Пока ничего не было, это никого особенно не тревожило.
Всё, что затем свершилось, произошло скорее вопреки, а не по чьей-либо воле.
Вначале случилось отнюдь не слово, как утверждают неустановленные очевидцы, а всё-таки яблоко, которое Она сорвала, опередив Его буквально на долю секунды.
Он почти рассердился, но Она показала ему язык и укусила яблоко за румяный бок. У Неё были шальные глаза и восхитительные ямочки на щеках.
Он сказал на это:"А!" и сделал вид, что ему всё равно.
- Дай! - сказала Она, указав пальцем на висевший высоко над землей, налитый сочной мякотью плод.
- Легко! - ответил Он, расправляя гордо широкие плечи.
Навалившись всем телом на ветку, легко обломил её и швырнул под ноги предмету обожания:
- На!
- Дурак! - встревожилась Она.
Все здешние деревья считались ведомственными и состояли на балансе, а потому неподалёку уже свистели в свисток, дудели в рог и били в там-тамы местные защитники зелёных насаждений.
- Не боись! - заслонив её широким плечом, повернулся он к служителям закона. - Аз есмь!
- Ну-ну... - мрачно ответствовал первый, судя по искусанным рукам, заядлый змеелов. - Шагай тады в околоток!
- Может, договоримся? - бодро начал Он, но по враз окаменевшим физиономиям стражей понял, что сморозил явную глупость.
- Там видно будет, - многообещающе сказал второй, подмигивая фривольно кому-то за Его спиною.
В околотке было тихо, прохладно и безлюдно: портрет в золоченой раме на видном месте, скромные образа в дальнем углу... Да ещё кто-то бурчал сердито и неразборчиво за тяжёлой дубовой дверью, увенчанной большой медной табличкой - "Батя".
- Табе сюды! - не разводя лишних церемоний, толкнул в спину змееборец.
- Не табе, а вам, - поправил Он машинально, с неожиданной тоской вслушиваясь в дразнящие переливы знакомого серебристого смеха и неразборчивое, настойчиво-горячее бормотание второго сопровождающего за спиной.
- Шире шаг! - прозвучало в ответ в качестве напутствия и массивная дверь захлопнулась, отрезая путь к отступлению.
- Ну-с? - не поднимая головы, лениво поинтересовался Некто, расположившийся за огромным столом.
- Так это, - пытаясь собрать в кучу разбежавшиеся по углам мысли, начал было Он, - аз есмь...
- Ась? - оторвался от чтения лежащих перед ним бумаг Некто.
- Аз, типа... ну и эта... Вот! - развел Он руками, глупо и растерянно улыбаясь.
Сидящий за столом Ему понравился: было в задумчивом строгом лице что-то до боли родное и внушающее надежду .
В ту же секунду дверь распахнулась и по обеим сторонам задержанного выросла давешняя стража. Первый, выпятив могучую грудь, молча ел начальство глазами, второй же, пряча лукавый взгляд, украдкой облизывал полные губы.
Стараясь выглядеть также браво, как и его конвоиры, Он поставил пятки вместе и задрал к небу подбородок.
Сидевший за столом бросил на него странный, непонятной жалостью наполненный взгляд и обращаясь к подчиненным велел:
- На веки вечные...
Не успев осознать до конца смысл озвученного, подхваченный под руки молчаливыми исполнителями, в мгновение ока миновал Он массивную дверь и огромный пустынный холл. Не в силах сопротивляться происходящему, жалко всхлипнул, выдавливая из горла невразумительное: "Аз..." , и тут же установлен был на Лобном месте для свершения позорной экзекуции. Согнувшись в ритуальной позе, Он только сейчас осознал как круто, в течении одного часа изменилась привычная, спокойная и размеренная жизнь.
- А как же Она? - обожгла внезапная мысль.
Он хотел было обернуться, но сильный, профессионально нанесённый удар отправил тело в свободный полёт, которому секундой раньше предшествовала потеря выбитого из него сознания...
