Над заброшенным кладбищем, словно ласточки, реяли нетопыри. В отдалении кричала сова и скулила собака, время от времени завывая -- точно ей с равными промежутками наступали на хвост. Над проваленной могилой на холме шептались, сдвинувшись головами, одетые в черное подростки с набеленными, как у клоунов, рожами.
-- Ай! -- испуганно вскрикнул один -- хилый юноша со взором горящим. -- Мля, Колян! Что ж ты мне лопату на ногу роняешь!
-- А ты хотел, чтоб я фонарь уронил? -- вяло, точно кашу жевал, пробасил второй.
-- Вон, в развилку суньте его, -- посоветовала, отбросив назад черные патлы, жирная и при этом плоская, как стиральная доска, девица.
-- Ага, Машка, чтоб весь город сбежался?
-- Не прибегут, -- дробно стуча зубами, отозвалась вторая девица, больше похожая на пацана, но такая же лохматая и черная.
-- Давай сюда, -- вьюнош со взором горящим отобрал у приятеля фонарь, повозился минутку, и на кривой палке в его руке полыхнули синим глаза козьего черепа.
-- Копайте! -- прошипел он. -- А я -- буду призывать.
-- Кого, комаров? -- бухнул Колька. -- "И в мешок меня, и копать меня"...
Третья девчонка захихикала.
Фонарик слабо светился в пустых глазницах, мягко шлепала откинутая земля. И совсем скоро лопата стукнула о крышку гнилого гроба.
-- О-о... -- пискнули девушки едва слышно.
-- Так, -- скомандовал вьюнош со взором горящим, -- стали пентаграммой, а я...
-- Ты, Драф Гракула, -- возразил Колька, -- я не могу пентаграммой стать, у нас ее нет.
-- Ага, стану я в полночь тебе пентаграмму рисовать. Стань примерно. Вот это -- главное, -- он приласкал выглаженный временем (или муравьями) козий череп.
-- Лучше бы человеческий, -- надулась пухлая.
-- Ага, Дынька, между прочим, ты сама сдала меня биологичке, когда я скелет из школы хотел упереть.
-- Тихо вы, -- две другие девицы испуганно переглянулись.
Кладбище было безмолвно. Реяли нетопыри, сквозь ветки просвечивал месяц. Ветер зашуршал, сбрасывая на головы компании первые сухие листья.
-- Так, стали и молчим.
Вьюноша выпрямился:
-- Я, силой, дарованной мне тьмой, призываю тебя: восстань!!
-- Угу, счазз, -- нарушил торжественность момента Колька. -- Мы ж крышку с гроба снять забыли.
А еще вечером никто из компании и представить себе не мог, что ночь выдастся такой бурной.
Небольшой городок с шелестящим названием Шумерля ничем от сотни подобных городков средней полосы России не отличался. Обсаженные старыми березами улочки с однотипными пятиэтажками в центре. Утопающий в зелени частный сектор. Пара автобусов, гуляющих по одному им ведомому расписанию, гомонящий по выходным рынок да площадь с памятником Ленину. А по венам-улицам, неспешно течет скучная провинциальная жизнь, в которой каждый второй встречный -- сосед или знакомый. И от этого Настасье Александровне Опушкиной, круглощекой девице семнадцати лет, теплым и звездным августовским вечером было особенно гадко. Каникулы плавно катились к концу, потом выпускной класс: "Дети, вы обязаны трудиться как можно старательнее, чтобы успешно сдать ЕГЭ!" Потом медицинский колледж по стопам отца, после замужество, а там и старость... И когда папа твердит, что Шумерля основана шумерами, он просто нагло врет.
Промаявшись на грядке с редиской, Настя тяжко вздохнула и бросила камешек в соседский огород:
Речь шла о таксе Настиной подруги Таньки Лыковой. Впрочем, на Таньку, Танюшу и Татьяну Лыкова не отзывалась. А, поддернув на спине гитару в черном чехле, оклеенном черепами, косточками и привидениями в саванах, гордо заявляла всем:
-- Я -- Дэм, Демон Преисподней!
Языкастые одноклассники вслух с ней соглашались, а за спиной кто-то из фанатеющих за компьютерными играми пацанов окрестил Таньку Демо-девочкой.
Кусты черноплодной рябины на границе участков зашевелились. Лыкова прислонила гитару к штакетнику, одернула трогательный халатик с незабудками и двумя руками взъерошила и без того торчащие в разные стороны угольно черные прядки.
-- Щас, погодь... -- Дэм опасливо покосилась на открытые окошки своего дома с расписанными уточками ставенками и расстроено хлюпнула носом:
-- Мамо с работы раньше приползла. Жду, когда с батей в баню упрутся. Тогда и выйду.
