Каждое утро ты просыпаешься, встаешь с кровати, распахиваешь дорогие шелковые занавески, но все что за окном, да и самого себя ты видишь со стороны. По заданному пути твое тело доходит до прозрачного умывальника, ты смотришь в зеркало, и начинаешь намывать лицо. Все строго по распорядку дня. Легкий завтрак, горячее кофе, просмотр новостей по основному федеральному каналу (как будто есть какие-то другие), затем теплый душ, небольшая зарядка и вот уже настало время собираться на работу. Это, пожалуй, самая лучшая часть дня и просто красивая традиция. Аккуратно раскладываешь перед собой черные брюки, белую, серую и серую в полоску рубашку, и в течение нескольких минут подбираешь к наряду галстук, подчеркивающий твою индивидуальность. Красный, черный в рубчик, синий или коричневый в клеточку? Разумеется синий. В любом фильме работник в банке неизменно появляется обязательно в синем выглаженном галстуке. Нужно сохранить истинный и неповторимый стиль сотрудника букмекерской конторы. "Нужно выглядеть презентабельно и правильно". Так велит устав отделения.
Спускаешься на лифте в своем гладко-выглаженном наряде, здороваешься с Линдой или Марией на ресепшн. Проходишь по фойе, и они говорят, что наряд отличный, что галстук подходит к цвету глаз, а ты отвечаешь "спасибо" и делаешь ответный комплимент. Направляешься к дверям, и пропускаешь вперед пожилых дам или других особ с лысыми крысами на поводу, которые на самом деле являются собачками, а затем выходишь на улицу. Вокруг висят огромные интерактивные рекламные щиты, и короткие видеоролики показывают прекрасное настоящее и сказочное будущее. Одобряя слоганы и глядя на новую рекламу автомобиля марки "Хадсон" поколения "А", ты улавливаешь тонкий стиль режиссера рекламы, выполненный в трех цветах, в черном, белом и сером. Ты одобряешь концепцию рекламы, и считаешь, что пора бы начать откладывать деньги на новенький "Хадсон". А пестрые мерцающие щиты не кончаются. Освещенный их светом, ты мысленно перемещаешься из душа с обнаженной красоткой, рекламирующей шампунь, на ночную вечеринку, участники которой выпивают исключительно "Мартини". И все же, красные, белые, синие рекламные билборды схожи - все они, время от времени, крутят текст новой американской мечты, слоган современной жизни - "Мечта каждого сбывается".
С этими словами сложно поспорить. Теперь мечты действительно сбываются.
Ты сидишь в автобусе, и смотришь в книжку паренька лет 16. В его учебнике по истории написано, что демократия, построенная на индивидуализме каждого, была прогнившей изначально, в последние годы классической демократии, вновь возникало неправильное неравенство. "Конечно, неравенство всегда было и будет, но минимальные нормы равенства должны были быть, только через многие десятилетия появилась ультра-демократия" - было написано в учебнике. Люди, до ультра-демократии сами боролись за свое место под солнцем, и это было отголосками тоталитаризма. Но теперь настали лучшие времена. Ведь каждый мог осуществить свою мечту.
У каждого человека есть свои внутренние таланты, и теперь, при рождении каждого нового члена общества проводился спектральный анализ его мозга, и в итоге выдавались склонности и потаенные таланты младенца. Все это вносилось в картотеку, и на основе общего анализа, только - только появившемуся на свет человеку присваивалась примерная будущая профессия. Обучение тоже велось профильное. Математика - для экономистов и ученых, история - для политологов и работников музея. Вырастая, каждый мог (точнее, обязан был) пойти учиться в то учебное заведение, обучение в котором требовали дальнейшие работодатели в резюме. Машина, выдающая предположительные будущие профессии не могла ошибиться, и тот, кто изначально имел склонность к писательству, не должен был становиться врачом. Сантехники, банкиры и художники - все получали примерно одинаковую, достойную зарплату. Низкий уровень преступности, никакой коррупции и четкая, слаженная работа всех отраслей и экономики, и власти, и науки.
Утопия.
Бах! Удар под дых, и противник начинает мычать и захлебываться кровью. Бах! Удар в лицо, и слюни с кровью, прогнившие зубы и частички языка вылетают изо рта. Я запрыгиваю на стол букмекерской конторы и машу перед лицами сотрудников своим пистолетом, старенькой "береттой м92", и дьявольски улыбаюсь им в лицо. Сотрудник конторы сползает со стула, и, простонав, завалился на живот. Он, конечно же, жив. Я полностью осознаю, что происходит, а злобное подсознание шепчет мне, что бы я напугал их еще больше, так, что бы они вышли из своего оцифрованного состояния. Я похожу на съехавшего с катушек шизофреника.
- Вы все такие разные, люди! - Начинаю я свою противозаконную проповедь и отшвыриваю ногой со стола кофеварку. Хватая полного парнишку за галстук, и вглядываясь в его пустые глаза, я ору на всю контору, разбрасывая со стола деньги ногами
- У тебя, я вижу красный галстук, а у твоего приятеля синий! Вы все так уникальны!
Я встряхиваю спутанными длинными волосами и, прищуриваясь, замечаю, как тянется палец кассирши к экстренной кнопке вызова полиции. Переводя пушку с лица толстяка на худенькую дрожащую кассиршу, я хрипло говорю: "а вот этого не нужно делать". Вдалеке, примерно в квартале отсюда, уже слышится гул сирены полиции. На переднем сидении усатый полицейский наверняка дожевывает свежий пончик из кафе "Дей Z", а на заднем, парочка темнокожих сержантов допивают диетическую колу. Улыбаясь всем присутствующим, я спрыгиваю со стола, и, вытаскивая из кармана сигарету, чиркая зажигалкой, закуриваю.
- Какие же все-таки недоумки эти полицейские. Шум сирены только позволяет грабителям понять, что пора делать ноги...
А ты сидишь на своем рабочем месте, и не понимаешь, чем преступнику не угодил синий галстук.
Преступник кажется тебе бесчеловечным нарушителем порядка, и, конечно же, он и на самом деле, таковым является, с точки зрения законов, общественности и государства. Ты слышишь выстрелы, и в красивом потолке с лепниной остается две уродливые дырки от пуль.
Совсем скоро прибудет полиция, и скрутит нарушителя, но все это ты увидишь как бы со стороны, все это произойдет будто во сне. А тело твое продолжит работать, мерцающие экраны не позволят тебе засматриваться на стройные ножки секретарш, бегающих туда-сюда с документацией. Экраны мониторов мерцают синими и черными экранами, все заняты делом, каждый становится важным винтиком в системе, каждый поглощен своим делом. Нет времени на пасьянс. Нет времени лазать по социальным сетям. Щелканье мышки, треск клавиш, пробегающие по экрану цифры. Статистика. Непонятного рода расчеты прибыли и убыли. Удалить собственное мнение? Да/Нет. Но выбор делать слишком рано, ведь нарушитель порядка, размахивая своим старым пистолетом, стоит совсем рядом, и что-то тебе говорит. Это отвлекает от работы. Слова обрывками доносятся до тебя. Все как в тумане.
- Ты что совсем ничего не понимаешь, парень?
Он пускает тебе в лицо клубы дыма, но ты не понимаешь смысла в его словах, и нелепо переспрашиваешь
- Я не понимаю о чем вы...
- Посмотри вокруг, - обводя пистолетом фойе, вглядываясь тебе в лицо, говорит преступник - все в этом зале зомбированы системой, и ты в том числе, ты действительно не понимаешь этого?
Безумный фанатик, борющийся с системой.
Разве это не прекрасно, когда твой талант находит воплощение, и ты занимаешься тем, чем ты хочешь заниматься? Разве не плохо то, что каждый находит свое место в этом мире?
Но ты молчишь и не приводишь свои весомые доводы. Ты не отвечаешь на риторические вопросы душевнобольного. Разумеется, он не прав. Такие как он просто больны. Положив руки на прозрачный стол, ты сидишь и глядишь в дуло пистолета, и ничуть не боишься. По тому что ты смотришь новости, и точно знаешь, что последнее ограбление банка с последующим убийством свидетелей было около года назад, а значит, вероятность того что грабитель применит оружие мала.
- Говори со мной! - рычит грабитель и направляет оружие ближе к твоему лицу. И только в этот момент ты и замечаешь, что глаза грабителя наполнены не яростью, а отчаянием.
- Слушай меня сюда, робот с сердцем, я сюда пришел не за деньгами. Они мне не нужны. Для чего вам деньги? Что бы покупать зомбирующие телевизоры и однотипную мебель? У вас что, совсем нет своего мнения и вкуса?!- Срываясь, и задирая голову вверх, кричит нарушитель массового спокойствия, а все сотрудники конторы с вытаращенными глазами впадают в апатию. Вены на шее ненормального взбухают, и ты начинаешь плохо слышать
- Вы чувствуете хоть что-нибудь?! - срывая голос, вопил угрожающий тебе пистолетом псих, отражающийся в твоих голубых глазах, перекрывая своим голосом сирену полиции.
И на этом моменте твой рассудок окончательно мутнеет от громкого шума и пальбы из пистолета. Из глаз будто убрали контактные линзы, и полили водой с шампунем сетчатку. Силуэт грабителя превращается в размытое пятно, и ты перестаешь контролировать свое тело. "Теперь ты отделен от коллективного мышления всех сотрудников букмекерской конторы. Вот ты остался совсем один, теперь каждый сам за себя" - чудится тебе хриплый голос грабителя. Ты чувствуешь, как тебя хватают за шиворот...
