Поэтому поначалу неплохо бы было понять, а что не так в переводах, и почему Шекспир все переводится и переводится и никак не переведется. До сих пор один только Н. Н. Морозов сообразил что-то путное на этот счет, но к его словам как-то мало прислушивались.

Между тем причины неуспехов прямо выпирают на поверхность, причем с такой силой, что даже неудобно бы вроде их и называть, чтобы не нарваться на банальности. Но, похоже, никто их не замечает. Среди главных трудностей шекспировской прописки в других языках я бы выделил две

1. Жанровая неопределенность

2. Языковая уникальность

Жанровая неопределенность

Прежде чем переводить Шекспира, нужно понять в каком жанре его нужно переводить. Либо это

а) театральные пьесы

либо

б) драматические поэмы

1) Театральность

а) подразумевание по ходу действия ремарок

Отрицать то, что Шекспир писал для театра вроде бы не с руки. Но все-таки остановиться на этом вопросе и прояснить такую простое словосочетание как "Шекспир писал для театра" не мешало бы.

Но то что пьесы Шекспира это именно пьесы, а не драматические поэмы прежде всего указывает такой элементарный факт, что многие реплики становятся понятными только при сценическом воплощении.

Король Лир прогоняет свою беспутную дочь, которая при разделе наследства выказала слишком мало любви к нему:

Hence, and avoid my sight! So be my grave my peace, as here I give Her father's heart from her! Call France; who stirs?

Ступай! Прочь с глаз моих! Клянусь покоем будущим в могиле, Я разрываю связь с ней навсегда. Я посылал за королем Французским. Вы слышите?

Реплика who stirs? ("кто там колготится?"), явно тут ни к селу ни к городу. И никак не связана ни формально, ни по смыслу с речью уже впадающего в маразм Лира. Но, очевидно, взрыв королевского негодования был так необуздан, так неожиданен для окружающих, что вызвал в их среде глухой ропот. А уже их ропот спровоцировал лирову реплику, которая кажется бессмысленной только при чтении, но, очевидно, совершенно естественно звучит со сцены в изображаемой ситуации.

Диалог между Розенкранцем и Гамлетом

-- My lord, you once did love me
-- So I do still, by these pickers and stealers

"-- Милорд, вы когда-то любили меня.
-- И до сих пор, этими вот ворюгами"

Говоря "этими вот ворюгами" Гамлет обычно показывает на свои руки. Пастернак так и перевел "Гамлет (показывая на свои руки). Как и сейчас, клянусь этими воровскими орудиями". То есть реплика понятна не сама по себе, а лишь при правильном сценическом воплощении.

Или вот в "Буре" появляется новый персонаж, пьяница и жлобяра Тринкуло и первая же реплика, которую изрыгает его рот

Here's neither bush nor shrub -- "Нет ни куста, ни пня"

из чего сразу становится ясна вся мизансцена -- пустынный берег моря.

То есть Шекспир писал именно для театра, и то, что не всегда нужные ремарки, которые бы делали сцену понятной, прописаны, следует отнести к небрежности его первых издателей: пьесы эти игрались в то время столь часто, что они не сочли нужным давать какие-то особые комментарии -- итак, все всем понятно. Кто ж мог подумать, что их товарищ переживет века, а их поспешное издание станет каноническим?

б) театральный язык

С ремарками переводчики на русский язык справились в целом вполне удовлетворительно: где надо их проставили. Так что шероховатости оригинального английского текста в этом плане более или менее выровнены, по крайней мере там, где исследователи указали на отмели. В частности реплики в "Гамлете", "Отелло", "Короле Лире", часто переводимых комедиях полностью идут вслед за подробными морозовскими комментариями.

Но театральность Шекспира сказывается и в другом: в отличие от многих классических драматургов нового времени -- для нас это прежде всего Чехов, А. Островский и М. Горький -- безоговорочно вставших на сторону литературного языка, как письменного, Шекспир весьма податлив на искусы языка театрального. Театральный язык -- это тоже разновидность литературного языка, если не принимать слово "литературный" слишком уж близко к сердцу (lit(t)eratura от littera).

Но свои особенности у него есть. Из таких особенностей, особенно актуальных, особенно когда мы ведем речь об особенностях шекспировских пьес, следует назвать крокозябристость речи персонажей (коллоквиальность -- что так и переводится дословно: крокозябристость). Мы редко говорим законченными, правильными периодами. Вместо "Как поживаешь?" -- "В общем хорошо" мы говорим "Ну ты как?" -- "Да я-то в норме" или что-то в этом роде. Подразумевания, пропуски и даже прямая бессмыслица ("Мужики, вы чо? Совсем наглость потеряли что ли?") -- обычные симптомы коллоквиальной болезни. К коллоквиальности же относится и не совсем четкое употребление значений слов ("у нас чего только может нехватать? у нас всего может нехватать"), невольная двусмысленность ("Ветерок от пельменной" (название закусочной)) и т. д. Но вместе с тем, если на письме это выглядит непристойно и непонятно, то в живой, разговорной речи проблем с пониманием не возникает.

Конечно, в основном коллоквиальная речь характеризует людей малограмотных, некультурных, или, ведя речь о Шекспире, низших сословий.

Give me leave. Here lies the water; good: here stands the man; good; if the man go to this water, and drown himself, it is, will he, nill he, he goes,--mark you that; but if the water come to him and drown him, he drowns not himself: argal, he that is not guilty of his own death shortens not his own life.

Погоди. Вот здесь лежит вода; хорошо; вот здесь стоит человек; хорошо; ежели человек идет к этой воде и топится, то хочет не хочет, а он идет; заметь себе это; но ежели вода идет к нему и топит его, то он не топится; отсюда эрго: кто неповинен в своей смерти, тот не сокращает своей жизни (будто если он утоп ненароком, он проживет столько же, как если бы он не утонул = не сокращает своей жизни).

Великолепно эту коллоквиальность высмеял Шекспир в "Сне в летнюю ночь". При дворе представляется:

English	Русский
'A tedious brief scene of young Pyramus And his love Thisbe; very tragical mirth.' Merry and tragical! tedious and brief!"	"Любовь прекрасной Фисбы и Пирама, Нудная, короткая драма, Очень трагическое веселье". Короткая и нудная пьеса, Веселая трагедия притом?"

И на недоуменный вопрос, как это возможно, следует остроумный ответ

English

Русский

A play there is, my lord, some ten words long, Which is as brief as I have known a play; But by ten words, my lord, it is too long, Which makes it tedious; for in all the play There is not one word apt, one player fitted: And tragical, my noble lord, it is; For Pyramus therein doth kill himself. Which, when I saw rehearsed, I must confess, Made mine eyes water; but more merry tears The passion of loud laughter never shed.

Государь, Вся эта пьеса --в десять слов длиной; Короче пьесы нет, насколько помню; Но лишние все эти десять слов - Вот чем она длинна. Ни слова в ней Нет путного, ни путного актера. Трагедия она лишь потому, Что в ней герой Пирам с собой кончает. На репетиции до слез дошел я, Но признаюсь, что никогда еще Так весело не плакал я от смеха.

Но коллоквиальность свойственна и образованным людям. Во что бы превратилась наша речь, если бы мы пользовались полной лингвистической оснасткой ("-- Как твое предложение о продаже? -- Его сочли очень своевременным и полезным" = "Ну а твое по продажам? -- Выстрелило в десятку")? Очень многое у нас, при пользовании одними и теми же оборотами и словами, подразумевается без ущерба для смысла. И у Шекспира такая естественная коллоквиальность имеет место быть:

English	Русский
-- Then, tell me, Who's the next heir of Naples?	-- Кто ж наследует корону Неаполя?
-- Claribel.	-- Дочь короля.
-- She that is queen of Tunis; she that dwells Ten leagues beyond man's life; she that from Naples Can have no note, unless the sun were post-- The man i' the moon's too slow--till new-born chins Be rough and razorable; she that--from whom?	-- Тунисская царица? Она живет за 10 лиг выше человеческой жизни (то есть, нужна человеческая жизнь + 10 лиг, чтобы преодолеть это расстояние); она, которая из Неаполя не может иметь известия -- если только солнце будет почтой -- человек в месяцах слишком медленен -- пока новорожденный пацан будет грубым и поддатым под бритье (способным быть выбритым: брили тогда спецбрадобреи); она которая -- от кого?

Шекспировская коллоквиальность тем хороша, что она настолько понятна, что делает речь емкой и лаконичной без специальной расшифровки. Многие его сокращения можно даже отнести в разряд метафор

в) балаган + высокая драма

В чем-чем Шекспира упрекали, так это в смешении жанров и стилей, и этот упрек на нем висит до сих пор, хотя чаще оголтело именуется стилевым разнообразием, внося путаницу с присвоением английскому барду художественных достижений литературы Нового времени, прежде всего романной. Единство стиля -- как раз фундаментальный принцип европейского романа. Стилевое и жанровое разнообразие здесь достигается тем, что разностильные элементы вводятся в основной стиль произведения: в авторское повествование, которое и задает ему стилевую и жанровую рамку, чаще всего стилистически нейтральную. На фоне такого стилистического нейтралитета и выстреливают жаргонные, поэтические, архаические и прочие включения.

Совсем не то у Шекспира. У него почти нет реплик, авторских комментариев, резонирующих персонажей, которые в западной пьесе служат стилевым каркасом. У него высокое переходит в низкое и обратно без каких-либо излишних предуведомлений. Отчего единство действия, персонажей постоянно нарушается.

Вопрос на засыпку, каким, допустим, нужно играть Яго? В советской театральной традиции Яго -- воплощенное зло: красивый, гордый, бросающий вызов миру и судьбе, так сказать злодей из принципа, философ злодейства, словом, персонаж высокой трагедии. Не нужно особенно шариться по тексту трагедии, чтобы дать материал для такого Яго. Мысли его черны, но слова благородны, а язык возвышенен.

English	Русский
Though I am bound to every act of duty, I am not bound to that all slaves are free to. Utter my thoughts? Why, say they are vile and false; As where's that palace whereinto foul things Sometimes intrude not? who has a breast so pure, But some uncleanly apprehensions Keep leets and law-days and in session sit With meditations lawful?	Повиноваться старшим, генерал, -- Долг воина, но оглашать догадки Не входит и в обязанность раба. Сказать, что думаешь? А если мысли Кощунственны и ложны, точно грязь В святилище или в суде неправда?

Но есть и другой Яго: выпивоха, немного плут, обжора, в общем добрый малый на вид и мерзавец, притом мерзавец самого низкого пошиба, гопник по сути. Персонаж того же типа, что и Фальстаф или сэр Тоби. И язык этого Яго грубый, матерный, никак не предполагающий не то чтобы возвышенных мыслей -- можно и возвышенные мысли выражать языком улицы, -- но и того факта, что сфера возвышенного, сфера отвлеченных, абстрактных понятий вообще существует. Вот как он докладывает Брабанцио, что его дочь спуталась с Отелло

English	Русский
Even now, now, very now, an old black ram Is topping your white ewe	Сейчас, сейчас, в сей самый момент, старый черный козел взгромоздился на вашу белую овечку
...
you'll have your daughter covered with a Barbary horse; you'll have your nephews neigh to you; you'll have coursers for cousins and gennets for germans.	вы хотите, чтобы вашу дочь покрывал варварский конь; да ведь ваши внуки будут ржать на вас; вы заимеете в племянниках рысаков, а в свояках непонятно кого (какие-то лошади, точного перевода для gennets даже англичане не дают)

Ясно, что совместить двух этих Яго в одном невозможно. Яго -- кабацкий забулдыга не будет говорить возвышенных монологов, Яго -- байронический злодей не будет опускаться до дешевого жаргона. Так у Шекспира постоянно высокая трагедия сочетается с дешевым ярмарочным балаганом. Многие пытаются найти этой "загадке" объяснение, хотя ларчик, как мне кажется, открывается весьма просто. Не было у Шекспира никакой особой эстетической программы. Шекспир был автором-практиком. И как практикующий драматург он должен был угождать всякой публике: и той ее части, которая требовала возвышенных образов, и той, для которой театр был попсой. Да и одного и того же зрителя трудно держать на притужальнике одного единственного интереса. Накалив свои страсти высокой трагедией, он жаждет попсовой релаксации. Вдоволь поприкалывавшись над грубыми выходками шутов, он требует благородного зрелища.

