Нина Сергеевна вышла из своей квартиры, неторопливо закрыла дверь на ключ. Огляделась. Посмотрела на голую противоположную стену. Сюда надо непременно повесить картину, решила она. Хорошую, а не какую-нибудь современную мазню. Разумеется, настоящая живопись стоит денег и не малых. Но вряд ли тут возникнет с этим проблема, все жильцы люди состоятельные, для них выделить нужную сумму не сложно. Зато интерьер будет радовать глаз. А почему бы постепенно вообще тут не создать небольшую картинную галерею? Первую может быть даже в мире картинную галерею в подъезде дома.
Эта мысль захватила ее. Унылое настроение, что владело ею с утра, мгновенно слетело с нее, как бабочка с абажура. Она почувствовала столь любимый ею прилив сил и эмоций. Больше всего на пенсии ей не хватает именно этого. Всю жизнь она подсознательно искала нечто такое, что подхватит ее и понесет куда-то вдаль. Однообразие и унылость наводила на ее тоску и депрессию. Одним эта ее повышенная эмоциональность нравилась, некоторых даже приводила в восторг. Зато другие подозревали ее в неискренности, в том, что она играет роль пассионария и таким образом, пытается привлечь к себе повышенное внимание, сделать карьеру. А она никогда не делала ни того, ни другого, все происходило само собой. И мало, кто знал, что ее характер, ее повышенная восприимчивость доставляли ей самой множество хлопот и неприятностей. Иногда весьма тяжелых.
Впрочем, теперь все это осталось в прошлом. Она даже переехала в этот шикарный таунхаус, вложив в нем покупку квартиры все свои сбережения, которые она сделала за всю жизнь. И теперь осталась почти без копейки. Только одна скромная пенсия. Из всех жильцов она тут самая бедная. Слава богу, что ее это волнует меньше всего. Конечно, с ее стороны была чистейшая авантюра покупать столь дорогие и шикарные апартаменты, можно было приобрести что-нибудь поскромней. Но неожиданно для себя захотелось пожить под конец жизни в хороших условиях, надоело ютиться в малюсенькой тесной квартирке.
И нисколько не жалеет о своем поступке. Жить в таком замечательном доме невероятно приятно. Она ходит по двум его этажам, любуется отделкой. Раньше никогда не замечала в себе такого эстетического настроя, всегда была довольно равнодушна к той среде, в которой пребывала. Главным было совсем иное - дело, которым она занималась. Ему она посвящала всю себя, даже крадя у время у личной жизни. Вот она по большому счету и не сложилась. Когда-то это доставляло ей немало страданий, а сейчас она смотрит или пытается смотреть на это, можно сказать, философски. Чего не получилось, того и не получилось - и нет смысла об этом жалеть. Она прожила хорошую, а главную честную жизнь. Если и шла на компромиссы, то на такие, когда не надо было закладывать совесть. Хотя это было не всегда легко, особенно, когда она стала директором школы. Не зря же она долго отнекивалась от этого предложения, предчувствуя, что ей придется не просто. Так оно все и получилось. И все же она с честью выдержала посланное ей судьбой испытание, хотя ни раз была на грани срыва. Но удержалась, сумела побороть и соблазны и трудности. И еще неизвестно, что было трудней побороть.
Нина Сергеевна удивилась вдруг атаковавшим ее воспоминаниям. В последнее время ни о чем таком она не думала, а тут мысли хлынули, как вода из прохудившейся трубы. Даже не понятно, с чего это вдруг, никаких ни внешних, ни внутренних причин для появления этого потока вроде не было. Да и зачем все это ей сейчас, лучше она будет думать про картины. Идея создать в доме галерею нравится все больше и больше. Но это вовсе не означает, что и все остальные жильцы примут ее на ура. Она слишком плохо их всех знает, совсем недавно все въехали в этот дом, еще как следует, не познакомились. Правда, сейчас не принято соседям знакомиться. Но ей это решительно не нравится. В доме всего восемь квартир, было бы неправильно, если бы никто никого не знал и все бы жили, как в тюремных камерах не общаясь друг с другом. Ведь у них столько общих дел.
Нина Сергеевна вдруг даже застыла на месте. Как она могла забыть? Несколько дней назад звонили из домоуправления и просили организовать коммандитное товарищество. Она в тот момент была занята, и эта информация вылетела у нее из головы. Да так прочно, что все это время она о ней даже не вспоминала. А теперь вдруг вспомнила. Но в таком случае надо в самое ближайшее время созывать общее собрание. А заодно и предложить создать картинную галерею. Одно к одному.
Дормидонтова почувствовала прилив созидательной энергии. Наконец-то появилось реальное дело, все последние месяцы она не знала, чем заняться. Придумывала, придумывала, но придумать никак не могла. Да и как это, если все уже позади. А теперь у нее она очень надеется появилось занятие. В самое ближайшее время она обойдет всех жильцов, со всеми поговорит. И даже будет совсем не против, если ее выберут председателем коммандитного товарищества. Вот тогда у нее будет постоянное дело. То, что ей не хватает и требуется больше всего.
А может, ей приступить к нему прямо сейчас? Нетерпение так и гонит ее вперед. Но нет, подождет до завтра, как раз суббота, все будут дома. По крайней мере, утром. Потом разъедутся, кто куда.
Нина Сергеевна вышла из дома и стала внимательно осматривать двор. Если подойти к вопросу творчески, можно разукрасить эту территорию, насадить цветов, соорудить беседку, провести туда свет. Да мало ли еще чего сделать. Это будет местом для отдыха. Да и забор лучше сменить, поставить ажурную решетку. Она видела тут недалеко, смотрится красиво. Сколько же при желании можно найти дел!
Окрыленная Нина Сергеевна снова вошла в дом. Она уже хотела подняться на свой второй этаж, как внезапно дверь одной из квартир отворилась и из нее вышла совсем молоденькая девушка. Она достала ключ и повернула его в замке.
Нина Сергеевна знала, что эта квартира пока не была заселенной. Точнее, было известно, что у нее есть владелец, но о нем не было ничего известно. Ей давно хотелось разузнать об этом таинственном собственнике, но на ее вопросы другие жильцы таунхауса ничего не могли сказать; им было известно не более, чем ей. И вот теперь она видела, кто тут будет жить. Хотя странно, что такая молодая девушка владеет такими шикарными апартаментами. Или она тут будет не одна?
Характер у Нины Сергеевной был решительной. И она совсем недолго колебалась заговорить или не заговорить с незнакомкой или нет? В конце концов, это совсем молоденькая девушка; судя по виду, едва закончила школу. Может, быть, на первом курсе института. Но не старше. С высоты своего возраста она вполне может обратиться к ней.