Настя вздохнула. Мать Таньки, монументальная Антонида Матвеевна, отличалась суровым нравом и несгибаемой моралью. И показаться при ней в обожаемом трагически-черном прикиде Дэм не рисковала. А выходить на улицы в другом считала ниже своего достоинства.
-- Ла-адно, я подожду, -- Настя прихлопнула на щеке комара. -- Только недолго.
-- Стой! -- Дэм притянула подружку за руку. -- Парни тебе уже сказали?
-- Что сказали?
Танька сделала большие глаза:
-- Ну... сегодня... ровно в полночь...
Настя вздохнула. Она что-то краем уха слышала от Пашки. Тот вчера вечером пытался поведать ей какую-то страшную тайну, но постоянно сбивался на предложение сходить в кино, краснел, потом бледнел, пламенея прыщами на подбородке. Настя так ничего и не поняла, зато в голову ей закралось жуткое подозрение, что Темный Властелин, сокращенно ТВ, в нее влюбился.
-- А что в полночь? -- девушка колупнула отслоившийся с ногтя черный лак.
-- Ну... понимаешь... -- Дэм закатила обведенные черным глаза. -- Только чисто по секрету. Никому и никогда, Насть. Слово?
-- Угу, -- Настя надулась. Ей хотелось, чтоб хотя бы друзья назвали ее "Белла" -- как героиню сериала "Сумерки". Настасья -- это так банально.
Дэм подалась еще ближе:
-- Пашка узнал, что на нашем кладбище похоронен вампир!
Настя подозрительно оглядела подружку -- издевается, что ли? Однако глаза Таньки смотрели серьезно.
-- Тьфу ты... Нашла, кого слушать! Помнишь, в пятом классе Пашечка раскопал карту клада Александра Невского? И мы потом удирали с пасеки?
-- Пфэ! Когда это было? В детстве босоногом. А сейчас Пашка инфу в инете нашел. На каком-то вампирском форуме. И они с Машкой ночь сидели, высчитывая место захоронения. Факты сводили, и вообще...
-- А Колька их сторожил, -- помянула Настя-Белла еще одного из их верной пятерки -- Кольку по прозвищу Паровоз.
Погоняло подходило тому идеально. Был он громогласен и громобоен, к семнадцатилетию вытянулся почти под два метра, а кулаком на спор забивал в стену двухдюймовый гвоздь. Ну, слухи такие о нем ходили. Прическу имел под Кипелова -- ниже плеч, но всю в завитушечках и черную, как смоль. Когда Колька покрасился, мать не посмотрела на его габариты и отходила веником. Так что последнее время Паровоз все чаще озирался и почесывался ниже спины. И все равно голосил песни "Арии", жутко фальшиво. Дэм с ее идеальным слухом только уши затыкала. Но Колькина рожа: по-крестьянски хитрющая, круглая, прыщавая -- отбивала в Таньке желание его критиковать. Между прочим, все в компании знали, что Паровоз умный, а дурачком лишь прикидывается.
-- Мало ли кто там кого стерег, -- Дэм дернула носиком и нервно оглянулась. -- Ну, все, я пошла. А ты готовься.
-- А чего готовиться, -- с легким презрением протянула Настя. -- Что при мне, то мое.
Длинная фигура Дэм, мрачно пиная лопухи, удалилась от забора, растворяясь в сумерках. Взбрехнула собака, а через минуту из открытого окошка долетел суровый голос Антониды Матвеевны, отчитывающей дочку то ли за недомытые полы, то ли еще за что.
-- Главное, чтобы отпустили, -- кивнула сама себе Настя и с облегчением вспомнила, что ее-то отец сегодня на дежурстве. Девушка пошарила в кармане иссиня-черной нейлоновой юбки:
-- А куплю-ка я себе мороженого, -- и, решив, что время до полуночи все равно как-то нужно скоротать, поспешила в магазинчик за углом. Благо, работал он круглосуточно.
В двадцать три тридцать в окошко легонько ударил камушек:
-- Насть, выходи!
Настя показала окошку язык.
-- Выходи, Настя!
-- Ты что, Властелин, забыл? -- ехидно пропыхтел скрипучий Машкин голос. -- Ее величество тока на Беллу откликаются.
-- Белла-дона... -- захихикал Колька.
-- Беллая горячка!
-- Ну, я вам! -- Настька постаралась стукнуть Пашку створкой.
-- Эй, ты че дересси? -- проныл парень, потирая лоб. Мало того, что был ТВ хлипкий и со спины на девушку похож, так ему еще хронически не везло.