Я, не оцифрованный человек и борец с однообразностью и цикличностью, хватаю свободной от пистолета рукой обмякшее тело белобрысого паренька в серой рубашке и в синем галстуке, и, размахивая дымящимся пистолетом, пугая посетителей и сотрудников конторы, двигаюсь к выходу и кричу во все горло
-Заходит врач утром в палату к дистрофикам, и говорит им - как дела у вас, орлы?!
Переставляя ногу за ногой и придерживая ватное тело работника конторы, мы тащимся к запасному выходу. Я шепчу в ухо заложнику что-то, тыкаю пистолетом в его бок, и, хрипя и задыхаясь, обмякшее тело "зомбированного" говорит
- Какие же мы орлы, доктор...
И я, глядя на испуганные лица всех присутствующих в конторе, упираясь спиной в запасной выход, заканчиваю
- Орлы, орлы! Как же не орлы, кто же тогда тут летал по палате вчера, когда мы кондиционер включили!? - оборачиваясь и ногой вышибая дверь, грабитель, брызжа слюной и смеясь, исчезает вместе с заложником в переулке.
А ты чувствуешь, как ноги тяжелеют и не хотят спускаться по ступенькам. С трудом ты узнаешь сквозь мутную пелену, где ты находишься. С трудом видишь куда идешь и чудом не врезаешься в мусорный бак. Чувствуешь себя мертвым. А из-за внезапной смены обстановки, страха и вони от контейнера с мусором, ты сворачиваешься вдвое и выблевываешь на асфальт свой завтрак. В спину тебе упирается пистолет, но ты не можешь идти, и уже решаешь, что должен стать тем самым гражданином, который немного испортит статистику, своей смертью от руки грабителя. Хотелось выпить кофе и посмотреть развлекательные каналы, типа "Фил зе нейча" или "Фауна". Или прилечь на асфальт, укрыться газеткой и вздремнуть, вдыхая запах своего завтрака, размазанного рядом с твоим носом по асфальту.
А я смеялся. Меня трясло. Дрожащей рукой я сумел втолкать заложника на заднее сидение, и, пытаясь успокоить свое бунтующее тело, я плюхнулся на сидение водителя, захлопнул дверь и завел двигатель моей "импалы" 75 года, практически антикварной модели, с вмятиной на левом боку. Зажав газ и дымя шинами, я вывел автомобиль из переулка, и на полной скорости понесся по магистрали, наслаждаясь ревом мотора.
Поглядывая то на зеркало заднего вида, то на корчащегося заложника, я спохватился, и отбросил свой пистолет на соседнее сидение. К счастью, свидетелей вокруг не было, и пушку никто заметить не мог. Снижая скорость, и вставая в колонну автомобилей, мы завязаем в пробке. Я прекрасно понимал, что выделяться в этом полоумном мире не стоит, и, время от времени сигналя впереди стоящим водителям, я сложил руки на руль и, повернув голову, с грустью стал рассматривать своего заложника. А его сотрясала лихорадка, он пытался содрать галстук с шеи, пытался выбраться из машины, и все более походил на пьяного вдрызг подростка, угодившего в машину полиции. Хватая трясущейся рукой ручку боковой двери, он ее судорожно пытался повернуть, но успехом все его попытки не увенчались. Над головой пролетает вертолет с репортерами, и я злобно улыбаюсь, глядя на исчезающих между небоскребами журналистов.
А ты, съежившись на заднем сиденье, снова выворачиваешь свой желудок и пачкаешь машину своим вонючим завтраком. Голова кружится, а нутро чувствует, что ты должен быть не тут. "На сегодня ты вылетел из системы, дружок" - слышишь ты слова разбойника. Но подсознание требует, чтоб ты вернулся к рабочему месту. Даже с измазанным хлопьями с молоком галстуком ты должен был возвратиться к подсчету статистики прибыли и убыли, но ты заперт. Точно так же, как и много лет назад, когда не хотел учить математику в третьем классе. Но родители тогда говорили, что ты должен ее учить, ведь ты должен стать бухгалтером и должен пересчитывать прибыль на предприятии. Должен, должен, должен. Видимо иногда машины по выявлению талантов ошибаются, особенно когда тебя направляют в бухгалтеры, а ты ненавидишь математику. Но ко всему можно привыкнуть.
И перевернувшись, ты падаешь в собственный завтрак лицом, а мокрые слюнявые хлопья залезают тебе в нос. Ты не в состоянии встать, ты чувствуешь себя отвратительно, будто выдрали часть тебя, и залили отсутствующий орган бетоном. К запаху сигарет, витающему в салоне автомобиля можно привыкнуть. А вот к хлопьям в носу, побывавшем перед этим в твоем желудке, привыкаешь с трудом. Гул в ушах нарастает, и все становится черным. Черным становится даже разлитое молоко, в которое ты упираешься лицом...
Я поджариваю сосиску, насаженную на палку. Рядом сидит Эрик, греющий руки на костре, напротив меня, разгрызая ножку курицы, сидит Стью, а поодаль лежит Маркус, его звали так, потому что это имя было написано на табличке у него на груди. Измазанный высохшим молоком, он лежал, и дышал в песок. Волосы его слиплись, а длинный нос увяз в песке. Направив ножку курицы в сторону заложника, Стью тихо спросил, дожевывая кусок мяса
- Ты зачем его притащил, Крис?
Я, убрав волосы с лица, лезущие в глаза, хрипло ответил
- Я услышал вой сирены, думал, мало ли, вдруг преследование будет. А у меня заложник.
-Надо от парня избавиться. - Отозвался Эрик, шевеля угли в костре.
-Так просто взять и застрелить? Он все-таки тоже человек! - огрызнулся на юного товарища я.
-Но какой он человек? Он такой же пустой, как и все. Держать его при себе больше нет смысла. И вообще, ты уже надоел со своими театральными постановками. Когда-нибудь тебя схватят! И нас вместе с тобой! Ты словами и угрозами ничего не добьешься! Они думают, что ты преступник, и им без разницы, что ты им там говоришь. И с эти парнем будет то же самое, он для нас лишний балласт - Отбрасывая кости, сказал Стью, протягивая мне пистолет.
- Я его не буду стрелять в него, мы вообще для чего объединились? Что бы убивать их? Нет, братцы, мы должны как то внушить им, что нужно отречься от этой индустрии, ведь именно она опустошает их, нужно поломать звенья индустрии, разбить телевидение, отключить интернет...- уверенно проговорил я, и, поджав ноги под себя, отодвинул руку с протянутым пистолетом. Дивясь, как сумел так ловко связать слова, я сверлил Стью глазами и ухмылялся.
Поглядев пару секунд в мои глаза, Стью сокрушенно пожал плечами, покосился на Маркуса, засунул пистолет за ремень и спросил
- Ну и что делать с этим зомби тогда?
- Может вдали от цивилизации и всего такого он излечится? - предположил я, и тоже поглядел на Маркуса лежавшего без сознания.
- Конечно, излечится! Но вспомни, сколько мы возились с Эриком? Месяцы! Влияние гипноза спадает долго... И к тому же, Эрик тогда был юным... Ему не успели так основательно прочистить мозги. А с этим будет много проблем.
- Да уж, хотели они из меня сделать полицейского. Нет уж! - отозвался Эрик, ковыряя пальцем в носу.
- Ладно, поглядим, что с ним будет, как очнется. - Сказал я, и плюнул в костер.
- Верная мысль. А пока, я схожу, свяжусь с Харрисоном, узнаю как у них там дела. - Согласился Стью и поднялся на ноги. Пошагав к трейлеру, и вытаскивая из стоящей рядом с моей машиной коробки пиво, он достал из кармана рацию. Зажав кнопку и вслушиваясь в шипение, он исчез в трейлере, а у костра нас осталось трое. Я поглядел на Маркуса, и смачно зевнув, улегся на песок. Эрик, упираясь спиной о дерево, играл в "тетрис" и тоже постоянно зевал. Я, глядя на бесконечное небо, вновь пообещал себе, что обязательно освобожу от зомбирования всех людей на Земле, и тогда все, как и прежде смогут смотреть на небо, не потому что так нужно, а потому что так хочется. Потому что это красиво. Это натурально.
Меня воротило от мысли о том, что большинство продуктов массового потребления напичканы всякими засекреченными добавками, телевидение транслирует напрямую влияющие на психику передачи, в радио добавляют разные шумы, для создания в мозгах людей ощущения окружающего благополучия.
Зомбированные люди переставали чувствовать, роботизировались, и не знали ничего, кроме своей работы. Шестеренки, винтики, крупные детали, все они вертелись, так как надо, слаженно и не по-человечески. Мозги народа были напичканы наркотиками. Всему виной правительство...
С детства оказавшись в этой индустрии, человек даже не знал, что живет не полноценной жизнью. Но такие люди как я, как Стью и Эрик знали это. Однажды, совершенно случайно, каждый из нас выпал из системы. И мы были намерены сломать эту неправильную систему...
Я чувствовал, что засыпаю...
Ты чувствовал, что происходит что-то иное. Ты точно не помнил что было, когда проснулся, и не помнил, когда проснулся.
Голова раскалывалась, но на сей раз это была боль приятная, какую можно было легко перетерпеть. Ты забыл, что ты бухгалтер. Ты забыл, кем ты должен был стать и в чем твой смысл жизни. Лишившись навязанного смысла жизни, ты становишься человеком. Ты помнил обрывки картинок, какие видел после похищения твоего тела, но в воспоминаниях минующих дней не было цельности. Ты был болен, и болезнь твоя выветривалась долго. Ты стал ненавидеть всех тех, кто был в твоем окружении. Ты стал ненавидеть синие, красные, да и все прочие галстуки.