- Добрый день! - поздоровалась Дормидонтова.
Девушка повернула в ее сторону голову и улыбнулась.
- Добрый день! - вполне дружелюбно ответила она.
- Извините, если задерживаю.
- Что вы, я никуда не тороплюсь.
Эти слова окончательно успокоили Нину Сергеевну.
- Я живу в этом доме, - сообщила она. - Меня зовут Нина Сергеевна.
- Очень приятно. Настя.
- Смею предположить, вы тоже будете жить в этом доме?
- Да, я приехала посмотреть квартиру, немного убраться. Мы будем жить тут с дедушкой, он завтра приезжает в Москву.
- Из далека?
- Из Америки. Он там жил много лет.
Нине Сергеевна стало еще любопытней. Это качество всегда доминировало у нее.
- А я никогда не была в Америке. Будет интересно его расспросить об этой стране. Если ваш дедушка не будет против?
- Не могу ничего сказать. Я практически его не знаю. Мы никогда не жили вместе. Завтра поеду в аэропорт его встречать. Там мы и познакомимся.
Нина Сергеевна пристально посмотрела на девушку.
- Волнуетесь?
- Да, - призналась она. - Он очень важный и известный.
- А могу узнать, кто ваш дедушка и по совместительству мой будущий сосед по дому?
- Конечно. Никого секрета нет. Кайгородов, Александр Рюрикович.
- Кайгородов? Тот самый?
- Вы слышали о нем?
Дормидонтова несколько мгновений раздумывала, сообщить ли внучке о том, как она узнала о существовании ее девушки. Это случилось недели две назад, она включила телевизор и стала смотреть передачу об этом человеке. Никогда раньше об его существовании она ничего не слышала. И уже на следующий день благополучно забыла о нем. И вряд ли вспомнила, если бы не такое совпадение. Просто удивительно!
- Я слышала о вашем дедушке, - подтвердила Нина Сергеевна. - Недавно смотрела о нем передачу. - Она постаралась вспомнить как можно больше из того, что там говорилось. Слава богу, на память она никогда не жаловалась. - Он считается одним из самых известных в мире философов, он возглавляет школу парадокса. По- моему, так она называется.
- Да, кажется, что-то в этом роде. Стыдно признаться, но я сама очень мало знаю, чем занимается дедушка. - Лицо девушки вдруг приняло странное выражение, и Нина Сергеевна шестым чувством ощутила, что их между внучкой и дедушкой не все гладко, что в их отношениях есть свои подводные камни. Правда, это не ее дело. И все же интересно было бы узнать подробности как-нибудь.
- Теперь узнаете, если будете жить вместе.
- Наверное. - В голосе Анастасии прозвучала неуверенность.
Дормидонтова еще сильней укрепилась в мысли, что этому дуэту будет нелегко ужиться на одной жилплощади. У нее большой опыт наблюдений отношений между детьми и их родителями. И ей достаточно несколько нюансов, чтобы сделать вывод о том, как они могут складываться.
Нина Сергеевна почувствовала, как взыграл в ней педагог. Но эта девушка не являлась ее ученицей, а потому действовать напрямую тут не годится. Надо идти обходным путем.
- Скоро ли вы намерены переехать? - поинтересовалась она.
- Завтра приезжает дедушка. И сразу будем въезжать.
- Вам тут понравится. Дом хороший, место прекрасное. А если привести территорию в порядок вокруг таунхауса, вообще будет лучшее место на земле.
На лице Анастасии уже не впервые появилось странное выражение. На этот раз оно носило оттенок пренебрежительности.
- А мне все равно, где жить. Это дедушка купил здесь квартиру. Мы могли б жить и в старой. Правда, она в два раза меньше.
- Вы быстро привыкните.
- Наверное, - безучастно произнесла девушка.
Что-то с ней не совсем в порядке, отметила про себя Нина Сергеевна.
- Если у вас будут возникать какие-то проблемы, заходите ко мне. Я живу одна, так что всегда буду рада вам. Да и с вашим дедушкой не терпится познакомиться. Ведь он всемирная знаменитость.
- Познакомитесь, - пожала плечами Анастасия. - Не уверена только, что вам это понравится. Я слышала, у него сложный характер. А за приглашение спасибо. А сейчас, если вы не возражаете, я пойду.
- Конечно, идите. Это вы должны меня извинить, что я вас задержала.
Анастасия ничего не ответила и двинулась к выходу из дома.
2.
Кайгородов смотрел на взлетное поле, на которое несколько минут назад приземлился самолет, на здания и сооружения аэровокзального комплекса, мимо которых он катился авиалайнер, и ощущал внутри себя пустоту. После стольких лет отсутствия вернулся на родную землю, а такое чувство, что попал куда-то не туда. Все здесь чужое, начиная с неба и кончая земли и людей. Он слишком отдалился от здешней жизни. Там, в Америке он ловил себя на том, что даже не хотел интересоваться, что творится на Родине. Приходилось заставлять себя это делать. И он бы непременно освободил себя от этого занятия, если бы знания о местных событиях не требовалось по работе. Студенты часто задавили вопросы про современную ситуацию в России. И его репутация сильно бы пострадала, если бы не смог удовлетворять их интерес.
Он сам удивлялся этому равнодушию. Ведь он так жадно наблюдал за всем, что происходит в мире, изучал, анализировал, прогнозировал. Его комментарии публиковались в престижных газетах и журналах, некоторое время он даже вел колонку в одном из них. Но когда понял, что его мысли не находят понимания, отказался от этого. Впрочем, то был лишь малюсенький эпизод в его довольно бурной заокеанской жизни. Даже странно, что он сейчас вспомнил о нем, ведь прошло никак не меньше десяти лет.
Почему он не хотел думать, читать, вспоминать о России? Подсознательно Кайгородов понимал, что дело тут не в стране, а в нем. Не хотелось нарушать хрупкого внутреннего спокойствия, оно и без того давалось ему с трудом. К тому же он никогда не ожидал оттуда ничего хорошего. Он был вынужден уехать не по своей воле. И когда однажды к нему пришло сообщение, что в автокатастрофе погибли сын и невестка, испытал сильнейший шок. Но не удивление, а скорей у него возникло ощущение закономерности того, что случилось. А что еще могло там произойти?
Ему не надо было даже лететь на Родину на похороны, так как он узнал о случившимся через неделю. Он тогда был в горах, где не было никакой современной связи. Ехать же посмотреть на могилу он посчитал бессмысленным занятием - только травить душу. Лучше как можно меньше вспоминать о сыне, его все равно уже нет на земле, а мысли о нем погружают в мрачную депрессию. В этой жизни ничего нельзя исправить, но можно многое изменить. Это был один из любимых его тезисов.
