Хорпах в удачу больше не верил,
Рохан тоже не верил в судьбу;
грузное солнце гигантских размеров
кожу сжигало на шее и лбу.

Вдаль отправляясь, люди не знали,
что их там ждёт и зачем им туда.
Левым был Рохан, а Хорпах был правым,
но над ними одна голубела звезда.

Хорпах был прав, он за правду держался,
Рохан держался за руки людей,
оба они не терпели жеманства
и блаженства религиозных идей.

Хорпах был прям, а Рохан - упрямым,
но, по сути, ведь это одно фаберже;
они твёрдо держали удар за ударом,
зубы сцепив. Они не боялись уже.

Звёзды молча смотрели на подвиг,
крейсер, стартуя, гремел, как оркестр,
за пределами старта толпились народы
и такое же море шумело окрест.

Хорпах и Рохан уже не вернутся,
Хорпах был прав и Рохан был прав;
жёлтое солнце шаталось, как люстра,
в бездну врезался безлюдный корабль.

Рохан, постой. Рохан, опомнись.
За тебя Хорпах держит свои кулаки.
Человек - суть больной, потому что есть совесть.
Да уж, Хорпах и Рохан они из таких.