В последнюю, критически неуловимую долю мгновения, когда огромный водяной вал, окаймленный белыми клыками-пеной, со стоном упал вниз, сомкнув ненасытную утробу моря, две белые птицы, вынырнув из-под улиткой свернувшегося мироздания, взмыли в бездонность осколком синевы блеснувшего неба. Огромная птица, людям, в ужасе оцепенения наблюдавшим с берега, как гибнут в пучине их товарищи, она казалась черной растрепанной тучей на беспощадно свинцовом небе, приняла беглецов на свое крыло.
1
Птица бесстрастно созерцала бесконечную полосу сомкнувшихся под ней воды и неба. - Ох, нет, пожалуйста, не делайте это! - ворвался в сознание незнакомый голос. Такой уж незнакомый? Он помнит, он уже слышал эти странные интонации. - Да, это я! Один раз Вы уже спасли нас! - А, это - то существо, что просило у него разрешения осмотреть окрестности. Совсем недавно. Она еще помнит свое тогдашнее странное состояние, в ней еще живет частичка сущности этой молоденькой самочки. Птица пребывала в некотором замешательстве и недоумении. Обычно в своих одиноких прогулках - скитаниях ей встречались глупые, несчастные птицы, то ли решившие поиграть, попланировать в сильных потоках предбуревого ветра, то ли случайно попавшие в сердце бури. Повинуясь - инстинкту? привычке? - она и сама не отдавала себе в этом отчета, да это и не было главным, она всегда спасала их, помогала выбраться из "глаза" бури, давала пристанище, отдых в своих густых перьях. - Все так измельчало, - не раз с тоской думала она , проносясь над грозной стихией. Чего уж тут скрывать, ей нравились эти порывы ветра, буйство воды и пламени - все напоминало о далеких прекрасных днях. - Ах, да. Эти копошащиеся в ее крыльях существа - она приняла их сначала за птиц, но они совсем другого, неизвестного ей вида. Одно из них - самочка, очень активная и суетливая. Это она вытолкнула молодого самца в последнее мгновение перед тем, как сомкнулось ненасытное жерло моря. Что-то там с ним случилось - еще и сейчас он из последних сил цепляется за жизнь. Они не моего вида, зачем о них заботиться, - размышляла птица. - Дуг, Дуг! Очнись! Это я - Наара! Ну, очнись же! Не бойся! Я тебе все объясню! - Сколько времени она зовет его, пытается безуспешно пробиться к скованному страхом разуму. С того мгновения, когда озаренная неизвестно как и откуда открывшимся знанием, на еще неуловимой грани между жизнью и смертью она произнесла те слова, Дуг только один раз пришел в себя, откликнулся на мысленный зов. Но, увидев Наару в этом обличье и испугавшись, что и сам он выглядит также, вновь потерял сознание. И вот она тихонечко подпрыгивает, пытаясь удержать равновесие на крыле парящей в невообразимой высоте огромной птицы, не сводя завороженного испуганного взгляда с тела другой птицы - Дуга, буквально распластанного на глянцево-стальных перьях и чуть сдвигающегося к краю при каждом изменении в направлении воздушных потоков. Если бы, ах, если бы у нее было ее прежнее тело! Если бы она могла обнять Дуга, крепко прижать к себе, сказать, не мысленно, а именно сказать, произнести вслух нужные главные слова! Она с трудом, напрягая все силы, подняла сразу же потерявшего сознание Дуга в воздух. Хорошо, что эта древняя птица подхватила почти задохнувшуюся от напряжения Наару и бесчувственного Дуга, дала им пристанище - возможность передохнуть на своих крылах. А что дальше? Птица, не раздумывая, может избавиться от своих непрошенных спутников. Содрогнувшись от сознания своего бессилия, девушка взмолилась: - Помогите мне еще раз! Заклинаю воздухом и ветром! Мне ни за что не справиться одной! Для чего нужно было все это, если я не смогу его спасти?! - Голосок, бившийся в сознание птицы, будил какие-то давно забытые чувства, воспоминания. Эта самочка так заботится о своем спутнике. Они хоть другие, не нашего рода, но, смотри-ка, тоже заботятся один о другом. И откуда она знает нашу клятву "воздухом и ветром"? - Не понимаю, чего ты от меня хочешь, - зазвучал в сознании Наары гортанный, со странным клекотом, голос, - Но чем смогу - помогу. - Я благодарна Вам, великодушный лорд. Не знаю, что просить. Мне надо привести в сознание моего друга и как можно быстрее вернуть ему его прежний облик. Иначе, он навсегда останется в этом теле. - Я понял, что ты волнуешься о своем друге. Но как же ты сама? Если этот облик чужд для него, - он так же чужд и для тебя. - Да, это правда. Но у меня уже есть опыт пребывания в чужом облике и, что самое главное, я этого не боюсь. Она лукавила сама с собой. Они с сестричкой из детского любопытства проникали на некоторое время в сознание разных зверюшек. Но никогда еще Наара не претерпева-ла полного превращения - не теряла свое человеческое тело. Но об этом, сейчас, она старалась не думать. - Я ничего об этом не слышал, - Птица рылась в своей заполненной обрывками разнообразных знаний памяти, сама удивляясь тому, что там находилось, - но, думаю, тебе надо найти кого-то из вашего рода, кто сведущ в таких делах. Она ,увлекшись разговором, чуть качнула крыльями, но этого было достаточно, чтобы безвольное тело Дуга чуть сдвинулось - еще ближе к краю крыла. -Но, прежде всего, твой друг должен все осознать. Ты права, в одиночку тебе не справиться. - Но как, как заставить его услышать, не бояться, понять?? - Я постараюсь, чтобы твой друг не упал, - Птица чуть приподняла наружное оперение крыла, создав удобное углубление, - Остальное зависит от тебя. Только учти, долго держать так перья я не смогу. - Я поняла, я постараюсь. - Что? Что? Лихорадочно думала Наара. - Успокойся, не спеши. Почему вы все так мельтешите? - Насмешливый голос птицы заставил девушку сосредоточиться. Картины долины, леса, поселка, быстрой звонкой речки одна за другой проплывали в ее сознании. Вот здесь она впервые увидела Дуга, здесь они плясали в веселом хороводе. Нет, это не совсем то. Да, здесь! В этом "пустом" месте. Кто тогда кого спас? Конечно! Ведь Дуг - гонец и защитник. У него есть, вернее, был, но это сейчас не важно, рог! Как он звучит, выпевая тревогу? Какие мелодии вселяют уверенность, как, казалось бы простое, сочетание звуков заставляет приободриться, с надеждой смотреть в будущее, верить в победу?!! - Дуг, отзовись, Дуг! Мы должны услышать пение твоего рожка! А для этого поверь - совсем, совсем не страшно увидеть себя в чужом облике. Ведь ты - это ТЫ!, под какой бы маской не скрывалось твое лицо, какая бы шкура, перья не прикры-вали твое тело. Ведь мы-то знаем - это совсем не главное! Ну же, Дуг! Мне опять нужна ТВОЯ помощь! - Комок растрепанных перьев как-то странно дернулся. Нет, он еще не вернулся. Все так же остекленело блестели неподвижные бусинки-глаза, то же прерывистое дыхание с трудом вырывалось из безвольно раскрытого клюва. Но что-то изменилось. Где-то там, вдали от страха и боли Дуг очнулся, прислушался, постарался услышать и понять. - Дуг, Дуг, возвращайся! Мы тебя ждем! - Наара уцепилась за этот тончайший, легче паутинки, проблеск сознания - она ни за что на свете не отпустит его, укрепит, совьет крепкую прочную нить - нить душевного родства, нить радости. Она заставит Дуга, нет, она поможет ему пройти по этой нити, вернуться к ней, к солнцу, к небу, к ветру! На огромном крыле птичка, весело чирикая, прыгала вокруг взъерошенной, удивлено вертящей голову товарки. - Рад с тобой познакомиться, - странный голос теперь звучал и для едва сумевшего что-то осознать Дуга. - Твоя подружка - молодец! Но тебе пора самому браться за дело. Или хотя бы помочь ей. Ты уже решила, кто поможет тебе? - обратилась Птица к от радости забывшей обо всем Нааре. - Ох, - девушка никак не могла справиться с охватившим ее ликованием - Они справились! Дуг вернулся! Он не боится! Теперь все, все будет хорошо! - Кто бы мог им помочь? Ведун - вот кто! Его облик тут же возник перед внутренним взором Наары. - И где обитает эта особь? - В другое время девушка сумела бы поставить на место того, кто так непочтительно отозвался о ее самом лучшем друге и покровителе, но сейчас, сделав вид, что не заметила сарказма в вопросе Птицы, она попыталась представить пройденный ею путь с высоты птичьего полета. Но это, видимо, плохо у нее получилось. - И как вам удается выжить с такими пустыми головами? - Чего было больше в этом вопросе - презрения или раздражения? Но у Наары не было возможности ни обдумать это, ни ответить - Вам придется отправиться туда самим, - подытожила Птица свои недолгие размышления. - Это слишком неудобно для меня - придется лететь очень низко. - Нет предела нашей благодарности, лорд! - взволнованно прозвучал голос девушки. - Очень уж тоненький у тебя голосок, с трудом разбираю, - закрываясь брюзжанием от внезапно охвативших его странных чувств, - буркнула Птица. - Не мельтешите, я должен снизиться.- Когда отчетливо, как морщины на лице старой бабушки, стала видна земля, Птица шевельнул крылом. - Прощайте. Надеюсь, больше ты не обратишься ко мне за помощью! - Воздуха и ветра! Мы всегда будем тебя помнить! - Две серебрянокрылые чайки вывались из просвета огромной темной тучи. - Всегда. Что значит их "всегда"?
2
Первые мгновения были ужасны - они падали, кувыркаясь в восходящих потоках воздуха. Но молодые, тренированные тела, а, главное - инстинкт - несокрушимое желание жить, сделали свое. И почти сразу же беспорядочные, судорожные движения сменились плавным размахом вдруг окрепших, приобретших красоту свободы крыльев. Это было ни с чем не сравнимое, непередаваемое чувство свободного полета! Они парили! Над все еще сонной утренней землей, обгоняя восходящее солнце, неслись их светлые тени. - Дуг, Дуг - юноша с трудом отозвался на зов Наары. Так необычны, легки и радостны были эти, ранее неизведанные, ощущения! - Спускаем-ся. Надо найти место для отдыха. - Наара не хотела лететь днем, и когда рассказала о своих опасениях Дугу, тот с ней согласился. Конечно, любая встреченная птичья стая сразу распознает в них чужаков. А опасность быть забитыми возбужденными птицами - очень велика. Ведь вряд ли у них будет время что-либо объяснить, да и встретить кого-то подобного спасшей их Птице, представля-лось маловероятным. Так что постараемся отдыхать днем, а лететь по ночам, - решили они. И еще, что тоже немаловажно, - надо знать, куда лететь. С высоты птичьего полета Нааре было трудно сориентироваться. Вряд ли она сумеет сама найти дорогу обратно, дорогу к Ведуну. И главная задача девушки в этот первый день их необычного путешествия - во что бы то ни стало - найти Ведуна. - Однажды он уже пришел мне на помощь,- рассказывала Наара. - Тогда, оказавшись один на один с огненной стихией, я не нашла бы правильного решения. Только умные своевременные слова, всепоглощающая любовь и поддержка Ведуна спасли меня. И в этот раз, я уверена, он не оставит нас в беде. - Кого больше хотела успокоить Наара - Дуга или себя - убедить в том, что все обойдется, их план осуществится, и они вернут себе свой прежний облик? Если Дуга, то юноша и так после своего чудесного спасения и преображения беззаветно, не рассуждая, верил Нааре. - Нет, мне нужен друг- союзник, трезво мыслящий, понимающий и принимающий всю серьезность происходящего. Какой толк от покорного, нерасcуждающего спутника?! Ну, ничего, пройдет шок и эйфория от необычных, невозможных превращений и к Дугу вернется его рассудительность, умение трезво, здраво оценивать события. Нааре никак не обойтись без его помощи и поддержки! А пока девушка придирчиво выбирала место для отдыха. Оно должно быть недалеко от воды - ведь они, в основном, будут есть рыбу, и в то же время достаточно укромным - они с Дугом еще слабы, а ей придется попытаться связаться с Ведуном. Наконец, сопровождаемая повторяющим все ее движения Дугом, Наара опустилась на светлые воды небольшой горной речушки. Сильное течение чуть было не опрокинуло неопытных чаек. Подняв радугу миллиардов брызг, переполошив всех обитателей этого укромного места, они вновь поднялись в воздух. Это было достаточно комично, но ни у Наары, ни у Дуга не было сил критически посмотреть на себя со стороны. - На будущее надо запомнить, что горные речушки очень сильны и коварны, - Рассуждала Наара, тяжело опускаясь между прибрежными валунами. - Да, ты права, - неожиданно прозвучал привычно рассудительный голос Дуга. Да он же отлично ее слышит и понимает! Неужели этот душ чистейшей, холоднющей горной воды помог Дугу прийти в себя, сосредоточиться на происходящем?! - Да, это меня здорово встряхнуло. Как будто проснулся! Знаешь, до сих пор все было как-то со стороны - будто подсматриваю или кто-то рассказывает. А сейчас - чайка наклонила голову, пытаясь осмотреть себя, - Да уж! Трудно поверить! Но понимаю, что поверить надо! Иначе нам не выбраться из этой передряги. Верно, Наара? - Горечь, недоверие и надежда - все было в этом голосе, в этом взгляде. Что могла она ответить? Вторая чайка, перебирая розово-красными лапками, добежала до товарки, положила голову ей на шею и осторожно пошевелила клювом перышки. - Ты прав, Дуг! Мы, конечно, найдем выход! Все будет хорошо! - Знаешь, я ведь тебя не поблагодарил за то, что ты спасла мне жизнь! Не отвечай. Даже, если мы навсегда останемся такими, - Дуг старательно пытался не обозначать их нынешнее состояние, - ты совершила невозможное - даровала мне жизнь! Этому нет цены и нет названия! - Чайка низко склонила голову. - О, Дуг! Я ведь не могу плакать. Давай поговорим о чем-то более насущном. Как будто всегда только этим и занимался, поднявшись невысоко над перекатом, Дуг выхватил серебристую как лунный свет рыбешку. - Ну-ка, подружка, попробуй! Такой свежей рыбы тебе еще не приходилось есть. - Они поели, вернее, наелись до отвала, не рассчитав свои возможности, и почти полдня сидели нахохлившись, с осоловевшими глазками, пытаясь переварить свой первый живой завтрак. - Никогда не думала, что свежая рыба такая вкусная! Но как мне было плохо! - Пожаловалась, наконец, Наара. - А ты бы не жадничала! - Кто бы говорил! - Как хотелось вскочить на ноги, скорчить насмешливую рожицу..Но как- же без ног, без... - Ты права, нам незачем все время слышать мысли друг друга, - чуть смущенный голос прервал невеселые размышления Наары. - Да, придется над этим как следует поработать. Я пока не знаю, как это сделать. А сейчас, если ты готов, помоги мне. Я хочу найти Ведуна и попросить его помочь нам. - Девушка не раз рассказывала Дугу о Ведуне, о том, как он дорог, важен для всей ее семьи. И сейчас она объяснила юноше, никогда не слышавшему ни о чем подобном , как она собирается искать Ведуна, растолковала, что он должен делать, как может помочь, защитить ее. Ну вот. Все приготовления вроде бы закончены. Еле заметная среди прибрежных валунов, Наара мысленно приняла удобную, спокойную позу, расположившись так, чтобы тело помогало установить незримый контакт с Ведуном. Сторонний наблюдатель отметил бы довольно странную картину: крупная серебристая чайка, как бы на страже, стоит над телом неподвижной товарки. Прервавшая же всякую связь с тем, что ее окружало в физическом мире, Наара продолжала звать Ведуна. И, когда в отчаянии девушка уже почти решила прервать бесплодные поиски, он откликнулся. - Наара! Где ты, девочка? Я почти не слышу тебя. И очень плохо вижу. Что случилось? - Наара понимала, что у нее не хватит сил на долгий подробный разговор, и, преодолевая желание рассказать все, ограничилась лишь просьбой - помочь вспомнить дорогу обратно, дорогу к нему, к Ведуну. - Он добрый, он поймет, почему я прошу только о помощи, - успокаивала себя девушка. - Меня не было с тобой по дороге к Айе. Я не видел твой путь и не могу повторить его. - Рано или поздно мы расплачиваемся за свое самомнение, - обреченно размышляла Наара. - Но вот о чем я подумал, - далекий голос Ведуна звучал все также доброжелательно. Заинтересованное желание помочь звучало в каждой его нотке: "В любом месте, где ты побывала, остался твой след. Так происходит с каждым. Постарайся найти эти маячки. Они-то и приведут тебя обратно". - Голос Ведуна угасал. Скорее всего, это она, получив прекрасный совет и тут же начав обдумывать его, ослабила внимание, сосредоточенность на разговоре с Ведуном. - Чем быстрее мы доберемся домой, тем быстрее я смогу все объяснить и попросить прощения за этот разговор. - Подытожила Наара, пересказав Дугу совет Ведуна. - Ты веришь ему. Да и я, сколь ни мало разбираюсь в таких вещах, думаю, что в этом что-то есть. Тем более, что ничего другого мы придумать не можем. Но как это осуществить? - Дуг, как всегда, больше интересовался практической стороной проблемы. Что ж, у Наары уже был готов ответ. - Мы полетим на юг, примерно в том направлении, откуда я пришла. Летим мы достаточно низко. Не может быть, чтобы я не заметила мною же оставленные маячки, что бы ни подразумевал под этим Ведун. - Дугу оставалось лишь молча согласиться. И, поскольку солнце давно уже скрылось за невысокими, но довольно крутыми горами и сумерки вот - вот грозили смениться полной темнотой, они поднялись в воздух.
Лететь в темноте оказалось гораздо труднее, чем представляли себе Наара и Дуг. Да и что они вообще знали о полете, что умели?! Но их идеально приспособленные для стихии воздуха птичьи тела не подвели. Надо было только довериться скрытым в них древним инстинктам. Нааре это удалось быстрее и лучше. Но и Дуг спустя короткое время тоже приспособился и теперь во всю наслаждался ни с чем ни сравнимым ощущением полета. Ориентируясь на, казалось бы, незаметные изменения в расположении звезд на небе, ведомые каким-то седьмым, не известным людям чувством - все тело девушки-птицы пронизывала музыка неслышных волн - они летели над погруженными в сон, покрытыми терпко пахнувшими в ночи травами и кустарниками, пустошами. Вдруг, неожиданно, как удар гонга, Наара увидела всплеск фиолетово- розового сияния. Это место, где маленький народец оставил меня - От этой мысли - удара защемило сердце. - Давай спустимся чуть пониже, - превозмогая боль, попросила девушка. - Что случилось? - забеспокоился Дуг. Он совершено не видел того, что с такой отчетливой ясностью видела, чувствовала Наара. Цепочка фиолетово-розовых вспышек, то пропадая, то усиливая яркость, вела их все дальше и дальше. В одном месте вспышка была большой и яркой - маячок превратился в костер, даже юноша почувствовал что-то. - Это, скорее всего, место между наклонными пилонами, - откликнулась на его невысказанный вопрос Наара. Не было ни времени, ни сил на подробные объяснения - ночь вот-вот кончится, а Нааре хотелось во что бы то ни стало до восхода солнца перелететь опасное пространство болот. Но, к ее глубокому огорчению (она понимала, как важна каждая потерянная минута для спасения Дуга), они не успели. Сначала восходящее солнце вызолотило противоположный край неба, потом начал редеть и растворяться предрассветный сумрак. Как будто одетая в черное - здесь были все оттенки черного: от бархатно-глубокого до прозрачно-нежной дымки - свита, пятясь, отступает перед шествующим владыкой. На долю мгновения все застыло - звуки, краски, запахи - и вот появился властелин - солнце. Исчезли, как будто и не бывали, ведшие их всю ночь маячки - всполохи. Усталые птицы с шумом опустились, почти упали, на качнувшийся под ними покрытый скользким зеленым мхом клочок болотной земли - огромную, похожую на остров, кочку. - Надеюсь, в следующую ночь мы полетим быстрее, - прошептала, засыпая Наара. Но Дуг ее уже не слышал. Он буквально уснул на ходу, и только инстинктивно спрятал голову под устало поникшее крыло. Этот день они проспали, собираясь с силами. Но сон, что это был за сон?! Каждому из них снилось почти одно и то же - они в своих обычных, как оказалось, таких удобных, красивых, привычных телах. Но, если Дуг, проснувшись и вновь осознав чудовищную действительность, смутился лишь от того, что Наара может понять его тоску и разочарование как упрек ей - за ее необычную попытку спасения, то девушка предпочла побыстрее спрятать свои мысли потому, что вопреки уверенности Дуга (она сама изо всех сил поддерживала ее), совершенно не была уверена в успехе. Мысли о том, что они до конца дней останутся в птичьем облике, ни на миг не давали ей покоя, и сон ее был тяжелым, беспокойным. - Давай постараемся не думать о том, что и как будет потом, когда мы доберемся до Ведуна, - предложила она Дугу, когда они с наступлением сумерек проснулись. - Сейчас нам нужно беречь силы для полета, - Ты права. Летать очень непросто. Мне кажется, что все тело болит и ломит, какбудто тяжело работал. - Наара согласно кивнула - она ощущала то же самое. - Трудно не думать о том, что будет потом, ты же понимаешь, но я постараюсь. - Тогда, в путь, - заторопилась Наара. Ей хотелось как можно быстрее покинуть эти места. Она ждала и боялась встречи с Огненным Петухом. Конечно, больше боялась! Девушка всей душой верила, что он был ее другом, но... Но одно дело тогда, а теперь? Как он отнесется к ней, к Дугу в их теперешних обличьях?! Ей не хотелось терять эту дружбу, но не хотелось и рисковать, ведь она не могла терять время на длительные объяснения. А без подробного рассказа Огненный Петух - она была уверена - их ни за что не отпустит. - Летим, Летим, - подгоняла она, разминающего мышцы и отчаянно машущего крыльями Дуга. - Летим - вслед взмывшей ввысь Наарой и он поднялся в небо.