Сначала ты врываешься в бизнес-центр вместе с Крисом и громишь все вокруг, выкидываешь из окон документы, регистрируешь в пенсионном фонде секретарш, тыкая в них пистолетом, и сам, вызывая полицию, вписываешь свою исковерканную фамилию. А Крис кричит на весь офис
-Заходит врач утром в палату к дистрофикам, и говорит им - как дела у вас, орлы?!
И мы заходим в супермаркет, рассыпаем жвачки по полу и скачем как обезьяны по прилавкам. Крис разрисовывает стены, пишет на лбу у кассира "Ярость Против Системы", а потом начинает стрелять по бутылкам элитного виски или вина. Можно успеть засунуть за раз в рот до 20 пластинок бубль-гума, перед тем как тебя начнет тошнить. И перед тем, как сирена полиции загудит в квартале от магазина, Крис успевает прижаться к кассирше, и, давя ладонью на ее грудь, что-то шепчет ей на ушко, как тебе в букмекерской конторе, и она дрожащим голосом говорит
-Какие же мы орлы, доктор...
Крис, приговаривая, что пора уничтожить золото безмозглых зомби, пробегает между кассами, и стремительно направляется к денежному хранилищу. Стью и Эрик машут автоматами, и, пригрозив расстрелять всех наповал, велят раскрыть двери в хранилище. Хватило трех лимонных гранат, и двух коктейлей Молотова, чтобы устроить массовое денежное сожжение. Крис забросил последнюю подожженную бутылку, и, направляя пистолет на посетителей, как черт носясь между столами банкиров, он кричал
-- Орлы, орлы! Как же не орлы, кто же тогда тут летал по палате вчера, когда мы кондиционер включили!?
На фоне его слов звучит сирена полиции и пожарной машины, которые уже на всех парах катят к центральному банку, а четверка "борцов с системой" вновь укатывает на черной машине марки "Шевролет Импала" примерно 70-75 года выпуска исчезает в неизвестном направлении. Ты чувствуешь себя человеком. Ты понимаешь, что все люди вокруг, за исключением некоторых, бедные существа, лишенные воли и выбора. Ты чувствуешь ненависть к правительству, и к тем, кто пытается ввести в транс все население Америки. Ты чувствуешь ярость. И ты не помнишь все точно, лишь отрывками, и как во сне.
А теперь ты чувствуешь, что сейчас тебя рассекретят. Теперь-то ты все прекрасно понимаешь. Глаза окружающих не задерживаются долго на тебе, но они замечают тебя, и ты им не нравишься. День должен идти своим чередом, а не понятного рода личности, шатающиеся по отделу кадров, напрягали привыкший к стабильности глаз сотрудников.
Прошло полгода с того момента, как тебя выкрал Крис, и три месяца с того момента, как ты вступил в отряд "Ярость Против Системы". У тебя новое задание: до смерти запугать главного телевизионщика. Не дать ему вырваться из своего кабинета, пока не подастся сигнал. Это крупная миссия, в которой участвовала вся команда "ярости" отвечающая за Нью-Йорк. Как в старых фильмах, ты обязан действовать как шпион под прикрытием. Ты чувствуешь, как пистолет трется о твою задницу, но ты, во что бы то ни стало, должен попытаться сохранить нормальное выражения лица.
Не представляя: идти с легкой улыбкой на лице или же с каменным лицом, ты шагаешь на встречу с директором "Федерал Телевижн". Наверняка он будет напыщенным франтом с зеленым галстуком, который точно подчеркнет его творческую натуру. Весь кабинет будет завешен черно-белыми снимками и абстрактными картинами в такой же монотонной цветовой гамме. Стол будет из темной пластмассы, но непременно прозрачный. Напротив компьютера, он, конечно же, поставит фотографии с детьми, с которыми видится только по воскресениям и во время праздников. Видимость заботы и любви. На новой стадии эволюции до этого додумалась бы и мартышка. И вот, ты стучишься в дверь, и слышишь приятное "входите". Скрип двери, и ты неожиданно попадаешь в буйство красок.
Стены окрашены в симпатичный голубой цвет, стол из красного дерева стоит, будто посреди океана, а перед монитором, как капитан у руля, сидит сам президент "Федерал Телевижн". Рядом с ним стоит старый МР3 плеер, из которого тихо льется незнакомая тебе песня. Время немой заминки закончено. Дальше все строго по сценарию
- Здравствуйте. Меня зовут Маркус Поло, я хотел бы устроиться к вам в отдел бухучета.
- Проходи, присаживайся, Маркус... - сказал тихо "капитан телевидения".
До тебя доносится шум приемной комиссии, с трелями звонков и писклявым голосом секретарши. Ты смотришь в глаза своему новому возможному работодателю, и не замечаешь той пустоты, какая повисает в глазах прочих зомбированных. Это удивляет, но ты остаешься на чеку. Пытаясь сохранить спокойные черты лица, ты достаешь из сумки свои документы
-Оскар, Оскар Неввил. Ну, зачем пожаловали, Маркус? - улыбаясь, спросил мистер Неввил, взяв и положив папку на стол, даже не глядя на резюме.
Не понимая, к чему был это вопрос, ты глухо повторяешь
- Я хотел бы устроиться к вам в отдел бухучета.
Мистер Неввил осматривает тебя своими карими глазками, чешет мелкую поросль темных волос на втором подбородке. Он, похоже, не желает принимать тебя на работу. Что ж, жаль, но перед уходом все равно придется потолковать о жизни и о том, как сложно выбрать между "Хадсоном" модели "Р" и "Е". К тому же, участившиеся случаи нападения на банки и магазины пугают, анархические движения могут вот-вот захлестнуть города, и при удачном раскладе даже свергнут правительство. Но мистер Неввил не одобрил бы такие темы для разговора. Собирая пальцы в замок, и глядя поверх очков, опустив руки на документы, Мистер Неввил говорит
- А зачем вы на самом деле сюда пришли, Маркус?
Тем временем, Эрик, сидящий в шахте лифта, нажимая на кнопки странного огромного пульта, не позволял лифту расплющить меня, карабкающегося вверх, к вентиляционной шахте. Эрик, растягивая свою черную футболку и вытирая пот со лба, глядел, как болтаются спасательные тросы лифта, и видел, какие они ржавые и не крепкие. Дивясь "заботой" о людях, Эрик, поерзав на дымящейся трубе пятой точкой, глянул в пробитую в шахту лифта дыру, через которую группа "ярости" и проникла в здание, а потом, плюнув в выбоину, поставил рацию на выступ в стене. Этажом выше, Стью, отрубив перцовым баллончиком охранников и вкачав в них снотворное, которое нашел у них же, сидел у экранов камер, и наблюдал за Маркусом. Даже после стольких дней он не доверял до конца излечившемуся зомби. Он видел, как встреча с Неввилом идет прохладно, и план может вот-вот сорваться. Поднося рацию к уху, и жуя жвачку, Стью тихо сказал в потрескивающую рацию
- Крис, торопись, Неввил похоже слетает с крючка.
Я, заползая в вентиляционную шахту, ничего толкового не ответил, и, работая локтями, пополз дальше. Шепча себе под нос проклятия, направленные на телевидение, СМИ и средства коммуникации, касаясь своими отросшими волосами металлического покрытия вентиляционной трубы, я знал, что в данный момент многочисленная группа "Ярости Против Системы" Харрисона уже проникла в "Белый Дом", и с минуты на минуту учинит расправу над правительством. Окрыленный этой мыслью, я ускорил темп и увидал за поворотом нужный винт, вращающийся на боковой стене вентиляционной шахты.
Сообщив по радиосвязи, что нашел нужный винт, я развернулся, и полез дальше, царапая локти и нагибая голову ниже. Обливаясь потом, и задыхаясь от плотного воздуха в замкнутом помещении, я подтянулся ближе к винту, и, вглядываясь в щели, увидел непонятного рода агрегат, и тут же зашептал в рацию
- Огромна штуковина, похоже, не одна. Ту, которую вижу, напоминает генератор электричества, но только эта штуковина в разы больше.
-Понял тебя, Крис. Это явно то, что мы ищем. Отрубим эти установки, и зомбирующий сигнал пропадет! Спускайся туда, мы подскажем, какова обстановка с охраной, проходящей по коридорам. - Проговорил Эрик, поднося к губам рацию.
-Крис, слушай меня, я вижу все камеры, но нет камеры, которая показывает эти генераторы, слежу за Неввилом, если что сообщу, как слышно, прием. - Как можно четче проговорил Стью.
-Хорошо. Слышу хорошо, сообщай если что. - Ответил Крис, и стал откручивать болты, держащие винт. А рация, отчего-то жутко затрещала, и переговоры Эрика и Стью было теперь не разобрать.
Вопросы, вопросы, вопросы...
Нет, ты не знаешь, кто это поет. Нет, ты не знаешь, кто такой Элвис Пресли, но тебе нравится, как он поет.
- Так значит, ты Маркус, действительно пришел устраиваться к нам бухгалтером? - игриво и с издевкой вновь спрашивает "президент телевидения".
Так точно.
- А ты ничего не слышал о тайном обществе "Ярость Против Системы"? - широко улыбаясь проговорил Неввил, и ты от удивления едва не выпадаешь из кресла.
Сползая со стула и попятившись назад, ты смотришь в глаза поднимающемуся телевизионщику, и тянешься к пояснице.
- Давай, достань свой пистолет, продырявь меня! Да только ты не сможешь...