Дочь сына, его внучку приютила мать невестки. Она охотно это сделала, когда он сообщил ей, какую сумму будет выделять ежемесячно на ее содержание. Он не испытывал интереса к девочке, он вообще не любил маленьких детей. Они не умиляли, а раздражали его своей неразумностью. Ему было скучно с ними, они не могли говорить на его языке. А на их языке он общаться не мог, что-то мешало ему. Они были из другого мира, а он всегда остро и чутко чувствовал такие вещи. Наверное, это было не очень хорошо, может быть, даже совсем плохо. Но уж таким он уродился на свет. Он никогда не был похож на других, это он ощутил уже в младших классах. Не то, что он был отшельником, но между ним и остальными людьми незримо существовала непроницаемая перегородка. Иногда она становилась совсем тонкой, иногда утолщалась, но никогда не исчезала. Сначала он с этим смирился, а затем вдруг понял, что это его едва ли не главное преимущество перед другими. Она позволяла сохранять присущую ему от природы индивидуальность, не давала слиться со всеми. Сначала он переживал из-за своей отделенности и непохожести, потом стал и то и другое благословлять. Но это случилось не сразу и не быстро, этому предшествовал долгий и подчас мучительный путь.
Впрочем, сейчас Кайгородов сознавал, что перед ним стоит другая задача - научиться говорить на привычном обычным людям языке. Правда, его внучка все-таки уже не маленькая девочка. Но вряд ли в своем развитии она далеко ушла от нее. И его беспокоит, сумеют ли они хоть в какой-то степени поладить друг с другом.
И еще одна вещь беспокоила его. Настя была его единственная близкая родственница, более того, продолжательница его рода. Но никаких родственных чувств на момент приземления на московском аэродроме он не испытывал. С гораздо большим удовольствием прямо на аэровокзале купил бы билет, чтобы улететь обратно. Он привык к той жизни, глубоко врос в нее, как, как столетнее дерево. Он знал, что его будут одолевать подобные чувства, а потому сознательно сжег в Америке все мосты. Продал дом, снял деньги со всех счетов, ликвидировал все другие дела. Словно острым ножом отрезал себя от прежнего существования. И теперь придется осваивать новое. В его почтенном возрасте и с его плохим здоровьем это трудно. Но он так решил. Точнее, у него практически не оставалось выбора после того, как Настя решительно отказалась переехать к нему в Штаты. Сначала это его взбесило, но потом он стал размышлять спокойней. В конце концов, для такого решения у нее могут быть вполне обоснованные аргументы. И почему она ради старого, отжившего свое человека должна ломать свою жизнь? Это его долг сделать все, что в его силах, чтобы ей было бы комфортно. А долг следует выполнять в независимости от того, хочется это делать или нет. На то он и долг, императив, чтобы следовать ему неукоснительно. Правда, ему удавалось долго противиться этому императиву, но в глубине души он сознавал, что все это до поры до времени. И однажды зазвучит труба так громко и требовательно, что ему ничего не останется делать, как последовать этому зову. Вот она и зазвучала.
После довольно долгого ожидания, наконец, подали трап. Пассажиры двинулись на выход. Кайгородов встал один из последних и медленно, словно нехотя, направился к люку.
3.
Анастасия стояла в плотной толпе встречающихся. Уже объявили о посадке самолета и до встречи оставались считанные минуты. Она волновалась так сильно, что временами ее начинала бить дрожь. А что в том удивительного, вот-вот появится человек, о котором она думала на протяжении многих лет. Думала с обидой, иногда переходящей едва ли не в ненависть. Дедушка одновременно притягивал и отталкивал ее, хотя все эти годы он был далеко, но вокруг его незримого образа кружилась ее жизнь.
Анастасия никак не могла сейчас выбросить из головы мысль, что этот человек нанес ей глубокую душевную рану. Ведь по сути дела он отвернулся от нее, не захотел взять к себе. Он была еще маленькая, но прекрасно помнила тот день, когда пришел его отказ это сделать. Ольга Юрьевна, ее бабашку по матери женщина суровая и прямая, подчас даже жестокая, так ей тогда и сказала: "твой богатый и знаменитый дед не желает брать тебя к себе. Обещал лишь присылать деньги. А вот где мы с тобой будем жить, твои родители жили на съемной квартире, а у меня всего однокомнатная халупа. Тебе придется поселиться на кухне. Больше негде. Я пожилая и больная, комната мне нужней. Так что уж извини, это у него в Америке целый дом. А у меня сама видишь".
Почему-то тогда Настю захлестнула огромная волна обиды, хотя ее детский ум не очень ясно понимал, что происходит, почему ее отверг близкий человек. Это было почти целиком подсознательное чувство. И уж тем более в тот момент она не могла представить, что на тесной кухне ей предстоит провести следующие десять лет. Тахта была такой короткой, что когда она подросла, ноги свешивались с нее. Ей приходилось сворачиваться калачиком, дабы уместиться на этом малюсеньком ложе. А заменить ее было невозможно, размеры кухни не позволяли поставить там что-то подлинней. По этой причине часто она не могла заснуть. И тогда ее мысли невольно устремлялись за океан, к незнакомому ей дедушке, который отвернулся от нее, которому все равно, как она здесь живет. В те минуты Настя думала, что однажды они все же встретятся. И она выскажет ему все, что о ней накипело на сердце, скажет про его черствость, равнодушие, эгоизм. Такие люди не достойны того, чтобы жить на земле. Они должны понести наказание.
Хотя с тех пор прошло немало времени, но почему-то эта мысль прочно засела в голове. Желание отомстить ему не ослабевало. Скорей всего оно постоянно подпитывалось тем, что их отношения с бабушкой не только не складывались, но с каждым годом становились все хуже. Между ними не было и тени любви, это было сосуществование двух людей, силой обстоятельств вынужденных ютиться на одной территории. К Насте ни раз приходила мысль, что если бы с ней что-то случилось, Ольга Юрьевна испытывала бы не скорбь, а облегчение.
Повзрослев, Настя стала догадываться, что дело обстоит даже еще хуже. В глубине души Ольга Юрьевна ее ненавидит. Она не могла простить внучке того, что ее дочь косвенно погибла из-за нее. Ведь тогда родители ехали в детский лагерь, чтобы забрать ее оттуда. И не доехали всего пять километров. Наверное, бабушка сама страдала от этого чувства, но подавить в себе ее так до конца жизни не смогла.
