Савушкина Наталья [email protected]
Три истории из жизни Дедов Морозов
История первая, сказочная
Сказка о Зелёном Стульчике
Как-то под Новый год нёс Дед Мороз подарки в дом номер четырнадцать, да на втором этаже остановился: мешок - тяжёлый, тулуп - жаркий, дом - без лифта, а вверх ещё идти и идти. Стукнул дедушка волшебным посохом, - появился на площадке стул с резной спинкой и витыми ножками, зелёный. Отдохнул Мороз, отдышался, взвалил мешок на плечи и поспешил дальше. А стул на прощание рукой по спинке потрепал. Засветилась спинка волшебным светом, засверкала, и по всему стулу словно северное сияние полыхнуло. Встрепенулся он и затанцевал на своих зелёных ножках. Сияние схлынуло, стульчик замер и остался стоять на площадке неподвижно.
Утром на площадку высунулся, пошатываясь, помятый дяденька с сигаретой в руке. Тот самый, что обычно на площадке курил, пепел на пол стряхивал и пивные банки в углу сваливал гремящей кучей. Прицелился он сесть на Зелёный Стульчик, а тот в сторону - скок! Дяденька - плюх на пол. Сигарету уронил, затылком о стену ударился так, что даже в глазах у него прояснилось. Удивился он, поднялся, ещё раз прицелился, и снова - шмяк! 'Не выспался я что-то', - подумал дяденька, потирая затылок. А стульчик спинку вперёд нагнул и двинулся на него, словно боднуть хочет. Вскочил дяденька и бегом к двери квартиры припустил.
- Представляешь, на площадке на меня стул зелёный напал! - зашептал он жене, вздрагивая от ужаса.
Она как раз из ванной выходила и в коридоре с ним столкнулась.
- Говорила я тебе, не пей, - проворчала жена, поправляя бигуди на голове. - Допился до зелёных человечков! Как я теперь с тобой в гости пойду? На вот, умойся, - и она ткнула дяденьке в руки махровое полотенце.
Днём мимо стульчика пробегал пёс породы 'бульдог'. Он на этой площадке всегда тявкал и рвал зубами обивку коричневой двери, за которой жили две маленькие девочки. А ещё он любил девочек подкарауливать и с лаем выпрыгивать навстречу из засады. Очень это на площадке второго этажа было удобно. Там уступчик был подходящий.
Только спрятался Пёс за уступчиком, как вдруг видит - на него надвинулось что-то большое, зелёное, о четырёх лапах, да чем-то как защёлкает, заскрипит, будто зубищами скрежещет!
- Мамочки! - взвизгнул Пёс и, клацая по ступенькам когтями, помчался вверх, к своей двери, откуда его всегда выпускали без поводка. - Ох-это-крокодил-которым-бабушка-в-детстве-стращала-когда-я-плохо-себя-вёл, - думал он на бегу, всхлипывая и дрожа.
- Мамочки! - пискнул он снова, добравшись до дома. - Ни за что больше не буду никого пугать! - и надул большущую лужу на коврик у двери.
- Ай! - тут же всплеснула руками тётенька с пухлыми руками и качающимися серёжками в ушах, хозяйка Пса. - Бедный Зюка, не дотянул до улицы! Нехорошие люди опять собачке дверь подъезда не открыли. Злые, злые люди!
- А я тебе давно говорю, хватит пса без поводка отпускать, - откликнулся хозяин и встряхнул в руках развёрнутую газету, пахнущую свежими новостями.
Хозяйка бросилась за тряпкой, а Пёс уткнулся носом в резиновую уточку и дрожал до обеда, пока ему не положили в миску овсянки с мясом. Но и в миске Псу мерещился крокодил, и он ел, зажмурившись.
Вечером вбежали с улицы на площадку две девочки, румяные от мороза: одна светленькая, в чёрной шубке, другая - тёмненькая, в белой шубке. Это их Зюка из-за угла пугал. Это они об жестянки из-под пива спотыкались и от сигаретного дыма по утрам кашляли.