- Я назову тебя Другом, - сообщил Он странному рыжему существу, доверчиво ткнувшемуся влажным носом в его раскрытую ладонь.
Существо вильнуло в ответ хвостом, давая понять,что оно не против.
- Ну вот и хорошо! - подвёл Он итог краткой церемонии знакомства. - Пойдём-ка, Дружок, добывать себе хлеб насущный. Нас, как-никак, теперь двое.
Ему всё-таки повезло: при ином раскладе судьба могла закинуть к черту на куличики, но ограничилась довольно тихим и живописным уголком на краю леса. Только вместо привычных взору яблонь и прочих плодоносящих деревьев, окружали его ныне скромные ели и смешливые белесые берёзы, соседствовавшие с прочими невзрачными деревцами.
Грубее звучали в кронах голоса местных птиц, а при ходьбе босиком можно было легко повредить ноги о торчащие из земли корни и разбросанные осколки стекла.
Сравнивая невольно нынешнее своё положение с утраченным недавно, Он не смог удержаться от горестного вздоха, но тут же одернул себя, упрямо сжимая зубы: " Аз есмь!"
- Какой смысл пенять на судьбу? - задал укоризненно вопрос самому себе. - Она, конечно, редкостная злюка и во всём зависима от... От кого?
Вот ведь каверзный вопрос...
Допустим, что от случая, но тогда от чего или от кого зависим в свою очередь тот?
Он остановился, почесывая в затруднении затылок, и с надеждой обратился к рыжему спутнику:
- Скажи мне, Дружок, что ты думаешь по поводу собственной судьбы?
Нисколько не удивленный столь неожиданным вопросом, Дружок выразительно клацнул клыками, норовя ухватить за хвост промелькнувшую перед мордой шуструю стрекозу.
- Ты так считаешь? - озадаченно молвил Он. - Я, знаешь ли, уже попробовал разок...
Бегущий рядом покосился на Него насмешливо и вильнул в кусты, спеша отлучиться по каким-то личным, весьма важным делам.
- Хорошо, хорошо, - кивнул Он, торопливо соглашаясь, - начнем всё сначала.
Дружок обогнал Его на тропинке и первым подбежал к невысокому забору, за которым возвышалась старая бревенчатая усадьба, а во дворе громко тарахтел трактор. Толкнув незапертую калитку, они прошли внутрь, почтительно здороваясь с показавшимся на крыльце хозяином. Встретивший их был немолод и с виду суров, исполняя возложенные на него обязанности, частенько прогуливался по лесу в фирменном кителе и фуражке с кокардой, распугивая любителей жечь костры и прочих вредителей.
Окинув изучающим взглядом путников, сей уважаемый господин поинтересовался тем не менее весьма учтиво, что за нужда принесла столь приятных взору гостей в его скромную обитель?
- Милостивый государь! - решив не откладывать дело в долгий ящик, начал Он. - Мы с Другом, волею случая оказались в здешних местах и весьма нуждаемся в пропитании. Мы готовы честно отработать каждую тарелку похлебки, и если у Вас наличествует в имении какая-либо надобность в ...
- Дорогой вы мой! - бросился к нему господин в форменном кителе, нежно хватая под локоток. - Мне вас послал сам Господь!
- ...эээ... - протянул растерянно Он, несколько удивленной неожиданной прозорливостью, но его уже крепко и настойчиво тянули в сторону усадьбы:
- Пойдемте же, пойдемте!
Увлекаемые хозяином, они с Дружком переступили порог спрятавшегося в тени высоких деревьев дома.
- Прежде, чем сказать - "Нет!", вам необходимо увидеть собственными глазами, от чего вы отказываетесь! - объявил торжественно смотритель угодий, широко распахивая перед Ним дверь.
Взгляду предстала миленькая комната метров пяти-шести в длину и около трёх в ширину.