Все те годы, что они прожили вместе, до открытых столкновений дело у них не доходило. Но Настя постоянно чувствовала, что у нее нет дома, что живет она у чужого человека. Она не имела права приводить в квартиру одноклассников и друзей, приходить поздно, смотреть любимую передачу по телевизору, после того, как Ольга Юрьевна ложилась спать. А делала она это очень рано, зато рано и вставала. И шла на кухню пить утреннее кофе. Этот ритуал, как смена караула, она соблюдала неукоснительно, каждый день на протяжении всего периода, что Настя жила с ней.
Настя просыпалась от шума ее шагов, звона посуды. Но пожилую женщину данное обстоятельство нисколько не беспокоило; выпить кофе было куда важней, чем покой внучки. В итоге же Настя все эти годы не высыпалась, ведь по натуре она была сова. Это превращало жизнь в кошмар, так как ей все время хотелось спать. Она погружалась в сон на уроках, во время общения с подругами, даже в кино. Она получила обидное прозвище "Соня"; сначала девчонки, а потом и мальчишки присоединились к насмешкам над ней. И когда настал период влюбленности, никто на нее не обращал внимания, репутация у сверстников уже была загубленной. И это стало в ее жизни первой большой трагедией, потому что она чуть ли не до физической боли жаждала любви. Был и мальчик - предмет ее тайных мечтаний. Но именно тайных, так как он ею не интересовался, наоборот, был в классе первым насмешником. И если уделял ей внимание, то исключительно в качестве предмета для тренировки своего остроумия.
По этой или по другой причине, но Настя чувствовала себя отверженной, ни дома, ни в школе она не находила гармонию ни с собой, ни с окружающим миром. Ее не покидало ощущение враждебности к ней среды, в которой приходилось находиться. При этом она ощущала себя самой обычной девочкой, потом девушкой, в ней не было черт, которые бы не позволяли ей ни дружить, ни любить. И внешность у нее была приятной; это признавали даже те, кто насмехались над ней. А, следовательно, делала она вывод, проблема заключалось в одном, а именно в той абсурдной ситуации, в которой она оказалась.
При этом за все эти годы она никому не рассказывала о своем дедушке в Америке, на эту тему она наложила табу. Хотя знала - заговори она об этом, котировки ее акций заметно подрастут. Ни у кого не было заграничных родственников, да еще в самих Штатах. Да к тому же знаменитых на весь мир.
Представления о знаменитости дедушки у Насти были самые туманные. Его имя не упоминалось в новостях, светской хроники. И все же бабушка уверяла внучку, что ее американский дед очень известен. А потому зарабатывает кучу денег. И хотя посылает он не так уж мало, но мог бы выделять на ее содержание больше долларов. Впрочем, Настя их никогда не видела, получала и все забирала себе Ольга Юрьевна. И сколько она тратила на нее, а сколько на другие нужны, не представляла даже ориентировочно.
Впрочем, не этот вопрос волновал ее в то время. Деньги понадобились Насти тогда, когда бабушка внезапно умерла. Она не болела, ничего не предвещало беду. А потому смерть оказалась внезапной. И Настя вдруг с изумлением выяснила, что похоронить человека - это весьма недешево. Настя стали искать в квартире средства, но нашла очень мало. Ею овладела паника, на кровати лежит мертвец, а она не представляет, что ей делать. Такого ужаса в жизни она еще не испытывала; она знала, что тело быстро начнет разлагаться, распространяя вокруг себя ужасный смрад. И как она тут будет жить? Помочь ей в этой ситуации способен лишь один человек - ее дед.
И тут она поняла еще одну ужасную вещь - она не знает адрес дедушки. Ведь общалась с ним исключительно Ольга Юрьевна. Да и общения особенного не было, регулярно приходили переводы, иногда бабушка писала письма в Америку с кратким отчетом об их жизни. Но Настя в их сочинение почти не участвовала, Ольга Юрьевна обычно лишь спрашивала у нее, что передать Александру Рюриковичу, как официально называла она его.
Поиск адреса так же не дал результата. Настя пережила несколько кошмарных дней. Она спала на кухне, а в комнате разлагался труп. В конце концов, удалось организовать похороны, соседи надоумили пойти в собес, там выделили деньги. Их едва хватило на самый дешевый обряд. Но, вернувшись с кладбища в пустую квартиру, она села и зарыдала. Настя не представляла ни на что жить, ни как жить. Мир, в котором она до недавнего времени существовала, рухнул, а как создать вокруг себя новый мир, - не знала.
Денег не было, продукты в холодильнике стремительно кончались. Еще пару дней и наступит голод. Как же ей быть? Настя испытывала страшную смесь отчаяния и растерянности. Спасти ее мог только дедушка. Но он был далеко и ничего не знал о том, что его внучка осталась совершенно одна и совершенно без средств к существованию.
Спасительная мысль пришла ночью. Если ее дед знаменит, то может быть как-то можно отыскать его адрес в Интернете. Настя неплохо разбиралась в компьютере. Она вскочила в постели и прямо в ночной рубашке подсела к нему. И довольно быстро наткнулась на его персональный сайт. Он, правда, был целиком на английском языке, но с этим предметом у нее всегда было все в порядке. Она старательно учила его в тайной надежде, что однажды ей доведется пересечь океан...
Пока же она быстро составила письмо, в котором рассказала, что произошло. Настя сама не знала, почему это сделала по-английски. И отправила по указанному на сайте электронному адресу.
Несколько дней прошли в мучительном ожидании, она проверяла свою почту каждые пятнадцать минут. Из еды осталось лишь несколько картофелин, да банка баклажанной икры. Она тончайшим слоем, как сусальное золото, намазывала ее на хлеб и съедала.
Через четыре дня пришел ответ. Дедушка извинялся за задержку с ним, но он отсутствовал дома. Он так же сообщал о переводе, а также приглашал ее переехать к нему жить. Наконец-то она дождалась! Она поедет в Америку, будет жить в большом доме деда. А то, что он был большой, Настя почему-то не сомневалась.
И тут произошло нечто совершенно неожиданное для нее. Она приняла решение отказаться от приглашения. Не поедет она к нему. И все тут. Надо было звать раньше, сразу после гибели родителей. А сейчас поздно. Она останется здесь. Она не разменная монета, ее можно туда, можно сюда. Когда ситуация позволяла, он и не думал ее звать к себе. А когда она обострилась, решил это сделать. Нет уж, она не позволит так с собой обращаться.
Настя долго сочиняла текст отказа. Он должен быть решительным, даже резким, но без личных выпадов, тем более оскорблений. Пусть почувствует в ней самостоятельного человека, умеющего принимать и аргументировать свои решения. Написав, она отправила послание и с замиранием сердце стала ждать ответа. Почему-то она вбила себе в голову, что дедушка, получив такое письмо, раз и навсегда прервет с ней все сношения.