3
Путешествовать по воздуху было, конечно, гораздо быстрее, чем идти по земле. Но ночные полеты не оказались такими безопасными, как поначалу думалось Нааре. Над большим лесным массивом, где девушка провела зиму в оставленном хозяевами в незапамятные времена жилище и где осталась ее подружка - сосна
(Наара ясно различила и узнала этот тонкий гордый ствол в особенно ярком розово-фиолетовом всполохе) на них напали хищные птицы. Это были крупные ночные охотники, гораздо более сильные и опытные, чем они с Дугом. И двум чайкам пришлось бы не сладко, не известно вообще, чем закончился бы этот неравный поединок, если бы откуда-то вдруг налетевший легкий ветерок не превратился в звонкий смерч, как будто хлыстом отстегавший и отогнавший пернатых хищников. - Мы помним тебя, - взметнулись в прощальном привете, гася порывы урагана, ветви деревьев. - Спасибо! Спасибо Вам! Всем, всем спасибо! - Только и могла покачать крыльями Наара. Никогда не слыханный здесь ранее, похожий на мяуканье "Кья-ау" гортанный клекот чайки разорвал ночную тишину. Они очень спешили, и, несмотря на то, что предыдущие сутки провели практически без пищи и смертельно устали, на берегу хорошо знакомой Нааре лесной речки они пробыли ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы восстановить силы и унять начавший мучить их голод. Мелкие рыбешки, конечно, не такие вкусные, как в горном ручье, рачки и улитки составили их, как хотелось верить Нааре, последнее птичье меню. Это были уже родные края девушки. Сегодня ночью они найдут, они встретятся с Ведуном. После того, первого разговора, за все время пути, Наара ни разу не попыталась еще раз связаться, поговорить со своим наставником. Все ее мысли, силы были поглощены поисками следов-маячков и стремлением как можно точнее, лучше придерживаться указанного ими курса. И теперь радость, предвкушение долгожданной встречи подгоняла их лететь еще быстрее. Вот в росистой сырости раннего утра, в густом от испарений и запахов воздухе две птицы закружили над скрытой в густом лесу поляной. Здесь фиолетово - розовое сияние стало ровным, чистым, немигающим заревом. Вышедший из деревянного сруба человек с удивлением посмотрел в небо, но без колебаний поднял, раскрытые в приветствии руки. - Я ждал тебя, Наара, - Ведун (а это был - ну конечно, конечно, без сомнения, он - дорогой, добрый наставник, друг), безошибочно обратился к той птице, что была Наарой. Понимая и принимая его жест, птицы спустились вниз. Эти руки, руки этого человека, были крепче и надежнее любого камня, любой скалы - они были надежнее, вернее всего в этом мире. Перебирая цепкими лапками, птицы перебрались с покрытых одеждой предплечий в теплые большие ладони. - У вас совсем мало времени. - Ведун, которому уже не нужны были объяснения - он понял все, или почти все, увидев Наару в облике птицы, лишь сокрушенно покачал головой. Этим молодым людям надо помочь и помочь как можно быстрее! - Мне одному не справиться. - Он мгновенно оценил ситуацию, и, как бы извиняясь, добавил - Время почти упущено. - Я помогу тебе, - Наара не хотела заранее думать об этом, но представляла, что что-то подобное может случиться. - Но тогда твои шансы... - Я помогу, - голос Наары звучал уверенно, твердо. - Я обязана вернуть Дуга. Со мной...- Она на мгновение превратилась в маленькую растерянную девочку - что-то скажет Ведун? - Мы найдем выход?!! - Конечно, мы приложим все усилия! - Ведун старался не дать этим попавшим в беду юноше и девушке прочесть все его мысли. Дуг все слышал, но не все до конца понимал, лишь взволнованно следил за этим безмолвным разговором. - Что-то не так, Наара? Мы не сможем вернуть свой прежний облик? - Столько ужаса и боли в его вопросе! Он уже забыл, что говорил тогда, как благодарил, как уверял, что при любом исходе будет рад спасенной жизни?!?! Как будто ласковая, добрая рука коснулась Наары - Ты должна понять его, девочка. Это так непросто! - Кому, как не мне понять его!! - Горечь в голосе любимицы обожгла сердце Ведуна. - Я могу послать за Даном. - Озабоченные главным, основным, тем, что требовало экстренного, сиюминутного разрешения, они больше ни о чем еще не говорили, и сейчас Ведун должен был хоть немного рассказать о младшем брате Наары. - Он ушел в селение. Мальчику пора учиться жить с людьми. Ему очень хочется стать воином и вождем! - Он хочет быть таким, как был наш отец, - подумала Наара, и, уловив что-то в интонации Ведуна, спросила - Ты не очень уверен, что братишка сможет нам помочь? - Она чувствовала, что Ведуну тяжело лишать ее почти последней надежды. - Не будем тратить время. Пока ты найдешь Дана, пока он вернется... Давай начнем. Что надо делать? - Прежде всего - попейте и отдохните. Спешить теперь нельзя - опасно. -
И вот Наара снова в том самом помещении, о существовании которого, как ей казалось, она забыла. Да что там - забыла... Сейчас, обведя взглядом эти искрящиеся вкраплениями далекого света бесконечно темные стены, вздохнув пропитанный воспоминаниями "высокого огня" воздух, девушка поняла, почему не испугалась там в пустом" месте между наклонными пилонами, почувствовала единство, родство этих, казалось бы, никак не связанных между собой мест. Но сейчас, здесь она была не одна. Рядом с ней, боязливо переступая с лапки на лапку, взъерошив перья, так, что казался ослепительно перламутрово-белым, в замешательстве оглядывался по сторонам Дуг. Наара объяснила ему, что и как они будут делать, и юноша вроде бы все понял и согласился. Но одно дело "вроде бы понять", а - очутиться здесь...Сможет ли он, хватит ли решимости довести все до конца. Ведун остался снаружи, за сцепленными как пальцы рук ладонями каменных стен. Она же была здесь, с Дугом. Вместе они пройдут путь до последней, до главной черты. Наара не оставит его, поддержит, поможет. А, если придется, то и погибнет вместе с ним. Подбадривая, увлекая за собой юношу, она начала двигаться к центру - к чуть вогнутой круглой площадке. Птичьи лапки отчаянно скользили, разъезжались по отполированным, чуть наклонным плитам; казалось - бы невысокие ступени - круговые сегменты, разделяющие пространство на символические круги, вздымались неприступной преградой. Перед одной такой ступенью Наара резонно, как ей казалось, решила, что раз они птицы, то могут пролететь до конечной цели - круглой площадки. Но, не тут-то было! Необычный воздух помещения не только не держал, не давал возможности уже привычным к полету крыльям опереться на него, напротив - он как будто давил, гнал вниз, старался расплющить поднявшееся вверх тело. Пришлось оставить бесплодные, выматывающие попытки и они, продолжая карабкаться, скользя и поддерживая друг друга, добрались до очередной - это седьмая, отметила про себя Наара - преграды. Ступени становились все выше, воздух - более разряженным, наэлектризованным, практически незаметное поначалу, монотонное жужжание - громче и зловещее, прерываясь звуками - всхлипами, а сил у них оставалось все меньше и меньше. И вот, взобравшись с помощью и поддержкой друг друга на вершину этой ступени (в отличии от остальных, она не была плоской и ровной - приходилось балансировать на остром гребне) они обнаружили, что дальше идти-то и некуда: виденное ими сверху и засло-няемое по мере передвижения кольцами-ступенями вогнутое круглое углубление было прямо под ними! Первой, сделав неловкое движение, сорвалась вниз Наара. Она едва успела затормозить на узкой полосе, отделяющей ступень от углубления, как мимо, обдирая перья, поднимая завихрения из разноцветных всполохов, проскользил Дуг. Как только тело птицы оказалось в углублении, вспыхнувшее пламя неприступной гудящей стеной отделило их друг от друга. Наара не чувствовала юношу, не знала , не могла понять - где он, что с ним, жив ли он вообще?!! Ей оставалось лишь подпрыгивать, остужая то одну, то другую лапку, по аду раскаленного крупного речного песка. Девушка не заметила, когда и как все изменилось, поглощенная ужасом созерцания и ожидания. Вся превратившись в это ожидание, не сводила она завороженного взгляда с рисующей беспощадные картины стены огня ; не чувствовала палящего жара, не замечала, как тлеют кончики ее перьев, как вздуваются и лопаются волдыри на коже лапок. Только взметнувшийся высоко вверх и упавший на землю Огненным Петухом, всполох вывел Наару из транса беспомощного созерцания. - Ты, ты - здесь, - Голос девушки был похож на шорох пересохших листьев - ее птичье тельце иссохло, почти лишилось влаги. - Кто же еще?! Почему там, на болотах ты не дождалась меня? Почему я должен находить тебя в таких странных местах и в таком виде? - Все более распаляясь, Петух хлопал себя по бокам, сверкающими, слепящими глаза крыльями. Он ни мгновения не мог устоять на месте ; и Наара оглянулась, следя за его стремительными, переходящими в прыжки, шагами. На сером прибрежном песке, почти утопив лицо в воде небольшой речушки, лежал Дуг!! Он пил и пил, и никак не мог напиться. - Приятель, уступи место леди! - Золотой клюв и шпоры готовы были вот-вот проткнуть юношу, - Это вода моей дамы! - Не трогай его! Пожалуйста! Все в порядке. Он не "слышит" тебя - просто не понимает. - Огненный Петух недоверчиво скосил золотой глаз. - Как же он смог пройти искус огня? - Снова захлопали возмущенные крылья - Ты издеваешься надо мной? - Как ты мог даже подумать о таком? Прошу тебя, успокойся. Потерпи немного - я все тебе расскажу. - Огненный Петух нехотя сложил крылья, ладно, мол, подожду; и зашагал вдоль берега, высоко вскидывая голенастые ноги и позвякивая, рассыпающими искры, шпорами. Вернувшись в человеческий облик, Дуг перестал понимать безмолвную речь. Услышит ли он меня, - волновалась Наара. Но, вопреки ее опасениям, юноша тот час же отозвался на мысленный призыв и, с сожалением оторвавшись от воды, уселся на песок, в первый раз после возвращения посмотрев на девушку. Взгляд Дуга передал всю гамму охвативших его сложных, противоречивых чувств: от испуга и изумления - юноша никогда не видел такое - Огненный Петух!! - от боли воспоминания и понимания до радости узнавания! Он кинулся было, раскрыв объятья, к Нааре, но остановился на полпути, не зная, что делать, как говорить с этой полуживой измученной птицей. Его остановил и грозный вид переливающегося огнем (в нем постоянно все менялось) огромного - в человеческий рост - петуха. Но, сделав над собой усилие, что-то припомнив (он для верности закрыл глаза), Дуг "услышал" знакомый, такой родной голос. - Не бойся, открой глаза. Ты все равно сможешь меня слышать. - Юноша осторожно приоткрыл веки. Ни едва стоящая на почти обугленных ногах, израненная чайка, ни пугающий странный петух не пропали, но не пропал и этот, несший ему надежду, поддерживавший его голос! - Как я рад, что могу слышать тебя! - А как я рада, что мы не утратили возможности общаться! Я так счастлива, что к тебе вернулся человеческий облик! - Если бы.., но сейчас только слабыми движениями крыльев могла передать Наара свою радость. А Дуг! Только сейчас, глядя на это нереальное, переливающееся огнями существо, он все вспомнил и осознал. Вспомнил, как сопровождал Наару, как они отправились в путь на небольшой крепкой лодочке; вспомнил ужасную, закрывшую небо, разбившую жизнь волну; и себя вспомнил, взмывшего ввысь серебристой бездумной чайкой; вспомнил их дорогу к Ведуну, вспомнил скольжение по узким ступеням над бездной и саму полыхающую бездну; вспомнил, почувствовал непрерывающуюся, не рвущуюся, не горящую ниточку, связывающую его с Наарой, и понял, что совершила эта девушка! Чем он ей обязан! - Ой, нет, нет!! Не думай так! Только из-за меня ты попал в эту историю. Я просто должна была помочь тебе вернуться в твою жизнь. - Позволено ли будет и мне узнать, о чем идет речь? - Наара уже напилась из сложенных лодочкой рук Дуга. Раны на ее лапках под взмахами огненных крыл Петуха исчезали на глазах изумленного юноши. - Я имею право удовлетворить свое любопытство, решил Огненный Петух, - Так что же все- таки произошло? - Наара первый раз (они еще не успели подробно поговорить с Ведуном) поведала о том, что с ними - с ней и Дугом - произошло. Когда она описала ( во всех подробностях - на этом настоял Петух), что они делали на болоте и почему улетели оттуда, не попытавшись даже его найти, Огненный Петух, казалось вот-вот взорвется! Накал эмоций, охвативших его чувств, можно было увидеть издалека! Такое буйство огня, такое полыхание!! Дуг пятился, пытаясь подхватить на руки и унести Наару подальше от этого непредсказуемого существа. - Не вздумай даже тронуть ее! - Даже Дуг понял предостерегающий вопль.- Как ты могла?! - Петух немного успокоился и теперь почти спокойно обращался к Нааре , - Как ты можешь оставаться такой глупой?! Еще в первую нашу встречу, в самый первый раз, я предупреждал тебя, что тебе необходимо научиться думать! И что?! - Вновь распаляясь, он бешено захлопал крыльями. - Объясните, за что Вы ругаете Наару? - Не побоялся вступиться за подругу юноша. За что?!? - Резко обернувшись к Дугу, Петух немного притушил свой огонь, - Теперь даже ты, несмышленыш, если у тебя не совсем пустая голова, можешь понять... - Боль понимания отразилась в глазах юноши, - Да, да! И еще раз да! Обратись Наара за помощью ко мне там, еще на болоте, и вы оба, именно - ты и она! - уже и забыли бы вкус сырой рыбы! - Дуг переводил недоверчивый, испуганный взгляд с Огненного Петуха на Наару и обратно. - А сейчас, что сейчас??- читалось в его молящих глазах. Наара молчала - ей еще предстояло осознать весь трагизм, все последствия своего тогдашнего решения. - А сейчас,- тряхнув золотым гребнем, - сказал Огненный Петух, - ты отнесешь ее к Ведуну, и он будет думать, что делать дальше. - Почему же, почему Вы не хотите ей помочь? - Вопль недоумения, просьбы повис в воздухе. Все трое видели устремленный к Огненному Петуху сгусток мольбы. - Я не хочу помочь? Тебе повезло, что Наара не сможет сейчас обойтись без твоей помощи, безмозглое существо! Это я не хочу помочь?! Она приняла помощь от Птицы! А я?! Я - просто уже не могу!! Есть вещи, над которыми я бессилен!! - Закатное золото, растворив в себе истощающуюся фигуру Огненного Петуха, разлилось по небу, оставив на речной глади, а потом и на песке золотое перо - памятку. Дуг осторожно поднял его и бережно спрятал за отворотом куртки.
- Идем, я думаю отсюда недалеко до дома Ведуна. - Чайка - Наара дремала в надежных руках уверенно шагавшего по лесу Дуга. У Ведуна все было готово - и истопленная баня для Дуга, и выстланная пухом ивовая корзина для Наары. Он ни о чем не спрашивает, поначалу удивился Дуг, но потом сообразил - так он все знает! Недаром и зовут его - Ведун!
--
Что делать будем?! - Ведун спрашивал вслух - мнение Дуга тоже было важно. Как ни старался Ведун с вечера, подливая в питье Наары и Дуга настой из особых трав, спалось обоим плохо: то и дело била крыльями Наара, вскрикивал и ворочался Дуг. Раз за разом подходил к ним Ведун - тихонечко дул в смеженные тревожным забытьем веки, отгонял ночные кошмары. Несмотря ни на что, Наара и Дуг отдохнули. Они никогда не смогут забыть того, что произошло. Те переживания останутся с ними на всю жизнь, неутиха-емым эхом будут сопровождать все их чувства, решения, действия. - А Вы что думаете? - вопрошающий взгляд Дуга прожигал насквозь. Наара прошлась по убранному после завтрака столу, наклонив головку, вглядываясь серебристо - серыми глазками в озабоченные лица мужчин. Хорошо, что ей удается прятать свои мысли, свои чувства, свои страхи от Дуга, но Ведун - то все понимает! Неужели время вышло? Неужели нет надежды?! - Не будем отчаиваться, - голос Ведуна, хоть и приглушенный усталостью, звучал, как всегда, ясно, спокойно. - Значит, все очень плохо? - невысказанный вопрос Дуга назойливо жужжащим шмелем
повис в воздухе.
