эфир нам показывал на своей яхте Минаев.
И в нем, между прочим, говорилось...
   Рина в двух фразах пересказала, как именно собирался "Дедлайн" представить телезрителям наши тела после убийства.
   -Погодите,- поднял я палец.- А этого не было. Тут что-то новенькое.
   Камера вдруг и как бы невзначай выловила среди обломков окровавленный кусок точно такого же как у Ники пуховика, с торчащей из рукава почерневшей кистью руки, затем стыдливо и сладко смазала изображение маленького всего изломанного тела Коли Нуриева. Узнать его лицо было невозможно. Только ухо одно острое, в сторону торчащее и все сморщенное осталось целым после страшного удара о землю. Где уж там и кому искать пулевое отверстие.
   Перед тем как сбросить его с высоты, тело Коли переодели в летный комбинезон с фирменным шевроном "Скай -Тока".
  
   2
  
   -Да-а... У Минаева все без сбоев. По графику,-отметил с уважением Крис.- Если трупов запланированных не хватило, можно использовать те, что есть, дополнив их позаимствованными фрагментами тел из морга.
   -То есть, вместо нас там, на месте катастрофы, разбросали куски...- соображал Тартарен
   -Интересно, что теперь этот ваш Минаев со всеми нами пока еще живыми делать будет?- с детской непосредственностью спросила Ника.
   -Ну, если, конечно мы тут будем сидеть и ждать... - начал я, но меня перебили.
   Соколов, глаз не сводя с безмолвного черно-белого экрана, вдруг спросил, ни к кому не обращаясь:
   -А кто это там с нашим полковником Завгородним на яхте разговаривает?
   Ну, конечно. Этого и следовало ожидать. Только что-то очень скоро. Трех часов не прошло, как военный летчик посадил минаевский вертолет на аэродроме "Сокол", и вот уж Минаев весело бьет командира части по колену в той самой белоснежной каюте и пьет с ним виски, как ни в чем не бывало. И все это показывают по телевизору, судя по всему, как пример удачного взаимодействия бизнеса и армии.
   -А это он самый и есть - президент компании сотовой связи "Дедлайн" Минаев,- объяснил я Соколову.- И как видите они с командиром вашего авиаполка в прекрасных отношениях.
   -Это и есть Минаев? - всматривался в четко очерченное на маленьком экране и все же какое-то неуловимое лицо с прозрачными глазами майор Соколов, потирая при этом лоб и точно что-то припоминая.
   -Вспомнил!- хлопнул он себя по лбу.
   -Что же ты вспомнил?- сострадательно сощурилась Лёля.
   -Где я этого типа видел. Он приезжал к нам в часть с полгода назад. Прилетел на персональном самолете. Мы еще тогда удивились - с чего это гражданский самолет на нашем аэродроме приземлился.
   -А потом что?
   -А потом улетел. И вот этот, кстати, тоже у нас был,- ткнул он пальцем в беззвучный телек.
   Там на экране возник человек в мундире следователя прокуратуры, а перед ним храбрящийся, но явно растерянный человек в дорогом костюме. Беседу следователь вел в кабинете Президента компании сотовой связи "Стар-Ток", о чем на всякий, случай и очень кстати сообщила бегущая информационная строка. Президент "Стар- Тока" разводил руками, мотал головой и весь кривился от предъявленных ему нелепых и чудовищных обвинений.
   -Не понимаю,- уставился в телевизор Тартарен.- Ну, то, что Минаев подбирался к сахалинским воякам, это я еще могу понять, у него бизнес кругом и изо всех дыр торчит. А вот что от вашего Завгороднего добивался президент "Стар-Тока"? Что им обоим-то у летчиков понадобилось, а? Они что, истребители хотели у вас перекупить?
   -Не думаю... - неуверенно ответил Соколов.- Кто бы тогда охранял рубежи?
   -Да все очень просто,- услышали мы голос Тёмы, увидели, как слегка наморщил он крупный свой нос, лукавые морщинки побежали от его глаз, и сразу стало ясно, что вот сейчас все и объяснится.
   -Мачты, для размещения передатчиков сигнала сотовой связи можно устанавливать самим. Это - дорого. А можно использовать уже имеющиеся. Например... мачты навигационных систем военно-воздушных сил. Или там противоракетной обороны.
   Тёма замолчал, полагая, что он все сказал.
