Аннотация: Когда я слышу слово культура - то хватаюсь за пистолет. Или за перо. Потому что то, что написано им - не вырубишь топором. Главное, все свежее, натуральное и никем ранее не указанное...
СВЕЖИЕ МЫСЛИ
или
КЛАССИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ
Я лениво сидел дома, развалившись на диванчике, и, как обычно после обеда. Просматривал сегодняшние газеты, попивая при этом чашечку горячего чая, стоявшую рядом на небольшом передвижном столике. Сервис, что ни говори! Во-первых вкусный чай, во-вторых - чашку никуда относить не надо, выпил - поставил на столик, в-третьих - обогащаюсь ценной информацией о всех сторонах нашей жизни. Хотя ценность этой информации, честно говоря, я считаю достаточно спорной - там убили, там зарезали, там война началась, тут еще хуже - мэра выбрали. Хорошо, что хоть "Спартак" выиграл... Я быстро перелистывал страницу за страницей, безуспешно стараясь не пролить на них чай, пока взгляд мой не наткнулся на одно интересное объявление, напечатанное крупными жирными буквами, да еще и обведенное аккуратной черной рамочкой:
ГАЗЕТА "ПОСТУПЬ" ПРИГЛАШАЕТ К СОТРУДНИЧЕСТВУ ЖУРНАЛИСТОВ И ЛИТЕРАТОРОВ, ОСОБЕННО МОЛОДЫХ И ЭНЕРГИЧНЫХ. РАБОТА В ШТАТЕ И НА ГОНОРАР. ПРИЕМ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ НА КОНКУРСНОЙ ОСНОВЕ ПО ИТОГАМ СОБЕСЕДООВАНИЯ (ежедневно, кроме воскресенья с 10.00 до 15.00) . адрес редакции- ул. Гераниевая,23.
"Ага", подумал я, - "Я пишу рассказы, и некоторые говорят, что неплохие, я молод, а иногда даже очень энергичен. Мне нужны деньги. Кроме того, интересно, что же это за газета с таким вот фундаментальным названием? Нужно посмотреть, а там- чем черт не шутит!". Допив чай, я перешел в следующую стадию моего дневного отдыха - мирное подремывание на ворохе свежепечатных изданий. Приятно, черт возьми, чувствовать себя образованным!
Прохладным майским утром завтрашнего дня я уже находился на ул. Гераниевой, 23, внутри небольшого светлого 5-этажного здания с блекло -зелеными стенами. Оглядевшись кругом. Я подошел к сонному вахтеру: "Не подскажите, где тут "Поступь" обитает?". Тот понимающе улыбнулся: Энтая? На 2-й шагай, и там первая дверь справа. По конкурсу?". "По нему самому", ответил я и мигом взлетел по лестнице на второй этаж. На указанной двери висела небольшая стеклянная табличка:
РЕДАКЦИЯ "ПОСТУПЬ"
соц.-инф. газета
Постучав, я услышал: "Зайдите!", произнесенное мягким приятным голосом. Войдя, я увидел и его обладателя. Он сидел, облокотившись на спинку стула, за темно-коричневым письменным столом, расположенном посередине комнаты. Напротив стола стояло черное кресло. Слева, возле стены, находился здоровенный книжный шкаф, набитый литературой, а справа - серый диван с цветочным орнаментом. На меня, слегка прищурившись, смотрел мужчина средних лет, в сером костюме с галстуком того же цвета. Его лицо, слегка подернутое сеткой морщин, выглядело необычайно подвижным, словно подверженным непрерывной мутации. Вместе с тем, его черты, равно как и высокий покатый лоб и живые уверенные глаза, производили успокаивающе-облагораживающее впечатление. Он бурно попыхивал сигареткой, торчащей изо рта подобно шпилю затонувшего корабля из водяной толщи, а клубы сизого дыма уносились через приоткрытое окно за его спиной, из которого просматривался фасад нескольких соседних зданий. Мне в нос попал дым. И я невольно чихнул.
Будьте здоровы! Здоровье - это у нас самое главное, - сказал он и широким жестом пригласил меня сесть. Я тут же бухнулся в оказавшееся очень мягким кресло напротив меня.