Ты нащупываешь пистолет, и на припеве песни Элвиса Пресли, вытаскиваешь из-за спины пушку, целишься в живот "капитана телевидения" и с полоумным видом трижды стреляешь в цель. Сраженный пулями наповал, президент опускается на кресло и падает на пол. Труп заваливается на бок, а ты, глядя на то, как изумленно выглядывают из своих кип документации десятки удивленных глаз в отделе кадров, за стеклом, роняешь пистолет. Вспоминаешь уроки Стью, наклоняешься над трупом, поворачиваешь голову убитого прямо, и ощупывая пульс на сонной артерии вдруг обнаруживаешь, что на убитом парик. А борода оказывается накладной...
Шум возни, доносящейся из отдела кадров, становится тише. Ты слышишь, как песня Пресли кончилась, и начались новости, вещаемые "Ретро ФМ". Едва уловимое потрескивание и писк на фоне голоса ведущего затуманивает твой рассудок, и ты уже не слышишь, что тебе на рацию пытается дозвониться Стью. Ты сидишь над трупом подставного "капитана телевидения", твои бывшие напарники знают о произошедшем, а ты стоишь, и не знаешь, что тебе делать. Ты слушаешь радио, и узнаешь кучу новых вещей, узнаешь, что вышел "Хадсон" серии "Z", что в последнее время фанатики- налетчики совершили серию нападений на банки, букмекерские конторы и супермаркеты. Дивясь, сколько всего упустил, ты видишь труп, и на секунду вспоминаешь миссию и, пытаясь бороться с проникающей в мозг аудио-заразой, тянешься к рации. Держишь ее трясущейся рукой, и с силой давишь большим пальцем на кнопку "прием". Сквозь треск ты слышишь голос...
- Маркус! Маркус! Ты слышишь меня? Это Стью, прием! По коридорам, видимо в твою сторону движется отряд охраны!
-Алло, Стью. Да, это Маркус. - бесстрастно вглядываясь в уродливый красный стол и противные голубые стены, отвечаешь ты и смотришь на кровь, вытекающую из тела подставного Неввила, лужа которой приближается к твоим ботинкам.
- Маркус! Зачем открыл огонь, прием. Отвечай!- сквозь треск рации кричал на другом конце Стью.
- Нас рассекретили... - тихим голосом говоришь ты и треск радиостанции "Ретро ФМ" охватывает окончательно твой мозг. Ты не в состоянии что-либо ответить, и ты просто роняешь рацию в кровь... И идешь по направлению к выходу. Ты не понимаешь, что наделал, но чувствуешь, что пора вернутся к своим должностным обязанностям... Вернутся в букмекерскую контору, и к мечте купить "Хадсон" поколения "Е".
Стью не сможет до тебя теперь докричаться.
Связь с тобой утеряна...
- Крис!
- Крис!!!
- Нас рассекретили!
-Охрана идет... пшшш...
Но я не слышал. Я докрутил последний болт, и выбил винт. Сняв решетку, я высунулся, и убедился, что в зоне видимости никого нет. Вывернувшись, я спрыгнул на пол и, присев, огляделся. Ничего. Тишина. Только гудение агрегатов для зомбирования. Перебирая в кармане кусачки с ножом, я пошагал к первому генератору. Доставая из карманов кусачки и рацию, я уже нажал на кнопку приема. Слыша, как сквозь дикий треск Стью что-то кричит, по спине у меня пробежал недобрый холодок, и в тот же миг в железную дверь ворвался отряд полицейских. Я выронил кусачки и рацию, и в тот же миг меня скрутили. Я не понимал, как нас вычислили, и, грешным делом, подумал о предательстве Стью или Эрика. Меня со всех сторон облепили полицейские, но к выходу вести не стали. "Допрос на месте" - промелькнуло в голове, и я замер в ожидании. Из толпы полицейских вышел Неввил, по его ухмылке можно было понять, что это именно он "капитан телевидения", и широко улыбаясь, заложив руки за спину, он походил взад-вперед перед террористом. На нем был противный коричневый галстук, а его волосатый второй подбородок отвратительно свисал на ворот рубашки. И я, не желая глядеть на этого ублюдка, опустил вниз взлохмаченную голову с сальными волосами.
- Крис Моноган! Ну, вот ты и появился! - услышал я гадкий голос телевизионщика, и мне захотелось разбить его бородатую рожу до крови. Выбить передний ряд зубов и сломать нос.
- Я знаю, что ты хочешь убить и растерзать всех присутствующих, - рассмеявшись, сказал Неввил. - я знаю, что ты знаешь обо мне. Но сейчас не обо мне, а о тебе. Это нормально, что ты хочешь перерезать нам наши глотки. Ведь такова твоя природа! - разводя руками в стороны и артистично произнося последнюю фразу, улыбался Неввил.
Я его плохо понимал. Но какой-то неведомый подвох я уловил в его напыщенных как он сам словах.
- Что ты хочешь сказать? Говори прямо, ублюдок...
- Да, этого и следовало от тебя услышать! - вновь рассмеявшись, сказал Неввил.
- Все равно тебе крышка. Мои ребята наверняка уже за десяток кварталов отсюда, и к тому же, в данный момент, другой отряд бунтующих уже захватили "Белый Дом". - Скалясь, ответил ему я, выглядывая из за ширмы своих волос.
- Ты что, правда, считаешь, что кучка оборванцев смогла бы оккупировать "Белый Дом"? Заблуждаешься. Все они были расстреляны, десять минут назад. До меня новости доходят быстрее всех, а знаешь почему? - облокачиваясь на генератор, сказал Неввил.
- Отпусти меня! - закричал я, не вынося бахвальства этого телевизионного франта.
- Разумеется, отпущу, вам место на воле... И к тому же, я не такой как политиканы, я, как ты наверное заметил, не безмозглый зомби, в отличие от них. Я не убил Харрисона вместе с его отрядом. Ты, Стью, Эрик, да и Харрисон со своим тронутым отрядом не такие как все прочие... - Многозначительно произнес Неввил, беспрестанно вглядываясь в мои глаза.
- Что значит "не такие как все"? - удивляясь, поднял голову я.
- О, вы не такие как все, не потому что вы перестали реагировать на двадцать пятые кадры в телевизоре, не потому что у вас врожденный иммунитет на добавки в пищу, вовсе нет, радиошумы и гипнотизирующие интерактивные рекламные щиты прекрасно работают и влияют на вас, но вы особенные в другом смысле... Да... Вы всегда были плохо контролируемы, и такие как вы часто ускользали из наших рук. Дело в том, что ты, Крис, на самом деле не должен был быть журналистом, это не твоя особенность.
Не понимая сам себя, я забился в конвульсиях и начал кричать. Но руки полицейских крепко сжимали мои руки и ноги, и я не мог и шевельнутся. По моим впалым щекам катились слезы ненависти.
- Ты убийца и преступник, ты сумасшедший, Крис, с рождения. Такова была твоя судьба. - Прозвучали слова Неввила, и прозвучали они как протяжный удар в гонг.
Голова моя будто разошлась на две части и я уронил голову на грудь... Позволяя первым потокам слез слететь с губ, я не выдержал и набрал в легкие воздух. Сжав зубы и собравшись с духом, я поднял голову, и злобно глянув на Неввила, закричал
-Нееет! Это не правда, это все выдумка! - я пытался вырваться, но мышцы мои были сдавлены крепкими пальцами парней из личной охраны Неввила.
-Мне лучше знать, ведь мой дед изобрел эту машину по проверке талантов, а я, вместе со своим отцом придумал этот контроль над всеми людьми через телевидение. - Поправляя очки на носу флегматично сказал Неввил и глянул на слезы, капающие из глаз террориста.
- Не все смотрят твой ящик - рыча и вырываясь, хрипел я, глядя в глаза этому "капитану телевидения".
- Согласен, но мои послания восприняли многие люди, я повлиял на них, они повлияли на других, и в итоге все коммуникации тайно влияют на всех людей, а по такой цепочке, я влияю на наше правительство. Правда, умно? - улыбался мне враг всей моей жизни.
-Когда-нибудь ты попадешься, Неввил! Такие как я будут всегда тебя преследовать! Ты не сможешь сделать всех добропорядочными оцифрованными людьми! Не сможешь!- кричал я.
- Ты же не думаешь, что есть идеальные общества, где не бывает преступников? Везде рождаются психи, генетически склонные к насилию и убийствам с пеленок, и они останутся такими навсегда. Конечно беспросветных подонков типа тебя, Стью и Эрика бывает мало, но каждый тысячный младенец вполне может стать вашим последователем. Такие как вы должны время от времени показывать, что есть в мире еще падшие люди, и что с ними главы правительства уверенно борются. Так что, ты всегда оставался таким же зомби, как и все остальные, только с тобой работали немного иначе. Ты не знал, кто ты есть на самом деле, но мы знали, что ты засветишься. То что ты сошел с пути журналиста, это не исключение из правил, ты должен был сойти с этой дороги. Ты должен был ограбить магазин, или убить кого-нибудь. Правда ты выбрал путь революции, и, надо сказать, чуть не застиг меня врасплох. Ты шел по своей тропе, сынок, ты такой же, как и все. Но все-таки ты не неуловим! Было предсказуемо, что вы попробуете отрубить сигнал "зомбирования", или как вы это называете? И вы не знали, что за вами ведется тщательный контроль, потому что все вы - террористы, маньяки или воры!
- А Маркус?- теряя силы, от постоянных метаний и обжигающих, но видимо, правдивых слов Неввила.
- А Маркус простой бухгалтер, не такой, как ты, и в историю совершенно случайно влип. Он останется тем кем был, все забудется. Прочистим вам всем память, и все встанет на свои места. Вы попытаетесь вновь побороть систему, мы вас остановить, а Маркус будет считать прибыль, - сказал даже с долей трагизма Неввил, глядя на пол, а точнее на место, где скапливались спадающие с моих щек слезы, а потом отрывисто добавил - Ну все, вырубайте его. Погрузим его вместе с его дружками!
