Роберт в последний раз провел тряпочкой, доводя метал до блеска и собрал Калашников. Передернул затвором - тот скользил, как по маслу, и поставил автомат на предохранитель. Сегодня, впрочем, как и последние пять лет, его жизнь будет зависеть от оружия. А пока есть время пообщаться с сыном, посидеть с женой и отцом. Возможно, в последний раз. Роберт уже привык, что каждый день может быть последним. В глубине души он даже радовался такому - жизнь стала предельно простой и понятной. Он перестал переживать по пустякам, отбросил всякую шелуху и дышал полной грудью.
Зашел к Женьке в комнату, но сына не было.
- Современные войны все же довольно странная штука, - подумал мужчина, разглядывая телевизор, компьютер, ковер на полу, цветы, которые Женька постоянно забывал поливать.
- Что не хватает людям, живущим в центре города, обеспеченным едой, электричеством, транспортом и прочими благами цивилизации? Все того же, о чем писал Гитлер семьдесят лет назад: жизненного пространства. И какая разница, кто прав, а кто виноват? Кто выиграет, тот и напишет историю.
Роберт уже развернулся к двери, как внимание привлекла распечатка, торчащая из принтера. Жирными буквами напечатан заголовок: Флешмоб: стоп война. Ниже, более мелким шрифтом текст: Вам надоело, что вашими руками политики решают свои проблемы? Вы хотите оставить своих детей сиротами? Вам нечего терять? О вас никто не будет плакать? Ваши дети знают, ради чего вы убиваете? Если все это не про вас, то остановите войну! Как? Очень просто. Положите оружие и сядьте пить чай. Ведь если ни один человек не пойдет на фронт - война кончится сама собой. Политики сами не будут жать на курок! Они могут только болтать. Если мы все скажем: стоп война, то ее не будет. Расскажи об этом флешмобе всем знакомым. 19 августа в 19-00 все здравомыслящие люди разряжают оружие и пьют чай с печеньем! Соберите вокруг родственников и друзей и скажите: стоп война!
Дверь распахнулась, и в комнату ворвался двенадцатилетний парень в джинсах и клетчатой рубашке с коротким рукавом. Вьющиеся волосы лезли в глаза, в ушах - затычки-наушники. Рюкзак полетел через всю комнату в угол, и только теперь Женька заметил отца.
- Привет, пап.
Паренек выключил плеер.
- Привет. Что это?
Роберт протянул листок. Парень мгновенно покраснел до самых кончиков ушей, начал что-то мямлить. Мужчина понял только то, что Женя сам придумал текст и кинул его в интернет по форумам.
- И много нашлось желающих остановить войну? - скептически спросил отец.
- Нууу... пока тысячи три в Израиле и около пятисот в Ливане.
Роберту потребовалось приложить все силы, чтобы скрыть удивление.
- Это за сегодня?
- За вчера. Сегодня я еще не проверял, - опустил голову парень.
- Я понимаю, что мало, но еще неделя...
- Сколько за сегодня? - Роберт подсел к компьютеру.
- Щас! - крикнул Женька и вдавил кнопку системного блока.
- У меня тут счетчики стоят, сейчас только запущу, - бормотал парень, пока пальцы летали по клавиатуре.
- Израиль: плюс десять тысяч; Ливан: две с половиной.
Детские глаза светились от счастья, Женька довольно смотрел на отца, но тот молчал.
- Знаешь, - наконец произнес Роберт, - это ведь очень опасно.
- Почему?
Сын в растерянности замер.
- Смотри, десять тысяч человек одновременно разоружатся. А сколько еще останется с автоматами? И самое главное, те, кто с оружием, прекрасно знают, где и в какое время будут находиться беззащитные люди. Понимаешь? Они просто пойдут и всех расстреляют! И в этом будет и твоя вина.
- Почему моя?! - воскликнул парень.
- Потому что именно ты позвал их сложить оружие, но не обеспечил защиту.
Женя рассматривал ногти на руках, не поднимая головы. Солнце светило в окно, рисуя желтые круги на зеленых обоях, но двоим казалось, что тучи вошли в дом.
- Я же их не заставляю. Они сами могут выбрать, что делать.
- Вести за собой - это самое ответственное, что есть в жизни, - ответил Роберт, и рука скользнула по лохматой вихрастой голове.
- Па, но я уже не могу вернуть все обратно.
Мужчина кивнул.
- Может быть, все еще будет хорошо, и ты действительно остановишь войну.
В следующие шесть дней, на улице, на работе, в кафе и магазинах все чаще и чаще слышались три слова: флешмоб: стоп война. С сыном на эту тему больше не разговаривал, тот только рассказывал, сколько народу еще хотят поддержать акцию. Масштабы впечатляли, как с одной, так и с другой стороны. И даже такая статистика была не полной: в ней не отражались те, кто читал распечатки на улицах, кому рассказывали об этом знакомые. Средства массовой информации пока молчали, но, как казалось Роберту, в Хайфе о флешмобе знали даже собаки. И когда в поддержку высказались ребята из взвода, он сдался. На вопрос: "что вы делаете 19-го августа в 19 часов" он, как и многие, с улыбкой ответил: "пью чай с печеньем".
Утро субботы выдалось сумрачное и тревожное. Где-то ухали бомбы, в ответ надсадно выли "катюши". Впрочем, уже к девяти тучи растаяли, оголив солнце, и две страны утонули в тишине.