- Прошу вас обратить внимание на потолок! - гордо указал сопровождавший их человек. - Настоящая лепнина! Начало прошлого века, окончание ещё только предстоит... А эти разрисованные вручную обои на стенах? Да-да, не смотрите так удивленно: каждый живший до вас в этой комнате, приложил руку к совершенствованию изображенного на них узора. Теперь, господа, оцените открывающийся из окна вид: тихий задний дворик, где каждая постройка удачно вписывается в окружающий пейзаж, совершенно не нарушая царящей вокруг гармонии.
- А что за маленькая будочка торчит посреди двора, прямо напротив окна? - поинтересовался Он, разглядывая через давно не мытое стекло окрестности.
- На плане усадьбы она помечена, как "Удобства", - объяснял терпеливо хозяин. - Кстати, такое расположение объекта весьма актуально в зимнее время года: вы всегда способны визуально контролировать входную дверь, не простаивая зря в очереди на морозе. И наконец, главная деталь интерьера...
Не заметить упомянутый предмет было просто невозможно: он занимал почетное место в углу, гордо угнездившись на массивной тумбе и поблескивал оттуда важно темным, слегка выпуклым брюшком.
- Ваш самый верный друг, и, по совместительству, ещё одно окошко в мир! Шестнадцать каналов круглосуточно, стереозвук, пульт управления с новыми батарейками! Каково, а?!
Он не мог не согласиться:
- Потрясает... Но у нас с Дружком нет в наличии денег.
- Ну что вы! Какие деньги? - всплеснул ладошками смотритель. - Вы меня обижаете, право слово... Кто из вас произнес недавно: "Мы готовы отработать?"
- Ах, да...
- Вот видите?! - обрадованно воскликнул хозяин. - А у меня как раз накануне освободилась должность сторожа. Кстати, ваш друг идеально подходит для неё... Если он, конечно, не против.
Дружок не был против, о чём засвидетельствовал его виляющий усердно хвост.
- Как жаль, что для меня у вас не нашлось работы...
- Помилуйте, сударь! Вы же не даёте мне толком договорить! - вскричал досадливо человек в мундире. - У меня есть для вас прекрасное место разнорабочего!Пусть не такое престижное, как у вашего друга, но весьма и весьма доходное!
- Да что вы говорите? - невольно заинтересовался Он.
- Я говорю вам сущую правду, ибо не имею сил и желания обманывать столь очаровательного молодого человека! Судите сами: ежедневная поколка дров на заднем дворе принесёт вам целых семьдесят целковых за куб, а для нашей котельной кубометр древесины в студеную зиму - сущий пустяк!
- Поколка дров является неплохой разминкой для организма, - задумчиво произнес Он, - особенно вкупе с утренней прогулкой в лесу.
- А я о чем говорю? - подступил к нему ближе смотритель. - Чуть поодаль, в конце аллеи, находится питейное заведение всеми уважаемого господина Алабашлык-оглы. Он всегда готов бесплатно накормить превосходным обедом своих друзей и знакомых, в особенности тех, кто оказывает ему личное уважение, прибирая территорию вокруг кафе поутру, перед наплывом гостей. Обязательно сведите знакомство с этим замечательным человеком и ваш желудок никогда не останется пустым!
- Я в полнейшем восторге, милостивый государь! Но продолжайте же, продолжайте...
- Я вижу, - снова подхватил Его под локоток хозяин, - что вы прекрасно контактируете с братьями нашими меньшими. Раз так, вам явно суждено свести знакомство с месьё Покатушечниковым, местным смотрителем конюшен и организатором массовых развлечений на территории парка.
- Не буду скрывать от вас, сударь - мне всегда нравились лошади!
- Восхитительно! Теперь каждый вечер вы сможете наблюдать за этими прекрасными животными, общаться с ними и даже ухаживать: мыть, скрести, убирать навоз, кормить и так далее, получая взамен не только эстетическое наслаждение истинного ценителя, но и некоторое количество денежных знаков за хлопоты, рубликов эдак пятьдесят-шестьдесят в день.
- Да что вы говорите? - изумился Он. - Мне ещё и заплатят?