- Ой, смотрите, стульчик! Зелёненький, как ёлочка! - закричали они. - Ему, наверное, как ёлочке, холодно зимой! Мама, давай возьмём его к нам!
- И золотыми шишками! - закричала чёрненькая и, как снежинка, закружилась вокруг стульчика в своей белой шубке.
- Его, наверное, Дед Мороз из мешка с подарками выронил, - глухо пробубнила сквозь шарф светленькая.
- Ладно, - решила мама, подумав и открывая погрызенную Зюкой коричневую дверь. - Если до завтра хозяин не объявится, возьмём.
Весь вечер и даже немножко ночь (пока мама не заругалась) девочки бегали к входной двери и смотрели в глазок. Зелёный стульчик стоял на площадке, крепко упершись всеми ножками в кафельный пол. Никто не приходил его забирать.
Утром папа открыл дверь на площадку, и девочки, визжа и хлопая в ладоши, кинулись к зелёному другу.
- Я понесу его! - закричала чёрненькая. - Я первая его заметила! - и схватила стульчик за зелёное резное сиденьице.
- Зато я маму уговорила! Я понесу! - заплакала беленькая и потянула на себя изогнутую спинку.
- Цыц! - сказал папа. - Без ссоры, без спора, несём вместе! - и он приподнял стул за спинку, а девочки уцепились за резные зелёны ножки: беленькая - за передние, а тёмненькая - за задние.
Так, торжественно, на руках, они внесли стул в квартиру. И сразу отправили в ванную - отмывать. И всё было бы ещё торжественнее, если бы папа всё время не оглядывался на площадку и не бормотал: 'Странно. Очень странно Что-то сегодня курильщика не видно. И банок пивных нет. И собака из-за угла не бросается'.
Стульчик вымыли земляничным мылом, вытерли махровой тряпкой и поставили в центре комнаты.
- Необычный стул! - удивилась мама. - Словно из прошлого века. Весь резной и точёный. Сказочный стул! - прошептала она мечтательно и добавила рабочим голосом:
- Я бы сказала - стиль модерн.
Мама в этой семье была искусствовед. Она приносила с работы слова дикие и незнакомые. Это вот, например, рычало.
- Модерн? - рассеянно переспросил папа. - Знаешь, я всё же не пойму, куда делись банки из подъезда. И этот противный бульдог... Странно... - и он задумчиво направился в коридор.
А девочки разговора родителей не слышали, потому что водили вокруг стульчика хоровод:
Маленькому стульчику
Холодно зимой...
Они вынули из большой коробки золотые шишки на ниточках, шарики и мишуру. Навязали на стульчик пёструю гирлянду. Коробку в семье доставали, когда наряжали ёлку, но в этом году папа ёлку не принёс, а принёс какую-то бумагу из банка. Он долго вздыхал, а потом объявил, что ёлки не будет. Он был очень огорчён. Тогда девочки подобрали в парке сосновую ветку и украсили её дождиком: игрушкам, конечно, там было бы тесно.
И вот теперь сестры обвили и увешали стул всеми блестящими разностями из коробки. В прорези спинки воткнули пряники. Пряники были обычные, коричневые, но девочки запели, подпрыгивая в конце каждой фразы:
Много на стульчике
Шариков цветных! (Прыг!)
Розовых пряников,
Шишек золотых! (Прыг!)
Они так убедительно пели, что бочки пряников, кажется, стали немножко розоветь.
У мамы они научились не бояться диких слов и даже понемножку дрессировали их.
А ночью Дед Мороз снова пришёл в дом номер четырнадцать. То ли он прошлой ночью забыл кого-то поздравить, то ли были у него в этом доме другие дела, только он снова остановился на площадке второго этажа. На этот раз выше он не пошёл, а скрылся за коричневой дверью. Вот он, наверное, удивился, повстречав за ней свой зелёный стульчик! А может быть, нет, - кто знает. Известно только, что, выходя из подъезда, Дед Мороз посмеивался в искрившуюся инеем бороду.