- Я... - начал было говорить я, но он меня перебил:
- Вы по объявлению. Я это понял сразу, как Вы вошли. Что ж, не скрою, нам нужны свежие силы, свежие мысли, которые, так сказать, освежили бы своим дуновением затхлую атмосферу нашей провинциальной писанины. - с этими словами он презрительно подковырнул пальцем кипу газет, лежавших перед ним на столе. - Нужен ветер перемен, - и он задумчиво посмотрел на меня.
Я тоже задумался. "Ветер?" Интересно, это как? Обычно, мои друзья, читая мои произведения, в лучшем случае награждали меня эпитетами типа: "Ну ты блин мороз!" - хватаясь при этом за животы и содрогаясь в пароксизмах необоснованного смеха. В худшем же...
Меня вывел из потока мыслей его голос:
- Впрочем, все по порядку, - проговорил он, вставая из-за стола и принимаясь расхаживать вдоль него туда и обратно.
- Газета, как вы знаете, называется "Поступь". Название символизирует собой постоянное движение и самосовершенствование, в котором, надеюсь, мы будем находится. Издание новое, только созданное, но у нас есть все основания полагать, что в скором времени мы займем одно из ведущих положений на печатном рынке Одессы. У нас очень серьезные спонсоры и подбирается мощная команда. Меня зовут Юрий Семенович Долгов, я - главный редактор и создатель этой газеты. В этом году "Поступь" планирует выходить пока 2 раза в неделю, но скоро мы увеличим количество до 4 разов. Наш тираж - 20 000 экземпляров, цена в розницу - 40 копеек. Потом мы увеличим тираж и снизим цену. Направление - социально - информационное, обо всем, что можно и в особенности о том, что нельзя. С объемом и содержанием будем экспериментировать, пока не найдем оптимальный вариант. Времени на раскачку у нас уйдет где-то 1,5 - 2 месяца. Затем, если все будет, как мы хотим, газета станет одним из самых популярных изданий города. Учитывая наши связи, имеющийся капитал и контакты через Интернет, вскоре мы сможем выйти на всю Украину, а затем - и на весь СНГ. Нашу газету будут читать все - от мала до велика - в пределах некогда могучей державы. Мы станем лидерами...
Он остановился, чтобы передохнуть. Я сидел завороженный силой его мысли и разворачивающимися перспективами. Подумать только, всего СНГ!.. Это даже не укладывалось в моей голове, хотя что-то подобное когда-то я уже читал... Юрий Семенович внушительно посмотрел на меня, как бы давая время переварить услышанное.
- Вот так, - сказал он, садясь за стол и закуривая очередную сигарету. - А вы что, собственно говоря, пишите?
- Да вот, рассказы, - сказал я, поспешно доставая из папки образцы моих трудов и протягивая ему.
- Хорошо, - произнес он, взяв их не глядя и положив перед собой на стол. - Это замечательно. По глазам вижу, что старались. Но писать Вы не умеете.
- Как это? - опешил я. - вы же их еще не читали!
- Я это чувствую и так, сквозь бумагу, - сказал редактор, положив руку на мои листы - Опыт подсказывает. Писать - это искусство, которому учатся годами. Ну вот сами мне скажите, честно и откровенно, - он посмотрел мне прямо в глаза. - Умеете Вы писать? - последнее слово он произнес на редкость торжественно.
Подумав я честно признался:
- Нет, не умею.
- Ну вот и замечательно, - он, казалось, обрадовался - Значит, научитесь. Причем, научитесь как следует, а не как попало. Это тоже очень важно.
Он снова встал из-за стола, прошелся мимо меня, обдав клубами сизого дыма, и оказался уже за моей спиной. Его голос гулко отдавался у меня в перепонках:
- Понимаете, у нашей газеты есть определенные правила. Не каждому они прийдутся по душе. Дело в том, что мы не хотим писать так, как все, потому что то, что они пишут это, простите, бред сивой кобылы коту под хвост. Мы будем писать реально о реальности, как никто дол нас еще не писал. - при последних словах его голос упал и раздались странные звуки. Оглянувшись, я увидел, что редактор стоит у стены, содрогаясь в немом кашле.
