"Да здравствует!" А может быть, и "Не-е-ет..."
Кипит труба, и удаль - на копытах.
Два карамельных ока режут свет.
Белки безумствуют, смятение, разлито,
Раздует ноздри, словно дуло - пистолет.

Горбинка складками очертит гордый нос.
То опьянен величием азарта,
То утекает в тени спутанных волос -
Плач удрученности, потери Бонапарта,
Валун замшелый в изголовье врос.

И в этих сумерках у пламени костра,
Красив по-девичьи, как Маугли пластичен,
Боишься дО смерти забытого "вчера",
А пуще - будущего - стать бескровной пищей,
Невольной жертвой исполина-комара.

Ты до изнанки вывернут в слова,
В красивость поз, в отточенные жесты,
Тебе любви и дружбы подавай,
Стяжатель славы, пьяного блаженства,
Но до тебя дотронешься едва ль.

Кричи от печени, до хрипа немоты.
Остались брови, нефть зрачков и космы-стрелы.
Ты утекаешь. И об этом знаешь ты.
Все было роздано, растрачено, сгорело...
Ну... Дай же руку... Руки, все-таки, мосты...