Аннотация: Участник конкурса "Современный детектив - 2014"
Чёрный алмаз
Пронька скучал. Промозглый зимний ветер, отвешивающий щедрые оплеухи мокрым снегом вперемешку с дождём, держал горожан взаперти - ведь куда предпочтительней тепло надышанных комнат, стены которых надёжно защищают от каверз петербургской зимы, ещё не готовой сдавать позиций и отыгрывающейся напоследок вот такими никчемными днями.
Пронька запахнул поглубже тощий зипун и натянул пониже новый треух. Стало чуть теплее. Нищий заглянул в жестяную миску, стоявшую рядом - но нет, чуда не произошло; те же несколько денежек сиротливо лежали на самом дне.
Вообще-то место себе Пронька выбрал хорошее: Захарьевская улица не продувалась ветром от Невы, так что сидеть было не так зябко. А Потёмкинская, в которую та утыкалась, всегда была полна гуляющих, идущих либо с Таврического Сада на Воскресенскую Набережную, либо наоборот. А тут им как раз и Пронька, прямо на углу: жалкий, убогий, с чистыми голубыми глазами праведника и серебристой бородой пророка.
Только в день, как сегодня, хороший хозяин собаку из дому не выпустит, а сам уж и подавно внутри останется. В убытке же - он, Пронька. Нищий горько вздохнул: скорей бы весна приходила.
Из подворотни напротив вышла чёрная кошка и нерешительно ступила в кашеобразное месиво, в которое превратился вчера ещё лежавший плотным слоем снег.
Пронька оживился: кошка эта была его старой знакомой, и у него была своего рода игра - угадать, какие несчастья та принесёт на сей раз. А в том, что принесёт, сомнений быть не могло - суеверие нищего не выросло на пустом месте. Повидал он и сломанные ноги-руки, и разбитые носы-головы, и ссоры - аж до мордобития - и всё из-за неё, злыдни чёрной!
Пронька увидел как из парадного князей Орловых выскользнула женщина, глянула на небо, охнула, затянула потуже шаль, накинутую поверх пальто, и заспешила вдоль по улице. В женщине нищий узнал ещё одну свою старую знакомую, которая стряпала-подавала в княжеском доме. А остатки выносила Проньке, за что тот был ей премного благодарен.
Чёрная кошка наконец-то решилась и сиганула через дорогу, скрывшись в какой-то только ей известной дыре в фундаменте дома, на углу которого ютился Пронька.
Спешившая в сторону Потёмкинской женщина остановилась, как вкопанная, и ахнула. Потом деловито перекрестилась, поплевала через левое плечо и засеменила дальше.
'Вот то-то. Чёрные кошки - они того, правильного обращению требуют... Чегой-то Авдотья сегодня заполошная такая? Не стряслось ли чего?' - перебил Пронька свои рассуждения о кошачьей сущности и задумался.
Дзинь! - на дно жестянки упала монетка, и нищий затараторил обычное 'благославитясподигосподинхорошийздравияблагостихранитягосподи' прохожему, который уже скрылся за углом, стараясь поскорей завершить вынужденное путешествие по промозглым улицам зимнего Санкт-Петербурга.
Пронька не ошибся - в княжеском доме действительно что-то случилось.
Дело шло к обеду. Князь читал, уединившись в библиотеке; княгиня с отчаянием обводила взглядом вешалки гардеробной, не в состоянии найти наряда, ещё не одёванного на одно из собраний в доме её кузины, Ольги Павловны Тверской-Водкиной - когда по паркету гостиной протопали крепенькие ножки пятилетней княжны, и высокие своды комнаты завибрировали от охрипшего и оттого не по-детски басовитого клича:
- Камешек! Где мой камешек?!
Князь недовольно поморщился, оторванный от интереснейшего рассказа нового автора детективов, мистера Артура Конан Дойля. Он поискал глазами, увидел вчерашнюю газету, оторвал угол, заинтересовавшись на мгновение короткой заметкой в разделе происшествий, повествующей о человеке, погибшим под колёсами безлошадной кареты производства фабрики 'Фрезе'. 'Беда со всеми этими изобретателями! И подумать только - на нашей улице! В оба смотреть теперь, значит, придётся!' - подытожил князь, заложил страницу, на которой его прервали, и поспешил на шум.
А в гостиной уже собрались все обитатели дома: и княгиня Наталья Андреевна, и кухарка Авдотья Никитична, и горничная Прасковья. Даже швейцар Матвей оставил свой пост, привлечённый истошным криком Надин. А та сидела на узорчатом паркете гостиной и вопила, не переставая:
- Камешек! Где мой камешек?!
Наталья Андреевна ахнула и бросилась вон из комнаты.
Наконец девочку успокоили, и та смогла объяснить, что произошло. Впрочем, княгине объяснений не требовалось. Она уже побывала в спальне дочери и знала о причине шума: пропал большой чёрный алмаз, подаренный княжне несколько лет назад...
...В тот незабываемый день дверь в парадное не закрывалась, поскольку Наталья Андреевна пригласила всех знакомых и близких, чтобы разделить с ней и мужем большой день - маленькой Надин, их единственной и долгожданной дочери, исполнялся год. Разряженные в пух и прах дамы появлялись на пороге в сопровождении облачённых во фраки серьёзных мужей. Клубы изысканных духов сменялись новыми волнами не менее утончённых ароматов, шелка одних уступали место шифонам других. Мелькали каблуки и шляпки, звучали шутки, звенел смех, целовались руки и щёки.
И когда бесконечный, казалось бы, праздничный поток всё-таки истощился, в парадное дома вошёл странный человек.
Был он стар и тёмен лицом, отчего ещё пронзительней выглядели светло-серые глаза и не по моде длинные, совершенно белые волосы, собранные на затылке в пучок. Одет он был в современные одежды, а вот обувь выглядела необычно. Туфли его наверняка были сработаны где-нибудь на востоке: из мягкой кожи, с узким носком, чуть загнутым кверху, могли они выйти только из проворных рук одного из азиатских башмачников, чьё мастерство в изготовлении подобных изделий шлифовалось веками.
Незнакомец прямиком направился ко Льву Николаевичу. Пристально всмотревшись в его лицо, он воскликнул:
- Ах, похож, до чего ж похож! - и заключил ничего не понимающего князя в объятия.
Как оказалось, князь приходился незнакомцу племянником, поскольку дед князя и отец незнакомца были то ли двоюродными, то ли троюродными братьями. Но так уж вышло, что из самой близкой родни у того больше никого не осталось, как пояснил мужчина.
