Свидерская Маргарита Игоревна : другие произведения.

Воины Пернатого Змея

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Выложена ПЕРВАЯ часть 28.01.2013 Жанр: авторский мир, боевая фантастика, элементы мистики, экологической темы,этнос, хоррор, а ежели короче))) - ЭКШН...экшн и еще раз экшн. В 1539 году, спасаясь от монаха Саагуна и конкистадоров, которые сжигали кодексы и разрушали стелы, индейцы отдаленной провинции, с помощью магов-нагуалей, покинули через портал планету Земля. Беглецам удалось хитростью завладеть оружием конкистадоров. Новая планета и окружающий мир оказался совершенно иным, чем Мезоамерика... Действие романа начинается через тысячу лет после бегства с Земли./////// Обложка - подарок Валери Фрост - огромное спасибо!!!
   В О И Н Ы
   П Е Р НА Т О Г О З М Е Я
  
  
  ЧАСТЬ I.
   Охота!
   Отличное занятие для настоящих мужчин!
   Волшебное, ни с чем не сравнимое чувство испытывает амини*, когда крадется в поисках зверя...
   Вот тихо шепчет лес. Амини прислушивается. Зорким взглядом он ловит малейшее движение ветки. Замирает при легком шевеление листьев. Внимательно следит за тайной жизнью лесных обитателей. Его нет в их мире, но он присутствует. Он наготове. Он ищет жертву...
   Нашел!..
   Погоня!
   И с этого момента начинается главное - кто кого перехитрит. Человек зверя или зверь человека. Все зависит от быстроты, умения и хитрости преследователя. Ставка в этой игре - жизнь.
   Азарт, ощущение силы - ты владеешь и управляешь ситуацией... И пусть от напряжения скользит палец на спуске грома*, на миг глаз затуманивает дымка, но ты - амини, ты - хозяин этого мира!
   Все это на настоящей охоте.
   Отряд под командованием касика** Кокотоны*** лишен такого удовольствия. У них другое задание - поймать пару десятков тупых и жалких йопи**** для нужд императорского двора. Несколько месяцев назад жрецам вдруг показалось, что 'тушка' - так император страны Колибри Юга назвал жертву для ежемесячного приношения главному богу Уициллопочтли - должна непременно быть дикой и грозной. Божеству больше не интересны особи с поникшей лохматой головой и безразличным взглядом из-под кустистых бровей.
  
   * * *
  * амини - (с науатля, ацт) охотник, воин.
  ** 'гром' - стрелковое оружие, напоминает винтовку системы Мосина.
  ***касика - офицерское звание, командует тысячей воинов - амини.
  ****Кокотона - (с науатля, ацт.) - расчленяющий, уничтожающий.
  ***** йопи - дикие племена.
  
   Теперь он, Кокотона - касик из личной гвардии императора, вынужден издеваться над собой, воинами и заниматься отловом диких особей, напоминающих людей.
   Водились йопи на границе страны, где густые заросли Южного Леса внезапно обрывались, переходя в пустыню с жалкими руслами пересохших рек, а вдали виднелись, словно миражи, пики высоких гор Запретной Земли - государства Не-Пойми-Кого; на западе длинным языком сползала в пустыню горная гряда - граница империи Колибри Юга и государства Орла. Гарнизон, в который Кокотона прибыл неделю назад со своим идиотским заданием, охранял это направление.
   Сначала он обрадовался назначению - смена обстановки, подальше от дворца, а так же возможность уйти на время от неразрешимого клубка личных проблем... Но потом, когда было поздно изменить, сообразил, что южная граница это даже не север. Здесь первобытная дикость, а уж напряженное противостояние двух держав накладывает отпечаток на весь простой быт. Не расслабишься. Не поохотишься от души, так, чтобы, выпустив обойму в дикого зверя, ушло напряжение, накопившееся за долгие годы придворной службы.
   От раздумий Кокотону отвлек амини-разведчик, один из посланных на поиски йопи. Долгое ожидание раздражало и злило. Отряд вышел из пограничного гарнизона три дня назад, но ни одного следа йопи за предыдущие дни не обнаружил - вымерли они что ли?!
   И все же, хоть кого-то, но они сегодня отловят.
   Это факт!
   - Обнаружил стадо йопи численностью в шестьдесят голов. Есть мужские особи, есть женские, есть мелкота! - докладывая, оторвался от атли* с водой запыхавшийся амини. Разведчик тяжело дышал, свой гром прислонил к стволу дерева.
   * * *
  * атли - (от ацт. атль - вода, и - пить) армейская фляжка.
  
