Аннотация: Спасибо Tokaari Chima за правку и работу над моими ошибками, а так же за моральную поддержку! Я ценю это, Насть! ;) Рассказ является частью сборника "Любовь зла", права на который принадлежат сайту: http://our-superworld.ucoz.ru/
Лекарство от человечности
Знаете, какая общая ошибка многих современных вампиров? Они слишком податливы эмоциям. В их жилах еще бурлит имитация жизни - всего лишь жалкая пародия на обычные человеческие чувства. Когда они еще новообращенные, очень важно, чтобы рядом был умудренный опытом вампир, который выбьет из их сущности остатки человеческой жалости. Нет, мы не бессердечные существа. У нас есть сердце. Вот только оно, в отличие от нас, стремиться к покою. Жаль, что по привычке, мы, иногда, пытаемся реанимировать его.
Я внимательно рассматривала лежащего передо мною парня. Он был мертв уже больше получаса, и я даже начала сомневаться, что процесс обращения был удачен. Жаль, если такой симпатяга отправиться на тот свет, вслед за охотником, пытавшимся убить меня. Как благородно, что в наше серое время еще не перевелись галантные джентльмены, спасающие совершенно незнакомых леди.
Я долго рассматривала юношу, с тщательно скрытым обожанием, пытаясь вспомнить, а видела ли я за свои шестьдесят четыре года кого-то прекраснее? Я уже давно привыкла к боли, расплывающейся по моему телу, и не ощущала ран, которые регенерировались с необычайно большой скоростью. Меня безумно интересовал этот юноша: красивый настолько, что мне казалось, он вот-вот поглотит все мои мысли своей дурманящей красотой. Будет жаль, если процесс обращения пройдет неудачно - и он умрет. Такая красота должна жить вечно. В нашем мире осталось так мало поистине чего-то прекрасного, а значит, имеющего смысл.
Завидев его золотистые волнистые волосы, пресловутый Дориан Грей мог бы сам умереть от зависти. Красивые, слегка полноватые губы естественно выделялись на бледноватом лице, а тонкий нос придавал юноше некой мягкости, душевности. Обладатель такой внешности, казалось, только благодаря своим физическим данным мог бы стать ангелом в раю, но, как свидетельствует мой жизненный опыт, такие люди слишком аморальны для этого. Красота открывает им дороги туда, куда путь другим закрыт навеки. Красивым людям прощаются любые промахи, ошибки, подлости, пороки.
За то короткое время, что я наблюдала за юношей, пытавшимся помочь мне, стоит отметить, что его мимика была необычайно подвижной, в нем ощущалась та редкая чувственность, так не свойственна нынешним мужчинам. Возможно, все стоит списать на погрешности столь юного возраста?
В пепельных сумерках я была готова наблюдать за ним еще долго, очень долго. Может быть, даже вечность. Хотя, думаю, это была очередная минутная слабость. У вампиров часто бывают свои слабости.
Он медленно повернул ко мне голову и, не открывая глаз, тяжело простонал. Насколько я могу судить по своему обращению, сейчас его голова просто разрывалась от боли, ведь его зрение стало резче, слух - идеальнее, а ощущения - острее.
- Я уже думала, что ты умер.
- Я тоже... надеялся на это.
Он, наконец, приоткрыл глаза, устало осматривая местность. Я знала, что в этот миг он ощущал жар в своих легких, своем горле. Жар плыл по его венам, разносясь по всему телу. Он горел, горел от жажды. Казалось, его фиалковые глаза впервые видят эту поляну, но после обращения, иногда, бывают незначительные провалы памяти.
- Что со мною произошло?
- Ты стал вампиром.
- Ты... укусила меня, - кажется, он с трудом верил в то, что сейчас произнес.
- Да, не стоит благодарности.
Такими экземплярами не разбрасываются. Он был красив, непозволительно красив, как для мужчины. Единственная моя слабость, которую я не смогла искоренить даже после обращения - это тяга к прекрасному. В основном, эта тяга была трансформирована к тому, что я пила кровь исключительно красивых людей. Но этот юноша переплюнул по своей красоте всех.
Вот только, как для столь красивого юноши, у него были слишком завышены моральные нравы. Это чувствовалось в его голосе, это ощущалось в его взгляде. А таких людей я не любила больше всего. Человечность в нашем мире, мире тьмы, считалась самым большим пороком. Она приносит сплошные несчастья и разочарования. А разве тьма создана для того, чтобы её дети были несчастными? Ничего, я мигом выбью из него эту дурь.
- Зачем ты сделала это? Почему не позволила мне умереть? - укоризненно произнес он, откашливаясь. Видимо, до него еще не дошло, что его горло горит не оттого, что ему трудно дышать. Мы практически никогда не дышим - нам ни к чему воздух. По началу, легкие просто по привычке расширяются и сужаются, как бы фильтруя воздух. Но на самом деле, со временем эта привычка исчезает. Он закашлял еще раз. Всему виной была нарастающая жажда первой крови. Это чувство нельзя никак контролировать. Организму нужна энергия.
- Минуточку! - его слова вызвали во мне гнев. - Ты хочешь сказать, что предпочел бы смерть?