- Ты поплатишься, Неввил!!! - выл я, из последних сил пытаясь вырваться из лап охраны. Но ко мне подошел здоровый бугай, закатал мой рукав, и всадил мне иглу в вену, видимо, вводя снотворное. Спокойно глядя на то, как мне вкатили целый шприц, я поглядел мутным от слез взглядом на Неввила, и изо всех сил попытался запомнить его рожу, что бы после пробуждения найти и разбить его рожу молотком. Меня повели к выходу, краски в глазах сгущались, в лифте я едва не потерял сознание. Именно в лифте я ощутил, как в меня вогнали еще одну иглу, а охрана бормотала что-то про амнезию. Я понял что будет после того как я проснусь. Последним, что я успел увидеть, были Стью и Эрик. Они лежали на полу бронированной грузовой машины в кузове. Раскрыв рты, они лежали, упираясь головами в стену грузовика, и подергивали конечностями. Снотворное еще не целиком окутало их тело. Меня уложили рядом с ними. Надеясь, что в будущем смогу отыскать своих друзей, я, окинув тусклым взглядом товарищей, сомкнул глаза и погрузиться в сон...
Утром ты просыпаешься, и видишь все вокруг будто со стороны. По заданному пути ты доходишь до прозрачного умывальника, смотришь в зеркало, и начинаешь намывать лицо. Все строго по распорядку дня. Легкий завтрак, горячее кофе, просмотр новостей, по основному федеральному каналу, теплый душ, небольшая зарядка и вот уже настало время собираться на работу.
Аккуратно раскладываешь перед собой черные брюки, белую, серую и серую в полоску рубашку, и в течение нескольких минут подбираешь к наряду галстук, подчеркивающий твою индивидуальность. Красный, черный в рубчик, синий или коричневый в клеточку? И, разумеется, ты выбираешь синий. Потому что ты - сотрудник букмекерской конторы, Маркус Поло. Потому что все банкиры и букмекеры в синих галстуках. Ты успешный человек, отличный бухгалтер, по вечерам лазающий по социальным сетям, слушающий "Ретро ФМ" и копящий на "Хадсон" поколения "Z". Потому что ты неповторимый и уникальный.
Ярость Против Системы
Каждое утро ты просыпаешься, встаешь с кровати, распахиваешь дорогие шелковые занавески, но все что за окном, да и самого себя ты видишь со стороны. По заданному пути твое тело доходит до прозрачного умывальника, ты смотришь в зеркало, и начинаешь намывать лицо. Все строго по распорядку дня. Легкий завтрак, горячее кофе, просмотр новостей по основному федеральному каналу (как будто есть какие-то другие), затем теплый душ, небольшая зарядка и вот уже настало время собираться на работу. Это, пожалуй, самая лучшая часть дня и просто красивая традиция. Аккуратно раскладываешь перед собой черные брюки, белую, серую и серую в полоску рубашку, и в течение нескольких минут подбираешь к наряду галстук, подчеркивающий твою индивидуальность. Красный, черный в рубчик, синий или коричневый в клеточку? Разумеется синий. В любом фильме работник в банке неизменно появляется обязательно в синем выглаженном галстуке. Нужно сохранить истинный и неповторимый стиль сотрудника букмекерской конторы. "Нужно выглядеть презентабельно и правильно". Так велит устав отделения.
Спускаешься на лифте в своем гладко-выглаженном наряде, здороваешься с Линдой или Марией на ресепшн. Проходишь по фойе, и они говорят, что наряд отличный, что галстук подходит к цвету глаз, а ты отвечаешь "спасибо" и делаешь ответный комплимент. Направляешься к дверям, и пропускаешь вперед пожилых дам или других особ с лысыми крысами на поводу, которые на самом деле являются собачками, а затем выходишь на улицу. Вокруг висят огромные интерактивные рекламные щиты, и короткие видеоролики показывают прекрасное настоящее и сказочное будущее. Одобряя слоганы и глядя на новую рекламу автомобиля марки "Хадсон" поколения "А", ты улавливаешь тонкий стиль режиссера рекламы, выполненный в трех цветах, в черном, белом и сером. Ты одобряешь концепцию рекламы, и считаешь, что пора бы начать откладывать деньги на новенький "Хадсон". А пестрые мерцающие щиты не кончаются. Освещенный их светом, ты мысленно перемещаешься из душа с обнаженной красоткой, рекламирующей шампунь, на ночную вечеринку, участники которой выпивают исключительно "Мартини". И все же, красные, белые, синие рекламные билборды схожи - все они, время от времени, крутят текст новой американской мечты, слоган современной жизни - "Мечта каждого сбывается".
С этими словами сложно поспорить. Теперь мечты действительно сбываются.
Ты сидишь в автобусе, и смотришь в книжку паренька лет 16. В его учебнике по истории написано, что демократия, построенная на индивидуализме каждого, была прогнившей изначально, в последние годы классической демократии, вновь возникало неправильное неравенство. "Конечно, неравенство всегда было и будет, но минимальные нормы равенства должны были быть, только через многие десятилетия появилась ультра-демократия" - было написано в учебнике. Люди, до ультра-демократии сами боролись за свое место под солнцем, и это было отголосками тоталитаризма. Но теперь настали лучшие времена. Ведь каждый мог осуществить свою мечту.
У каждого человека есть свои внутренние таланты, и теперь, при рождении каждого нового члена общества проводился спектральный анализ его мозга, и в итоге выдавались склонности и потаенные таланты младенца. Все это вносилось в картотеку, и на основе общего анализа, только - только появившемуся на свет человеку присваивалась примерная будущая профессия. Обучение тоже велось профильное. Математика - для экономистов и ученых, история - для политологов и работников музея. Вырастая, каждый мог (точнее, обязан был) пойти учиться в то учебное заведение, обучение в котором требовали дальнейшие работодатели в резюме. Машина, выдающая предположительные будущие профессии не могла ошибиться, и тот, кто изначально имел склонность к писательству, не должен был становиться врачом. Сантехники, банкиры и художники - все получали примерно одинаковую, достойную зарплату. Низкий уровень преступности, никакой коррупции и четкая, слаженная работа всех отраслей и экономики, и власти, и науки.
Утопия.
Бах! Удар под дых, и противник начинает мычать и захлебываться кровью. Бах! Удар в лицо, и слюни с кровью, прогнившие зубы и частички языка вылетают изо рта. Я запрыгиваю на стол букмекерской конторы и машу перед лицами сотрудников своим пистолетом, старенькой "береттой м92", и дьявольски улыбаюсь им в лицо. Сотрудник конторы сползает со стула, и, простонав, завалился на живот. Он, конечно же, жив. Я полностью осознаю, что происходит, а злобное подсознание шепчет мне, что бы я напугал их еще больше, так, что бы они вышли из своего оцифрованного состояния. Я похожу на съехавшего с катушек шизофреника.
- Вы все такие разные, люди! - Начинаю я свою противозаконную проповедь и отшвыриваю ногой со стола кофеварку. Хватая полного парнишку за галстук, и вглядываясь в его пустые глаза, я ору на всю контору, разбрасывая со стола деньги ногами
- У тебя, я вижу красный галстук, а у твоего приятеля синий! Вы все так уникальны!
Я встряхиваю спутанными длинными волосами и, прищуриваясь, замечаю, как тянется палец кассирши к экстренной кнопке вызова полиции. Переводя пушку с лица толстяка на худенькую дрожащую кассиршу, я хрипло говорю: "а вот этого не нужно делать". Вдалеке, примерно в квартале отсюда, уже слышится гул сирены полиции. На переднем сидении усатый полицейский наверняка дожевывает свежий пончик из кафе "Дей Z", а на заднем, парочка темнокожих сержантов допивают диетическую колу. Улыбаясь всем присутствующим, я спрыгиваю со стола, и, вытаскивая из кармана сигарету, чиркая зажигалкой, закуриваю.
- Какие же все-таки недоумки эти полицейские. Шум сирены только позволяет грабителям понять, что пора делать ноги...
А ты сидишь на своем рабочем месте, и не понимаешь, чем преступнику не угодил синий галстук.
Преступник кажется тебе бесчеловечным нарушителем порядка, и, конечно же, он и на самом деле, таковым является, с точки зрения законов, общественности и государства. Ты слышишь выстрелы, и в красивом потолке с лепниной остается две уродливые дырки от пуль.
Совсем скоро прибудет полиция, и скрутит нарушителя, но все это ты увидишь как бы со стороны, все это произойдет будто во сне. А тело твое продолжит работать, мерцающие экраны не позволят тебе засматриваться на стройные ножки секретарш, бегающих туда-сюда с документацией. Экраны мониторов мерцают синими и черными экранами, все заняты делом, каждый становится важным винтиком в системе, каждый поглощен своим делом. Нет времени на пасьянс. Нет времени лазать по социальным сетям. Щелканье мышки, треск клавиш, пробегающие по экрану цифры. Статистика. Непонятного рода расчеты прибыли и убыли. Удалить собственное мнение? Да/Нет. Но выбор делать слишком рано, ведь нарушитель порядка, размахивая своим старым пистолетом, стоит совсем рядом, и что-то тебе говорит. Это отвлекает от работы. Слова обрывками доносятся до тебя. Все как в тумане.
- Ты что совсем ничего не понимаешь, парень?
Он пускает тебе в лицо клубы дыма, но ты не понимаешь смысла в его словах, и нелепо переспрашиваешь
- Я не понимаю о чем вы...
- Посмотри вокруг, - обводя пистолетом фойе, вглядываясь тебе в лицо, говорит преступник - все в этом зале зомбированы системой, и ты в том числе, ты действительно не понимаешь этого?