--
Конечно, могло бы быть и лучше. Но не все потеряно! Нет - не все! - Перед опутанными отчаянием безнадежности детьми стоял мощный уверенный воин. - Только ваше желание, ваша сила, ваша вера - гремел его голос. - Ведун, - голос Наары оставался по-прежнему печально - спокойным, - ты считаешь, что еще можно что-то сделать? - Да, глядя в зажегшиеся надеждой ожившие глаза Дуга сказал Ведун. - Я уверен, что ВЫ ( он выделил это вы) преодолеете все препятствия. - Что делать? - Дуг в нетерпении вскочил на ноги. - Успокойся и послушай. Многое, если не все будет зависеть от тебя. - Что ты думаешь о Репке, Наара? - Вопрос был так неожидан, что девушка растерялась, - Но ведь она так далеко! Даже если бы Репка могла помочь, где искать ее? - Ведун рассказал Дугу то, что юноша еще не знал, - историю матери и младшей сестры Наары. Особо остановился на необыкновенных способностях Репки. - Теперь ты понимаешь, что без тебя Нааре не справиться? - спросил он пораженного всем услышанным юношу. Дуг и не знал, что где-то есть большая вода, что существуют огромные лодки. Да мало ли еще чего предстояло ему узнать?! -
Куда-то ведь должны плыть эти лодки? Где-то у этих людей должен быть дом?! Где-то там, в далеких краях - Репка, где-то там - надежда! Хоть ни мне, ни Ведуну так и не довелось "связаться" ни с матерью, ни с Репкой, но они живы. Я знаю, я чувствую это сердцем. Но как мне попасть туда, как разыскать Репку? - так размышляла, сразу поверив в предложение Ведуна, Наара. - Не сомневайся, - мужественный ясный голос Дуга как будто осветил погружающуюся в сумрак вечера комнату, - я сделаю все! Мы найдем Репку! - Только как мы попадем на лодку пришельцев? Как преодолеем большую воду? - Нааре не хотелось обсуждать возможности Репки помочь ей - так оставалась хоть какое-то подобие надежды. Поэтому она старалась думать только о практической, сиюминутной стороне дела. - Дан состоит в дружине лорда, - Ведун размышлял вслух, - Он рассказывал, что последняя большая лодка еще не отправилась в путь. Прав был твой отец, - теперь Ведун обращался к ним обоим - Нааре и Дугу, - большие лодки не забыли дорогу в наши края. Лорду удалось договориться с ними. Больше нет прежних грабежей. Но все равно, никто не доверяет друг другу. - Так как же мы попадем на большую лодку? - сгорая от нетерпения, от желания побыстрей начать действовать, перебил рассказчика Дуг. - Я отведу им глаза и вы поднимитесь на борт, - как о чем-то совершенно обыденном сказал Ведун. - Не знаю только, сколько времени они не будут вас замечать. Ведь, чем дальше от берега, тем труднее держать вас двоих незамеченными. И что будет потом? Как они вас примут? - Раздумывал - сомневался Ведун. - Только вам решать... Я, к сожалению, не вижу другого выхода, - Он отвечал на вопрос Наары, которую обеспокоили его сомнения. - Да, я твердо уверен, что это единственный выход, - голос Ведуна звучал глухо, когда он подтвердил и Дугу свое решение. - Спасибо! Я не могу не воспользоваться любой возможностью, какой бы ничтожной ни была надежда на удачу. Нет, - поправила она сама себя, - Надежда всегда огромна! - Конечно! - воодушевленно поддержал ее Дуг,- Мы ведь решили, что сделаем это! И мы обязательно все сделаем и сделаем хорошо!! - Мне бы твою уверенность неопытности, - со вздохом думал Ведун, обнимая Дуга за плечи. Этой же ночью они все обсудили, с тем чтобы поутру, не теряя времени, отправиться к берегу большой воды. Но перед выходом Наара попросила дать ей возможность немного полетать. - Ведь кто знает, когда я еще смогу это сделать, - оправдывалась она. Дуг не мог устоять на месте, провожая поднявшуюся в небо чайку завистливым взглядом. Ведь совсем недавно и он так же свободно парил в бесконечном просторе! Напряглось тело, вот-вот он расправит руки-крылья... - В этом главная, самая большая опасность! - Резкий голос Ведуна вернул юношу на землю. - Чем дольше Наара будет оставаться чайкой, тем труднее будет вернуть ей человеческий облик. А может наступить и такой момент, когда это будет уже невозможно! - Ведун очень внимательно, требовательно посмотрел на Дуга - От тебя, от того, насколько быстро тебе удастся найти Репку, зависит судьба Наары! Помни это! - Взгляд Ведуна проник в самую душу, задел что-то такое, такие глубины сострадания, понимания, желания помочь, о которых юноша и не подозревал. - И вот еще что: Наара сама все отлично понимает, поэтому постарайся не думать об этом при ней - не надо ее лишний раз напоминать о существующей опасности. - Насколько грозна эта опасность, насколько велика возможность не успеть вовремя - это сейчас Дуг понял с ужасающей ясностью. Понял он и то, что именно от него - Дуга зависит, удастся ли Нааре вернуть себе человеческий облик! Груз величайшей ответственности, казалось, пригнул юношу к земле. Но это длилось лишь одно мгновение. Он гордо выпрямился, поднял голову, открыто , смело встретил вопрошающий, молящий взгляд Ведуна - Я сделаю все! Нет такого, чего бы я не сделал для Наары, ради ее спасения! Вы можете мне верить! Настал мой черед помочь ей! - Серебристая стрела распушила изящные крылья и чуть усталая (давно не летала), но очень довольная Наара опустилась на плече Ведуна. - Спасибо! Я готова. - Она нежно потерлась клювом о шею Ведуна - Когда еще увидимся. Они шли со все возможной скоростью, нигде не останавливаясь. Ведун даже обошел стороной селение - Он не хотел, чтобы его видели с неизвестным молодым мужчиной ; а еще, как ни странно это могло показаться на первый взгляд, он был уверен, что сейчас Нааре не следует встречаться с младшим братом. Ничего, кроме боли и разочарования, это не принесет, а время неумолимо сокращает возможность Наары вернуться к обычной жизни. - Если бы я мог замедлить его ход, - не раз думал Ведун. Но, увы - оставалось уповать на удачу - на сообразительность, на преданность Дуга. Они пришли на берег большой воды вовремя - последние воины, таща огромные мешки с добычей, поднимались на борт. За ними, не замеченный, окутанный обманкой Ведуна, поднялся и Дуг, осторожно прижимая к груди, закутанную для большей надежности в кусок материи Чайку - Наару. Прислонившись спиной к высокой сосне, Ведун следил за неотвратимо удаляющимися питомцами. Уже лодка скрылась из глаз, а он еще долго видел внутренним взоромт - взором любви спрятавшегося за нагромождением мешков Дуга, прижавшуюся к его груди Наару. - Я верю, что еще увижу тебя, девочка. У вас все получится - несся вдогонку им голос Ведуна, его любовь, его поддержка.
4
Люди на борту большой лодки нервничали. Особенно, хоть ему и удавалось хорошо это скрывать, беспокоился человек, в котором Дуг и Наара признали здешнего Лорда. А, может быть, он "Ведун" этих людей? - Сомневались они, наблюдая, как тот часто останавливает свой проницательный взгляд на "пустом месте" - Нааре с Дугом, пытаясь проникнуть за скрывающую тайну пустоту. В отличии от остальных, он ни разу не наткнулся на них, чтобы отскочить с воплями и выпученными от страха глазами, каким-то образом точно зная, где они находятся. Это случилось на утро следующего дня. Дуга разбудили пинками. Он - то был уверен, что спрятался хорошо за какими - то большими мешками на корме, но вот надо же! Высокий мужчина - тот самый лорд - жестом предложил ему подняться, не сводя изучающего удивленного взгляда с чайки - Наары. - Как ты здесь оказался? - Дуг откашлялся. - Говори, не молчи, - торопила Наара, - Он нам поможет! - Я сбежал из дома, - начал рассказывать Дуг то, что они придумали тогда, в избушке Ведуна. Человек терпеливо выслушал длинный рассказ о том, как Дуг сбежал из дома и, подстегиваемый любопытством, решил посмотреть другие земли. - Да, это я понял. Но КАК ты попал СЮДА? И что это за птица? - Продолжал настаивать лорд. - Здесь была такая суматоха. А это - моя птица. - Дуг старался, чтобы его голос звучал достаточно твердо, независимо. - Суматоха? Да, да - помню. Твоя птица - ну, конечно! - Голос говорящего был подчеркнуто спокойным, только глаза все пристальнее, все пронзительнее всматривались в Дуга и Наару. - Допустим! И что ты думаешь, мы с тобой сделаем? - Он не поверил мне, -забеспокоился Дуг. - Ему любопытно узнать, кто мы такие. Не волнуйся, - успокаивала Наара. - Путешествие тяжелое - нам не нужны лишние рты! Да еще и с птицами! - Голос и вид лорда не предвещали ничего хорошего. - Он не прикажет выкинуть тебя за борт, если не сделал этого сразу, - подбадривала Дуга Наара. - Говори, он дает тебе возможность убедить себя, что ты им пригодишься. - Я сильный! Я могу работать наравне с другими, - Дуг последовал совету - подсказке Наары. - А птица? Зачем она тебе? - Пытали глаза, настаивал голос. - Зачем она нам? Что, тоже будет работать? - Не волнуйся, он не в состоянии проникнуть за мою защиту, - еще раз напомнила Наара. - У нас в поселке у многих есть птицы. Так уж мы живем, - объяснял Дуг, - А делать? Что она сможет для вас сделать? Ну, - Дуг призадумался. - Ах, да, права Наара, - Птица может разведать, где есть рыба, может указать, где земля. - Дуг пожал плечами, - Я никогда об этом не думал. Это, как и у других, моя птица! - Ну что ж, я скажу, что ты можешь остаться, - лорд повернулся, чтобы уйти, - Но учти, тебе придется много работать, чтобы никто из моих людей случайно не столкнул тебя в воду.- Тут только Дуг, всецело поглощенный разговором, тем, чтобы как-то уговорить оставить их на борту лодки, заметил, что они не были одни. Несколько мужчин достаточно устрашающего вида появились вдруг из-за мешков, и, бросив на Дуга (он еще крепче прижал к груди Наару) свирепые взгляды, пошли за лордом.
Дуг, со свойственным ему доброжелательством и открытостью, вскоре познакомился со всеми обитателями большой лодки. В суровых, непривычных для него условиях, когда вокруг была только большая вода - на самом деле такая большая, что за несколько дней плавания они не видели даже признаков земли, он довольно быстро приспособился, постарался не только не мешать, но стать нужным и полезным. У каждого здесь было свое место и свои обязанности; каждый по- своему встретил Дуга, по-своему отнесся к его непонятному, неожиданному появлению. Но, лорд-ведун разре-шил этому человеку остаться, и никто не собирался идти против его решения. Однако если с пребыванием на борту Дуга смирились довольно быстро и спокойно - днем он, в меру своих сил и возможностей, старался помочь каждому, кто мог нуждаться в его помощи, без дела не крутился под ногами, а по вечерам рассказывал зачарованным слушателям разные истории, то его птица вызывала всеобщее настороженное любопытство. Лорду пришлось использовать весь свой авторитет, всю свою власть, чтобы убедить всех и каждого в отдельности, что странная птица (они никогда не видели, чтобы чайка была так близка с человеком) не принесет несчастья, не накличет беды. Для чайки движение, полет были жизненно важны. И Дуг, хотя очень боялся, как бы с ней чего-нибудь не случилось, был вынужден отпускать Наару в далекие одинокие полеты. А птица - Наара раз от разу улетала все дальше, все больше времени проводила в высоких светлых небесах, паря и кувыркаясь, наслаждаясь каждым мгновением, растворяясь в стихии воздуха. И только настойчивые призывы Дуга (он с ужасом думал, вспоминая предостережение Ведуна - А вдруг? Вдруг судьбоносный порог пройден?) возвращали ее к действительности. И, подхватив налету несколько трепещущих рыбин, она возвращалась к лодке. Увидев, что его спутники заинтересовались добычей Наары, Дуг попросил ее приносить побольше рыбы. Так на борту появилась свежая еда. В подобных путешествиях, как понял Дуг, питались только взятыми с собой впрок продуктами. Это как-то примирило людей с существованием Наары, со странной дружбой человека и птицы. Вечерние же рассказы Дуга вызывали все больший и больший интерес слушателей. И, если поначалу юноша рассказывал о себе, о своем селении, резонно полагая, что этим снимет завесу недоверия между собой и совершенно незнакомыми людьми, то, постепенно, увлекаемый неподдельным интересом слушателей и увлекаясь сам - ведь они впервые слышали об этих удивительных землях, необыкновенных событиях, он каждый вечер пересказывал всю известную ему (конечно, с ее согласия) историю странствий Наары. Рассказывал он о прекрасных лесах и горах своей родины, о чудном маленьком народце пустошей, о завораживающем Огненном Петухе (ему самому посчастливилось познакомиться с ним), о гостеприимных людях - медведях, о поющем селении пустых домов, о благородной птице-облаке. Дуга слушали заворожено, веря и сомневаясь, затаив дыхание и прерывая громкими возгласами. Только один человек, лорд (онн, и вправду, подтвердив предположения Наары и Дуга, оказался главным на лодке - по ночам сообразуясь с только ему одному известными приметами, он определял по звездам положение лодки и решал, куда плыть дальше, днем - управлял всей жизнью на борту), - только он один был требовательно внимателен к рассказу юноши. Казалось, его пристальный взгляд проверяет, экзаменует Дуга - насколько то, что ты рассказываешь, правдиво? Возможно ли это? Был ли ты сам там? А если нет - откуда ты это знаешь? Кто рассказал тебе? Кто это придумал? Зачем? Почему? - Поймав во время рассказа пристальный, изучающий горящий взгляд лорда, Дуг замолкал, как будто с разбегу натыкаясь на каменную стену (он понимал, что значит этот взгляд) и только понукания слушателей - ведь обычно это случалось в самых интересных, волшебных местах, заставляли его вернуться к повествованию. И, как будто вынырнув из плена воспоминаний, он обращал одухотворенное лицо к дону Пнетеру( так звали лорда) - Да, - говорил его твердый ответный взгляд, - так все и было. Все это - правда! - Но не только настойчивое любопытство Дона Пнетера беспокоило юношу. Сам Дуг чувствовал себя иногда очень странно. И, когда довольно быстро, разобрался, что же с ним происходит, был не то чтобы удивлен (где - то в глубине души он понимал и принимал такую возможность), но серьезно обеспокоен. Ведь каждый раз, когда Наара поднималась в воздух, какая - то его частичка - и он совсем, совсем недавно был птицей, устремлялась вслед за ней в синеву. Это он до боли расправлял руки-крылья в бесконечном сладостном парении над простором большой воды. Иголочки холода высоты, как и раньше, веселили и бодрили его тело. Как трудно было возвращаться, вспоминать, что ты снова человек, и никогда больше не пережить тебе этого... И снова, и снова слышал он напутствие - мольбу Ведуна: - Торопись! Не потеряй время!- Как никто юноша понимал, о чем беспокоится старший друг. В один из таких моментов, когда Дуг огромным усилием воли заставил себя вернуться, вглядываясь в его еще невидящие, как будто затянутые пленкой глаза, к нему обратился дон Пнетер: - Дук ( так "Дьюк" произносили эти люди имя Дуга), я хотел спросить тебя, - требовательный, привыкший к повиновению голос окончательно вернул юношу к действительности, - о птице. - Дуг насторожился - холодок побежал по спине от интонации, с которой было сказано это "птица". - Обычно, у них в головах мало что есть, но твоя птица - совсем другая. Я вижу, как прекрасно вы понимаете друг друга. - Сеньер (Дуг слышал, что так обращались эти люди к дону Пнетеру), я постараюсь все объяснить. - Да уж. И еще - твои рассказы. Все ли ты пережил сам? Или что-то рассказали тебе? Но, главное, зачем все-таки ты отправился с нами? - Дуг лихорадочно соображал, что и как ответить. Еле заметная издалека темная точка стремительно приближалась. "Мы вместе" - задев голубовато серебряным крылом, к юноше спустилась Наара. - Вот видишь - "Я был прав" - говорили интонации, весь вид дона Пнетера. Наара переступила лапками, поудобнее устраиваясь на плече Дуга. Она еще дышала простором и ветром. Соленую прохладу большой воды, радость движения принесла чайка на своих крыльях. И ситуация необъяснимо изменилась. Чуть отступив и став как будто ниже ростом, дон Пнетер терпеливо ждал, пока Дуг соберется с мыслями. - Смелее, расскажи обо мне, - настаивала Наара. - Даже если он и не захочет нам помочь, большого вреда причинить не сможет. Я чувствую - земля недалеко. - Дуг положил руку на прильнувшую к его шее птицу, - Мы посоветовались, - огоньки непреодолимого нетерпения, любопытства зажглись в глазах дона Пнетера, - и... да, я Вам все расскажу. - Они прошли на корму. По пути сеньор отдал несколько распоряжений. Запасы воды подходили к концу, и надо было очень осмотрительно пользоваться тем, что осталось. - Наара права, - в который раз отметил Дуг, - берег близко. Они знают, сколько припасов, а, главное, воды брать с собой. - Здесь - за грудой мешков, наваленных на корме (в них было то, что эти люди выменяли или отняли у сородичей Наары - прекрасные шкуры, сушеные грибы, ягоды, орехи), дон Пнетер указал юноше остановиться. - А ты иди,- обратился он к недовольно переступавшему с ноги на ногу, не спускающему с Дуга недоверчивых глаз, что-то делавшему у мешков, здоровому парню. Лодка бойко перепрыгивала с волны на волну, оставляя за собой чуть пенящийся по краям ровный след. Так же бойко, как будто прыгнув в глубокую воду, начал свой рассказ Дуг. - Подожди, не торопись, - сеньору хотелось, чтобы юноша говорил спокойнее, медленнее. Ведь надо было понять, поверить в неизвестные дотоле вещи и события. И, хотя направляемый Наарой, Дуг рассказывал не все и не обо всем - описываемое им было так непривычно странно, что даже готовому к чудесам, жаждущему познать новое, ранее неизвестное, человеку, каким был дон Пнетер, оказалось не так-то просто следить за рассказом, а, главное, поверить, что все это происходило с рассказчиком и теперь происходит с ним. Видя, чувствуя колебания сеньора , поняв, что в своем сердце он готов уже верить им , Наара решилась открыться, попробовать самой поговорить с доном Пнетером. Этим жестом доверия она хотела подтвердить правдивость рассказанного Дугом, и подчеркнуть, что в сеньоре они видят друга. Пошатнувшись, как будто получил неожиданный удар, дон Пнетер, на удивление быстро пришел в себя и обратился прямо к Нааре - Так это Вы - та госпожа, с которй путешествовал Дук? - Да, - Наара подтвердила все, рассказанное Дугом, - но тогда я была в другом, человеческом обличии, - добавила она. - Мы отправились в это путешествие, чтобы найти того, кто поможет вернуть мне человеческое тело. - Теперь сеньор удивился еще больше - Как? Возможно и такое? И ты, Дук, рискуешь своей жизнью среди незнакомых людей, только чтобы помочь? - они ответили одновременно, Наара и Дуг. Она - мысленно, он - во весь голос. Дон Пнетер был достаточно опытным, умудренным жизнью и этой же жизнью закаленным человеком. Он знал, как управлять людьми, как пользоваться их слабостями и недостатками, но знал он и то, что такое знания, что такое преданность, и уважал людей, наделенных этими качествами. Раздумывал он недолго. - Силой обстоятельств мы сошлись вместе. Значит, так должно быть. Вы можете положиться на меня. Думаю, на берегу вам понадобится моя помощь. А сейчас - он не дал Нааре и Дугу возможности поблагодарить,- я должен отдавать приказы. - Маленькая невзрачная тучка за время их разговора успела вырасти и налиться безмерной тяжестью всех оттенков грозового черного цвета - теперь она занимала добрую половину неба. Довольно сильный встречный ветер, помогший Нааре быстро вернуться на лодку, обрел злобную силу и беспощадно трепал, укрепленное на высоком шесте, большое полотно - они называли его "парус", который, ловя попутный ветер, позволял лодке быстро двигаться даже без помощи гребцов. Подчиняясь четким приказам сеньора, одни кинулись снимать полотно - парус, другие - перекладывали и укрепляли грузы. Только Дуг оказался не у дел. Он сидел на корме, крепко прижимая к себе Наару-чайку, пытаясь не вылететь за борт из танцующей на волнах лодки. Ветер усиливался. Небо неотвратимо темнело. Дружелюбные барашки волн вырастали, поднимаясь в оскале серых громад - волков. Теперь уже тьма разъяренного неба соперничала с черной злобой высоченных волн . И между этими стихиями, как будто соревнуясь с беснующимися молниями, металась лодка с отчаянно борющимися за жизнь людьми на борту. Треск и грохот молний соревновался с ревом взбесившейся воды. Дуг был оглушен и обескуражен. Это так напоминало то, что ему, им уже пришлось пережить. У него на груди билась, царапалась птица - Наара. Юноша не мог, не имел права - А, вдруг, ей удастся спастись? - больше удерживать ее. К какофонии бури добавились хриплые крики чайки. Многократно повторяющееся, как будто хохот, звонкое Гаг - аг - аг еще больше усиливали опасность и трагизм происходящего. И вот, когда обессиленные, оглушенные неравной борьбой, на дне полузатопленой лодки, люди потеряли последнюю надежду, это случилось. Как по мановению волшебной палочки, утих ветер, улеглись волны. Небо внезапно просветлело, просияв радостным голубым светом. Усталая чайка осторожно опустилась на грудь почти полностью лежащего в воде Дуга. Взмахивая крыльями и непрестанно теребя то за одежду, то за длинные, успевшие в путешествии отрасти до плеч волосы, она не оставляла его, пока, вырвавшись из дурмана странного небытия, Дуг не пришел в себя. - Это - я, а это - ты. Ничего не изменилось. Мы живы. А главное - до берега недалеко. Я сумела разглядеть темную полосу там - на горизонте. - К ним подошел, как всегда уверенный, дон Пнетер, - Твоя птица, простите, сеньорита, - Вы правы. Путешествие подходит к концу. Скоро земля. -
5
- Проснись, проснись, - выпевала лесная пичуга, сопел, неловко топая, ежик. Девушка потянулась, осторожно сдула с руки щекотавшего пальцы муравья. - Неужели я спала? - Последнее время ее одолевала непонятная тревога. Она накатывала волнами, вызывая тошноту и головокружение. Девушке не хотелось, чтобы матушка и Тетушка Травница волновались. Но разве что-то скроешь от их внимательных глаз, любящих сердец?! Они ничего не спрашивали, ждали, знали, что она обязательно расскажет им о том, что ее беспокоит. Но в том-то и дело, что она и сама не могла понять, что именно с ней происходит! А уж последние несколько дней! Они были просто ужасными! А эта ночь! Она не могла уснуть, сотрясаемая звуками огромных барабанов. Она никогда не видела и не слышала ничего подобного, но знала, что это они звучат внутри нее, будоражат кровь, вызывая состояние напряженного ожидания - ожидания беды. Подстрекаемая этими ритмами, она вышла из дома. - Может быть, ночные ароматы трав успокоят меня? - Небо над лугом между их домом и лесом поразило ее неожиданными, необычными красками. Вглядевшись повнимательнее - в это невозможно было поверить! - она увидела страшную бурю над простором бескрайней воды. Вздымались огромные, пенные волны, то и дело сверкали грозные молнии. Серебристая птица своими крыльями пыталась разделить противоборствующие стихии, защитить перекатывающихся по дну мечущейся по волнам большой лодки людей. Еще более тревожной и страшной эта картина была от того, что девушка видела ее перевернутой: вода и небо поменялись местами - молнии падали снизу вверх, а вода поднимала лодку сверху вниз. Это было так тревожно - странно, так ужасно! Ища спасения, зажав ладонями уши - так явственно слышался треск молний, рев волн, крики - хохот птицы, она бросилась в лес. Всегда деревья, кусты, лесной воздух защищали ее. Защитят и сейчас. От жутких воспоминаний, от боли и тоски о неслучившимся, о том, что могло бы, но никогда с ней не произойдет. Она опустилась на еще не впитавшую ночную прохладу осыпь прошлогодних иголок, вдохнула их дурманящий живительный запах, и, видимо, уснула. Совсем недолгий сон без сновидений, сон - отдохновение, сон - лекарство освежил ее, вдохнул силы. - Надо побыстрее вернуться, пока матушка и Тетушка Травница не кинулись искать ее. Мир просыпался. Нежная заря делала его еще прекраснее, светлее, беззащитнее. Она шла по влажной от неистаявшей росы траве, невольно будя луговых обитателей. Шмыгнула между ее быстрыми ногами мышка-полевка, пестро вспорхнули из открывшихся чашечек цветов мотыльки. - Рени, Рени! - Звала назад лесная пичуга. - Я вернусь! - Свистнула ей в ответ девушка.
