Трое вооруженных мужчин и быстроходная патрульная платформа в небе Терзика - веская причина для покладистости. Я сунула нож в петлю на бедре, выключила внешние защитные экраны, пересекла палубу и протянула старшему досмотрщику жетон. Торговая лицензия легальна, товар лежит на виду, контрабанда надежно спрятана. Авось пронесет.
- Что везем?
- Дерьмо крысиное.
Лицо патрульного вытянулось. Попался, дурачок.
- Фекалии рогатой крысы с Альбиона, - хмуро улыбнулась я, постукивая пальцем по ядовито-зеленой этикетке на контейнере, - На Серафиоде ими травят плотоядные лианы. Еще в трюме стоят две бочки со слизью пятнистого кальмара. Если вам нравится аромат несвежего трупа, милости прошу.
Старший досмотрщик скривился, с брезгливостью осмотрелся, однако спускаться в трюм не стал. Ему явно хотелось к чему-нибудь придраться, но время поджимало; один беспокойный взгляд на небо - и патрульный нехотя свернул досмотр.
- Здесь опасно ночью, торговец, особенно в этой фазе луны. Если хотите, возьмем Вас на буксир.
На востоке четверть неба закрывал пока еще розовый диск спутника здешнего мира. Далеко внизу под нами красная пустыня окуталась вечерними тенями и обрела цвет застоявшейся крови. А у меня на платформе уныло трепыхался обвисший парус. И заряды энергосфер почти пусты. Полная задница.
- Спасибо, патрульный. Сама справлюсь.
Напоследок досмотрщик обернулся:
- Вы слишком уклонились к зоне карантина, торговец, - раздражение в голосе, - Там летать запрещено.
А то я не знаю.
- Разумеется, патрульный.
Долг исполнен, платформа отчалила, тайник в трюме остался нетронутым, а я направилась прямиком в запретную зону. Нет, я не самоубийца. В аномалиях многие бесследно исчезали и только безумец лезет в эту чертову дыру по доброй воле. Но так вышло, что самый короткий путь до нелегального портала лежал именно через карантин, а у меня не осталось энергии на объезды.
Обычно у границ запретной зоны дрейфовала пара патрульных платформ - отгонять дураков и любопытных, однако этой ночью планета превратится в ад. Патруль предпочел переждать за защитным полем. И правильно. Благоразумнее было и мне укрыться, но благоразумие не поможет, если сканеры на штатной базе обнаружат тайник.
Меня никто не остановил, когда я пересекла границы карантина. Ничто не задержало и внутри, аномалией не зацепило. А на выходе из запретной зоны я заметила прыгуна. Удача? Еще бы. Даже пугающая.
Брешь в небесах полыхнула многоцветием и выплюнула клубок потоков видений, сбитых в подобие лент. Поначалу изображения были размыты и хаотичны, но пока я приближалась, стали четче и понятнее - вот, кажется, лестница со сломанными ступенями, там разбитая фара, а это - злая собака с очень страшными зубами. В центре клубка видений парил сам прыгун - гигантская голая фигура. Явно мужская. То, что я издалека приняла за скафандр, оказалось буграми гипертрофированных мышц, член торчал бушпритом и размером был больше меня... Ну и ладно, не такое видали. Мне бы только подзарядиться -энергия платформы на исходе.
- Привет, Старьевщица.
Сильным ударом меня сбило с ног и швырнуло за борт. Я и охнуть не успела, как повисла на высоте пары сотен метров над негостеприимной землей Терзика в крепком захвате чужой руки. Проклятье, я забыла включить защитные экраны!
- Игуана, - прошипела я, пытаясь дотянуться до проржавевших панелей внешней обшивки, - Как я рада тебя видеть.
Над краем моей платформы торчала рыжеволосая голова с аллигаторской ухмылкой на небритой роже. Посиневшая склера глаз и красные веки говорили о недавнем визите человека на Сурени. Милое местечко.
- А уж как я рад! Что ты здесь делаешь, Старьевщица? Это мой прыгун.
- Да пошел ты... Ладно, согласна на торг.
- Ты не в том положении, чтобы торговаться, подруга. Прыгун мой. Да, кстати, когда ты успела поседеть? Дряхлеешь?