- Вы - и есть моя семья, - прослезившись, добавил он, чем вызвал ответные слёзы у чувствительной княгини и признательный поклон князя.
Принёс он с собой и завёрнутый в лощёную красную бумагу подарок, который занял место на столе рядом с прочими коробками, корзинками и пакетами, полностью потерявшись в пенности кружев и бантов.
В урочный час начали открывать подарки. Из безжалостно разорванных свёртков на свет божий извлекались роскошные куклы, кисейно-тюлевые платья, очаровательные плюшевые мишки. Дошла очередь и до скромного свёртка, принесённого далёким родственником.
Наталья Андреевна сначала не поняла, что за камень лежал на белом атласе бархатной коробки, в какую обычно кладут украшения. Тень разочарования пробежала, было, по её лицу, но тут же сменилась милой мечтательной улыбкой: 'И ладно, - подумала она. - Хоть какой, да подарок. Вот подрастёт доченька - будет с ним играть. Может, и другие камешки собирать захочет: уральских самоцветов в магазинах да на рынке видимо-не видимо'. Наталья Андреевна и сама в детстве владела подобной коллекцией. Были в ней и кварц, и малахит, и александрит, и тигровый глаз - её любимый. Княгиня ностальгически вздохнула, вспомнив маленькую девочку, сидевшую под окном детской и перебиравшую разноцветные камни, разложенные на мягком одеяльце.
Но в этот трогательный момент в окно ворвался шквал лучей идущего на закат июльского солнца, сумевшего наконец-то пробить серое полотно нахмуренного неба - и все ахнули: камень заискрился-запереливался, ослепив гостей невиданной красотой.
- Да это же... алмаз! - не выдержав, воскликнула Ольга Павловна, которая разбиралась в драгоценных камнях и в чьей коллекции украшений чего только не было. - Да какой огромный! И цвет - никогда ничего подобного не видела!
А цвет и правда был редким: тёмно-серый, до черноты, он казался почти зловещим, если бы не чарующее сияние не обработанных никем граней.
Родственник довольно улыбался, покручивая седой ус.
Наталья Андреевна с немым вопросом повернулась к нему.
- Алмаз и есть, - подтвердил мужчина. - И имечко у него имеется*, - тут он закашлялся. Кашель не проходил. Лицо гостя покраснело, и он начал задыхаться.
Лев Николаевич, бросился на помощь и подхватил падающего мужчину, обнаружив, что весу тот совсем небольшого. 'Надо же, как истощал в своих Индиях - или где там ещё он пропадал все эти годы', - пронеслось невольно в голове. Князь опустил старика на пол и выпрямился, глядя по сторонам в растерянности.
- Доктора? - нерешительно произнёс он.
Среди приглашённых оказался врач, который поспешил к мужчине, лежавшему без чувств, начал его теребить, хлопать по щекам, периодически прикладывая ухо к сердцу. Но после нескольких минут безуспешных усилий сдался и, не скрывая досады, объявил:
- Они мертвы-с.
Орловым не удалось ничего узнать о мужчине. А к тому, что хоронить незнакомца пришлось как положено - дворянин всё-таки - отнеслись, как к горькой пилюле: мол, куда денешься, коли надо, значит, надо. С другой стороны, горечь та была изрядно подслащена наследством, оставшимся после старика: кошельком, туго набитым сторублёвыми кредитными билетами, а также огромным алмазом цены неслыханной - так им сказал ювелир, к которому они снесли на следующий день подарок для оценки.
Ценность камня оглашать, конечно, не стали: сказали, что, мол, редкий самоцвет с Урала. Положили его в ларец, запиравшийся на замок, ключ от которого хранился под подушкой Натальи Андреевны. А когда маленькая княжна подросла и научилась сама открывать ларец - ключ тот перекочевал к ней под подушку. И как родители ни старались уговорить девочку вернуть им его для сохранности, ничего из этого не вышло. Более того, ларец пришлось тоже перенести в комнату Надин: чего греха таить, позднего и единственного своего ребёнка Наталья Андреевна, вопреки протестам мужа, баловала, как могла. А ларец - да бог с ним, с ларцом. Впрочем, присматривали за ним всем миром.
Только, видимо, недосмотрели, потому как зиял сейчас распахнутый ларец бархатной своей пустотой. Точнее, что-то в нём по-прежнему лежало - главным образом, 'сокровища' пятилетней девочки вроде короны от разбившейся куклы; или стекляшек, высыпавшихся из старого калейдоскопа, раскрытого в поисках несметных богатств; или прочих милых пустяков, столь драгоценных для юного создания. Но чёрного алмаза не было там и в помине.
Вот тогда-то Авдотья Никитична и выбежала из дому, зябко кутаясь в тёплую шаль и проклиная бесконечную зиму, подлых воров, а также... князя, который, как ей казалось, с некоторых пор стал её недолюбливать: потому и отправил на улицу в такую непогодь. А женщина она ведь уже немолодая! Нет чтоб Парашку выслать! Э-эх!
Вернулась она где-то через час. И не одна, а с урядником, красный нос которого напоминал о скверной погоде, а также намекал на не менее скверные привычки, свидетельством чему являлся также тяжкий дух перегара, обдававший собеседника при каждом слове.
Урядник осмотрел место преступления, записал необходимую информацию, бегло опросил всех присутствующих, откланялся и ушёл, объяснив разочарованному семейству, что на этом его работа закончена, а остальным займётся следователь, назначенный приставом.
На следующий день в доме появился следователь. Пришёл он не с утра, а ближе к обеду - князь уже начал беспокоиться, что о них забыли. Но тут в дверь постучали, и в дом вошёл стройный поджарый мужчина средних лет с серыми пытливыми глазами и аккуратной бородкой - совсем как у князя.
- Даниил Савельевич Панкратов. Назначен на рассмотрение вашего дела, - представился он. Голос его был приятен, а стремительность движений выдавала любителя активного образа жизни.
Следователь осмотрел место преступления, куда его проводили родители княжны. Впрочем, чего там было осматривать - ларец, который с момента обнаружения пропажи не трогали и в котором по-прежнему не было алмаза; да комната, в которой любая маленькая девочка почувствовала бы себя, как дома, окружённая многочисленными куклами, плюшевыми мишками-собачками, резиновыми мячами и прочими необходимыми атрибутами счастливого детства.
Панкратов внимательно осмотрел спальню, ничего примечательного там не обнаружил и сообщил Льву Николаевичу, что для опроса хозяев и челяди ему потребуется уединённая комната.