  
   - Водяная Лапа и Ствол Тростника, доставить йопи! - коротко скомандовал Кокотона. Он хотел было возглавить отряд охотников, но Тонатиу* уже достиг центра неба. Лучи светила буквально прожигали кожу через легкий зеленый в черных пятнах комб**. Нет, он не будет париться на полуденной жаре - есть подчиненные. Лагерь разбили под высокими деревьями с пышной листвой, которые образовывали спасительную тень и, даже в отсутствии ветерка, здесь жара переносилась легче.
   Получив приказание, отряд вслед за разведчиком скрылся в густых зарослях. Кокотона посмотрел на пустующую небольшую площадку лагеря, только что покинутую амини. Стоят в форме пирамид громы, отдельно в ряд аккуратными стопками лежат заплечные мешки для личных вещей и обычным набором любого рядового: боезапас для грома, кремень для разжигания костра, теплые вещи, плед и разные мелочи - образцовый порядок. С собой охотники взяли громы - сетки, переделанные специально для ловли йопи. Отряд Кокотоны получил их в гарнизоне. И ножи - ни один мужчина, начиная с восьмилетнего возраста, не выходил из дому без него - обычай с древних времен и современная необходимость - то военное перемирие, то война, то рейд Орлов.
   В лагере наступила тишина, каждый молча, без суеты, исполнял свои обязанности.
   'Какая скука! Нужно было пойти с отрядом...' - пожалел через некоторое время Кокотона. Но охота на йопи его не привлекала. Что в ней интересного? Наверняка они в это время укрылись где-то в джунглях, спят, болтаясь в плетеных из лиан коконах. Отряды их окружат, поделят между собой особи; по бесшумной команде, сделав легкий хлопок, выстрелят сеточные громы и все. Дикарей спеленает сетка, и те даже не смогут пошевелиться. Потом амини накинут им петли на волосатые шеи и привяжут к длинным копьям передние лапы, что напоминают руки людей, накрепко свяжут и погонят небольшими группами, постоянно подгоняя громами.
   Хорошо, что он не рядовой амини! И может позволить себе просто лежать в тени дерева и ждать ужин, изредка отпивая из атли воду, которая становится все теплее и теплее. Скоро нужно будет встать и пойти ее поменять в источнике, заодно сполоснуться.
   Отряд вернулся к ужину. Добычу привязали, предварительно очистив от веток вездесущих лиан крепкие стволы деревьев. Амини были уставшими и злыми - не все прошло гладко.
   - Захвачено двадцать пять особей мужского пола. Женщин не брали, мелочь тоже. Неожиданно напали самки и забросали камнями. Погибло трое амини и Водяная Лапа, - доложил Ствол Тростника, устало присаживаясь рядом с Кокотоной.
   - Что сделали со стадом?
  
   * * *
  *Тонатиу - название местного светила.
  **комб - военная одежда типа комбинезона с многочисленными карманами, летний вариант из тонкого хлопка, зимний на меховой основе.
  
  
   Ствол Тростника провел ладонью по шее. Кокотона удовлетворенно кивнул:
   - Хорошо. Тела амини?
   - Принесли с собой, погребальный костер будем делать здесь?
   - Нет. Отправим тела наших товарищей к семьям. Они достойны быть оплаканы родными.
   - Кого назначишь колчаном* воинам Водяной Лапы?
   - Насколько мне известно, в его отряде был младший брат? Пусть он. Похоронные церемонии не отнимут много времени. К тому же в сотне нет новичков, все опытные амини.
   - Да-а... Кто бы мог подумать, что храбрец Водяная Лапа погибнет от руки животного, какого-то йопи, на краю света! - сокрушенно покачал головой Ствол Тростника, после непродолжительного молчания.
   - Нам осталось только переночевать здесь. Завтра вернемся в гарнизон, переход займет часа четыре, и отправимся домой!
   Едва первые лучи Тонатиу позолотили темное небо, отряд был собран и построен. Амини стремились пройти душные заросли по утреннему холодку и, как можно скорее, отправиться домой на север. Подальше от зноя и пустыни.
   Переход шел быстрым темпом, остановок не делали. Но вдруг лес замолчал. Странная тишина насторожила амини. Все остановились. Как ни вслушивались воины, даже вечных ссор пернатых не слышно.
   - Что это может быть, касик Кокотона? - обратился к нему один из его колчанов, вождь ответить не успел. Издалека с севера послышался топот и треск, визг и цоканье. Опытные воины тут же по характеру звуков определили - дикие шестикуали**.
   Спаси всех Тонатиу!
   Эти животные сметут отряд - когда они в гневе или напуганы, то удар их мощного хвоста запросто перебивает позвоночник взрослого мужчины, а тонкий раздвоенный язык ломает конечности, как сухостой.
   Стадо неслось на центр колонны.
   - Все на деревья!
   * * *
  *колчан - командующий сотней воинов-амини.
  **Шестикуаль - шестилапая ящерица, перемещалась на передних и задних лапах, средние были короче. Прирученные особи использовались в качестве ездовых или тягловых животных. Высота в холке до 2 метров, длина с хвостом не менее 5 метров.
  
  
  