- Заткнись, обезьяна. Это солнце на Зета-Центурионе, от него выгорают волосы и чернеет кожа. А тебя, как я слышала, не взял даже ледяной ветер на Килопе, - мило беседуя, ногами я уперлась в скрепы панелей. Резкий толчок - я подпрыгнула вверх, схватилась свободной рукой за ванты, одновременно изогнулась, пятками протаранила Игуане правый бок, а когда он охнул и распластался на палубе - оседлала. Приставила к горлу нож.
- Старьевщица, я тебя обожаю, - восхищенно осклабился Игуана, когда отдышался, - Согласен. Прыгуна поделим.
Вообще-то мне нужна была только дармовая энергия, которую генерировала брешь в аномалии. Но был способ подзарядиться и попроще.
- Отдаешь свой резерв - и прыгун твой.
Игуана недоверчиво уставился на меня кошмарными синими глазами.
- Идет.
В считанные минуты гость приволок четыре стержня - его платформа пристыковалась позади моей, чего из-за паруса я не заметила. Плохо.
- Ты продешевила, Старьевщица, - бормотал мужчина, настраивая некий допотопный прибор. К монстру, беспомощно барахтающемуся посреди багровых небес Терзика, потянулись нити голубоватых молний. Сеть окутала прыгуна - мгновение спустя громадная фигура лопнула, как воздушный шар, и на мою палубу брякнулся мальчишка. Тощий подросток лет пятнадцати в трусах и майке. Жалкий, растерянный. В глазах - неимоверный ужас.
- Я умер? Вы демоны?
- Почти, малыш. В своем мире ты спишь. Видишь сны о том, какой ты сильный и сексуальный. Но тебе нельзя здесь задерживаться. Твое время еще не пришло. Возвращайся лучше на Землю и забудь о нас, - я протянула руку, чтобы вытолкнуть мальчишку обратно в брешь, но Игуана скоренько прижал прыгуна к палубе коленом и натянул на его голову старую потрепанную маску.
- А вот мы, выходцы, ничего земного не помним, - деловито шпокая присосками на древних манипуляторах, весело сказал Игуана, - нам нельзя помнить о том, что было до Исхода. Понимаешь, зародыш, ты на Инкубаторе вроде куколки. Рождаешься, живешь, жрешь и трахаешься, но однажды умираешь и попадаешь сюда. И становишься прекрасной бессмертной бабочкой!
Синие склеры, неровные багровые полосы "сартанского загара", два острых рога антенн, выглядывающих из зарослей грязной рыжей шевелюры, растянутые в дурашливой улыбке серые губы... Я расхохоталась.
- Думаешь, ты выглядишь лучше? - уязвлено огрызнулся Игуана и резко дернул тумблер. Ноги мальчишки конвульсивно задергались. Глаза закатились.
- Хватит, злобный мотылек! Так ты его убьешь.
- Всего лишь сделаю идиотом. Эй, не мешай! Ты честно отдала его мне! Да он все равно потом все забудет! Эй, отвали, говорю!... Ты что наделала, Старьевщица? Я же только начал его прокачивать! Дура! Да ты понимаешь, сколько стоят меморы с Инкубатора? Это же не синтетическая память! Натуральные эмоции и сны! - Игуана ругался, плевался, мял в руках маску и с обидой глядел на стремительно затягивающуюся брешь.
Я пожала плечами и отвернулась. А зря. Прикосновение маски было легчайшим. Я... задохнулась. Это была острая радость от внезапно начавшейся грозы. Я ощущала запах озона, слышала треск молний и бешеный стук капель по стеклу. Меня ударила мучительная тоска при виде девчонки из соседнего подъезда - та растерянно топталась на крыльце со сломанным зонтиком в руках. Я чувствовала чужую ревность, когда перед девчонкой затормозил автомобиль и приглашающе распахнулась дверца. И рвущую душу неуверенность, заставляющую то бежать вперед, привлечь внимание, то отступить в тень, в ничто, в гордое забвение... Чрезмерные эмоции, неустойчивая психика. Не удивительно, что мальчишке снятся сны, где он сильный и желанный. Такие мощные сны, что пробивают скорлупу привычного уютного мира и бросают в небеса иной реальности.
Я сорвала маску и швырнула ее в Игуану.
- Ты хотела бы вернуться на Инкубатор, Старьевщица? - хихикнул тот.
- Зачем?