В большинстве своих пьес, трагедиях и исторических хрониках, а также высоких комедиях, Шекспир так и мотыляется между высокой драмой и самым непристойным балаганом. Соответственно, и язык его это постоянная чересполосица низменной прозы и торжественного пятистопного ямба. И опять же можно заметить по этому поводу, что читать прозу вперемешку со стихами -- муторное дело. Совсем иное дело -- когда произведение воспринимается на слух. Здесь чередование стихов и прозы не только допускается, но позволяет избежать монотонности какого-то одного жанра.

Шекспир, здесь, заметим, никакой не уникум. Так представлялись пьесы Лопе де Вега, так писались рыцарские романы, ибо рассчитаны они были не на чтение, а либо на представление, либо на слушание. Сейчас, когда книга все более отходит на задний план, все более устаревает книжный способ подачи материала. И допустим, при восприятии аудиофайлов смешение жанров, недопустимое в литературе, снова становится необходимым для лучшего восприятия произведения. И при переводе нужно думать для чего ты переводишь: для книги или для театра, для бумажного носителя или аудиофайлов.

2). Поэтичность

Если для англичан Шекспир драматург без какого-либо сомнения, а так где он не подходит для сцены, они решительно его подправляют невзирая на статус гения, то европейцы, и прежде всего немцы, считают Шекспира поэтом, а его пьесы рассчитанными скорее на чтение или декламирование, чем на сценическое воплощение. И, действительное, многое в шекспировских пьесах топорщится против театра

а) несвязанность действия

Шекспир -- плохой драматург, и именно в его самых выдающихся пьесах: в частности, 4-х знаменитых трагедиях "Гамлет", "Король Лир", "Макбет" и "Отелло".

Снова обратимся к "Отелло". Основной конфликт пьесы -- это противостояние благородного мавра и подлого Яго. Яго всей душой ненавидит Отелло и пытается его погубить. Зачем? Каковы мотивы этого злодея? А никаких. По крайней мере серьезных или убедительных. Вроде бы ревность. Мавр, по подозрениям весельчака и балагура Яго залазит в постель к его жене. В отместку он решает совратить Дездемону, а когда это не получается, он пытается наускать на адюльтер сначала незадачливого сэра Огюйчика (Родриго), а потом красавца Кассио.

Мотив мелковат для трагедии. Но неубедителен не поэтому, а потому что прозвучав в нескольких репликах, он в пьесе так и не получил развития, не стал ее действующей пружиной.

English	Русский
[I] led to diet my revenge, For that I do suspect the lusty Moor Hath leap'd into my seat; the thought whereof Doth, like a poisonous mineral, gnaw my inwards; And nothing can or shall content my soul Till I am even'd with him, wife for wife, Or failing so, yet that I put the Moor At least into a jealousy so strong That judgment cannot cure	Я готов на все, Чтоб насолить Отелло. Допущенье, Что дьявол обнимал мою жену (дословно: "впрыгнул в мою постель"), Мне внутренности ядом разъедает. Пусть за жену отдаст он долг женой, А то я все равно заставлю мавра Так ревновать, что он сойдет с ума.

Другой мотив зависти для Яго обретается в карьерной плоскости: это зависть к более удачливому сопернику по службе. Каковым является даже не Отелло, а Кассио, который обошел Яго в чинах и как раз с подачи Отелло

English	Русский
And I, of whom his eyes had seen the proof At Rhodes, at Cyprus and on other grounds Christian and heathen, must be be-lee'd and calm'd By debitor and creditor: this counter-caster, He, in good time, must his lieutenant be, And I--God bless the mark!--his Moorship's ancient	Я на глазах Отелло Спасал Родос и Кипр и воевал В языческих и христианских странах. Но выбран он (т. е. Кассио -- a great arithmetician, который never set a squadron in the field, Nor the division of a battle knows More than a spinster). Он -- мавров лейтенант, А я -- поручиком их мавританства.

Этот конфликт порождает интригу. Но к середине пьесы и эта интрига умирает. Яго полностью достигает поставленной цели: Кассио в глазах Отелло пал, Яго назначается на его место -- сюжет исчерпан. Тем более, что Яго сам отлично понимает, что выше ему расти некуда, и Отелло, как военачальник его превосходит (Another of his fathom they (венецианцы) have none,
To lead their business).

Но нет, Яго продолжает и продолжает интриговать, пока не доводит Отелло до гибели и ослепленный яростью к мавру этот злодей, для которого нет ничего выше собственного благополучия, совершенно теряет инстинкт самосохранения, громоздит ошибку на ошибке и гибнет сам. Мы не говорим, что этот персонаж не убедителен. Наоборот: психологически Яго -- очень сильный образ, привлекавший и привлекающий внимание артистов и исследователей. Но своей театральной интриги у него нет.

И поэтому, когда пьеса доходит до театрального воплощения постановщикам для создания убедительного спектакля приходится идти кто во что горазд. Верди очень любивший "Отелло" и желавший сделать оперу максимально приближенной к пьесе, два года промучился сам, промучил театрального антрепренера и либреттиста, и в конце концов вынужден был совершенно иначе построить сюжет, сделав Яго воплощением мирового зла.

Именно немотивированная злоба к человеку, который являет собой благородство души, которого в жизни не бывает, не может быть и не должно, по глубокому убеждению Яго, и движет его действиями. Изменив мотив, Верди-Бойто полностью изменили и сюжет. Яго ничего не говорит ни о своей ревности к мавру, ни о служебных дрязгах. Он в первой же арии открыто провозглашает, что он злодей и ни о чем, кроме того, чтобы творить зло и не помышляет. Мне кажется, советские постановщики, по крайней мере, знаменитого фильма 1955 года, смотрели на пьесу Шекспира через призму вердиевой оперы. Оттуда же, а не от текста Шекспира, пляшут и переводчики.

То есть, чтобы пьеса была сценичной, она нуждается в значительной переделке. В меньшей степени это относится к "Королю Лиру" и "Макбету", хотя интрига последней пьесы уже умерла где-то к ее середине, и действие движется по инерции. В большей к "Гамлету", где плохое построение выдают за какую-то "загадку Гамлета".

Но читая пьесы, ты ничего этого почти не замечаешь. Вернее замечаешь, но как-то так, боковым зрением что ли. Тебя больше захватывает даже не сюжет, а характеры, герои, их поступки. Трагедии Шекспира для тебя не столько пьесы, сколько драматизированные поэмы, может быть даже романы. А кто встречал романы или поэмы с совершенной композицией? Да их навалом, и все какие-то убогие (приключенческие, дамские, фэнтэзи). Великие же романы просто, похоже, по определению невозможны без изъянца.

То же и с шекспировскими пьесами. Их замечательность и глубина не театрального, а какого-то иного, я бы даже рискнул сказать, романного свойства. Великолепен Отелло с его стремлением к благородству. И все же в особенную глубину этот образ, как и большинство шекспировских образов, за исключением, может быть, Гамлета, не ныряет.

Нет никакой загадки Отелло: он прост и понятен как два пальца. Обычный рассудительный мужик, с умом, опытом: то что он негр -- это чисто техническое обстоятельство, чтобы подчеркнуть необычность и "противоестественность" его любви с молодой патрицианкой, противоестественной для времен Шекспира и совершенно нормальной для наших толерантных и политкорректных дней, которым, похоже, приходит кирдык. Отелло ревнив, это настолько очевидно, что откуда наш Пушкин напустил туману с дурацкой доверчивостью, непонятно. Если не предположить, что наш классик своей репликой отвечал на какие-то свои внутренние будоражившие его комплексы и проблемы.

Но ревнив Отелло обычной ревностью старого козла, "папика", отхватившего молодую жену -- очень современный персонаж. Никаких там особых африканских страстей нет и в помине. Трагедия "Отелло" это в меньшей степени трагедия Отелло, чем трагедия общества. Я бы назвал трагедию пьесы трагедией морального давления. Шекспиром замечательно выписана обстановка вокруг центрального персонажа: ведь его ревность на совести не одного Яго, а всех вокруг.

Вот жена Яго, которая и разоблачила интригу своего мужа, называет Отелло черной обезьяной и жалеет госпожу, что та связала свою судьбу с таким уродом. Тот же Яго... он ведь даже не сомневался в том, что Дездемона изменяет мужу с Кассио, просто физически не может не изменять (Blessed fig's-end! the wine she drinks is made of grapes: if she had been blessed, she would never have loved the Moor. Blessed pudding! "Слишком целомудренна, целомудренная фигня! Вино, которое она пьет, из гроздьев, как твое. Целомудренные потроха! Как же она тогда полюбила мавра?").

А отец Дездемоны -- венецианский нобиль Брабанцио? Он почти уверен, что Отелло чародейством завладел ее дочерью, и когда та признается, что это ее свободный выбор, он с тихой резигнацией уступает судьбе. После чего исчезает со сцены, и только где-то ближе к концу в пьесе проговаривается, что огорчившись поведением дочери, он умер. Трагический образ не хуже Отелло. Хотя и не разработанный сценически. Но самому характеру Брабанцио это не вредит. Можно бы сказать, что глубина заложенной в нем идеи достигается романным путем: достаточно всего лишь два раза -- начало и итог -- вывести героя, чтобы обозначить его судьбу.

Да и сама Дездемона не без греха. Ее обычно изображают бесплотной, бледно-романтической красавицей. Но это женщина весьма полной комплекции, любит повеселиться (she's... fun of game), хорошо покушать. И она без зазрения совести флиртует с Кассио -- и это естественно для молодой красивой, а главное свободной и уверенной в себе женщины. Но флирт это одно, а адюльтер, измена совсем другое. В том-то и дело, что для старпера, каким был Отелло (хотя ему всего где-то в районе 40), так же естественно подозревать даже в легком флирте нечто большее.

То есть то, за что ценят Шекспира как гения -- глубина проработки характеров персонажей, а главное их судеб, взаимоотношений -- все это налицо. Но это качества все же не развернуты им в хорошо скомпонованной и четкой театральной композиции.

Не могу не разбавить своей мысли еще одним примером. "Гамлетом". Вот пьеса, которую читать -- не перечитать. И каждый раз находишь все новые и новые нюансы, обогащающие характер. Вот Гамлет рассказывает верному Горацио, как он минеров Гильденстерна и Розенкранца подорвал на мине. Горацио говорит принцу, что такая шутка чревата:

English	Русский
It must be shortly known to him from England What is the issue of the business there.	Он должен скоро получить из Англии Известие о положеньи дел.

Гамлет беспечно машет рукой (хотя такой ремарки в пьесе и нет):

English	Русский
It will be short: the interim is mine; And a man's life's no more than to say 'One.'	Должно быть, скоро; промежуток мой; Жизнь человека не длиннее, чем сказать: "Раз".

То есть, фигня вся эта чреватость. Главное для принца -- отомстить за отца, а после хоть трава не расти. А для этого хватит одного удара шпагой: a man's life's no more than to say 'One.' И обратно же -- этот мотив практически не виден, затерт основным действием и проявляется лишь при внимательном, где-то даже неоднократном чтении.

То есть читать пьесы Шекспира как драматические поэмы вовсе не так уж неуместно, как бы мощно Уайльд не возникал на сей счет.

б) чрезмерная метафоричность

Если театральная коллоквиальность (то есть идущая не от плохого владения речью, а от желания выражаться емко и кратко) плохо воспринимается при чтении, но совершенно естественно со сцены, то обилие метафор, делает пьесы Шекспира во многом несценичными.

Пьеса живет действием, движением. Диалог хорош тогда, когда он описывает действия. Описания сами по себе плохо воспринимаются на слух. А уж изысканные метафоры -- тем более. Нужно время, чтобы их обмозговать, проглотить. А пьеса не ждет. Вот почему даже такой влюбленный в Шекспира актер как Гилгуд, стремившийся максимально близко к оригиналу ставить Шекспира, вынужден был многие его метафоры заменять самыми простыми и банальными оборотами. И даже такой адепт Шекспира как драматурга как Уайльд вынужден был признать, что с метафорами у того явный перебор:

English	Русский
Yet lovely as all Shakespeare's descriptive passages are, a description is in its essence undramatic. Theatrical audiences are far more impressed by what they look at than by what they listen to...	Как бы ни были заковыристы у Шекспира описательные пассажи, они по самой своей сути несценичны. Театральная аудитория скорее впечатляется глазами, чем ушами...
It is true that Shakespeare's descriptions are not what descriptions are in modern plays -- accounts of what the audience can observe for themselves; they are the imaginative method by which he creates in the mind of the spectators the image of that which he desires them to see. Still, the quality of the drama is action. It is always dangerous to pause for picturesqueness.	Конечно, шекспировские описания -- это лишь отчеты о том, чего современная публика может узреть своими персональными глазами. Эти описания взывают к воображению зрителя, чтобы возбудить перед глазами его души картины, которые тот бы желал видеть в натуре. Эссенция драматического произведения -- действие. Весьма опасно останавливать его ради красивых слов.