-- Давай, Настасья, прыгай! -- Коля-Паровоз гостеприимно распахнул ручищи и сверкнул в темноте белоснежными зубами. Настя подозрительно прищурилась:
-- С каких это пор у тебя челюсть светится?
-- Маскировка, -- охотно объяснил Колян. -- Ну, как придется доказывать вампиру, что мы свои? А то мало ли, вдруг у них в ихней Трансильвании про готов не слыхали.
-- Пфэ, Коль, -- пнула его под локоть Машка, здоровый крестьянский румянец которой не могла скрыть даже белая пудра. -- Ну, че ты фигню городишь? В Трансильвании уже все вампиры наперечет и в Красную книгу занесены. Тутошний он. Раньше, небось, известным был, а потом власти факт этот замолчали.
Настя, которой надоели всегдашние перепалки Дыньки с Паровозом, лихо перекинула ноги через подоконник и спрыгнула в мягкие заросли лебеды.
Пашка покачнулся и сел на пятую точку, громко шипя:
-- Ну, ты че! Ты ж мне чуть его не сломала!
И выпростал из-под себя куцый черный плащик из занавески и увенчанную желтым кривулину. Напрягши глаза, Настя опознала в навершии посоха козий череп.
-- Во, на два диска Кипелыча выменял. У него, у жмота, -- Пашка ткнул в Паровоза.
-- Я просто очень хозяйственный, -- приятель поднял ТВ на ноги и отряхнул. -- Ну, идем?
-- Идем, -- согласно кивнули остальные, а Танька, сменившая халатик на черные джинсы, черную футболку и медальон-череп на цепи едва не толще колодезной, потянула Настю за руку. Та хотела, было, поинтересоваться, как у них со святой водой и осиновым колом, но, посмотрев в одухотворенные лица, поняла, что такой поворот событий впавшими в эйфорию приятелями отвергался на корню. Поэтому, минуя очередной огород, девушка просто втихаря выдернула стрелку чеснока.
До кладбища они добрались быстро, и единственной преградой, ставшей в этот час на пути, был сторож Михал Михалыч, давний недруг и противник местных готов.
-- Спокуха, девоньки! -- Пашка вытащил из-за пазухи бутылку "Столичной", поднялся в полный рост и направился навстречу опасности.
-- Хренассе, -- прошипела Дыня, -- ТВ-то как расщедрился... Ох, чует мое сердце, придется нам еще ту бутылочку отрабатывать.
Пашка меж тем подошел к Михалычу и о чем-то негромко с ним заговорил. Настя вспомнила, что Пашкина бабка вроде как дружит с женой кладбищенского сторожа.
Похоже, знакомство помогло. ТВ замахал приятелям, показывая, что дорога свободна.
-- Я сказал ему, что мы волю тренируем.
-- И он тебе поверил? -- фыркнула Дэм. Поддернула гитару: -- А нам не фигли? Пошли.
Кладбище было неухоженное. Заборчики стояли впритык, скалясь ржавыми прутьями, и Машка между ними застряла. Она пыхтела и возилась, пока Паровоз не содрал с нее куртку.
Тогда общими усилиями Дыньку удалось освободить и продолжить путь по корягам, буеракам и мусорным кучам. Один раз Дэм громко взвизгнула: оказалось, она наступила на чью-то могилу -- чью, за давностью лет понять было невозможно. После Лыковского крика на дубу -- а может, это тополь был, в темноте не разберешь, -- завозилась и встревоженно закаркала ворона.
-- Это она добычу ждет, -- возгласил Паровоз ядовито. -- Счас как провалимся мы в свежую яму, как руки-ноги поломаем...
Пашка ткнул его посохом.
Похоже, чувствовал ТВ себя не слишком уверенно: пару раз, подсвечивая фонариком, сверялся с планом на потертой бумажке, обращался к Дыньке за консультацией, требовал искать ориентиры. В конце концов дорога привела их к холму, к безымянной проваленной могиле. Колька, поплевав на руки, воткнул в жесткую землю лопату на короткой ручке:
-- Так, мальчики, девочки, вы что же это, даже совочков не взяли? -- гыгыкнул он. -- Тады копать будем по очереди.
-- Вот еще, -- Дэм шевельнула носком черного шнурованного ботинка прошлогоднюю листву. Настя мрачно покосилась на ботинок -- и не ломает Таньку в таких по жаре ходить?
Сама она для похода на кладбище надела обыкновенные кроссовки, только черные.
Девушка осторожно, чтобы не размазать "побелку", прихлопнула на щеке комара. Сказала тихо:
-- Во дурак. Косметикой отравишься.
