Вот она и оказалась героиней в рыцарском романе, мрачно размышляла Кейт: скачет по лесу на белой лошади под защитой отважного рыцаря. Хотя бы лошадь была белой - ну, или та ее часть, которую можно было разглядеть из-под брызг грязи - огромная неуклюжая кобыла, постоянно жующая, словно корова. Такая манера ужасно раздражала. Кейт в сотый раз потянула поводья, чтобы лошадь отвлеклась от очередного корня, торчащего из земли. Она выпрямилась и посмотрела вверх - есть ли какой-нибудь просвет в облаках?
Снова шел дождь. Холодный, мелкий, он окутывал всё дрожащей туманной дымкой и пробирал до костей. Даже огромные деревья вокруг почти не укрывали от него. Под глухой стук конских копыт блестящие капли беспрестанно срывались вниз со всех ветвей и листьев, с самых крошечных веточек. Они усыпали тяжелый плащ Кейт и переливались в складках ее серой юбки. Когда она подняла голову, они осели на ресницах, словно слёзы.
По узкой тропе было трудно продвигаться: листья, засыпавшие её, разбухли от воды. Кейт ехала одной из первых. Двенадцать всадников и четыре тяжело нагруженные повозки, едущие следом, должны были превратить тропинку в настоящее болото. Возглавлял отряд Дикон со знаменем своего господина. Он, как и большинство остальных, нес службу в Ирландии вместе с сэром Джоффри; даже сейчас все эти люди больше напоминали солдат, чем простых слуг.
Кейт оглянулась на длинную цепочку всадников, понурившихся под дождём, и снова посмотрела вверх. Напрасно - она не увидела даже кусочка неба. Ветки высоких деревьев здесь изгибались, образовывая коридор и полностью скрывая всё, что было над ними.
Кейт никогда не видела таких деревьев. Там, где она жила, леса были расчищены еще до ее рождения, превратившись в охотничьи угодья и редколесье. Здесь было по-другому. Этот лес словно принадлежал далёкой древности. Кругом царила мёртвая тишина, только грязь хлюпала под лошадиными копытами, да еле слышно шумел дождь. В этой тишине над лошадями и всадниками возвышались темные деревья, гигантские, точно замки. Кругом царила зеленая тень, становившаяся чуть светлее перед путешественниками и сразу смыкавшаяся за ними.
"Они такие высокие, потому что дорога низко расположена - подумала Кейт, - должно быть, она очень старая". Из-за поворотов и изгибов между деревьями дорога больше напоминала тропинку, так что по ней вряд ли много ездили, но за те годы, что ею пользовались, она опустилась ниже уровня земли. Склон справа был высотой почти со стену дома, на нем сплетались и завивались в узлы корни, поросшие мхом и побегами папоротника.
Позади послышались треск и предупреждающий крик, Кейт остановила лошадь. Что-то случилось с повозкой в конце отряда. Все оборачивались, размытые фигуры побежали сквозь туман; она услышала пронзительное ржание испуганной лошади, а затем, над всем этим, твердый голос сэра Джоффри:
- Отпустить! Дайте им место, это всего лишь порванная веревка. Дирк, Нед, привяжите сундуки снова. Поторопитесь! Мы не собираемся ночевать в этом лесу. Остальным - спешиться и отдохнуть. Ничего страшного не случилось.
Все послушно остановились. Зазвенели шпоры, и заскрипела седельная кожа: мужчины спешивались. Сэр Джоффри вышел из тумана и остановился у стремени Кейт. Он положил руку на луку ее седла и посмотрел на нее. У него было широкое, грубое лицо, с твердо сжатой челюстью и довольно мрачно глядящими серыми глазами.
- У вас все хорошо, мистрис Кэтрин? - сухо спросил он.
Кейт вскинула подбородок и обернулась.
- Благодарю, сэр Джоффри, вполне.
- Вам нужно что-нибудь?
-Благодарю, сэр Джоффри, нет.
Сэр Джоффри шагнул в сторону, но вдруг развернулся и нахмурился. Сердитым он не казался. Просто долго смотрел на Кейт и сказал, наконец:
- Плакать нет нужды.
- Я не плачу, - возмутилась Кейт. Ее отец как-то раз сказал, что, благодарение Богу, она никогда не рыдает при первой же возможности, как ее мать и Алисия, с тех пор не плакать стало для нее делом чести. - Не плачу, - повторила она, - это просто дождь.
Мрачный взгляд сэра Джоффри на мгновение осветило что-то похожее на улыбку, но все исчезло прежде, чем Кейт смогла убедиться.
- Тогда вытрите лицо, - сказал он, - и прекратите задирать нос! Мы едем уже шесть дней, и всё, что я от вас слышу, это - да-сэр-Джоффри, нет-сэр-Джоффри, благодарю-сэр-Джоффри, точно я со скалой любезничаю. Довольно, дурочкой вы не кажетесь, так говорите ясно: нужно ли вам что-нибудь?
Уголок рта Кейт, помимо ее воли дернулся в ответной улыбке.