   - Что делать с йопи?!
   - Тащить наверх! Не хватало застрять еще на неделю! - рявкнул Кокотона. Отряд бросился к крупным деревьям. Быстро, но без паники, амини подсадили товарищей, те укрепили и сбросили вниз веревки. Словно пауки воины заскользили вверх под спасительную крону. Кокотона, подтянулся и начал подниматься вверх по стволу, помогая себе ногами.
   На тропу обрушился грохот и треск несшегося стада шестикуалей...
   Стон поваленных деревьев. Треск сучьев. Рык и жалобный свист, который издают только насмерть напуганные животные...
   И вот первые ящеры пересекли тропу, где только что находился отряд Кокотоны...
   Воистину исполины дикого леса!
   Головы тварей, задевая нижние ветви деревьев, подчистую сносили их роскошным костяным гребнем. Некоторые натыкались на стволы, если дерево не выдерживало силы удара, оно падало, надломленное или вырванное с корнем. Запутавшись в лианах, звери пытались освободиться, они барахтались, подминая все вокруг. На них налетала следующая волна, несущихся вперед диких ящеров.
   Детеныши, попадая под мощные лапы сородичей, едва успевали издать различимый предсмертный крик. На него отзывались матери, они разворачивались и неслись на обидчиков, жалобно свистя и крутясь над телом, в бесполезной попытке поднять и оживить своего малыша... Самки шестикуалей вступали в бой, начиналась настоящая свалка. И было непонятно, как может стадо перемещаться с такой бешеной скоростью!
   Звери хрипели. Щелкали длинными языками, хлестали из стороны в сторону длинными и мощными хвостами, но бежали и бежали вперед... Под их ударами ломались не только деревья и сыпалась листва. Кокотона увидел, как крупные особи, с разбегу, повалили несколько деревьев и десятка два амини были раздавлены животными. Ухо не уловило даже последнего вскрика воинов...
   'Что их гонит?! Куда они бегут?!' - спрашивал себя Кокотона, вознося молитву о спасении к Тонатиу.
   А звери все бежали, падали, дрались, сносили хвостами мелкую лесную поросль... И тут, перекрывая шум, раздалось:
   - А-у-у-у! - звук пробился с северной стороны.
   - А-у-у-у! - ответили ему с запада.
   - А-у-у-у - зазвучал отовсюду протяжный, бьющий по нервам, вой. Он заставил подняться волосы дыбом у самых храбрых амини Кокотоны. Он сам почувствовал, как внезапно вспотели ладони.
   - Аули*! - прошептал каждый воин побелевшими губами.
  
   * * *
  * аули - крупные хищники, высота в холке до 1,8 метра, напоминают волков. Густой подшерсток, сама шерсть - прочные иглы, длиной 15 - 20 см.
  
  
   Земля содрогнулась, зашатались деревья, словно не великаны, а жалкая травинка в поле. Последние ящеры, ослепленные страхом перед беспощадным лесным хищником и желанием спастись, понеслись, круша деревья, сбивая и сбивая людей с веток, словно спелые плоды...
   'Сколько амини уже погибло?!'
   Стоило первым аулям выскочить на поляну, практически расчищенную стадом шестикуалей от зарослей, но заваленную трупами и раненными ящерами, как люди замерли в попытке сдержать дыхание и раствориться в листве.
   Аули в мощных прыжках налетали на раненных ящериц и рвали их на части, отнимая куски у сородичей. Рык, клацанье мощных челюстей, визг боли и отчаяние пытающихся спастись шестикуалей, оглушили амини. Кровь, пыль, ветки, кости летели во все стороны.
   Но, чу! Вот один, затем второй, третий, аули дружно, припадая на передние лапы, почти расстилаясь по земле, рассыпались по участку леса, подбираясь к спрятавшимся людям.
   Кокотона больше не видел, что творилось у других деревьев - их атаковало сразу с десяток аулей. Он только слышал... Слышал истошные и беспомощные крики амини, разрываемых на части... Этот звук будил ярость и ослеплял ненавистью, управлял его руками...
   Человек для ауля был самой лакомой добычей - не нужно грызть жесткую шкуру, а о вкусовых особенностях и говорить нечего, любой амини пробовал мясо собрата. И бой за каждого воина стал делом чести маленького отряда.
   Дым окутал дерево, тут и там раздавался грохот выстрелов, а команды перекрывали жуткий вой аулей:
   - Целься в глаз!..
   - Добивайте!..
   Один из аулей прыгнул на дерево, но повис, застряв между веток. Зверь напряг мышцы, силясь освободиться и забраться полностью, его грозная пасть клацала и оглушительно выла в полуметре от пары амини. Тонкие ветки дерева и веревки мешали переменить воинам позицию, но они не растерялись и колотили по морде прикладами громов, выпустив весь заряд. Им не хватало свободы движения, чтобы поднапрячься и скинуть его вниз. А тварь упрямо, используя качание ветви, медленно подползала.