- Библиотека вас устроит? - недовольно спросил князь: ему никак не удавалось дочитать рассказ о приключениях мистера Шерлока Холмса. Впрочем, прикидывал он, можно будет укрыться в спальне: там его никто не потревожит - и предложил начать опрос с него.
Мужчины устроились в креслах у камина, жар от которого был так уместен в этот холодный зимний день, и Панкратов задал первый вопрос :
- Лев Николаевич, а мы ведь с вами встречались уже однажды - не припомните? У Озеровых - они именины дочери отмечали.
- А, да-да-да, как же, как же, припоминаю, - похоже, князь действительно старался вспомнить, но по лицу его было видно, что безуспешно.
- Да, впрочем, неважно, - поспешил разрешить неловкость Панкратов, - да-с, совсем неважно. Супруга ваша тогда, помню, приболела, и вы были одни.
Князь прокашлялся и пояснил:
- Видимо, Надин болела, а Наталья Андреевна с ней осталась. Дочь у нас, знаете ли, единственная, и жена души в ней не чает.
'А вы?' - захотелось спросить Панкратову, но он удержался и взамен задал другой вопрос:
- А Прасковья как же? Разве не она помогает вам с княжной?
Растерянность, появившаяся на лице князя после первого вопроса, сменилась оживлённостью:
- Да-да, конечно же помогает.
- И давно она у вас?..
Следователь оказался на диво осведомлённым во многих аспектах жизни княжеского дома: он называл домочадцев и прислугу по имени-отчеству, был наслышан о родословной князя и происхождении капитала семьи. Ему было известно как супруги проводили свой досуг, как часто выходили в свет, услугами каких портных пользовались - и так далее.
Только вот вопросы... Те становились всё более и более нелепыми, по мнению Льва Николаевича. А то и вовсе оскорбительными. В самом деле, какое отношение к похищению алмаза имели его личные финансовые дела, а также отношения с прислугой - в частности, с горничной?
- Мне непонятны ваши инсинуации! - заявил он, вконец возмущённый, и надулся. Лицо его стало надменным и неприступным. Выступивший на щеках румянец свидетельствовал, впрочем, о внутреннем смятении.
Панкратов в растерянности смотрел на князя, не зная, что сказать. Как вышло так, что разговор пошёл не в ту сторону? Были тому виной вопросы следователя или ответы князя? Впрочем, что бы там ни было, одно стало ясно: разговор на сегодня закончен. Поэтому Панкратов сказал, стараясь звучать как можно искренней:
- Я, право же, ничего дурного не подразумевал. Уж извините, если что не так, - добавил он и попросил пригласить в библиотеку княгиню.
Князь удалился, гордо расправив плечи и высоко держа подбородок.
А вскоре за дверью прозвучали лёгкие шаги, сопровождаемые шорохом длинной юбки из плотного шёлка, нежный голос произнёс какие-то распоряжения в адрес горничной, и в дверях показалась она сама, хозяйка дома.
Наталья Андреевна была женщиной приятной во всех отношениях: миловидной, в меру образованной и доброй. Княгиней она стала по мужу. Зато деньги в семью пришли именно от неё - а, точнее, от её папеньки, капитал которого начал создаваться ещё в петровские времена. Дочери в наследство досталась меньшая часть - бывшая, тем не менее, весьма приличной, по любым представлениям. Львиная же доля пошла брату, который продолжал вести дела отца после его смерти.
Несмотря на безжалостное время, княгиня оставалась всё той же милой и непретенциозной Натали, с которой много лет назад на скачках познакомился студент университета Лёвушка и в которую влюбился без памяти, вскорости предложив руку и сердце. Идиллия продолжалась довольно долго. Однако, время безжалостно ко всему на свете - в том числе, и к чувствам: те зачастую тускнеют, стираются, как старая подошва; порой до дыр. Вот подобного рода 'дыры' образовались и в жизни Натальи Андреевны, чего она не могла не чувствовать. От осознания этого неприятного факта княгине порой становилось очень грустно. Настолько грустно, что она даже, было, поддалась дурному влиянию и связалась с суфражистками. Но вовремя одумалась и вернулась в лоно семьи, продолжая жить по-прежнему и оправдывая свою нерешительность тем, что не первая она, мол, и не последняя. А в минуты грусти присаживаясь к заброшенному ещё совсем недавно фортепиано и наигрывая пьески, разученные в далёком детстве; или пытаясь подобрать аккомпанемент к романсам, которые она пела приятным непоставленным сопрано.
Наталья Андреевна приветливо улыбнулась следователю, и из круглых ямочек на слегка похудевших и обвисших щеках проглянула былая прелестница.
'Интересная женщина', - невольно отметил Панкратов и пошёл ей навстречу.
- Погодите, - вдруг вспомнила она о чём-то, развернулась и окликнула проходившую мимо женщину:
- Авдотья Никитична, вы нам чаю не принесёте? - и затем, уже следователю: - Надеюсь, вы не против?
- Да нет, совсем не против, - подтвердил слегка смущённый её вниманием Панкратов, день которого начался затемно, и небольшое подкрепление казалось весьма уместным. - Очень даже наоборот - с превеликим удовольствием. Мне ведь ещё комнаты вашей прислуги осматривать. Вот побеседуем с вами - и сразу же приступлю. А потом ещё их опрашивать.
- Да-да, конечно, - энергично закивала княгиня. - Всё, что угодно, но алмаз должен быть найден! - 'И не только для того, чтобы успокоить Надин', - закончила она уже мысленно, ничуть не раскаиваясь в нечестности, поскольку умолченная деталь касалась только её и никого другого. В самом деле, кому дело до того, что та давняя встреча на скачках определила главную страсть в жизни её мужа, каковой являлась игра, будь то лошади или карты? Именно туда постепенно утекало её немалое приданное. Драгоценный же тот камень являлся внушительными довеском, появившимся в их семье неожиданно и служивший своего рода залогом мало-мальски обеспеченного будущего.
- Ах! - возглас был приглушен, однако и княгиня, и следователь услышали его и повернулись, увидев метнувшуюся в дверном проёме юбку и длинную косу горничной.
- Куда это она? - насторожился Панкратов.
- К себе, наверно, побежала, - пояснила княгиня, слегка нахмурившись, и вошла-таки в библиотеку.
Однако, планы следователя, похоже, изменились.
- Наталья Андреевна, не подскажете ли, как найти комнату горничной? Я, пожалуй, приступлю к осмотру незамедлительно, - он нетерпеливо переступал на месте, порываясь ринуться вслед за девицей.