- Что же, я прошу вас, - сказала она. - Мне нужна крыша над головой, и горящий очаг, и сухая одежда, а еще жареный цыпленок и перина под тремя одеялами. Не могли бы вы сделать так, чтобы все это появилось здесь, прямо сейчас?
Взгляд сэра Джоффри потеплел.
- Ждите здесь, - сказал он и быстро ушел. Вернувшись, он передал ей кусок желтого сыра и толстый ломоть хлеба, завернутые в полотняную салфетку.
- Завтра в Элвенвуд Холле вы отведаете своего жареного цыпленка, - сказал он, - а пока подкрепитесь этим. Ешьте больше: у нас впереди долгий путь.
- Насколько долгий? - быстро спросила Кейт. До сих пор она не могла заставить себя задавать вопросы сэру Джоффри, и главным испытанием за эти шесть дней была поездка вслепую по незнакомым землям. Сперва, когда они ехали на север, все было не так уж плохо, по крайней мере, указатели и городки, где они останавливались переночевать, не носили незнакомых имен. Таверны были большими и шумными, на дороге они встречали других путешественников. Но сегодня рано утром они свернули с дороги и поскакали по вересковой пустоши, прошитой каменными хребтами, словно кости земли пытались вылезти наружу. В широких серых складках холмов не показывалось ничего живого, разве что иногда - стадо овец, так далеко, что оно почти ничем не отличалось от низко опустившегося облака. Когда они пересекли пустошь, нужно было только пройти в узкий проход между двумя каменистыми пиками, а дальше спускаться все ниже и ниже в лес.
- Насколько? - сэр Джоффри пожал плечами. - Если дождь не прекратится, а повозки будут ломаться, то Бог знает. Напрямик здесь уже недалеко. Мы на земле Уорденов, в Элвенвуде. Блуждания между этими проклятыми деревьями замедляют нас.
Кейт, сдвинув брови, посмотрела на колышущиеся зеленые тени.
- Их никогда не пытались срубить?
- То же самое я как-то раз спросил у отца своей жены, - сказал сэр Джоффри, - он ответил, что надо быть отчаянным храбрецом, чтобы поднять топор на дерево в Элвенвуде.
- Почему?
- Не знаю. Потом в комнату вошла его дочь, и все остальное вылетело у меня из головы.
Кейт посмотрела на дорогу. На несколько футов вокруг них была только черная грязь с отпечатками конских копыт; чуть подальше дорогу снова покрывали листья. Еще несколько футов - и ничего не было видно.
- Неужели нет другого пути? - спросила она.
Сэр Джоффри покачал головой.
- Мы в долине между двумя утесами, придется пройти ее всю, чтобы выйти к дому. Что не так? Боитесь темноты?
- Нет, - ответила Кейт, чуть громче, чем намеревалась. Сумерки уже ложились на дорогу под нависающими ветвями, и глаза стали подводить ее при взгляде на колышущиеся листья в слабом свете. Там на склоне был старый пень, весь оплетенный плющом, и выглядел он точь-в-точь как человек в зеленом плаще, наклонившийся послушать, о чем они говорят.
Вдруг, где-то вдалеке, из-за деревьев, она услышала песню. Голос доносился до них через туман и морось - высокий чистый голос, приятный и беспокоящий одновременно. Он пел строфу из старой баллады о менестреле, повстречавшем под бузинным деревом прекрасную даму-фейри:
На юбке - изумрудный шелк,
На шлейфе - бархат дорогой,
И 29 бубенцов
Нес в гриве её белый конь.
"Будь осторожен, верный Томас", сказала
"Не спеши мечтать",
"Как только губ моих коснешься,
ты будешь мне принадлежать".
- Господи Боже, да это Рэндал, - сказал сэр Джоффри. - Его голос я узнал бы и в Индиях. Слушайте! Он идет сюда.
- Кто? - спросила Кейт, склоняясь вперед, чтобы расслышать звуки в шелесте листвы.
- Старый Рэндал-арфист. Интересно, где он был всю зиму? Я не видел его с тех пор как вернулся из Ирландии.
- Он - один из ваших людей?
- О да, так он зовет себя, если в каком-нибудь городке его собираются заковать в колодки за бродяжничество, - сухо ответил сэр Джоффри. - Полагаю, можно сказать, что он живет у меня, где бы он ни жил. Он менестрель - старого толка, вечно в пути. Я встретил его как-то осенью, много лет назад, он свалился с лихорадкой у дверей моего дома в Норфолке, с тех пор он то уходит, то возвращается. Не пугайтесь, когда увидите его, прошу. Та лихорадка его едва не прикончила, разум к нему так толком и не вернулся.
- То есть, он сумасшедший?
- Нет, помешался слегка, как говорила моя старая кормилица. Он немного помнит о том, что с ним было до болезни, и иногда говорит довольно странные вещи. Не обращайте внимания. Он кроток, как младенец, а голос у него остался прежним, сами слышите.