- Доброе утро! - Две женщины ответили на приветствие Рени. Обе притворились, что не заметили, как девушка появилась со стороны леса. - Как прошла ночь? - Матушка явно была чем-то обеспокоена. Я еще не готова им рассказать. Да и что рассказывать? Если они делают вид, что ничего не замечают, то и я промолчу. - Все нормально. Как вы? - Вопросом на вопрос ответила Рени. Женщины переглянулись. - А у нас новости. Ты, наверное, очень крепко спала - не слышала. - Матушка отвернулась и отошла, уступая место другой - аккуратно кругленькой толстенькой женщине - Тетушке Травнице. - Под утро прибыл гонец, - досказала та, многозначительно глядя на Рени. Широко распахнутые васильковые глаза выдавали испуг, недоумение, вопрос. - Он отдыхает. А нам придется что-то решать, - Матушка сокрушенно развела руками, - ума не приложу. - Рени знала свою мать, знала, какое решение та уже приняла, знала какое решение примет она сама, Рени, и какой совет даст матушке. Но от этого ей самой, как и ее матушке, не было ни легче, ни спокойнее. Она боялась того, что они решили, того, что собирались, должны были сделать. - Гонец принес плохие вести, - прервала их мысленный разговор Тетушка Травница, - Сеньор занемог и просит (она голосом выделила, что именно сеньор просит) Айю приехать к нему. Я знаю, как ты любишь лес и луг, и все наши места, девочка, - побледневшая от предчувствия неотвратимости близкой разлуки, Рени оказалась в кольце мягких рук, уткнулась, утонула в запахах трав и цветов, пропитавших Тетушку Травницу. - Мне не на кого оставить все это, дитятко. Но ты ведь скоро вернешься. Твоя матушка поможет сеньору, а мы будем ждать тебя здесь. - уговаривал, успокаивал певучий голос. - А, может быть, ты останешься со мной? Я предлагала Айе, но она, почему-то отказалась. - Рени вздрогнула, выбралась из плена заботливых рук. Только не это! Добрая тетушка! Она не знает, о чем говорит! Как ни тяжело, как ни невозможно расстаться с ней, с этими местами, Рени чувствовала, что разлука будет долгой - возможно навсегда, но расстаться с матушкой ... Нет! Даже помыслить о таком невозможно! Девушка обернулась к матери. - Да, тетушка предлагала мне это, - вздохнула та, - Но даже помыслить о таком невозможно, - невысказанными словами дочери ответила мать на безмолвный вопрос Рени. - Ну, как понимаете, - хотела было обидеться Тетушка Травница, - вам виднее, - она смахнула слезу - паутинку. - А что, Тебе обязательно надо ехать? - И сама, вздохнув, ответила - Кто ж ослушается сеньора?- Ты ведь знаешь, дело не только в этом, - Айя чуть смущенно улыбнулась в ответ. - Пытаясь скрыть за грубоватым тоном свои истинные чувства.
- Когда отправитесь-то? - спросила Тетушка Травница. - Гонец отдохнет. А мы пока соберемся. - Я дам тебе с собой все необходимое. Там - то где что возьмешь, - засуетилась Тетушка Травница. - Я пойду, попрощаюсь, - на полувопрос Рени матушка ответила понимающим взглядом - Но еще слишком рано. Твои друзья еще спят. - Я пойду через лес и поле, - Рени спрятала глаза под густыми ресницами. - Может быть, это начало нашей дороги назад, - невысказанные мысли дочери и матери сплелись, как сплелись их устремленные навстречу друг другу руки. И вот Рени вновь среди луговых трав и цветов. Утро росло - еще немного, и оно разгорится ясным жарким днем. И на этой неуловимой грани пестрым облачком, сверкая и переливаясь, недоступные соперничеству в своей яркости и изяществе, вились мотыльки. Окруженая их бесшумным танцем, стояла Рени, запрокинув голову, распахнув руки, как будто старалась объять, унести с собой весь этот прекрасный мир. Так же, как мотыльки, она замирала от восторга, когда нежный ветерок касался ее трепещущих под ласковыми лучами солнца невесомых крылышек; ее лапки полевой мышки кололи пожухлые стерни прошлогодней травы, усики шевелились, помогая найти что-то вкусненькое; влажный носик ежика ловил направление запахов. Рени прощалась, она уходила от этого мира, от этого луга, но не могла, не хотела разорвать с ними связь. В ее душе найдется место - навсегда останется этот луг. Как и этот лес, по которому Рени шла сейчас, стараясь ни на кого не наступить, никого не обидеть. Это не первое расставание в ее жизни. Но то расставание было насильственным, ужасным! Тогда ее силой оторвали, вырвали из родных, любимых мест. Сегодня же она сама пришла сюда, в этот задумчивый веселый мудрый и молодой лес - лес, принявший ее, как свою, даривший ей спокойствие и силу. Пришла, чтобы поблагодарить и попрощаться. Рени в последний раз вздохнула, на пределе готовых разорваться легких, этот воздух, этот дух добра, спокойного счастья - пусть каждая клеточка пропитается им, пусть память о нем навсегда живет во мне. Девушка вышла из леса совсем недалеко от поселка. Сюда уже долетали, сменяя загадочно - манящие звуки леса, шумы жизни людей. Что ж, теперь можно попрощаться и с этими друзьями. Решительно тряхнув пепельными кудрями - она не будет оглядываться - Рени вошла в поселок. Как хорошо, по доброму, встретили их с матушкой здешние люди! Конечно, не все и не сразу приняли их. О том тепле и любви, которыми одарила их Тетушка Травница и говорить не приходится, но и все остальные приняли их дружелюбно, приветливо! А это, как за свою недолгую жизнь уже, к несчастью, поняла Рени, дорогого стоило! Девушка бросила камушек в распахнутое в низкий полисад окошко, тихонько свистнула. Рыжая, как солнышко, вся в кудряшках головка мелькнула на миг, удивленно хлопнули длинные, загнутые серпами, ресницы. И вот уже тормошит и обнимает Рени, удивленно радостно выпевая ее имя "Рэйни", "Рэйни", веселая, усыпанная россыпью веснушек, хохотушка. - Что случилось, Рэйни? Почему так рано? - Заглядывают в васильковые глаза Рени карие блестящие вишни ее глаз. - Я пришла попрощаться, Энни. - Попрощаться? Зачем? Ой, Рэйни ..- Как странно это звучит - "Рэйни" - впервые, но уже из своего неизвестного будущего подумала девушка. Матушка сама дала мне взрослое имя. Не было ни семьи, ни рода - никого, кто бы мог порадоваться вместе с ними. - Я верю, что у нас еще будет радость! У нас есть вера и надежда - нарекаю тебя "Рени" - так сказала тогда матушка. - Как это попрощаться, Рэйни? - Рени отогнала воспоминания - сейчас надо успокоить эту светлую душу. Она обняла Энни, вытерла мокрое от бусинок - слез лицо. Девушки устроились в своем любимом месте - у огромного (сколько ему лет?), куста прекрасной лиловой сирени. Младшая в своей семье, с подругой Рени чувствовала себя старшей, взрослой, более опытной, хотя они и были одногодки. И вот теперь, призвав на помощь весь свой, прямо скажем, небольшой жизненный опыт и мужество (она - то знала, как это непросто - расставаться) Рени пыталась что-то объяснить не понимающей ее подружке. Необыкновенный сильный свежий запах сирени сопровождал рассказ девушки, помогал ей лучше выразить свои мысли, а постепенно успокаивавшейся Энни понять и принять неизбежность близкой разлуки. - Так что - мы никогда, никогда больше не увидимся? - Как трудно все же осознать и понять, что это такое - "никогда". - Нет, это просто невозможно, - размышляла Рени, пытаясь ответить подруге. - Я не знаю, - наконец призналась она. - Как, ты не знаешь? - Несказанное удивление на миг всколыхнуло глаза Энни, отвлекло ее от грустных мыслей. - Конечно, я не могу все знать, - Рени поняла, что так удивило подругу, - но, я уверена - как она могла не успокоить эту славную, милую, незащищенную душу - мы обязательно еще встретимся. - Конечно! Конечно, ты вернешься - радостью засветились глаза Энни, нежно вспыхнуло лицо. - Или ты приедешь ко мне, - поспешила поддержать ее Рени, - и все это время я буду помнить о тебе. - А я, - Энни прижала к груди, сжатые в кулачки руки, - буду скучать по тебе. Буду очень скучать. - Она не плакала, только в приглушенном голосе стояли невыплаканные слезы. Девушки отломали по цветущей веточке сирени и обменялись ими, вкладывая в это простое действие всю душу, всю благодарность, всю надежду. - Я пойду, - Энни улыбнулась одними глазами, - не хочу видеть, как ты уходишь. Пусть для меня ты навсегда останешься у этой сирени. - Да. Передавай поклон родителям и братьям, - зарываясь лицом в лиловый аромат соцветий, ответила Рени. Энни ушла. - С ней я хоть попрощалась, - с непреходящей горечью вспомнила Рени сестру. - Матушка ждет! Я задержалась! - девушка посмотрела на высоко стоящее в небе солнце. - Прощайте, прощайте, до свидания, - не переставала кивать и улыбаться Рени, пока дошла до крайнего домика поселка - домика Тетушки Травницы.
Казалось, ничего не могло нарушить размеренный покой этого открытого всем ветрам на некруто спускающемся к лугу, как бы сбежавшем от остального поселка пригорке, дома. Но только нежелающий ничего видеть или понимать, не заметил бы, как изменилась жизнь обитателей этого спокойного пристанища за это утро. Напряжение сборов, ожидания, неизвестности, будущей разлуки, - вот что витало в воздухе, читалось в дрожании листвы, в неправильных поворотах венчиков цветов. Даже такой привычный, такой обыденный запах еды - будил тревогу. - Проходи, садись, - Тетушка Травница пригласила Рени к столу. - Хорошо, что ты вернулась. Как раз вовремя, - встретила ее матушка. - Вот, познакомьтесь, - она указала на повернувшегося к Рени, мужчину. "Гонец" - слово почему-то связывалось с представлением о молодом, легком мужчине, юноше. Но из-за стола на девушку смотрели пытливые, много повидавшие на своем веку глаза зрелого, мощного мужчины. - Присоединяйся. Нам надо хорошо поесть, - матушка обвела рукой уставленный яствами стол. Теперь Рени поняла, почему запахи насторожили ее. Это не был обычный, привычный завтрак. Казалось, все содержимое своих кладовок и погребов выставила щедрой рукой Тетушка Травница. Вот это-то непривычное, странное смешение ароматов и навевало тревогу. - Хозяйка грозиться, что все, что не съедим, придется взять с собой, - Голос Гонца оказался под стать его фигуре - такой же солидный, внушающий доверие. Женщины были благодарны за попытку шуткой разрядить напряжение последних перед расставанием мгновений. - А что, и возьмете, - полушутя - полусерьезно отозвалась Тетушка Травница. Медовые соты, сушеная брусника, грибы - исчезали в бездонной глубине дорожного мешка. - Дорогая, нам это не унести, - мягкий голос Айи, его интонации прервали суматошные метания Тетушки Травницы от стола к мешку и обратно. Она опустилась на скамью, спрятала под фартуком руки, внимательно, пристально посмотрела на Айю, Рени, задержала взгляд на их лицах - (она хочет нас получше запомнить) - глубоко вздохнула - Я полюбила вас. Это непросто - расставаться, когда нет надежды на встречу. - Она ставшим твердым взглядом остановила хотевшую было ответить Айю, - Нет нужды пытаться ложью успокоить меня. С самого начала мы знали, что рано или поздно вы оставите эти места. Так же, как и ты, я понимала неизбежность этого; и так же, как и ты, отгоняла, прятала от себя это понимание. Что же плохого в том, что каждый из нас идет своей дорогой? Боль расставания? А что это такое? Каждый вечер мы расстаемся с солнцем, чтобы вновь увидеть его поутру. Так и сейчас - мы расстаемся, чтобы продолжалась жизнь, чтобы продолжались наши жизни. Ведь сейчас в каждой душе осталась частичка души, любви другого. О чем же плакать, печалиться?! - Тетушка Травница решительно поднялась, - вы еще не готовы? Давно пора было покончить с едой. Поторопитесь, иначе до вечера не успеете. - Я готов, - Гонец поднялся из-за стола. - Все было очень вкусно, хозяюшка, - он поклонился Тетушке Травнице, - нигде я еще так не завтракал. Примите мою благодарность, мудрая женщина. - Я тоже готова, - Айя подошла к хозяйке. Было видно, физически ощутимо, как сужается, исчезает разделяющее их пространство - и вот они уже в объятьях друг друга - застыли на мгновение.. и... все.. - Прощай, - обменялись понимающими взглядами. - Ой, а мне еще надо собраться, - выскочила из-за стола Рени. Она так ничего и не поела. Да и не смогла бы проглотить ни крошки в том взвинчено нервозном состоянии, от которого, как ей казалось, мелко дрожали все ее внутренности. До еды ли тут? - Так все было вкусно, вкусно, - зачастила она. - Вы меня подождете? Я быстро?! - Ну, куда же мы без тебя?! Поторапливайся. - В светелке - ей выгородили комнатку на чердаке, рядом с низанками высушенных трав, цветов, ягод, грибов - там всегда стоял упоительный, неизъяснимый запах дремлющего леса и поля - Рени недоуменно огляделась. - Что же ей взять с собой? - Несколько платьев, белье, башмаки - это быстро полетело в котомку. А больше, кроме постели и маленького столика, здесь и нет ничего. Вот, только дудочка, да тоненькая палочка - веточка - "жезл", называла его сестричка. Тот первый, настоящий, сделанный ею жезл, остался в далеких краях. Этот - она, Рени, сделала сама и, ни за что на свете с ним не расстанется. Засунув в котомку дудочку и жезл, Рени, распахнув самое надежное хранилище - свою душу, "взяла с собой" неповторимую прелесть этой тихой светелки.
6
Внизу ждали только ее. - В добрый путь - Тетушка Травница закрыла за ними калитку. - Отправляйтесь. Долгие проводы -лишние слезы. - Она быстро, не оглядываясь, пошла обратно к дому. - Что ж, хозяйка права. В путь. - Гонец перекинул за спину тяжелый дорожный мешок. Женщины последовали его примеру. Рени понимала, что Тетушка Травница права, и старалась не оглядываться, но ноги почему-то не хотели идти ровно и скоро. На каждом шагу она спотыкалась и украдкой старалась бросить последний, прощальный взгляд. Но вот уже сиренево - белой дымкой растаял позади домик Тетушки Травницы, и Рени наконец - то обратила внимание на своих спутников, на то, куда они идут. Матушка, не смотря на то, что несла довольно увесистый мешок, набитый Тетушкой Травницей всевозможными лекарственными травами, зельями, притираниями, будто скользила над зеленым ковром луга - так легка, грациозна была ее походка. Гонец шел тяжело, чуть раскачиваясь на ходу, оставляя после себя внушительный след из примятой травы и раздавленных цветов. - Он не привык много ходить - Очень не трудно было прийти к такому выводу, - Интересно, когда же он устанет? Уверена, что скоро, - рассуждала про себя Рени, стараясь, как могла, исправить нанесенный Гонцом ущерб. Она ерошила смятую равнодушными шагами траву, пыталась поднять и расправить могущие еще ожить цветочки. За этим занятием, ей ведь надо было еще и не отставать, девушка не заметила, как они пересекли луг и подошли к небольшой березовой рощице. Здесь Гонец остановился, сбросил с плеч поклажу, - Не на долго же его хватило - обменялись взглядами Рени и матушка, - и тихонько свистнул. Неслышно, вслед за ответным переливчатым свистом, к ним вышел небольшой человек в широкополой зеленой шляпе. Одной рукой он вел под уздцы крупного вороного жеребца, другой держал повод от лошадки поменьше и поскромнее, впряженной в небольшую повозку. - Высокочтимый сеньор Тоальба хотел облегчить дорогу для Вас, уважаемая сеньора, и Вашей дочери, - разъяснил Гонец, обращаясь с поклоном к Айе и Рени. - Но поскольку я не знал, каково Ваше положение здесь, как может быть воспринято мое появление, - продолжал он, - то счел за лучшее оставить лошадей с повозкой в этой роще. Надеюсь, Вы не очень устали? - Спасибо, сеньор, - вежливо поблагодарила Айя, - Мы совершенно не устали. - (В отличии от Вас, - прибавила про себя Рени) - Благодарим за заботу сеньора Тоальба и Вас. - Больше не было сказано ни слова. Повинуясь жесту Гонца, человек в зеленой шляпе помог тому взобраться на лошадь, уложил мешки путешественников в повозку. В молчаливом поклоне он предложил женщинам расположиться там же. Но Рени не торопилась занять место рядом с матушкой. Ее очень заинтересовали лошади. Девушка никогда еще не видела так близко этих замечательных животных. Сосредоточенное внимание Рени Гонец принял за боязливую нерешительность. - Помоги молодой госпоже, - приказал он, а сам обратился к Рени, - Не бойся. Это славная, тихая лошадка. Она не сделает тебе ничего плохого. - Рени непроизвольно повела рукой, отстраняя слова Гонца, он мешал ей, мешал ее попыткам "познакомиться", как это она понимала, с лошадьми. Обычно лесные звери и птицы, с которыми Рени привыкла общаться, быстро и почти беспрепятственно подчинялись ее воле, ее влиянию. Тут же все было несколько иначе. Эти большие, гордые животные охотно ответили на желание девушки "познакомится". Но дальше все пошло совсем не так, как привыкла Рени - лошади "не захотели" впустить ее в свое сознание, полностью подчиниться ей. - Молодая госпожа, нам пора ехать, - учтивый голос вторгся в кажущуюся задумчивость Рени. Девушка попыталась рассмотреть лицо обратившегося к ней человека, но тень от широких полей зеленой шляпы полностью скрывала его. - Странно, я вроде бы ничего и не слышала. Сказал ли он что-то или мне послышалось? - засомневалась Рени, подходя к повозке. Девушка не могла отказать себе в удовольствии погладить шелковистую гриву смирной лошадки, заглянуть во внимательно наблюдающие , улыбающиеся навстречу ей глаза .