- Как угодно, - пожала плечами княгиня и вздрогнула, настороженно прислушиваясь. Панкратов тоже прислушался: что-то прошуршало, удаляясь - или кто-то? Следователь оглянулся - и увидел кухарку, несущую чай. 'Чушь какая-то, - тряхнул он головой. - Это не могла быть она. Но кто тогда? Или... что? Вон как княгиня забеспокоилась!'
- Авдотья Никитична, вы поднос оставьте и проводите господина Панкратова к Прасковье - он хотел с ней побеседовать, - перебила его мысли Наталья Андреевна. Лицо её было непроницаемым. 'Чего-то она не договаривает', - подумал следователь и переключил внимание на кухарку: та буркнула неприветливо что-то неразборчивое и бойко зашагала вглубь дома.
- Здесь, - коротко бросила она, указав на закрытую дверь, и ушла.
'Дворовые интриги и тайны, по меньшей мере', - подумал с усмешкой следователь и постучал в дверь. Подождав немного и не дождавшись ответа, он повернул ручку.
- Кто там?! Ой, что вам надо? Нельзя ко мне! У меня... не убрано! - девушка поправляла койку, убирала какие-то коробки, одёргивала фартук.
- Да не суетитесь вы, барышня, - успокоил её Панкратов. - Вам ведь известно, что у хозяев пропал драгоценный камень, не так ли?
- Не брала я его! Зачем мне их камень? Вот ещё придумали! - девушка возмущённо фыркнула, но метаться перестала.
- А я и не говорю, что взяли, - пожал плечами следователь. - Просто в такой ситуации для начала осматривают помещение, вот и всё. Так что успокойтесь: коли не брали, то и бояться вам нечего, не так ли? Вы позволите?
Не дожидаясь ответа - или, точнее, игнорируя его - Панкратов начал осмотр комнаты, который справедливо было бы назвать самым настоящим обыском. Мебели у девицы было немного: койка да комод, да стул, да маленький, заставленный всяческой женской дребеденью туалетный столик в углу с тоже маленьким зеркалом.
Стоя у двери, обиженно всхлипывала Прасковья, издав тихенькое подвывание, когда следователь добрался до ящика с нижним бельём, и пробормотав при этом что-то вроде 'срамник'. Тот же только хмыкнул и покачал головой: можно подумать, ему нравилось копаться в чужих пожитках.
Стена, у которой стоял комод, вдруг вздрогнула - словно за ней упало что-то тяжёлое - и с притолоки слетело лёгкое облачко пыли. Следователь непонимающе обвёл глазами стену и отряхнул сюртук.
Прасковья вскрикнула от неожиданности, разрыдалась и сквозь слёзы пробубнила что-то совсем неожиданное:
- А нечистую силу тоже обыскивать будете?
Панкратов выпрямился, непонимающе глядя на девушку.
- Нечистую силу? О какой нечистой силе вы говорите? - 'Неужели пытается отвлечь меня от чего-то?' - недоумевал следователь.
- О самой настоящей, вот какой! Мне цыганка всё-всё нагадала. Как есть - так и нагадала! И про чёрный камень, и про чёрного человека. И про горе, что камень тот проклятый приносит! - сквозь слёзы выкрикнула девушка.
- О чём вы, милая? - по-прежнему ничего не понимал Панкратов.
- А вот о том! ПрОклятый он, тот камень! И силу нечистую к себе, небось, притянул: домовой у нас завёлся! Страшно ночами: ходит кто-то, шуршит, стучит. И не только ночами! А то тенью метнётся или над ухом задышит. Он, небось, и камень стащил!
Панкратов пожал плечами и вернулся к прерванному занятию, перейдя к туалетному столику.
Всхлипывание за спиной вдруг стихло. 'Что такое? - насторожился следователь. - Неужто и впрямь 'потеплело'? Так-так, в туалетном столике ничего нет, - он даже подниз заглянул. - А с чего это зеркало неплотно к стене пристает?' - он взялся за зеркало обеими руками, осторожно его приподнимая.
За спиной раздался тихий стон. Но Панкратов даже не обернулся: вот оно, то, из-за чего девица беспокоилась! В небольшой нише за зеркалом стояла коробка, обтянутая красным атласом. 'Такие обычно ставят на видное место, а не прячут куда подальше!' - подумал Панкратов и взял её в руки.
- Это ваше? - спросил он, повернувшись к девушке. Та смотрела на него с ужасом, который сменился растерянностью, а затем какой-то шальной удалью.
- Нет! Не моё! - и победно глянула на следователя.
'Врёшь ты, милая!' - беззлобно подумал Панкратов и открыл коробку: золотое ожерелье с рубинами покоилось вокруг пьедестала, на верхушке которого восседали сделанные в том же стиле серёжки и кольцо. Следователь подёргал пьедестал: тот легко отделился. Панкратов пытливо посмотрел на девушку, а затем внутрь атласного сооружения. Но алмаза там не было.
Следователь вздохнул разочарованно:
- Так, говорите, не ваше? - протянул он украшения в сторону Прасковьи. - Значит, можно отнести хозяйке, не так ли?
При этих словах дверь распахнулось, и в комнату вошёл князь. Он выглядел сконфуженным и недовольным.
- Не нужно ничего относить, - торопливо бросил он. - Параня, ты уйди. Мне с господином следователем нужно tete-a-tete поговорить.
- А... Так это ж..., - Лев Николаевич мягко, но настойчиво вытолкал девушку в коридор и плотно прикрыл за ней дверь.
- Эти украшения я ей подарил, - князь сверлил следователя глазами, полными не то волнения, не то отчаяния. Лицо его покраснело, на лбу появилась испарина.
'А рыльце-то у его светлости в пушкУ', - подумал, посмеиваясь в душе, Панкратов, но вслух ничего не сказал. Он положил украшения на стол, а сам сел на стул, всем видом выражая внимание.
- Вы, сударь, женаты?
Панкратов отрицательно покачал головой.
- Вот и не нужно, не женитесь. Потому как брак - это такое дело, что далеко не каждому идёт на пользу.
Князь помолчал, словно собираясь с мыслями, и продолжил:
- Вы, господин Панкратов, примерно моего возраста, не так ли? То есть, и в силах, и при деньгах - вон профессия у вас какая востребованная. И с виду недурны. Девицы на вас, небось, гроздьями вешаются. А уж если не девицы - так и подавно. Вы же знай себе получаете удовольствие, вкушая сладкого нектару то с одного персика, то с другого.