-- Она убила брата-вампира... -- прошипел Пашка. Настя покрутила пальцем у виска.
-- А ты давай, не отвлекайся, -- Коля с таким усердием начал разбрасывать вокруг кладбищенскую землю, что уже спустя пять минут взопрел и выдохся. -- Твоя очередь, Дракула. Смотри только, не ступи, как обычно и не начни копать туннель в сторону вокзала.
Паровоз гнусно заржал, а Пашка, смерив друга убийственным взглядом, деловито и неторопливо поплевал на руки.
-- А ты че угораешь? -- невозмутимо поинтересовался он у мерзко хихикающей Дыни. -- Твоя очередь следующая, между прочим.
-- Машк, а Машк, -- заныла Танька, дергая подружку за рукав, -- а расскажи, чего вы там с Пашкой про этого упыря нарыли? А то секретность развели -- спятить можно.
-- Да ничего такого, -- Дынька изысканно оперлась на соседнее дерево. Ее лицо страшновато белело в темноте. ТВ же, равномерно отдуваясь -- похоже, он решил расшибиться в лепешку, но догнать по скорости рытья Паровоза, -- просветил:
-- Сюда вел магический след.
-- Чего-о? -- Танька покрутила пальцем у виска. -- Вы че, с дуба рухнули? Какая, на фиг, магия?
-- Да погоди ты, -- махнула рукой на подружку Дыня. -- Ты "Битву экстрасенсов" смотришь?
-- Ну.
-- Баранки гну. Там одна ясновидящая точно сказала, что видит след. И указала координаты. Точные. Так что, Пашечка, ты копай, давай, а то как конкуренты набегут...
-- Э, -- ТВ от неожиданности стукнул себя лопатой по ботинку и сунул инструмент Машке, упирая на временную нетрудоспособность.
Где-то далеко в городке завыла собака.
-- Гроб, -- вдруг указала пальцем Дэм и икнула. Ее глаза странно блеснули в свете фонаря. Было видно, что она не бежит лишь потому, что подгибаются ноги.
-- То-очно, гро-об, -- Паровоз свесился над разверстой могилой. -- А ты ожидала найти здесь бабушкин сундук?
-- Дурак! Я же девушка, потому и боюсь. И вообще, я это... реветь буду.
Далее последовали перепалка по поводу пентаграммы, махание козьим черепом и не снятая впопыхах крышка гроба.
-- Ладно, -- Настя, точно кто ее в спину толкнул, прыгнула в могилу и требовательно протянула руку Дыньке. -- Лопату дай. Я открою.
-- Вот еще, -- Паровоз отобрал инструмент. -- Не царское это дело, то есть, не женское. Отойди.
И вытолкнул Настю наверх.
-- Хренассе, -- возопила Дынька. -- И эти феодалы обвиняют нас в феминизме?
-- Силой, данной мне Тьмой! -- шепотом переорал всех ТВ. Колян ударил по гробу, гнилая крышка раскололась. Девушки зажали носы. Но ничем таким оттуда не пахло.
Паровоз лопатой же подцепил пыльную тряпку, накрывающую гроб. Девицы деликатно завизжали и отшатнулись. Паша, наоборот, придвинулся. И свет фонаря из глазниц усопшей козы упал на тело, лежащее лицом вниз, иссохшее, с торчащим из спины обгрызенным колом.
-- Ой, -- Дэм похлопала себя по беленым щекам, -- а он совсем не страшный... со спины-то... жалкий такой. Интересно, сколько он лет в гробу уже?
-- А... кто его переворачивать станет? -- шепотом поинтересовалась Настя. -- Или он сам, силой, данной Пашке Тьмой?
-- Нашему Пашечке Тьма до сих пор ниче, кроме куриных мозгов, не дала, --Машка подбоченилась, кивнув на тело: -- Этот вам не зомби, этому кровь нужна.
Вдалеке опять завыла собака, и Дэм вздрогнула:
-- Ой, у меня там Квазя один, мне домой нужно...
ТВ, доказывая, что власть Тьмы ему все же хоть толику храбрости, да отмерила, сунул Насте посох и дернул кол из спины покойника. Кол засел крепко, и если бы не Колька, Павел так бы и рухнул на труп.
-- Хренассе! Какой Дракула храбрый... В общем, мы пошли. Паровоз нас проводит.
-- Э-э... -- Пашка захлопал глазами, -- а как же это? Вот так все и бросите на полпути? А вампир?