   Кокотона прицелился, едва мишень оказалась под ним. Рука не дрогнула. Он попал в глаз, а пуля пронзила мозг, убив чудовище. Ауль дернулся, взвыл, ослепленный яростью, и свалился вниз. Стая, поняв бесполезность атаковать людей, а может насытившись, рванула вслед за ящерами...
   - Касик Кокотона... - окликнули его с соседнего дерева.
   - Жив, - ответил он, пытаясь рассмотреть и сосчитать среди облетевшей листвы своих людей. Со всех сторон доносились крики - отряд, опасаясь спускаться вниз, производил перекличку.
   Кокотона и сам не испытывал желания спускаться вниз. Вот только Тонатиу освещая лес, начал беспощадно жарить; кровь, залившая землю, висевшая на ветках и листве стала издавать приторный сладковатый запах. Пока он долетал к людям чуть-чуть, но не пройдет и пары часов, как налетят мухи, и поднимется удушающая вонь.
   Значит, у них есть час, чтобы прийти в себя и убраться из этих проклятых зарослей.
   - Всем час на отдых! С деревьев не слезать!
   Удалось задремать, удобно устроившись на спасительной ветке. Ветерок, тень, запах снизу еще не сильный.
   - Кокотона! Кокотона, лес опять молчит! - сквозь дрему донеслось до него.
   - Пусть молчит... - пробормотал касик, но его продолжали трясти и дергать за ногу, прогоняя сон. Он открыл глаза, потянулся, попытался вдохнуть, но волна смрада заставила закашляться. Мгновенно он вспомнил все.
   - Не понял, что значит - лес молчит?
   - Как тогда, перед стадом шестикуалей. Прислушайся!
   И действительно стояла тишина. Странная, непонятная, пугающая.
   - Вниз! - рявкнул Кокотона.
   Вид потрепанного и истерзанного строя, где от нескольких сотен осталось едва ли по десятку амини, комом сжал горло касика. Он сглотнул, подавил в себе эмоции и дал отмашку:
   'Вперед!'
   Страх гнал людей почище аулей. Но было тихо. Слишком тихо, чтобы успокоиться и снизить темп передвижения.
   Когда замелькала давнишняя вырубка на пригорке, очевидно с этого участка брались деревья для построек блиндажей и массивных укреплений гарнизона, отряд остановился, готовясь к спуску - внизу виднелись белые строения.
   Тонкий, противный свист, какой издают змеи, услышали все и сразу. Амини стали осматривать густую траву. Не хватало им еще нашествия ползучих гадов! Но трава не шевелилась. Звук доносился сверху.
   Густая крона деревьев не открывала неба, только небольшие рваные куски синевы заглядывали, пропуская лучи Тонатиу. Какие-то черные большие тени мелькнули над отрядом, заставив его невольно вздрогнуть и пригнуться. Тени неслись в сторону гарнизона.
   Через мгновение вздрогнула земля, как под топотом стада шестикуалей, и грохот огласил местность. Отряд с изумлением увидел, как с неба от теней отделяются маленькие точки. Падая и ударяясь о землю, они порождали огромные фонтаны земли и громадные огненные факелы. Горело все: казармы, службы, штаб. Один из снарядов попал в арсенал - засвистело, громыхнуло, перекрывая все крики и шум, заложив уши даже у них, стоящих на пригорке.
   - Нападение Орлов! Хвост Тапира, занять оборону северо-западнее гарнизона на холмах, границу не переходить! Любая попытка проникновения - принимать бой! Зуб Кобры - ваши позиции юго-западнее! - Кокотона отдавал приказания, не отводя взгляда от гарнизона, где живыми факелами носились пограничники. С отрядом, оставшихся при нем амини, он налегке бросился туда.
   Горело все, что могло и, наверное, не могло гореть. Очевидно, небесные птицы сбрасывали какую-то огненную смесь, способную все зажечь.
   ' Что за оружие придумали пернатые?!'
   Когда его отряд прибежал на помощь, между огромных костров бегали уже только живые, человек двадцать - все, что осталось от пограничного отряда.
   Пахло подгоревшим мясом. Так и есть! Гордость империи Ягуаров -
  стадо чималей* - крупных животных, тело которых покрывали прочные пуленепробиваемые пластины - костные образования, сгорело, закрытое в загоне. А ведь это ценнейшее оружие! Если чималей направить на окопы противника, они снесут любую постройку, а бивнями разметают вражеских
  солдат. Но загон, сбитый из цельных стволов деревьев, был построен исправно.
   Выбитые бревна в три обхвата красноречиво говорили о попытках животных спастись. По другую сторону от них почва была с четкими отпечатками больших лап, может, кому-то из зверей удалось вырваться? Кокотона быстро оглядел длинный след, недалеко лежали две туши. Даже с этого места было понятно - трупы.
   'Нужно запастись мясом...' - единственное, что пришло в голову касику. Еще дальше лежал один чималь. Кокотона подбежал к нему и осмотрел: у животного обожжены ноги, мощные когти обломаны, но раны с запекшейся кровью забил пепел. Это радовало - путь инфекции закрыт, зверя удастся спасти. Только бы остались живы ах-ток* и погонщик!
  