- А как же иначе?! Любой труд должен и даже обязан быть оплачен!
- Что ты на всё это скажешь, Дружок? - обратился Он к четвероногому спутнику.
Внимательно следя за жужжащей под потолком мухой, тот выразительно оскалил клыки.
- Я понял тебя, - подмигнул Он и повернувшись к хозяину, кивнул, - мы принимаем ваше любезное предложение.
Отныне жизнь Его обрела смысл: утро начиналось под стук топора на заднем дворе, затем следовали прогулка по аллее и наведение порядка на лужайке перед единственным в парке питейным заведением. После они с Дружком завтракали у заднего входа кафе, за столиком для личных гостей господина Алабашлык-оглы, свежими люля-кебаб из вчерашних шашлыков и отправлялись гулять по лесу, навещая в самом конце променада убежденного противника ранних подъемов мсьё Покатушечникова. Общение с лошадьми занимало у них время до обеда,что ожидал на прежнем почётном месте, в обмен на обещание помочь вечером с уборкой зала, и уже в третьем часу дня, сытые и немного уставшие, они возвращались в усадьбу, дабы полежать в тени и немного пофилософствовать перед послеобеденным сном.
- Скажи мне, разве наша жизнь не прекрасна? - вопрошал Он томно развалившегося под деревом друга.
Пес с трудом подымал налитое дремой веко, пытаясь сфокусировать затуманенный взгляд, затем вздыхал тяжело и снова погружался в сон.
- Прости меня, верный товарищ! - извинялся поспешно Он. - Я всё время забываю о твоей нелегкой службе по ночам. Но свершившиеся перемены столь потрясающие, что не могу сосредоточится на чем либо ином... Кем я был там и кем стал здесь? Да и существовал ли я, как личность в том мире? Оказалось так, что гордо объявить во всеуслышание "Аз есмь!" ещё ничего не значит! Только тут и сейчас стал понятен мне скрытый смысл простых слов... Аз есмь!
Дружок вздрагивал всем телом, но глаз уже не открывал, предпочитая блаженствовать в объятиях Морфея, и тогда Он поднимался с земли и отправлялся бродить по аллеям, раскланиваясь с гуляющими среди зелени людьми.
- Аз есмь! - твердил Он про себя, торжествуя. - Иначе бы та красивая девушка не засмеялась весело, в ответ на моё приветствие!
- Па-апрашу предъявить докУмент! - раздался рядом повелительный голос.
Улыбаясь в предчувствии очередного приятного знакомства, Он обратил взор на выросшего перед ним человека в погонах.
Коробочка что-то буркнула неразборчиво и затихла. Человек подождал некоторое время, затем опустил руку.
- Позвольте отрекомендоваться, милостивый государь! Соломон Израилевич Неподкупных, собственной персоной, - поклонился учтиво он, - местный участковый надзиратель за порядком и нравственностью, так сказать.
Не обладающий столь длинными и звучными именем и титулом, Он немного замешкался, смутившись.
- А-аз, знаете ли. Есмь... Вот.
- Иностранец? Презабавно, однако! А я уже хотел регистрацию затребовать к предъявлению, - от души расхохотался Соломон Израилевич, - теперь же и сам вижу: глаза шальные, взгляд малость с придурью, под нос себе что-то бормочет испуганно - как есть, иностранец!
- Так я, собственно, и не совсем ...
- Неподкупных... - подала голос коробка.
- Я! - снова вытянулся во фрунт участковый.
- Кнопку нажми, чтоб тебя...
- Тьфу ты, леший! - сконфузился Соломон Израилевич. - Всё время забываю.
По-прежнему держа правую руку под козырек, левой нашарил на коробочке неприметную кнопку и отрапортовал:
- Участковый Неподкупных на связи!
- Там у тебя на участке ДТП произошло. В парке, аккурат подле кафе. Будь так добр, голубчик, сходи и оформи там всё, чтобы наряд зря не гонять.