- Юрий Семенович, с Вами все в порядке? - озабоченно спросил я.
- Да, - он резко развернулся ко мне, вытирая выступившие слезы. - Просто попало в горло. Мне кажется, я должен Вам объяснить, как и что необходимо писать, чтобы работать у нас. - в его глазах начал разгораться какой-то огонек, похожи на творческий задор. - вы ведь хотите работать у нас?
Хотел ли я? Положа руку на сердце, после всего услышанного, хотелось до чертиков. Но я прекрасно понимал, что просто так, за красивые глаза, в такую мощную газету никого не возьмут, поэтому. ответив "Угу", я выжидающе посмотрел на него.
Юрий Семенович сделал глубокую затяжку. Выпустил облако дыма и, пройдясь по комнате, вновь уселся за стол. Он пронзительно посмотрел на меня, опершись локтями на стол, перегнулся ко мне и, обрызгав горячей слюной, быстро спросил:
- Классиков читаете?
Вопрос был, конечно ужасающим, хотя внутренне я был к нему готов. Классику я читал очень редко, от случая к случаю, при всем моем искреннем уважении к грандам мировой литературы. Но, отступать было некуда, и, взвесив все "за" и "против", я уверенно ответил:
- А как же! - и выразительно пожал при этом плечами, как бы говоря, что интеллигентному образованному человеку в расцвете творческих сил, да не читать классики - это просто нонсенс.
Я ждал чего угодно, но ответ Юрия Семеновича намертво уложил меня на обе лопатки:
- А очень даже зря! Выбросьте немедленно эту дрянь!
- Это как?? - ошарашенно спросил я.
- А вот так! - он встал. Подошел к стенному шкафу и, достав несколько томиков Пушкина, с размаху швырнул их на пол.
- Классикой пудрят головы только незрелым младенцам! - насмешливо заявил он.
- Но это же... Пушкин! - моему изумлению не было границ.
- Он самый, Александр Сергеевич, стихоплет, прямо скажем, низкого пошиба. Только и умел, что памятники себе воздвигать, да с Русланами и Людмилами блудить! - неумолимо отмел возражение редактор.
- Но Руслан - это же мужчина, герой, по-моему - пробормотал я.
- По книге - да, а в воображении Пушкина? - торжествующе вопросил редактор. - Откуда же он, по Вашему, столько мгновений чудных помнил? Да все оттуда же! Бисексуал к тому же - мальчики, видите ли, у него в глазах... Гулял, пил напропалую, с девицами всякими путался - ни дать ни взять - захудалый еврей. А все туда же, в поэзию!
- Но Пушкин был арапом... - слабо попытался возразить я.
- Скажите, у скольких евреев сейчас в паспорте написано русский? Правильно. А Пушкин чем хуже? Тоже в люди выбивался - в арапы пошел. Да и стихи-то он писать не умел. За него их Дантес писал. За это Пушкин его, наверное, и пристрелил... Хотя, может быть, Пушкина-то и не было?.. - редактор задумчиво посмотрел вверх, как бы ожидая ответа.
- Но... Как же это? Убили ведь Пушкина... На дуэли, - тоскливо спросил я.
- Убили - таки да, Пушкина. Но какого, того что в душе или на бумаге?
Совсем запутавшись, я молчал. Мой и без того скромный запас историко-литературных сведений практически исчерпался.
- Документы, батенька, красноречиво свидетельствуют. Пушкин, Пушкин... Впрочем все они на одну руку. Ни писать, ни жить не умели, - он снова подошел к книжному шкафу.
- Лермонтов, например... Сам же писал о своем творчестве: "Все это было бы смешно, когда бы ни было так грустно...". И кто он после этого? Герой нашего времени, да? За какие такие заслуги?
- Грибоедов... "И дым отечества нам сладок и приятен...". Что, приятно, когда от отечества только дым и остается?! Космополит несчастный...
- Шевченко, тоже мне, кобзарь нашелся: "i оновленiй землi врага не буде супостата, а буде син i буде мати i люди будуть на землi...". Что ж это у него, мать и сын - нелюди получаются, да?..