Солнце перевалило за полдень. Рени привыкла много ходить и поначалу ей было как-то неловко, неудобно ехать в мягко катящейся по широкой укатанной дороге повозке. Но довольно быстро она поняла, что в путешествии в повозке есть и своя прелесть. Несмотря на то, что Гонец то и дело оказывался далеко впереди, уносимый своим горячим, сильным конем, человек в зеленой шляпе - он управлял лошадкой, тащившей повозку, не торопился за ним вдогонку. Повинуясь его твердой руке, повозка двигалась не быстро и не медленно - именно так, как надо, чтобы и лошадка не уставала, и пассажирки могли в свое удовольствие смотреть по сторонам. А они и вправду с интересом рассматривали неспешно меняющийся пейзаж. Довольно плоская равнина, то тут, то там оживляемая перелесками и небольшими рощицами, постепенно понижалась, меняя богатый, сочный наряд трав на довольно скучное и однообразное покрытие из валунов и скудной растительности. Гонец в очередной раз вернулся к повозке, сдерживая разгоряченного скакуна. - Я думаю, нам не стоит ехать ночью, уважаемая сеньора. Мы остановимся вон в том лесу, - он указал на темнеющую на горизонте полосу. - Но решать Вам, - Гонец в привычном, заученном поклоне, склонил голову. - Я ничего не понимаю в подобных вещах, уважаемый сеньор, - Айя улыбнулась одной из своих особых улыбок. - Мы поступим так, как Ваша милость посчитает правильным. - Рени могла поклясться, что под грубой темной задубленой кожей лицо Гонца вспыхнуло жарким румянцем. Он прочистил горло - Раз так, благородная дама, мы заночуем в этом месте. - Пришпорив коня, Гонец снова умчался вперед. Человек в зеленой шляпе внимательно наблюдал за происходящим. С не меньшим интересом и Рени следила за тем, что произошло. Зеленая Шляпа резко обернулся к Рени - А что ты об этом думаешь? - как будто спросил он Девушку. Рени быстренько спрятала непрошенную улыбку - она-то знала, когда и почему так улыбается ее матушка; и притворилась, что кроме размышлений о том, далеко ли этот лес, где им предстоит ночевать, ее ничего не интересует. Но, видимо, какой-то намек на улыбку еще остался в ее глазах, в складке губ, или изображала заинтересованность она не очень правдоподобно, и Зеленая Шляпа совсем не поверил ей - отвернулся и, тряхнув вожжами, пустил лошадку вдогонку за быстро удаляющимся Гонцом. Лес был гораздо ближе, чем казалось. А, может быть, они просто быстрее ехали. Как бы то ни было, солнце еще слепило бликами вершины роскошных елей, перебирало в последнем привете листья густо стоящих деревьев, а Гонец уже встречал их у жарко горящего костра. Зеленая Шляпа, не дожидаясь приказов, как само собой разумеющееся, достал из повозки мешок с заботливо собранной Тетушкой Травницей провизией, распряг лошадь и ушел с ней куда-то - растворился в незаметно подкравшейся темноте. Айя споро, как будто всю жизнь только это и делала - восхищалась матушкой помогавшая ей Рени - приготовила на костре еду. - Ничего вкуснее в своей жизни не ел, - не уставал восхищаться Гонец. - Ну, еще бы. Никогда тебе не готовили с таким количеством всяких трав и нашептываний, - мысленно соглашалась с ним Рени. - А как ты теперь - то будешь спать!! - Не зря все эти необыкновенные блюда! - И, как будто, подтверждая предположения девушки, Гонец лишь успел учтиво поблагодарить прекрасную сеньору за ужин да попытался начать учтивую беседу, как неожиданный крепкий сон сковал его члены, превратив в неподвижный истукан у догорающего последними угольками костра. - Уложим его, - попросила, успевшая тщательно закопать остатки еды с тарелки Гонца Айя, - Как бы он не свалился в горячий пепел. - Рени, внимательно, сосредоточенно вслушиваясь в звуки ночного леса, помогла матушке. Убедившись, что Гонец крепко, очень крепко, спит, Айя требовательно заглянула в глаза дочери. - Пора. Ты успеешь далеко уйти. - Два бледных лица перламутром сияли навстречу друг другу в бескрайней, равнодушной глубине ночи. - Ты тогда была слишком потрясена и плохо помнишь, если помнишь, как все было. Я - я просто боюсь. - Айя вздохнула, видимо, придется тратить время на объяснения. Рени уже не маленькая девочка - ее просто так не схватишь "в охапку" и не унесешь. - Она не сделает того, в правильности чего не будет уверена - Это ясно читалось в глазах девушки. - На той большой лодке было много людей, много разных мужчин, - поправив себя, подчеркнула Айя. - Я не хотела, чтобы мы с тобой стали добычей одного из них, или, что еще хуже, чтобы нас разлучили. - То, что так хотелось забыть Рени, вставало перед ее мысленным взором. - Я почти сразу поняла, что сеньор Тоалба самый главный, сильный и уважаемый из всех этих людей. Все говорило об этом, - продолжала объяснять Айя - и его одежда и манера говорить, и то, как к нему относились остальные. - Рени думала, что матушка по-другому расскажет, как она поняла, что именно сеньор Тоальба - самый главный. Но очень уж они были разными (мать и дочь), по-разному все видели и понимали. - Я решила, что должна завоевать его расположение, что мы должны оказаться под его покровительством. - Да, я тогда была так напугана, что почти совсем ничего не помню, - призналась сама себе Рени. Она с интересом, как будто речь шла о ком-то постороннем, слушала рассказ матушки. - Я исхитрилась "заговорить" еду сеньора Тоальба. Это было нетрудно. На лодке все так тесно, все так близко друг к другу. Сеньор неожиданно заболел. - Айя вздохнула, - И единственный, кто смог излечить его - была я. - Кто, кроме тебя, знал этот "нашепт", - согласилась Рени. - Да, Тоальба выздоровел. Как я и надеялась - взял нас с тобой под свою опеку. - На миг Айя замолчала. - Но и тогда и теперь, чем больше об этом размышляю, - я думаю, я чувствую, что он понимал: и болезнь и выздоровление подстроены мною специально. Не могу ясно понять и объяснить, почему я так в этом уверена. - Недоуменное выражение на лице Рени заставило Айю искать оправдания. - Но я твердо знаю, что это так! - Ну и что? Допустим, сеньор Тоальба понял твою хитрость. Но он, скорее всего, понял и причину того, почему ты это сделала. - Продолжила размышления матушки Рени, - Иначе не относился бы он к нам так, как относился все это время. - Да, Тоальба защищал нас на лодке; позаботился о том, чтобы наша жизнь не очень отличалась от той, к которой мы привыкли. Конечно, я очень благодарна ему за то, что он помог нам - отыскал Тетушку Травницу, разрешил покинуть его дом в большом шумном селении и устроить нашу жизнь под приветливым кровом. - Так в чем же дело? - Рени никак не могла понять опасений матушки. Никогда - повзрослев, Рени могла дать себе в этом отчет - не удавалось им с матушкой поговорить, понять друг друга без слов. И не то, чтобы Рени не смогла бы проникнуть в сознание Айи, предложить той безмолвный разговор, как они это делали с сестричкой. Нет, Рени смогла бы, конечно, она смогла бы, но удерживало ее от этого, от того, чтобы сделать первый шаг - не совсем понятное ей самой чувство. Она стеснялась? Боялась? Это была ее мать - человек, которого она любила и который любил ее больше всего на свете. И она, да - боялась! Боялась оказаться непонятой, огорчить, расстроить ее тем, что дочка, возможно, не такая, какой она себе ее представляет. Вот если бы матушка сделала первый шаг, вызвала бы Рени на разговор, дала возможность раскрыться... О, тогда бы! Но Айя ничего этого не делала. А подумать о том, что человек не может хотеть того, о существовании чего и не подозревает, до этого девушка еще не доросла. И все оставалось по-прежнему. Два самых близких в мире человека так до конца и не понимали друг друга. - За нами, за мной послали потому, что сеньор Тоальба заболел. Но я ведь не целительница. Вдруг не смогу его вылечить? Что тогда случится?! Я не хочу, я не могу допустить, чтобы и ты, Рени, единственное оставшееся родное, дорогое мне существо, пострадала. Я, конечно, поеду к Тоальба и, если так случится, заплачу за свой обман. Ты же сейчас уйдешь. Лес велик. Мир огромен. Ты знакома со зверями и птицами, знаешь их повадки, не боишься их. Я знаю, я уверена - ты не пропадешь. А у меня... Меня ничто не будет связывать. Я спокойно приму все, что меня ждет. - Айя умоляюще смотрела на Рени. Ночь была на исходе и мертвенный свет луны делал лицо девушки голубовато прозрачным. - Поторопись. Вот я собрала тебе все необходимое. - Айя протянула туго набитый небольшой дорожный мешок. - Нет, - отказ был произнесен тихим, почти извиняющимся голосом, - я не уйду. Постарайся забыть, что я твоя дочь, постарайся понять, о чем я говорю. - Рени ни за что на свете не хотелось обидеть матушку. - Мой уход ничего не решит, ничего никому не облегчит. Только вызовет дополнительное непонимание и недоверие. - Айя попыталась что-то сказать, - Да, я на самом деле совсем не помню то время, - Рени не дала матушке перебить себя, - не помню сеньора Тоальба. Страшась воспоминаний, страшась этой боли, я постаралась стереть все воспоминания о том времени. Но, по твоим рассказам, по тому, как я чувствую это, - я думаю, что он достаточно умный человек с большой доброй душой. Мы вместе придем к нему, - Рени покачала головой, не давая матушке возразить, - и все выясним. И еще - мне хочется самой поблагодарить его. Теперь- то я понимаю, что в тех обстоятельствах он просто спас нас. До рассвета еще есть время. Нам тоже надо бы отдохнуть.
7
- Хорошо сделала, что осталась, - Рени проснулась от слов, произнесенных ворчливо - одобрительным тоном. В то время, до рассвета, что осталось им для отдыха, ей приснился странный сон. Вроде бы ничего необычного - она видела свою старшую сестру, разговаривала с ней. Но при той напряженности, лихорадочном ожидании чего-то неизвестного, неприятного, в которых Рени жила в последнее время, этот сон был очень странным. Мысли о сестре никогда не оставляли девушку. Явно или нет, она всегда думала о ней, пыталась представить, где та, что делает. Но никогда за все это время сестра ей не снилась. Ощущение спокойствия обреченности, которые были в этом сне, воспринимались еще тяжелее, еще трагичнее, чем ее предыдущие переживания. И эти слова "хорошо сделала, что осталась" - кто их сказал - она ли сестре, сестра ли ей? Или кто-то другой? Голос говорившего, его тембр, манера говорить были совсем не их - чужие, незнакомые. Рени внутренне напряглась, но внешне - очень медленно, как бы нехотя оглянулась (Так делают крупные звери, почувствовав опасность), пытаясь выяснить, кто бы из присутствующих мог это произнести. Гонца на поляне не было. Матушка в отдалении перебирала запасы, решая, что бы приготовить на завтрак. Ближе всего к девушке был Зеленая Шляпа - он возился у костра и, казалось, всецело был поглощен раздуванием огня. Так, по крайней мере, можно было подумать, глядя на его склоненную безразличную спину. - Гонец пошел проверить своего коня, - Айя по-своему поняла ищущий взгляд Рени. Приводи себя в порядок. Завтрак скоро будет готов. - Доброе утро, - Зеленая Шляпа оглянулся на приветствие Рени, и приветливо закивал широкими полями. - Может быть, он глухой? Я никогда не слышала его голоса. Но, если это так, то кто - же это сказал? - лихорадочно соображала девушка. Айя же не только с улыбкой, в которой читалась вся ее любовь к дочери, ответила на ее приветствие, но, и, когда Рени проходила мимо, обняла и нежно погладила ее по щеке. - Как хорошо, она не сердится, она правильно поняла меня, - обрадовалась девушка. Легче стало на душе. Теперь она сможет сосредоточиться на этом странном голосе. Они не знают, что ждет их у сеньора Тоальба; и нехорошо, опасно не выяснить, кто или что это было. С этими мыслями, продолжая размышлять, как бы это узнать, Рени вернулась к костру. Мельком ответив на приветствие девушки, Гонец, как и накануне вечером, не переставал восхищаться едой. - Он ничего не помнит и ничего не понял из того, что произошло вчера, - решила Рени. - И ничего страшного не случится, если Матушка продолжит расточать свои особенные улыбочки. Нам, возможно, понадобится надежный союзник. - Лукавая, понимающая улыбка зажгла огоньки в глазах девушки. - Очень вкусно. Спасибо, - присоединила она свой голос к восхвалениям Гонца. На поляне бесшумно возникла безмолвная фигура Зеленой Шляпы. - Что ж, лошади готовы. Нам пора ехать. - Поднялся Гонец. - К полудню, я надеюсь, - мы будем на месте. -
Ожиданиям Гонца не дано было осуществиться. Чем дальше путешественники отъезжали от леса, тем тяжелее, труднее становилась дорога. Нет, сама дорога, в ее физическом понимании (укатанная широкая колея), оставалась все той же - бесстрастно, неотвратимо пересекала долины, поднималась на возвышенности, спускалась с них, вела в ей одной известную даль. Лишившись зеленой тени леса, его дыхания - прощальный легкий ветерок еще некоторое время пытался догнать их, но и он, оставив легкий поцелуй - прикосновение, исчез за высоким холмом, и они оказались в полосе какого-то странного, застывшего безветрия. Солнце все так же высоко стояло на небосводе - свет его стал каким-то безрадостно тусклым, враждебным. В отсутствии малейшего дуновения ветерка, конь Гонца то и дело останавливался, как будто шел против сильного ветра. И лошадка, впряженная в повозку, тащилась нехотя, низко нагнув голову, еле-еле переставляя ноги. Зеленая Шляпа поплотнее нахлобучил свою шляпу, поля которой безвольно повисли, совершенно скрыв его лицо. Айя накинула на плечи большую теплую шаль - подарок Тетушки Травницы. Рени тоже было не по себе - зябко, противно. Она попыталась согреться, вспомнив теплое солнышко, веселые птичьи трели. Но ничего не получалось. Ее мысли натыкались на твердую, упругую стену и, усиленные, рикошетом возвращались к ней, причиняя страшную, вязкую боль. Устав противостоять этой боли, Рени оставила эти мучительные попытки и, превозмогая тошноту - она чувствовала, что все происходящее вот-вот раздавит ее, начала искать что-нибудь теплое в своем дорожном мешке. Сосредоточившись на поисках, Рени не заметила, как они поднялись на довольно приличную возвышенность. Неожиданное облегчение, которое она почувствовала, заставило девушку поднять голову и оглянуться по сторонам. Закатное солнце золотило раскинувшуюся перед ними прекрасную картину. С высоты как на ладони был виден большой поселок. Обнимая полукольцом блестящую гладь воды, селение белыми кубиками домов рассыпалось по прибрежным небольшим холмам. Большие лодки, теснящиеся у берега, издали казались стаей белых птиц, задержавшихся на отдых у этого спокойного берега. Теперь на самом деле чувствовался ветерок - отклик далекого бриза шевелил гривы лошадей, приподнимал поля зеленой шляпы. Этот встречный ветерок совсем не мешал, напротив, будто подгоняемый им, почувствовав близость дома, конь Гонца пустился во всю прыть, да и лошадка не нуждалась в понуканиях - вымученная трусца сменилась резвой рысью. Рени обратила внимание, как расправила плечи, выпрямилась матушка, и она сама задышала полной грудью, только сейчас поняв, с каким трудом, как неприятно было ей дышать там. - Где это там? - Ну, в том месте, которое они проехали, - другого определения девушка не могла сама себе дать. Но теперь, хотя поселок и скрылся из глаз, заслоненный очередными холмами, а потом и поворотами дороги - они знали, что цель близка. Главное - прекрасное настроение не оставляло их всю оставшуюся дорогу. И вот повозка подкатила к внушительной каменной стене. У настежь растворенных кое - где отделанных железом огромных ворот (наверное, в два человеческих роста) их ждал уже успевший спешиться Гонец. - Они со мной, - он жестом приказал подошедшему стражнику пропустить путешественников. Айя поплотнее завернулась в шаль. Последовав ее примеру, и Рени постаралась спрятаться под так и не пригодившейся ей в дороге накидкой. - Хм, - Реакцию Гонца, заметившего приготовления женщин, можно было истолковать по-разному. Но Рени почему то, решила, что он одобряет их действия. Солнце уже спустилось так низко, что его скрывали высокие стены и толпящиеся в беспорядке постройки. Но все равно, некоторое время было еще достаточно светло - розовато золотой вечерний свет отражался от белого камня, от красной черепицы. Рени с любопытством разглядывала дома, прохожих на узких, горбатых улочках. Свое первое посещение этого места она практически не помнила. В память врезалось только, как огромный - таким показался он ей тогда - мужчина нес ее по колено в воде от лодки к берегу. Как, проваливаясь по пояс в глубину прибоя, матушка пыталась ни на шаг не отстать от них, крепко сжимая ее руку в своей горячей, сухой, не смотря на окружающую воду, руке. Потом они бесконечно долго шли под любопытными взглядами зевак, и Рени боялась поднять голову, встретиться глазами с кем-то из них. После недолгого отдыха (была уже ночь) Айю позвали к сеньору Тоальба, и Рени окаменела в ожидании - вернется ли матушка?! К счастью, к облегчению, та вернулась довольно быстро. - Мы уходим, - матушка сдерживала нетерпение, - сеньор Тоальба велел мне поторопиться. - Они и тогда ехали в повозке. Но Рени ни в начале, когда они в полной темноте, крадучись, усаживались в повозку, ни потом, когда ехали почти без остановок до дома Тетушки Травницы, не могла, притаившись среди мешков, укрытая сверху каким - то полотном, рассмотреть ни дорогу, ни повозку, ни лошадей. Да и по правде сказать, - совсем не хотела. Так ей было не по себе - страшно, странно. Такое все было чужое и враждебное! Должно было пройти много времени, нужна была любовь, все терпение Тетушки Травницы, чтобы Рени - не смирилась - нет, это слово не для них с матушкой, чтобы Рени успокоилась, открыла свое сердце, свою душу, вобрала в них здешние прекрасные поля, леса, их обитателей; поближе познакомилась с жителями поселка, поняла, что и здесь живут хорошие люди, и никто не замышляет против них с матушкой никакого зла. И вот, как будто описав круг, они снова на этих улицах. Но теперь уже Рени не опускает голову, не боится смотреть по сторонам. А смотреть есть на что. Ее широко раскрытые глаза впитывают все, даже незначительные мелочи - и как цветы выглядывают из-за низких заборчиков небольших садиков, и в какие платья одеты встреченные по пути девушки, и как выглядят спешащие по своим, неизвестным ей делам, мужчины. Рени смутилась, поймав себя на том, что из-под самодельного капюшона накидки пристально разглядывает молодого стройного парня. И что уж в нем такого интересного? Зеленая Шляпа, спустившись с повозки, пошел впереди, высоко неся зажженный факел. Гонец, ведя под уздцы коня, шел за ним. Благородное животное изящно перебирало коваными копытами по каменной мостовой, лошадка весело тащила повозку с Айей и Рени. Несмотря на наступившую темноту, на улицах не стало меньше людей. Напротив, как будто вечерняя прохлада, ароматы растений и близкой воды - Рени впитывала эти волшебные запахи всем своим существом - манили людей, приглашали их выйти из домов, наполнить шумом и смехом улицы. Чем ближе были они к цели своей поездки - к дому сеньора Тоальба, тем чаще попадались дома с настежь распахнутыми дверями, открытыми окнами, через которые в отблесках горящего где-то внутри огня видны были веселящиеся люди. Но всюду, где бы ни появлялся Гонец в сопровождении несущего факел Зеленой Шляпы, перед ними почтительно расступалась толпа, смолкал шум и смех. И сразу же за ними, как будто бы посчитав, что этого достаточно, чтобы выказать свое уважение, толпа вновь смыкалась в веселом гуле. Наконец с заполненных людьми улиц они свернули в тишину пустынной аллеи. Контраст был так резок, так неожидан. Что-то тревожное, щемяще напряженное было в этом кажущемся покое. Даже особенно необходимый здесь факел Зеленой Шляпы отбрасывал лихорадочные, неспокойные блики на густой высокий кустарник, прикрывающий своей листвой массивную каменную стену. Стояла глубокая тишина. Размеренный цокот лошадиных подков резал слух своей неуместностью в этом пустынном месте. Наконец Зеленая Шляпа остановился. Гонец подошел к повозке и почему-то шепотом предложил Айе и Рени спуститься. Попадая под общий настрой и стараясь непонятно для самих себя почему-то не шуметь, женщины последовали за Гонцом. У совершенно незаметного для непосвященного разрыва в плотной шеренге кустарника, Гонец вновь обратился к ним: - Мы зайдем в дом сеньора Тоальба с черного хода. Сеньор, пока не хочет, чтобы многие знали о Вашем прибытии. - Гонец открыл небольшую низкую калитку и вслед за ним Айя и Рени вошли в спящий, покрытый одеялом ночного неба, двор. Зеленая Шляпа с лошадьми остался по ту сторону невидимой границы. Но двор и дом только притворялись спящими. То тут, то там вспыхивали прикрытые отблески огня, почти бесшумные звуки осторожно открывающихся дверей, то легкие, то крадущиеся шаги, шлейфы разнообразных запахов - в доме шла тайная ночная жизнь. Гонец остановился, пытливо посмотрев на Айю и Рени - Понимают ли они, что становятся невольными свидетелями чего-то очень непростого, запутанного, неясного? Осознают ли, что следует быть очень осторожными, что надо беспрекословно ему подчиняться? - Ответ на эти бессловные вопросы ясно читался на лицах его молчаливых спутниц. - Конечно, они обратили внимание на то, что обитатели дома страдают бессонницей. Можно не сомневаться, они не собираются подвергать опасности ни свои, ни чьи - ни будь чужие жизни. - Успокоившись на этот счет, Гонец показал жестом - Идем.- И, стараясь как можно меньше шуметь, они втроем быстро поднялись по не защищенному от яркого света звезд крыльцу и через предусмотрительно не закрытую кем-то дверь вошли в дом. Полная темнота, в которой они очутились, не могла остановить Гонца. Он, скорее всего, с закрытыми глазами знал все здешние помещения. Не испугались и Айя с Рени. Здесь, в потемках, они чувствовали себя спокойнее и увереннее, чем на залитом мертвом светом звезд дворе. Присутствовало ощущение доброй, благожелательной силы - их ждали и радовались их приходу. Айя сжала ладонь дочери - они уже давно взялись за руки, - чувствует ли Рени тоже, что и она? - Конечно, - Рени постаралась, чтобы матушка правильно поняла ее ответное пожатие. Сама же она вся обратилась в слух. Девушка слышала - чувствовала: вот настороженное напряжение матери, вот несокрушимая уверенность Гонца, там, дальше - со всех сторон - переплетаются, накладываются, мешают ей отличить одно от другого, чувства, желания, страх, надежды многих людей. Это было гораздо - гораздо труднее, чем проникать в мысли животных или птиц. То, что с такой легкостью давалось ей в лесу, было забавно, приносило удовольствие, являлось своеобразной игрой, здесь стало непростой, даже опасной работой. Рени чувствовала, как в ответ на ее попытки легкие щупальца недружелюбного интереса, возникнув из пульсирующего окружения всеобщей настороженности, стремительно приближаются к ней. От непосильного напряжения у девушки закружилась голова, холодный пот бисером росы покрыл лицо. Айя крепче сжала ладонь дочери - Что с тобой? - повернула к ней (хотя ничего нельзя было рассмотреть в темноте) обеспокоенное лицо. Рени не успела ничего ответить - Гонец открыл перед ними неразличимую на темной стене дверь. Мгновенье слепоты, вызванное резкой сменой тьмы и света, не застало их врасплох, внутренне они были готовы к любым неожиданностям. Но в небольшой хорошо освещенной комнате не было ничего необычного, их не ждал никакой сюрприз. Разве что - сидящий в большом кресле человек. Это, конечно, был сеньор Тоальба! Но как он изменился! Даже Рени, которая так старалась стереть все воспоминания о том времени из своей памяти, не могла не почувствовать смешанное с сожалением и сочувствием изумление. Это был не тот мощный, внушающий опасливое уважение одним своим видом мужчина. В одежде как будто с чужого плеча сидящий в кресле человек слабым движением руки указал вошедшим подойти к нему. - Сеньор Тоальба, - гонец склонил голову, - вот те, за кем Вы меня посылали. - Только яркие, пронзительные глаза на этом изможденном лице были и оставались глазами того, кто когда-то спас им жизнь - и теперь они внимательно, требовательно всматривались в лица стоящих перед ним женщин. Среди повисшего молчания - Вы звали нас, сеньор. Я готова Вам служить, - чуть дрогнувшим голосом сказала Айя. Сеньор Тоальба все еще не произнес ни слова. Теперь его взгляд был обращен на Рени. - Приветствую Вас, сеньор! И благодарю за возможность жить у Тетушки Травницы. - Рени не поняла, этих ли слов ждали от нее, но ничего другого она и не могла сказать этому чужому, по трагической случайности получившему право распоряжаться ее жизнью, ее судьбой, человеку. Сеньор Тоальба откинулся на спинку кресла. Тотчас же услужливые руки, непонятно как очутившегося здесь Зеленой Шляпы подали ему чашу с каким-то питьем. - Как видишь, я болен, - голос Тоальба, хоть и слабый и тихий, не потерял ни своего прекрасного тембра, ни командных интонаций, - и позвал тебя совсем не для того, чтобы ты меня лечила. - Он заметил, как забеспокоилась Айя. - Я знаю, - это подобие ухмылки можно было назвать иронично- лукавым, - как ты умеешь лечить. Я не сержусь. - Он не дал Айе произнести ни слова, начать оправдываться. - Я сказал, что не сержусь. Оставим это, - Тоальба сделал еще один небольшой глоточек и передал чашу Зеленой Шляпе. - Не знаю почему, но я чувствую ответственность за тебя, за твою дочь. За то, что будет с вами после - В вымученной улыбке, почти оскале, треснула, как пересохшая земля, кожа на его лице, - И я хочу успеть защитить ваше будущее. - Со все возрастающей заинтересованностью вслушивалась Рени в то усиливающийся, то спускающийся до шепота голос. Ведь речь шла о будущем, о ее будущем!