-- Да какой он тебе вампир? -- хохотнула Дынька. -- Так, бомж мумифицированный, чес слово... А мы повелись... Ты, небось, сам со сторожем сговорился да в бесхозного покойника кол вогнал, чтобы эти... комплексы компенсировать. Все, Паша, уймись. Не проканает.
И Танька, Машка, а вместе с ними Паровоз, двинулись к ограде кладбища.
-- Ну, а ты че стоишь? -- мрачно буркнул ТВ Насте. -- Что с ними не пошла?
-- Нехорошо это, -- вздохнула девушка. -- Раскопали бедолагу... Паш, давай его обратно засыпем, а?
-- Ну... -- задумался ТВ. -- Давай.
Он зачем-то приподнял лопату, словно проверяя на остроту. Потом скинул плащик и им осторожно взял покойника под мышки.
-- Ты тоже думаешь, что это я кол загнал? -- спросил ТВ жалобно. -- А ты проверь, проверь, он крепко сидит. У него чуть ребра не хрустнули, когда я тянул.
-- Не хочется мне проверять, -- Настя потерла пальцем бровь и с сомнением оглядела потуги ТВ уложить тело. -- Слушай, Паш, ну, если ты уверен, что это вампир, что ты дальше-то делать собираешься? Завести себе домашнего питомца, вроде Танькиного такса?
Порыв холодного ветра бросил Насте в лицо пригоршню мокрых листьев, и девушка поежилась.
-- Не, просто достали все, и "шнурки", и сеструха; смотрят на меня, как на идиота, хлюпиком называют, -- вдруг признался ТВ. -- Вот я бы им и показал. Они бы все узнали. Млин, -- он уронил мертвеца и сунул пальцы в рот.
-- Ты что! -- Настя схватила парня за руку. -- Там зараза.
-- Да оцарапался... -- Пашка сплюнул. -- Об кол об этот.
И еще раз сердито потянул застрявшую в покойнике деревяшку.
-- Дай, гляну, -- Настя решительно ухватила Пашку за ладонь, отчего тот жутко засмущался и попытался руку выдернуть.
-- Да стой ты нормально, там заноза!
-- Ага! А ты, не иначе, кошара, что в темноте видишь, да? -- Пашка рванулся сильнее, и они оба рухнули в могилу. Остаток гроба жалобно хрупнул, а ТВ с несчастным видом вылупился на Настасью.
-- А вот теперь -- точно заноза, -- и выразительно погладил зад.
И тут же оборвал смешок и всхлипнул, как астматик. Его рука указывала на труп, над которым, ясно видный даже в темноте, поднимался легкий дымок. Молодые люди вцепились друг в друга и замерли. А труп с трудом уселся на краю могилы и хрипло поинтересовался:
-- Какой год... нынче?
-- 2010, -- механическим голосом отозвался ТВ.
-- От рождества Христова?
Они торопливо закивали.
-- Ну, хоть что-то в этом мире не меняется, -- труп закашлялся, дымок над его головой стал гуще, а кол, тихо хряпнув, отвалился...
-- Хорошая у тебя кровь, юноша, -- одобрительно кивнуло тело и шершаво поскребло щеку. -- Магия крови -- суть самая удивительная магия, друзья мои. Охххх...
Тело начало заваливаться набок, а Настасья ткнула Пашку остреньким кулачком:
-- Ну, че встал? Не видишь, плохо человеку? Помоги!
-- А... что я сделаю? М-может, его в скорую отволочь? Они ему там переливание...
-- Пашка! -- заломила руки Настасья.
-- Ну... -- парень подхватил ожившего мертвеца на плечо и чуть не свалился, хотя весу в том с виду и было немного. Настя вовремя удержала воскресшего за ноги.
-- Пить, -- явственно сказал мертвец.
-- Нету у меня! -- запаниковал Пашка и вдруг почувствовал что-то ледяное пониже подбородка.
-- Он меня укусить хочет! -- заорал ТВ, уронил вампира и дал деру, спотыкаясь и вопя.
-- Сто-ой!!! -- Настя рванула за другом так, точно ставила мировой рекорд в беге на короткие дистанции. -- Дурень! Стой, тебе говорят! -- она ухватила ТВ за рукав и потянула назад.
-- Ну, Пашечка, ну, миленький, ну ты же не бросишь человека в беде, -- приговаривала Настя, неумолимо сокращая дистанцию между ними и лежащим средь могильных холмиков телом.
-- Дура ты жалостливая! -- вопил ТВ, отбиваясь. -- Думаешь, я не видел, как ты над мамонтенком в мультике рыдала? Так вот, -- он ткнул трясущимся пальцем в тело, -- это не кино! Это -- жизнь!