   У Тартарена от напряжения усы встали дыбом. Но это ему не помогло.
   -Ты что сказал, сам-то понял?
   Крис понял.
   -"Стар-Ток" с "Дедлайном" подкатили к местным воякам и, пока те ждали, кто из них больше даст взятку за размещение своего оборудования на военных радиомачтах, Минаев разыграл весь этот спектакль с якобы геологической экспедицией и ее похищением, скомпрометировал "Стар-Ток" и остался единственным покупателем места в навигационной системе местного авиаполка.
   -Точно!
   -Вот это здорово! Классный мужик, этот ваш Минаев,- потер руки радостно Тимофеич.
   -Как у вас тут все запусено,- впервые, после приземления, подал грустный голос Сузуки.- Сто там наса Якудза. У вас тут каздый прапорсик Якудза.
   -А вот это вы напрасно... очерняете,- насупился Соколов.- Факт взятки еще надо доказать.
   -А ничего доказывать не надо,- холодно сказал Крис.- Просто ваш Завгородний сейчас отдаст вам приказ - вывести всех нас подальше в сопки, как пойманных на месте преступления террористов, построить шеренгой и отдать команду "Пли!". Вам и думать ни о чем не надо. Вы человек военный. А приказ, есть приказ.
   -Ну, тогда...- опустил голову Соколов.
   -Что тогда?- захлопала детскими без ресниц глазами маленькая Лёля.- Что ты можешь сделать, майор? Ты бы лучше отпустил их, пока не поздно.
   Соколов смотрел молча на Лёлю, и видно было, как борются в нем чувства любви и воинского долга.
   Чем закончилась эта борьба, мы тогда так и не узнали. За окном раздался звук подъезжающего грузовика. Первым увидел армейский ГАЗ-66 с парашютом и крылышками на дверце и целым взводом автоматчиков в кузове лаборант Саша и, решив, что это за ним, охнув, полез под стол.
   Крис с Тартреном бросились к окнам. Мы с Тёмой заблокировали дверь.
   -Зря вы это, ребята, затеяли, - одернул китель и нацепил фуражку майор Соколов.- И про армию это вы... Напрасно. Во-первых, против автоматов кулаками махать смысла нет. А во-вторых - без приказа никто стрелять тут не станет.
   -А откуда ты знаешь, какой у них приказ? - осторожно выглядывая из окна, спросил Тартарен.
   -В армии,- назидательно заметил Соколов,- приказы отдает старший. А тут пока старший я. Вот сейчас, э-э-э...-разглядел он что-то за стеклом,- сержант доложит мне, с каких они сюда прибыли, и будет ждать моих указаний. И пока я здесь старший... Гм.
   Он был спокоен, внушителен, как-будто даже стал повыше ростом и шире в плечах, а, главное, почему-то вдруг поверилось, что среди своих простых и немногих истин, Соколов выбрал уже одну, встал на нее крепко коротенькими своими ножками, и теперь его уже с нее не собьешь, и, пока он на ней стоит, нам действительно опасаться нечего.
   И потому, когда, чуть согнувшись, чтоб не цеплять голубым беретом о притолоку, в столовую шагнул краснорожий и рябой десантник, мы с Тёмой не стали бросаться ему на плечи и сдергивать с него автомат, а расступились, и стали ждать, что дальше будет.
   Сержант козырнул, дернул курносым рязанским носом и доложил по форме:
   -Товарищ майор, взвод десантников прибыл в ваше распоряжение. Докладывал сержант Шлыков.
   -Ну и за каким хреном вы прибыли в мое распоряжение?- совершенно не по форме, спросил Соколов.
   -По приказу командира полка, товарищ майор!
   Майор старался не смотреть ни в сторону Криса, ни на Лёлю. Это ему удавалось.
   -По какому приказу?
   -Явиться в распоряжение товарища майора. О дальнейших указаниях вам сообщит комполка.
   -А где он сейчас, командир полка?
   -В настоящее время полковник Завгородний ведет переговоры с Президентом шефской компании "Дедлайн" на его яхте. Он на связи. Просит вас ответить.
   Сержант мотнул головой на окно. Водила высунулся из кабины грузовика с автоматчиками, размахивая наушниками от военно-полевой рации и видно было, как они вибрируют от начальственного голоса, вызывающего майора Соколова на связь.
   Майор повернулся и внушительно попросил Криса, ничего пока не предпринимать.
   -Это в ваших же интересах,- пояснил он и тут же строго сержанту:- Охранять! И если хоть волос упадет... Понял?