8
- Мне бы очень хотелось видеть рядом с вами сильного, достойного мужчину. - Чуть шевельнулся, или ей показалось, стоявший до того неподвижно, Гонец? - Который смог бы защитить вас, взять под свою опеку, ввести в свой дом. - Продолжал Тоальба, не обращая внимания на то, что невозможно было не заметить - загоревшиеся глаза Гонца, его взволнованное лицо - говорили без слов. - Я бы хотел познакомить Рени с одним человеком, - при этих тихих, но произнесенных с таким выражением словах, каменно застыл пытавшийся до этого что-то сказать Гонец; и тяжело, тревожно забилось сердце Рени: что за человек? Зачем? - Я уверен, она разумная девушка и не создаст мне лишних забот, - говоря это, сеньор Тоальба смотрел не на Рени. Его требовательный, настойчивый взгляд не отрывался от лица Айи. Наконец та подняла глаза, стараясь обойти взглядом взволнованное, удивленное лицо Рени, прямо, честно встретила горящие глаза Тоальба. - Мы благодарим сеньора за заботу. Я сделаю все, что смогу, чтобы Ваш план удался. - Теперь была очередь Рени - к ней обратились все взгляды. Девушке показалось, что даже из под полей зеленой шляпы к ней протянулся любопытный испытующий взгляд. Она собралась - Надеюсь, что не разочарую сеньора. - Спасибо. Знаком Тоальба показал, что хочет остаться один. Последнее, что успела увидеть Рени, метнувшись взглядом вслед за закрывающейся дверью, как Зеленая Шляпа подносил чашу с питьем к лицу обмякшего в кресле сеньора Тоальба.
Гонец, почтительно поклонившись и попросив - приказав никуда самим не выходить, ушел, оставив их в небольшой, но приспособленной для приема двух женщин, комнате. Наконец Айя и Рени смогли сбросить дорожную одежду, умыться, привести себя в порядок. И только теперь, переодевшись, смыв с себя грязь и пыль, а с ними сомнения и страхи неизвестности, они смогли поговорить о том, что волновало каждую из них: предложение, вернее приказ сеньора Тоальба, от которого их волнения и опасения не только не уменьшились - они приобрели более конкретный характер. Кто этот человек, о котором говорил Тоальба? Что будет, если он не понравится Рени? И та не захочет выйти за него замуж? Ведь совершенно ясно, что сеньор говорил о замужестве! Зачем Тоальбе это сватовство? Хотя Айя и пообещала сделать все для того, что бы этот план осуществился, она вовсе не собиралась заставлять Рени идти против своего сердца. Не хотела, чтобы дочь делала что-то (да не что-то - решала свою судьбу!) по - принуждению, вопреки своему желанию. Сама пожертвовавшая всем во имя любви, Айя считала свободный выбор, выбор сердца главным условием счастья. А только счастья желала она для своей младшей дочери. - Но, что же будет, если он не понравится мне? Если я не соглашусь на этот союз? - На эту тревогу Рени у Айи не было ответа. - Не знаю. Но уверена, что сеньор Тоальба достаточно добрый человек, чтобы понять, почему ты это сделаешь. Если сделаешь. Ведь еще ничего не решено. Ты даже его не видела. - Снова и снова повторяла Айя, пытаясь успокоить и самую себя. Но это плохо ей удавалось - она никак не могла поверить, что единственной причиной, по которой Тоальба вызвал их, была предполагаемая женитьба. Айя прикидывала и так и сяк, но, не зная истинного положения вещей, не понимая, что движет сеньором, она только терялась в самых причудливых догадках, не желая обсуждать это с дочерью, еще больше волновать ее. - А, вдруг он такой, что понравится? Ты полюбишь его? - Вот было бы хорошо, - думала, засыпая Рени. Высокий статный мужчина, тот, увиденный на залитой солнцем улице, улыбался и звал ее за собой. Никогда еще она не видела таких снов! Таких прекрасных, таких волнующих снов! Постель была смята и раскидана - она проснулась от жара, от сладкого огня, полыхавшего во всем теле, от незнакомой боли, волнения, заставившего так по сумасшедшему биться сердце. Ужасно, что нельзя выйти из этой комнаты - предрассветные лес, поле успокоили бы ее, вернули прежнюю, ничем не замутненную радость одним только своим видом, запахами, шумами. Но даже если бы она и покинула эту комнату, что ждет ее там - девушка подошла к окну, выходящему во двор - ведь как далеки отсюда ее любимые деревья и цветы! Всадник, в предрассветном тумане его фигура была размыта - въезжал на пустынный двор. Вот он спешился, погладил своего высокого мотнувшего гривой коня, привязал его, - Рени с интересом наблюдала из окна, - несколько раз присел, разминая уставшие от долгой дороги ноги и, прежде чем войти в дом, почему-то поднял глаза. Его случайный, мельком, взгляд остановился на лице Рени, встретился с ее глазами. - Уф, как неприятно - девушка отпрянула от окна, - Еще подумает, что я подглядывала за ним,- ей стало стыдно самой себя - ведь она на самом деле наблюдала за ним! Снова ополоснула лицо - холодная вода тоже неплохо помогала справиться с глупым волнением. От поднятого Рени шума проснулась Айя. Вряд ли то состояние, в котором она пребывала, можно было считать полноценным сном. Мысли, воспоминания - двое ее старших детей - где они, что с ними, - постоянно она думала о них, а сейчас, когда будущее ее малышки вот-вот могло решиться, ей особенно остро необходимо было знать их судьбу. Женщина просто - напросто заставила себя отстраниться ото всего и отдохнуть. Она понимала, как важно сохранить силы, ясную голову, способность правильно видеть и понимать те странные события, в которые они, невольно, оказались втянутыми. Айя внимательно посмотрела на дочь - случилось что-то? - Нет, просто мне не очень привычно здесь. Да еще никуда нельзя выйти, - Я уверена, что это ненадолго. Сеньор Тоальба торопится, - Мы теперь понимаем, почему, - говорил грустный взгляд Айи - и не будет тянуть с решением. - Ты думаешь? - Рени, волнуясь, прижала к груди руки. - Да, я думаю, что сегодня, - На недосказанный, но такой понятный вопрос дочери ответила Айя. И действительно, вскоре после предупредительного, осторожного постукивания дверь приоткрылась и вошел Зеленая Шляпа с подносом, полным еды. Как обычно, молча - он не ответил ни на один вопрос Аяи и Рени. Да что там! Он даже не поздоровался! Зеленая Шляпа оставил поднос на столе и бесшумно ушел. - Можно было бы уже не удивляться его постоянному молчанию, - то ли для себя, то ли для Рени, сказала Айя, рассматривая принесенную еду. Они не привыкли к такому количеству и разнообразию яств; и когда очень скоро, низко склонившись в поклоне с пожеланиями доброго утра и не менее прекрасного дня, пришел Гонец, они уже поели, оставив большинство блюд нетронутыми. Гонец заметил, что поднос ломится от еды, - Вам не по вкусу здешняя пища? - забеспокоился он. - Нет, что Вы. Мы прекрасно позавтракали. Просто здесь всего слишком много, - поспешила успокоить его Айя. - Ну, если так, - Гонец уже привык доверять и подчиняться этой женщине, - Сеньер Тоальба ждет вас. Идем! - Он внимательно оглядел Репи. - Первый раз за все время их знакомства он обратил на меня внимание, - подумала девушка. - Значит сейчас! - Сейчас, - согласились глаза Айи. Она тоже заметила оценивающий взгляд Гонца и поняла его так же, как и дочка. - Не бойся, мы вместе, - она положила руку на напряженное плечо Рени, - Клянусь, все будет хорошо. Вспомни, ведь ты - Повелительница мотыльков! - Айя вложила в ладонь дочки, обвитую засохшим вьюнком веточку-жезл. - Как славно! - прикосновение к родному дереву, звук ее детского прозвища, - уверенность и радость вернулись в сердце Рени, согрели ее душу. - Конечно, я готова. - Невольно расправились плечи, в гордом повороте поднялась голова на изящной шее. Они прошли освещенными отраженным дневным светом, но по-прежнему пустынными коридорами и вошли, видимо, в туже комнату, в которой были накануне ночью. Теперь кроме сидящего в том же кресле, но одетого гораздо богаче и представительнее, сеньора Тоальба, еще несколько человек повернулись к двери при их появлении. Один из них - помоложе, и был тем незнакомцем, которого видела Рени ночью из окна своей комнаты. Если он и узнал девушку, то вида не подал - ни один мускул не дрогнул на его спокойном, красивом лице. Рени тоже с честью выдержала этот экзамен. Мягкой, но, в то же время, полной достоинства улыбкой она одарила всех собравшихся в комнате, и нашла в себе силы ответить на приветствие сеньора Тоальба, пожелав и ему доброго дня и радости. Все собравшиеся усиленно делали вид, что не замечают изменений во внешнем облике Тоальба, старательно не обращали внимания на Зеленую Шляпу, то и дело то подающего сеньору питье, то массирующего и согревающего его руки. Очень быстро от приветствий и общих фраз сеньор Тоальба перешел к делу - У него нет лишнего времени, приходится спешить. Очень четко и ясно он обрисовал положение вещей и изложил свое желание именно таким образом решить этот вопрос. Рени не видела, как ее будущий муж, он носил славное имя дон Мигнон, принял предложение сеньора Тоальба - она сидела со спокойно - вежливым лицом, опустив глаза на свой прутик - жезл. Айя же не отводила пытливого взгляда от лица молодого человека. Ей важно было понять, что из себя представляет этот человек, готовый по приказу взять в жены незнакомую девушку. Ее удивило, - призналась она потом в разговоре с Рени, - его мягкая, чуть смущенная улыбка, когда на предложение - приказ сеньора Тоальба он сказал, что его ответ будет зависеть от решения Рени и он готов во всем ей подчиниться. Услышав это, Рени подняла глаза на дона Мигона, - Он что, серьезно? - Да, - ответили улыбка и спокойный взгляд, - решать тебе, девочка. - Рени вспыхнула - то ли от неожиданности, то ли от удовольствия - это были прекрасные слова! Она этого не ожидала! - Я бы не стал полагаться на решение молоденькой девушки, - сеньор Тоальба переводил глубоко запавшие, но от этого не менее пронзительные, глаза с дона Мигана на Рени и обратно, - Но решать тебе! - Трудно было понять, что думает сеньор по бесцветным интонациям его усталого голоса. - У вас есть время до завтрашнего утра. Там, в саду, ты знаешь, - обратился он к Гонцу, - есть возможность поговорить. Если это так уж необходимо. - Зеленая Шляпа, забежав вперед, уже растворял перед ними двери. - Я зайду за сеньоритой вечером. - Гонец проводил их до комнаты, - Отдохните. - Когда они с матерью остались одни, Рени сокрушенно пожала плечами - Хотя бы поговорить с ним, - Ну, поговорить-то ты с ним сможешь, - Айя напряженно улыбнулась, - Но, поверь мне, не это главное... - Я знаю. У меня совсем нет опыта, - зарделась Рени. - Послушай, давай поговорим попозже, вечером. А пока - тебе необходимо отдохнуть. Ложись, я спою тебе песенку. - Рени послушно, как в детстве, устроилась на постели, закрыла глаза. Под любимую, незабывае-мую песню матушки нежные, легкие видения унесли ее далеко-далеко.
В сумерках за ними пришел Гонец. С теми же предосторожностями, что и в прошлую ночь, они прошли через двор, обогнули хозяйственные постройки и, оставив позади небольшую рощицу, вернее несколько кучно стоящих высоких тонких сосен с редкой растрепанной кроной, очутились у зарослей высокого кустарника, резкой ступенью обрывающихся к далекой большой воде. Здесь их ожидали две, как и они, завернутые в темные плащи фигуры. Гонец подошел к ним и вернулся с человеком, который был утром вместе с доном Мигноном в комнате сеньора Тоальба. - Это воспитатель и компаньон дона Мигнона, - представил его Гонец. - Мы подождем здесь, а Вы, сеньорита, можете поговорить с сеньором. Не уходите слишком далеко, - добавил он вслед удаляющейся Рени. Замирая от нетерпения, любопытства, смущения, стараясь идти не быстро и не медленно, Рени подошла к тому, кого, возможно, ей придется назвать мужем. Дон Мигнон встретил девушку приветливой, чуть натянутой улыбкой, и поздоровался с ней немного холодновато и чопорно. Но быстро оправился, ему тоже, видимо, было не по себе. Не каждый день оказываешься в подобной ситуации; и улыбнувшись более приветливо, предложил Рени пройтись. Она молча согласилась, решив про себя - ни за что не начинать разговор первой. - Обстоятельства сложились так, сеньорита, что я должен был принять предложение сеньора Тоальба и хотя бы познакомиться с Вами. Нет, нет, поймите правильно. - На открытом лунному свету лице Рени он прочел брезгливое удивление. - Позвольте, я Вам все объясню. Я не знаю своего отца. Меня воспитывали матушка и добряк Бениго. Это он остался там, с Вашей матушкой и Гонцом. Вся моя жизнь прошла под покровительством сеньора Тоальба. И, как Вы понимаете, я не могу отказать ему в его ( - Он чуть не сказал "последней" - подумала Рени, когда Мигнон на мгновение задумался) просьбе. Но я оговорил свое согласие тем, что девушка должна мне понравиться. Я Вам признаюсь, - теперь луна освещала его лицо и Рени хорошо была видна и улыбка и странный блеск его глаз, - вчера вечером случилось что-то, - Мигнон улыбнулся и тряхнул головой, словно отгоняя какое-то видение, - что я чуть было не решил отказаться от встречи с Вами, чего бы мне это ни стоило. - Рени слушала с неподдельным интересом. Этот человек сумел заинтересовать ее. - И только глубокое уважение и благодарность, которые я питаю к сеньору Тоальба, заставили меня прийти к нему сегодня утром. - Рени не могла скрыть своего любопытства, - как долго он рассказывает! - Что же случилось, сеньор? - Глаза - еще никто так не смотрел на нее, глаза дона Мигнона приковали к себе все внимание девушки. - Я полюбил Вас, сеньорита! - Казалось, нельзя было удивиться еще больше - Меня? - Сегодня ночью (сеньор Тоальба настаивал, чтобы все пока держалось в тайне) я прискакал сюда. На пустынном дворе оставил коня и, прежде чем войти в дом, почему то поднял глаза к окнам. Для чего, почему я это сделал!? Ведь еще подъезжая, я видел, что в доме нет ни огонька - все давно спят. - Ну же, быстрее, - подгонял взгляд Рени. - Но в одном из темных окон я увидел лицо женщины, вернее, молоденькой девушки, прекрасней и желанней которой я не встречал в своей жизни. Не было сомнений - мне нужна только она! И не имеет значения, что скажет или сделает сеньор Тоальба!! Мое сердце говорило, кричало мне - "Только она!". Я провел бессонную ночь и утром пришел к Тоальба с твердым намерением вежливо, насколько это возможно, почтительно объяснить сеньору Тоальба, что я люблю другую, что мое сердце отдано прекрасной незнакомке и я не могу жениться, не могу отдать то, что мне не принадлежит. - Дон Мигнон на миг остановился, перевел дыхание - На мое счастье, я не успел ничего сказать, потому что вошла ОНА - вошли Вы! - Я?!! - Но, в душе Рени знала, почти с самого начала, когда он только начал рассказывать, что речь пойдет о ней. Несмотря на свою неопытность, она хорошо поняла тот взгляд ночного всадника. Женщины, сколько бы лет им ни было, никогда в этом не ошибаются. И хотя она запретила себе даже пытаться проникнуть в мысли кого - либо из обитателей дома - слишком хорошо запомнился ей недавний ответ, чувства Мигона были так сильны, так очевидно чисты и искренни, что невозможно было не понять, не увидеть их, не поверить - и без всяких дополнительных проверок. - Да, это были Вы, моя дорогая сеньорита. Я прошу, умоляю Вас выйти за меня замуж. - Ответ Рени заглушил шум крыльев и крик-смех, поднятой воздушным потоком от кромки большой воды, серебристой в серебре лунного света птицы.