- Я не хочу быть убийцей, питающимся кровью невинных людей.
- Посмотрим, как ты запоешь через пару дней, - хмыкнула я, помогая юноше подняться. Я резко дернула его за руку, и он, все еще слабый, дезориентированный, свалился на меня. Приобняв его, я внимательно всмотрелась в его выразительные глаза, которые искрились болью и непониманием. До чего же невыносимый взгляд, который словно укорял меня за то, какие мучения придется ему пережить за эту вечность. Борьба с собственными моральными принцами - самая болезненная борьба.
- А что будет через пару дней? - тихо спросил он, не сводя с меня взгляда. Не глаза, а действительно отображение души.
- Ты сойдешь с ума от дикого голода и пошлешь все свои моральные принципы туда, где им и место, - в задницу.
Юноша ухмыльнулся от отчаяния, которое кипело в его душе, и, прикрыв глаза, пытался совладать с мыслями и новыми ощущениями. А я все еще не могла отвести глаз от его лица, его губ, скул, кажется, я тщательно пыталась найти хотя бы один недостаток, но кроме его скверного, до неприличия правильного характера, не могла найти ничего.
- Неужели тебе нравится быть таким монстром?
- Прости. Я вампир, - если он думал, что его слова заденут меня, то он ошибся.
Юноша отошел от меня и присел возле дуба, опираясь спиной об его ствол.
- Я ведь могу не пить человеческую кровь?
- Нет.
- Но я не хочу.
- Хочешь.
Юноша, прищуривая глаза, презрительно спросил:
- Это потому я весь горю?
Он презирал не меня. Он презирал себя. Кажется, в его голос закрались нотки сомнения.
- Да. И так будет до того, пока ты не утолишь жажду.
- Но...
- Поначалу тебе будет трудно себя контролировать. Но я попытаюсь, чтобы жертв было меньше.
- Жертв? - юноша непонимающе смотрел на меня, словно я открывала для него какой-то новый, абсурдный мир. В принципе, все было именно так. Новый мир - новые правила.
- Почти все поначалу осушают свою жертву до дна.
Он скривился от омерзения. Сама мысль об убийстве вызвала в нем новую боль.
- Я не буду этого делать.
- Будешь, - уверенно ответила я, присев напротив него. - Да, ты еще не умеешь контролировать себя. Но ты уже не человек. И твое тело, твои рефлексы осознают это. А вот психологически - ты еще ведешь бой с остатками морали и совести.
- То, что я обращен, ничего не меняет, - похоже, он уже сам не верил в то, что говорит. Его энтузиазм постепенно угасал, но вот легкие блики надежды все еще тлели в этих фиалковых глазах.
- Согласна. Это не имеет значение. Главное, что ты умер и теперь, чтобы существовать, обязан пить человеческую кровь.
Он пристально всмотрелся в мои глаза:
- Скажи, и как ты живешь с этим?
- Главное, не заморачиваться по этому поводу, - я неуверенно положила свою ладонь на его руку. - Живые люди по своей природе должны быть человечными. Но ты - мертвый. От тебя требуется лишь одно: не делать тех поступков, которые ты делал, будучи живым.
- То есть, не быть человечным?
- В точку.
- Но я не могу, - отчаянно вскрикнул юноша. - Я не могу и не хочу так.
- Думаешь, мне хотелось? - откровенно произнесла я. - Но такова наша природа. Хочешь существовать - ты примешь её условия. Бессмертие еще никогда не стоило так дешево.
Юноша отрицательно покачал головой, скидывая мою ладонь со своей руки.
- Мне кажется, мы заплатили совершенно разные цены за это самое бессмертие, - последнее слово он произнес с брезгливой интонацией. - Иначе, я не могу поверить, что ты так гордишься тем, что потеряла человечность.
Не знаю, быть может, мне показалось, но в тот момент, впервые за несколько десяток лет, я действительно почувствовала боль где-то в области сердца.
*****
Стоит ли удивляться тому факту, что несколько недель Лориан откровенно игнорировал меня. Он не отвечал на вопросы, не делал то, что ему велела я или другие наши собратья по клану, капризничал и всячески отстаивал правила морали. Я терпела, но иногда моему терпению приходил конец. По несколько раз на дню я искренне пыталась выбить из него все эти глупости, но как только дело доходило до рукоприкладства, я не могла и пошевелиться, как завороженная наблюдая за блеском его фиалковых глаз. Будь то гнев, будь то презрение - он восхищал меня своими речами, мыслями, в тайне я даже слегка завидовала его упорству. Он искренне отстаивал то, во что верил. А я так давно ни во что не верила.
Лориан слишком выделялся среди других вампиров. Отказавшись пить человеческую кровь, он усыхал на глазах. Перебиваясь, время от времени, кровью белок и бродячих собак, он не мог окрепнуть, напротив, еле передвигался по дому. Но, тем не менее, он был подобен яркому факелу, который неожиданно зажегся посреди густой, столь порочной тьмы. Даже сейчас он был необычайно красив и чувственен. Быть может, дело совсем не в возрасте? Я до сих пор не могла понять, от чего этот юноша был столь прекрасен, но, тем не менее, столь морален? Казалось, жизнь изрядно помучила его, чтобы выбить все остатки человечности, но он упорно отказывался принимать правила игры. Те правила, которые когда-то пришлось принять мне.