Соломон Израилевич отпустил важную кнопку и снова стал "Вольно".
- Служба, брат! - развёл он руками. - Идти вот надо, в следующий раз договорим.
- А можно я с вами? - робко попросил Он.
- Желаете, значит, гражданскую сознательность проявить? - окинул его понимающим взглядом участковый. - Помочь, так сказать, органам правопорядка? Похвально! Станете, в таком случае, понятым.
Так у Него появилось имя. Или фамилия? Он не успел разрешить возникшую дилемму, так как пришлось вприпрыжку догонять взявшего с места в карьер Соломона Израилевича.
- Поторопиться нам нужно, брат! - отдуваясь, на ходу пояснял своему добровольному помощнику участковый. - Эти автолюбители словно дети малые, право слово! Понакупят экипажей, один другого дороже, и ну раскатывать по улицам, словно павлины чудные, задираясь и хвастаясь. Иной шельмец, случается, обгонит за ради форсу, а отставшему обидно - он возьми и припустись вдогонку... И несутся так, сломя голову, с налитыми кровью глазами: как так, меня опередить посмели?! Стукнуться вдругорядь ненароком - и давай напрыгивать друг на друга, аки петухи дворовые моей бабки Соломеи. И смех, и грех... Подойдешь по службе, спросишь: что же вы не поделили-то, добрые люди? Дорогу? А они, в ответ, начинают дружно ябеду озвучивать, да так, что в ушах порой звенит.
- До драки-то не доходит?
- Бывало раньше... Иные бравые, даже палки с собой возили, обидчика, ежели что, проучить. Да мы это дело живо прекратили: поднял руку или палку на человека - получи розги прилюдно, в десятикратном размере. Нас ругать за то взялись, а мы им в ответ: "Хотите выяснять отношения? Извольте... Два дуэльных пистолета, на десяти метрах, при понятых и участковом. За ради Бога!"
- И что? Вот, поди, пальба-то началась?
- Не началась. Остальных законов ведь никто не отменял: сумел выжить на дуэли, милости просим, пятнадцать лет на лесоповале отдать и сиротам супротивника своего на безбедную жизнь заработать. Сам кормильца загубил, сам и обеспечивай. Добровольно-принудительно. Вот мы и пришли...
Перед заведением всеми уважаемого господина Алабашлык-оглы было многолюдно и шумно. Два сверкающих на солнце свежевымытыми боками лимузина, замерли на асфальте, сойдясь бамперами, словно два быка во время брачных игр. Владельцы стояли рядом и развлекали собравшуюся толпу взаимными колкостями, терпеливо ожидая появления блюстителей порядка.
- Вы, любезный, свои права купили, как я полагаю? - интересовался, подмигивая окружающим один.
- Так же, как и вы, сударь! - не отставал второй. - Но в отличии от некоторых, я брал дополнительно уроки водительского мастерства.
- Я это заметил, милостивый государь! - старался перекричать его первый. - Особенно хорошо вы освоили движение прямо.
- А вот вам, как я вижу, забыли объяснить назначение педалей...
Собравшиеся зеваки внимательно выслушивали доводы каждой из сторон, тут же на месте обсуждая наиболее весомые из них и вынося предварительные вердикты о виновности или невиновности.
- Ну что вы, господа, воздух-то сотрясаете? - появился на месте аварии Соломон Израилевич. - Словно хохмачи казенные взялись веселить народ. Если вы артисты записные, то полезайте на крыши ваших таратаек и устройте нам здесь спектакль, а мы посмеемся и полную шапку медяков накидаем.
- Я ехал по своей полосе... - начали хором оппоненты, но участковый поднял руку, призывая к молчанию:
- Граждане! Мы ведь с вами взрослые люди, а потому стыдно должно быть затевать свары из-за куска помятого железа, пусть и дорогого. Сядьте, пожалуйста, вы там, а вы вот здесь, и напишите честно и правдиво, как всё вышло. А мы пока с господином Понятым составим протокольчик осмотра.