* * * Таким образом, если переводить пьесу как пьесу, она будет во многих местах непонятна, а то и нечитабельна, если переводить как драматическую поэму -- она будет сценически непредставима.

Итак, вот вам первый порок советских переводчиков: слишком почтительное отношение к источнику, или на их жаргоне: бережное. Языковые проблемы при переводах Шекспира Вот некоторые из них:

а) театральность

, то есть многие его пассажи понятны при сценической озвучке, но пропадают в литературном, написанном тексте, на что мы достаточно намекнули выше

б) конкретно-исторические привязки

Давно отмечено, что большинство образов Шекспира (типа всяких там метафор и сравнений) заимствовано из простейших явлений повседневной жизни. Это делает пьесы англичанина простыми и понятными, но это же делает его пьесы трудными и непонятными. Простыми и понятными для современников Шекспира, трудными и непонятными для нас. Один из характерных примеров этой чересполосицы являют собой античные аллюзии у Шекспира. Вот загадка так загадка для исследователей.

При чем сами аллюзии вроде бы не должны вызывать у комментаторов проблем: античная литература на Западе изучена вдоль и поперек. Но в том-то и загвоздка, что Шекспир был не шибко грамотным. Его друган Бен Джонсон (Шекспир умер на следующий день после знатной попойки с ним) говорил, что Шекспир "латинский знал плохо, а греческий язык и того хуже". Однако зрителям шекспировского театра это обстоятельство не вредило, ибо свое представление об антике он заимствовал не из ученых трудов, в из вульгарных простонародных всеобщих представлений.

И все же это малая проблема для перевода Шекспира: все эти реалии давно объяснены многочисленными комментаторами, а заменить те из них, которые вышли из употребления, более модерновыми, думается, не составить труда

в) архаизм

Это проблема очень серьезная. Шекспир -- архаичен. Архаичен не потому, что он писал давно. Все, что когда-то было новым, становится со временем архаичным. Но, скажем, его современник Бэкон, понимается пусть и не сразу, но после небольшой привычки достаточно нормально современным читателем. Но Шекспир архаичен принципиально. Шекспир архаичен даже для своих современников: уже Драйден, а это его младший современник, оседлавший для дат своей биографии конец XVII века, когда Шекспир выбрал местечко поближе к началу, писал, что понять Шекспира очень трудно. Его архаичность -- это способ приделать своим трагедиям крылья высокого стиля: недаром шекспировские комедии и те фрагменты трагедий, куда он допускает простонародье, читаются более или менее нормально.

Поэтому переводить Шекспира, это пытаться воспроизвести язык Библии, не в современном, а церковнославянском обличье, позаимствовать словарь и синтаксис у Ломоносова, на худой конец Тютчева, но при этом не переусердствовать.

г) значенческое многообразие

значения вытекают, как из англоязычного, так и сугубо шекспировского контекста

Но главная трудность -- это особенностью шекспировского метафорического языка. На чем и остановимся поподробнее

О шекспировских метафорах

Если назвать главную особенность шекспировского стиля -- то это будет повышенная метафоричность. Есть два писательских качества, которые редко налицо в одном авторском лице. Один условно назовем композиторским, а другой живописным.

Композиторский -- он поближе к композиции, хотя многие обладатели этого дара часто как раз искусством композиции и не владели. Этот дар чаще всего состоит в умении вести рассказ: строить сюжет, приберегать и вовремя выстреливать эффективными событиями или деталями. Но не только. Драйзер ничем подобным не владел (композиция его романов -- это просто нагромождение фактов и описаний), и все же это писатель явно выраженного композиторского склада. К композиторскому дару (не могу найти подходящего термина, поэтому и употребляю этот) относится также умение указать на интересный характер, дать сцепление событий и лиц, обнаружить связи между явлениями.

Живописный -- это дар Остапа Бендера, который умел расшевелить даже тупого райкомовского чинушу, украшая толковое, но довольно монотонное изложение популярной брошюры "Восстание на броненосце 'Очаков'" живописными подробностями, ускользнувшими от Истпарта. Живописный дар -- это дар находить и обыгрывать детали, выдумка на словесные формулы и приколы, изобретательность по части метафор, сравнений.

Как уже писалось, эти два дара редко сочетаются в одном писателе. И даже в Шекспире они корешовались с оговорками. "Ромео и Джульетта", "Сон в летнюю ночь", "Король Лир" -- образцы драматургического искусства, чего не скажешь ни об "Отелло", ни о "Гамлете". А вот по части живописности Шекспир не знает себе равных. По крайней мере, в русской литературе даже близко рядом с ним некого поставить. Разве лишь Павел Васильев: но Васильев пишет тяжело и тягомотно -- им начинаешь восхищаться ни при чтении, а после, когда вспоминаешь или анализируешь прочитанное.

И из всех живописных приемов метафора -- буквально визитная карточка Шекспира. Английский бард насквозь метафоричен. Для переводчика это важно уяснить себе. Но это лишь первый шаг. Второй состоит в том, чтобы понять характер шекспировских метафор. А метафоры у Шекспира особенные. И вот эти особенности:

1. Игра словами

2. Перенос признака с субъекта на объект: психологизация объекта

3. Конкретизирование метафор и актуализация речевых оборотов

4. Вовлеченность метафор в действие

Разумеется, мы огласили не весь список: у Шекспира полно гипербол, сравнений, олицетворений и т. д. Но это свойственно любой поэтической речи, и хотя много интересного можно у Шекспира насобирать и на этой поляне, но мы здесь останавливаться не будет, тем более, что на этом злачном литературоведческом месте отметелелись стада исследователей. Поэтому обращаем внимание именно на особенности шекспировских метафор, очень мало свойственных другим авторам, и почти не свойственных или, правильнее сказать, не разработанных до уровня поэтического обихода родной нашей русской литературой.

1. Игра словами

Под словесной игрой обычно понимается, когда у слова есть несколько значений и шутка основывается на подмене значений ("хорошую вещь браком не назовут"). Такой игры словами полно и в литературе и в жизни. Не брезгует данным приемом и Шекспир. Но применяет он его с большой выдумкой, а главное, очень разнообразно и очень своеобразно. Кроме обычной подмены понятий, он использует двузначность слова, когда сказанное может быть понято и так и этак, и оба этих значения подходят по смыслу. Читатель или зритель, а также персонажи могут сами выбирать, что им больше нравится.

Вот перебраниваются две девушки. Одна говорит другой

How low am I, thou painted maypole?

Слово low можно понять, как 1. низкий, невысокий; 2. низкий, подлый. В зависимости от чего фразу можно перевести так, как ее и перевел русский переводчик "Как, я мала, раскрашенная жердь? (т. е. дылда)?" А можно и "Значит, я гадина, а ты размалеванная шлюха?" По смыслу перебранки подходят и первый, и второй варианты. Но однозначный выбор, сделанный переводчиком в пользу только одного из них, явно обедняют смысл.

Еще один нюанс игры словами. Часто слово можно понимать, как в прямом так и в переносном смысле.

В русском переводе одной из пьес Шекспира есть

"Припомни
Ужасную колдунью Сикораксу,
Которая от старости и злобы
В дугу согнулась! "

who with age and envy
Was grown into a hoop? hast thou forgot her

но hoop -- 1. дуга, 2 тяжелое испытание

То есть можно данный пассаж перевести и как это переведено выше, но и как

"которую старость и злоба довели до несчастий"

А вот еще один замечательный пример игры слов:

Ebbing men, indeed,
Most often do so near the bottom run
By their own fear or sloth

"Опускающиеся люди, в самом деле,
Часто идут на дно
Из-за собственного страха или апатии"

Ebbing men -- "тонущий человек" как в прямом, так и в переносном ("опускающийся человек") смысле слова. Так что вся тирада может быть понята и как метафора, и как прямое описание, поскольку речь идет о кораблекрушении:

"Тонущие люди, часто сами приближают себе дно ("стремятся на дно")..."

Шекспир широко используют также и такую особенность английского языка, как нечеткую выраженность формальными признаками частей речи. Скажем, какая часть речи слово captain? В основном -- это конечно, существительное

What captains they were! -- "Это, блин, были капитаны (капитаны с большой буквы)".

Но можно и глаголом.

I want a wench for the boat he captains -- "Я бы хотела быть (судовой) шлюхой на корабле, где он капитанствует"

К какой части речи принадлежит слово, определяется не столько его видом, сколько его положением в предложении

thin captains biscuits (I mean that the biscuits were thin, not the captain) -- "тонкие капитанские бисквиты (я имею в виду тонкими были бисквиты, а не капитан)" -- знаменитая шутка Джерома К. Джерома, где он обыгрывает возможности captain быть прилагательным.

Шекспир здесь виртуозничает по полной программе. Вот такой, допустим, трюк

This is a very scurvy tune to sing at a man's
funeral

To sing -- "петь" голимый инфинитив, который может выполнять в предложении совершенно различные функции, в частности, функции обстоятельства и дополнения. Если мы посчитаем в данном случае to sing обстоятельством, тогда нужно переводить "это поганая мелодия, чтобы ее петь на похоронах", т. е. для похорон эта мелодия не годится. Если же это дополнение, то тогда -- формулировать перевод не буду, -- но мысль будет совсем другой: "эта поганая мелодия только и годится что для похорон".

А поскольку по ходу пьесы ситуация такова, что фраза произносится потерпевшими кораблекрушение и выброшенными без еды и питья на пустынный берег, то оба перевода подходят для ситуации: типа, "наше дело --швах, и уже можно играть по нам похоронные марши" или "тут и так паршиво, а ты вместо слов ободрения и утешения играешь похоронные марши". Думается, как перевести точнее, и сам Шекспир бы не сказал: для него главным было поставить рядом "петь" и "хоронить", и понимай, как хочешь.

Who shall be of as little memory
When he is earth'd...

"Он будет столь малой памяти (=его будут помнить так мало),
Когда его похоронят..."

Вместо "похоронят" Шекспир образовывает слово от существительного earth -- "земля". То есть дословно можно передать как "оземлят". Ясно, что употребление слов "похоронят", "погребут" будет правильным, но лишенным наглядности. Можно бы сказать "предадут земле", но это было бы и длиннее и несколько торжественнее, чем предполагалось по контексту. Употребление earth должно показать, что его именно "засыпят землей", "уроют".

2. Перенос признака с субъекта на объект

The latter end of his commonwealth forgets the beginning -- "конец его республики забывает начало".

Ясно, что республика -- понятие неодушевленное, и ничего ни помнить, ни забывать она не может. Забывает человек, который описывает устройство государства, которое он мечтает учредить. Таким образом свойство человека переносится на предмет, о котором этот человек говорит.

Или вот классическое (потому что с легкой руки Морозова ни один советский шекспировед его не омиттировал):

And Cassio following him with determin'd sword -- "И Кассио вбежал за ним с решительным мечом"

Решительным был, разумеется, не меч, а Кассио.

Благодаря уместному и совершенно прозрачному такому способу употребления метафор Шекспир делает свою речь лаконичной и энергичной, экономя на длинных объяснениях и описаниях. Кстати, именно на лаконизм и энергетику описания делают упор примеранты, совершенно не просекая характер метафоры.

3. Конкретизирование метафор и актуализация речевых оборотов

Наша речь буквально пересыпана метафорами. Метафоры -- это сорняки, которые засоряют речь и скорее скрывают, чем обнажают смысл. Чаще всего употребление метафор бездумно и механично. Самое привычное приветствие "здравствуйте" -- это метафора от пожелания здоровья. Но когда люди здороваются, мыслью о здоровье у них и не пахнет ни с какого бока. У Шекспира самая пошлая и часто употребимся метафора играет, потому что он наполняет ее конкретным содержанием, привязывает к обстоятельствам времени и места. Все равно, как иногда на "Здравствуйте" отвечают "И вам не болеть". Это я называю конкретизацией метафоры.

"От ужаса волосы встали на голове" Шекспир перефразирует в

With hair up standing, then like reeds not hair... -- "со стоящими на голове волосами, которые были граблями, а не волосами, мы..."