   * * *
  *Чимали - (Чималь - (ацт.) щит), щитоносцы - звери, размерами и очертаниями напоминающие бегемота, вместо шкуры у них непробиваемые пулей пластины, размером 40-40 см. На голове четыре огромных бивня. При атаке стадо выпускалось на окопы неприятеля и сметало все.
   **ах-ток - (от ацт.) - здесь в тексте лекарь, ахточи - медчасть, госпиталь.
  
  
  
   Чималь поднял голову и посмотрел на Кокотону. Из четырех грозных бивней целыми был только один, два обломаны, третий болтался, раздражая и причиняя ему боль. Морда животного потеряла угрожающий вид и выглядела жалкой. И рык раненного зверя стал протяжным, потеряв высокие ноты, казалось, животное просит спасти от неимоверной боли.
   - Сейчас, дорогой, я найду ах-тока, и он тебе поможет! - отбросив страх перед когда-то грозным зверем, Кокотона подошел ближе и рискнул погладить ноздри животного - единственную часть тела, не защищенную пластинами. Чималь шумно выдохнул, обдав ладонь касика теплом. Его успокоил голос человека, а прикосновение подарило веру на скорое освобождение от мук. Моргнув мутным темным взглядом, зверь закрыл глаза, демонстрируя веру и готовность потерпеть.
   - Где погонщики чималей?! Немедленно сюда, зверь жив! - пожар поглощал постройки, издавая протяжный гул, но касику удалось крикнуть достаточно громко. Ждать пришлось недолго, отряд амини буквально притащил под руки перепуганного медика и единственного живого погонщика. Их нашли под завалом ахточи. Обслуживать чималей шли амини беззаветно влюбленные в животных, поэтому, прекратив потирать ушибленную голову, погонщик забыл о себе, и с жалобными причитаниями бросился обнимать зверя. Тот отозвался протяжными, какими-то совсем уж человеческими стонами и вздохами. Ах-ток же, человек среднего возраста, видно, всю жизнь провел в войсках, повидал немало, а потому без лишних ласк и разговоров, разложил на земле все, что было из медикаментов, и произнес:
   - Как хотите, но держите зверя. Ему будет больно! - амини бросились в рассыпную на поиск веревок.
   Кокотона кинулся в сторону другого загона. Там огонь подползал к самому высокому строению в гарнизоне, покрытому решеткой из бревен. Это было жилище домашних, прирученных шестикуалей.
   От горевшего загона чималей летели искры, некоторые проникали сквозь проемы между бревен, попадая на настил из сухой травы, начинали
  тлеть, загораться. Шестикуали сначала сбились в кучу, к дальней стене, но запах горелого мяса чималей и распространяющийся по клетке огонь, заставляли животных бессильно биться о стены и носиться по ним и потолку, залезать друг на друга. Когда Кокотона подбежал к воротам сарая, из-за стены доносились хрипы и жалобный свист, а стены сотрясались под мощными бросками ящеров.
   Рядом никого не было, и Кокотона пробежал вперед. Внезапно на него налетел один из пограничников. Человек настолько обезумел, что, видя перед собой касика, принял его за врага и попытался дрожащей рукой вцепиться тому в горло, причем ноги амини не держали, а глаза были закрыты. Касик встряхнул, заорал на него, припомнив все ругательства из запаса. Кажется, помогло. Воин открыл глаза, его серые губы дрожали, а взгляд продолжал блуждать.
   - Пришел в себя?! Займись шестикуалями!
   Кокотона еще раз встряхнул амини. Но рядовой один не мог справиться с большим засовом на воротах сарая, к тому же, висел замок, а грома у амини не было. Кокотона не стал больше орать на пограничника, выстрелил несколько раз по замку. Дужка отлетела вместе с разлетевшимися щепками от засова. Обычно открывали ворота от пяти до восьми человек, сейчас их было почти двое: он и невменяемы рядовой. Нужна помощь.
   - Ко мне! - голос касика утонул в вое дыма, пожирающего постройки, расположенные рядом.
   - Беги и найди еще несколько человек, понял?! - гаркнул Кокотона, для устрашения пограничника он еще и непроизвольно рыкнул. Тот кивнул и послушно, несколько поспешно, побежал на поиски.
   'Найдет или убежит? Нельзя медлить! Без них нам задница шестикуаля!' - касик проверил боевой запас у грома. Даже если пограничник, поборов свой ужас, помутнение рассудка, контузию или что там еще, найдет помощников, тут нужно минимум человек пятнадцать. С внутренней стороны ящеры продавили ворота, большое дерево-засов выгнулось. Значит, нужно стрелять. Если пули пробьют и заденут животных, не беда, погибнет несколько штук, зато остальные, перепуганные, выломают ворота и будут спасены.
   При нем из оружия только бесполезный гром и нож - для рукопашного боя вполне достаточно, а вот для боя с обычным деревом - ничего. Он подбежал опять к воротам, возникла мысль найти бревно и использовать, как рычаг. Но он ее отбросил. Где искать это подходящее бревно?!
   'Думай, Кокотона, думай!' - в отчаянии, не замечая, что произносит слова в слух, шептал касик, вонзая нож и чуть ли не пальцами отщипывая куски дерева...
   - Касик Кокотона!.. Мы... - он резко обернулся. Перед ним, держа громы в руках, стоял отряд его амини - семь человек.
   - Слушай мою команду. Стрелять по держателям засова! Осторожно, отойдите подальше, чтобы вас не зацепило бревно и шестикуали! Готовься!
   Амини послушно отбежали. Справа полыхал костер - горела гарнизонная баня, слева какая-то хозяйственная постройка. Проход был достаточно узким, расположен не прямо перед воротами, а немного левее, можно было предположить, что обезумевшие животные не побегут на стрелков. Во всяком случае, у тех будет время уйти из-под лап шестикуалей. Амини поделились: трое встали на одно колено, четверо за ними. Прогремело семь выстрелов подряд, Кокотона мог радоваться - пули раскрошили державшие засов ветки, а под давлением ящериц, сарай и без того шатало, и непокорное бревно слетело.
   Створки сарая распахнулись, одна повисла на нижней петле, едва первые ящеры вылетели на небольшую площадку. Огонь был всюду, его жар напугал зверей, они не понимали куда бежать и где спасение... Задние наседали на первых. Но тут из-за бревна, бывшим засовом, и преградившим дорогу, прогремело несколько дружных выстрелов. По дыму Кокотона понял - амини не сбежали, а наоборот вернулись на площадку, чтобы шумом направить ящеров.
   Перепуганные шестикуали бросились вправо, по узкой дороге между горящих домов.
   Кокотона зазевался и получил ударом кончика хвоста по голове, в глазах потемнело, на какое-то время он отключился.
  