Живо рассадив участников ДТП по разные стороны и вручив бумагу, Соломон Израилевич с помощником принялись за составление протокола. Толпа между тем рассеялась, в кафе вновь заиграла музыка, возобновились своим чередом прежние неспешные гулянья по аллеям парка .
Один из владельцев тем временем поднялся с места и скомкав в кулаке выданный ему для написания объяснительной записки лист, приблизился к столу своего недруга.
- Милостивый государь! - остановившись в метре, начал он речь. - Мне стыдно признавать это, но я действительно изрядно вспылил и накричал на вас по пустякам. Я верю, что вы человек мудрый, и потому простите мне мою несдержанность.
- Помилуйте, сударь мой! - вскричал, вставая в свою очередь второй. - Это я виноват, неосторожными речами вызвав у вас приступ гнева. Искренне жаль мне стало на краткий миг нового экипажа и сорвался, увы, потеряв на секунду облик человеческий.
- Надеюсь, стаканчик красного вина позволит мне загладить свою вину?
- В таком случае - два стаканчика, ибо я желаю ответить вам тем же!
- Господа, - внимательно просматривая собственноручно составленное описание места происшествия, произнес участковый, - я очень рад, что история сия закончилась миром, но протокол уже готов.
- Думаю, что в нем нет необходимости, - доставая портмоне, сказал первый, - я же готов оплатить все ваши хлопоты.
- Простите, но я этого допустить не могу! - тут же подхватился второй. - Именно я, и никто другой, должен отблагодарить господ блюстителей.
- Господа! - примирительно поднял руку Неподкупных. - Вы можете сделать это сообща. Протокол уже развеялся сам собой, а машинки ваши отправятся малой скоростью в ближайшую мастерскую.
Оба гражданина выложили на стол по бумажке равного номинала и дружески похлопывая друг друга, удалились в сторону барной стойки.
- Соломон Израилевич, - поинтересовался Понятой, - а разве можно было брать у них деньги?
- А почему нет, голубчик? - спокойно ответствовал участковый. - Не мы с тобою сидели за рулём лимузинов и оскалив зубы, пёрли напролом, лишь бы не дать пролезть другому. Не мы в результате устроили тарарам на ровном месте, помешав нормальным людям спокойно двигаться по дороге. И затем уже, подавая дурной пример, прилюдно сыпали оскорблениями, уподобившись брехливым псам. Не в силах решить изначально дело миром, вызвали на помощь власть, желая переложить решение вопроса на третейский суд. Вот за все совершенное и пришлось раскошелиться.
- Но ведь они осознали, в конце концов, и нашли в себе силы...
- Осознали, не спорю. Но ведь минута слабости была, и за неё платить необходимо. Чем дольше в таких случаях эмоции превалируют над разумом, тем дороже выйдет плата за содеянное. И потом, не забывай: нам придется теперь торчать здесь, ожидая "эвакуатор", а ведь мы могли гулять себе преспокойно вдоль аллеи, слушая птиц и беседуя о приятном. Впрочем, кто нам мешает пропустить, скажем, стаканчик-другой за так удачно разрешенное дело?
- Никто.
- Правильно, - повернулся Соломон Израилевич к подбежавшему хозяину заведения, - сделай нам, любезный, чего-нибудь покушать... и запить.
- Меня на днях Батя из дома выгнал, - почувствовав после третьей рюмки безграничное доверие к рассудительному и серьезному человеку в погонах, сообщил как бы между прочим Понятой.
- Это неправильно! - тут же отозвался Соломон Израилевич, тщательно пережевывая принесенный с кухни шашлык. - Нету в нашем государстве такого закону, чтобы людей запросто крыши над головой лишать!
- Он - Батя! - вздохнул Понятой. - И не такое могёт сотворить... Про Всемирный Потоп слыхали?
Неподкупных возвел очи горе, неопределенно пожимая плечами, но на всякий случай кивнул и взялся наливать по четвертой, дабы не затягивать зря простой посуды.