- Глядя на тебя, мне становится не по себе, - я в очередной раз зашла в его комнату, чтобы попытаться завязать разговор и вытянуть его на охоту.
На удивление, сегодня Лориан был в настроении. Он с энтузиазмом рисовал картину, портрет какой-то странной девушки, не слишком симпатичной, чтобы вызвать восторг, но и не слишком уродливой, чтобы вызвать отвращение. Она была совершенно обычной, приземленной, с минимальным количеством достоинств и, как подобает нормальному человеку, с внушительным количеством недостатков. Все, что мне запомнилось, были её ясные голубые глаза, сияющие милосердием и всепоглощающей добротой.
- Если тебя мучает совесть, значит, в тебе еще осталось что-то от человека.
- Я знала людей, у которых совести не было вообще, - мягко возразила я. Достаточно мягко, чтобы он снова не замкнулся в себе, но достаточно настойчиво, чтобы отстоять свою позицию.
- Ты зря теряешь время. Я скорее умру, нежели стану таким, как ты.
И опять его слова задели что-то внутри меня. Но я во время придушила это чувство, которое толком не успело раскрыться. У меня был хороший учитель, который научил меня контролировать эмоции. Человеческие эмоции.
- Это твой выбор, и я попытаюсь его принять.
- Выбор? Ты говоришь о выборе? - Лориан отбросил кисти в сторону и, зашагав к окну, пытался обуздать нахлынувший гнев. - По-моему, ты не интересовалась моим мнением, когда обращала меня в чудовище!
Я смерила его ледяным взглядом.
- Всегда надо оставлять право выбора. Не между бессмертием и человечностью, а между жизнью и смертью. Человечность непременно приведет к смерти. Но я не могла позволить тебе умереть.
- Почему? - столько презрения, искреннего непонимания и отчаяния перемешалось в его душе.
- Ты слишком прекрасен для того, чтобы умереть так рано.
Он непонимающе отвел взгляд на картину.
- Разве это столь важно? Иногда, мне кажется, что красота - это тоже своего рода порок.
- Красота - это всего лишь приятный бонус к тому, что у тебя внутри. А внутри тебя - свет. Это хорошо для человека, но так плохо для вампира.
Достав изящный серебряный портсигар, я закурила сигарету, все так же, время от времени, наблюдая за реакцией Лориана, пытающегося оспорить мои принципы, мою позицию, саму природу моего существования.
- Тогда скажи, что находиться внутри тебя? Я должен знать, с чем могу столкнуться.
- Внутри меня находится смерть.
Легкий дым окутал портрет, который я пристально изучала в поисках погрешностей. Но у Лориана был талант к рисованию. Портрет вышел весьма реалистичным и жизненным.
Столь несовершенен, что его так и хотелось назвать идеальным.
- Кто она, Лориан? Ты не впервые рисуешь эту девушку, - но юноша, нервно обернувшись в мою сторону, не спешил с ответом. Было заметно, что ему не хотелось посвящать меня в эту тайну. Наверное, она была его слабостью. - Твоя подружка? - попыталась догадаться я.
- Это тебя не касается.
- Значит, подружка. Вижу, она тебе очень дорога.
- Очень. И поэтому, это вдвойне тебя не обходит. Я же вижу, как ты смотришь на меня, как пытаешься угодить мне, трясешься надо мною. Думаешь, я ничего не пониманию? Ты влюбилась в меня - и за это мне приходиться расплачиваться непомерно высокой ценой.
Как ножом по сердцу. На хмуром лице Лориана застыло легкое беспокойство. Ему показалось, что он перегнул палку: моя импульсивность была известна всем в клане и была предметом местных веселых баек с оттенком черного юмора. Кажется, он боится за эту девушку. Она была не просто его слабостью. Любовь - это слабое место человека. Это то, на чем можно сыграть, сломать морально, надломить и вывернуть на изнанку все то, что в нем заложено природой.
- Иногда, мне кажется, что твои моральные принципы давно стали какими-то скверными предрассудками, - усмехнулась я, потушив сигарету и подойдя к Лориану непозволительно близко, присела на его колени. Выдавив язвительную ухмылку, я слегка дотронулась губами до его щеки. Он нервно отдернулся, но так и не смог пошевелиться.
- Что ты сделала?
- У тебя есть прекрасный талант - ты рисуешь. У меня есть свой талант - я умею манипулировать окружающими.
- Ты страшный человек.
- Я не человек, Лориан, пора уже привыкнуть к этому, - прошептала я, наслаждаясь вкусом его губ. Он пытался не реагировать на мои поцелуи, но так и не смог сдержаться от стона наслаждения. Все-таки, мужчина остается мужчиной даже после того, как обращается в вампира. Даже лучше. Он становится ненасытнее, страстнее, податливее в плане секса. К чему любовь, когда можно и без неё получить наслаждение?