I flamed amazement -- "я пылающее удивление" явно происходит от банального "сгорать от нетерпения, любопытства"

А "моя звезда закатится" разворачивается в целую картину

...whose influence
If now I court not, but omit, my fortunes
Will ever after droop

"чье, влияние (имеется в виду "благоприятной звезды")
Если я теперь не смогу соблазнить, а упущу, моя фортуна
Закатится навек"

то есть переносный смысл слова "закатится" приобретает конкретное, визуальное значение: закатывается судьба и закатывается звезда.

"И у хороших матерей бывают плохие сыновья":

good wombs have born bad sons -- дословно "хорошие чресла приносят (или "рожают" можно и так и так перевести слово born) плохих сыновей".

4. Вовлеченность метафор в действие

Метафора может быть интересной сама по себе, независимо от сюжета или там окружающего текста:

the ship were... as leaky as an unstanched wench -- "корабль так течет, как девка при месячных" (заметим, Шекспир часто очень груб, что за ним наши целомудренные переводчики стыдливо подтирают, даже в тех случаях, когда никаких особых проблем для перевода это не создает)

, но у Шекспира они часто так плотно впаяны в текст, что даже процитировать их можно не иначе, как целыми обширными кусками. У него идет постоянная игра метафорами, метафора дает целую повествовательную линию: развивается, обогащается.

Море. Буря. Один из персонажей говорит о капитане:

I have great comfort from this fellow: methinks he hath no drowning mark upon him; his complexion is perfect gallows -- "Этот парень успокаивает меня: посмотри, на нем нет знака утопленника, у него комплекция висельника".

Далее:

Stand fast, good Fate, to his hanging: make the rope of his destiny our cable -- "стой твердо, судьба за его повешение: сделаем себе канат из его судьбы"

Еще чуть далее:

If he be not born to be hanged, our case is miserable -- "если он не рождает быть повешенным, наша участь плачевна".

И через несколько фраз, когда корабль уже, похоже, идет на дно:

He'll be hang'd yet,
Though every drop of water swear against it.

"Он еще будет повешен,
Хотя каждая капля воды протестует на этот счет".

Или другой пример. Молодой человек, принц по рождению, попал в кабалу к чародею, и пашет на него на всяких черных работах, более всего на сборке и распилке дров, каковых чародею при его регулярных и обширных опытах, чаще всего связанных с применением огня, нужна уйма. Заметим, профессия углежога в средние века была одной из самых непристижных и тяжелых. Такая непрестижность не помешала попавшему в беду принцу влюбиться в дочь чародея. И вот как он ей объясняется в любви:

English	Русский
I am in my condition A prince... and would no more endure This wooden slavery... [only] for your sake Am I this patient log--man	В своей кондиции Я принц... и не намерен терпеть Это дровяное рабство... Только ради тебя Я это терпеливое человек-бревно

Переводить шекспировские метафоры трудно, но игра стоит свеч: ведь в русской литературе по существу нет оригинального метафорического поэта, и язык метафор в русской литературе не развит до безобразия (не хочу критиковать Маяковского и Павла Васильева, но их заковыристые метафоры скорее чудны, чем эстетически потрясны), поэтому перевод шекспировских текстов мог бы обалденно обогатить русскую литературу и дать вызов поэтическим амбициям * * * Сказанного, думаю достаточно, чтобы уразуметь: тот школьный способ перевода, который утвердился в советской переводческой школе, и от которого бы плевались не только Пушкин и Лермонтов, но и Жуковский и даже Тредиаковский, и который состоит в том, чтобы каждому незнакомому слову припальцевать из словаря "адекватное (эквивалентное)" значение, нелеп. Он нелеп вообще, но неудача с Шекспиром это как бы фирменная неудача: это неуд не отдельному переводчику, а всей советской переводческой школе, а заодно и отечественному литературоведению (как всегда, исключения, разумеется, есть. Но увы! Они не становятся правилом: то есть прячась по отдельным изданиям и статьям, никак не выходят на столбовую дорогу монографий, учебников, словарей, энциклопедий, всяких обобщающих "Историй английской литературы").

Критикуя, учил Аристотель (по крайней мере, в древности, когда я еще учился в школе я часто слышал эту фразу), предлагай. Пока что у меня на это нет времени, но первым шагом здесь должен быть филологический анализ шекспировского текста. Затем подстрочный перевод. И уже потом нечто поэтическообразное. Классическими подстрочными переводами шекспировских пьес и одновременно текстологическим анализом являются морозовские переводы. Михаил Михайлович размахнулся на полный перевод шекспировских пьес, но сил не рассчитал и ограничился только двумя "Гамлет" и "Отелло". Кто хочет хоть немного вкусить шекспировского текста, рекомендую именно морозовские переводы.

Автор данной подборки продолжил его работу. Но сил также не хватает: если кто думает, что подстрочный перевод -- это взял словарь и подставляй оттуда вместо английских слов русские -- желаю ему удачи, а я посмеюсь хорошо, потому что последним. И все же половину пьесы "Сон в летнюю ночь" я отработал и, думаю, самые трудные места осветил.

Что же касается поэтического перевода, то это задача для поэтов. Важно лишь подчеркнуть, что поэтический перевод и филологический и литературоведческий (последние два могут корешоваться между собой, но тем решительнее отстраниться от первого) разные вещи. Из чего следует, что и выполнять их должны разные люди. Можно, конечно, обладать и филологическими способностями и поэтическим талантом в одном лице, но лучше этого не делать.

Коренной порок русских переводчиков Шекспира (за исключением Пушкина, который великолепно перевел кусок из "Меры за меру", хотя его "Анджело" и стилистически и по художественной идее ничего общего с Шекспиром не имеет) в том, что они переводят по-школярски -- слово за слово и не обладают ни филологическими способностями -- то есть не способны на анализ языка, а пользуются готовыми конструкциями из словарей, ни литературными, то есть тем самым комбинаторным даром сплетения словесных формул в изящную конструкцию.

Мне кажется, что поэт должен идти за филологом и литературоведом, но это должны быть разные лица. Далее, работа поэта должна начинаться не с начала, а с конца. То есть для начала он должен вдохновиться идеей произведения, затем обратиться к филологическому анализу, и лишь таким образом отработав шекспировскую пьесу, приступать к собственному переводу, по возможности, не заглядывая в подлинник, разве лишь для напитания вдохновением, и шпарить от себя, чтобы слова, свободно изливались, будто их рождает не память рабская, но сердце. Так переводили Пушкин, Лермонтов, Блок и даже Маршак и Щепкина-Куперник. Не так переводили Пастернак, Лозинский (впрочем, у Лозинского все же есть собственный стиль), и уже совсем беспонтовые наши современники, и от того их "переводы" ни два ни полтора: полная фигня (или, как говорят, ремесленные). Приложение. Шекспир. Сон в летнюю ночь (выдержки)

English	Русский
O, methinks, how slow This old moon wanes! she lingers my desires, Like to a step-dame or a dowager Long withering out a young man revenue.	как медленно исчезает старый месяц! Стоит он на пути к моим желаньям, Как мачеха иль старая вдова, Что юноши доходы заедает.
...One that composed your beauties, yea, and one To whom you are but as a form in wax By him imprinted and within his power To leave the figure or disfigure it	...Тот кто сочинил твою красоту и кому ты лишь податливый воск, лепимый им и во власти которого дать тебе фигуру или лишить ее (отец, породивший дочь, сравнивается с художником, вылепившим скульптуру)
My fortunes every way as fairly rank'd, If not with vantage, as Demetrius'	Мое общественное и имущественное положение по любому стоит в одном ряду, Если не с преимуществом перед Дмитриевым
-- How came her eyes so bright? Not with salt tears: -- If so, my eyes are oftener wash'd than hers	-- И почему ее глаза так блестящи? -- Не от соленых слез: мои глаза увлажнены много чаще чем ее!
Transparent Helena! Nature shows art, That through thy bosom makes me see thy heart	Прозрачная Елена! Природа показывает свое искусство, Позволяя сквозь твою грудную клетку видеть мне твое сердце
Where is Demetrius? O, how fit a word Is that vile name to perish on my sword!	Деметрий где? Как подходит это имя для того, Кто от меча погибнет моего!
O, how ripe in show Thy lips, those kissing cherries, tempting grow!	Уста твои цветут, Они как вишни, что лобзанья ждут (перевод верен, но приторен: дословно: твои губы, целующиеся вишни, искушающий рот (то есть губы все более и более искушают глядящего на них -- хотя предложение и незакончено, но смысл легко угадывается, не забываем, что Шекспир -- драматург и потому даже незаконченная фраза вполне однозначна для актерской интерпретации))
Thou art not by mine eye, Lysander, found; Mine ear, I thank it, brought me to thy sound	Тебя, Лизандр, хоть взор мой не нашел, Но, к счастью, ухо привело меня к твоим звукам (т. е. звукам, издаваемым тобой)
Fair Helena, who more engilds the night Than all you fiery oes and eyes of light	Любовь к Елене, блещущей средь ночи (дословно: более золотящей ночь) Прекрасней, чем созвездий ярких очи.
Have you conspired, have you with these contrived To bait me with this foul derision?	И ты могла в их заговор вступить, Чтобы кусать меня гнилым высмеиванием?
So we grow together, Like to a double cherry, seeming parted, But yet an union in partition Two lovely berries moulded on one stem	Мы росли Двояшкой-вишнею, хотя по виду Разделены, но в сущности одно Две ягоды на стебельке одном
Your hands than mine are quicker for a fray, My legs are longer though, to run away	Хоть в драке руки у тебя сильней, - Чтоб бегать, ноги у меня длинней.
Like to Lysander sometime frame thy tongue	То, голосу Лизандра подражая... (дословно: отформатируй своей язык на Лисандра, т. е. чтобы он звучал как лисандров)
And back to Athens shall the lovers wend, With league whose date till death shall never end	Вернутся вновь они к местам родным: Союз их вечно будет нерушим (дословно: союз, который не заверишится до самой даты смерти)
We may effect this business yet ere day	Мы приведем наше дело к результату еще до [наступления] дня
I'll whip thee with a rod: he is defiled That draws a sword on thee.	Мальчишка! Проучу Тебя я розгой: нечего мечу С тобою делать (дословно: тот, кто вытащит на тебя меч, запачкается)
The villain is much lighter-heel'd than I	у негодяя более легкие пятки, чем у меня (т. е. он быстроногее меня)
good hay, sweet hay, hath no fellow	отличный овес, сладкий овес, овес без друга (то есть такой овес, равного которому не сыскать)
Now, when thou wakest, with thine own fool's eyes peep	Теперь, проснувшись, гляди [на мир] своими собственными глупыми глазами
and their heads are hung With ears that sweep away the morning dew	их [псов] головы свисают ушами, которые стряхивают утреннюю росу
Slow in pursuit, but match'd in mouth like bells	Небыстрый бег, но голосов подбор - Что колокольный звон
There is a brief how many sports are ripe	Вот конспект удовольствий, которые созрели
How shall we find the concord of this discord?	Но как согласовать Все эти разногласья?
never anything can be amiss, When simpleness and duty tender it	Не может никогда быть слишком плохо, Что преданность смиренно предлагает (дословно: когда простота и долг смягчают это (т. е. скуку и неумелость))
A mote will turn the balance, which Pyramus, which Thisbe, is the better	Моль перетянет чашу весов, если начать взвешивать, кто из них лучше, Пирам или Фисба (то есть оба хуже)
[we fairies] From the presence of the sun, Following darkness like a dream...	мы эльфы При появлении солнца Следуем за темнотой, как сны (исчезаем подобно снам)
To the best bride-bed will we, Which by us shall blessed be; And the issue there create Ever shall be fortunate	В дар прекрасным новобрачным Верность чувств мы принесем. И то что сейчас создается (т. е. брачный союз) Будь навеки удачным
And the blots of Nature's hand Shall not in their issue stand	[Пусть] Не коснется их уродство, Знак, пятно, рубец иль шрам - Все природы поврежденья, Что бывают от рожденья (дословно: И пусть отметки руки судьбы Не стоят на их потомстве -- перевод верный, но чтобы разъяснить мысль пришлось удвоить его длину против оригинала)

Характер шекспировких метафор 1. Игра словами (двузначность, перевод одной части речи в другую)