- Ты ведь, небось, дорогой мой, - осенило Соломона Израилевича, - натворил чего? Вот папаша и прогневались...
- Было дело... - поднимая свою рюмку, покаялся Понятой. - С бабой одной спутался и дерево сломал. А потом гордыня вдруг заела, от чего повиниться не захотел и глупостей наговорил.
- Это ты, конечно, зря! - покачал головой Соломон. - Бабы - они, как есть, дуры, а вот дерево жалко. Чем с отцом по пустякам ругаться, лучше бы взял поллитру у целовальника, да и бухнулся родителю в ножки: так, мол, и так - виноват, прости!
- Не могу я теперь, - сокрушаясь, отвечал собеседник, - поздно.
- Помер, что ли, родитель твой? - взялся за сердце Соломон. - Вот тебе раз!
- Да нет, - махнул рукой Понятой, - это я как бы помер. Ну, для него, понимаешь?
- Где-то, в общем, конечно - да... - немного поразмыслив, произнес участковый. - Но всё равно - не по-людски это!
- Так я и говорю, что он - не человек.
Неподкупных положил Ему на плечо тяжелую ладонь:
- Ты, братец, вот что... На родителя не серчай. Веруй в Творца, но почитай наперед родного отца! - так я мыслю. А если все делать иначе, то дети твои слушать тебя перестанут. И верить тебе. Ты и только ты, своим детям преподашь основы жизни, а коли доверишь кому иному, то пропащий ты человек! И то, что в детей станешь вкладывать, в сердце своем переплавь сначала, сокрытую истину постигая, ибо что посеешь, то и пожнешь на исходе жизненного пути.
- Аз есмь! - провозгласил негромко Он, поднимая стакан с веселящей жидкостью. - Да будет воля Моя!
Они прощались за полночь, многократно пожав друг другу руки, хлопая по плечам и произнося хорошие слова.
- Я к тебе теперь часто заходить буду! - обещал Неподкупных, в очередной раз облапив нового знакомого. - Люб ты мне, Азик, хоть и не наших кровей! С тобой и водку пить в радость: другой плачется, ты же беседуешь, а иной даже буянит, не в пример тебе! Прикрикнешь на него ласково, дескать, закрой пасть, лишенец, да шлепнешь отечески по лбу - все, сидит дурак дураком, и только зенками хлопает... Какой уж тут с ним разговор по душам?
- Да иду, иду... - махнул рукой участковый. - Пора мне, брат. Служба, мать её, кормилицу!
- До свидания! - покачиваясь на нетвердых ногах, кричал ему в след Понятой . - Я многое постиг сегодня и отныне поступь моя станет тверже!
На аллее в поздний час сделалось безлюдно, Он брел расслабленно под раскачивающимися на ветру фонарями и говорил, говорил, радуясь свершившимся за день открытиям.
- Как прав он, как убедителен и прозорлив! А я всю прежнюю жизнь верил, не вдумываясь, наравне со всеми, добровольно надев кандалы общепринятой морали и мертвых догм. Принимая надуманные истины без возражения, забывал о пользе сомнений, плывя по течению всеобщего сна и не желая искать иной путь... Но вопреки всему я прозрел, и сие неожиданное чудо великим по сути считаю!
Звездный тысячеглазый полог раскинулся над Ним, подмигивая насмешливо и многозначительно. Смеялась круглолицая луна, зацепившись за верхушку сосны и кто-то шуршал испуганно в траве, убегая в панике прочь от Его откровений. А Он впервые в жизни почувствовал внутри себя нарождающуюся для свершений силу, удивляясь и одновременно радуясь ощущению внезапно проснувшегося могущества.
- ... помощь! - донесло ветром и сердце Его затрепыхалось радостно.
Кто-то просил о помощи, взывая испуганно во мраке ночи, одинокий и слабый. Кто-то незнакомый, но разве данный факт имеет значение, если человеку плохо?
- Я иду! - ликующе выкрикнул Он. - Аз есмь!