Наконец, Лориан ответил на мой поцелуй. Поспешно, с натиском, он впился в мои губы. Казалось, ему было трудно насытиться этим моментом, он хотел подольше задержать его.
- Не надо. Я не могу так, - прохрипел Лориан, переводя дыхание. Ему с трудом дались эти слова. Больше чем жажду, новорожденный вампир не мог контролировать остатки человеческих эмоций, среди которых была и похоть.
- Это из-за нее, да? - я быстро встала и направилась к портрету, разрываясь между желанием сжечь его или просто разнести на мелкие кусочки. Лориан ощущал тревогу за свое творение, боясь, что я нанесу ему вред, но все еще не мог пошевелиться: я умело управляла наваждением. Люди и некоторые вампиры, в основном, новообращенные, еще слабые и беспомощные, не могли устоять против моей воли. Иногда я манипулировала их сознанием, иногда что-то внушала. Но с Лорианом все было немного иначе: мне не хотелось им манипулировать. Азарт присущ всем, даже вампирам. Хотелось насладиться честной победой. Честной, с точки зрения вампира. Кроме того, всегда приятнее, когда подле тебя находится кто-то стоящий, равный тебе. Противоположности не притягиваются. Что за глупость, ведь люди не магниты! Родство душ еще никто не отменял. Как хорошо, что у вампиров её, вроде как, нет.
- Ты должен понять, что теперь тебе нет места в её жизни. Ты - вампир, а такой аргумент вряд ли понравится твоей подружке.
- Ты её не знаешь, - сухо заметил Лориан. Как будто это что-то меняет.
- Зато я хорошо знаю, как это - быть новообращенным. Ты постоянно думаешь о крови, не так ли? - по его взгляду я поняла, что попала в самое яблочко.
- Мы любим друг друга.
- Я тоже когда-то любила мужчину. И я знаю, насколько болезненным бывает момент истины, когда осознаешь, что тебе больше нет места в жизни любимого человека. Очень больно. Не оттого, что ты стал вампиром, а потому, что он хочет остаться человеком, - и я внимательно всмотрелась в портрет, тем самым, ослабив свою силу наваждения. Лориан понял, что теперь он снова может шевелиться и, встав с кресла, подошел ко мне, положа руку на плечо.
- Мне очень жаль.
- Не нужно меня жалеть. Это было давно и стало для меня хорошим уроком, - уверенно произнесла я. - Все в прошлом.
- Хотел бы я так же легко рассуждать. Но моя возлюбленная научила меня, что значит быть настоящим человеком. И за это я благодарен ей, - Лориан с неприсущей вампирам нежностью посмотрел на портрет девушки.
Я лишь ревниво хмыкнула, всматриваясь в ясно-голубые глаза соперницы.
- В одной мудрой книге я прочла, что активнее всего к человечности нас призывают те, кто ни капельки не заслуживают её.
- Так и хочется вырвать твой острый язык и... - Лориан ухватился за мое горло, но я, ухмыльнувшись, убрала его руку, скрутив её за спину и, не оставляя юноше ни шанса на то, чтобы вырваться, прошептала:
- Ты не в том положении, чтобы угрожать, либо же требовать.
- Ненавижу тебя. Какая же ты низкая, подлая...
- Говоря о других, мы часто наделяем их тем, что присуще нашему нраву, - съязвила я, наслаждаясь ароматом его золотистых волос.
Я оттолкнула его на пол и, выждав некоторое время, продолжила:
- Ты все равно, рано или поздно, сдашься. Я еще не встречала ни одного вампира, который бы обошелся без человеческой крови.
- Тогда я стану приятным исключением, - смерив меня испепеляющим взглядом, произнес Лориан.
- На моей стороне время и сама матушка природа.
- А на моей - Эдвард Каллен, - хмыкнул Лориан. Я, не сдержавшись от смеха, присела возле него. Он отвернулся в сторону, но после - вновь наградил меня блеском своих фиалковых глаз. Я хочу проучить его, наказать, заставить мучиться, но - не могу. Всем своим яством я осознаю, что, чем скорее я выбью из него остатки гуманизма, морали, тем лучше для него. Но, как только он посмотрит на меня своим умиляющим взглядом, я становлюсь не подвластна своим жестким вампирским принципам и убеждениям.
- Не самый лучший пример для подражания, - заметила я.
- Зато неплохая тема для шуток.
- Пойми, если ты не начнешь пить человеческую кровь - у меня будут большие проблемы в клане.
- Мне очень жаль. Но это мой выбор, - и он вновь покосился на портрет.
Лориан даже не знал, что его судьба решилась именно в этот момент, когда я в последний раз посмотрела на эту картину. Милая, добродушная девушка натолкнула меня на столь коварный план: я вспомнила о том самом рецепте от человечности, который придумал мой наставник. Наконец, я поняла, как смогу разбудить в Лориане спящего хищника.
*****
Мы шли по лесу уже второй час, но так и не нашли добычи лучше зайца. Я наотрез отказалась охотиться на волка, мотивируя это тем, что он тоже хищник. Лориан, пожав плечами, переключился на поиски других млекопитающих. Первой его жертвой стал заяц.