English	Русский
[they would] to have defeated you and me, You of your wife and me of my consent, Of my consent that she should be your wife.	Они обманули тебя и меня: Тебя от твоей жены, меня от моего согласия, От моего согласия, чтобы она стала твоей женой (двойное значие предлога of: 1. от, без 2. часть выражения defeat of -- обмануть в (напр. в надеждах))
[вовлеченность в действие] she hath urged her height	Она подняла свое значение (urge -- побуждать, гнать; смысл: она актуализировала свой рост, сделала его козырем в игре)
And are you grown so high in his esteem; Because I am so dwarfish and so low?	Высоким ростом ты его пленила И выросла во мнении его Лишь потому, что ростом я мала? (игра слов: dwarfish -- high -- карликовый -- высокий; low -- high -- низкий, никчемный -- высокий, благородный)
But, being over-full of self-affairs, My mind did lose it	Я, перенагруженных своими делами (так как был перегружен...), Мой мозг забыл о нем
Captain of our fairy band	капитан (предводитель) нашей веселой банды (fairy 1. веселый, 2. эльфический (реплика принадлежит одному из эльфов))
Get you gone, you dwarf; You minimus, of hindering knot-grass made; You bead, you acorn.	Прочь, карлица, минимум, Зачатая на спорынье (можно и так перевести, а можно -- сделанная из пучка травы, который путается под ногами -- все они были всадниками, так что метафора очень жизненна)! Прочь, желудь! Прочь, бусинка!
here am I, and wode within this wood	Ну вот, я здесь --я пнем стою в лесу (игра слов: wode -- пень и wode -- чурбан, дурак дураком)
How low am I, thou painted maypole? speak	Как, я мала, раскрашенная жердь? (low -- 1. низкий, невысокий; 2 -- низкий, низменный)
I must confess I thought you lord of more true gentleness	Но должна я вам заметить, Что больше рыцарства ждала в вас встретить (lord -- 1. лорд; 2. повелитель, поэтому можно перевести и так: "я думала, в вас больше gentleness -- от gentle -- мягкий, умеющий быть приятным, щедрым)
Lovers and madmen have such seething brains, Such shaping fantasies, that apprehend More than cool reason ever comprehends	У всех влюбленных, как у сумасшедших, Кипят мозги: воображенье их Всегда сильней холодного рассудка (дословно: "воображение схватывает (apprehend -- 1. схватывает, принимает в себя; 2. охватывает) больше, чем разум может схватить (comprehend -- 1. схватить; 2. понять)")
O wherefore, Nature, didst thou lions frame? Since lion vile hath here deflower'd my dear	"Зачем, Природа, ты создаешь львов, чтобы они губили мою дорогую? (deflower -- 1. лишать девственности; 2 -- губить -- можно понимать и так, и так)
Of thy misprision must perforce ensue Some true love turn'd and not a false turn'd true.	Из твоего недосмотра последовало, Что верная любовь перевернулась, а не фальшивая стала верной (вообще-то переводят и по логике вроде бы "верная любовь превратилась в фальшивую, а фальшивая в верную", но из текста этого не следут: возможно, здесь небрежность самого Шекспира)
Such tricks hath strong imagination, That if it would but apprehend some joy, It comprehends some bringer of that joy	Да, пылкая фантазия так часто Играет (дословно: такие трики имеет сильное воображение: ср. хет-трик): ждет ли радости она - Ей чудится той радости предвестник (опять игра слов: apprehend -- 1. схватить (радость); 2. предвидеть; comprehend -- 1. схватить (чувствами), увидеть)
That pure congealed white, high Taurus snow, Fann'd with the eastern wind, turns to a crow When thou hold'st up thy hand:	А белизна вершины Тавра снежной Черна в сравненье с этой ручкой нежной (метафора так закручена, что фиг ее проймешь однозначным переводом: "высокий Тавр, обвеваемый, как веером (это сочетание передано одним словом -- fann'd -- существительное fan -- веер, превращено в глагол), восточным ветром, превращается в ворону (намек на черный цвет), "белое стало черным" у Шекспира звучит как снег превращен в ворону...")
the graves all gaping wide	Разверзалась пасть гробов (можно также перевести: "все могилы глазеют широко" = "глядят во все глаза")
Then fate o'er-rules, that, one man holding troth, A million fail, confounding oath on oath.	Что делать? Уж таков судьбы закон : Одни правдив, а миллион -- обманщиков громоздят клятву на клятву (судьба как бы обделывается: o'er-rules -- т. е. правит превратно, ошибается в своем правлении)
you must flout my insufficiency?	ты насмехаешься над моей недостаточностью? (опять двусмысленность: с одной стороны героиня маленького роста, а с другой ее не любят; характерный для Шекспира прием -- игра разными значениями слова)

2. Перенос признака с субъекта на объект: психологизация объекта

English	Русский
Chanting faint hymns to the cold fruitless moon	[о монахине] И грустно петь луне холодной гимны? (дословно: петь слабые гимны холодной бесполезной луне -- типичный для Шекспира прием: перенос метафоры с субъекта на объект: бесполезны желания монахи, а вовсе не луна)
for well I wot Thou runn'st before me, shifting every place	Скрываешься ты живо; Чуть догоню, ты прячешься, как тать (дословно: перемещаешь каждое место: перенос действия с субъекта на объект: не человек меняет место, а само место вместе с человеком бегает то туда, то сюда)
Heavens shield Lysander, if they mean a fray!	Пусть небеса защитят Лисандра, если они замыслили гадость (т. е. небеса лишь тогда помогут Лисандру, если они замыслили что-то нехорошее: если бы Лисандр был честен, небеса не встревали бы со своей помошью ему)
I will undo This hateful imperfection of her eyes	я хочу прогнать Очей ее пустое заблужденье (дословно: это поганое несовершенство ее глаз)
Is there no play, To ease the anguish of a torturing hour?	Есть какая-нибудь пьеса, Чтоб облегчить тоску мучительного часа?
Like tears that did their own disgrace bewail	Подобно слезам, которые оплакивали свой собственный позор...
Now I perceive they have conjoin'd all three To fashion this false sport, in spite of me	Так вы все трое сговорились вместе, Чтоб злую шутку надо мной сыграть? (fashion -- сформировать, this false sport -- это фальшивое удовольствие; удовольствие не может быть фальшивым; удовольствие шутников состоит в том, что они шутят, выдавая ложь за правду -- типичный для Шекспира прием: перенос эпитета с субъекта (здесь шутников) на объект (удовольствие))
Of hounds and echo in conjunction.	союз лая и эха (т. е. лай отдается эхом)
Say, what abridgement have you for this evening? What masque? what music? How shall we beguile The lazy time, if not with some delight?	Скажи, какое сокращение (имеется в виду, что время тянется медленно) ты нам приготовил на этот вечер? Какие маски, танцы? Чем обмануть Ленивое время, если не весельем?
Shine comforts from the east	[солнце] посвети комфортом с востока (наступление дня -- это желанно, это "комфорт")
The moon methinks looks with a watery eye	Луна как будто плачет в высоте (дословно: луна глядит водяным глазом)
Therefore the moon, the governess of floods, Pale in her anger, washes all the air, That rheumatic diseases do abound	И вот луна, властительница вод, Бледна от гнева, воздух весь омыла И ревматизмы всюду развела.
What wicked and dissembling glass of mine Made me compare with Hermia's sphery eyne?.	Как, зеркало, ты, лживое стекло, Равняться с ее небесными глазами позволить мне могло? (т. е. ее зеркало, показывая ее красавицей, врет хозяйке)

3. Конкретизирование метафор, актуализация речевых оборотов

English	Русский
Know of your youth, examine well your blood,	Ты молода... Свою спроси ты душу (дословно: проэкзаменуй свою кровь)
[актуализация речоборотов именно] I have had a dream, past the wit of man to say what dream it was	Такой сон мне приснился, что не хватит ума человеческого объяснить его! (ср: past the mark -- мимо цели)
[ветры и дожди] Have every pelting river made so proud That they have overborne their continents	Реки рассердились И вышли, возгордясь, из берегов (дословно: перебрали свои ограничители, выскочили за пределы своих ограничительных лимитов).
all my right of her I do estate unto Demetrius.	свои права на дочь Я вложил в Деметриуса (брак рассматривается как выгодное помещение капитала)
all their minds transfigured so together,	Как разом изменились их мозги! (дословно: перешли в другие формы)
An adder did it; for with doubler tongue Than thine, thou serpent, never adder stung.	Так постыдно Мог поступить лишь гад, змея, ехидна. Но что я? Нет, твой яд еще сильней: Так не ужалить ни одной из змей ("с более двойным языком, чем твой", т. е. у змеи ядовитый язык развдваивается, а твой еще более двойной).
And on old Hiems' thin and icy crown An odorous chaplet of sweet summer buds Is, as in mockery, set	Зато к короне ледяной зимы Венок душистый из бутонов летних В насмешку прикреплен
And touching now the point of human skill, Reason becomes the marshal to my will	Я коснулся точки навыков человека (то есть дозрев до тех годов, когда человек уже может называться созревшим) Так что разум стал маршалом моей воли (т. е. моя воля подчинена разуму)
And will you rent our ancient love asunder, To join with men in scorning your poor friend?	И хочешь ты порвать любовь былую, С мужчинами глумиться над подругой? (rent -- сдавать в аренду; героиня хочет сказать, что ее подруга половину своей любви сдает мужикам, которые надсмехаются над нею, а аренду)
and, by the nest new moon-- The sealing-day betwixt my love and me...	и при рождении новой луны (дословно: "при гнезде новой луны", т.е. когда луна будет еще в гнезде на манер птенцов) День постановки печати на мою любовь (то есть на тебя) и меня.. (то есть, когда во Дворце бракосочетания проставят соотв штампики в наших паспортах)
Faintness constraineth me To measure out my length on this cold bed	Усталость вынудит меня Холодную постель собой измерить
for the morning now is something worn, Our purposed hunting shall be set aside	Но утро далеко ушло вперед (дословно: "несколько подыстрепалось"), А потому отложим мы охоту
his valour cannot carry his discretion	его храбрость не пересиливает (дословно: "не тащит") его благоразумия
I have some private schooling for you both	Устрою я вам выволчку (дословно: "я преподам вам частные уроки" -- schooling -- это обучение пацанов, устраивать schooling взрослым можно лишь как выволочку; либо здесь присутствует ирония)
I love not to see wretchedness o'er charged And duty in his service perishing.	Я не люблю над нищетой смеяться (дословно: "когда убогость перестарывается") И видеть, как усердье гибнет даром.
I would I had your bond, for I perceive A weak bond holds you: I'll not trust your word.	Я бы хотел быть твоим бондом Тебя держит слабенький бонд: я не доверяю твоему слову (bond -- письменное обязательство, смысл:" если бы я был твоим документом, то я бы держал тебя в руках, юридическое же обязательство за твоей подписью весьма ненадежно")
I'll put a girdle round about the earth In forty minutes	Весь шар земной готов я облететь За полчаса (дословно "сделать пояс вокруг земного шара, опоясать шар")
in the wood, where often you and I Upon faint primrose-beds were wont to lie, Emptying our bosoms of their counsel sweet	В лесу, где часто, лежа меж цветами, Делились мы девичьими мечтами (дословно: "освобождали наши груди от наших сладких тайн")
joy and fresh days of love Accompany your hearts!	Привет, друзья! Пусть радость и любовь Живут средь вас. (характерное для Шекспира оконкретивание метафоры: не просто "любовь", а "свежие дни любви", не "живут средь вас", а "составляют компанию вашим сердцам)"
liquor hath this virtuous property, To take from thence all error with his might, And make his eyeballs roll with wonted sight	Чей сок своею силою благой Рассеять может пагубный обман; В глазах его прояснится туман (дословно: "сок заставит его шары кататься с привычным взглядом", т. е. он будет видеть как обычно)
Methinks I see these things with parted eye, When every thing seems double	Я точно вижу разными глазами (дословно: "разделенным глазом"), Когда двоится все.
Mine ear is much enamour'd of thy note; So is mine eye enthralled to thy shape; And thy fair virtue's force perforce doth move me On the first view to say, to swear, I love thee.	Твой голос мне чарует слух, твой образ Пленяет взор. Достоинства твои Меня невольно вынуждают сразу Сказать, поклясться, что тебя люблю я! (дословно: "мое ухо увлечено твоими нотами, а глаз порабощен формой; а сила твоего прекрасного достонства побуждает меня при первом же взгляде сказать, поклясться: я люблю тебя")
Never did mockers waste more idle breath.	Пустых насмешек слушать нету силы! (дословно: "никогда насмешники так даром не тратили своего дыхания")
No night is now with hymn or carol blest	Не слышно песен по ночам у нас (дословно: "ночи не благословлены хоралами")...
O long and tedious night, Abate thy hour!	О долгая, мучительная ночь! Умерь часы ("отсеки часы")
O, let me kiss This princess of pure white, this seal of bliss!	О, дай же мне, о, дай поцеловать Верх белизны и счастия печать! (в переводе утрачена емкость seal of bliss -- "печать блаженства", то есть рот девушки нецелованный, как бы опечатывает, делает недоступным блаженство, которое он может дать)
One sees more devils than vast hell can hold	Безумец видит больше чертей, Чем ад может их вместить (вместо: "безумцу везде мерещатся черти")
Saint Valentine is past: Begin these wood-birds but to couple now?	Друзья, ведь Валентинов день прошел, А пташки только начали слетаться.
The jaws of darkness do devour it up:	Его поглотит бездна мрака (дословно: "челюсти тьмы пожрут его")
the lover, all as frantic, Sees Helen's beauty in a brow of Egypt	Безумец же влюбленный В цыганке видит красоту Елены (очень удачный перевод, хотя и несколько неточный -- дословно: "в египетском челе")
The nine men's morris is fill'd up with mud,	Грязь занесла следы веселых игр (дословно: "загоны для nine men (особый вид развлечений, популярных в сельской Англии) заполнены грязью")
the spring, the summer, The childing autumn, angry winter, change Their wonted liveries, and the mazed world, By their increase, now knows not which is which	Весна, и лето, Рождающая осень, и зима Меняются нарядом (дословно: "привычным одеянием"), и не может Мир изумленный различить времен!
the wasted brands do glow	утомленные головни тлеют
the wolf behowls the moon	волк облаивает (дословно: "обвывает") луну
This sport, well carried, shall be chronicled	продолжайте шутку, Она, пожалуй, может вас прославить (chronicle -- быть занесенным в хронику; Шекспир во-первых, превращает существительное в глагол, а во-вторых, делает более зримой метафору: не просто безличное "прославить", а более конкретное "быть занесенным в хронику")
thou lead them thus, Till o'er their brows death-counterfeiting sleep With leaden legs and batty wings doth creep	так води их [друг за другом] Пока подобный смерти, встанет (дословно: "подползет") над ними Сон-нетопырь [сон] с свинцовыми ногами [и тяжелыми крыльми]
Thrice-blessed they that master so their blood, To undergo such maiden pilgrimage	Стократ блажен, кто кровь свою смиряет, Чтоб на земле путь девственный свершить (дословно:" подвергнутья девственному пилигримству")
To do observance to a morn of May	...отдавать должное майскому утру (майские обряды, когда девушки собираются утром, чтобы балдеть -- нечто вроде крещенских гаданий)
we have chid the hasty-footed time For parting us	Когда мы время горько упрекали, Что разлучает нас (дословно: "время со спешащими ногами")
we have laugh'd to see the sails conceive And grow big-bellied with the wanton wind	Смеялись с ней, смотря, как паруса, Беременные ветром, надувались (дословно: "как вдутые ветром паруса становились похожи на большие животы", т. е. ветер -- мужчина, парус -- женщина).
we have the vaward of the day	опять наступили тяготы дня (ср: wayward fate -- "капризы судьбы", т. е. пока была ночь, мы отдыхали от наших забот)
Your virtue is my privilege	Твоя же честь защитой будет мне! (дословно: "привилегией", здесь имеется в виду средневековая привилегия, то есть права даваемое местам или лицам что-либо делать либо освобождающая их от какой-либо обязанности)

