Уже отъехав на пару верст, он вспомнил, что забыл в придорожной таверне магическую вилку.
Сплюнул в пыль, выругался, непристойно поминая чистую и нечистую силу. Но разворачивать коня не стал. Во-первых, вилка все равно не дастся никому в руки - примется скакать по грязным столам, опрокидывать пивные кружки и больно колоть тех, кто попытается ее ухватить за костяную ручку. А во-вторых, толку от заговоренной железки не было почти никакого. Конечно, она умела ловко и незаметно тырить лучшие куски с соседских блюд, да только дождаться, что принесет их хозяину, было невозможно. Вечно по пути отвлечется на какую-нибудь шелудивую псину с голодными глазами - глядь, и здоровенный шмат мяса уже исчез в жадной пасти, только хвост виляет. Похоже, что тот, кто в незапамятные времена сумел вдохнуть жизнь в кусок металла, был человеком (или нечеловеком) сердобольным. Чересчур.
Да и зачем она нужна здесь, в Стране тумана... Вон прямо под конскими копытами прошмыгнул бурундук - не отправишь же за ним вилку? Затыкать потому что она затыкает, конечно - но не принесет. Живой пример. Ладно, на обратном пути заберем. Не до вилки сейчас. Лучше прочесть, что пишет старина аббат По-ли-про-пи-лейс-кий. Наградил Господь титулом, хрен выговоришь. Ага. Так.
Марк достал из седельной сумы сложенный вчетверо пергамент. Развернул, хрустнув сгибами. "Ведомо стало Нам, что...". Ерунда, дальше. "Опустошая поля добрых христиан...". Чушь. "Богомерзкая тварь, имени коей нет...". Ну конечно. Имена есть у всего сущего, надо только книги внимательно читать и прислушиваться к людским сплетням, а не пьянствовать по трапезным с братией. "По слухам, обитает в холмах, что западнее ****** находятся...". А вот это уже интересно.
Марк закинул поводья на луку седла, пустил жеребца шагом. Западнее ******, значит? Черт бы побрал этих монахов с их вечным туповатым презрением ко всему "мирскому", особенно к географии. Насколько западнее-то? На три сапога правее солнца? Или в объезд вот этого болота, которое занимает на самодельной, выигранной в крак у Хромого Луки карте добрую четверть?
"В объезд", - решил Марк и присвистнул. Вышколенный Серый тут же послушно прибавил ходу, затрусил рысью.
- Богоо-о-оме-ерзкая тва-арь...! - запел наемник на мотив одной из вагантских песен, подкидывая в ладони деревянную флягу, приятно булькавшую и оттягивавшую руку в ответ на каждое движение.
На третий час пути, ощутимо покачиваясь в седле и забросив опустевший сосуд в суму, Марк прибыл к краю болота. Нет, не так. К краю Болота.
Топь была колоссальна. Она простиралась налево, направо и вперед, пока достигал взгляд, теряясь потом в тумане. Болотные огни, пузыри, лопавшиеся с невыносимым тухлым запахом, камыши и кочки - весь набор тут исправно присутствовал. На ближайшей кочке сидела здоровенная жаба и пристальным недобрым взглядом выпученных глаз пялилась на Марка. Похоже было, что жаба ухмыляется углом рта - приперся, дурачина? И куда дальше?
- Хромой, а Хромой? - вслух сказал всадник, обращаясь в пустоту. - Что ж ты мне всучил вместо карты, мать твою родить и об угол?
Жеребец укоризненно всхрапнул, словно ужаснувшись такому кощунству из уст хозяина. Но Марк не обратил на возмущение доброго коня никакого внимания, продолжая излагать в болотную тишь витиеватую жалобу на жизнь.
Наемник резко оборвал свой монолог. Потом слез с коня, и, не сводя взгляда с рептилии, аккуратно подошел ближе. Сел на корточки и долго изучал тускло глядящую на него жабу. Потом поднялся и достал из сумы флягу, вынув пробку, принялся сосредоточенно нюхать.
- Это мне Голос свыше... - пробормотал Марк, обессиленно привалившись к влажному конскому боку.
- Сниже! - огрызнулась жаба. - Я тебе даже до колена не достаю, куда уж там выше-то.
Нависла угрюмая тишина.
- Ты вообще что здесь забыл? - осведомилась жаба, неприветливо изучая конскую морду, хрупающую жухлой травой в угрожающей близости от кочки. Марк хотел было махнуть рукой и уехать, но вместо этого зачем-то достал пергамент и протянул его пупырчатому созданию.
- Так... хм... ага, - бормотала амфибия, водя глазами по строчкам, - ну конечно! Этот самый епископ! Узнаю стиль - точно курица лапой накорябала.
- Лягушка, - не удержавшись, ввернул Марк. Жаба испепелила его взглядом исподлобья, но не ответила, продолжая читать. Наконец, она отбросила пергамент и нервно заползала взад-вперед по мху.
- Нет, это решительно невозможно. Он их все посылает и посылает. И посылает, понимаешь, и посылает. И посылает, будь он неладен, и посылает...
Спустя несколько минут Марку до одури надоело слушать одинаковые причитания жабы. Он опустился на траву, вынул из ножен меч и принялся его точить, старательно проводя по лезвию камнем. "Ширк... ширк". Жаба перестала стонать и презрительно хмыкнула.
- И вот этим ты надеешься справиться с Ним?
- С кем - с Ним? - осведомился наемник, не переставая править лезвие.
- С разорителем и опустошителем полей добрых христиан, с кем же еще.
- Не-а, - честно признался человек, - да я вообще не собираюсь с ним справляться, если честно.