   Сержант хлопнул кирзовыми сапогами, вытянулся и снял автомат с предохранителя.
   -Назад,- наставил он на меня автомат, как только я потянулся к окну посмотреть, как майор Соколов будет получать приказ на уничтожение нашей банды террористов.
   -Звездец, приехали,- откоментировал Тартарен.- Опять что ли нас расстреливать будут? Это сколько ж можно?
   -Вот вам и майор Соколов,- осторожно подвинулся на скамейке к сержанту Шлыкову Крис.
   -Э-э-э! Сидеть смирно!-закивал дулом Шлыков.
   -А как же волос с головы? Не слышал, что майор сказал!
   -Вот он вернется и скажет. А пока сидите тихо, а то... Волосы с мертвых голов тоже не падают!- сказал и вдруг заржал неожиданной складности сержант.
   -Погоди-ка Крис,- остановил я капитана.- Ты лучше вот сюда посмотри.
   За окном Соколов подошел к машине ГАЗ-66, взял у водителя наушник, повертел в руках и прежде чем ответить вызывающему его командиру полка, что-то коротко крикнул, и тут же десантники посыпались через борт газика, сдергивая автоматы на ходу, побежали в обе стороны вокруг столовой, беря под охрану баню, лабораторный корпус, и всех нас, а майор на этом не успокоился, выгнал из кабины и шофера и только после этого нацепил наушник, вытащил откуда-то из-под приборного щитка микрофон и стал слушать, что приказывает ему полковник.
   -Вот вам и майор Соколов,- сказал Крис.
   -Вот вам и армия,- кивнул я.
   -Ну зачем вы, но вы же еще ничего не знаете...- чуть не плача защищала отчаянно своего летчика Лёля, но ее никто не слушал.
   -Взять что ли этого сержанта в заложники,- сквозь зубы сказал, глядя в стол, Тёма.
   -Тогда уж вместе с майором,- так же тихо и не поднимая глаз, ответил ему Тартарен.
   -Только по моей команде,- напомнил нам всем Крис.
   -Может, все-таки сначала послушаем, что он скажет,- предложил я, продолжая смотреть в окно и отмечая какие-то странные манипуляции майора. Он нырнул вдруг под приборный щиток, ковырнул что-то там в рации. Потом оглянулся на взявших под прицел развалины биостанции десантников, махнул рукой, обматерил, задрав лицо к небу, кого-то там на самом верху, заглянул зачем-то в кабины привезших нас армейских уазиков и после этого приспокойно направился к серенькой избушке столовой.
   -Странный он какой-то, Соколов,- начал я.
   -Разговорчики,- вяло прервал меня сержант и тут же вытянулся по стойке смирно, перед вошедшим нашим майором и тот расслабил его, не глядя, и на ходу: "Вольно!", подошел к столу, нацедил из канистры в кружку, выпил, крякнул, шумно выдохнул приказ:
   -Смирно! Слушай приказ командира полка. Начальника геологической экспедиции компании "Дедлайн", взявшей шефство над нашим авиаполоком, а также ее коллег и сестру отправить по брони ближайшим рейсом в Москву. Вылет из аэропорта Южно-Сахалинска через час. Любые попытки помешать отправке, расценивать как террористический акт и пресекать всеми возможными способами вплоть до применения оружия. Оказать помощь в отправке на родину гражданину Японии Сузуки Акинаре. Лично проследить, чтобы все они сели в самолеты и улетели. Под вашу ответственность. Приказ ясен?
   -Так точно!
   -Повторите!
   -Обеспечить отправку. Попытки помешать пресекать. Лично проследить. Под мою ответственность,- стекленея взглядом, отчеканил Шлыков.
   -Вольно! Исполнять!
   -Вот так вот - видели!- торжествовала косенькая Любушка.
   -Молодец майор, дай я тебя поцелую,- потянулась губами Лёля. Сержант утробно хрюкнул и побежал грузить своих десантников. Коренев умильно протирал толстые стекла очков. Майор Соколов мягко отстранил Лёлю, намекая, что он при исполнении. Крис недоверчиво качал головой: "Нас вот так вот отпускают, да еще охрану выделили? Что это вдруг?"
   - Минаев виски перепил,- сморщил нос Тема.
   -А, может, мы ему уже не опасны. Он своего добился, ведь...- подумал вслух Тартарен.
   -Верится с трудом,- уронил я очевидное, и Ника презрительно фыркнула.
   -Да будет вам,- поводя траурными глазами, сказала Рина.- Отпустили и отпустили. Чудеса тоже случаются. Давайте прощаться.
  