Голос снова зазвучал, на этот раз ближе. Похоже, он пел песню-загадку, но эту радостную танцевальную мелодию Кейт не знала:
Песня оборвалась, и со склона к ним сбежал, быстрее, чем лист падает с дерева, невысокий человек в изношенной одежде. С края его берета свешивалось поломанное малиновое перо. Одной рукой он прижимал к себе прикрытый холстиной от дождя инструмент, похожий на маленькую арфу.
- С возвращением, сэр Джоффри, - сказал он, сорвав берет и грациозно кланяясь, несмотря на дождь и зажатую арфу. У него было загорелое остроносое лицо, и голос его звучал мелодично и приятно, в отличие от резкого норфолкского произношения спутников сэра Джоффри. - Немало дней прошло, когда вы в последний раз ехали по этой дороге, и все ваши воины вслед за вами. Где были вы так долго?
- Где был ты? - требовательно спросил сэр Джоффри, взглянув на поток воды, стекающий с обвисшего малинового пера менестреля.- Верни-ка свою шапку на место, парень, обойдемся без лишних любезностей в такую погоду. Ты должен был быть в Холле, почему ты здесь?
Рэндал скривил рот, словно ребенок, которого отругали.
- Я снова искал вход, - объяснил он, вертя берет в руках. - Пока они не отняли у меня разум, я знал вход туда не хуже, чем путь к двери вашего дома, а теперь не могу вспомнить. Есть проход через камень в башне, и еще один через стену у колодца, и третий - прочь на дубовом листе.
- Прекрати! - сказал сэр Джоффри. - Хочешь снова свалиться в горячке? Тебе бы в тепло сейчас да поесть как следует. Сколько ты не ел на этот раз?
- С утра во рту у меня не было ни крошки хлеба, ни, - Рэндал бросил взгляд на руки Кейт - сыра.
Сэр Джоффри улыбнулся и покачал головой.
- Нет уж, это последние припасы, - сказал он. В Холле нас ждут остальные. Найди Дикона и скажи, что ты поедешь в одной из повозок, когда мы тронемся.
Но Кейт уже завернула хлеб и сыр обратно.
- Можно отдать это ему? Я уже съела достаточно.
Сэр Джоффри кивнул.
- Как пожелаете. Это - мистрис Кейт Саттон, Рэндал, как-нибудь позже сыграешь для нее. Она поживет в Холле.
Рэндал посмотрел на нее и вдруг снова склонился в причудливом поклоне, размахивая беретом.
- Господь да благословит ваше доброе сердце, леди, - сказал он.
Кейт замерла. Она не любила благодарностей, да и стоило ли поднимать столько шума из-за куска хлеба с сыром?
- Сэр Джоффри говорит, вы останетесь в замке, - сказал он. Очевидно, ему не пришло в голову, что на тоже должна была слышать то, что говорил сэр Джоффри.
- Да, Рэндал.
Рэндал шагнул вперед и потрогал ее стремя кончиком пальца.
- Вы не пропадете, правда? - с тревогой спросил он. - Как та, другая?
- Какая другая?
Менестрель замялся и нерешительно переводил взгляд с Кейт на сэра Джоффри и обратно. Теперь он выглядел озадаченным и несчастным.
- Другая, - проговорил он, наконец. - Маленькая девочка, которая пропала. Мне сказали, здесь была девочка. Одни говорят, что она ушла по своей воле, другие - что ее забрали, но она нашла вход и никогда не нашла выход обратно.
Наступившее молчание было странным и словно мертвым. Обернувшись, Кейт увидела, что сэр Джоффри стоит неподвижно, его огромные руки сжаты в кулаки. Его лицо больше не было дружелюбным.
- Вы знаете, о чем он говорит? - спросил он.
- Нет, сэр Джоффри.
- Скоро узнаете, - мрачно сказал он. - Бери еду, Рэндал, и пойдем: пора двигаться.
Он ушел, тяжело ступая, Рэндал послушно семенил рядом. Сквозь поднимающийся туман Кейт увидела, как к ним подошел возчик сломавшейся повозки. Все оживились, люди снова принялись садиться верхом. Кейт потянула поводья, чтобы кобыла прекратила щипать папоротник.
И вдруг, среди дорожного шума она услышала звук, который меньше всего ожидала.
Кто-то смеялся.
Изумленная Кейт посмотрела наверх и увидела там, среди ветвей, женщину.
Она стояла неподвижно, ее длинные темные волосы и зеленый плащ сливались с трепещущей листвой, и на мгновение Кейт подумала, что ей привиделось, это такая же игра света и цвета, как с оплетенным плющом пнем. Но женщина была настоящей. Кейт могла видеть тонкие черты ее лица, блеск золотого браслета на запястье. Незнакомка смотрела на происходящее на дороге, и на ее губах играла чуть надменная усмешка, словно она наблюдала за возней щенков на псарне.
Тут раздались крики и щелканье кнутом: повозки тронулись. Белая кобыла всхрапнула и рванулась вперед. К тому времени когда Кейт справилась с ней, женщина исчезла.