А утром светленькая и тёмненькая девочки обнаружили под зелёным стульчиком маленький кукольный театр. В нём было несколько больших кукол, изображавших взрослых, и две - поменьше, с белыми и чёрными кудряшками над тряпочными лицами. Ещё в коробке лежал флисовый крокодил на ниточках, пёс с уточкой в зубах и забавный зелёный человечек, которого никто не знал, куда пристроить. Декорации тоже были чудные: несколько этажей обычного дома без лифта, и на одном из них - изящный зелёный стульчик.
- Странно, странно, - пробормотал папа, вертя в руках неуклюжую куклу-мужчину с сигаретой во рту. - Какую пьесу тут можно разыграть?
- Знаешь, в этом есть что-то необыкновенное, сказочное, - задумчиво сказала мама, поправляя бигуди в волосах куклы-женщины. - Чем-то напоминает импрессионизм.
А потом все увидели, что рядом с кукольным театром пристроена папина огорчительная бумага из банка. На ней краснел жирный штамп: 'ДОЛГ ПОГАШЕН'. Как только папа прочёл надпись, так сразу стал такой радостный, что девочки поняли: произошло что-то необыкновенно, небывало хорошее. Тем более, что эти слова были не такие дикие, как у мамы на работе.
- Ну, знаете ли... - сказал папа растеряно. - Это уж ни в какие ворота...
Через минуту, растрёпанный и довольный, он уже водил вместе с дочками вокруг стульчика хоровод и пел басом:
Бусы повесили,
Встали в хоровод.
Весело, весело
Встретим Новый год!
На этот раз хоровод не подпрыгивал после каждой фразы, но мама, глядя на него, всё равно смеялась.
Наверное, всё это ей напоминало что-то сказочное.
Возможно, даже из романтизма.
Она была очень счастлива.
История вторая, святочная
Участковый Дед Мороз
Святочный рассказ
Как только в доме появлялась новогодняя ёлка, Саша тут же пристраивала под ней красный пакет. И не зря: каждое утро в пакете появлялись подарки от Деда Мороза: то леденец на палочке, то книжка, то настольная игра. 'Какой Дед Мороз щедрый!' - удивлялась мама, - 'каждый день приносит немного радости'.
Саше Дед Мороз тоже нравился. Не ко всем её подружкам он заглядывал так часто. 'Наверное, только на нашем участке такой добрый Дедушка работает', - думала девочка. В эту зиму к ней часто приходили доктора, и она знала, что такое 'участковый'. А в конце декабря ей пришлось познакомиться и с дежурным врачом. Именно он велел девочке не вставать до самого Рождества. Но Саша не расстраивалась. Она сосала конфеты, найденные под ёлкой, читала книжки из красного пакета и каждый вечер старалась угадать, что окажется в нём завтра.
Но однажды утром пакет оказался пуст. Только горсточка осыпавшихся иголок зеленела на дне. Саша так растерялась, что не поверила своим глазам. 'Мама, смотри: пусто!' - закричала она, протягивая маме пакет. Бока его беспомощно свисали.
Мама внимательно осмотрела пакет, заглянула вовнутрь. 'Знаешь, - сказала она, подумав, - по-моему, дежурство у Деда Мороза закончилось, и он вернулся домой. А на прощание оставил тебе в пакете запас радости на целый год'.
Саша недоверчиво посмотрела на свой пакет. 'Как в нём может уместиться запас чего-нибудь на целый год?' - подумала она, но ничего не сказала и на всякий случай поставила пакет рядом с кроватью. Она хотела сразу заметить, если из него вдруг начнёт появляться радость.
Перед сном Саша хотела попросить Бога, чтобы вместо радости в пакете опять появился подарок, но раздумала. Книжек, леденцов, игр из-под ёлки было уже много, зачем ещё одна? А отдавать неизвестную радость боязно, тем более - запас на целый год. Вдруг пригодится? Да подарок и принести некому: Дед Мороз-то отдежурил.