4. Вовлеченность в действие

English	Русский
-- How chance the roses there do fade so fast? -- Belike for want of rain, which I could well Beteem them from the tempest of my eyes.	-- Как бледны щеки! Как быстро вдруг на них увяли розы! -- Не оттого ль, что нет дождя, который Из бури глаз моих легко добыть.
[вовлеченность в действие] -- The best [plays] in this kind are but shadows; and the worst are no worse, if imagination amend them -- It must be your imagination then, and not theirs	-- Лучшие пьесы такого рода --и то только тени; а худшие не будут слишком плохи, если воображение поможет им. -- Но это должно сделать наше воображение (то есть зрителей), а не их (то есть актеров: мысль: актеры должны возбуждать воображение в зрителях, а не ляпать всякую хрень, которая им только лезет в головы).
[вовлеченность в действие] [The play], when I saw rehearsed, I must confess, Made mine eyes water; but more merry tears The passion of loud laughter never shed.	Пьеса, когда я видел ее репетируемой, сознаюсь, Нагнала влажности в мои глаза, но более веселых слез Страсть громкого смеха (смех, дошедший до страсти) еще не проливала (здесь обыгрывается сказанное неуклюже актерами-ремесленниками: "веселая трагедия в стихах")
[вовлеченность в действие] I with the morning's love have oft made sport	Но духи мы совсем другого рода. Играть с зарею мне дана свобода (т. е. хотя он и эльф и время его власти ночь, но ему богом дана поблажка и он может еще после восхода некоторое время поколбродить)
[вовлеченность в действие] O night with hue so black!	О ночь с оттенком таким черным (иронично: ночь черна по определению, сказать о ночи, "глаз выколи", что у нее есть "оттенок черноты" -- нелепо)
[вовлеченность в действие] So should the murder'd look, and so should I, Pierced through the heart with your stern cruelty: Yet you, the murderer, look as bright, as clear, As yonder Venus in her glimmering sphere.	Гляжу убитым я: убит тобою. Да, ты пронзила сердце мне враждою. Убийца же прекрасна и горда, Как в небесах Венерина звезда (дословно: "как Венера в ее мерцающей сфере").
[вовлеченность в действие] Weigh oath with oath, and you will nothing weigh: Your vows to her and me, put in two scales, Will even weigh, and both as light as tales.	Кладите ж клятвы ей и мне на чаши, И равный вес получите на двух: И тут и там --неуловимый пух (as light as tales -- [клятвы] такие же легкие как и наши истории -- то есть выдумки).
[вовлеченность в действие] With half that wish the wisher's eyes be press'd!	И с половины того, что ты мне нажелал (т. е. сна), пусть слипнутся глаза у желателя (т. е. пусть он сам тоже заснет)

Природа

English	Русский
O, methinks, how slow	как медленно исчезает старый месяц!
Four days will quickly steep themselves in night; Four nights will quickly dream away the time; And then the moon, like to a silver bow New-bent in heaven, shall behold the night Of our solemnities.	Четыре дня в ночах потонут быстро; Четыре ночи в так быстро умчат в снах время И полумесяц -- лук из серебра, Вновь натянутый на небе, -- озарит Ночь нашей свадьбы!
Brief as the lightning in the collied night, That, in a spleen, unfolds both heaven and earth, And ere a man hath power to say 'Behold!' The jaws of darkness do devour it up: So quick bright things come to confusion.	Так молния, блеснув во мраке ночи, Разверзнет гневно небеса и землю, И раньше, чем воскликнет человек "Смотри!" - Ее уже поглотит бездна мрака (дословно: "челюсти тьмы пожрут его") - Все яркое так быстро исчезает (дословно:" смешивается", т. е. рушится порядок и наступает хаос).
Phoebe doth behold Her silver visage in the watery glass, Decking with liquid pearl the bladed grass.	Назавтра в ночь, едва узрит Фебея Свой лик сребристый в зеркале речном, Камыш усыпав жидким жемчугом... Фебея -- гр титанка, ассоциируется с луной, т. е. Шекспир говорит: "когда наступит ночь, когда луна отразится в воде" вообще перевод очень отдаленный от текста: никакой реки нет -- луна отражается в росе, которая покрывает траву, но травы так много, что луг представляется водяной зеркальной гладью
the winds have suck'd up from the sea Contagious fogs	ветры насосались в морях Зловредными туманами
The ox hath therefore stretch'd his yoke in vain, The ploughman lost his sweat, and the green corn Hath rotted ere his youth attain'd a beard	С тех пор напрасно тянет вол ярмо, Напрасно пахарь льет свой пот: хлеба Сгнивают, усиков не отрастив (дословно: "зеленое зерно сгнивает, прежде чем его юный возраст дойдет до бороды").
The fold stands empty in the drowned field, And crows are fatted with the murrion flock	Пусты загоны в залитых полях, От падали вороны разжирели...
the quaint mazes in the wanton green For lack of tread are undistinguishable	прихотливые тропинки (дословно:" изящные") в путаной зелени (луга, леса -- все вперемешку) Из-за отсутствия следов неразличимы
hoary-headed frosts Far in the fresh lap of the crimson rose	И падает седоголовый иней К пунцовой розе в свежие объятья
[I] heard a mermaid on a dolphin's back Uttering such dulcet and harmonious breath That the rude sea grew civil at her song	Как слушал я у моря песнь сирены, Взобравшейся к дельфину на хребет? Так сладостны и гармоничны были Те звуки, что сам грубый океан Учтиво стихнул, внемля этой песне,
certain stars shot madly from their spheres, To hear the sea-maid's music.	А звезды, как безумные, срывались С своих высот, чтоб слушать песнь...
[I know a bank where] Quite over-canopied with luscious woodbine	Есть холм в лесу: совершенно опположенный (т. е. деревья так сплелись вверху, что он стал как бы покрытый пологом)
there the snake throws her enamell'd skin, Weed wide enough to wrap a fairy in	Из сброшенной змеей блестящей кожи - Для феи покрывало там на ложе (дословно: "кожа достаточно широка, чтобы фея завернулась в нее").
When they him spy, As wild geese that the creeping fowler eye, Or russet-pated choughs, many in sort, Rising and cawing at the gun's report, Sever themselves and madly sweep the sky, So, at his sight, away his fellows fly	Как только вышел с этой образиной Он к Фисбе, тут все сразу --наутек. Как гуси дикие, едва стрелок Покажется, как пестрых галок стая От выстрелов, крикливо улетая ("поднимаясь и галдя на ружейное донесение (т. е. ружье сравнивается с докладчиком, а выстрел с докладом)"), В безумии взмывает к небесам, - Все кинулись
This whole earth may be bored and that the moon May through the centre creep and so displease Her brother's noontide with Antipodes.	Скорей могла бы я себе представить, Что шар земной возможно пробуравить И, проскочив через него, луна Смутит сиянье дня у антиподов
Dark night, that from the eye his function takes, The ear more quick of apprehension makes	Ночная тьма глаза лишает зренья (дословно: "отнимает у глаза его функции"), Но обостряет слух наш, без сомненья
Wherein it doth impair the seeing sense, It pays the hearing double recompense	И если нам мешает видеть ночь, С двойною силой может слух помочь.
night's swift dragons cut the clouds full fast	Быстрей летят драконы черной ночи,
yonder shines Aurora's harbinger	Взошла звезда Авроры в небесах (дословно: "там засиял посланник Авроры", т. е. не звезда называется Авророй, а Аврора -- утро посылает звезду, обычную для этого времени суток)
Turns into yellow gold his salt green streams	И в золото лучей блестящих струны Не превратят зеленых волн Нептуна (перевод удачный, но опять же несколько утяжеленный, дословно: "соленые и зеленые приливы не пожелтеют как золото")
We the globe can compass soon, Swifter than the wandering moon.	[Мы] мгновенно опояшем Шар земной в полете нашем (дословно: "быстрее, чем странствующая луна")
The skies, the fountains, every region near Seem'd all one mutual cry: I never heard So musical a discord, such sweet thunder	Все -- небо, горы, лес кругом -- слилось В сплошной могучий шум, --я не слыхала Разлада музыкальней, грома --слаще
But earthlier happy is the rose distill'd, Than that which withering on the virgin thorn Grows, lives and dies in single blessedness.	Но роза, в благовонье растворясь Счастливей той, что на девственных шипах Цветет, живет, умрет -- в одиноком нецветении!
The jaws of darkness do devour it up:	Его поглотит бездна мрака (дословно: "челюсти тьмы пожрут его")
To do observance to a morn of May	...отдавать должное майскому утру (майские обряды, когда девушки собираются утром, чтобы балдеть -- нечто вроде крещенских гаданий)
[ветры и дожди] Have every pelting river made so proud That they have overborne their continents	Реки рассердились И вышли, возгордясь, из берегов (дословно: "перебрали свои ограничители", выскочили за пределы своих ограничительных лимитов).
The nine men's morris is fill'd up with mud,	Грязь занесла следы веселых игр (дословно:" загоны для nine men (особый вид развлечений, популярных в сельской Англии) заполнены грязью")
[психологизация объекта] Therefore the moon, the governess of floods, Pale in her anger, washes all the air, That rheumatic diseases do abound	И вот луна, властительница вод, Бледна от гнева, воздух весь омыла И ревматизмы всюду развела.
And on old Hiems' thin and icy crown An odorous chaplet of sweet summer buds Is, as in mockery, set	Зато к короне ледяной зимы Венок душистый из бутонов летних В насмешку прикреплен
the spring, the summer, The childing autumn, angry winter, change Their wonted liveries, and the mazed world, By their increase, now knows not which is which	Весна, и лето, Рождающая осень, и зима Меняются нарядом (дословно: "привычным одеянием"), и не может Мир изумленный различить времен!
I'll put a girdle round about the earth In forty minutes	Весь шар земной готов я облететь За полчаса (дословно "сделать пояс вокруг земного шара, опоясать шар")
[психологизация объекта] The moon methinks looks with a watery eye	Луна как будто плачет в высоте (дословно: "луна глядит водяным глазом")
the wolf behowls the moon	волк облаивает (дословно: "обвывает") луну