   И были то мы здесь всего второй раз - посидели, выпили, потрепались, а вот, поди ж ты. Я вспомнил, как размечтался в первое наше посещение биостанции, когда мы еще и не подозревали, что нас ждет, что вот хорошо бы тут остаться жить как трава, рыбу в речке ловить, париться в баньке с кипятильником и понял, что и в самом деле пора возвращаться, потому что тут у нас - всё. Захотелось поскорее в Москву, домой, в город, к людям и машинам, к затухающим встречам все реже и реже с теми, кто был здесь с тобой и, наконец, к тому острому и яркому воспоминанию, когда какая-нибудь подробность, вроде воды капающей с каменной сосульки под сводами пещеры или той самой красной стрекозы над запрудой, или затосковавшей на прощанье Любушки так и не спевшей с нами ни разу хором про Синие Горы, вспыхнет вдруг в памяти и поймешь, что никогда уже сюда не вернешься, что все прошло, и хоть жалеть ни о чем не стоит, а все же жалко, что так легко тогда поднялись из-за стола, бегло простились на бегу, вышли за порог, погрузились в УАЗики, махнули рассеянно на прощанье стоящим у покосившейся бревенчатой столовки Лёле с Кореневым и лаборанту Саше и потупившейся, придерживающей по бабьи платок на груди Зинаиде Павловне, отпустившей на этот раз без ревнивого напутствия Тимофеича проводить нас до аэропорта и вернуться на опустевшую без гостей биостанцию.
   Не знаю, может, я тогда и в самом деле все это успел передумать на прощанье, а, может, дошло много позже. Но когда мы ехали в аэропорт в УАЗике вместе с Крисом, Тёмой и Тартареном, в машине было тихо, никто ничего не говорил, и хоть не оборачивались, а видели, как скрывается за поворотом биостанция навсегда, и думали, что вот все и кончилось.
   Поспешили мы тогда - это точно.
  