- А мне жаль животных, - скривившись, произнесла я. - Одно время, я даже была активисткой ПЕТА.
- А есть общество защиты людей от посягательств вампиров?
- Ха-ха, - равнодушно произнесла я. - Знаешь, как говориться в одной пословице, - за что я и люблю людей, так это за их пословицы, - я еще ни разу не видела, чтобы волк проявил человечность к своей жертве, но я много раз наблюдала за людьми, которые проявляли волчьи нравы, особенно к близким им людям.
- Посмотри-ка на нее: само благородство! - презрительно фыркнул Лориан. - У тебя двойственные стандарты, леди.
Резко остановившись, он с жадным вниманием вслушался в нечетко доносящиеся звуки.
- Что-то не так? - я удивленно наблюдала за реакцией Лориана. На нем не было лица: он словно закаменел, пребывал на своей волне, вслушиваясь вдаль. - Что с тобой, ты можешь мне объяснить?
Не отвечая, с рассеянным видом, он побежал вперед, далеко вперед. Глаза его блестели от гнева, вперемешку с болью. Он бежал, пока не достиг цели. Я еле поспевала за ним следом. Не потому, что он был быстрее, а оттого, что так было задумано мною.
Посреди поляны, на которой больше четырех месяцев назад, я впервые встретилась с Лорианом, пытавшимся спасти меня от охотника за нечистью, мой возлюбленный увидел жуткую картину: над девушкой, которую он так часто рисовал на своих картинах, глумились трое мужчин. Они весело кричали, слезы и крики бедняжки, её беззащитность, доставляли им истинное наслаждение.
Все произошло слишком быстро. Я лишь стояла и наблюдала за тем, как Лориан подлетел к обидчикам, и разбросал их в стороны. Присев возле окровавленной девушки, которая задыхалась от страха, боли и слёз, он нежно шептал ей, что все будет хорошо. Лориан не знал, как помочь возлюбленной, она истекала кровью слишком быстро. Её удивил неожиданный крик девушки, которая, казалось, даже не узнала Лориана. Не удивительно, ведь запах крови сделал свое дело: его лицо потускнело, покрылось небольшими морщинами, а вены вздулись в три-четыре раза больше. Перед нею стоял монстр, который отдаленно напоминал того красивого ангела, каким он предстал предо мною в момент первой встречи. Юноша растерянно отступил на пару шагов от девушки, которая кричала, что оставалось мочи, и молила о скорой смерти.
Внезапно один из обидчиков нанес юноше удар, лежащим неподалеку бревном. Лориан взвыл от боли и, обернувшись, не оставил противнику ни шанса на спасение. Он напал на мужчину и впился в его горло, оторвав кусок кожи. Жертва кричала от дикой боли, но Лориан, словно свирепый хищник, впился в человека и принялся высасывать его кровь. Он уже не контролировал себя. Долгая жажда сделала свое дело: в Лориане проснулся вампир. И теперь ему уже будет невозможно контролировать свой голод. Он будет гоним рефлексами, в поисках новой порции свежей крови.
Увидев, что остальные мужчины принялись бежать, я быстро подбежала к одному, переломав его ноги. Жертва взвыла от боли, падая на сырую землю. Даже будучи в таком состоянии, он пытался отползти как можно дальше от меня, хватаясь за свои конечности.
Второго я настигла спустя пару секунд - и, насладившись вкусом его крови, свернула ему шею. Увы, я не была настолько голодна, чтобы перебиваться кровью столь мерзких людей.
Лориан тем временем, осушив мужчину до дна, с брезгливостью отбросил его труп.
Он присел на колени, пытаясь совладать с нахлынувшим фейерверком эмоций. Его лицо постепенно приобретало нормальные человеческие очертания, а вот в душе - в душе, кажется, происходили перемены, которых он так боялся.
Я подошла и, присев рядом, приобняла юношу. Казалось, он сейчас взорвется от тех чувств, которые бурлят в его душе.
- Что я наделал?
- Но этот человек получил по заслугам! - холодно ответила я, гладя Лориана по волосам. - Разве заслуживает жизни тот, кто ни капельки не ценит её?
Девушка, истекающая кровью, что-то простонала.
- Ты нужен ей, Лориан. Если хочешь, я помогу тебе обратить её и...
- Нет, - уверенно выпалил он. - У неё должен быть выбор!
Юноша встал и подошел к своей возлюбленной. По её бледному телу, еле прикрытого остатками разодранного платья, растекалась кровь. Мужчины изрядно поиздевались над ней, одарив огромным количеством ножевых ранений. И как она все еще была в сознании?
- Милая, это я - Лориан, - он присел возле возлюбленной, взяв её ладонь.
- Лориан? Ты... ты был...
- Я стал вампиром, - тихо объяснил он. - И я могу обратить тебя. Только представь: ты и я вместе. Целую вечность, а может, и намного больше.
Девушка закашляла, выплевывая кровь. Значит, осталось совсем немного до грустного финала.
- Это галлюцинация?
- Нет, - отрицательно покачал головой юноша.