- Вспомнить, как это было. Знаешь, иногда мне кажется, что мы оставили на Земле что-то большее, чем просто воспоминания. Что-то волнующее, что-то важное...
- Да ты поэт, Игуана, - хмуро перебила я, - Ничего не помню из прошлой жизни и помнить не хочу. Мне все равно, что было когда-то. Возврата на Землю нет. А мне пора к порталу.
- Я не поэт, дорогая, я прагматик. Меморы дорого стоят!
- А ты хоть знаешь, что это незаконно?
- Ха! Было бы законно - кто бы их покупал?
- А почему незаконно, знаешь?
- Так ведь всякая наркота незаконна. А меморы среди прочих первые! Если выходец подсел на меморы, его вылечит только полная чистка памяти! О-о! Мне это только кажется - или впереди я вижу возмущение? Старьевщица, я тебя прощаю. Это второй прыгун. Святые небеса, мне сегодня сказочно везет!
Игуана перепрыгнул на свою платформу, а я подняла защитные экраны.
- Облако плотоядных бабочек? О чем думает человек, которому снятся плотоядные бабочки?
- О том, что ему хреново и он хочет, чтобы хреново было и всем остальным. А на Персефоне кошмары продаются лучше, чем слезливые истории несчастной любви. Хотя это тоже на любителя. Вот бабочки - это по мне. Обожаю эту работу!
Я вставила стержни в пустующие порты энергосфер, подправила латаный-перелатаный парус, сожженный ветрами и солнцами многих миров, включила силовую тягу, молясь про себя, чтобы "зыбучие пески" аномалии отпустили меня. Платформа Игуаны осталась в стороне.
- Береги свое ржавое корыто, Старьевщица! - донеслось до меня.
- Побереги собственный зад, пока его не поджарили, - вдогонку выкрикнула я, - Полночь близко! Скоро небо Терзика будет кишеть голодными драконами!
- Не учи меня жить, старушка! И да пошла ты!
И тебе удачи, Игуана.
Капли дождя, барабанящие по подоконнику. Кружащий голову запах сирени. Босые ноги, приминающие мокрую траву. Угол старого деревянного дома. Мужское лицо, черты которого пугающе знакомы и незнакомы одновременно. Лицо искажено... яростью? Болью? Гневные слова, которых не слышу. Пальцы, впивающиеся в мое плечо. Вспышка молнии, отраженный на лезвии холодный свет. Кровь. Крик, родившийся в солнечном сплетении и вырывающийся наружу. Или это раскат грома? Или пронзившая меня боль?
Меня убили? Я убила?
Игуана, зря ты это сделал.
Я из тех уродов,которые не забыли прежней жизни, как их ни заставляли это сделать. Знаешь, почему Трискелион называют Адом? В колонии на Трискелион ссылают выходцев, которые не могут начать с чистого листа. Не могут или не хотят. Которые помнят и не смиряются с забвением. Я трижды проходила полную чистку, Игуана, меня трижды загружали новой памятью.Знаешь, каково это? Из-за чисток от моих прежних воспоминаний остались рваные клоки. Теперь только и помню: гроза, босые ноги, красноватые струйки, стекающие по животу и бедрам, мужское лицо, искаженное в крике. Безумие в глазах. Я убила? Меня убили? Эта заноза, сидящая в мозгу и отравляющая меня ядом.
Забвение - благо, Игуана, не относись к нему с насмешкой. Я хотела бы все начать сначала. Но теперь не могу ни забыть, ни вспомнить.
Лежа на верхней палубе летающей платформы, я разглядывала багряный диск гигантской луны на бархате фиолетового неба, играющего алыми сполохами. Красиво.
Скоро из пирамид выползут огнедышащие драконы. Безумно красиво, но полюбуюсь зрелищем в другой раз.
Моя рука коснулась потрескавшейся панели у левого борта. Там, внизу, в трюме дожидалась своего часа небольшая коробочка. Плод трудов одного безумного гения с Трискелиона, откуда нам когда-то удалось сбежать. Теперь я возвращалась в Ад по доброй воле с подарком тем, кто, как и я, искал путь на Землю. Проклятая планета рождает проклятые идеи.
Капли стучат по подоконнику. Вспышка молнии отражается на окровавленном лезвии...
Держись, Земля. Скоро к тебе пожалует армия призраков.