Радость из пакета начала появляться на следующий день. Сначала доктор разрешил Саше вставать и даже гулять. Потом издалека приехал любимый дедушка Витя. А вечером подружка Настя позвала Сашу в гости, отмечать Рождество. Девочки ходили колядовать, играли в снежки, а потом пили чай из самовара. Было так весело, что Саша забыла про пакет, а когда вернулась домой, спрятала его поглубже в шкаф и больше о подарках не вспоминала. И то верно: если у тебя есть запас радости на целый год, то лучшего и желать нельзя.
А ёлка тем же вечером исчезла. Наверное, отправилась в лес, отращивать новые иголки к следующему празднику. Но Саша не заметила пропажи. Она так устала за день, что сразу заснула. Ей снился Дед Мороз, похожий на дедушку Витю. Он пил чай из самовара и закусывал пирожками с капустой, испечёнными Настиной мамой.
История третья, житейская
Здравствуйте, я - Дед Мороз
Николка приоткрыл рот, придвинулся ближе к зеркалу и придирчиво осмотрел два крупных передних зуба, сильно выдающихся вперёд. Постукал по левому ногтем, вздохнул. Нет, целый месяц ежедневного массажа не дал результата, зубы не подались назад ни на миллиметр.Плохо. Да ещё мама наряжает его на ёлку в костюм зайца второй год подряд- сперва в саду, а теперь и в школе... Как тут не заработать отвратительное прозвище?
- Кролик. Кролик и есть! - прошептал он с горечью и понуро поплёлся в комнату. Стряхнул ёлочные иглы со старого красного кресла и с ногами угнездился в нём, поближе к окну с зажжённым ночником в виде совы. На улице всё так же лил совершенно не январский тёплый дождь. Вот тебе и зимние каникулы! Вместо катания с гор и лыжных пробежек - лягушачья слякоть и сидение дома. И мама ушла на дежурство... Праздник, а Николка один.
В приоткрытую форточку потянуло незнакомым сильным запахом. В щель лился густой бело-сизый дым. Как был, в ковбойке и шлёпанцах на босу ногу, Николка выскочил на балкон. Снаружи было сыро. На балконе соседа, Константина Ивановича Ромашова, сидел Дед Мороз в красном тулупе и жарил шашлыки. От мангала валил дым. Николка застыл, вцепившись в косяк и разинув рот. Дед Мороз коротко глянул на него и спросил голосом Ромашова:
- Шашлык будешь?
Николка спохватился, закрыл рот и отрицательно помотал головой.
- Сыроват, - согласился Дед Мороз и повернул шампуры. Волосы из-под шапки торчали у него седые, а борода была совершенно чёрная, как у Ромашова. Николка стоял, зачарованно глядя на сизый дым над мангалом. Он вздымался к небу, как фимиам, о котором упоминалось в толстой книге, что мама читала по вечерам. 'Дождь, костёр и фимиам. Такого Рождества у меня ещё не было', - подумал мальчик.
Внизу завыла пожарная сирена. Показалась красная машина с мигалкой. Пожарные поспешно выдвигали лестницу, разматывали рукав. С другой стороны улицы подкатил к дому и остановился у подъезда милицейский 'рафик'.
- Окружили, - задумчиво констатировал Дед Мороз-Ромашов, перегнувшись через перила и глядя вниз. - Ты не знаешь, почему одинокий человек не имеет права на порцию шашлыка в праздничный вечер?
Николка не знал. Неожиданно Ромашов выудил откуда-то неширокую доску и перекинул её со своего балкона на перила николкиного.
- Прошу принять на двадцать минут до окончания осады, - он по-военному кивнул.
- Но ведь четвёртый этаж? - испугался Николка.
- Обстоятельства, - развёл руками сосед.
Мальчик вспомнил рыжего соседского котёнка, сорвавшегося с балкона летом, и жалобно прошептал:
- Дядя Ромашов, давайте через дверь, а? Вы успеете до их прихода, честное слово! - и, не давая Ромашову возразить, крикнул: - Я вам открою! - и умчался, хлопнув балконной дверью.
Двадцать минут спустя с балкона Ромашова перестала стекать вода, за окном стихли крики пожарных, а на лестнице - голос участкового Петрунина, отчаявшегося выломать дверь ромашовской квартиры. Константин Иваныч, в расстёгнутом тулупе и без шапки, сидел на кухне у Николки и доедал шашлык. Маленький хозяин, придерживая ногой дверь холодильника, выставлял на стол квашеную капусту, рыбный салат и торт 'Прага'.