- Лориан, я... не понимаю, зачем тебе это?
- Что?
- Я не хочу быть такой.
- Но...
- Не проси ради тебя становиться чудовищем, - и девушка судорожно начала глотать воздух, будто задыхаясь от нехватки кислорода.
Я подошла ближе, положив ладонь на его плечо.
- Или обрати её, или избавь от мучений, - уверенно произнесла я. Пожалуй, слишком жестко.
- Я не могу. Я не знаю... - растерянно прошептал юноша.
- Лориан!
Но юноша даже не шелохнулся. Я присела рядом, пытаясь поддержать его. Хотя, ему сейчас плевать на все, кроме боли потери. Он так сетовал на меня за то, что я лишила его права выбора, что сейчас понимал, что иногда - это пусть эгоистичный, но верный вариант. Иногда человеку нельзя предоставлять это право. Дав кому-то свободу выбирать между жизнью и смертью, будь готов к тому, что он непременно выберет смерть. Человеку не так просто расстаться со своей человечностью.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я услышала, как сердце девушки перестало биться. Я сжала ладонь Лориана, шепча, что все закончилось. Но он неподвижно сидел возле её тела. Выждав еще некоторое время, я принялась разжигать костер, куда бросила два трупа мужчин, а после, подойдя к юноше, тихо произнесла:
- Нам нужно избавиться от тела. Иначе, могут возникнуть проблемы.
Лориан все еще неподвижно сидел подле тела мертвой девушки.
- Почему она отказалась?
- Ты бы тоже отказался, будь на её месте.
- Нет, - внезапно Лориана осенило. Он еще не был со мною столь откровенен. - Я думал, что мне хватит сил отказаться, но - нет. Я не смог бы. Мне чертовски хочется жить.
Он медленно поднес мертвую девушку к костру. Словно завороженный, Лориан некоторое время наблюдал за её лицом, а после, вскрикнув, положил тело назад.
- Нет! Только не так. Я хочу... похоронить её. Это все неправильно. Я хочу похоронить и приходить на её могилу. Пока буду помнить о ней и наших чувствах.
- Твое право, - учтиво согласилась я. Похоже, Лориан действительно очень сильно любил эту девушку. - Как по мне, нет ничего лучше, чем после смерти превратиться в пепел, который можно развеять по ветру.
Тем временем, я вспомнила о еще одном мужчине, который стонал от боли. Подойдя к нему, я ощутила всю прелесть ненависти, которая пропитана безысходностью.
- Это будет уроком для тебя, мой друг. Ты больше никогда и никого не обидишь.
Он ничего не ответил мне, лишь смерив взглядом, полным страха и гнева, отвел глаза в сторону.
Лориан подошел к нам и, присев возле мужчины, обратился ко мне:
- Он отправится вслед за остальными.
- Нет! Нет, прошу вас! Прошу, у меня семья...
Я не слушала всех доводов мужчины - мне было, по большому счету, все равно. Сейчас всем заправлял Лориан. В конце концов, именно из-за него возник весь этот сыр-бор.
- Ты уверен? - скептически произнесла я. Хотя, по его лицу видела, он уверен.
- Твои слова: человек, не ценящий жизни, не заслуживает её.
- Неужели? - я удивленно приподняла левую бровь.
Лориан обернулся к мужчине, который все это время умолял его одуматься и быть благосклонным, и, без колебаний, сломал ему шею. После он оттащил тело к костру и сжег его. Мы еще некоторое время молча сидели на поляне, время от времени, переглядываясь.
- Нам пора, - тихо произнесла я. - В клане начнут беспокоиться.
- Месть. Какое же это мерзкое чувство.
- Лориан, нам пора.
- Как ты можешь быть настолько хладнокровной?
- Я не хладнокровна, Лориан. Я равнодушна. Это единственное качество, которое объединяет вампиров и людей, - ответила я, после минутного колебания. - Твоя подруга мертва - и с этим ничего не поделать. Помни только об одном: в отличие от тебя, у неё был шанс выбрать свою судьбу. И ты с уважением отнесся к её выбору, хоть он тебе не понравился.
Лориан, поднимая тело возлюбленной, угрюмо и молча сверлил меня взглядом. Он побледнел и весь дрожал от презрения и боли, но, все же, собравшись, произнес:
- За что они так поступили с ней? Я не знал более человечного, более доброго человека. Она не заслужила такой смерти!
- Люди слишком предвзято относятся к тем, кого не понимают, - сухо заметила я. - А мало кто понимает слишком человечных людей.
Лориан поправил волосы возлюбленной и тихо произнес:
- Когда все потеряно, всегда остается еще одна вещь, которая не позволяет тебе отчаиваться на все сто процентов.
- И что же это?
- Надежда.
- Какой непутевый вампир. Даже смерть возлюбленной не сумела выбить из тебя эту пресловутую человечность.
- Смерть, - тихо повторил Лориан, не обращая на мои слова ни малейшего внимания. - А ведь только собственная смерть подарит мне чувство свободы. Я не хочу быть вечным рабом совести.