- Крылов, и тот мерзавец: "Крестьянин ахнуть не успел, как на него медведь насел". Это по какому праву простой рабочий человек должен подвергаться сексуальному насилию? И со стороны кого? Животного!!! - Эх вы. Классики... с упоминанием очередного писателя новая порция книг летела на пол. Там уже образовалась целая куча растрепанных литературных шедевров.
- А Джек Лондон? - с надеждой спросил я. Когда-то давно, в детстве, я прочел несколько его рассказов, и мне они очень понравились. Особенно один - "Белый Клык".
- Это который про собачек писал? - редактор презрительно скруглил губы в трубочку. - Еще один маргинал пера. Жизнь у него была собачья, вот за животных и цеплялся как мог.
- А Чехов, Толстой, Достоевский? - в свою очередь отчаянно уцепился я за тех, кого помнил, как утопающий за последнюю соломинку.
- А что они? - редактор визгливо засмеялся. - Чехов подумаешь, эка важность про человека в футляре написал. Так у нас, знаете ли, по статистике до тысячи человек в такой футляр укладывают. И что, обо всех писать, да?! Толстой... ну хорошо. Фамилия у него внушительная. А чем он, простите, прославился, кроме своего вегетарианства? Да ничем. "Война", видите ли, "Мир"... Тоже мне, вклад в продовольственную программу. Такое сегодня каждый школьник пишет. А Достоевский... - при этом Юрий Семенович хитро прищурился - Кто такой Достоевский? Не было никакого Достоевского!
- Как же? - я уже устал изумляться. А "Идиот"?
- Все правильно. Идиот - был. А Достоевского - не было... - и очередная партия книг отправилась вниз вслед за своими собратьями.
- Но книги, книги зачем? - тихо спросил я.
- Помните, как говорил старичок Дарвин? - рассмеявшись, вопросом ответил редактор. - Нет человека, нет проблемы. (Мне смутно помнилось. Что это говорил кто-то другой, но это вполне могло оказаться фокусом воображения). - Так и тут: нет книги, нет источника зла. Увы, книги никуда не денутся. Это горькая правда наших дней. Так что у меня это, так сказать, выход эмоций, творческий символ, что ли. Надеюсь, Вы не возражаете?..
- Нет, нет, что Вы, - поспешно ответил я. Возражать своему будущему шефу было бы явной ошибкой. В конце концов, это же его книги, а не мои.
- Ну вот и чудненько. Значит я больше не буду. - складки на лице редактора неожиданно разгладились, оно вновь приняло благодушное выражение. - Вот если бы вы возражали, тогда другое дело. - он спокойно уселся за стол.
- Понимаете, - продолжал он, буравя меня взглядом. - нашей газете позарез нужна свежая струя воздуха. Мы не хотим писать банально и заштампованно - пусть это делают другие. Нам нужно прежде всего неординарное мышление, умение выразить себя чрез призму слов. Кроме того, нам нужна реальность. А не всякие там расфуфлыжные выдумки. Приведу пример: дан сюжет, так сказать, фабула произведения. Вам необходимо ее развить: "маленький мальчик пошел в лес и нашел там...". Ну, как бы вы продолжили?
- В моей голове творилась такая катавасия. Что придумать что-то дельное я просто не мог, поэтому сказал первое. Что пришло в голову:
- Маленького ежика.
- Ну-у-у, - протянул редактор. - Маленького езика, - засюсюкал он, складывая губы трубочкой и передразнивая мои слова. - банально, мой друг. Банально и безвкусно. Подумайте еще.
Я отчаянно напряг оставшиеся в распоряжении мыслительные ресурсы, в голове что-то рвануло и я быстро сказал:
- Скажем. Атомную бомбу...
Редактор посмотрел на меня с явным интересом:
- Да, знаете, что-то в этом есть. Неординарный подход, неожиданный поворот сюжета... Задумка неплохая. Однако, - его лицо выразило крайнюю степень сожаления - нереально и нерационально. Во-первых, откуда в лесу атомная бомба? Что, ее Красная шапочка подложила? Во-вторых, что будет с мальчиком, если он найдет эту бомбу? Естественно, он захочет ее подергать, понажимать, поразбирать - мужская природа. Знаете ли. А что потом? Бах! - и нет мальчика, остатки по кустам собирай. Нет главного героя - нет рассказа. К тому же, зеленые возмутятся... Нет, не пойдет. Подумайте, что как правило. Находят в лесу маленькие мальчики? - Он хитро посмотрел на меня.