Ответ пришел на следующий день. Он был весьма краткий. Без всяких объяснений дед сообщал, что если Настя согласна, он готов вернуться на Родину и поселиться вместе с ней.
Именно о таком варианте событий Настя в тайне мечтала. Но не верила в его возможность. Она сама точно не знала, почему хотела пожить со своим дедушкой. Может, потому что он все же всемирная знаменитость. Она немало читала о нем в Интернете. Писали очень разное, одни восхищались, другие ругали. А были и такие, что проклинали, сравнивали с исчадием ада. Она поняла, что вокруг него кипят сильные страсти, что усилило ее интерес к этому человеку.
Пыталась она прочесть некоторые его работы. Но они были на английском, и смысл написанного в значительной степени от нее ускользал. Сначала Настя обложилась словарем и стала, но ей быстро это занятие утомило. А теперь в этом вообще отпала необходимость. Они станут жить вместе, и дедушка станет посвящать ее в свои идеи.
А затем впервые они увидели друг друга по скайпу. Настя волновалась перед этим сеансом связи. Даже принарядилась, хотя понимала бессмысленность этого поступка. Вряд ли он обратит внимание на ее одежду.
Первый их разговор ее разочаровал. На мониторе возник пожилой мужчина с усталыми и, как ей показалось, холодными глазами. Ни о какой философии он не говорил, только о делах. Причем, сухо и лаконично, словно бы считал не то, что каждое произносимое слово, но каждую букву. Он сказал, что продаст в Америке свой дом и купит в Москве квартиру для них двоих. Он поинтересовался ее пожеланиями к новому жилищу. В ответ Настя сказала, что хотела бы иметь свою комнатку, пусть самую маленькую, так как жить на кухне больше не хочет.
И тут выяснилось, что дедушка не ведал, что все эти годы Настя жила на кухне. Она увидела, как изменилось его лицо; он вдруг растерялся и не знал, что сказать. Ей даже стало жалко его, она поспешно сказала, что сейчас живет в комнате. Так что не стоит волноваться и беспокоиться, в этом плане у нее теперь все в порядке.
После того памятного общения они выходили еще на связь несколько раз. Однако их разговоры не становились разнообразней и теплей;, дедушка почти ни о чем не расспрашивал внучку. Они обсуждали исключительно деловые вопросы, связанные с покупкой квартиры. По поручению Кайгородова вести эти дела была выбрана некая компания недвижимости. И он Настю просил проследить за ними, а так же выбрать район и место будущего проживания.
Настя совершенно не разбиралась в этих вопросах, к тому же стеснялась указывать или контролировать совершенно незнакомых ей взрослых людей. Хотя они периодически звонили ей, докладывали, как продвигаются дела. Эти доклады она и пересказывала во время сеансов связи.
Но однажды ей позвонили и предложили посмотреть квартиру. На машине ее повезли к месту назначения. Настя сгорала от желания, как можно скорей увидеть их новое жилье. Но когда она вошла в него, ей едва не стало дурна. Она-то полагала, что окажется в небольшой двухкомнатной квартирке, где ей будет отведена небольшая каморка. Она же оказалась в огромных апартаментах. До этого момента она не только ни разу не была в таком большом жилище, но даже сомневалась, что они существуют на свете.
Потрясенная, она целый час бродила по квартире, не в силах прекратить эту экскурсию. И даже не замечала, как все сильней раздражаются сотрудники фирмы, которым давно надоело это однотипное зрелище. Но они молча следовали за ней, так как именно от нее зависело, будет ли совершенна покупка. Наконец, риелторы не выдержали и спросили, согласна ли она с приобретением этих апартаментов?
Только тогда Настя очнулась от наваждения собственными впечатлениями. И поспешно, словно боясь, что они передумают, дала согласие. Ее тут же, чуть ли не насильно, отвели в машину и доставили домой.
Настя грезила о новой квартире и не могла представить, что будет в ней жить. Разве могут два человека проживать на такой огромной площади? По крайней мере, ей требовалось время и усилия, дабы эта мысль освоилась в ее сознании. И до какой-то степени, хотя и не совсем, это примиряло ее с дедом. Ведь это благодаря ему она скоро вселится в такие роскошные апартаменты.
И вот теперь этот момент совсем близок. Вот-вот появится ее дед и вместе с ним начнется новая жизнь. Настя едва ли не до рези в глазах вглядывалась в выходящих из зоны прилета пассажиров.
И вот он появился. Она ощутила его присутствие на мгновение раньше, чем увидела. Он же ее не замечал, напряженно высматривая среди встречающих.
Настю накрыло такое сильное волнение, что даже захотелось бежать отсюда. Хотя чего волнуется, не понимает, приехал же родной ей человек. Одно это обстоятельство должно уже их сближать. Но пока же она чувствовала между ними огромную пропасть, через которую еще не переброшен мост.
Пока он ее не видел, она внимательно его рассматривала. И ей сразу же бросилось одно обстоятельство, в толпе прилетевших пассажиров он выглядел каким-то чужим и отстраненным, не похожий на всех остальных. Чем он отличался от других, она осознать сейчас не могла, но ощущение было сильным. Как будто бы он явился не из обычной страны, а из другого мира.
Настя решила, что пауза затянулась. Ей вдруг стало обидно, что он смотрит в ее сторону, а ее не видит. Она двинулась к нему.
Едва она сделала первый шаг, как он увидел ее и быстро пошел на встречу. Они остановились в полуметре друг от друга, не зная, что делать дальше. По крайней мере, Настя не представляла, как следует приветствовать его: обнять, поцеловать в щеку, пожать руку или просто ограничиться почти что официальным: "с благополучным прибытием на родную землю".
Судя по всему, Кайгородов испытывал схожие затруднения. Молча, смотря друг на друга, они стояли секунд тридцать. И лишь тогда были произнесены первые слова. Их автором стал прилетевший мужчина.
- Здравствуй, Настя. Поверь, я очень рад тебя видеть.
- Я тоже рада нашей встрече, дедушка, - ответила Настя.
- Тогда пойдем.
Они вышли на привокзальную площадь.
- Мы можем поехать сразу на новую квартиру, - предложила Настя. - Но там еще ничего нет, даже стула. Поэтому лучше отправиться пока туда, где я жила все эти годы.
- Конечно, поедем туда. Тем более, я хочу посмотреть, как ты жила. Там все и обсудим.
Им предстояло пересечь почти всю Москву. В такси они почти не разговаривали. Кайгородов внимательно, с большим интересом смотрел в окошко, иногда он поворачивал голову к своей спутнице, ей казалось, что он хочет что-то сказать. Но всякий раз ничего так и не произносил. Иногда вместо слов улыбался ей. Но эта улыбка держалась на его губах считанные мгновения и тут же исчезала.