  
   Сколько дней они бегут? Двадцать? Десять? Магуай сбилась со счета.
   Оказывается, всего одиннадцать дней и ночей. Но кажется, что глотают пыль и топчут грязь целую вечность...
   А двенадцать - это начало конца их спокойной и размеренной мирной жизни, когда над их небольшим, но очень известным в империи городком Изтак появились огромные птицы, управляемые ягуарами, и с неба обрушился огонь, сжегший их город...
   Дома, построенные из крепких белых пород деревьев в четыре обхвата, одновременно вспыхнули и загорелись высокими факелами. Гордость и основа экономики Изтака - высокие белые деревья, вырастающие за пять лет на сотню метров, горели быстро и бездымно. Словно предавая тех, кто столько лет безжалостно вырубал их - ягуаровские птицы имели великолепный обзор. Напоследок, они, словно соревнуясь в меткости, старательно уничтожали то, что не было подожжено при первой волне налета.
   Спаслись только жители, чьи постройки примыкали к отвесной скале, возвышавшейся и немного нависающей над городом. Издавна в ней были вырублены новые помещения и расширены старые, образовавшиеся от высохших со временем подземных рек. Здесь был и храм, и библиотека, и школы, и лавки почтеков, и праздничный зал, где свободно размещалось все взрослое население. В самой глубине скалы располагался склад продуктов, а так же все, что собиралось для дани, до отправки в главный город империи Орлов - Анауак.
   Перепуганная кучка горожан, которые случайно или по делам оказались в городском центре, облепили широкие окна галереи и в ужасе, не имея сил что-либо изменить, наблюдали, как единым костром полыхает их город. Спасать было нечего и некого. Только в небе резвились птицы ягуаров, вторгшихся из-за горного хребта, с территории ненавистного государства Колибри Юга.
   В этот момент каждый посылал проклятия своей беспечности - три дня назад по основной дороге на юг прошли беженцы из соседнего города сожженного ранее. Но касик Изтака успокоил жителей, обозвал беглецов трусами и смутьянами, пригрозил арестом, и почти все остались на местах. Только пять семей под покровом ночи, через горные туннели предпочли тайно покинуть город.
   После того, как птицы, сделав последний круг над уничтоженным городом, убрались за гребень хребта, жители еще долго приходили в себя от шока. Только к вечеру, когда на земле осталось выжженное черное пятно от общего костра, вместо белоснежного Изтака, да Точтли - самый яркий спутник заглянул в маленькую долину, с изумлением осветив пепелище, жители покинули свое укрытие.
   Горестный вой женщин и детей огласил пожарище Изтака, многократно усилившись, отразившись от окружающих гор. Можно было заткнуть уши, но и это не помогло - крик бился в груди, заполнил горем окружающий мир. Может, слезы помогли бы, однако их не было - они иссякли или высохли еще днем.
   Ближе к утру с гор спустилось несколько отрядов городского ополчения. В общем море горя потонули жалки всплески радости - из тысячи семей полностью уцелели всего восемь... Спаслась и ее семья, точнее семья ее дяди, в полном составе со своим главой - нудным и беспредельно жадным медиком по имени Глаз Птицы. Даже горе не изменило его - едва закончился налет, он побежал не на пепелище оплакивать знакомых и соседей, а бросился к хранилищу и простоял там всю ночь, загораживая вход своей огромной тушей с колыхающимся объемным животом. Лучшей двери и не придумать!
   Глаз Птицы покинул свой пост, только выставив на охрану старшего сына, вернувшегося с ополчением. Жену, таких же необъятных размеров, и шестерых дочерей заставил паковать городское имущество, которое без всяких сомнений присвоил себе. А ее с остальными братьями погнал на поиски разбежавшихся шестикуалей. Нужно ж вывозить свалившееся на голову богатство! Сам же отправился на совет из оставшихся горожан, где чинно сопел, возмущался больше всех, но ничего дельного не предложил, заявив, что будет спасаться сам.
   ' А семью бросишь здесь? Вечно у тебя 'я-я-я'!' - хотелось крикнуть ей, но одно из животных попало лапой в яму, перегородило дорогу остальным, и бестолковые животные сбились в кучу, мешая друг другу. Пришлось разгонять их, бесцеремонно тыча копьем с очень острым стержнем.
   Слова дяди она слышала мимоходом, периодически подгоняя к скальному центру небольшие табуны шестикулей, голов по пять - больше не получалось. Шестикули не помещались все разом ни на разгромленной дороге, ни на площадке, где полным ходом шла погрузка обретенного имущества дяди.
   Она привязывала последних животных к столбу, когда услышала такие привычные причитания тетушки:
   - Опять эта кихуапилли где-то пропала! Тут помощь нужна, а она где-то шляется! Никакого толка от нее, благодарности или помощи!
   О! Что-то новенькое! Кихуапилли - принцесса, так ее еще не называли благородные родственники, по праву наследования, проглотившие имущество, да и славное имя отца - вождя Гордый Орел. Он погиб год назад в бою, защищая богами забытую, но ягуарами обнаруженную, тропу к их родовому селению высоко в горах. Долго же кружили отряды ягуаров в поисках жителей и заветной золотоносной шахты! Да только ушли ни с чем - не умеют жители лесов читать следы на камнях!
   А дядюшка примчался сразу, не успел еще остыть погребальный костер и развеяться пепел останков погибших мужчин.