Он вздохнул:
- Совсем не то, когда женат. Персик-то со временем в урюк превращается: уж вкушай его-не вкушай, свежести нет и в помине; одна твёрдость да вязкость квёлая осталась. А душа-то она что? Она по-прежнему поэзии требует. Джульетты там какой; или, скажем, Эвридики. А тут, понимаете, как гром с ясного неба, Галатея раз - и прямиком в ваши, можно сказать, объятия. Это я о Паране. Ох, хороша девка. Уж крепился я, крепился... Ну... может, и не то чтоб очень уж... крепился. Но - одолела она меня. Жизни без неё не мыслю! Психея, Розалинда! Вы меня понимаете, - князь многозначительно кивнул следователю и продолжил. - Вот она и пристала: купи ей ожерелье с красными камушками, да чтоб золотое было. Да с серёжками и колечком. И намекает, что, мол, любить меня иначе не станет. Вот, - он кивнул на коробку. - Купил. Только велел запрятать от греха подальше. Дураку ведь понятно, что нет у неё денег на такие украшения. А жене не нужно показывать: сохраните грех мой в тайне, господин Панкратов. Во имя семьи сохраните, - и князь моляще сложил руки на груди.
Лицо Панкратова было непроницаемым. Он помолчал мгновение и спросил:
- А о какой такой нечистой силе горничная ваша говорила?
Князь опустил голову. Затем резко вскинул подбородок и произнёс с пафосом:
- Господин Панкратов, я вас всеми святыми заклинаю хранить в секрете ВСЕ тайны нашего семейства. Да-с! - воскликнул он и взмахнул руками экзальтированно.
'Из него бы актёр хороший получился', - подумал следователь, с любопытством наблюдая за разворачивающейся мизансценой, исполнитель которой перешёл к разработке совсем другой эмоции - присев на край кровати, согнув плечи и бессильно опустив руки:
- Непонятные вещи в доме творятся. Кто-то ходит, шёпот слышится. Чёрного человека Натали видела. Своими глазами! Домовой? Так это ещё полбеды: его, старые люди говорят, задобрить можно. А если и впрямь - нечистая сила?
Даниил Савельевич Панкратов был человеком прогрессивным и, когда это казалось уместным, с гордостью называл себя атеистом. В нечистую силу, о которой он слышал вот уже от второго лица, поверить ему было невозможно. Однако, сюда его пригласили расследовать похищение, и любая информация могла оказаться полезной. Поэтому он спросил:
- Вы действительно считаете, что это нечистая сила или домовой могли украсть драгоценность?
Князь удивлённо посмотрел на него:
- В-вы, думаете, такое возможно? Впрочем, вам решать - вы же следователь. Только огласке сей факт не подлежит. Дело в том, что мы собираемся перебираться в Москву. Но жить двумя домами нам не по средствам, - признание это далось князю нелегко; он даже голос понизил и голову опустил в самые колени. - И, стало быть, особняк этот придётся продавать. А кто купит дом, в котором живёт нечистая сила? Так что, вы уж, пожалуйста, уважаемый.
Следователь заверил князя, что разглашение тайны вовсе не в его интересах, да и вообще - может быть наказуемо. Князь, ободрённый его словами, растрогался, даже слезу пустил и обнял Даниила Савельевича на прощанье.
А тот вернулся в библиотеку, где его поджидала княгиня.
- Вот и вы, - мило улыбнулась она. - Только чай уж совсем простыл. Я попрошу Авдотью свежего принести.
- Да что вы, не нужно! Я не люблю, когда чай слишком горячий! - заверил её Панкратов, налил себе в чашку едва тёплого чая и отхлебнул. - Он и так хорош.
Княгиня помолчала, а когда заговорила, голос её звучал натянуто:
- Могу я вас спросить, как прошёл обыск в комнате Прасковьи?
'А ведь мужняя тайна ни для кого, похоже, не тайна. Уж точно не для княгини!' - подумал следователь, вслух же произнёс:
- Хорошо прошёл. Нет у неё алмаза. И к похищению она, похоже, непричастна.
- Хорошо, это хорошо, - закивала Наталья Андреевна. Было заметно, что ответ следователя успокоил её.
- Скажите, а вы сами-то кого-нибудь подозреваете? - перешёл он к расспросам.
Княгиня пожала плечами.
- Да, честно говоря, даже и не знаю. Прислуги новой у нас нет - то есть, люди всё надёжные, проверенные.
- А что вы думаете по поводу чёрного человека?
Женщина вздрогнула и побледнела:
- Вам кто сказал?
- И князь, и горничная. Вы его... видели?
Наталья Андреевна закусила губу и начала теребить обшитый кружевом носовой платок, извлечённый из одной из многочисленных складок платья.
- Да... Мне как-то ночью показалось, что Надин заплакала. Я поднялась и пошла к ней. Свет включать не стала - свечку зажгла и пошла. И вот тут-то я его и увидела.
Женщина замолчала.
- Вы, господин Панкратов, в нечистую силу верите? - вдруг спросила она и посмотрела на следователя так пронзительно, что тому стало не по себе.
- Да, как сказать... Не то чтобы очень. Но могу признать, что вещи порой случаются необъяснимые. А уж в том ли дело, что тёмные мы по-прежнему и не знаем, как объяснить такие парадоксы, либо там и впрямь что-то сверхъестественное задействовано - не мне судить.
Княгиня закивала согласно:
- Да, вот и я так считала. А тут... этот чёрный человек... До сих пор не пойму, как в живых осталась... Я тогда ведь сознание потеряла и упала. Хорошо, что кушетка рядом стояла - прямо на неё и упала. Помню, чёрный тот человек огромным таким вдруг стал, мне даже подумалось, что проглотит он меня! И чесноком запахло - говорю же, нечистая сила! Да... А пришла в себя оттого, что кухарка наша полотенце мокрое на лоб мне положила. Тут и муж проснулся. То есть, мы, пожалуй, и раньше присутствие чего-то сверхъестественного чувствовали, да только сами себе не хотели в этом признаваться. А уж после того раза, - она махнула рукой. - Дня не пройдёт, чтоб сила та неведомая не проявилась так либо иначе: то зашуршит где, то посудой брякнет. А то и протопает за стенкой, или заскребётся.
Панкратов внимательно слушал, всем своим видом выражая интерес и одновременно прикидывая, как бы нечистого этого изловить да опросить: не к нему ли алмаз отправился?
- Только, господин Панкратов, - продолжала княгиня, - вы уж, пожалуйста, не пишите в своих рапортах о том, что я вам рассказала. И не говорите никому.
- Не беспокойтесь, сударыня, - поспешил заверить её следователь. - Муж ваш рассказал мне о ваших планах переезда в Москву.