   3
  
   На развилке (прямо - дорога в аэропорт, направо - аллейка к воротам воинской части) майор Соколов тормознул УАЗик.
   -Ладно, парни. Не поминайте лихом
   -А вы разве не...
   -Дело мне еще одно надо закончить. Довезут вас до самолета в целости и сохранности. Так что - держите краба.
   Сунул каждому из нас растопыренную пятерню, подумал и добавил на прощанье:
   -А про армию вы не думайте. Нормальные мужики везде есть.
   -Мы запомним, - сказал я за всех.
   -А чтобы не забыли...- он достал из кармана что-то мелкое в щепотке, отстегнул клапан моего кармана на рубашке, ссыпал какую-то стеклянно звякнувшую мелочь, и ладошкой прикрыл.- Это вам на память о майоре Соколове и его последнем приказе.
   Я потянулся заглянуть в карман, майор меня остановил:"Потом посмотришь", вылез из машины, свистнул рябому Шлыкову. Тот пересел из грузовика, чтобы блюсти личную ответственность за доставку, а Соколов тем временем засеменил неуклюже к воротам части, и было видно, как непривычно и неумело ходит он по земле.
   -Чего этот он?- спросил шофер сержанта.
   -Тоскует без неба наш майор,- ответил сержант.
  
   Истребитель Су накрыл нас ревом и свистом перед самым аэропортом, это я точно помню. А до того, как он пронесся над нами, Крис все как-то не верил, что нас действительно везут в аэропорт, и будут отправлять по брони в Москву. Да еще проследят, чтобы ничего с нами не случилось. Он еще шепнул мне, после того, как майор соскочил перед воинской частью, что это неплохо, что главный у десантников теперь Шлкаков и он едет в нашей машине. А вот то, что мы вчетвером набились в один УАЗик, а сзади остались только девчонки и Тимофеич с Сузуки, ему не нравилось. Короче не верил он тут никому и думал, что Соколов специально соскочил по дороге, чтобы потом, когда с нами все будет кончено, спокойно в глаза Лёле и остальным смотреть - дескать, меня там не было, я не виноват.
   Вот о чем тихо говорил нам Крис на заднем сиденье армейского УАЗика, пока везли нас довольно быстро, но неизвестно куда. И на всякий случай просил нас быть готовыми оказать сопротивление, едва свернем мы на какую-нибудь проселочную дорогу. Но тут мы потихоньку стали узнавать те взлеты и провалы шоссе, по которым лихо летели мы на тимофеичевом студебекере какую-нибудь неделю назад. Вода сошла, но грязь желтая вперемешку с серым илом осталась, и наш УАЗик вынужден был сбросить скорость, а сержант занервничал и приказал шоферу не тормозить, а то, мол, опоздаем в аэропорт, а Крис не удержался и спросил:"А мы что, в аэропорт едем", а сержант удивился:"А то куда же, у меня приказ".
   И вот тут, когда уже показались какие-то аэродромные постройки, и мачты с красными сигнальными огнями и хвост ТУ-154 замаячил над крышей аэропорта нас и накрыл грохот Сухого, летящего над шоссе на бреющем. Мелькнул впереди, встал на крыло, вверх взмыл, блестя на солнце ракетами.
   -Чего это он?-спросил Шлыков шофера.- Тут же полеты запрещены.
   -Чудит Соколов,- пожал плечами шофер.- Попрощаться с геологами решил.
   А Сушка снова развернулась, спикировала на нашу колонну, оглушила нас, взмыла в небо, качнула крыльями в последний раз и ушла куда-то на Запад.
   Тут сержант вдруг задергался, за рацию схватился, стал вызывать дежурного из части, чтобы узнать, с каких это Соколов над аэропортом кружит, может, случилось что или приказ отменили, но рация молчала, как мертвая, и даже лампочки на ней не горели, а Крис мигнул мне и сказал сержанту, что приказ никто не отменял, и что до нашего рейса осталось каких-то полчаса.
   Взвод десантников высыпал из грузовика, растянулся цепью перед зданием аэропорта, и если бы, скажем, Федя Сумо со своими пацанами мог за нами угнаться и решил напоследок нас встретить и чем-нибудь угостить, пришлось бы ему сматываться отсюда поскорее. Но Феди в аэропорте не было, а билеты по брони, как ни странно были и сержант Шлыков, похлопотав у стойки регистрации и все оформив, сказал, чтоб мы прощались поскорее и грузились в самолет, чтоб он мог убедиться лично и доложить.
   Сузуки летел в Токио позже и через Владик, Тимофеич его провожал. Мы подошли к ним проститься.
   Тимофеич поискал, что сказать на прощанье, сказал, на всякий случай, что если вдруг окажемся где-нибудь тут поблизости, чтоб заезжали, баньку вскипятить - это ж пять минут, а запасы икры и спирта в канистре никогда не кончаются и замолк, улыбаясь, и мы молчали, потому что знали, что никогда уж мы тут поблизости не окажемся и баньки с кипятильником не отведаем.
   Тоскливо стало и неловко и Тимофеич, тряхнув вихрами, вдруг сказал, восхищенно:
   -А как Соколов на нас спикировал на прощанье, а? У нас чуть перепонки и стекла в машине не лопнули. Здорово, правда?
   И Ника шагнула к нему, погладила мальчишеские вихры и попросила:
   -Ты уж не взрослей тут без нас, Тимофеич. Не надо.
   И мы сразу стали шумно успокаивать Сузуки, чтобы не расстраивался он, и что клад свой семейный он еще, может, найдет, а Сузуки не стал улыбаться, благодарить и кланяться, а смотрел на нас сухими глазами, а потом сказал:
   -Хоросые вы. Только время зря подгоняете. Оно, как вода в реке - замутить мозно, а подогнать никак.
   -А стрекоза так и будет дрожать над водой?- спросил я.
   -Так и будет,- не улыбнулся Сузуки.
   -Сколько бы лет не прошло?.
   -Сколько бы ни просло.
   -Я это запомню,- сказал я.
   Шлыков запыхтел у нас за спиной.
   -Прощай Сузуки,- сказала Ника. А Крис сунул руку за пазуху, шагнул к японцу и протянул ему... тряпичную куклу самурая.
   -Вот,- сказал он.- Это я тогда на берегу подобрал. Время подогнать, может и нельзя. Но иногда оно само возвращается.
  