-- Ну, я бы не был столь категоричен, -- просипел мертвец, осторожно присаживаясь. -- Прошу прощения, я не хотел вас пугать.
-- И кусать не хотели? -- выкрикнул Пашка истерично. И заоглядывался: не бежит ли сторож. Но Михалыч, похоже, уговорив "беленькую", завалился на боковую. Только собака вдалеке продолжала поскуливать.
-- Ладно тебе, -- фыркнула Настя. -- Пусть он меня кусает.
Вампир задумчиво посмотрел на девушку снизу вверх:
-- Не хочу. Могу и не удержаться после долгого поста.
-- Между прочим, меня дома ждут, -- сообщил Пашка. -- То есть, если заметят, что меня нет...
-- Так, Пашка, стой, -- Настя сурово посмотрела на друга. -- Мужик ты али нет? Давай, сгоняй, вон, за курицей, что ли? А там уж этот товарищ сам встанет и пойдет... интересно, куда он пойдет... и...
-- Насть, -- ТВ тяжело вздохнул, -- меня мать веником отхайдакает, как пить дать.
-- Так я разве у нее взять предлагаю? Вытащи у соседки. А ей на крыльцо деньги положи, вот, -- она выгребла из карманов мелочь, понимая, что той даже на цыпленка не хватит. -- А если поможешь, -- девушка задумалась, а потом фыркнула, -- ну, хочешь, я тебя поцелую?
Судя по прервавшемуся дыханию, Пашка зарделся и лишился языка.
-- А... -- вышел он из ступора минуты через две, -- а...
-- Я выпью куриную, -- строго сказал вампир. -- Только курица живая нужна.
-- Вот! А я тут покараулю!
Но Пашка уперся рогом. Он сказал, что оставить девушку наедине с кровососом, да еще и на кладбище, ему совесть не позволяет. А она у него, что бы там ни утверждали, все-таки есть. Так что лучше отнести вампира к Пашке в сарай, все равно там обломки мотоцикла, и туда отец заходить боится, и мать тоже. А уж потом они придумают насчет курицы.
Тут ТВ вспомнил, что надо бы забросать могилу, а то припрется к ним милиция, они черное носят и вообще на подозрении.
При Пашкином везении это стоило порции матов, отбитой ноги и Настькиного сломанного ногтя, когда она таскала на место дерн, маскируя раскоп. Учитывая, что все происходило в тревожном свете фонаря и под взглядами вампира и козьего черепа, руки у молодых людей под конец тряслись, как у старцев с болезнью Альцгеймера.
Паша потребовал у нового знакомого разрешения завязать тому рот. Вампир хмыкнул и согласился.
-- Странно, -- вновь втаскивая его на плечо, рассуждал ТВ, -- везде читал, что жажда их к крови неодолима. Или он высший вампир? Тогда все, мы попали. Они не боятся солнца, умеют менять внешность, превращаться в летучих мышей, гипнотизировать... Рассуждает он слишком здраво... для одержимого.
-- А по-моему, он просто слишком слаб, чтобы добывать еду самостоятельно, жаждет он там или нет, -- возразила Настя и замолчала, так как дальнейшие размышления вели ее к весьма печальным выводам.
Вампир, вися на ТВ, тихо затрясся, издавая невнятные квохчущие звуки, а потом замолк зловеще и всю дорогу до Пашкиного сарая не издал ни звука. Кое в чем друзьям повезло -- на обратном пути никто не встретился на дороге, правда, приходилось то и дело останавливаться. Во-первых, сам вампир, несмотря на мумифицированное состояние, весу был немаленького, а во-вторых, шумерлинские собаки, чуя нежить, подвывали дурными голосами из-под каждого плетня. И юным Алукардовцам приходилось то и дело пережидать, таясь в кустах, пока озлобленные хозяева заканчивали швыряться предметами обихода в своих верных сторожей.
-- На чердак его. В уголок, -- сам себе распорядился Пашка. -- Тут крыша целая, утром солнце не накроет. А то проснется он, а уже угольки.
-- Добрый ты, Паша, -- просипела Настасья зло. -- Все, вали и без куры не возвращайся.
Темный Властелин шмыгнул носом и скатился по лесенке, чем-то отчаянно загремев внизу и гаркнув Насте на прощанье, чтобы та сидела тихо, как мышь. Настя покрутила пальцем у виска и уселась на старый чемодан, спрятав сжатые ладони между коленями. Теперь, когда она осталась с вампиром наедине, все ее романтичность и милосердие отчего-то испарились, и девушке стало жутковато. А ну, как Пашка задержится с курицей?