- Да, да, в этом-то всё и дело, - подтвердила княгиня.
- А почему переезжать решили? - поинтересовался Панкратов. - Если не секрет, конечно.
- Да нет, не секрет, - вздохнула женщина. - Надин у нас болеет. Года ещё не прошло без воспаления лёгких. А этой зимой уж и не чаяли, что выкарабкается - так тяжело болезнь её протекала. Врач наш давно говорил, что климат менять нужно. Только мы всё надеялись, что перерастёт дочка. Но после этой зимы, - княгиня упрямо замотала головой. - Нет, нельзя так больше. Я ведь, хотите смейтесь, хотите нет - даже гипнотизёра недавно пригласила: уж так ей плохо было! Явись нечистый передо мной и душу попроси - продала бы, наверно, без колебаний, чтоб дитя спасти!
'А мать-то она хорошая, судя по всему. Да и на 'урюк' совсем не похожа', - подумал Панкратов и спросил:
- Гипнотизёр? Что за гипнотизёр?
Княгиня оживилась:
- Ах, господин Панкратов, нам так повезло! Он сеанс проводил у кузины моей, Ольги Павловны. Причём, не какой-нибудь циркач, а настоящий специалист, Николай Даль. Он самого Рахманинова вылечил! Вы, наверно, слышали - тот ведь в ипохондрию ударился после провала первой симфонии. Даже сочинять перестал! А сейчас - ничего, всё восстановилось. Вот, концерт новый для фортепиано сочинил. Это второй уже у него. Мы скоро в Москву едем, слушать. Билеты даже заказали, да. Я, видите ли, музыкой всегда увлекалась.
- В самом деле? - определённо Наталья Андреевна всё больше и больше нравилась Панкратову. - Вы играете? На фортепиано?
- Да, играю, - подтвердила женщина и смущённо улыбнулась. - И пою немного - так, по-любительски. Романсы, по большей части. А что, вы тоже музицируете? - оживилась она.
- Весьма даже, - с готовностью закивал следователь. - Певец из меня, правда, никакой, а вот фортепиано - владею им весьма прилично. Кстати, о Рахманинове - его композиции тоже у меня в репертуаре имеются.
- Так приходите к нам послезавтра вечером! - воскликнула Наталья Андреевна. - В шесть - у меня собирается узкий круг меломанов. Будем музицировать, петь. Может, вы даже... сможете мне аккомпанировать?
Колебание Панкратова было недолговременным: княгиня ему нравилась, а потому пришлось по душе и её приглашение. 'Почему бы и нет?' - подумал он и сказал:
- С радостью, Наталья Андреевна, - следователь вдруг осознал, что отвлёкся от истинной причины визита. - Так вы говорили о сеансе...
- Да-да, сеанс... Я поначалу отказывалась идти, но потом вспомнила, как Ольга Павловна рассказывала, что гипнотизёр тот любых больных исцеляет - даже тех, на кого врачи уже рукой махнули! А у нас Надин как раз болела. Вот я и пошла. А после сеанса спросила, не сможет ли он придти и к нам. Так что незадолго до масленицы всё и произошло. И Надин выздоровела! Представляете? Только каждый год ведь приглашать его не станешь - и дорого это, да и, потом, что, как его не окажется на месте, когда помощь нужна?
- Дорого? - заинтересовался следователь.
- А как же? Во-первых, гипнотизёр он известный, знаменитостей лечит. И оборудование у него тоже непростое. А ассистент и вовсе монах из Индии!
- Да ну? - из вежливости выразил удивление Панкратов.
- Да-да, абсолютно точно! Ах, господин следователь, я просто обязана рассказать вам об этом чуде! Если вы, конечно, не против.
Но следователь не был против. И Наталья Андреевна начала свой рассказ.
***
Наденьке немоглось. Лёгкие у неё были слабые. А в ноябре находил на неё чох и непроходящий насморк, почти всегда заканчивающийся серьёзным заболеванием. Вот и на сей раз - опять воспаление лёгких.
Появление на горизонте гипнотизёра, способного бороться с разнообразными заболеваниями, оказалось как нельзя более кстати.
За час до начала сеанса к дому князей Орловых прибыл экипаж, в котором оказались многочисленные ящики, которые гипнотизёр и его ассистент разгрузили самостоятельно, отказавшись от предложенной помощи.
Для сеанса была отведена гостиная, и господин Даль попросил хозяев предоставить им возможность заниматься подготовкой без всяческих помех: 'За закрытыми дверьми', - пояснил он.
В семь часов приготовления были закончены, и господин Даль пригласил всех войти и рассесться по стульям, выстроенным рядом у одной стены, в то время как у противоположной расположилась чёрная баррикада из ящиков, составленных пирамидой и накрытых чёрной тканью.
У подножия пирамиды сидел ассистент - индус. Одет он был в переливающиеся золотом и серебром шаровары. Торс его был обнажён и блестел - скорей всего, от ароматических масел, запах которых наполнил воздух комнаты до такой степени, что княгине захотелось срочно открыть окно, но она сдержалась.
Господин Даль поприветствовал зрителей и попросил их оставаться на своих местах во время сеанса - что бы ни случилось - и не переговариваться. Взгляд, объяснил он, необходимо направить вот сюда - и гипнотизёр поднёс спичку к медному блюду, стоявшему на самом верхнем ящике. Вспыхнуло и тут же погасло пламя, затем запахло серой и чем-то сладким, из блюда повалил дым. Авдотья Никитична закрестилась и заплевала через плечо: не нравились ей эти затеи.
Зазвучала музыка, которая раскачивалась, усыпляла, туманила сознание. Затем возник голос - из ниоткуда: губы гипнотизёра и его ассистента не двигались.
Наталья Андреевна не особенно прислушивалась к тому, что голос говорил. Намного важнее было другое: всё больше и больше она понимала, что происходит нечто совершенно чудесное. Вдруг музыка изменилась, добавилось в ней шума, исчезла мелодия - и сквозь густой дым прорисовалось... человеческое лицо. Губы на лице этом двигались, произнося какие-то слова - да, да, теперь стало ясно, что таинственный голос принадлежал именно этой мистической голове.
А потом... Наталья Андреевна не очень помнила, что было потом. Просто в какой-то момент господин Даль подошёл к ней, заверил, что Надин скоро выздоровеет, получил обещанный гонорар - и удалился, сопровождаемый монахом.
***
- Вот такое интересное событие, - завершила свой рассказ Наталья Андреевна.
'Действительно интересное! - подумал следователь. - Только чересчур уж таинственное'.