Безумный фанатик, борющийся с системой.
Разве это не прекрасно, когда твой талант находит воплощение, и ты занимаешься тем, чем ты хочешь заниматься? Разве не плохо то, что каждый находит свое место в этом мире?
Но ты молчишь и не приводишь свои весомые доводы. Ты не отвечаешь на риторические вопросы душевнобольного. Разумеется, он не прав. Такие как он просто больны. Положив руки на прозрачный стол, ты сидишь и глядишь в дуло пистолета, и ничуть не боишься. По тому что ты смотришь новости, и точно знаешь, что последнее ограбление банка с последующим убийством свидетелей было около года назад, а значит, вероятность того что грабитель применит оружие мала.
- Говори со мной! - рычит грабитель и направляет оружие ближе к твоему лицу. И только в этот момент ты и замечаешь, что глаза грабителя наполнены не яростью, а отчаянием.
- Слушай меня сюда, робот с сердцем, я сюда пришел не за деньгами. Они мне не нужны. Для чего вам деньги? Что бы покупать зомбирующие телевизоры и однотипную мебель? У вас что, совсем нет своего мнения и вкуса?!- Срываясь, и задирая голову вверх, кричит нарушитель массового спокойствия, а все сотрудники конторы с вытаращенными глазами впадают в апатию. Вены на шее ненормального взбухают, и ты начинаешь плохо слышать
- Вы чувствуете хоть что-нибудь?! - срывая голос, вопил угрожающий тебе пистолетом псих, отражающийся в твоих голубых глазах, перекрывая своим голосом сирену полиции.
И на этом моменте твой рассудок окончательно мутнеет от громкого шума и пальбы из пистолета. Из глаз будто убрали контактные линзы, и полили водой с шампунем сетчатку. Силуэт грабителя превращается в размытое пятно, и ты перестаешь контролировать свое тело. "Теперь ты отделен от коллективного мышления всех сотрудников букмекерской конторы. Вот ты остался совсем один, теперь каждый сам за себя" - чудится тебе хриплый голос грабителя. Ты чувствуешь, как тебя хватают за шиворот...
Я, не оцифрованный человек и борец с однообразностью и цикличностью, хватаю свободной от пистолета рукой обмякшее тело белобрысого паренька в серой рубашке и в синем галстуке, и, размахивая дымящимся пистолетом, пугая посетителей и сотрудников конторы, двигаюсь к выходу и кричу во все горло
-Заходит врач утром в палату к дистрофикам, и говорит им - как дела у вас, орлы?!
Переставляя ногу за ногой и придерживая ватное тело работника конторы, мы тащимся к запасному выходу. Я шепчу в ухо заложнику что-то, тыкаю пистолетом в его бок, и, хрипя и задыхаясь, обмякшее тело "зомбированного" говорит
- Какие же мы орлы, доктор...
И я, глядя на испуганные лица всех присутствующих в конторе, упираясь спиной в запасной выход, заканчиваю
- Орлы, орлы! Как же не орлы, кто же тогда тут летал по палате вчера, когда мы кондиционер включили!? - оборачиваясь и ногой вышибая дверь, грабитель, брызжа слюной и смеясь, исчезает вместе с заложником в переулке.
А ты чувствуешь, как ноги тяжелеют и не хотят спускаться по ступенькам. С трудом ты узнаешь сквозь мутную пелену, где ты находишься. С трудом видишь куда идешь и чудом не врезаешься в мусорный бак. Чувствуешь себя мертвым. А из-за внезапной смены обстановки, страха и вони от контейнера с мусором, ты сворачиваешься вдвое и выблевываешь на асфальт свой завтрак. В спину тебе упирается пистолет, но ты не можешь идти, и уже решаешь, что должен стать тем самым гражданином, который немного испортит статистику, своей смертью от руки грабителя. Хотелось выпить кофе и посмотреть развлекательные каналы, типа "Фил зе нейча" или "Фауна". Или прилечь на асфальт, укрыться газеткой и вздремнуть, вдыхая запах своего завтрака, размазанного рядом с твоим носом по асфальту.
А я смеялся. Меня трясло. Дрожащей рукой я сумел втолкать заложника на заднее сидение, и, пытаясь успокоить свое бунтующее тело, я плюхнулся на сидение водителя, захлопнул дверь и завел двигатель моей "импалы" 75 года, практически антикварной модели, с вмятиной на левом боку. Зажав газ и дымя шинами, я вывел автомобиль из переулка, и на полной скорости понесся по магистрали, наслаждаясь ревом мотора.
Поглядывая то на зеркало заднего вида, то на корчащегося заложника, я спохватился, и отбросил свой пистолет на соседнее сидение. К счастью, свидетелей вокруг не было, и пушку никто заметить не мог. Снижая скорость, и вставая в колонну автомобилей, мы завязаем в пробке. Я прекрасно понимал, что выделяться в этом полоумном мире не стоит, и, время от времени сигналя впереди стоящим водителям, я сложил руки на руль и, повернув голову, с грустью стал рассматривать своего заложника. А его сотрясала лихорадка, он пытался содрать галстук с шеи, пытался выбраться из машины, и все более походил на пьяного вдрызг подростка, угодившего в машину полиции. Хватая трясущейся рукой ручку боковой двери, он ее судорожно пытался повернуть, но успехом все его попытки не увенчались. Над головой пролетает вертолет с репортерами, и я злобно улыбаюсь, глядя на исчезающих между небоскребами журналистов.
А ты, съежившись на заднем сиденье, снова выворачиваешь свой желудок и пачкаешь машину своим вонючим завтраком. Голова кружится, а нутро чувствует, что ты должен быть не тут. "На сегодня ты вылетел из системы, дружок" - слышишь ты слова разбойника. Но подсознание требует, чтоб ты вернулся к рабочему месту. Даже с измазанным хлопьями с молоком галстуком ты должен был возвратиться к подсчету статистики прибыли и убыли, но ты заперт. Точно так же, как и много лет назад, когда не хотел учить математику в третьем классе. Но родители тогда говорили, что ты должен ее учить, ведь ты должен стать бухгалтером и должен пересчитывать прибыль на предприятии. Должен, должен, должен. Видимо иногда машины по выявлению талантов ошибаются, особенно когда тебя направляют в бухгалтеры, а ты ненавидишь математику. Но ко всему можно привыкнуть.
И перевернувшись, ты падаешь в собственный завтрак лицом, а мокрые слюнявые хлопья залезают тебе в нос. Ты не в состоянии встать, ты чувствуешь себя отвратительно, будто выдрали часть тебя, и залили отсутствующий орган бетоном. К запаху сигарет, витающему в салоне автомобиля можно привыкнуть. А вот к хлопьям в носу, побывавшем перед этим в твоем желудке, привыкаешь с трудом. Гул в ушах нарастает, и все становится черным. Черным становится даже разлитое молоко, в которое ты упираешься лицом...
Я поджариваю сосиску, насаженную на палку. Рядом сидит Эрик, греющий руки на костре, напротив меня, разгрызая ножку курицы, сидит Стью, а поодаль лежит Маркус, его звали так, потому что это имя было написано на табличке у него на груди. Измазанный высохшим молоком, он лежал, и дышал в песок. Волосы его слиплись, а длинный нос увяз в песке. Направив ножку курицы в сторону заложника, Стью тихо спросил, дожевывая кусок мяса
- Ты зачем его притащил, Крис?
Я, убрав волосы с лица, лезущие в глаза, хрипло ответил
- Я услышал вой сирены, думал, мало ли, вдруг преследование будет. А у меня заложник.
-Надо от парня избавиться. - Отозвался Эрик, шевеля угли в костре.
-Так просто взять и застрелить? Он все-таки тоже человек! - огрызнулся на юного товарища я.
-Но какой он человек? Он такой же пустой, как и все. Держать его при себе больше нет смысла. И вообще, ты уже надоел со своими театральными постановками. Когда-нибудь тебя схватят! И нас вместе с тобой! Ты словами и угрозами ничего не добьешься! Они думают, что ты преступник, и им без разницы, что ты им там говоришь. И с эти парнем будет то же самое, он для нас лишний балласт - Отбрасывая кости, сказал Стью, протягивая мне пистолет.
- Я его не буду стрелять в него, мы вообще для чего объединились? Что бы убивать их? Нет, братцы, мы должны как то внушить им, что нужно отречься от этой индустрии, ведь именно она опустошает их, нужно поломать звенья индустрии, разбить телевидение, отключить интернет...- уверенно проговорил я, и, поджав ноги под себя, отодвинул руку с протянутым пистолетом. Дивясь, как сумел так ловко связать слова, я сверлил Стью глазами и ухмылялся.
Поглядев пару секунд в мои глаза, Стью сокрушенно пожал плечами, покосился на Маркуса, засунул пистолет за ремень и спросил
- Ну и что делать с этим зомби тогда?
- Может вдали от цивилизации и всего такого он излечится? - предположил я, и тоже поглядел на Маркуса лежавшего без сознания.
- Конечно, излечится! Но вспомни, сколько мы возились с Эриком? Месяцы! Влияние гипноза спадает долго... И к тому же, Эрик тогда был юным... Ему не успели так основательно прочистить мозги. А с этим будет много проблем.
- Да уж, хотели они из меня сделать полицейского. Нет уж! - отозвался Эрик, ковыряя пальцем в носу.
- Ладно, поглядим, что с ним будет, как очнется. - Сказал я, и плюнул в костер.