9
Вычерпав воду, и кое - как поправив мачту (от паруса остались жалкие лоскутки) спасшиеся люди, а многих сеньор Пнетер не досчитался, обходя лодку и пытаясь понять размер катастрофы, лишь только немного придя в себя, взялись за весла. При молчаливом одобрении, вместе со всеми начал грести и Дуг. Он чувствовал себя обязанным это сделать. Еще день и ночь, не останавливаясь, сменяя друг друга, давая отдохнуть наиболее слабым, гребли они, в надежде как можно быстрее достичь берега. Предоставленная сама себе, Наара-чайка почти все время проводила в воздухе, улетая далеко и надолго, и не всегда даже отвечала на обеспокоенные призывы Дуга. Он же, вырываясь из пелены безразличия, окутавшей его от непомерной усталости, с ужасом думал, что, возможно, время уже упущено и, подчиняясь неизвестным ему жестоким законам, Нааре уже никогда не быть человеком. Но ритм однообразной тяжелой работы вновь захватывал юношу, затягивал своей монотонностью. И вот, темная полоса на горизонте начала расти, приобретая цвет и конкретные очертания. Сначала, буровато-зеленая, она, буквально на глазах поднялась над водой - отделила зеленый цвет растительности от каменно-серого скал, бело-серый прибрежного песка от белой пены прибоя. Обрадованные гребцы лишь на мгновение оставили весла. - За работу! Не время отдыхать! - Приказ сеньора Пнетера заставил всех с удвоенной силой налечь на весла. Все это время он сам, по очереди с кормчим, удерживал руль; в свободное время - помогал гребцам - подменял наиболее уставших, заботился о заболевших, менял повязки раненым. Дуг, когда осознавал это, не уставал удивляться тому, как этот человек всюду успевает, как у него на все хватает сил. Вот и сейчас, не смотря ни на что, голос Пнетера оставался все таким же громким, интонации - все такими же требовательными, нетерпящими неповиновения! Ну как не подчиниться?! И вместе со всеми Дуг продолжал усиленно грести. Но он все чаще и чаще поднимал голову, оглядывая небеса. - Где Наара? - Вот что все больше и больше беспокоило его. - Ты сбиваешь темп, - Недовольный голос Пнетера прозвучал над головой Дуга. - Оставь ненужные мысли. Она вернется. - Он правильно понял состояние юноши. - Мы нуждаемся в твоих руках. - Дуг ничего не ответил. Он признал справедливость слов Пнетера. За несколько дней, перетерпев страшную боль в непривычных мышцах, смазав вздувшиеся волдырями, ладони какой - то принесенной ему сеньором мазью и перевязав их, юноша стал неплохим гребцом! Ведь не просто так он был гонцом в родном селении! Тренированное тело быстро привыкало, принимало новые нагрузки. Продолжая грести, Дуг мысленно был с Наарой - Где ты? Вернись! - не уставал он звать, молить подругу. И как бы смилостивившись над ним, она ответила: "Почему ты волнуешься, - доносился ослабленный расстоянием ее голос, - Мне здесь хорошо. Много воды и ветра. Вернусь, вернусь, не переживай!" - в конце концов Наара откликнулась на призывы Дуга. Лодка, ведомая твердой рукой кормчего (Пнетер стоял у мачты, готовый в любое мгновение отдать нужный приказ или прийти на помощь), обогнула крутой мыс и вошла в уютную, окруженную холмами с рассыпанными по ним белым домам, бухту. И в этот момент, когда Дуг потерял уже всякую надежду ее увидеть, усталые серебристые крылья прошумели над его головой, чайка всей тяжестью опустилась на его плече, клюв пощекотал шею, бусинка яркого глаза попыталась заглянуть в лицо. - Не сердись. Я все равно ничем не могла здесь помочь. Я не собиралась, я никогда тебя не покину. - Наара успокаивала и уговаривала - в этом она была мастерица. Обрадованный Дуг сдался быстро. - Я не сержусь. Я просто очень волновался. Ну а теперь тебе придется быть всегда со мной. - Да, конечно, - подозрительно быстро согласилась Наара. Здесь, рядом с Дугом, чувствуя его тепло, нежную привязанность, заботу и страх она с новой силой осознавала нависшую над ней опасность. Ведь в небе, в этом она боялась признаться даже самой себе, она все чаще и чаще забывала о своей человеческой сущности, полностью отдавшись, перевоплотившись в чайку. Ее захватывал простор и ветер, и, не анализируя, разве птицы могут анализировать или о чем - то сожалеть? - она наслаждалась свободой и красотой, небом и водой, тем, что окружало ее и, что - этого Наара все больше и больше боялась, раз от разу все более наполняло ее, становилось ее сущностью. Как тяжело, с какой неохотой начала она отвечать Дугу, как он мешал ей, отвлекал от ее такой простой и прекрасной жизни! Как Наара боялась не успеть! Как ей хотелось поторопить Дуга, попросить побыстрее найти ее родных! Но, когда девушка могла думать и размышлять по-человечески, она понимала, что Дуг делает и сделает все от него зависящее, чтобы помочь ей.
Плавание закончилось. Мужчины один за другим, помогая больным и раненым, покидали лодку и шли к берегу в спокойной воде голубой бухты. Если не считать кормчего и сеньора Пнетера, Дуг остался на лодке один. Юноша раздумывал, что делать дальше, куда идти. - Я забираю тебя с собой, - голос сеньора Пнетера не оставлял места для возражений. Только придется прикрыть птицу, - он протянул кусок ткани, - Мне, да и тебе, не нужны лишние разговоры. - Замотав покорившуюся Наару (он должен был пообещать, что в подходящем месте сразу же освободит ее), Дуг, вслед за Пнетером по колено в воде пересек прибрежное мелководье и, так же, как он, в мокрой одежде отправился в поселок. Юноша никогда не был в таком месте - "Город" - назвал его сеньор Пнетер. Множество каменных домов, стоящих довольно близко друг от друга - это называлось "улица", люди, идущие в разных направлениях. - Есть такие, что незнакомы друг с другом? - Не выдержал и поделился с Пнетером своими наблюдениями Дуг. - Конечно! И это хорошо. Иначе давно бы обратили на тебя внимание. - Сеньор Пнетер кивнул в сторону свертка, в котором копошилась, вертелась чайка. Нааре было очень неудобно - не хватало воздуха, простора. - Заходи! - Пнетер толкнул синие двери какого - то строения. - Дон Пнетер! - Навстречу им кинулся, видимо, хозяин этого странного места. Пока Дуг с плохо скрытым удивлением разглядывал многочисленные столы с сидевшими за ними людьми, сновавших между ними мальчишек, настежь распахнутые окна, огонь, пылающий прямо в стене этого большого помещения, пытался успокоить совершенно разбушевавшуюся Наару, сеньор Пнетер разговаривал с хозяином. - Мы договорились? - Да, уважаемый дон. Всегда к Вашим услугам, - человек склонился в низком поклоне. - Еще бы! Я ему столько заплатил, - услышал Дуг, обращенные к самому себе слова сеньора Пнетера, когда они шли длинным коридором в комнату, которая, как выяснилось, предназначалась для Дуга и Наары. - Здесь есть все необходимое. Еду сейчас принесут. Я бы хотел, чтобы ты сегодня вечером никуда не выходил, - Пнетер еще раз внимательно оглядел комнату, - отдохни. Завтра утром мы отправимся к Правителю. - Он умный человек, бывалый, - добавил Пнетер, отвечая, на готовый сорваться с языка Дуга вопрос. - А зачем нам туда идти? - Это спросила уже, высвобожденная из своего заточения Наара. Она важно расхаживала по столу, то и дело, склоняя головку то в одну, то в другую сторону - пыталась получше все рассмотреть. - Каждый, прибывший на лодке в город, обязан предстать перед Правителем и рассказать, откуда и с какой целью он явился. И поскольку я все равно должен это сделать, Дуг пойдет со мной. - Да, зачем? - Дуг полностью разделял недоумение Наары. - Вы ведь хотите найти ее семью, - сеньор Пнетер чуть иронично выделил "ее". Кулаки Дуга невольно сжались, птица застыла, перестала расхаживать по столу. - Так подчиняйтесь здешним порядкам. Дуг должен получить разрешение выйти за ворота города и начать поиски. И, кроме того, его рассказ, при условии, что он не будет упоминать, что ищет родных чайки, заинтересует правителя. Он сам не раз бывал в ваших местах. Ну, а мне не помешает, если я получу за это благодарность. - Сеньор Пнетер улыбнулся. - Значит, я зайду за вами завтра. Будь осторожен, - шепнул он Дугу. Как будто Нааре было не все равно, произносит ли он слова, или просто думает?! - Он прав, - после непродолжительного раздумья, признала Наара, - Мы должны будем пойти. Никакой западни там нет. - Ты уверена? - Да, полностью. Более того, я чувствую что-то такое ... теплое, хорошее, - Наара вздохнула, - Но я так устала! - Последнее время ей все труднее становилось удерживать внимание, сохранять сосредоточенность. - Да, нам обоим необходимо отдохнуть, - Дуг и сам с трудом держался на ногах. - Тогда я немного полетаю и сразу вернусь!?! Ведь как же я отдохну здесь? - Дуг не мог не признать правоту девушки, и с большим нежеланием, но распахнул окно. Снаружи были глубокие сумерки. - Только не задерживайся, не заблудись! - эти слова Дуг прокричал, прошептал вслед уже далекой птице. Юноше удалось забыться неспокойным, вроде бы без сновидений, но таким тяжелым, значимым сном. Свет из распахнутого окна, он так и не закрыл его - Наара могла вернуться в любое время, разбудил его нежным прикосновением. Что-то не так. Дуг резко поднялся - давно не испытываемое чувство острой тревоги пронзало все существо. В смятении оглянулся - нет, Наара здесь, сидит, спрятав голову под крыло на облюбованной с первого же момента в этой комнате постели. Так что же? Наара перелетела на стол - Я не хотела тебя будить. Но они здесь.- Молоточками бились в мозгу юноши ее слова. Айя и Репка - они здесь! - Успокойся, - Дуг прижал Наару - чайку к груди, погладил нежную головку. - Как же я могу?! Сначала я почувствовала это - ты помнишь? Потом полетела - хотела подышать, покувыркаться , - Дуг не помнил, никогда не видел Наару такой взволнованной. - Но вдруг что-то толкнуло, потянуло меня обратно к берегу, - девушка торопилась все рассказать. - Я видела ее! Она была там - на берегу!! - Кто? - Кто? - Она - Репка!
Ты уверена? - Айя пыталась разглядеть в лице дочери, в ее глазах что-то, чему и объяснения-то дать не могла. - Ну конечно! Дон Мигнон очень хороший, славный человек! - Широко раскрытые честные глаза Рени светились счастьем, - я рада, что он будет моим мужем! - Они проговорили всю ночь. Рени рассказывала, повторяясь и возвращаясь по просьбе матушки, еще и еще раз, что и как говорил ей дон Мигнон, как признался в любви, как попросил стать его женой. - А ты? Что почувствовала ты? - в сотый раз, спрашивала Айя. - Ах, не то, не то, - за улыбкой, за хлопотами Айя гнала прочь недоверие, какие-то смутные предчувствия. - Если ты это делаешь ради меня, ради нас - - Не переживай, пожалуйста, - Рени чувствовала волнение матушки, понимала, как ей казалось, его причину - матушку не проведешь улыбками и словами, - Я уверена, уверена! - Но, сжалось и затрепетало сердце - Вы готовы? - За ними пришел Гонец.
- Если бы она знала, - говорила себе Рени, - что известие об их решении, об их согласии стать мужем и женой, так обрадует сеньора Тоальба, она бы сразу, не раздумывая, согласилась. Еще более слабый, чем накануне, сеньор Тоальба на глазах как будто поздоровел и повеселел. Радостью засветились глаза, голос стал менее скрипучим, окреп и звучал почти также громко, как прежде. - Это лучшее лекарство! - Он сам заговорил о своей болезни. - А теперь - останьтесь. Я хочу, чтобы вы подольше побыли рядом со мной, - приказал - попросил он, после того, как дон Мигнон и Рени объявили о своем решении. - Должен прийти дон Пнетер. Он вчера вернулся из далеких краев. Обычно он приносит хорошие вести. Да и рассказы его очень интересны. - Вслед за сеньором Пнетером, в полушаге позади него, в комнату вошел молодой мужчина со странным свертком в руках. Рени сидела чуть в стороне, за спиной матери. И, всецело поглощенная своими чувствами, почти ничего не видела и не слышала. - Это Дьюк - дон Пнетер, представлял своего спутника. Имя, как иголкой, кольнуло Рени. Но отсюда, со своего места, она увидела только низко склоненную светлую голову. Вот, здороваясь с этим человеком, поднялась Айя, теперь очередь ее - Рени.
Как ни возражал дон Пнетер, Дуг взял с собой в дом правителя Наару. Чайка так билась и волновалась все утро - он, просто, боялся оставить ее одну в закрытой комнате, да и выпустить - было очень рискованно. Вдруг что-то случится, его не будет рядом? - Дон Пнетер, сам не понимая почему, согласился. Он и так не переставал удивляться самому себе - что случилось, как, почему он принимает такое участие в судьбе этого молодого человека и его странной птицы?! - Только смотри, - сам не зная о чем, предупреждает Дуга, сказал дон Пнетер. И вот, он представил своего молодого спутника правителю, нескольким важного вида сеньорам, которые сидели по правую руку от него и, по просьбе сеньора Тоальба, подошел с Дугом к двум женщинам. - Здесь! Они здесь!! - притаившаяся в свертке Наара, не могла скрыть своего ликования. Не совсем понимая, к кому относятся эти слова, Дуг посмотрел на приветливо кивнувшую ему женщину. И - зажмурился! У него заболели глаза! Он знал, Наара не раз рассказывала о том, как красива ее мать. - Сеньора Айя - поспешил представить человек в зеленой шляпе. Дуг сумел справиться с ошеломившей его волной восхищения, но в следующее мгновение у него заболело сердце! А он - то думал, что любит Наару!! Молоденькая девушка, почти девочка, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Удивление, смешанное с болью искривило ее губы. Дуг не знал, не понимал, не видел ни ее лица, ни людей вокруг, не слышал голосов, не чувствовал, как все сильнее, все отчаяние бьется в его руках чайка-Наара. Единственное, что существовало - это его душа, устремившаяся к ее, это ее глаза, влившиеся в его! Что это за огонь, ураган, буря, которые полыхают, сжигают его тело, переворачивают душу, его жизнь, швыряют его с высоты небес в глубочайшие пропасти, путают представления о добре и зле??!! Разрывалась душа, горело сердце, а Дуг думал о Нааре - Как объяснить? Поймет - ли, простит? - Непроизвольно, он крепко прижал к себе сверток с чайкой, и вдруг до него пробился, просочился ее голос - Я понимаю. Люби ее. Вы достойны этой любви. - Снова, в который раз, Наара спасает его.
Внезапно, побелевшая, как водяная лилия, девушка потеряла сознание и упала. Дон Пнетер успел перехватить, кинувшегося к ней, Дуга. - Стой на месте. Это не твое дело! - Один из сидевших рядом с правителем людей, уже подбежал к ней, опустился на колени - Рэйни, Рэйни! Помогите! - Это ее жених, шепнул человек в зеленой шляпе. - Как можно пережить такой удар! Капелька крови выступила на прокушенной губе, ногти до боли впились в ладони - Это не правда! Этого не может быть! - хотелось закричать Дугу. Но он заставил себя глубоко вздохнуть, успокоиться. Сейчас главное, что с ней, с Рэйни? - Идем, идем, - дон Пнетер попытался вывести Дуга из комнаты. - Я должен поговорить с этими женщинами. Это те, которых мы ищем! - Не выдумывай! И сейчас не время, - дон Пнетер продолжал тянуть Дуга к двери. - Нет, мы не уйдем от сюда, - Дуг механически повторил слова Наары. Все его внимание, вся душа были там, с ней, с той, кого, он знал, выбрало его сердце. Рени быстро пришла в себя - не понадобились ни хлопоты дона Мигнона, ни питье, услужливо предложенное Зеленой Шляпой. Ее глаза, только она их открыла, быстро обежали комнату - она кого-то искала, и остановились на Дуге. Казалось, больше ничего и никого она не замечает. - Рени - Айя попыталась отвлечь дочку. - Да, да - девушка опустила глаза, как будто пытаясь скрыть что-то неправильное, но тут же подняла их, в беззащитном недоумении вглядываясь в лицо Дуга. Разрядил обстановку дон Пнетер - он вышел вперед, закрыв собой юношу и обратился к сеньору Тоальба - Этот человек прибыл из далекой земли за большой водой. Он утверждает, что знает этих уважаемых сеньор и у него есть к ним поручение. - К этому времени все заняли свои прежние места. Даже погрустневший, обескураженный дон Мигнон отошел от упорно смотрящей в пол Рени. Сеньор Тоальба (было видно, что он очень устал и обеспокоен случившимся) повернулся к Айе. Но спросить он ничего не успел - Сеньор, - Неожиданно, не давая произнести ни слова, обратилась к нему Рени - когда Вы просили мня принять Ваше предложение, Вы не сказали, что было бы, если бы я отказалась. - Не сказал, потому, что никто об этом не спросил, - Сенор Тоальба, казалось, был удивлен несвоевременностью вопроса. - Это что-то меняет? - Нет, - зардевшись, ответила Рени, - но, все-таки.. - Неужели ты думаешь, девочка, что я мог бы причинить тебе, твоей матери вред? - Зеленая Шляпа вытер вспотевший лоб сеньора Тоальба, - Если бы ты не приняла предложение дона Мигнона, на первой же лодке я отправил бы вас обратно, домой. - Подождав ответа на свои слова, но Рени не произнесла ни звука, - Вы его знаете? - сеньор Тоальба спросил Айю. - Нет, сеньор, вижу впервые в жизни, - пытаясь понять, почему Рени задала свой вопрос именно сейчас, и что для дочки значил ответ Тоальба, ответила она. - Придется наказать этого человека - бесцветный голос, которым это было произнесено, еще больше усилил представление о тяжести и неизбежности предстоящего наказания. Дон Пнетер, понимая, что недовольство правителя каким - то образом отразится и на нем, ведь это он привел сюда Дуга и говорил от его имени, низко склонился перед сеньором Тоальба - Вы славитесь своей справедливостью, сеньор! Прикажите испытать его! - Хорошо! - тусклые глаза сверкнули прежним охотничьим огнем - огнем риска, погони, опасности, - Айя, спроси его о том, что может знать только человек из вашей земли. - Женщина задумалась на миг - ей было жаль этого юношу. Чтобы она ни спросила, она не знает, как этот молодой человек может правильно ответить. Неужели нельзя без этого? - Ответный взгляд сеньора Тоальба не нуждался в комментариях - Да, нельзя! Спрашивай! - Что ж, Айя с сожалением посмотрела на незнакомца - Назовите домашнее, детское имя моей дочери! - В те мгновения, что понадобились Дугу для ответа, сколько мыслей, чувств наполнили, наэлектризовали атмосферу комнаты! - Дон Мигнон удивленно переглянулся со своим воспитателем - они и не знали, что существует такое - "детское имя"! И для чего оно? Сеньор Тоальба - он хорошо знал обычаи той земли - не раз плавал за большую воду, с интересом ждал, как выкрутится незнакомец. Дон Пнетер был обеспокоен - он так безоглядно поверил этому юноше, а вдруг окажется, что тот просто вводил его в заблуждение?! Айя, на время отвлекшись от своих тревожных мыслей, вся была желание помочь этому симпатичному юноше. Еще немного и она подскажет, прошепчет вслух это имя. Что же Рени? Такой простой, честный ответ сеньора Тоальба привел ее в замешательство. Не обращая внимания на то, что происходит вокруг, ничего не слыша, она все повторяла и повторяла про себя: "Как же так! Что же я наделала?", -пытаясь представить все неисправимые последствия своего поспешного согласия и приходя во все большее и большее отчаяние. Слово - имя, произнесенное незнакомцем, громом прозвучало для нее, пронзило сознание, заставило отвлечься от горьких мыслей, с изумлением, надеждой посмотреть на него. Это имя - "Репка", Дуг произнес, ни на миг не задумываясь. Сколько раз он слышал его от Наары, сколько раз сам повторял это имя, не подозревая, что оно будет для него значить. Айя, обескуражено посмотрела на сеньора Тоальба и развела руками - Судите, мол, сами. Сеньор Тоальба отлично помнил имя маленькой дочери своей пленницы, и заинтригованный не меньше, а может быть и больше остальных, обратился к Дугу - Я разрешаю тебе поговорить с сеньорами. - Только недолго. Помните, что вечером у нас свадьба, - это относилось к Рени и Айе.