   - Нет. Нет. Нет! Я не могу оставить семью моего любимого брата в богами забытом месте! - топал он ногами и заставлял челядь паковать вещи, - На шахте некому работать, ты же не пошлешь своих служанок добывать руду?! Да ты еще совсем ребенок! - ребенку уже исполнилось восемнадцать лет, и ее давно было пора выдать замуж, но не складывалось. И вот теперь вместо богатого поселения в приданое - головешки, множество хлопот по восстановлению и запуску шахты, полное одиночество. Она сразу поняла, что появившийся снизу, из долины, родственник-горожанин не сможет заменить ей отца, но он имел право командовать, пришлось покориться...
   Стоило переступить порог нового дома, где обитало все семейство, как начались проблемы. А как же иначе? Шесть дочерей на выданье! В мирное время женихи нашлись бы, но в военное... Да и не пожелала дочь Гордого Орла смиренно принимать участь приживалки - ведь дядя сразу поправил дела, занялся коммерцией, удачно продав шахту. С боем ей удалось отвоевать несколько комнат для себя и своих людей. Устроив пару скандалов, удалось сохранить некоторую независимость. Семья отыгралась, наградив ее звучным и обидным прозвищем - Магуай - Колючка. Теперь чуть что, так слышалось:
   - Ах ты, колючка в заднице шестикуаля!.. И за что боги меня так наказали?! Зачем мой брат покинул нас так рано!
   И имя ее, такое красивое, выбранное отцом - Шочи Точтли - Цветок Звезды уже никто не вспоминал... Только Магуай...
   Прослушав еще несколько нелестных реплик в свой адрес, Магуай привязала шестикуалей и вошла в скальный центр, заваленный мешками и ящиками. Охранял их младший брат - Перо Орла. Мальчик был крупным и высоким, выше сестры на целую голову, а потому и пользовался преимуществом, дразня и подкалывая при малейшей возможности.
   - Тебя мать искала, а ты, как всегда, спряталась! - улыбнулся мальчишка, видимо он хотел еще что-то добавить, но девушка уже не слушала, зная все его обидные шутки наизусть.
   'Ого, столько добра, что и шестикуалей не хватит!' - окинула взглядом помещение девушка и, не обращая внимания на брата, поднялась наверх по вырубленной в скале, мощной лестнице.
   Пройдя по галерее, Магуай подошла к дверям склада. Здесь было светло и оживленно. Сестры паковали продукты, тетя распоряжалась очередностью выноса и погрузкой, братья определялись, как получше перетащить готовое, а дядя записывал все в небольшой свиток, предварительно поставив на грузе цифру.
   - Сколько шестикуалей ты пригнала? - отвлекся от записей Глаз Птицы, повернувшись к ней, едва она вошла в склад.
   - Всего?
   - Да.
   - Восемь крупных и десять двухлеток.
   - Но это мало! - расстроился дядя. И действительно мало - склад был опустошен едва на четверть.
   - Больше нет. Мальчики тоже пригнали с десяток. Это все.
   Глаз Птицы заметался по складу между ящиками. Ему хотелось забрать все, а теперь нужно отобрать самое ценное, да еще оставить столько добра, которое пропадет здесь! И как определить, что самое ценное? Если война с ягуарами затянется, то самое ценное - продукты! Если нет, нужно брать золото, ткани, чеканку.
   'Что брать?!' - неразрешимый вопрос бился в дядиной голове, а он никак не мог сделать выбор. К мужу присоединилась тетушка. Они поспорили и решили взять всего понемногу. Четверо сыновей, кряхтя и сопя, начали погрузку шестикуалей. Тут уж Магуай была бесценной помощницей, и она резво сбежала вниз. Она принимала мешки, ящики и крепила их на широких спинах ящеров. Тем, конечно же, не нравилось, они старались вывернуться или стряхнуть с себя поклажу, но Магуай вовремя усмиряла животных острием копья, заставляя стоять спокойно. Это были практически домашние шестикуали, в горной стране Орлов бесценный и дорогой вид транспорта. Тот, кто имел пять штук, считался обеспеченным, двадцать - слыл богачом. Лишь к вечеру все было крепко привязано и собрано. Шестикуали жалобно посвистывали, негодуя, что их не отпустили на ночь попастись. Магуай пришлось насыпать перед каждым животным по большой охапке травы, которую она привезла с поляны, не тронутой огнем. Проверять хорошо ли привязаны животные, Магуай закончила, когда ярко светил Точтли.
   Отсюда, с пригорка перед скальным центром была видна вся изтакская долина, своей вытянутой формой она напоминала переломанное каноэ с поднятым носом в сторону севера. Крутые бока заросли лесом, а посередине вилась каменная дорога, северный конец ее упирался в отвесную скалу, а нижний убегал далеко-далеко, подходил к горному хребту и вился вдоль него до самых южных джунглей и пустыни, граничащей с Запретными Землями.
   Магуай любила смотреть на север, где высились огромные сине-черные скалы и в ясную погоду, если очень долго всматриваться, то можно увидеть голубую вершину Гнездо Орла. Но только если очень хорошая видимость и сильно напрячь глаза. Это там был ее дом, шахта отца. Завтра утром они отправятся вниз. И все. Она не скоро сможет увидеть родные места.
   Утром в долину спустился туман, который приглушал голоса. Но первые же лучи Тонатиу рассеяли его, осветив большой караван, почти такой же отправляли жители в столицу, выплачивая подати императору. Во главе его находилась семья Глаз Птицы - целых тридцать шестикуалей, нагруженных продуктами и вещами погорельцев. Затем два десятка ящеров, несших остальных горожан. Никто не хотел оставаться в сожженном Изтаке. Глаз Птицы поделился с товарищами по несчастью, он предложил им выгодную сделку. Половина груза принадлежит ему, половина хозяину шестикуаля. Люди соглашались - дорога длинная, а провиант весь у Глаз Птицы.
