О сборнике Дины Измайловой "А из пуза карапузы..." в одном из своих обзоров написала Анастасия Бабичева, уверяя, что "это не просто сказанное верно, это еще и сказанное красиво". Давайте-ка ещё раз посмотрим, насколько это красиво и верно. Там есть на что посмотреть, главки так и называются, действия.
Вот счастливая мама двух карапузов делится своим счастьем: нет никого-ничего прекраснее их, они такие свободные и яркие, "я вижу лишь две рожицы в сияющей рамке под голубыми небесами", "меня переполняет уверенность в исключительности моих детей"...
А вот наши исключительные карапузы в часпиковом трамвае:
- Вонючка! - радостно повизгивал Гриша.
- Какашка! - парировал Паша, совсем подмяв его под себя.
- А ты попа! - неожиданно выдал Гриша, ошарашив на мгновение брата так, что тот ослабил хватку и Гриша смог выползти на свободный край трамвайной скамейки и принять достойную позу.
- А ты - писька! Вонючая причём, - быстро нашёлся Павлик, после чего они разразились оглушительным смехом, и, преисполнившись абсолютным взаимопониманием, увалились друг на дружку...
Если карапузам не нравится капустина в тарелке, они игриво выкидывают её на пол.
Радостно растирает Гриша "свежедобытую козюльку" по маминым джинсам.
Это ничего, что карапузы кошек пинают. Ведь это такое искушение! Что касается гусениц, муравьёв и прочей нечисти, так их и не жаль ("Ну и ладно. Я ещё найду, - не огорчился Гриша, - муравьёв же много...")...
Чем опять недоволен дворник? Ребята всего лишь пихали палки в замочную скважину.
Какая странная эта мамаша - подпустила свою девицу в бантиках к моему мальчику, теперь ему приходится презрительно отплёвываться.
Ночь, двенадцатый час. Явление карапуза:
- Я пить хочу, - проныл Паша и, насупившись, взглянул на родителей.
- Пей чай, - протянула мама свою кружку.
- Сама пей свой вонючий чай...
И дитя продолжило мучиться жаждой (дайте: пепси, молочка, маму, которая бы "заткнулась", бутерброд, печеньку, водички, хлебушка, песенку спеть...).
В общем, три вещи можно созерцать бесконечно: огонь, воду и дитятко, которое выпендривается. Но смотрю я на эти "действия" и вот что меня смущает: КАРАПУЗЫ ВЕДУТ СЕБЯ ТАК, КАК БУДТО ИМ НЕ ХВАТАЕТ ВНИМАНИЯ. Очень не хватает, просто sos какой-то. Но ведь родители-то - при них, мама так вообще 25 часов в сутки внимает. Чего же им ещё надо??
Думаю, им надо внимания ещё. И это совсем не то же самое, это уже зависимость, подсаживание. Мама выбрала роль зрителя, а карапузам выбирать не пришлось, - тем более что зритель такой благодарный. ПЕРЕблагодарный, всеядный какой-то. Мама любуется, дети выступают. Мама "ест" впечатления, карапузы - внимание. Всем хорошо? Хорошо маме. Мама-то на "постоянной дозе". Видимо, долго она её подбирала, но подобрала, теперь впечатлений хватает ("Как легкомысленно бродила в три часа ночи по закоулкам темного города, одна, бесконечно пытаясь найти что-то, чего у меня никогда не было, но что мне было необходимо иметь..."; "Что мне до двадцатилетней дурочки, расхаживающей без лифчика и глотающей шоколадки, приправленные книжными истинами. Это уже не я. Я дурочка тридцатилетняя..."). Мама, что называется, открыла для себя стабильность, больше не надо "расхаживать" и "искать", да и вообще ничего не надо больше, не надо сверх меры, а мера вот она: карапузы - исключительные. Значит, исключительно и всё, что бы они ни делали. Такой вот сплошь исключительный мирок, "маленькое будничное счастье, затмевающее солнечный свет и бесконечность звезд". Очень удобно, да. Маме. Но карапузы-то в этом маленьком мирке сидеть не будут. Они выбираются в большой - всё в той же святой уверенности, что рассказывать стишки и раздавать пинки одинаково прекрасно. Во "внимательном эквиваленте" нет никакой разницы. Даже так: она есть, и не в пользу стишков. Пинки собирают внимание быстрее и легче! И вот, пинаем, получаем свою "внимательную дозу". Доза растёт. Вчера было достаточно размазать сопли по маме, а сегодня надо плюнуть в кого-то ещё. Вчера про вонючий чай - родителям, камерно так сказать, а сегодня уже большое выступление, человек двести про вонючие какашки слушают, целый вагон внимания, вот это да... И всё равно мало. Что такое двести? Я ещё найду, - не огорчится Гриша, - людей же много... Конечно много. И рано или поздно кто-нибудь да возьмётся объяснить карапузам, что не сильно-то мечтал быть оплёванным. Вот это будет сюрприз. Конфуз. Даже не знаю, что это будет, да это уже и другая история. Что касается этой... По-моему, она не про исключительных детей, а про странных взрослых. Очень странных взрослых, которые дарят зависимости и искренне считают, что это свободы. Красиво это? Правильно? Это странно. И не становится менее странным оттого, что ритмизовано или украшено какими-то удачно схваченными интонациями из серии "говорят дети". Что толку схватывать эти интонации, если общий тон не "на грани", как определяет А. Бабичева, а где-то далеко за?