- Я умею готовить только яичницу и шашлык, - объяснял Ромашов, обмакивая мясной кусок в кетчуп и отправляя в рот. Когда он жевал, борода поднималась вверх и вниз, как будто поддакивала. - Ну, думаю, яичница для праздника не годится, надо жарить мясо. А куда в такую погоду подашься? Решил на балконе делать. Всё-таки - открытый воздух.
- А почему в тулупе? - спросил Николка. Ромашов сделал большие глаза.
- Не поверишь, тёплой куртки в доме нет! Я каждый день в офис - на машине, в выходные дома работаю безвылазно. А костюм с Нового года остался: в офисе как несемейного уговорили подедморозить, - он помолчал, жуя. Взглянул на окно в комнате, удивился. - А что это вы ночником улицу освещаете?
- Так Рождество же, - удивился, в свою очередь, Николка. - Мы всегда в Рождество огонёк на окно ставим - показываем Христу-Младенцу, что ждём Его. Мама говорит: надо верить и ждать хорошего. Тогда чудеса случаются скорее.
- А ты веришь в чудеса? - Ромашов серьёзно посмотрел в николкины серые глаза. Тот, тряхнув белобрысой прямой чёлкой, улыбнулся, открыв выступающие передние зубы.
- А как же! Мама в прошлом году уж как боялась, что на её зарплату не проживём. А потом и дачу сняла на лето, и за бабушкины лекарства заплатила. Только мне на брекеты не хватило, - он вздохнул и тронул несчастные передние зубы костяшками пальцев.
Ромашов положил вилку на стол.
- А отец твой что же? - глухо спросил он. Николка засопел и стал колупать дырочку на клетчатой клеёнке, покрывавшей стол.
- Ясно, - Ромашов угрюмо кивнул и отодвинул тарелку. - Знаешь что, брат? - он порылся в кармане. - У меня тётка - зубной врач. Она тебе такие брекеты поставит, какие самому Биллу Гейтсу не снились. Да где же мой мобильный?
- А вы его на балкон с собой брали?
Ромашов хлопнул себя ладонью по лбу.
- Ах ты, голова садовая! Нет, конечно. И ключи, разумеется, тоже дома, - он засмеялся. - Ну, брат, зависну я у тебя ещё часа на два, буду тётке звонить, чтобы запасные привезла.
- Конечно, конечно! - воскликнул Николка. - Вы только по доске не ходите...
- Не бойся, не пойду, - Ромашов пригладил бороду. - А вот что маме скажем? Поверит она в нашу историю? Если сказать, что я - Дед Мороз, и то правдоподобнее будет, - Ромашов нахлобучил шапку с седыми волосами по краям и пробасил: 'Здравствуйте, разрешите представиться, я - Дед Мороз', - и захохотал вместе с Николкой.
И тут дверь распахнулась. На пороге стояла мама с мокрым зонтиком в руках.
- Мама, познакомься, - сказал Николка, улыбаясь во весь рот, - это - Дед Мороз.
Десять минут спустя мама, в нарядном синем платье, разливала чай и нарезала торт 'Прага'. Играло радио. Ромашов помолодевшим голосом всё-таки рассказывал про шашлык на балконе. Николка выскользнул в коридор, прикрыв за собой кухонную дверь, прислонил к стене пустые шампуры. Постоял немного, прислушиваясь к весёлым голосам мамы и Ромашова, улыбнулся и пошёл в комнату. Он снова устроился в кресле так, чтобы удобно было смотреть в окно. Удивительное всё-таки получилось Рождество: и дождь, и фимиам, и Дед Мороз.... Он долго смотрел на ночник, думая, что слякоть - это не всегда плохо, и вдруг с беспокойством ощутил, что за окном что-то изменилось. Он вгляделся в сгустившуюся темноту и тихо рассмеялся. На улице шёл крупный рождественский снег.