- Весьма, весьма, - закивал он согласно. - Вот бы мне встретиться с господином Далем! Вы не знаете, как его найти?
Княгиня задумалась.
- А-а... Честно говоря, нет, не знаю.
- Может, у Ольги Павловны спросить?
- В Париже Ольга Павловна, так что если требуется, письмо ей можно послать.
- Нет, слишком долго ждать, - возразил Панкратов и задумался: что же за аппараты использовал в своём сеансе гипнотизёр? Он очень сильно подозревал, что маг тот и кудесник был самым настоящим мошенником. Однако, мошенником образованным: судя по всему, в фокусе-покусе использовались новейшие достижения техники. Скажем, музыка: не иначе как граммофон! А значит, оживился следователь, неплохо бы проведать 'Товарищество В. И. Ребиков и Ко'! Именно там не так давно и он сам приобрёл музыкальный аппарат.
Выходя из библиотеки, Даниил Савельевич поцеловал руку Натальи Андреевны. Она же, прощаясь, добавила:
- Так не забудьте: послезавтра вечером вы у нас.
Панкратов поклонился и, направляясь к парадному, заметил князя: тот стоял в нескольких шагах от них и с неудовольствием наблюдал за сценой прощания. Брови его были нахмурены, губы сжаты в нитку.
- До встречи, князь, - слегка поклонился ему Панкратов и удалился, с трудом сдерживая смех: похоже, князь ко всему прочему ещё и ревнивец!
На следующий день следователь отправился в контору 'Товарищества В. И. Ребиков и Ко', где его ожидала удача: действительно, с год тому назад они продали граммофон господину Далю, подтвердил продавец. Адрес, впрочем дать отказался. Но показанные Панкратовым документы сделали его сговорчивым. Следователь поспешил по записанному адресу.
Едя по промозглым петербургским улицам, Панкратов пытался сосредоточиться на предстоящей встрече. Однако, мысли его невольно уплывали в более отдалённое будущее - музыкальный вечер у княгини. 'Ни к чему это, батенька!' - в очередной раз одёрнул себя следователь и выглянул через окно экипажа: район, куда они ехали, был не из самых лучших.
Впрочем, доходный дом, в котором гипнотизёр снимал меблированные комнаты, выглядел весьма прилично. Апартаменты его находились на самом верхнем этаже. Прежде чем позвонить в дверь, следователь прислушался: там было тихо. Затем раздался негромкий взрыв - или что-то разбилось? - и кто-то громко рассмеялся. 'Точно, мошенник! Или помешанный?' - пытался угадать Панкратов. Он решительно дёрнул за шнурок звонка.
Смех стих. Через мгновение дверь приоткрылась, и в просвете появилось бледное лицо, украшенное козьей бородкой и блестящими, круглыми, как пуговицы, глазами.
- Чего надо? - вопрос прозвучал неприветливо: хозяин, похоже, был недоволен тем, что его прервали.
- Господин Даль, - Панкратову не терпелось заглянуть внутрь, и он избрал кратчайший путь, - вот моё удостоверение, а также разрешение на сегодняшнее вторжение - уж извините, мне необходимо задать вам несколько вопросов. Надеюсь, вы не против.
Гипнотизёр всмотрелся в протянутые документы, пробормотал что-то себе под нос. Затем распахнул дверь и проворчал:
- Что ж, ничего не поделаешь, добро пожаловать.
Следователь прошёл за ним. Длинный тёмный коридор привёл их в весьма просторную комнату, в углу которой ютился диван, на который ему предложили сесть.
- Большая комната, - заметил он, осматриваясь. - Я думал, что вы гипнотизёр. А вы, похоже, самый настоящий учёный.
Угрюмое до этого, лицо хозяина квартиры вспыхнуло радостной улыбкой, и Панкратов понял, что нечаянно задел правильную струну. 'Что ж, на этом и будем играть', - подбодрил он себя и продолжил:
- Вы в какой области специализируетесь: химии, физике?
Гипнотизёр скромно опустил глаза и промурлыкал:
- А вы как догадались? Впрочем, нет, о чём это я - и так же всё понятно, - вдруг оживился он, подскочил и начал ходить по комнате, стараясь ничего не задеть, что было непростой задачей: комната была сплошь заставлена столами, стойками, какими-то приборами, непонятными предметами, что, практически, совсем не оставляло места для передвижения.
- Я, видите ли, господин... Панкратов, не так ли? Я больше интересуюсь, как бы это сказать... квазинауками! Да-с! Скажем, не физика - а, скорее, парафизика; не химия - а, можно сказать, алхимия! Только золота я произвести не пытаюсь, не рассчитывайте - конечно, если это то, зачем вы пришли, - мужчина опустился на диван, закинув ногу на ногу. - А, кстати, зачем вы пришли? Вы ведь так и не объяснили.
Следователь смутился: эксцентричный хозяин квартиры, метавшийся ещё минуту до этого между колбами и пробирками, полностью отвлёк его от того, ради чего он, собственно, и пришёл!
- У меня есть несколько вопросов, связанных с вашими сеансами гипноза.
- Ах, гипноза! - перебил его хозяин, сорвался с места, подбежал к окну и задёрнул шторы. Стало темно. 'Что он ещё задумал?' - встревожился Панкратов, наблюдая за чудаком, который продолжал бегать по комнате, нагибаясь над какими-то приборами, составляя вместе какие-то предметы. Зазвучала приятная музыка. 'Это понятно, граммофон', - констатировал Панкратов.
Затем гипнотизёр поджёг что-то, вспыхнувшее на мгновение ярким пламенем. Запахло серой. 'И не верь после этого в дьявола', - невольно подумал следователь.
А гипнотизёр тем временем уселся по-турецки на небольшой столик перед накрытой чёрной тканью пирамидой, сложил руки на груди, закрыл глаза... и на фоне дыма, подымающегося из стоящей над его головой плошки, появилось лицо! Губы этого лица начали двигаться, и зазвучал голос.
Панкратов ничего не понимал. Он искал источник голоса, но не мог найти; пытался понять происхождение головы, но ничего не получалось! Звучала музыка, говорящая голова колебалась в столбе дыма, а гипнотизёр сидел, застыв, как статуя. Тем временем таинственный голос вещал:
- Забудьте о своих проблемах... Нет ничего в жизни важнее минуты... Вот этой самой минуты... Поскольку именно сейчас... Вы поймёте... что вас дурачат! - гипнотизёр соскочил со столика. Он хохотал, хлопал себя по бёдрам, тыкал пальцем в сторону шокированного Панкратова и явно наслаждался произведённым эффектом.