Настя решила, что не будет сама форсировать события. Он взрослый человек, а она еще совсем недавно была ребенком. Вот пусть и берет на себя инициативу. Она же будет наблюдать за ним.
Машина въехала во двор со всех сторон окруженный одинаковыми, словно одно яйцевыми близнецами пятиэтажными домами.
- Вот мы и приехали, - сказала Настя.
Кайгородов вышел из автомобиля и внимательно стал разглядывать место, где оказался. Потом перевел взгляд на Настю. Он хотел что-то спросить ее, но в очередной раз передумал.
- Пойдемте в квартиру, - пригласила Настя. - Нам вон в тот подъезд.
4.
Настя предчувствовала, что им будет трудно друг с другом. Но тот первый совместный вечер в этом плане превзошел все ее опасения. Было ощущение, что по их небольшой квартире разлился какая-то тяжелый, удушающий газ. Кайгородов большую часть времени сидел у окна и смотрел на улицу. Он так глубоко погружался в свои мысли, что ей казалось, что он полностью забывал об ее существовании.
Настя обладала одним качеством, она тонко ощущала настроение и состояние находящихся рядом людей. И сейчас она снова почувствовала, что этот человек совершенно не нуждается в ней, что она лишняя в его жизни, навязана ему волей печальных обстоятельств. Не будь их он бы никогда не вспомнил о ней, не приехал сюда. И очень даже вероятно, что они бы так и не встретились. А он не сожалел бы об этом, не испытывал никаких угрызений совести. В самом деле, кто она такая, чтобы иметь хоть какое-то значение для него. Он знаменит, о нем ходят разные слухи и легенды - она читала об этом в Интернете. А о ней не знает никто. Да и вряд ли узнает, проживет свою жизнь безвестной? Никакими особенно талантами она не отягощена, самая обыкновенная девушка, мечтающая о банальном счастье. Такая особа не может его не заинтересовать, будь она хоть сто раз его родная внучка. Для него такое родство скорей обременительно, чем приятно. Он даже не пытается делать вид, что интересуется ею.
В Насте, как вновь подожженный костер, снова вспыхнула былая обида, Слабая надежда, что она обретет семью, что между ней и дедом протянутся пусть даже тонкие родственные нити, вновь погасла. Но неужели у нее нет даже искорки теплых чувств по отношению к ней?
А, впрочем, откуда им взяться. Ведь столько лет он не интересовался ею, так может ли возникнуть интерес сейчас? А если что и возникнет, то скорее недоброжелательство, ведь это из-за нее он покинул свое насиженное в Америке гнездо и приехал сюда, где все ему давно стало все чужим. И в первую очередь она, Настя.
Настя вдруг ощутила голод. И подумала, что им пора бы и поужинать. Ей придется приготовить еду.
Кайгородов сидел в кресле и читал книгу. Настя подошла к нему.
- Дедушка, что приготовить вам на ужин? - спросила она.
Кайгородов оторвался от книги и посмотрел на девушку.
- Все, что приготовишь, я с удовольствием съем.
- Хорошо.
Наста направилась на кухню. Но перед тем, как покинуть комнату, посмотрела на дедушку. Он снова читал.
Настя накрыла на стол в комнате, а не кухне, решив придать ужину хоть отдаленный оттенок торжественности. Для этого она даже заранее купила бутылку вина и сейчас поставила ее посреди тарелок. Все-таки встреча двух близких людей. Надо же такое событие как-то отметить. Она даже попыталась приготовить что-то необычное. Хотя большой любви к этому занятию никогда не испытывала. Скорей, наоборот, если бы не суровая необходимость, никогда бы подходила к плите. А теперь ей придется кормить не только себя, но и его. Такая перспектива не слишком радовало. Это ограничивало ее свободу, отныне она будет вынуждена сочетать ее с необходимостью готовить пищу. А ведь он старый человек и ему надо хорошо питаться. Почему-то раньше все эти мысли не приходила в ее голову, И только сейчас она ясно поняла, что ее ждет. Если бы она обо всем этом своевременно подумала, то может быть, приняла другое решение. Но сейчас уже поздно, ничего не изменишь.
Они сидели за столом. Хотя прошло уже никак не меньше минут десяти, разговор так и не завязался. Кайгородов все также молчал, лишь поглядывал на внучку. И вдруг Настю осенило: а если и он испытывает смущение? Да, вот такой всемирно известный человек - и не в своей тарелке. Старым людям трудно привыкать к новой обстановке, к новому человеку. А она это сразу и не поняла.
- Может, вы еще чего-то хотите? - спросила Настя только для того, чтобы нарушить молчание.
Дедушка пристально посмотрел на нее.
- Нет, спасибо, я давно приучил себя есть немного. Переедание - это страшный бич современного человечества. Оно отражается на всех аспектах его жизни, делает его реакционным. Зависимость от еды ведет ко многим негативным последствиям, включая самые разрушительные войны... - Внезапно он замолчал. - Извини, это тебе неинтересно.
- Почему же, дедушка, я никогда не думала об еде в таком аспекте.
- Да, ты права, в таком аспекте о пищи думают редко. Извини, я о тебе так мало знаю. Даже не спросил, где ты учишься?
Настя давно ждала этого вопроса. И вот он прозвучал. Как он воспримет ее ответ?
- Я учусь на первом курсе Московского государственного университета. - Она замолчала, ожидая его реакции.
Она увидела легкое удивление на его лице.
- Вот как! Я тоже там учился. А можно узнать, на каком факультете?
От волнения у Насти даже на мгновение сперло дыхание.
- На философском.
Кайгородов вдруг замер и снова пристально посмотрел на внучку.
- Странный выбор для девушки. Почему ты его сделала?
Настя почувствовала замешательство. Она не знала, как объяснить. Говорить же правду, не решалась. А правда состояла в том, что она выбрала факультет исключительно по причине того, что на нем когда-то учился дедушка. Какого-то повышенного интереса к философии она не испытывала, скорей ей больше нравились точные науки. По крайней мере, по математике и физике в классе она была одной из лучших. Хотя любила и литературу. И даже думала какое-то время стать филологом. Но затем решила, что станет физиком. А потом случилось в очередной раз нечто неожиданное: она шла сдавать документы в институт, почему-то стала думать о дедушке и внезапно переменила решение. Она пойдет по его стопам, разберется в его учение. И, кто знает, может, превзойдет его.
Мысли были какими-то несерьезными, даже можно сказать, незрелыми. И Настя отдавала себе в этом отчет. Но ее это не слишком беспокоило; раз так решила, так и сделает. Такой уж у нее характер, взбалмошный, но решительный.