Искусство

English	Русский
The lunatic, the lover and the poet Are of imagination all compact	Безумные, любовники, поэты - Все из фантазий созданы одних
The poet's eye, in fine frenzy rolling, Doth glance from heaven to earth, from earth to heaven	Поэта взор в возвышенном безумье Блуждает между небом и землей
And as imagination bodies forth The forms of things unknown, the poet's pen Turns them to shapes and gives to airy nothing A local habitation and a name	Когда творит воображенье формы Неведомых вещей, перо поэта, Их воплотив, воздушному "ничто" Дает и обиталище и имя
[the story] More witnesseth than fancy's images	рассказ свидетельствует больше, чем образы воображения (т. е. рассказ таков, что просто придумать рассказанное невозможно)
what masques, what dances shall we have, To wear away this long age of three hours Between our after-supper and bed-time?	Что ж нам придумать? Маскарад иль танцы? Чем сократить нам вечность трех часов (дословно: "износить длинную эпоху в три часа") От ужина до сна?
Where is our usual manager of mirth?	Где наш привычный Веселья поставщик?
A play there is, my lord, some ten words long, Which is as brief as I have known a play; But by ten words, my lord, it is too long, Which makes it tedious	Государь, Вся эта пьеса --в десять слов длиной; Короче пьесы нет, насколько помню; Но лишние все эти десять слов - Вот чем она длинна
for in all the play There is not one word apt, one player fitted	Ни слова в этой пьесе Нет путного, ни путного актера
[Hard-handed men], Which never labour'd in their minds till now, And now have toil'd their unbreathed memories With this same play	[Люди тяжелой ручной работы], Которые до сей поры не утруждали своих мозгов А сейчас разбурлили свою неотягощенную память Некоей пьесой
[it is nothing], Unless you can find sport in their intents, Extremely stretch'd and conn'd with cruel pain, To do you service	[все это ерунда], Если вы не найдете спорта (sport -- удовольствие, связанное с азартом) в их намерениях, Чрезвычайно растянутых и связанных с жесткой мукой, Чтобы оказать вам услугу (речь идет о пьесе, т. е. "растянуты и связаны" отн к стихам этой пьесы)
Indeed he hath played on his prologue like a child on a recorder; a sound, but not in government.	Действительно, он проиграл свой пролог, как ребенок на испорченном патефоне (recorder -- патефон, во времена Шекспира какой-то неизвестный нам инструмент): звук есть, но без управления
His speech, was like a tangled chain; nothing impaired, but all disordered	Его речь похожа на спутанную цепь: все звенья целы, но в беспорядке
rehearse your song by rote To each word a warbling note.	Прежде песню разучите, чтобы к каждому слову подходила щебечущая нота

Любовь

English	Русский
[Cupid all arm'd] loosed his love-shaft smartly from his bow, As it should pierce a hundred thousand hearts	Купидон целился и так пустил стрелу, Что тысячи сердец пронзить бы мог!
But I might see young Cupid's fiery shaft Quench'd in the chaste beams of the watery moon, And the imperial votaress passed on, In maiden meditation, fancy-free	Но огненная стрелка вдруг погасла Во влажности лучей луны невинной, А царственная жрица удалилась В раздумье девственном, чужда любви (т. е. он домагался девушки, а она на все его домагательства забила).
I wot not by what power,-- But by some power it is,--my love to Hermia, Melted as the snow, seems to me now As the remembrance of an idle gaud Which in my childhood I did dote upon	я сам не знаю, государь, Чья власть, но --несомненно, чья-то власть - Заставила любовь мою растаять. Она мне кажется воспоминанием о пустой игрушке, К которой я был привязан в детстве
your love, so rich within his soul	твоя любовь, так богатая в его душе (его любовь богата, потому что встречает ответ в твоей душе)
Why should he stay, whom love doth press to go?	Где ж тот, Кто станет медлить, если страсть зовет?
Hippolyta, I woo'd thee with my sword ... I will wed thee in another key, With pomp, with triumph and with revelling.	Я сватался к тебе мечом, Ипполита,; ... Но свадьбу я в ином ключе сыграю: Торжественно, и весело, и пышно!
This man hath bewitch'd the bosom of my child	Этот пацан заколдовал кишки моего ребенка (колдовством возбудил в ней любовь к себе)
thou hast given her rhymes, And interchanged love-tokens with my child	ты снабжал ее рифмами и так обменивался знаками любви
-- I would my father look'd but with my eyes -- Rather your eyes must with his judgment look	-- Хотела, чтоб отец смотрел моими Глазами! -- Нет! Скорей твои глаза Должны его сужденью подчиняться
But earthlier happy is the rose distill'd, Than that which withering on the virgin thorn Grows, lives and dies in single blessedness.	Но роза, в благовонье растворясь Счастливей той, что на девственных шипах Цветет, живет, умрет -- в одиноком нецветении!
she, sweet lady, dotes, Devoutly dotes, dotes in idolatry, Upon this spotted and inconstant man	Ее увлек он. Нежная Елена Непостоянного безумно любит, Боготворит пустого (spotted -- "запачканного") человека!
The course of true love never did run smooth	[Я никогда еще не слышал] Чтоб гладким был путь истинной любви
-- O cross! too high to be enthrall'd to low -- Or else misgraffed in respect of years	-- О горе! Высшему --плениться (дословно: быть прикованным) низшей!.. -- Или различье в летах... (дословно: быть плохо прилаженным [друг к другу по возрасту])
O hell! to choose love by another's eyes.	О мука! Но как любить по выбору чужому (дословно: "чужими глазами")?
if there were a sympathy in choice, War, death, or sickness did lay siege to it, Making it momentany as a sound, Swift as a shadow, short as any dream	А если выбор всем хорош, --война, Болезнь иль смерть всегда грозят любви И делают ее, как звук, мгновенной, Как тень, летучей и, как сон, короткой.
If then true lovers have been ever cross'd, It stands as an edict in destiny: Then let us teach our trial patience, Because it is a customary cross,	Но если для влюбленных неизбежно Страданье и таков закон судьбы, Так будем в испытаньях терпеливы: Ведь это для любви обычной крест (игра слов: cross -- быть перечеркнутым, то есть если любовь будет перечеркнута и cross -- крест в переносном смысле ("нести свой крест"))
As due to love as thoughts and dreams and sighs, Wishes and tears, poor fancy's followers	Любви подобают мечты, томленья, слезы, Желанья, сны --любви несчастной свита!
[I swear to thee] By that which knitteth souls and prospers loves, And by that fire which burn'd the Carthage queen, When the false Troyan under sail was seen, By all the vows that ever men have broke, In number more than ever women spoke	О мой Лизандр! Клянусь крепчайшим луком Купидона, Его стрелою лучшей, золотой, Венериных голубок чистотой, Огнем, в который бросилась Дидона, Когда троянец поднял паруса, - Всем, чем любовь связуют небеса, Тьмой клятв мужских, нарушенных безбожно (В чем женщинам догнать их невозможно)
Your eyes are lode-stars; and your tongue's sweet air More tuneable than lark to shepherd's ear	Счастливица! Твой взор ему сияет Светлей, чем звезды, голос твой милей, Чем жаворонка песнь среди полей для уха пастуха
Sickness is catching	слабость заразительна (в смысле "сила женщины в ее слабости")
My ear should catch your voice, my eye your eye, My tongue should catch your tongue's sweet melody	[одна подруга говорит другой] Как я хотела б заразиться у тебя, мой друг! Перенять бы у тебя И блеск очей, и нежность речи сладкой...
Were the world mine, Demetrius being bated, The rest I'd give to be to you translated	Будь мой весь мир --Деметрия скорей Взяла б себе я; всем другим --владей!
O, teach me how you look, and with what art You sway the motion of Demetrius' heart.	Но научи меня: каким искусством Деметрия ты завладела чувством? (как научилась ты управлять движениями сердца Дмитрия или как научилась ты колебать сердечные движения)
-- I frown upon him, yet he loves me still -- O that your frowns would teach my smiles such skill! -- I give him curses, yet he gives me love. -- O that my prayers could such affection move! -- His folly, Helena, is no fault of mine. -- None, but your beauty: would that fault were mine!	-- Я хмурю бровь --он любит все сильней. -- Такую власть --улыбке бы моей! -- Кляну его --в нем только ярче пламя! -- О, если б мне смягчить его мольбами! -- В его безумье --не моя вина. -- Но твоей красы! Вот бы мне быть так виноватой!
Before the time I did Lysander see, Seem'd Athens as a paradise to me: O, then, what graces in my love do dwell, That he hath turn'd a heaven unto a hell!	Пока я здесь жила, любви не зная, Афины мне казались лучше рая... И вот --любовь! Чем хороша она, Когда из рая сделать ад вольна?
Call you me fair? that fair again unsay. Demetrius loves your fair: O happy fair!	Прекрасна --я? О, не шути напрасно. Твоя краса Деметрия пленяет (здесь постоянная игра слов: fair -- прекрасный, fair -- в натуре, в самом деле)
we must starve our sight From lovers' food till morrow deep midnight.	Так помни уговор, Лизандр: до ночи Должны поститься будут наши очи (дословно: "мы должны морить голодом наши взгляды по любовной пище").
Things base and vile, folding no quantity, Love can transpose to form and dignity	Любовь способна низкое прощать И в доблести пороки превращать
Nor hath Love's mind of any judgement taste; Wings and no eyes figure unheedy haste	Любви с здравым смыслом примириться трудно. Без глаз -- и крылья: символ безрассудной Поспешности!
But herein mean I to enrich my pain, To have his sight thither and back again	Я обогащу свою боль, Ловя его взгляды и бросая ему свои (т.е. преследуя того, кого она любит, она только умножает свои страдания)
These are the forgeries of jealousy	Все измышленья ревности твоей!
a little western flower, Before milk-white, now purple with love's wound	На Западе есть маленький цветок; Из белого он алым стал от раны! (т. е. герой, проходил мимо цветка, капая кровью, которая источалась из его раненого любовью сердца -- весьма замысловатая метафора)
You draw me, you hard-hearted adamant; But yet you draw not iron, for my heart Is true as steel	Ты притянул меня, магнит жестокий, Хоть не железо тянешь ты, а сердце, Которое в любви верней, чем сталь
Your wrongs do set a scandal on my sex: We cannot fight for love, as men may do; We should be wood and were not made to woo	Во мне ты оскорбил всех женщин. Нам не пристало за любовь сражаться: Нас молят, ваше дело --умолять.
Love takes the meaning in love's conference	любовь обретает значение в конференциях по проблемам любви (когда влюбленные друг с другом общаются, то их слова наполняются любовным смыслом)
I mean, that my heart unto yours is knit So that but one heart we can make of it	Хотел сказать я, что любовь чудесно В одно слила (дословно: "заузлила, связала узлом как две веревки") два наших сердца тесно
Two bosoms interchained with an oath; So then two bosoms and a single troth	[любовь] клятвою сердца так связала оба, Что верность в них одна живет до гроба (дословно: "так сплела две груди взаимными цепями клятвы, что сделала нас двумя грудями с одной глоткой": thoth -- обещание, честное слово)
Such separation as may well be said Becomes a virtuous bachelor and a maid	Для юноши с девицей стыд людской Не допускает близости такой... (такое раздельное состояние более подходит холостяку и девушке)
I am out of breath in this fond chase!	я без сил в этой любовной погоне
she durst not lie Near this lack-love, this kill-courtesy	И не смела лечь она К бессердечному (дословно: "человеку с отстутствием любви, убивающего своей вежливостью") поближе?
And leads me to your eyes, where I o'erlook Love's stories written in love's richest book.	В твоих глазах читаю в этот миг Рассказ любви в прекраснейшей из книг. (overlook -- 1. прочитать, 2. проглядеть, т. о. фразу можно понять двояко, "твои глаза доводям меня до книги, где я прочитал истории любви", либо "где я проглядел истории любви" -- т. е. раньше не замечал то, что вижу теперь)
Thou hast by moonlight at her window sung, With feigning voice verses of feigning love, And stolen the impression of her fantasy With bracelets of thy hair, rings, gawds, conceits, Knacks, trifles, nosegays, sweetmeats, messengers Of strong prevailment in unharden'd youth	Под окнами ее при лунном свете Притворно пел любви притворной песни! И украл воображение ее фантазии (пленил ее воображение), Браслетами, кольцами из волос, конфетами и т. д., Словом всякой дребеденью (prevailment -- предпочтение: prevalent custom -- распространенный обычай; unharden'd youth -- незакаленная юность; Шекспир хочет сказать, что юность, неумудренная опытом ставит на первое место всякую фигню: плэйеры, кольца из волос и др.)
With cunning hast thou filch'd my daughter's heart, Turn'd her obedience, which is due to me, To stubborn harshness	Хитростью ты стянул сердце моей дочери Превратив послушанье, должное отцу, В упрямство злое!