   Когда мы спускались в Москве по трапу самолета, Ника шла за мной. Взяла сзади за руку, прижалась ко мне и шепнула:
   -Я скажу, а ты не оборачивайся и не спрашивай ничего ладно?
   Я кивнул.
   -Ты прости меня, у меня просто возраст такой, ладно?
   Я вздохнул.
   -И не звони мне, не будешь?
   -А как же время?- спросил я, остановившись.
   -К нам наше время уже не вернется,- подтолкнула она меня вниз по ступенькам.
  
  
  
   Ночью выпал снег. Он лежал на крыше трансформаторной будки белым и чистым квадратом, и на детской площадке, и шапками на необлетевших еще деревьях. Машины под снегом были белыми и пушистыми, а на тротуарах он таял, и они были черными и влажными, и я достал из шкафа чистую белую рубашку и черный галстук и тут вспомнил об одной штуке. Отыскал свою экспедиционную робу цвета хаки, открыл карман и достал оттуда ту стеклянную мелочь, что сунул мне на прощанье майор Соколов.
   Это были предохранители от армейских радиостанций на грузовике и двух УАЗиках.
   Совсем другой приказ насчет нас получил майор Соколов от полковника Завгороднева, и выполнять его не стал. А чтобы нас по дороге в аэропорт не тормознули, взял, да и обесточил все радиостанции на нашем транспорте. Мобильников у вояк не было, и сотовая связь на острове не работала, и потому сержант Шлыков о настоящем приказе - уничтожить всех свидетелей минаевских дел, так и не узнал.
   И долго еще остров Сахалин оставался без мобильной связи, потому что майор Соколов, проводив нашу колонну до аэропорта, развернул свою боевую машину и взял курс к западному побережью, где легко нашел белую океанскую яхту, выпустил по ней все свои ракеты и исчез навсегда с экранов радаров где-то в районе Японского моря.
  
   Для нас наступила длинная и мокрая серая московская зима, и мы как-то завязли, каждый на своей работе, и когда, где-то в феврале, собрались, наконец, в том самом баре фитнеса и заказали себе пива, Тартарен, окунув ус в черный Гинесс, спросил, не пора ли нам подумать о лете, но не в том смысле, чтобы ждать его, а отправиться туда, где оно не кончается, и поискать там совсем другой жизни, пусть не такой, какая досталась нам на Сахалине, но уж точно не московской.
   -А ты помнишь, что сказал нам Сузуки?- наморщил нос повеселевший Тёма, у которого, как я понял, по несвойственной ему угрюмости дела на личном фронте так в Москве и не сложились.
   -Всему свое время?- усмехнулся чуть свысока Тартарен.- И долго мы этого времени будем ждать?
   -Японец хотел сказать - не гонитесь за приключениями. Они сами к вам придут,- сказал уверенно Крис.- И поверьте мне, вашему капитану, это произойдет очень скоро.
   Возможно, Сузуки имел в виду что-то совсем другое, когда давал нам свой совет, насчет времени. Но я не стал поправлять друзей. Потому что в переводе на язык нашей четверки, все было так, как сказал Крис.
   Крис, он может и не факир, и не провидец, и уступает японским мудрецам. Но насчет близких перемен никогда еще не ошибался.
   Он говорит - у него чутье на грядущие приключения.
   И я ему верю.
  
  
  
  
  
  
  
   -
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   218
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"