У жабы отвисла челюсть. Некоторое время она сидела неподвижно, потом с видимым усилием справилась с собой. Хлопнула ртом, поймав пролетавшего комара. Проглотила. Марк все так же методично ширкал камнем по стали. Любопытство пересилило.
- И как же ты собираешься договориться с этим чудовищем? Учти, я как-то раз видела его! Оно поистине ужасно, глупец! Из тех, кто проходил здесь в поисках рыцарской славы на битву с ним, еще ни один не вернулся назад!
И жаба победно потрясла пачкой полуистлевших пергаментов, ловко извлеченных откуда-то из-за кочки. На некоторых из них еще был виден знакомый епископский почерк. Марк коротко глянул, отвернулся.
- Выбрось от греха подальше, - посоветовал он, вставая, - а то, не ровен час, попадешься охотникам за редкостями, так они с ума сойдут, пока решать будут, что ты такое - безмозглое или разумное. Я-то в белой горячке еще и не такое видел, а вот они... Жалко будет.
Он легко взбросил себя в седло и небрежно положил поперек до умопомрачения отточенный меч, снова мирно задвинутый в ножны.
- Ну, бывай, - махнул с высоты своего головокружительного теперь роста, всадник маленькой жабе во мху, - мне пора.
- Погоди! - отчаянно заквакала покрытая бородавками амфибия. - Тебе что - даже не интересно, кто я и почему с тобой разговариваю?!
Марк придержал коня. Задумался.
- Да нет, наверно... - сказал, наконец, наматывая на палец выбившуюся из-под шлема прядь давно немытых волос. - Ну сидишь тут и сиди себе. Говорящая жаба. Я сначала, грешным делом, подумал, что допился - это с одной фляги-то? А теперь вижу, что в порядке.
- Да может я принцесса! - завопила жаба, совсем теряя остатки хладнокровия, присущего земноводным. - Сижу тут! А ты... а ты...!
- А я не принц. - закончил за нее Марк. - Видел как-то одного, он тоже лягву домой приволок. Точнее, уже принцессу в человеческом облике. Красоты просто неописуемой, платье золотом расшито и жемчугами - менестрели наперебой кинулись ее воспевать, прямо очереди с лютнями стояли. Да только сама она как была жабой, так и осталась. Пришлось запереть от стыда, чтобы придворные не видели, как она по коврам скачет и языком пытается мух гонять. А потом сняли с нее платье, чтоб не пропало и выгнали снова в болота.
- Какой ужас... - потрясенно прошептала жаба, сморгнув. - Так вот откуда берутся страшные истории про Белую Женщину в трясине.
- Скорее уж, про голую, - меланхолично поправил собеседницу наемник.
- Но все же, как же ты... с чудовищем? Ведь назад-то - никто...
- Да нет никакого чудовища! - потерял терпение Марк. - Понимаешь? Тот пергамент, что мне аббат дал, можешь оставить себе. Мне он был нужен, только чтобы направление узнать. А для дела мне другой понадобится. Вот.
Марк вынул из-за пазухи еще один мятый кусок бумаги. Откашлялся и с выражением прочел:
- "Марк! Если ты получил это послание - живо бери ноги в руки, седлай свою клячу и быстро отправляйся сюда! Не поверишь, какую отменную кормушку дарит нам судьба на этот раз. Здешние вилланы, до самых задниц запуганные огнедышащим драконом, который уже лет сто живет в холмах, исправно платят ему дань харчами и девками и вообще - разговаривают шепотом. Однако же, когда мы с братом Арчибальдом, принявши на грудь изрядно рейнского и набравшись храбрости, долго плутали по этим забытым Богом ухабам и скалам, то, выйдя к логову чудовища, обнаружили, что дракон недавно издох, не справившись ли с очередной девственницей или просто от старости. Арчибальд было собрался отвезти его башку вилланам и получить за нее серебришко, но тут меня просто осенило! Посуди сам, на кой черт им об этом сообщать, если можно продолжать запугивать простаков и забирать принесенные мешки да баб? Осталось только развести костры подымнее, да дуть в берестяные трубы, чтобы изображать страхолюдный рык. Тем более, что скелеты прежних искателей славы сослужили нам неплохую службу - их так много, что получились отличные завалы и пугала. Ждем тебя...".
- И вот на этом самом месте кусок пергамента оказался обгорелым, - пожал плечами Марк. - Похоже, тот, кто мне его доставил, сам получил его через десятые руки, да еще, пьяная скотина, ронял в костер. Пришлось идти к аббату и просить благословения - он слышал от этих крестьян о драконе. Сама понимаешь, мимо такого проходят только идиоты. Отец мне всегда говорил: "Лови удачу за хвост, сопляк!". Сейчас объеду болото - и к завтрашнему утру буду там...
Наемник тронул шпорами бока жеребца.
Когда и конь и человек исчезли за пеленой тумана, жаба пошевелилась и тяжело сползла с кочки. Сунула лапу под груду листвы, достала перо и бронзовую чернильницу. Потом поскоблила лист пожелтевшего пергамента, с которого уже стерлись прежние строки и принялась писать, то и дело останавливаясь и со вкусом пробуя вслух очередную фразу.
"Брату моему во Христе, аббату Полипропилейскому - привет! Дошло до меня от верных и преданных людей, брат мой, что в холмах, кои находятся в округе великого Болота, именуемого также Дрейской топью, сокрыто величайшее сокровище, равного которому, пожалуй, не знал ни один владыка мира, поскольку это - не менее, чем святая Чаша Грааль. И упустить такую святыню из рук было бы непростительно...".
Внезапно маленькая амфибия остановилась и поглядела на небо. Раздался шум чудовищных крыльев и мимо, под низкими тучами, промелькнул огромный силуэт, блеснувший холодными переливами чешуи на извивах стремительного тела.