Наконец он успокоился и, по-прежнему посмеиваясь, подошёл к окну и раздвинул шторы - свет с улицы показался нереально ярким, Панкратов даже зажмурился на мгновение.
- Гипноз, - заговорил Даль, - это выдумка, в которую верят только глупцы. Впрочем, глупцы составляют большинство населения нашей планеты - не так ли? - он подмигнул следователю. - Вот-вот, и я так думаю. А поскольку спрос на эту ахинею высокий, то я и решил попробовать свои силы. Образование у меня, видите ли, в естественных науках. Это же всё, - он кивнул головой в сторону комнаты, - для души, так сказать. Весьма недешёвое увлечение, смею заметить! Граммофон - сколько, вы думаете, мне пришлось за него заплатить? Вот именно. Голова... Вы, небось, гадаете, как я этот фокус проделал? А-а-а, вот тут-то образование моё и пригодилось! Вы слышали о синематографе? А у меня есть свой собственный аппарат! И голова эта - моя собственная! Только как же её спроецировать? Для этого же какой-то медиум требуется! Экран, например. Или, - он сделал выразительную паузу. - Густой дым! А запах серы - это так, для пущего эффекту.
Он сел рядом с Панкратовым, пристально глядя ему в глаза, и зазвучал тот же таинственный голос:
- Открой мне свои мысли... Не пытайся скрывать злобные умыслы - они всё равно выйдут наружу...
Следователь закрутил головой: он не мог понять, откуда идёт голос.
Гипнотизёр расхохотался:
- А? Каково? Вы бы видели выражение своего лица! А разгадка ведь проще простого! О чревовещании слышали? А я не только слышал! Я ещё и 'вещАю', - последнюю фразу он произнёс, не размыкая губ, и придвинулся поближе к следователю. - Я, милейший, вам больше того скажу, - он пригнулся к самому уху собеседника. - У меня есть кое-что, что делает человека самым счастливым существом на земле. Можем вместе попробовать, - он отодвинулся, выжидающе глядя на Панкратова.
'Да он же безумец! - вдруг понял тот. - Пора мне уносить отсюда ноги. А кража - не думаю, что это его рук дело. Камень похитил не безумец, а преступник. Не он это, нет'.
- Да нет, уважаемый. Думаю, вы ответили на все вопросы. Премного благодарен. Разрешите откланяться, - и поспешил к выходу, не дожидаясь ответа.
Холодный воздух приятно освежил возбуждённое сознание, и Панкратов решил пройтись до дому пешком - заодно и аппетит нагуляет.
За ужином он попытался подытожить результаты своего расследования, и полученный им ответ оказался неутешительным: один за другим отпадали подозреваемые, в то время как он не приблизился к разгадке ни на шаг.
'Что ж, - подбадривал себя Панкратов, - двое домочадцев ещё и - нечистый дух. Что же касается вчерашнего визита... Князь? Нет. Кишка тонка. Да и не удалось бы ему сбыть такую ценность незаметно. Нет, не он. Княгиня? Она не послала бы за урядником, если сама у себя украсть тот алмаз решила. Да и зачем ей? Разве что кого-то ещё обвинить? А кого? Горничную? Мужа? Нет-нет, - перебил он сам себя. - Зачем? Скандалы ей не к чему, не такой она человек. Ладно, завтра увижусь с двумя оставшимися домочадцами, а там посмотрим'.
На следующий день сразу же после завтрака он отправился на Захарьевскую.
- Подайте на пропитание, - этого нищего он и раньше замечал, и на голодного тот похож не был. 'Здесь у него, похоже, доходное место', - и опустил всё же копеечку:
- Смотри только, не пропей.
- Вот ещё! - обиделся нищий. - Разве ж я похож на пьяницу, господин хороший? Доля у меня несчастная...
Окончания Панкратов не услышал: он спешил к князьям.
Дверь ему открыл швейцар и, поклонившись, провёл в библиотеку:
- Барыня вас ожидают, господин следователь, сию минуту прибудут, - ещё раз поклонившись, он вышел из комнаты. А через минуту к Панкратову присоединилась Наталья Андреевна. Была она бледна. Тёмные круги под глазами говорили то ли о недавних слезах, то ли о бессонной ночи.
Она, видимо, осознавала, что выглядит нехорошо, и пояснила:
- У Надин в изголовье кто-то дышал. Она так испугалась - всю ночь заснуть не могла. Только к утру угомонилась. Ну, а я - сами видите, - она устало улыбнулась. - После обеда, может, прилягу на часок - вы же не забыли о наших планах на вечер? - глаза её при этом оживились. 'Нет, определённо не урюк', - подумал Панкратов и тоже улыбнулся. - А как у вас дела? Узнали что-то новое?
- Да нет, - Панкратов смущённо потёр переносицу. - Пока что всё впустую, - о гипнотизёре он решил не упоминать - к чему? - Мне бы закончить опрашивать вашу прислугу. Скажем, Матвей - что вы о нём знаете?
Княгиня замахала руками:
- О, нет, это не он! Матвей - старый солдат. Он на Северном Кавказе воевал. Там и ранение получил: заметили? - он правую ногу немного волочит. Вылечили его тогда и перевели в хозяйственную часть. А со службы его отец моего мужа к себе забрал: он ведь военным был. Матвей ему жизнь спас. Не на войне, правда. Лошадь понесла, а Матвей на другую вскочил и следом кинулся. В последний момент успел князя из седла выхватить - а та лошадь так в пропасть и рухнула. А ведь князь ему никем тогда не приходился. В общем, забрал его отец мужа к себе. С тех пор он с Орловыми не расставался. Не он это, нет. Впрочем, я позову его, сами сможете убедиться, - и она вышла. А через несколько минут в дверь постучали, и в комнату вошёл швейцар.
Следователь поднялся ему навстречу:
- Матвей... как вас по батюшке?
Швейцар засмущался:
- Да ну-те вас барин, по батюшке... Матвей я, и всё. А батюшку моего Егором звали.
- Вольно, Матвей Егорыч, вольно, - рассмеялся Панкратов. - Вы садитесь, пожалуйста, устраивайтесь поудобней. Нога-то вас не тревожит?
- Да сегодня вроде как нет. А как к перемене погоды - ох, и ноет, зараза, - сокрушённо покачал головой швейцар, но тут же опять вытянулся по струнке: - Никак нет, ваше благородие!
- Вот, садитесь уже, наконец, - подвинул ему стул следователь. - Поговорить нам нужно кое о чём.