Аффекты и нравы

English	Русский
I know not by what power I am made bold	Сама не знаю, где нашла я смелость,
The will of man is by his reason sway'd	Воля человека колеблется его разумом (т. е. размышления препятствуют решительным действиям -- один из постоянных шекспировских мотивов; ср знаменитое And thus the native hue of resolution Is sicklied o'er with the pale cast of though И так решимости природный цвет Хиреет под налетом мысли бледным)
For as a surfeit of the sweetest things The deepest loathing to the stomach brings	Да, так в нас вызывает отвращенье Излишек в лакомстве иль пресыщенье.
You spend your passion on a misprised mood	ты расточаещь свою страсть на неправильно понятое расположение духа (т. е. шумишь не по адресу)
And from thy hated presence part I so	О, ненавистен мне один твой вид (дословно: "я отдаляюсь от твоего ненавистного присутствия")
There is no following her in this fierce vein	не стоит следовать ее яростному настроению
So sorrow's heaviness doth heavier grow For debt that bankrupt sleep doth sorrow owe: Which now in some slight measure it will pay, If for his tender here I make some stay	Скорбь --тяжелей, когда не отдает Своих долгов ей бедный Сон-банкрот. Попробую заснуть хоть ненадолго: Быть может, он вернет частицу долга.
All fancy-sick she is and pale of cheer, With sighs of love, that costs the fresh blood dear	Она сплошь больное воображение и бледна от приветствий (почти невозможно перевести, хотя смысл в общем-то несложно понять, ср: words of cheer -- ободряющие слова, be of good cheer -- не падай духом, смысл: ей говорят слова утешения, а она от этого только бледнеет -- такое характерно для театра: не совсем точные слова однако по ходу разговора легко улавливаются: "вы, чо, мужики, совсем наглость потеряли что ли") Ей вздохи грусти отравляют кровь
I weep; and vows so born, In their nativity all truth appears	плачу я, смотри: я заклинаю. Рожденные в слезах слова истинны
My heart to her but as guest-wise sojourn'd, And now to Helen is it home return'd, There to remain.	[Была любовь, теперь прошла она]. Ведь сердце только у нее гостило: Теперь домой к Елене поспешило, Чтоб с нею быть
Thy threats have no more strength than her weak prayers	Угрозы имеют не больше силы, чем ее слабые просьбы
But, like in sickness, did I loathe this food; But, as in health, come to my natural taste...	Но как в болезни ненавидят пищу, В здоровье ж возвращается к ней вкус...
fair Hermia, question your desires	милая Хермия, проанкетируй свои желания (вместо: "спроси своего сердца")
Know of your youth, examine well your blood,	Ты молода... Свою спроси ты душу (дословно: "проэкзаменуй свою кровь")
[психологизация объекта] Chanting faint hymns to the cold fruitless moon	[о монахине] И грустно петь луне холодной гимны? (дословно: "петь слабые гимны холодной бесполезной луне" -- типичный для Шекспира прием: перенос метафоры с субъекта на объект: бесполезны желания монахи, а вовсе не луна)
Thrice-blessed they that master so their blood, To undergo such maiden pilgrimage	Стократ блажен, кто кровь свою смиряет, Чтоб на земле путь девственный свершить (дословно: "подвергнутья девственному пилигримству")
But, being over-full of self-affairs, My mind did lose it	Я, перенагруженных своими делами (так как был перегружен...), Мой мозг забыл о нем
[вовлеченность в действие] So should the murder'd look, and so should I, Pierced through the heart with your stern cruelty: Yet you, the murderer, look as bright, as clear, As yonder Venus in her glimmering sphere.	Гляжу убитым я: убит тобою. Да, ты пронзила сердце мне враждою. Убийца же прекрасна и горда, Как в небесах Венерина звезда (дословно: "как Венера в ее мерцающей сфере").
we have chid the hasty-footed time For parting us	Когда мы время горько упрекали, Что разлучает нас (дословно: "время со спешащими ногами")
liquor hath this virtuous property, To take from thence all error with his might, And make his eyeballs roll with wonted sight	Чей сок своею силою благой Рассеять может пагубный обман; В глазах его прояснится туман (дословно: "сок заставит его шары кататься с привычным взглядом", т. е. он будет видеть как обычно)
Faintness constraineth me To measure out my length on this cold bed	Усталость вынудит меня Холодную постель собой измерить
O long and tedious night, Abate thy hour!	О долгая, мучительная ночь! Умерь часы (отсеки часы)
[психологизация объекта] I will undo This hateful imperfection of her eyes	я хочу прогнать Очей ее пустое заблужденье (дословно: "это поганое несовершенство ее глаз")
Methinks I see these things with parted eye, When every thing seems double	Я точно вижу разными глазами (дословно: "разделенным глазом"), Когда двоится все.
[актуализация речоборотов именно] I have had a dream, past the wit of man to say what dream it was	Такой сон мне приснился, что не хватит ума человеческого объяснить его! (ср: past the mark -- мимо цели)
Lovers and madmen have such seething brains, Such shaping fantasies, that apprehend More than cool reason ever comprehends	У всех влюбленных, как у сумасшедших, Кипят мозги: воображенье их Всегда сильней холодного рассудка (дословно: "воображение схватывает (apprehend -- 1. схватывает, принимает в себя; 2. охватывает) больше, чем разум может схватить (comprehend -- 1. схватить; 2. понять)")
One sees more devils than vast hell can hold	Безумец видит больше чертей, Чем ад может их вместить (вместо: "безумцу везде мерещатся черти")
the lover, all as frantic, Sees Helen's beauty in a brow of Egypt	Безумец же влюбленный В цыганке видит красоту Елены (очень удачный перевод, хотя и несколько неточный -- дословно: "в египетском челе")
Such tricks hath strong imagination, That if it would but apprehend some joy, It comprehends some bringer of that joy	Да, пылкая фантазия так часто Играет (дословно: "такие трики имеет сильное воображение": ср. хет-трик): ждет ли радости она - Ей чудится той радости предвестник (опять игра слов: apprehend -- 1. схватить (радость); 2. предвидеть; comprehend -- 1. схватить (чувствами), увидеть)
all their minds transfigured so together,	Как разом изменились их мозги! (дословно: "перешли в другие формы")
his valour cannot carry his discretion	его храбрость не пересиливает (дословно: "не тащит") его благоразумия
The poet's eye, in fine frenzy rolling, Doth glance from heaven to earth, from earth to heaven	Поэта взор в возвышенном безумье Блуждает между небом и землей

нравы

English	Русский
Stir up the Athenian youth to merriments; Awake the pert and nimble spirit of mirth;	Расшевели всю молодежь в Афинах И резвый дух веселья пробуди.
Turn melancholy forth to funerals; The pale companion is not for our pomp.	Печаль для похорон пусть остается: Нам на пиру не нужно бледной гостьи.
whose unwished yoke My soul consents not to give sovereignty.	...чей нежеланный гнет не дает согласия на мой суверинитет
yield Thy crazed title to my certain right.	уступи Свой дурацкий титул (счастливого возлюбленного) моим законным правам (отцовским)
Why should not I then prosecute my right?	К чему ж от прав моих мне отрекаться? (не преследовать своих прав)
...To fit your fancies to your father's will	... подогнать свои фантазии под волю твоего отца
And this same progeny of evils comes From our debate, from our dissension; We are their parents and original.	Но бедствия такие появились (дословно: "отпрыски зла рождаются") Все из-за наших ссор и несогласий: Мы --их причина, мы их создаем.
You do impeach your modesty too much... To trust the opportunity of night And the ill counsel of a desert place With the rich worth of your virginity.	Свою ты скромность подвергаешь риску, доверяясь случайностям ночи И злым внушеньям этих мест пустынных
bootless speed, When cowardice pursues and valour flies.	Бесцельная погоня, если храбрость Бежит, а робость гонится за ней!
There sleeps Titania sometime of the night, Lull'd in these flowers with dances and delight	утомясь (дословно: "убаюканная танцами и восторгами") веселою игрой, Царица любит отдыхать порой;
Now much beshrew my manners and my pride, If Hermia meant to say Lysander lied	Словами ты играешь преискусно; Но гордости моей как было б грустно, Когда в тебе я допустила б ложь! (из-за слова beshrew ("накликать зло") перевести почти невозможно, смысл: ты бы наклепал на мое поведение, если бы думал, что я говорю, что ты врешь)
then end life when I end loyalty!	И пусть умру, коль изменю тебе (моей жизни кранты, когда я перестану быть верным -- можно относить не только к любви)
I, being young, till now ripe not to reason	будучи молодым я еще не созрел до резонирования (то есть я, покуда есть силы, предпочитаю действовать, а не размышлять (либо "уговаривать" -- можно и так и так, в этом и трудность шекспировского перевода: он часто играет разными значениями слова и можно перевести и так, и так, и все будет правильно))
as tie heresies that men do leave Are hated most of those they did deceive	Так ересь после возмущает тех, Кого прельщала, --точно тяжкий грех (перевод точный, но несколько тяжеловатый: "ересь более ненавидят те, кто к ней был ранее более привязан")
Hop in his walks and gambol in his eyes.	прыжок в его походке и прыжок в его глазах (лучше бы сказать "зайчики, блестки", но то что мы называем "блесками в глазах" Шекспир обозначил как "прыжки")
thou drivest me past the bounds Of maiden's patience	ты выгоняешь меня за границы девичьего терпения
That must needs be sport alone	Чем нелепей приключенье, Тем мне больше развлеченья (перевод не совсем точный, но по сути очень удачный)
So, with two seeming bodies, but one heart; Two of the first, like coats in heraldry, Due but to one and crowned with one crest	Два тела, но одна душа в обеих, Как бы два поля, что в одном гербе Увенчаны нашлемником единым.
What, will you tear Impatient answers from my gentle tongue?	ты хочешь вызвать Мой кроткий язык на резкие слова
I have no gift at all in shrewishness; I am a right maid for my cowardice	На брань не мастерица, Я трусости девической полна
You are too officious In her behalf that scorns your services	Ты чересчур услужлив В ее защите, что насмехается над твоими услугами (т. е. заставляет усомниться в их искренности)
As this their jangling I esteem a sport	мне их драка в удовольствие (sport -- это не только спорт, но и любое удовольствие, связанное с разжиганием крови: пари, любовь ради покорения и т. д.)
For fear lest day should look their shames upon, They willfully themselves exile from light And must for aye consort with black-brow'd night.	[Ночные духи и привидения] из страха, как бы день не глядел на их срамоту, Добровольно изгоняют себя из светлого времени суток [дословно: "из света"] И навечно союзничают с черномазой ночью
And sleep, that sometimes shuts up sorrow's eye, Steal me awhile from mine own company	Сон, взор тоски смыкающий порой, Ты от себя самой меня укрой! (дословно: "похить меня из моей собственной компании")
My legs can keep no pace with my desires	Мои ноги не в миру в моими желаниями (или не держат шаг с моими желаниями) (мои ноги, сказать по-русски, не поспевают за моими желаниями)
Egeus, I will overbear your will	Эгей, я пересилю твою волю
in the night, imagining some fear, How easy is a bush supposed a bear!	в ночи, воображая страх, Как просто предположить в кусте медведя!

К содержанию