Настя вышла из вагона метро и поехала в противоположном направление, в сторону университета. Зная свои способности, она не боялась экзаменов. И оказалась права, сдала на все пятерки. И стала студенткой философского факультета. Она сразу решила, что никому не скажет там, чьей родственницей является. Но к ее удивлению и разочарованию до сих пор этот вопрос ни разу не возникал. Да и вообще, о дедушке не упоминали. Хотя ей казалось, что это случится совсем скоро. Но она решила ждать, так как уверенна, что однажды это непременно произойдет.
- Захотелось разобраться, как устроен мир, - постаралась Настя ответить, как можно неопределенней.
- Тебя это интересует? - От удивления Кайгородов даже прекратил есть.
- А вы считаете, что это исключительно ваша привилегия. - Невольно в ответе девушки прозвучал вызов.
- Подавляющее большинство людей этот вопрос нисколько не волнует, - произнес Кайгородов.
- А меня волнует. - Снова в словах Насти прозвучал вызов.
- Ты не понимаешь, те, кто всерьез занимается этой темой, меняет свою судьбу. Тебе придется многим пожертвовать. Хочешь ли ты этого?
- Чем же я должна жертвовать? - удивилась Настя.
- Никто не знает, чем. Но готовым надо быть ко всему.
- А вы пожертвовали?
- Да.
- И чем же?
- Это долгий разговор. К тому же я не уверен, что ты сумеешь меня понять.
- Почему же? Я выгляжу глупой? - с обидой спросила Настя.
- Ты выглядишь обычной.
- В вашем понимании обычный человек и есть глупый. Разве не так?
Кайгородов посмотрел на девушку.
- И да и нет.
Настя ждала, что он развернет свой ответ, но он молчал. И это молчание наполняло ее обидой. Он не желает ни о чем серьезным вести с ней беседу.
- Мне трудно понять вас.
- Я понимаю. Но ты не должна спешить. Понимание должно приходить постепенно.
- А озарение?
- Любое озарение результат долгой подготовительной работы. Оно не возникает на пустом месте, ниоткуда. Кто так думает, заблуждается.
- Я хочу вас понять, - решительно заявила Настя.
Лицо Кайгородова вдруг стало сосредоточенным. Он явно о чем-то размышлял.
- Тебе лучше тратить усилия на то, чтобы попытаться лучше понять себя. Я уходящий материал.
- Но вас знают во всем мире.
- Ну не так уж я и известен. - На его лице впервые появилось подобие улыбки. - Особенно в этой стране. И это хорошо.
- Почему?
- Я устал от своей известности. В Штатах она меня сильно докучала. Как что-то происходило в мире, все хотели узнать мое мнение. Все ждали, что я скажу нечто такое, чего не скажет никто. В какой-то момент я стал отвечать, что у меня нет мнения по этому вопросу. Но это только сделало меня еще более популярным. Все стали трактовать мое молчание по-своему, стали искать в нем какой-то глубокий смысл. Надеюсь, тут ничего такого не случится. Да никто и не знает, что я вернулся. Я тебя прошу, никому не говори. Я хочу докончить свою жизнь в покое и тишине.
Настя вспомнила о женщине в таунхаусе, она сообщила ей о приезде деда. Но пока решила ничего не говорить ему об том. Посмотрим, как развернутся события.
5.
Наступил поздний вечер, а они все не ложились. Что-то сковало их, каждый словно бы боялся что-то предложить, нарушить устоявшуюся тишину. Кайгородов сначала читал какую-то книгу на английском, потом неожиданно спросил, не возражает ли она, если он включит телевизор.
Настя даже немного оторопела, почему-то ей казалось, что ее дед не смотрит телевизор, для него это занятие чересчур примитивное. Сама в последнее время это делала не часто, с какого-то момента ей вдруг стало не интересно то, что там показывают. Хотя не понимала, почему это случилось и с чем связана такая перемена, ведь раньше она любила смотреть телевизионные передачи?
Она наблюдала за тем, как дед смотрит телевизор. Он сохранял полную серьезность, словно бы слышал нечто чрезвычайно интересное. С точки же зрения Насти с экрана неслась обычная повседневная чушь. И к чему тут можно прислушиваться, она понять не могла.
Впрочем, пришла к ней мысль, вполне возможно, что это с ее точки зрения так говорят сплошную ерунду. А дед, может, слышит во всем этот какой-то большой, неведомый ей смысл.
Настя попыталась вникнуть в развернувшуюся в студии горячую дискуссию, но ничего любопытного не услышала, обычный телевизионный шабаш. Как это можно слушать нормальному человеку? Она еще понимает, когда передают музыку, но смотреть на этих клоунов невозможно.
Настя решила, что нет смысла дальше наблюдать за этой клоунадой. Она встала и направилась нас кухню мыть посуду. Оставлять ее на ночь было нельзя, так как в квартиру часто захаживали соседские тараканы. И хотя она пыталась бороться с этим нашествием, все равно они упрямо приходили и нагло ползали, где хотели.
Настя ужа заканчивала возиться с посудой, как внезапно услышала за спиной шаги. Она поспешно обернулась и встретилась глазами с дедом.
- Вы что-то хотите? Попить? - спросила она.
- Не то. Я хочу посмотреть, где ты спала в период своего детства? - произнес Кайгородов.
Просьба удивила девушку. Ей-то казалось, что такие мелочи его совершенно не интересуют.
- Вот здесь и спала, - показала она на маленькую тахту. - До семнадцати лет.
- Но это же совсем маленькая кровать, максимум на десятилетнего ребенка.
- А что делать, приходилось. Моя бабушка не могла спать со мной в одной комнате. Она говорила, что у нее невероятно чуткий сон. И любой звук заставляет ее просыпаться.
- Она не писала мне ничего подобного.
Настя решила, что ей нет смысла отвечать на эту реплику.
Не дождавшись ее слов, он произнес:
- Я не думал, что все так обстоит.
- Тем не менее, это было не слишком удобно.
- Да, теперь вижу. Нам следует, как можно скорей переехать на новую квартиру. Риэлтор писал мне, что она очень просторная и удобная. Да и на фото выглядит замечательно.
- Я там была, квартира большая, - подтвердила Настя. - Места хватит и вам и мне.
- Вот и отлично. Давай начнем переезд прямо завтра. Нужно купить мебель?
- Да, нужно, квартира совсем пустая. Даже нет стула.
- И все же я хотел бы ее посмотреть.
- Тогда завтра и поедем.
- Хорошо.
- А сейчас давайте спать, - предложила Настя. - Я вам постелю на диване в комнате.
