Аннотация: Осмотрись вокруг, внимательно... посмотри на всех
Каждому своё
Наступил вечер. Гнетущая атмосфера полуживого бара, расположившегося где-то посреди спальных районов явно давила на молодого человека. Спертый воздух, несмотря на то, что заведение было весьма просторным, и даже вроде бы, работал кондиционер, вызывал явное физическое неприятие его легкими, и рождал в сознании выраженную унылость пространства. Приятель заметил это по его глазам и попытался разрядить обстановку:
- Ну довольно киснуть, Женя. Тут не так плохо. Не под дождем же мокнуть и мерзнуть на улице. Сейчас махнем по стаканчику, и хорошо станет...
Женя ничего не ответил, лишь только иронично усмехнулся и потупил взгляд на входную дверь. В целом, Миша, его приятель, был прав - на улице стояла дождливая и зябкая осень, которая уже начинала подготовку сдачи своего поста приближающейся зиме. В этом году она отказала людям в небольшой радости бабьего лета и непреклонно утверждала суть своей вахты. Другого места для встречи у них не было. И Миша и Женя жили в съемных комнатушках коммуналок, где было полно лишних ушей посредственных соседей, которые не вызывали в них ничего кроме чувств презрения и ненависти.
- По одной рюмке водки и всё. Больше не будем, хватит. А то совсем сопьемся, - продолжил говорить Миша.
- Как скажешь... Я больше и не хотел, это так все, для формы... - наконец ответил Женя.
Женя слукавил. Он хотел. Хотел напиться до "отключки", так как невыносимая беспросветность имитации жизни через ежедневную работу, фальшивые улыбки и отсутствие подлинных чувств и переживаний угнетало его. Но ещё больше угнетало его осознание своего бессилия вырваться из потока повседневности, с которым он сросся. Все мотивационные речи и методы достижения "успеха" его не прельщали, так как по его глубокому убеждению они под копирку были созданы власть предержащими подлецами лишь для того, что бы окончательно загнать душу человека в могилу через бездну разочарования.
Миша его понимал и этим он ему нравился. Несмотря на то, что он никак не пытался скрасить и разбавить его взглядов на мир, но было в нём что-то всегда живое. Скорее всего, он и приходился Жене по душе, поскольку не меньше его всё понимал и не пытался состроить из себя жизнерадостную особу, каковых в условиях господства общественного принципа "не быть, а казаться" можно было повстречать на каждом шагу.
Наконец стопки водки принесли. Товарищи не теряя времени молча чокнулись, посмотрев друг другу в глаза, и лихо залили сорокаградусное пойло в себя, ничем его не закусив.
- Какое... дерьмо... Это что такое-то?... - скривившись, но без особых эмоций пробормотал Женя, обращаясь к Мише.
- Самое дешевое, специально для нас, что заслужили - ответил в такт Миша.
И вновь между товарищами повисла гробовая тишина. Не потому что они не хотели говорить, но потому что они не хотели говорить, как нужно говорить сегодня друзьям при встречах. Для формы, для фальши, псевдо-вежливости и межличностного самоутверждения. Им не хотелось складывать оды великой Пустоте одиноких толп, не знающих никакой жизни.
Тем временем вечер плавно перетекал в ночь, и бар начал стремительно заполняться новыми лицами. У Миши и Жени не было среди завсегдатаев данного заведения каких-либо знакомых. Бесконечный поток лиц быдловатых молодчиков, вульгарного вида девушек, разнообразных наркоманов и косящих под мажоров предприимчивых дельцов проносился перед друзьями вновь и вновь. Весь этот карнавал заставил отвлечься Женю, и он обратился к Мише:
- Слушай, вот почему ты не можешь быть как они?
- Точно потому, что ты не можешь перестать задавать этот вопрос.
- А если попробовать? Вот я например хочу попробовать. Ну, в самом деле, может и правда это что-то даст?
- Пробуй, Женя, пробуй.
- Всё ты так всегда, ничего не дождешься. Тебе если нож к горлу приставят - так же будешь отвечать?
- Наверно.
Женя знал, что примерно этим диалог и закончится, да и сам он прекрасно понимал, что несет какую-то ерунда, как и понимал это Миша. Несмотря на этот, Миша перевёл взгляд откуда-то из пустоты и с неким задором смотрел на своего товарища. Взгляд был так необычен, что Женя даже немного смутился.
- И что ты смотришь теперь?
Миша ответил не сразу, хотя хотел явно что-то сказать, что-то очень важное и Женя это понимал. Выдержав небольшую паузу, Миша промолвил голосом, в котором откликалось некое подобие надежды на выздоровление, как это бывает у серьезно больных душой и телом людей:
- Осмотрись вокруг, внимательно... посмотри на всех.
Женя подчинился приказу Миши и окинул взоров всех, кого удалось различить в баре. Все было по старому, торжество гниения и лишения смыслов, но слова Миши придали всему этому некий фатальный сдвиг... И Женя улыбнулся... Пиво лилось рекой, наркоманы рассосались по углам бара и нюхали "без палева" дурь, падшие девушки выискивали цели для краткосрочных инвестиций своего тела, а крики и матерная брать заполнили всё пространство заведения. Но Женя продолжал улыбаться, и Миша улыбнулся ему в ответ. Они все поняли, и их глаза, являвшиеся отражением души сказали больше и содержательнее любых языков. Миша передал Жене телефон, на экране которого вырисовывалась карта района с какой-то отметкой. Женя решительно кивнул.
Товарищи молча встали и направились к выходу, никто еще не выходил из этого притона такой походкой. Не выходил, что бы вскоре вернуться... Друзья вышли на улицу и смело зашагали под бронебойным дождем, который мгновенно добрался до их тел, несмотря на всю плотную одежду. Женя и Миша почувствовали от этой влаги даже некое удовольствие.
***
Через пару минут одинокий водитель такси краем глаза заметил две фигуры у оружейного магазина. Они обнялись и вошли внутрь. Таксист дальше умчался по улице на заказ, за выполнение которого он рассчитывал получить 300 рублей и полсотни чаевых.