Я лишь пожала плечами, списывая все на юношеский максимализм, и побрела следом. Кажется, еще пару месяцев, и я смогу воспитать из него достойного вампира. Надеюсь, он никогда не узнает о том, на какие жертвы пришлось пойти ради всего этого. Ведь тогда он точно возненавидит меня. Хотя все мы пережили подобные уроки. Все те, кто, так или иначе, цеплялся за человечность. Даже я. Трудно представить, но я тоже была на месте Лориана. В прямом смысле этого слова. Но теперь я полностью отдалась во власть инстинктам и собственной сущности.
Хотя в тайне я завидую упорству Лориана. Я сломалась всего лишь спустя две недели. А он продержался четыре месяца! В конце концов, всему виной наша человеческая сущность. Все мы, так или иначе, цепляемся за ушедшую жизнь. Просто кому-то хватает духу это признать. А кто-то - отчаянно борется с остатками этой самой сущности. И, непременно, проигрывает. Бой с самим собой - единственный бой, где ты уже заранее проиграл. Нельзя вести таких сражений. Надо воспринимать себя таким, каков ты есть.
Я не могла заслужить любви Лориана, но теперь он всецело принадлежал мне. Но почему же внутри я ощущала уколы моей давно спящей совести? У меня не было выбора: мне пришлось пойти на кардинальные меры и, постепенно, я сделала Лориана своим. И цена была слишком велика, непозволительно велика, за право обладать тем, кого желало мое сердце. Я убила то, за что он еще цеплялся, надеясь сохранить свою человечность. Я убила его любовь. А ведь такому поступку нет прощения, даже если ты - хладнокровный вампир.
*****
Она уже несколько минут молча наблюдала за мною, стоя возле дуба, пытаясь уберечься от дождя. Я никогда так сильно не любил дожди, как сегодня. Дождь, который пытался очистить проклятые души. Жаль, он не способен очистить жизнь от некоторых грехов.
Мне не страшно намокнуть. Мне станет страшно, когда дождь закончится. Так хочется порою стереть свое прошлое из памяти, но ведь именно в нем хранятся воспоминания о ней, моей единственной настоящей любви. Когда вспоминаю её глаза, ясно-голубые, как летнее небо, внутри становится теплей. Она была моим персональным солнцем. Теперь в моем мире - вечная тьма, в которой правит холодная луна. Моя жизнь стала пустой и бессмысленной, с вечной жаждой крови и редкими порывами рисовать только Её портреты. Дождь заканчивается, и мне становится невыносимо больно! Хочется расколоть этот мир на миллиарды кусочков, лишь бы хоть как-то заглушить эти муки, выплеснуть весь гнев на поверхность, но он, словно нарочно, еще глубже зарылся в глубины моей души.
- Зачем ты сделала это? - сухо спросил я.
Вампирша дрожала от страха. На её глаза хлынули слезы. Но это я понял только спустя некоторое время. В этом единственный плюс моей любимой погоды: когда на улице дождь - никто не увидит чужих слез.
- Как ты узнал?
- Я видел твоего наставника. Он рассказал мне удивительные вещи, - терпеливо ответил я. Хотя мне было весьма трудно сдерживать свой гнев. - Например, что ты была очень ранимой, чуткой особой. Пока он не преподнес тебе урок.
Вампирша осторожно подошла ближе. Её глаза были преисполнены сожаления и раскаяния, но я был неумолим. Она понесет то наказание, которое заслужила.
- Оригинальный способ вызвать твой гнев: уничтожить на твоих глазах то, что дороже жизни. Он подстроил убийство твоего возлюбленного.
- Его звали Роберт, - тихо прошептала вампирша.
- И он умер на твоих руках. Ничего не напоминает?
Я подошел к ней и, схватив вампиршу за горло, со всей силы отшвырнул к дереву. Она ударилась о его ствол, но даже не осмелилась бежать или защищаться. Лишь виновато смотрела в мои глаза, пытаясь совладать с эмоциями, хлынувшими в её душу.
- Прости, Лориан, прости... - задыхаясь от отчаяния, повторяла вампирша, но я уже четко знал, чего жажду в этот момент - только мести.
- Никогда нельзя ставить на колени того, кого любишь, - я прижал её к стволу дуба, злостно донося свою речь до её сознания. - Пройдя через подобное унижение - он будет до конца жизни ненавидеть тебя за это. Даже если он всего лишь равнодушный вампир. Мы теряем остатки человечности не оттого, что нас никто не любит, а потому что нельзя заставлять кого-то принадлежать нам любыми доступными способами.
Она не сводила с меня своих глаз, терпеливо дожидаясь дальнейших действий. Я не смог удержаться от соблазна и поцеловал её, чтобы запомнить вкус этих губ в последний раз. А после - с силой воткнул в неё деревянный кол. Вампирша пыталась сопротивляться, она кричала, мечась из стороны в сторону, но я крепко сдерживал её на месте. Кол прошел всего лишь в паре сантиметров от сердца.
- Лориан! - я не помню, сколько раз она выкрикнула мое имя.