- Верная мысль. А пока, я схожу, свяжусь с Харрисоном, узнаю как у них там дела. - Согласился Стью и поднялся на ноги. Пошагав к трейлеру, и вытаскивая из стоящей рядом с моей машиной коробки пиво, он достал из кармана рацию. Зажав кнопку и вслушиваясь в шипение, он исчез в трейлере, а у костра нас осталось трое. Я поглядел на Маркуса, и смачно зевнув, улегся на песок. Эрик, упираясь спиной о дерево, играл в "тетрис" и тоже постоянно зевал. Я, глядя на бесконечное небо, вновь пообещал себе, что обязательно освобожу от зомбирования всех людей на Земле, и тогда все, как и прежде смогут смотреть на небо, не потому что так нужно, а потому что так хочется. Потому что это красиво. Это натурально.
Меня воротило от мысли о том, что большинство продуктов массового потребления напичканы всякими засекреченными добавками, телевидение транслирует напрямую влияющие на психику передачи, в радио добавляют разные шумы, для создания в мозгах людей ощущения окружающего благополучия.
Зомбированные люди переставали чувствовать, роботизировались, и не знали ничего, кроме своей работы. Шестеренки, винтики, крупные детали, все они вертелись, так как надо, слаженно и не по-человечески. Мозги народа были напичканы наркотиками. Всему виной правительство...
С детства оказавшись в этой индустрии, человек даже не знал, что живет не полноценной жизнью. Но такие люди как я, как Стью и Эрик знали это. Однажды, совершенно случайно, каждый из нас выпал из системы. И мы были намерены сломать эту неправильную систему...
Я чувствовал, что засыпаю...
Ты чувствовал, что происходит что-то иное. Ты точно не помнил что было, когда проснулся, и не помнил, когда проснулся.
Голова раскалывалась, но на сей раз это была боль приятная, какую можно было легко перетерпеть. Ты забыл, что ты бухгалтер. Ты забыл, кем ты должен был стать и в чем твой смысл жизни. Лишившись навязанного смысла жизни, ты становишься человеком. Ты помнил обрывки картинок, какие видел после похищения твоего тела, но в воспоминаниях минующих дней не было цельности. Ты был болен, и болезнь твоя выветривалась долго. Ты стал ненавидеть всех тех, кто был в твоем окружении. Ты стал ненавидеть синие, красные, да и все прочие галстуки.
Сначала ты врываешься в бизнес-центр вместе с Крисом и громишь все вокруг, выкидываешь из окон документы, регистрируешь в пенсионном фонде секретарш, тыкая в них пистолетом, и сам, вызывая полицию, вписываешь свою исковерканную фамилию. А Крис кричит на весь офис
-Заходит врач утром в палату к дистрофикам, и говорит им - как дела у вас, орлы?!
И мы заходим в супермаркет, рассыпаем жвачки по полу и скачем как обезьяны по прилавкам. Крис разрисовывает стены, пишет на лбу у кассира "Ярость Против Системы", а потом начинает стрелять по бутылкам элитного виски или вина. Можно успеть засунуть за раз в рот до 20 пластинок бубль-гума, перед тем как тебя начнет тошнить. И перед тем, как сирена полиции загудит в квартале от магазина, Крис успевает прижаться к кассирше, и, давя ладонью на ее грудь, что-то шепчет ей на ушко, как тебе в букмекерской конторе, и она дрожащим голосом говорит
-Какие же мы орлы, доктор...
Крис, приговаривая, что пора уничтожить золото безмозглых зомби, пробегает между кассами, и стремительно направляется к денежному хранилищу. Стью и Эрик машут автоматами, и, пригрозив расстрелять всех наповал, велят раскрыть двери в хранилище. Хватило трех лимонных гранат, и двух коктейлей Молотова, чтобы устроить массовое денежное сожжение. Крис забросил последнюю подожженную бутылку, и, направляя пистолет на посетителей, как черт носясь между столами банкиров, он кричал
-- Орлы, орлы! Как же не орлы, кто же тогда тут летал по палате вчера, когда мы кондиционер включили!?
На фоне его слов звучит сирена полиции и пожарной машины, которые уже на всех парах катят к центральному банку, а четверка "борцов с системой" вновь укатывает на черной машине марки "Шевролет Импала" примерно 70-75 года выпуска исчезает в неизвестном направлении. Ты чувствуешь себя человеком. Ты понимаешь, что все люди вокруг, за исключением некоторых, бедные существа, лишенные воли и выбора. Ты чувствуешь ненависть к правительству, и к тем, кто пытается ввести в транс все население Америки. Ты чувствуешь ярость. И ты не помнишь все точно, лишь отрывками, и как во сне.
А теперь ты чувствуешь, что сейчас тебя рассекретят. Теперь-то ты все прекрасно понимаешь. Глаза окружающих не задерживаются долго на тебе, но они замечают тебя, и ты им не нравишься. День должен идти своим чередом, а не понятного рода личности, шатающиеся по отделу кадров, напрягали привыкший к стабильности глаз сотрудников.
Прошло полгода с того момента, как тебя выкрал Крис, и три месяца с того момента, как ты вступил в отряд "Ярость Против Системы". У тебя новое задание: до смерти запугать главного телевизионщика. Не дать ему вырваться из своего кабинета, пока не подастся сигнал. Это крупная миссия, в которой участвовала вся команда "ярости" отвечающая за Нью-Йорк. Как в старых фильмах, ты обязан действовать как шпион под прикрытием. Ты чувствуешь, как пистолет трется о твою задницу, но ты, во что бы то ни стало, должен попытаться сохранить нормальное выражения лица.
Не представляя: идти с легкой улыбкой на лице или же с каменным лицом, ты шагаешь на встречу с директором "Федерал Телевижн". Наверняка он будет напыщенным франтом с зеленым галстуком, который точно подчеркнет его творческую натуру. Весь кабинет будет завешен черно-белыми снимками и абстрактными картинами в такой же монотонной цветовой гамме. Стол будет из темной пластмассы, но непременно прозрачный. Напротив компьютера, он, конечно же, поставит фотографии с детьми, с которыми видится только по воскресениям и во время праздников. Видимость заботы и любви. На новой стадии эволюции до этого додумалась бы и мартышка. И вот, ты стучишься в дверь, и слышишь приятное "входите". Скрип двери, и ты неожиданно попадаешь в буйство красок.
Стены окрашены в симпатичный голубой цвет, стол из красного дерева стоит, будто посреди океана, а перед монитором, как капитан у руля, сидит сам президент "Федерал Телевижн". Рядом с ним стоит старый МР3 плеер, из которого тихо льется незнакомая тебе песня. Время немой заминки закончено. Дальше все строго по сценарию
- Здравствуйте. Меня зовут Маркус Поло, я хотел бы устроиться к вам в отдел бухучета.
- Проходи, присаживайся, Маркус... - сказал тихо "капитан телевидения".
До тебя доносится шум приемной комиссии, с трелями звонков и писклявым голосом секретарши. Ты смотришь в глаза своему новому возможному работодателю, и не замечаешь той пустоты, какая повисает в глазах прочих зомбированных. Это удивляет, но ты остаешься на чеку. Пытаясь сохранить спокойные черты лица, ты достаешь из сумки свои документы
-Оскар, Оскар Неввил. Ну, зачем пожаловали, Маркус? - улыбаясь, спросил мистер Неввил, взяв и положив папку на стол, даже не глядя на резюме.
Не понимая, к чему был это вопрос, ты глухо повторяешь
- Я хотел бы устроиться к вам в отдел бухучета.
Мистер Неввил осматривает тебя своими карими глазками, чешет мелкую поросль темных волос на втором подбородке. Он, похоже, не желает принимать тебя на работу. Что ж, жаль, но перед уходом все равно придется потолковать о жизни и о том, как сложно выбрать между "Хадсоном" модели "Р" и "Е". К тому же, участившиеся случаи нападения на банки и магазины пугают, анархические движения могут вот-вот захлестнуть города, и при удачном раскладе даже свергнут правительство. Но мистер Неввил не одобрил бы такие темы для разговора. Собирая пальцы в замок, и глядя поверх очков, опустив руки на документы, Мистер Неввил говорит
- А зачем вы на самом деле сюда пришли, Маркус?
Тем временем, Эрик, сидящий в шахте лифта, нажимая на кнопки странного огромного пульта, не позволял лифту расплющить меня, карабкающегося вверх, к вентиляционной шахте. Эрик, растягивая свою черную футболку и вытирая пот со лба, глядел, как болтаются спасательные тросы лифта, и видел, какие они ржавые и не крепкие. Дивясь "заботой" о людях, Эрик, поерзав на дымящейся трубе пятой точкой, глянул в пробитую в шахту лифта дыру, через которую группа "ярости" и проникла в здание, а потом, плюнув в выбоину, поставил рацию на выступ в стене. Этажом выше, Стью, отрубив перцовым баллончиком охранников и вкачав в них снотворное, которое нашел у них же, сидел у экранов камер, и наблюдал за Маркусом. Даже после стольких дней он не доверял до конца излечившемуся зомби. Он видел, как встреча с Неввилом идет прохладно, и план может вот-вот сорваться. Поднося рацию к уху, и жуя жвачку, Стью тихо сказал в потрескивающую рацию
- Крис, торопись, Неввил похоже слетает с крючка.
Я, заползая в вентиляционную шахту, ничего толкового не ответил, и, работая локтями, пополз дальше. Шепча себе под нос проклятия, направленные на телевидение, СМИ и средства коммуникации, касаясь своими отросшими волосами металлического покрытия вентиляционной трубы, я знал, что в данный момент многочисленная группа "Ярости Против Системы" Харрисона уже проникла в "Белый Дом", и с минуты на минуту учинит расправу над правительством. Окрыленный этой мыслью, я ускорил темп и увидал за поворотом нужный винт, вращающийся на боковой стене вентиляционной шахты.