- Ну... Маленькую девочку? - выпалил я.
- Во! Молодчина. - Редактор радостно потер ладоши. - так и нужно мыслить. Главное - процесс хорошо отобразить. Искал он ее, значит, искал - под кусты заглядывал, под деревья заглядывал - нет девочки. Весь лес обошел, отчаялся уже парень - а внутренний голос ему и говорит: "А на опушке смотрел?". Отправился на опушку - и впрямь, нашел девочку. Остальное - на воображение читателя. Читатель же не дурак, сам все поймет. Мы должны уважать своего читателя, тогда и он нас будет уважать. Долг, знаете ли, нагишом красен - засмеялся редактор. - Реальности побольше.
Помолчав немного, он выпустил в потолок струю дыма и внимательно посмотрел на меня:
- Ну как, уяснили механизм?
Если я что-то и уяснил. То только то, что я безумно хочу домой, но дело нужно было довести до конца:
- В принципе да, Юрий Семенович.
- Чудненько. Будем считать, что Вы приняты в штат. Ваш оклад. Для начала - 200 долл. В месяц. Будете хорошо работать - будете больше получать. Кто работает - тот ест. Но запомните: журналист должен есть мало, чтобы зарабатывать себе на хлеб. Отныне будете раз в неделю приносить мне 3 материала. Тему выбирайте сами. От выбранной Вами темы зависит...
Внезапно он прервался и кинул на меня оценивающий взгляд:
- Вы впитываете?
- Что? - растерялся я.
Информацию. Конечно. Вы должны впитывать информацию, как губка влагу в жаркую погоду. Без этого вы не сможете работать. Информация должна липнуть к Вам, как дерьмо к ботинку. Она должна льнуть к Вам, как побитая собака, к хозяину. Она должна цепляться за Вас, как брошенная жена. - Он остановился, видимо, перебирая в уме другие возможные варианты сравнений. Акт творчества должен быть для Вас бесконечным половым актом, - при последних словах глаза его заблестели, очевидно под действием приятных ассоциаций. Неожиданно он встал и принялся шарить рукой в ящике стола. Спустя несколько секунд оттуда появился на божий свет большой жирный пирожок. Он направил его, словно острие клинка, прямо в мое сердце:
- Перекусить не желаете? - Пирожок был очень жирным, мятым и вызывал откровенно тошнотворные ощущения. Я вежливо отказался.
- А я хочу, - сказал он и быстрым движением откусил почти половину пирожка.
- Организм не может без питания, - невнятно произнес он, облизывая жирные пальцы. Пройдясь по комнате. Он уселся на край дивана и широко раскидал руки по его спинке. Я повернулся вполоборота к нему. Он жадно жевал, смотря в окно. В животе у него довольно заурчало. Я вдруг ощутил под ложечкой знакомые посасывания. "Пора бы действительно чего-то перекусить". - настойчиво говорил мой желудок.
Редактор с явным удовольствием закончил с пирожком, стряхнув крошки со своего галстука.
- Вот так - поддержал рацион. Можно работать дальше. - назидательно произнес он и вновь взгромоздился за стол.
- Ну-с, теперь, чтоб Вы лучше уяснили, как Вы будете писать в нашей газете. Я зачитаю Вам отрывок из рассказа одного из лучших наших авторов, - он достал из стола несколько печатных листов и, слегка раскачиваясь на стуле. Начал нараспев читать:
-... Где -то у самого синего моря, наперекор стихиям, мужественно белел одинокий парус. К счастью, влюбленной паре, нежащейся на мягком, кажущимся изумрудным в заходящих лучах белого пустынного солнца, песке, не было никакого дела до этого отживающего рудимента абстракционизма.
- Люблю тебя, о свет моих очей, - сказала Элли, прижимаясь поближе к грозному с виду парню, по кличке Страшила.
- И я тебя, так ласково, так нежно, - умело отпарировал Страшила. - нам нечего терять. Кроме твоей девственности. Промедление смерти подобно.