У Роберта, по графику, сегодня боевое дежурство. В 19-00. По этой причине они весь день втроем гуляли в парке, фотографировали выставку роз и кормили уток в пруду. Жена приготовила на обед его любимые галушки, и вся семья собралась за круглым столом. За десертом дедушка произнес:
- Бобби, загляни ко мне в кабинет, я покажу прелюбопытнейшую статью.
- Конечно, отец, - ответил Роберт.
Если бы он знал, что за этим последует, то ушел бы в девять утра и бродил по городу до девяти вечера. В одиночестве. Предварительно выбросив мобильник. Но он не знал, поэтому ответил: "конечно, отец" и пошел в кабинет.
Его отец, седой джентльмен, ходил всегда в костюме, даже несмотря на то, что ходить, в его годы, стало некуда. Имея достаточно крепкое здоровье, он иногда гулял недалеко от дома, но, в основном, сидел в кабинете, общаясь с миром через интернет. Тем не менее, ни разу Роберт не видел отца плохо выбритым или в пижаме. Не удивился он, и когда Аркадий Израилевич протянул распечатку с заголовком: "Флешмоб: стоп война" жирными буквами.
- Ты, конечно, видел это, - утвердительно произнес Аркадий Израилевич.
Роберт кивнул.
- И что планируешь делать?
Мужчина замялся. О своем решении остаться дома он пока никому не сообщил.
- Можешь не отвечать. Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы ответить на этот вопрос самостоятельно. Ты останешься дома пить чай.
Роберт молчал.
- Так вот. Ты останешься дома, как и многие тысячи простых ливанцев и евреев. А теперь слушай меня внимательно. Потому что я буду говорить очень важные вещи. Слушаешь?
- Да.
- Вот тут написано: "вашими руками политики решают свои проблемы". Так считают обыватели. Люди поумнее знают, что руками политиков кто-то решает свои проблемы. Но очень мало кто знает, что в мире существует пятьсот шестнадцать семей, управляющих всем. Ты должен понимать, что под понятием "семья" подразумевается общность людей, не обязательно связанная кровными узами. Во главе каждой "семьи" стоит один человек. Так что, по сути, миром управляет пятьсот шестнадцать человек. В Израиле таких "семей" пять. И война с Ливаном служит определенным целям.
- Да, пап, я такую версию тоже слышал, - сказал Роберт.
- Не "слышал", - передразнил его старик, - а так оно и есть на самом деле. Я - глава одной из этих семей.
Дурацкая улыбка застыла на губах Роберта.
- Это шутка? - вопрос читался на его лице.
- Нет, это не шутка. После обеда я не склонен шутить.
"Ты вообще никогда не склонен шутить", - подумал Роберт.
- Этот флешмоб оказался как никогда кстати. Нам нужно убрать нескольких людей, которые как раз и будут сидеть в 19-00 дома, и пить чай.
- Папа, если ты - один из владельцев мира, то почему у тебя нет своего острова, трехэтажного особняка и роллс-ройса?
- А кто тебе сказал, что у меня нет острова? - ухмыльнулся Аркадий Израилевич.
- У меня есть Израиль и Ливан, Соединенные штаты и Канада, Сирия и Бангладеш. Я владелец корпорации БМВ, которая недавно поглотила компанию Роллс-Ройс. Бобби, ты не понимаешь: я не миллионер. Я - один из пятисот шестнадцати, кто управляет миром. Человеку нет нужды покупать бриллианты, если он владелец алмазных копей. Ты знаешь, кто такой Сталин?
Роберт растерянно кивнул.
- А ты знаешь, что он управлял СССР, а также Монголией, Польшей, Румынией, Чехословакией, Югославией и прочими странами так называемой народной демократии? Так вот, этот человек ходил в военной форме и кирзовых сапогах. У него не было ни золота, ни острова. У него даже любовницы толком не было. У него была власть. А большего человеку не надо.
- Но как же, ты же можешь жить, где хочешь, хоть на Карибах, пользоваться самыми лучшими вещами, а вместо этого сидишь в кабинете типовой квартиры Хайфы, где над головой каждый день летают военные самолеты. Мы с женой работаем, черти поскольку, чтобы обеспечивать Женьку и тебя, и после этого ты заявляешь, что владеешь одной пятьсот шестнадцатой частью мира?
- Во-первых, не владею, а управляю. Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать разницу. Во-вторых, если бы я хотел много денег, то занялся бы бизнесом. Нельзя быть хорошим танцором и иметь большой детородный орган. Одно другому мешает.
- Зачем ты мне это рассказываешь сейчас? - спросил Роберт после паузы.
- Я хочу, чтобы ты ликвидировал опасность в лице нескольких человек.
- Ливанцев?
- Не только.
- Почему я? Почему это не могут сделать люди из твоей "семьи"?
- Мне уже семьдесят девять. Еще несколько лет я проживу, но пора готовить преемника.
- А если я не сделаю этого? - Роберт с опаской ждал ответ на этот вопрос.
- Если ты считаешь, что ты - единственный мой сын, то ошибаешься.
Через пятнадцать минут Роберт вышел из отцовского кабинета. Все так же светило солнце. Пора было собираться на дежурство. В кармане лежали адреса пяти человек: трех евреев и двух ливанцев. В углу ждал родной калаш. В дверях кухни - Женька в фартуке и с беспокойством, вмороженным в серые глаза. Парень держал заварочный чайник, но смотрел, не отрываясь на отца.
А мужчина стоял посередине коридора и понимал, что время заставляет сделать какой-то шаг.