Сообщив по радиосвязи, что нашел нужный винт, я развернулся, и полез дальше, царапая локти и нагибая голову ниже. Обливаясь потом, и задыхаясь от плотного воздуха в замкнутом помещении, я подтянулся ближе к винту, и, вглядываясь в щели, увидел непонятного рода агрегат, и тут же зашептал в рацию
- Огромна штуковина, похоже, не одна. Ту, которую вижу, напоминает генератор электричества, но только эта штуковина в разы больше.
-Понял тебя, Крис. Это явно то, что мы ищем. Отрубим эти установки, и зомбирующий сигнал пропадет! Спускайся туда, мы подскажем, какова обстановка с охраной, проходящей по коридорам. - Проговорил Эрик, поднося к губам рацию.
-Крис, слушай меня, я вижу все камеры, но нет камеры, которая показывает эти генераторы, слежу за Неввилом, если что сообщу, как слышно, прием. - Как можно четче проговорил Стью.
-Хорошо. Слышу хорошо, сообщай если что. - Ответил Крис, и стал откручивать болты, держащие винт. А рация, отчего-то жутко затрещала, и переговоры Эрика и Стью было теперь не разобрать.
Вопросы, вопросы, вопросы...
Нет, ты не знаешь, кто это поет. Нет, ты не знаешь, кто такой Элвис Пресли, но тебе нравится, как он поет.
- Так значит, ты Маркус, действительно пришел устраиваться к нам бухгалтером? - игриво и с издевкой вновь спрашивает "президент телевидения".
Так точно.
- А ты ничего не слышал о тайном обществе "Ярость Против Системы"? - широко улыбаясь проговорил Неввил, и ты от удивления едва не выпадаешь из кресла.
Сползая со стула и попятившись назад, ты смотришь в глаза поднимающемуся телевизионщику, и тянешься к пояснице.
- Давай, достань свой пистолет, продырявь меня! Да только ты не сможешь...
Ты нащупываешь пистолет, и на припеве песни Элвиса Пресли, вытаскиваешь из-за спины пушку, целишься в живот "капитана телевидения" и с полоумным видом трижды стреляешь в цель. Сраженный пулями наповал, президент опускается на кресло и падает на пол. Труп заваливается на бок, а ты, глядя на то, как изумленно выглядывают из своих кип документации десятки удивленных глаз в отделе кадров, за стеклом, роняешь пистолет. Вспоминаешь уроки Стью, наклоняешься над трупом, поворачиваешь голову убитого прямо, и ощупывая пульс на сонной артерии вдруг обнаруживаешь, что на убитом парик. А борода оказывается накладной...
Шум возни, доносящейся из отдела кадров, становится тише. Ты слышишь, как песня Пресли кончилась, и начались новости, вещаемые "Ретро ФМ". Едва уловимое потрескивание и писк на фоне голоса ведущего затуманивает твой рассудок, и ты уже не слышишь, что тебе на рацию пытается дозвониться Стью. Ты сидишь над трупом подставного "капитана телевидения", твои бывшие напарники знают о произошедшем, а ты стоишь, и не знаешь, что тебе делать. Ты слушаешь радио, и узнаешь кучу новых вещей, узнаешь, что вышел "Хадсон" серии "Z", что в последнее время фанатики- налетчики совершили серию нападений на банки, букмекерские конторы и супермаркеты. Дивясь, сколько всего упустил, ты видишь труп, и на секунду вспоминаешь миссию и, пытаясь бороться с проникающей в мозг аудио-заразой, тянешься к рации. Держишь ее трясущейся рукой, и с силой давишь большим пальцем на кнопку "прием". Сквозь треск ты слышишь голос...
- Маркус! Маркус! Ты слышишь меня? Это Стью, прием! По коридорам, видимо в твою сторону движется отряд охраны!
-Алло, Стью. Да, это Маркус. - бесстрастно вглядываясь в уродливый красный стол и противные голубые стены, отвечаешь ты и смотришь на кровь, вытекающую из тела подставного Неввила, лужа которой приближается к твоим ботинкам.
- Маркус! Зачем открыл огонь, прием. Отвечай!- сквозь треск рации кричал на другом конце Стью.
- Нас рассекретили... - тихим голосом говоришь ты и треск радиостанции "Ретро ФМ" охватывает окончательно твой мозг. Ты не в состоянии что-либо ответить, и ты просто роняешь рацию в кровь... И идешь по направлению к выходу. Ты не понимаешь, что наделал, но чувствуешь, что пора вернутся к своим должностным обязанностям... Вернутся в букмекерскую контору, и к мечте купить "Хадсон" поколения "Е".
Стью не сможет до тебя теперь докричаться.
Связь с тобой утеряна...
- Крис!
- Крис!!!
- Нас рассекретили!
-Охрана идет... пшшш...
Но я не слышал. Я докрутил последний болт, и выбил винт. Сняв решетку, я высунулся, и убедился, что в зоне видимости никого нет. Вывернувшись, я спрыгнул на пол и, присев, огляделся. Ничего. Тишина. Только гудение агрегатов для зомбирования. Перебирая в кармане кусачки с ножом, я пошагал к первому генератору. Доставая из карманов кусачки и рацию, я уже нажал на кнопку приема. Слыша, как сквозь дикий треск Стью что-то кричит, по спине у меня пробежал недобрый холодок, и в тот же миг в железную дверь ворвался отряд полицейских. Я выронил кусачки и рацию, и в тот же миг меня скрутили. Я не понимал, как нас вычислили, и, грешным делом, подумал о предательстве Стью или Эрика. Меня со всех сторон облепили полицейские, но к выходу вести не стали. "Допрос на месте" - промелькнуло в голове, и я замер в ожидании. Из толпы полицейских вышел Неввил, по его ухмылке можно было понять, что это именно он "капитан телевидения", и широко улыбаясь, заложив руки за спину, он походил взад-вперед перед террористом. На нем был противный коричневый галстук, а его волосатый второй подбородок отвратительно свисал на ворот рубашки. И я, не желая глядеть на этого ублюдка, опустил вниз взлохмаченную голову с сальными волосами.
- Крис Моноган! Ну, вот ты и появился! - услышал я гадкий голос телевизионщика, и мне захотелось разбить его бородатую рожу до крови. Выбить передний ряд зубов и сломать нос.
- Я знаю, что ты хочешь убить и растерзать всех присутствующих, - рассмеявшись, сказал Неввил. - я знаю, что ты знаешь обо мне. Но сейчас не обо мне, а о тебе. Это нормально, что ты хочешь перерезать нам наши глотки. Ведь такова твоя природа! - разводя руками в стороны и артистично произнося последнюю фразу, улыбался Неввил.
Я его плохо понимал. Но какой-то неведомый подвох я уловил в его напыщенных как он сам словах.
- Что ты хочешь сказать? Говори прямо, ублюдок...
- Да, этого и следовало от тебя услышать! - вновь рассмеявшись, сказал Неввил.
- Все равно тебе крышка. Мои ребята наверняка уже за десяток кварталов отсюда, и к тому же, в данный момент, другой отряд бунтующих уже захватили "Белый Дом". - Скалясь, ответил ему я, выглядывая из за ширмы своих волос.
- Ты что, правда, считаешь, что кучка оборванцев смогла бы оккупировать "Белый Дом"? Заблуждаешься. Все они были расстреляны, десять минут назад. До меня новости доходят быстрее всех, а знаешь почему? - облокачиваясь на генератор, сказал Неввил.
- Отпусти меня! - закричал я, не вынося бахвальства этого телевизионного франта.
- Разумеется, отпущу, вам место на воле... И к тому же, я не такой как политиканы, я, как ты наверное заметил, не безмозглый зомби, в отличие от них. Я не убил Харрисона вместе с его отрядом. Ты, Стью, Эрик, да и Харрисон со своим тронутым отрядом не такие как все прочие... - Многозначительно произнес Неввил, беспрестанно вглядываясь в мои глаза.
- Что значит "не такие как все"? - удивляясь, поднял голову я.
- О, вы не такие как все, не потому что вы перестали реагировать на двадцать пятые кадры в телевизоре, не потому что у вас врожденный иммунитет на добавки в пищу, вовсе нет, радиошумы и гипнотизирующие интерактивные рекламные щиты прекрасно работают и влияют на вас, но вы особенные в другом смысле... Да... Вы всегда были плохо контролируемы, и такие как вы часто ускользали из наших рук. Дело в том, что ты, Крис, на самом деле не должен был быть журналистом, это не твоя особенность.
Не понимая сам себя, я забился в конвульсиях и начал кричать. Но руки полицейских крепко сжимали мои руки и ноги, и я не мог и шевельнутся. По моим впалым щекам катились слезы ненависти.
- Ты убийца и преступник, ты сумасшедший, Крис, с рождения. Такова была твоя судьба. - Прозвучали слова Неввила, и прозвучали они как протяжный удар в гонг.
Голова моя будто разошлась на две части и я уронил голову на грудь... Позволяя первым потокам слез слететь с губ, я не выдержал и набрал в легкие воздух. Сжав зубы и собравшись с духом, я поднял голову, и злобно глянув на Неввила, закричал
-Нееет! Это не правда, это все выдумка! - я пытался вырваться, но мышцы мои были сдавлены крепкими пальцами парней из личной охраны Неввила.
-Мне лучше знать, ведь мой дед изобрел эту машину по проверке талантов, а я, вместе со своим отцом придумал этот контроль над всеми людьми через телевидение. - Поправляя очки на носу флегматично сказал Неввил и глянул на слезы, капающие из глаз террориста.