Настя покосилась на тихо лежавшее в углу тело: "Затаился..." И громко откашлялась:
Молчание давило на нервы, и когда внизу опять загремело, и раздался печальный Пашкин мат, Настя аж подпрыгнула от радости. Вид у ТВ был тот еще: пух, перья в волосах и на одежде; исцарапанная физиономия... и кулаки, судорожно сжатые на курином горле. Курица пучила глаза и все еще сопротивлялась. Вампир тихо закудахтал от смеха.
-- Сам бы с ней сражался, глянул бы я на тебя, это ж коршун! -- и Паша мрачно зыркнул на Настю: вон на какие жертвы приходится идти ради принцессиных поцелуев.
Настасья, которая к тому времени уже начисто забыла о данных ТВ обещаниях, скривилась:
-- Ну, ты даешь... Ты чего, курицу прям здесь жизни лишать будешь? Не мог ей голову по дороге скрутить?
-- Белка! -- Пашка выпучил глаза не хуже курицы. -- Это же вампир! Он трупы не ест!
-- Эту прерогативу я оставляю вам, молодые люди. Можете доесть ее потом, чтобы не пропала, -- вампир сорвал повязку со рта, сухо кашлянул и жадными глазами уставился на курицу. Зрачки его полыхнули красным.
-- Дайте ее сюда и отвернитесь, мне обмороки не нужны.
Настя ловко умела спорить с отцом, решительно возражала учителям и телекомментаторам, могла огрызнуться, если к ней приставали неприятные личности, но тут спасовала и сбежала с чердака.
Сзади всхлипнула и замолкла чужая курица. Настя вздрогнула и вцепилась в руку ТВ.
-- Эй, ну больно же, -- зашипел Пашка, напряженно пялясь вверх. Оттуда донесся еще один подозрительный хлюп, и все на время стихло. А потом на лестнице показалась нога, нащупывающая ступеньку. Вполне такая обычная нога, правда, босая, грязная и с давно нестриженными ногтями.
-- Ой... -- ТВ отступил на шаг, -- он того... идет...
-- Ага, -- Настя юркнула другу за спину.
-- Паве-ел! -- донесся со двора раскатистый бас, на который громко откликнулись соседние собаки. -- Где тя черти носят?! Опять в сарае порнуху читаешь?
Нога замерла на ступеньке.
-- Не читаю, в туалет я ходил, -- Пашка мгновенно скрылся, оставив наедине вампира и вероятную жертву.
-- В три часа ночи приперло, -- пробурчала Настя. Вампир протянул ей тушку курицы.
-- Зачем она мне?
-- Свари. Или верни хозяевам. Она краденая.
-- Не-не-не, -- девушка отдернула руки. -- Я не возьму.
-- Боишься покойников? -- вампир хмыкнул. -- Ладно, ступай. Я поспать хочу. И тебе пора.
Настя моргнула. Она и представить не могла, что от нее можно вот так просто отделаться. Отправить спать, как маленькую.
-- Не пойду! Мало ли! Вдруг родители ТВ решат посмотреть, не врет ли? И вообще, неужели вы не выспались за столько лет? Кстати... а сколько?
-- Девочка... -- вампир вздохнул, -- иди домой, а? И курицу забери. Положи хозяевам на крыльцо, чтобы на хорька подумали. А то начнут носиться, на меня налетят...
Настя отважно схватила дохлую курицу и кинулась прочь, шипя от злости. Ну, нате вам! Копали, спасали -- и где она, благодарность? Нет, у Беллы из кино все было совсем не так.
В ожесточении девушка перебросила курицу за забор -- та упала в Лыковский огород -- и через окно забралась к себе.
-- Ну? -- послышалось бурчание отца. -- Нагулялась? А внуки когда будут?
Настя фыркнула:
-- А я не тороплюсь. И вообще, пап, у тебя ночная смена, ты чего домой вернулся? -- запоздало возмутилась она.
Александр свет Сергеевич возник в дверях девичьей спаленки, увешанной по стенам постерами из "Сумерек" и "Ван Хельсинга", портретами Алукарда и фотографиями молодых людей, одетых в черное, на фоне унылых могил.
-- Да понимаешь... Татьяна Иванна поменяться просила. Ей следующая ночь позарез для чего-то нужна, а мне все равно. Насть... ну, ты поосторожнее, что ли... Мало ли чего там ночью случиться может?
-- Па-ап... -- Настя вздохнула, -- то, чего ты боишься, оно и днем случиться может. Так что давай спать, а?
Отец вздохнул, махнул рукой и скрылся в коридоре.
