Радостная весенняя полянка, играющая роль сцены, камера - зритель в центре зала. Из леса с противоположных концов выходят светловолосый мальчик лет двенадцати и темноволосая, с раскосыми глазами девочка такого же возраста. Оба несут в свободно опущенных руках пластмассовые кладбищенские венки. Общий план.
Девочка останавливается и смотрит на М., пока он идет к ней.
М. (задумчиво, подходя вплотную): Sel oli se linDu, miGä varasti omenia / Там была эта птица, которая воровала яблоки /. Ты на нее похожа.
Д. молчит.
М. (ощупывая ее венок): Может, и здесь какая?..
Д. охотно протягивает венок М.
М. (отпихивая): Нет. Это твой.
Д.: Я заблудилась.
М.: А куда ты идешь?
Д.: Взрослые шли на кладбище. Я отстала.
М.: Я тоже. Miä tahoin sinne... pässä, no miä kuinka sinne en pässaD / Я хотел туда попасть, но не попал /.
Д.: На каком это?
М.: На ижорском. Кладбище.
Д.: А я знаю, где это. Я там часто играю. Там тихо, и никто не мешает.
М.: Играешь? ää! /Ты злая /
Д.: Проводить тебя? Место известное, там прежде был большой город.
М.: Прям как на месте татарского кладбища.
Д.: Ой, мне туда... Ты что, знаешь?
М.: Tein itsellen koin sinelle / Я там себе дом построил /.
Д.: Что?
М.: Ну, игрушечный дом. Настоящих там полно. Странные: с гроб размером, над крышами - полумесяцы.
Д.: Да же, ну да. Покажи мне дорогу.
М.: А ты потом мне.
Пауза.
Д.: Ну пошли же.
М. стоит в раздумьях.
Д.: Что, боишься опять заблудиться?
М.: Нисколько. (Уверенно) Pörittä minnua / Поверти меня /.
Д.: Что?
М.: Поверти меня.
Д. вертит М., тот зажмурился.
М.: üks, kaks... kümmenän / Раз, два... десять /. Стой (указывает рукой в ту сторону, в которую смотрит).
Д. берет М. за руку. Уходят.
Кадр 2
Железная дорога. Чахлые кусты, заброшенные огороды за ними. М. и Д. идут по шпалам. Идущий рядом несет камеру - она снизу вверх заглядывает детям в лица.
М.: ...Дедушка говорил перед смертью: "забудьте меня. Помните не человека - уроки, которые он преподал вам". Еще, то последние были слова: "Рана от топора сгниет вместе с деревом".
Д.: Не хочу гнить живьем. Я его... я его... (всхлипывает) на всю жизнь запомню...
М.: Забудешь как есть. Вот и дедушка нас уже позабыл. Три дня как в гробу - и не узнает больше ни лиц... ничего. Он сам говорил: дух покойника не к родному порогу приходит, а просто на запах. Придя, сам не знает, зачем. Запах манит, и все.
Д.: Как медведя.
М.: Вы случаем не медведя хороните?
Д.: Голубя.
М.: Правда?
Д.: Он был... просто голубь. Залетел к нам, дурной такой. Знак. Все подумали: ладно, хоть крылья девице - мне - даст, унесет из гнезда, потому что нет выхода. Только он сразу сдох. Дурное нельзя держать в доме, оно погибает, ведь птицам, плохим и хорошим, свобода нужна. А хоронить таких надо по-человечески...
М.: Наверное, память - как дом. К нам один такой залетал, хотел выведать тайны нашего языка. Ученый. Из них. Раньше... Hü olliD araD, hü metsäZ eväD ruhtineD kävvä / Они были боязливы, не отваживались ходить по лесу /. А теперь там бараки, дорога железная, пара изб, гаражи. Вот и лезут. Дед тогда умирал в первый раз. Тот пристал: а как это у вас, да как "здрасьте"... Дед ему что-то сказал, да как раз проезжал товaрняк, ничего слышно не было. Думали, умер, когда поезд прошел. Ученого - за порог с пустыми руками, а дедушка - на поправку. Я его после спросил: "А чему этот вот научил тебя?". Дед ответил: "Не знаю. Уже все равно. Все равно".
Д.: Вот и тем, кого похоронили, все равно, что о них думают живые, зачем они статуи на могилах ставят. А статуи эти... будто тоже их чему-то научить пытаются... ну, мертвецов... наклоняются над ними, ладони складывают... присаживаются у надгробий. А я на колени к ним забираюсь... ну, к статуям. Холодные они, а за шею обнимешь - сама холодеешь, потому что... А вот в земле, наверное тепло, вот бы меня без гроба похоронили, прямо так, чтобы... Мертвецы лежат, как гниющие деревья в болоте. Ну да, а на их месте потом вырастают кусты и трава. Багульник. Морошку можно собирать, особенно вот... А потом и трава гниет, и кусты ломаются от времени и гниют. А потом торф. Топкое слово, да? Жаркое. Торф. Он все собой покрывает, и я потом торфом стану... А статуи нет, они, бедные, так и обречены стоять, сначала на кладбище, потом среди деревьев, потом на болоте, на морошке, потом торф, торф. Нет им смерти. И к мертвецам они все ниже клонятся, чтобы у них смертность перенять... А статуи... они разные. Ангелы, tyttöi, priha / девочка, мальчик /.
М.: Откуда ты знаешь наш язык?
Д.: Своего у меня нет.
М.: Так что же?
Д.: Конца ни края этим шпалам нет. И поездов нет. Давай свернем. Может, кладбище рядом уже. Может, мы и вовсе прошли мимо.
М.: Пойдем быстрее. Emmä kunneGa jouvu / Мы никуда не успеем /.
Кадр 3
Проспект Обуховской обороны в Петербурге, раннее утро. Однообразные пятиэтажки, стройка за бетонным забором. М. и Д. с венками в руках бредут по проезжей части.