Их было трое под сенью спящих деревьев и между ними лежала Она, ещё недавно беззаботно-хмельная, а сейчас жалобно скулящая и до слез перепуганная.
- Чего тебе, убогий? - поинтересовался один из стоящих над ней.
- Не трогайте её, - попросил Он, подходя ближе. - Так не годится, не по-человечески это.
- А мешать людЯм получать удовольствие, это по-человечески? - поинтересовался второй. - Мы её кормили-поили, анекдотами развлекали, по парку выгуливали... А что в награду за сделанное добро?
- Разве в обмен за Добро требуется плата? - удивился Он. - Хотя...
Он вспомнил участкового и задумался.
- Вот-вот! - кивнул Ему укоризненно первый. - Сначала думать нужно, а уж потом торопиться спасать.
- Ты иди пока, мил-человек, - тронул за локоть второй, - а мы уж тут сами взыщем положенное нам. Без свидетелей. А ты потом подходи, после.
- Нет-нет! - отшатнулся Он. - Я против категорически и не позволю вам! То, что вы желаете над ней совершить, зовется насилием, и в нем нет ни капли Добра.
- Добро было во мне, - примериваясь, выдохнул первый, - до тех пор, пока ты не заставил меня выбирать.
Внимательно следя за происходящим, Она улучила момент и кинулась в кусты, бесследно скрываясь во тьме. Никто не бросился преследовать её: утратив облик, они рвали на части новую жертву.
- Аз есмь! - торжествуя, кричало под градом тяжелых ударов сознание. - Аз есмь!!!
- Ты на Батю не серчай, - присел рядом, на забрызганную кровью траву змееборец, - думаешь, ему легко? А баба твоя последней стервой оказалась, кореш мой подтвердит. Продинамила его, зараза, а потом Бате нажаловалась. Но Батя мужик-кремень, своих в обиду не дает! Ать-два - и полетела курва вслед за тобою.
Над поляной клубился холодный туман, Он с трудом перевернулся на спину, тщетно пытаясь разглядеть сквозь мутную пелену далекие звезды.
- Пойдем, что ли? - подал руку посланец.
- Нет, - чуть слышно шевельнулись губы, - аз есмь...
- Перестань, - махнул рукой явившийся к Нему, - не горячись! За то, что ты, как мужик поступил, отныне уважаю, но гордыню умерь. Он зовет тебя.
В голове немного прояснилось, от земли тянуло сыростью и прелыми листьями.
- Не желаю! - качнул Он упрямо головой. - Я волен сам выбирать, куда мне идти.
- Вернись к Нему, и Он откроет много нового, доселе тебе неизвестного!
- И снова заберет свободу сознания?
- Не противься Ему, с Его благословения ты сделаешь много больше!
- А если Он эгоист, заботящийся только о себе, а о людях - лишь покуда Его славят и служат Ему?
Посланец вздохнул глубоко, смыкая на груди могучие руки.
- Отрекаешься, значит? Не боишься без поддержки Его по жизни шагать?
- Сильному костыли не нужны...
- Может, что передать требуется? - уже собравшись раствориться в утренних сумерках, повернулся к нему змееборец. - Просьбы, пожелания, что-нибудь из личного?
Лежащий на траве человек приподнялся на локтях и прищурившись, всмотрелся в нечеткий силуэт на краю поляны.
- Зачем нам с Ним посредники? Станет невмоготу - сам обращусь.
Его разбудили солнце и радостный лай. Влажный нос ткнулся в лицо, мокрый язык торопливо облизал щеку и ухо.
- Привет, Дружок! - не открывая глаз, прошептал Он распухшими губами. - Поможешь встать?
Ещё кто-то присел рядом, нежная рука осторожно коснулась лба.
Изрядно удивленный, Он поднял ресницы и узнавая, поспешил снова сомкнуть их покрепче.
- Что же будет дальше? - заметалась в голове испуганная мысль. - Ведь нас теперь трое...