- Я ненавижу тебя больше всего на свете! Но стал ненавидеть еще больше, когда понял, что полюбил, - я не мог сдерживать омерзения. Нет, не к убийце той милой девушке, которая была смыслом моей жизни. Я презирал самого себя, что позволил пойти наперекор собственным принципам. Я лишился всего того, что делало меня человеком.
- Лориан, прости... - слезы вперемешку с каплями дождя стекали по её щекам. Но даже они не смоют всех грехов этой девушки. Их смоет лишь смерть.
- Не пытайся сопротивляться. Ради этой мести мне пришлось убить много людей, очень много, чтобы набраться сил. Я погубил столько человеческих жизней, что тебе и не снилось, - я вновь воткнул кол, на этот раз еще ближе к сердцу. Вампирша еще сильнее взвыла от дикой боли. - Во мне не осталось ни капли человечности, как ты и хотела. А что произошло с тобой?
Она растеряно покачала головой, не сказав ни слова. Из её рта хлынула кровь, и вампирша застонала оттого, что через пару минут навсегда покинет этот мир.
- Я ведь любила тебя, - прохрипела она еле слышно. - Любила, Лориан...
- Знаешь, какая общая ошибка вампиров старой закалки? - меня было не остановить: я жаждал не только её смерти, но и полного морального опустошения. - Вы уверены, что ни за что не поддадитесь забытым эмоциям. Но в ваших жилах еще бурлит имитация жизни - всего лишь жалкая пародия на обычные человеческие чувства. Вы так ловко скрываете их, прикидываясь равнодушными. Когда вампиры становятся старше и, якобы, мудрее, вы пытаетесь окончательно выбить из себя и других остатки человеческой жалости, пытаетесь казаться бессердечными хищники. Но забываете, что у вас все равно есть сердце. И только оно, в отличие от ваших желаний, стремиться к покою. Жаль, что по привычке, вы, иногда, пытаетесь реанимировать его, и во имя любви совершаете подлые, низкие поступки.
Когда я закончил свою пламенную речь, то заметил, что вампирша по-прежнему с замиранием смотрела на меня, словно завороженная той речью, что я только что выдал. Казалось, в моих словах она узнала свои мысли.
- Мой наставник был прав. Это идеальное лекарство от человечности, - прохрипела она из последних сил. - Но почему-то на меня оно не подействовало.
- Тогда, надеюсь, ты умрешь от мук совести. Я никогда не прощу тебе того, что ты сделала. Никогда, - и я вонзил кол прямиком в её сердце. Она лишь тяжело вдохнула воздух, выдавив из себя негромкий возглас, и так и застыла на месте. Не помню, сколько времени я то ли любовался, то ли брезгливо рассматривал ту, кто навсегда изменила мою сущность. Я не мог понять, что же чувствую сейчас, когда эта особа понесла заслуженное наказание. Казалось, вместе с собой она унесла часть меня. Причем, самую значительную часть.
Дождавшись, когда дождь поутихнет, я разжег костер и бросил туда тело вампирши. Как бы там ни было, но мы должны чтить последнюю волю умерших. Костер горел плохо, и только ближе к полуночи я полностью избавился от следов преступления. По крайней мере, мне так казалось. Тогда я совершенно забыл о том, что некоторые из них навсегда остались в моей душе.
Я присел возле дуба, вертя в руках серебряный портсигар, единственную вещицу, которой так дорожила Лаура. Наконец, я сообразил, почему он так дорог ей: на обороте было написано имя её возлюбленного. Видимо, это был подарок - еще одно подтверждение подлинности чувств. И так часто бывает: мы нуждаемся не в любви, а лишь в постоянном подтверждении того, что она все еще есть, что нас все еще кто-то любит. То же с человечностью. Мы не можем отрицать факт её существования, лишь если она подтверждена поступками. Настоящими, стоящими поступками.
Не помню, какие еще мысли крутились в моей голове. Но через пару часов, на моей душе все же посветлело, там стих сезон дождей и наступил долгожданный рассвет.
*****
Знаете, какая основная разница между людьми и вампирами? Её нет. Вы можете находить сколько угодно физических отличий, но я вам уверенно отвечу, что все они - полнейший бред. Искать нужно глубже: внутри, в душе. И люди, и вампиры наделены человечностью, мы так же чувствуем, любим и ненавидим, испытываем радость и боль, гнев и презрение, умеем врать и у нас тоже есть совесть. Но разве кого-то это интересует? Человеку спокойнее воспринимать нас жалкими монстрами, нежели осознавать тот факт, что этот кровососущий хищник - лишь жалкое отражение, отражение его души.
Девушка тяжело застонала и перевернулась на бок. Я молча оперся о дерево, докуривая уже энную сигарету и довольно ухмыляясь такой неслыханной удаче. Когда она очнется, то я расскажу ей всю правду. Она узнает о вампирах, услышит историю моей жизни, я попытаюсь объяснить, в чем вижу мораль нашего существования. И она поймет меня. Я точно знаю, что поймет. А когда она спросит, почему я обратил её, не дав права выбора, то поверьте, я честно во всем признаюсь. Искушение было сильнее меня: у неё такие чудесные ясно-голубые глаза, почти как цвет летнего неба...