6.
Дормидонтова выглянула в окно и сразу же ощутила волнение. Рядом с подъездом стоял фургон, украшенный большой надписью "Мебель". В этот момент как раз грузчики несли какой-то запакованный ящик. Она сразу же поняла, что это въезжают Кайгородовы. Может быть, и они тут. Если это так, то сейчас она увидит этого человека. До сих пор она видела его только на фотографиях в Интернете. Его лицо поразило ее. Оно было очень худым, с выделяющимся носом и глубоко посажеными глазами. Именно с такой внешностью обычно изображали на картинах и в фильмах инквизиторов. И ей было любопытно, насколько фото имеет сходство с оригиналом.
На случай встречи с Кайгородовым, Нина Сергеевна одела свой лучший костюм, в нем она появлялась лишь в самых важных и торжественных случаях своей жизни. И сейчас она нисколько не сомневалась, что настал очередной такой момент.
Нина Сергеевна вышла из квартиры и спустилась на первый этаж. Дверь квартиры Кайгородовых была широко распахнута. Хотя Дормидонтова понимала, что это не совсем прилично, но любопытство было сильнее ее - и она заглянула во внутрь. И увидела только грузчиков, которые распаковывали мебель. Но грузчики ее совершенно не интересовали.
Нина Сергеевна уже хотела ретироваться, как из другой комнаты появилась Настя и пошла к выходу. Обе женщины - молодая и пожилая встретились на лестничной площадке.
- Да, - подтвердила Настя. - Закупили мебель. И теперь будем тут жить. Представляете, эту ночь проведем уже в новой квартире.
- Я так понимаю, и ваш дедушка тут. - У Дормидонтовой от волнения даже сперло дыхание.
- Да, он немного притомился и присел отдохнуть. Эти дни очень беспокойные, а ему много лет. Хотите, познакомлю вас с ним?
- А это удобно?
Настя удивленно посмотрела на свою собеседницу.
- А что тут неудобного. Мы же теперь соседи. А соседи должны дружить. Разве не так?
- Именно так, - горячо поддержала ее Нина Сергеевна. - У меня есть заветная мечта: хочу, чтобы все жильцы этого дома подружились. Это же не сложно, тут всего восемь квартир.
- Замечательная идея! Вот давайте начнем с нашей. Пойдемте.
Они вошли в квартиру. Кайгородов сидел в кресле и смотрел, как расставляли грузчики мебель. Но в процесс не вмешивался. Он был безмолвным наблюдателем. И ей показалось, что в этом есть что-то знаменательное. Хотя, что именно, Дормидонтова не понимала.
- Дед, - сказала Настя, - я хочу вас познакомить с нашей соседкой. Она живет на втором этаже. Ее зовут Нина Сергеевна.
Дормидонтова почувствовала на себе взгляд Кайгородова. И вдруг ясно осознала, как что-то произошло с ней. Как будто бы оказалась в ином измерении. Ничего подобного с ней раньше не случалось.
- Я очень рада с вами познакомиться, Александр Рюрикович. Счастлива, что мы будем жить в одной доме.
Но вместо ожидаемых Дормидонтовой ответных слов возникла пауза. Кайгородов смотрел на нее и молчал, словно бы не слышал или не понял ее. Ей вдруг стало неуютно, захотелось немедленно уйти. И зачем она вторглась на эту чужую территорию, почти заставила Настю познакомить ее со своим родственником? Обычное любопытство. И вот теперь она за нее наказана.
- Я тоже рад с вами познакомиться, Нина Сергеевна, - вдруг заговорил Кайгородов. - Надеюсь, мы будем добрыми соседями. Вот только, почему вы полагаете, что для вас это счастливый момент? Мои соседи в Америке меня не жаловали. Хотя наши дома находились на приличном расстоянии друг от друга.
- Неужели? Не может быть. Никогда в такое не поверю.
- Уверяю, так все и было. Меня даже хотели заставить переехать. Но я решительно отказался.
- Но почему они этого хотели?
- Это долгий рассказ. Впрочем, у нас впереди будет много времени, так что можно будет многое что поведать. Если вас это заинтересует.
- Я очень люблю узнавать новое, - заверила Дормидонтова. - А ваши рассказы бесценны.
Вместо ответа снова повисла пауза. Но на этот раз Нина Сергеевна чувствовала в ней себя комфортней. Хоть какой-то контакт с этим человеком все же наладился.
- Я бы хотела обсудить с вами кое-какие вопросы, - сказала она. - Не сейчас, разумеется, а когда у вас все устроится.
- Конечно, приходите, мы всегда будем вам рады, - проговорила Настя.
Нина Сергеевна улыбнулась ей и поспешила покинуть квартиру. Никто ее не остановил.
7.
Нину Сергеевну не покидало не совсем ей понятное возбуждение. Домой идти не хотелось, она вообще не любила много времени проводить в квартире. Пока работала любой предлог использовала, чтобы задержаться в школе, иногда по этой причине на нее смотрели, как на не совсем адекватную. Все хотят поскорей вернуться в свой дом, а она может сидеть в кабинете до позднего вечера. И хотя она была весьма чувствительна к гласу народа, но продолжала вести себя, как и вела. Что она будет делать одна, в этой одиночной камере, заключенная в четырех стенах? Один этот вопрос вызывал у нее испуг.
Выйдя на пенсию, Дормидонтова постепенно начала привыкать к своему постоянному и неизбежному одиночеству. По крайней мере, того тягостного чувства, что было раньше, уже не возникало. Или скорей оно было не таким сильным и всеобъемлющим. Но сейчас прежние ощущения неожиданно снова захватили женщину. И она не представляла, что с ними делать, как перебороть их.
Она медленно поднималась на лестнице. Внезапно дверь соседней квартиры отворилась, и из нее выглянул мужчина. Это был ее сосед. Они въехали в дом почти одновременно, но до сих пор, как следует, не познакомились. Хотя Нина Сергеевна несколько раз предпринимала такие попытки, но дальше "здрасьте", дело не продвинулось. По возрасту они были примерно ровесниками, но, судя по некоторым признакам, это единственное, что было между ними общее. Дормидонтова всегда отличалась повышенной общительностью и коммуникабельностью, этот же господин казался нелюдимым. Он бросал на нее взгляд и тут же поворачивался спиной, тем самым как бы давая понять, что общаться с ней не желает. Так ли это было на самом деле, или нет, она не знала, но выглядела все именно таким образом. Подобное поведение обижало ее. И хотя она говорила себе, что это глупо, что ей нет дела до незнакомого человека, но прогнать это чувство не могла - она всегда была чрезмерно впечатлительной.