10
В сопровождении Гонца, дона Пнетера и, почему-то, Зеленой Шляпы, Айя и Рени подошли к своей комнате. Дон Мигон на правах жениха тоже хотел присутствовать при беседе, Но, сеньор Тоальба решил, что предстоящий разговор может касаться (если вообще будет достаточно серьезным) только прошлого, и настойчиво предложил дону Мигнону заняться другими делами - благо тому было что делать в преддверии скорой свадьбы. - Всего доброго, - не понимая, почему они это делают, но подчиняясь чему-то сильнее себя, Гонец и дон Пнетер, распрощавшись, отправились восвояси. Лишь Зеленая Шляпа, чуть помедлив на пороге, как будто переступая через невидимую преграду, вошел вслед за Айей, Рени и Дугом в комнату. - Не знаю, как его прогнать, - развела Айя руками в ответ на вопрос юноши о Зеленой Шляпе. Дуг разговаривал с Айей, смотрел на нее, но видел он, разговаривал только с Рени - Репкой. Айя заметила, что Зеленая Шляпа перехватил ее встревоженный взгляд, который она то и дело переводила с Рени на Дуга и обратно; и, впервые за все время их знакомства, увидела его глаза - внимательные, пронзительные, совершенно бесцветные. От этого мудрого, понимающего взгляда ей стало как - то не по себе. Она заставила себя перестать следить за молодыми людьми и с несвойственной ей настойчивостью и твердостью, обратилась к Дугу: "Так что же Вы хотели мне сказать?" Поколебавшись мгновение (его смущало присутствие Зеленой Шляпы), юноша начал разворачивать сверток, который буквально рвался у него из рук. Когда большая взъерошенная серебристая чайка, помогая себе лапками и клювом, освободилась от опутывавшей ее ткани, и, взмахнув крыльями, чтобы не упасть, вывалилась из рук Дуга, только Зеленая Шляпа не сдвинулся с места. Более того, его тщедушная фигура застыла и лишь блестящие внимательные глаза, которые он ни на миг не отводил от птицы, выдавали его огромный интерес ко всему происходящему. Айя и Рени, испуганно отскочившие сначала, теперь подошли поближе, с интересом рассматривая необычную гостью. - Пригласи всех присесть, Дуг - Кто сказал, кто произнес эти слова? Удивленно переглянувшись - голос явно был не Дуга, да и звучал он как-то необычно, Айя и Рени устроились у стола. Туда же, мгновенно, взлетела и птица. Дуг подошел и стал рядом с ней, всем своим видом показывая, что в любую минуту готов броситься на ее защиту, но глаза его не отрывались от смущенного, напряженного лица Рени. - Я, мы, хотим рассказать вам одну историю. - Голос юноши чуть охрип от волнения - было слишком рискованно вот так, сразу, без подготовки обрушить на этих, так много вынесших, много настрадавшихся женщин, этот рассказ - эту правду. Но Дуг чувствовал сам и не мог не чувствовать состояние Наары, - осталось слишком мало времени, в любой миг может произойти непоправимое! У них нет выбора - надо рисковать! - Придется начать издалека. Единственное, о чем я прошу вас, позвольте себе поверить тому, что услышите. - Они начали говорить - Дуг громко-"слышимым" голосом, Наара вела свой рассказ единственным теперь доступным ей способом - молча, напрямую передавая свои мысли слушателям. Дополняя, уточняя друг друга они, в глубокой тишине, довели свой рассказ до конца - до этого самого момента, когда обескураженные, не совсем хорошо понимающие, вернее совсем непонимающие, что происходит, Айя и Рени слушают их. - Мне бы хотелось спросить, - они первый раз слышали голос Зеленой Шляпы и это, само по себе, произвело достаточно сильное впечатление, усилило безмерное изумление и непонимание происходящего. Все обескуражено посмотрели в его сторону - То, что здесь рассказали о Вашей, сеньора, молодости - правдиво ли это? - В полном замешательстве, как следует, не осознав, что отвечает "немому", Айя утвердительно кивнула головой, - Да, все совершенно правильно. - А Ведун? Что скажете о Ведуне? - Теперь Зеленая Шляпа спрашивал молча, так же, как вела свой рассказ Наара. Уже не различая "слышимые" и "неслышимые" голоса, Айя и на этот вопрос ответила утвердительно. - Так почему же Вы НЕ ВЕРИТЕ? - сойдя, наконец, со своего места и близко подойдя к ним, спросил Зеленая Шляпа. - Я верю, - впервые раздался голос Рени, - Я пыталась забраться в голову этой птице, я так часто делала раньше, - смутилась она, - и нашла там Наару! Это точно - она, моя сестра! Пусть это так странно! Я верю - Дуг не может обмануть меня! - В ее словах, в ее улыбке, предназначавшейся юноше было что-то такое, что Айя, отвернувшись, смахнула слезу, а Зеленая Шляпа несколько мгновений, потупившись, смотрел в пол. Чайка же, перебирая и скользя красными лапками по гладкой поверхности стола, как бы ведя за собой Дуга, подошла поближе к Рени и устроилась так, чтобы им обеим было удобно гладить ее головку и красивые серебряные крылья. - Мне так хочется поверить, так хочется найти свою девочку, - голос выдавал состояние Айи. Наконец и она смогла более - менее, успокоиться, прийти в себя. Чуть поколебавшись, она тоже положила свою дрожащую руку на головку птице. Рени и Дуг отошли в сторону, боясь посмотреть друг на друга, боясь произнести хоть слово - боясь разъединить случайно сошедшиеся, когда они ласкали чайку, руки. Все застыло. Казалось, остановилось само время - только участившийся стук пяти сердец, да легкая перламутровая дымка, заполнившая комнату причудливыми узорами, - сколько это продолжалось? Что, как произошло между Айей и Наарой? Но вот, прерывая ритмичное движение как будто напоенного ароматами леса и поля, струящегося легкой песней воздуха, Айя оторвала свои руки от чайки, подняла полные слез глаза - Это она! Моя милая девочка! Как мы поможем ей??! - Она обратила свой взор к Дугу. - Что сказал Ведун? Почему он послал вас сюда, искать нас? - Не знаю, - Дуг с трудом оторвался от глаз Рени, попытался понять о чем его спрашивают. - Ведун сказал, что только Вы, госпожа Айя и Репка, сможете помочь Нааре. - Юноша покраснел - А как и почему, я не спросил. Думал, вы знаете. - О, - Айя бессильно опустила руки - Как же так?! Я не представляю, что и как делать? А ты? - Обратилась она к Рени. - Нет, к сожалению, нет, - ответила та, с совсем неподобающей моменту улыбкой. - Послушайте меня, - тихо, настойчиво прозвучал голос Зеленой Шляпы. - Если вы хотите вернуть вашей родственнице человеческое тело, следует поторопиться. Промедление очень опасно. - Как, - не выдержала, перебив его Айя, - она может навсегда остаться птицей? - Да. И ваш Ведун это очень хорошо понимал, когда отправлял ее сюда. Он прав - только Вы с Рени можете что-то сделать. - Но, говорите же, что, как??!! - в один голос почти закричали Рени и Дуг. - Как? Но сначала ответьте мне, сеньорита, - Зеленая Шляпа буквально прожигал Рени насквозь своими, ставшими пронзительно черными, глазами. (А она, откинувшись чуть назад, закрывшись от его взгляда рукой, как от яркого света, она ЗНАЛА, хотя он еще и не закончил вопроса, знала о чем он хотел ее спросить.) Он понимал, что происходит с девушкой, и не жалел ее или не имел возможности пожалеть - Сегодня вечером Вы выходите замуж за дона Мигнона?, - Все-таки спросил Зеленая Шляпа. - Кто Вы такой? Что тут делаете? Почему вмешиваетесь в наши дела? - Взорвался Дуг и решительно встал между Рени и Зеленой Шляпой. Если бы не голос Наары, который успокаивал, просил сдерживаться, он вполне мог бы и убить этого тщедушного человечка! Ведь тот обижал, причинял боль ЕГО Рени!! - Нет, подожди, - Рени на что-то решилась и твердой (удивительно - такая маленькая ручка и такая твердая) рукой, чуть отодвинув его, вышла из-за спины Дуга и решительно встала перед Зеленой Шляпой. - Кем бы Вы ни были и с какой бы целью ни задавали свои вопросы, я Вам отвечу. Скажу всем, - звенел ее голос - Я НЕ выйду замуж за дона Мигнона! Можете так и передать своему хозяину! - Айя ахнула - она знала, она предчувствовала это!! - А что ты скажешь ему и сеньору Тоальба? - Если успею, я скажу ему правду!- Какую правду?! Что значит, если успею? - Два вопроса, две пары устремленных на нее любящих глаз. На какой вопрос ответить раньше, к кому повернуться? - Я скажу правду, что не могу выйти замуж без любви. Что я не люблю дона Мигнрна. Что я люблю другого человека. - Лицо Дуга оставалось все таким же выжидающе напряженным. Рени потупила глаза. - Вас она любит, - прозвучал голос Зеленой Шляпы. Юноша, сжав кулаки, обернулся к нему. - Я только хотел помочь, - тот пожал плечами. - Это правда? Я люблю тебя больше жизни, Рени!! - Девушка тихо улыбнулась - Люблю тебя, шепнули ее губы, и повернулась к матери - я знаю, что у нас мало времени. Но почему и как, не понимаю. Не представляю, как это может быть, чтобы я не успела рассказать о своем решении. - Айя повернулась к Зеленой Шляпе, - Вы что-то, нет, Вы все знаете! Недаром все время крутились возле нас! Все высматривали, подслушивали, - она подошла совсем близко - Я не могу Вам приказывать, мне нечем Вас запугать, я могу только умолять - расскажите, кто Вы такой, научите, что делать!! - Зеленая Шляпа, никто и не заметил, когда его старая порванная шляпа изменила цвет - теперь она была обычного грязно - коричнево - серого( о таком говорят серо-буро-малинрвый) цвета, выношенной до конца вещи, зато глаза его стали прекрасно изумрудно зелеными, заглянул в такие же зеленые глаза стоящей перед ним женщины, сочувственно вздохнул. - Если для того, чтобы вы мне поверили, это необходимо - я немного расскажу. У вас меня бы, наверное, звали ведун, но тут я личный слуга сеньора Тоальба. Так уж повелось, - он понимал, что многое само собой разумеющееся для него придется объяснять, - мы из поколения в поколение служим этому роду. Обычно, я никогда не оставляю сеньора одного. Но в тот единственный раз, когда он отправился за большую воду без меня - я проходил обряд очищения, без этого мои способности слабеют, он вернулся, привезя среди прочей добычи и эту золотоволосую женщину, - Зеленая Шляпа указал на Айю, - со странной молчаливой девочкой, - кивок в сторону Рени. - Сеньору очень хотелось оставить себе эту женщину. Но мне удалось уговорить его не делать этого. В женщине угадывалась слабость, замешанная на твердости, гибкость, взращенная силой. Я понимал, что она не согласится на предложение сеньора, и боялся последствий ее отказа. - Айя кивнула, подтверждая правдивость рассказанного . - Девочка вообще вызвала у меня недоумение. Юная - она отличалась не по годам и развитым умом и необыкновенными способностями. Нельзя было запереть ее в клетке города, дать ожесточиться в непривычных, нелюбимых условиях. - Зеленая Шляпа, хитро прищурившись, с доброй улыбкой посмотрел на Рени, - если честно, меня больше волновало благополучие дочери, чем матери. Уж простите, сеньора, - он поклонился Айе. - К моей радости, сеньор прислушался к моим доводам, согласился поселить эту женщину подальше от шума, там, где девочка могла бы спокойно жить и развивать свои необыкновенные способности. По моему совету, сеньора, вас поселили у Тетушки Травницы - так вы ее назвали. Я хорошо знал ее - лучшие травы, лучшие зелья, а, главное - сердечная доброта, без этого она не стала бы такой прекрасной травницей, мы всегда обращались к ней за помощью. Ее дом был самым подходящим местом для такого ребенка, каким были Вы, сеньорита. - Чайка уже давно выбралась из нежных рук Айи и беспокойно металась по комнате - Я хочу на волю, хочу летать! - Очень не четкие мысли, трудно узнаваемый, какой-то крякающий голос то и дело врывались в сознание, мешали рассказчику и слушателям. - Я постараюсь быть кратким. Сеньор Тоальба заболел. Мы знаем причину этой болезни. Но, к сожалению, не можем с этим бороться. - На миг глаза Зеленой Шляпы изменили цвет и полыхнули синим, беспощадным огнем. - Перед уходом сеньор решил позаботиться о тех, за кого он чувствовал ответственность, о тех, кто мог больше всего пострадать после его ухода. - Дуг поймал чайку, и тихонечко баюкая ее на руках, как маленького ребенка, ходил с ней по комнате, ни на миг не прекращая внимательно слушать. - Дон Мигнон - сын человека, спасшего в свое время жизнь сеньору Тоальба, а не его сын, как думают многие, а, главное - наследники сеньора Тоальба. Нам не удалось разуверить их в этом! - Зеленая Шляпа сокрушенно вздохнул. - Женитьба дона Мигнона на незнатной, неизвестной девушке сводила шансы последнего (если у кого и были такие подозрения) стать наследником к нулю. О вашем же существовании, сеньора, тоже знали. Знали, что Вы появились с неизвестным ребенком, знали, что сеньор хотел оставить Вас при себе. - Ну и что? - всем своим видом выдавали непонимание Айя и Рени. - У подозрительных людей рождаются подозрения. У дурных людей - дурные мысли. У жестокосердных хватает возможностей осуществить разные, назовем их так, вещи. Когда все эти качества у одного человека, к тому же - наделенного властью, его следует опасаться. Сеньор Тоальба хотел защитить и дона Мигнона и сеньориту Рени от этого человека. - Дугу становилось все труднее успокаивать чайку. Теперь рядом с ним ходила Рени, наклоняясь к птице, пытаясь что-то шепнуть, задержать на себе ее беспокойный мечущийся взгляд. - По просьбе сеньора Тоальбы я вместе с Гонцом ( он преданный сеньору человек) поехал за вами. Ну, дальше - вы знаете. Я старался не мешать, но и не быть слишком далеко. И в дороге, и в городе могло случиться все, что угодно. Я уверен, сеньорита, что Вы вышли бы замуж за дона Мигнона ( теперь Вам странно и неприятно об этом слышать), уехали бы с ним в его очень далекий дом; и прожили бы вместе с сеньорой - поклон в сторону Айи, - тихо и спокойно, может быть, чуть больше, чем надо спокойно. Но, не зная ничего другого, Вы бы были довольны своей жизнью. Ничего не говорите, - Рени пыталась протестовать, отвлекшись от птицы, - ведь Вам не придется так жить. В любом случае. - О чем Вы?!- Смутное, страшное подозрение, что-то необыкновенно жестокое, но необходимое ожидало ее, - девушка чувствовала это сердцем. Вся она, как натянутая струна, ждала решающего аккорда - ждала ответа Зеленой Шляпы. Ее чувства передались и Айе с Дугом. Даже чайка замерла, прислушалась, и поняв, раньше них поняв, что хочет сказать Зеленая Шляпа, попыталась помешать ему, захохотала, замяукала. Но крупный, неопределенного возраста мужчина, чем-то отдаленно похожий на Ведуна, был сильнее измученной птицы - одного взгляда, легкого движения оказалось достаточным, чтобы успокоить бессильно обмякшую чайку. - Не бойтесь. Так для нее будет лучше, - зеленые, прозрачные, как крылышки стрекозы, глаза смотрели в душу Рени - Прошло слишком много времени. Вашей сестре уже не вернуть свое тело. Она станет человеком, если Вы отдадите ей свое. - Нет!! - Крик Дуга, слился с безмолвным воплем Наары-чайки. Отчаянным усилием та вырвалась из рук Дуга и почти успела вылететь в открытое настежь окно. Зеленой Шляпе удалось перехватить ее. - Нет - шепот Айи был громче всех криков на земле. Она поворачивала голову, мышцы лица не повиновались ей, даже не могла повести глазами, от Рени к Нааре и обратно, - Нет! Я Вам не верю.- Она цеплялась за какую-то мысль, - а если и так - я, я отдам свое тело! - Ваша дочь - молодая девушка, не забывайте об этом, - как будто в сотый раз Айя слышала и не слышала доводы Зеленой Шляпы. - Послушайте, - как будто способность соображать вернулась к ней, обратилась Айя к нему - Вы и впрямь думаете, что одна из моих дочерей должна отдать свою жизнь, чтобы спасти другую? - К сожалению, это так. - Зеленая Шляпа говорил мягко, он не мог скрыть своего сочувствия, - Наара слишком долго была в теле птицы. Кто, кроме родной сестры, может пожертвовать своим телом?! Думаю, ваш Ведун понимал это. Иначе, зачем ему было просить Дуга найти вас. - Как звонко, как искренне рассмеялась Айя! - Постой, - она не дала ничего сказать Рени, - Постой, - Улыбка? - Нет, оскал, обнажил прекрасные зубы Айи, - Этот человек сошел с ума!! Он сумасшедший! - Она почти вплотную приблизила свое лицо к ставшему неподвижно- каменным лицу Зеленой Шляпы, - Вы предлагаете мне - мне - МАТЕРИ! Выбрать между дочерьми?!!? - Она резко оттолкнула его. Покачала головой. - Нет, Вы, явно не понимаете, о чем говорите. Что просите!! Никогда! Ни одна мать, ни одно материнское сердце не сделает такого выбора!!- Айя устало опустила руки, - Я не смогу пережить это, - она тихо, как будто в комнате был покойник, отошла в сторону и о чем-то глубоко задумалась. В это же время, отгородившись от происходящего, Дуг лихорадочно обдумывал совершенно неожиданную мысль - Ну, конечно, она может стать мужчиной! - Облегченно улыбнулся он. Терзавшие его сомнения исчезли. Он не мог пожертвовать ни подругой, ни любимой, не мог представить, как будет жить без одной из них, не мог предать. Эти мысли сводили его с ума. Сейчас - решение принято! - Я молод - почему бы Нааре не перебраться в мое тело?!! Это правильное решение! Так никому не придется страдать! - юноша твердо посмотрел во всепонимающие прозрачно - серебряные глаза Зеленой Шляпы; сгорбленная с поникшими плечами, спина Айи лучше всяких слов говорила ему - Ты принял правильное решение!; заглянул в полусонные, усталые глаза Наары; обнадеживающе улыбнулся Рени. - Любимый, - девушка первый раз так назвала Дуга, - я это сделаю. - Ее голос звучал повседневно, спокойно, совсем не обреченно. Она смотрела на него полными любви, сияющими глазами. - Ты будешь помнить, что я люблю тебя? - И, не дожидаясь ответа, обратилась к Зеленой Шляпе - А я превращусь в чайку, или в кого-то другого? - очень деловито спросила Рени. - Не буду обманывать - не знаю. Если ты решилась, надо идти. -
11
Солнце уже перевалило за полдень, тени стали длиннее, когда необычная процессия, соблюдая все предосторожности, вышла из дома сеньора Тоальба. Впереди по петляющей среди почти высохшей травы и колючек тропинке шел Зеленая Шляпа, неся в рыбачьей сети чайку. Рядом с ним семенила, стараясь не отстать от его стремительного шага, Рени. Впереди себя, как настоящий жезл, она несла перевитую засохшим вьюнком веточку. Сзади, как привязанные, не давая один другому обойти себя, шли Айя и Дуг. Никак не возможно было уговорить ни Айю, ни Дуга отпустить Наару и Рени одних. Они будут, они обязаны присутствовать! Чем бы это и не закончилось! Каждый из них принял решение и был уверен, что сможет выполнить задуманное. А у Дуга появилась еще одна проблема. Подъем только начался, как он почувствовал что-то странное: что-то как будто проснулось и зашевелилось за отворотом его куртки. Чем выше они поднимались, тем явственнее было это движение, вернее, с каждым шагом наверх, что-то становилось все горячее и горячее. Дуг украдкой - ему не хотелось привлекать ничьего внимания, заглянул за отворот куртки. Перо! Перо Огненного Петуха! Поднятое когда-то - как он мог забыть о нем!!! Небольшое и почти бесцветное, оно наливалось силой, цветом, росло и разгоралось! Все были заняты и озабочены своими мыслями и удивились, что уже поднялись на нависшую над водой скалу. На достаточном расстоянии от обрыва - с этой стороны занял место Зеленая Шляпа, был выложен круг из разноцветных камушков, ракушек и гальки. Внутри круга, почти невидимый в свете солнца, тлел огонек. Так получилось, что Рени села напротив Зеленой Шляпы; и, как будто случайно, ее рука нашла, ищущую ее руку, руку Друга, устроившегося между ними. Айя села напротив Дуга. - Я хочу объяснить, как это будет, зеленая Шляпа обвел всех взглядом, призывая к вниманию. - Хотя все, что будет происходить касается только Наары и Рени, но и вы, если уж увязались за нами и поднялись сюда, должны вести себя спокойно и быть собранными и внимательными. - Это касалось, в первую очередь, Дуга. Было очевидно, что он озабочен еще чем-то, его рука то и дело тянулась к отвороту куртки. Поняв, что Зеленая Шляпа смотрит и ждет именно его, юноша заставил себя не обращать внимания на нестерпимое жжение Пера и сосредоточиться на том, что хотел сказать Зеленая Шляпа. Но сейчас Айя не дала тому говорить - она посмотрела в глаза Зеленой Шляпе, пытаясь проникнуть до самого дна его души - Зачем это Вам? - Зеленая Шляпа, недоумевая, посмотрел на Айю, - Я хочу спросить - Зачем Вы это делаете - помогаете нам?! - Зеленая Шляпа покачал головой: "Я скажу, когда это закончится". - Было ясно, что он не собирается объяснять причину своего, достаточно странного и неожиданного, поведения. Теперь Зеленая Шляпа обратился к Рени и, не теряя больше времени, рассказал, что и как будет делать он, и что и когда должна будет делать она. И вот темный силуэт Зеленой Шляпы поднялся над скалой, водой и небом (они смотрели на него против солнца), еле теплившийся до того огонек вспыхнул! И в это мгновение Дуг выхватил нестерпимо сверкающее, полыхающее перо и бросил его в разгорающийся огонь! Огромное, ревущее пламя приняло в свои объятья одновременно бросившееся в него три человеческие фигуры и отчаянно машущую крыльями, преодолевая сопротивление огненного ветра, Чайку.
- Я рад, что МЫ это сделали! - Человек в снежно - белой шляпе улыбнулся тем, чье мужество и самопожертвование вызывали удивление, восторг, уважение. Закатное солнце било прямо в глаза. Может быть, поэтому они так слезятся...