- Как бы чего не вышло, - задумчиво произнесла Элли, расстегивая бикини.
- Возьми же меня сейчас, чтобы не было мучительно обидно... - торопливо зашептала она.
- Будет мучительно больно... - хладнокровно предупредил Страшила.
- Все прекрасное достается ценой великих мучений. - экзальтированно произнесла Элли , привлекая его к себе.
- Как порешили, так и сделаем, - торжественно сказал Страшила, и облако любви окутало их...
Редактор прервался и победно посмотрел на меня:
- Вот как нужно писать! Свеже и без штампов.
К тому времен я уже балдел по полной программе. Мои глаза упорно лезли на лоб, грозя испортить прическу. Действительно, ТАКОГО я еще никогда не слышал...
Редактор привстал, устроился обеими коленками на сиденье и облокотился на стол.
- Но это рассказ. А еще я могу Вам что-то из статей почитать. Или хотите - стихи...
- Нет, нет, спасибо, - поспешно перебил его я, - давайте как-нибудь в другой раз. Я все понял. Через неделю я приду к Вам с тремя рассказами.
- Чудненько. Приходите, - благожелательно произнес редактор, откладывая листы в сторону. Я поднялся с кресла. - Да, последний мой Вам совет, - мечтательно откинувшись на стуле в позе йога, сказал он. - Обязательно прочтите последний роман Стивена Кинга о белом медведе с зелеными глазами. Очень поучительно. А еще лучше - перепешите его...
- Да, да, неприменно! - торопливо пожав его руку я пулей вылетел из кабинета. Вслед мне неслось:
- И не забудьте выкинуть эту чертову классику!...
Оказавшись в коридоре, я вздохнул с огромным облегчением. Такого мозгового штурма я не испытывал уже давно, со времен последнего школьного экзамена по истории, когда мне пришлось, отчаянно напрягая память и воображение, повествовать учительнице о ходе Великой Отечественной. Увы, преобладало второе- по моей версии победили немцы...
Впрочем, дело сделано - я в штате. А за недельку мне не составит большого труда накидать пару рассказиков в требуемом стиле. В конце концов, это же работа... Утешив себя подобным образом, я повернулся, чтобы идти, и чуть не закричал. Прямо передо мной, на лестнице, снова стоял редактор, но уже в твидовом костюме, без галстука. С крошками чего-то мучного, налипшего по уголкам рта.
- Добрый день, я понял - Вы к нам по объявлению. Меня зовут Юрий Семенович, я главный редактор газеты "Поступь".
- Мы же с Вами... только... - еле выдавил я из себя.
- Вы, наверное, познакомились с моим братом, Георгием? Он тут оставался, пока я уходил пообедать. - его брови нахмурились, в глазах мелькнула озабоченность. - Надеюсь, он ничего Вам такого не рассказывал? Мой брат немного со странностями. - он выразительно постучал по голове. - За ним глаз да глаз.
В эту секунду из-за двери послышались звуки падающего шкафа, и дикий голос завопил: "Вот Вам, классики, получайте!..".
На лице второго Юрия Семеновича появились испуг и сожаление.
- Боюсь, он немного вышел из себя. Ну да ничего страшного. Идемте. - сказал он, беря меня за руку, - Я его успокою. И мы с Вами поговорим. Нам как раз нужны свежие силы... - и он направился к двери.
- Ну нет!!! - отчаянно завопил я - С меня хватит!
Выдернув руку, я со всех ног бросился по лестнице и, чуть не снеся дверь. Припустил прочь. В тот день я явно побил все свои рекорды по скоростному бегу. По дороге. Поддавшись искушению, я остановил случайного прохожего:
- Скажите. Так есть все-таки Пушкин, да?
Тот угрюмо посмотрел на меня:
- Куда ж ему деться? Иди охладись, паренек! - и торопливо пошел в противоположном направлении.
- Значит, есть! - радостно закричал я на всю улицу - Есть, голубчик!
На меня стали оглядываться люди. Рассмеявшись, я стремительным галопом побежал дальше. Подгоняемый своим поднявшимся настроением. Приятно, что ни говори, чувствовать себя образованным!