Всю ночь Насте снилась ерунда. А утром она проснулась от диких воплей и рева. У Лыковых на огороде творился сумасшедший дом.
-- Это все собака ваша недоделанная! -- орала что есть мочи крупная конопатая тетка, стоящая прямо посреди грядок с капустой.
-- Че это она недоделанная! -- завопила Танька, высовываясь из-за материнской спины, за что тотчас получила от Антониды Матвеевны.
-- А потому что у всех собаки, как собаки, а у вас макаронина! Лучше б кошку завели! Она, поди, чужих курей бы не таскала!
На последних словах громогласной соседки Настасья тихо сползла с подоконника на пол и затаилась, нервно грызя остатки черного лака с ногтя.
-- Она не могла ее съесть! -- рвалась в безнадежный бой Дэм. -- Она при мне была.
-- А тебя ночью дома не было. И Пашки тоже! -- проорала из-за дальнего забора его младшая сестра, из-за которой, по большей части, Паша и рвался в Темные Властелины. Вредности девчонка была невероятной.
Танька нагнулась, чтоб запустить в сплетницу комком земли, но та мгновенно покинула поле сражения.
-- Ах! -- развернулась руки в боки тетка Антонида. -- Ты еще и дома не ночевала?! Все вампиры, гитары, тряпки черные! А сама...
-- Может, хорек это был? -- обернулась она к разъяренной соседке. -- У меня всех цыплят перетаскал...
-- И на мою Матрешу кинулся? Ах ты! -- конопатая взмахнула трупом курицы, чуть не залепив ею по лицу Антониды. -- Зубы, зубы на шее у ее, глянь! Не хоревы зубы! Да и придушил бы тот сперва, а ваш оглоед, хнырь с имем нерусским! Давай его сюда! Я его сама покусаю! Ну, или плати.
-- Шо вы мне вашей курой в морду тычете? -- взвизгнула Танькина мать. -- А как у ней птичий грипп?
-- Ага!! Пришел и горло ей перегрыз!
Антониде крыть было нечем. Она выдрала на меже здоровый пук крапивы и, размахивая им, кинулась за дочерью. Дэм зайцем стрельнула через капустные грядки.
-- Убивцы! -- верещала хозяйка курицы. -- Это вам так с рук не сойдет! У суд подам!
Настя вздохнула и, наскоро одевшись, выскользнула из дому. В конце концов, жизнь -- штука сложная, и порой приходится жертвовать чем-то навроде подружкиных собак и соседских кур. В данный момент девушку более всего заботил вампир. Как он там один? Ну, и если совсем честно, немного волновали Пашкины родичи. Сестра, правда, выглядела бодро, но кто ее знает, чего там у нее на шее.
Настя подкралась к воротам ТВ и замерла, настороженно оглядывая двор.
Потом ловко проскользнула сквозь знакомую дыру в штакетнике и по-партизански двинулась огородом, чтоб не видели из окон. Но то ли дома никого, кроме юной сплетницы, не было, то ли все увлеклись скандалом на грядах Лыковых, и к сараю Насте удалось пробраться легко. И так же просто попасть внутрь. А вот там начались сложности -- приставная лестница исчезла. Зато в глазах рябило от солнечных лучей, попадающих сквозь дыры в крыше. Настя вспомнила, что вампиры в большинстве фильмов, книг и компьютерных игрушек умирают от солнца, и сдавленно ойкнула, хватаясь за щеки.
Вариантов было несколько. Либо, упырь испарился в страшных муках, либо уполз куда-то в подпол, а, вполне возможно, что улетел в неизвестном направлении, обернувшись летучей мышью. Настя нахмурилась -- все варианты ей не понравились совершенно -- и хотела уже бежать искать Пашку, как вдруг из-за обломков мотоцикла раздалось негромкое: "Пс!"
Девушка подпрыгнула и узрела вытянутую ногу в знакомых джинсах с вышитыми гладью черепами на коленках.
-- Машка, ты?
-- А ты прынца ждала? -- ядовито пропела Дыня, выбираясь из металлолома.
-- Ну, вообще-то это не твой сарай, -- Настя гордо сложила руки на груди в позе "Наполеон отдыхает". -- А ты что здесь делаешь?
-- Да вот, панимашь, -- гнусным голосом пропела Дыня, усаживаясь на старое колесо от "Жигулей", которое Пашка подвесил к балке, и начиная неспешно раскачиваться. -- Я всю ночь не спала, и в голове у меня появился целый каскад интереснейших мыслей, до которых веками не мог додуматься никто из... никто, в общем.
Настя вздохнула. Когда Машку начинало нести, продолжаться это могло часами.