   Когда все расселись на широких спинах ящеров, Глаз Птицы, посчитавший, что он теперь за касика, махнул рукой:
  - Вперед!
  Караван тронулся по дороге на юг.
   'Почему на юг? Там нет других городов, там только граница!' - задавали вопрос друг другу беженцы, но ехали. Людей сплотило несчастье, им хотелось быть с теми, кто пережил его. Они не хотели думать, что-то решать, к тому же нашелся человек, из своих, пусть и не лучший кандидат, но придерживающийся законов. Да и спокойнее всем в куче. А куда едут, да хоть куда... не оставаться же на руинах - с малыми детьми и только женскими руками город не поднять. У границы должен быть небольшой, но городок, под охраной регулярных войск, и многие, если не все, останутся.
   Неприятные сюрпризы начались сразу, как только караван подошел к обрыву, где заканчивался и лес и ровная дорога. Глаз Птицы слез с ящера и приказал сделать привал. Пора обедать - Тонатиу был в зените. К тому же следовало проверить, в каком состоянии дорога, по которой каравану надлежало спуститься вниз.
   - Магуай, Перо Орла, Коготь Птицы, - подозвал он к себе племянницу и двух сыновей, - Пока готовят женщины обед, проверьте дорогу, все ли в порядке!
   Молодые люди кивнули, сыновья направились проверять дорогу пешком. Магуай, махнув своим людям, стала снимать с шестикуаля, на котором ехала, поклажу.
   - Ты чего копаешься?! - подошел Глаз Птицы к племяннице.
   - Братья пройдут пешком, а я исследую стену, если дорога разрушена, нужно найти путь вниз!
   Разгрузка заняла всего несколько минут, и девушка легко заскочила на спину ящера, тот весело щелкнул длинным языком - нести одного седока намного легче всей поклажи. Шестикуаль радостно топтался, а Магуай начала привязывать себя веревкой к сбруе. Завязав несколько дополнительных петель, одну из них она накинула зверю на шею, затем попросила помочь ей младшего брата - нужно было две петли пропустить через две укороченных лапы шестикуаля, находящихся по центру его туловища. Последнюю петлю девушка накинула на длинный хвост животного. Это вызвало некоторое возмущение шестикуаля, но Магуай ткнула его легко копьем, и он покорился.
   'Копье нужно оставить, оно может выпасть или поранить шестикуаля, хватит ножа' - решила наездница и отбросила копье, которым погоняла и усмиряла ящеров. Оно вонзилось в мягкую землю рядом с кучей вещей, сгруженных с животного.
   Магуай села, поджав ноги под себя, она затянула петли из дополнительных веревок, накрепко привязавшись к спине шестикуаля. Готова! Ящер, получив тычок в основание затылка, рванул, виляя туловищем между людей и грузов, хвост его волочился по земле, оставляя глубокую борозду.
   В месте обрыва дорога круто уходила вправо, чтобы не произошел обвал, породу закрепили деревянными балками, настил тоже был деревянным. Дойдя до противоположной, выступающей вперед скальной стены, настил заканчивался, переходя в каменные плиты, шириной в три метра, вырубленные полукруглой лестницей, которая спускала путешественника на следующий наклонный пролет дороги. Братья Магуай как раз дошли до поворота.
   Сильный ветер, подогретый лучами Тонатиу, обжигал лицо и открытые руки девушки. Шестикуаль стоял на самом краю обрыва, сверху открывался великолепный вид. Деревьями и зеленой травой были укрыты подножия гор, поблескивала, изредка проглядывающая синева озер и рек, белоснежные облака клубились вокруг высоких голубых вершин. Темной массой, подсвеченной бурыми потеками нависал главный хребет, разделяющий два враждующих государства Анауак - страну орлов и Колибри Юга - земли ягуаров.
   Магуай потянула за поводья, разворачивая шестикуаля к скалам хребта. Гибкое тело животного, легко цепляясь острыми когтями на мощных лапах, осторожно переместилось на горизонтальную стену. Магуай припала к шее шестикуаля, обхватив ее обеими руками. Смотреть вниз было страшно, и она закрыла глаза, полностью доверившись ящеру, который распластался по скале. Казалось, что ящер нежится, вбирая тепло нагретого камня, Магуай разозлилась и легко ткнула ножом рядом с ушной раковиной. Шестикуаль послушно засеменил вниз. Вот они миновали первый пролет, девушка открыла глаза и увидела братьев, которые развалились в тени каменной лестницы и отдыхали. Юноши помахали ей рукой и явно не стремились исследовать деревянные настилы дороги.
   'Вот же ленивые черепахи!' - мелькнула мысль.
   Ее ящер дернулся и начал дорогу вниз. Везде лестницы были целы, деревянные настилы хоть и блестели, но вызывали сомнение. К тому же местами под ними осыпалась порода, по такой дороге, к тому же узкой для самых крупных особей, шестикуали не пойдут. Словно в подтверждение ее мыслей, ящер под нею утвердительно свистнул.
   'Ладно, дойдем до самого низа и посмотрим, что там!' - Магуай потянула поводья, направляя животное вниз.
   Ящер резво начал спуск вниз, уверенно цепляясь когтями за мелкие трещины и выступы в скале. Когда он останавливался, Магуай открывала глаза, и каждый раз сердце готово было выпрыгнуть из груди, дыхание замирало, при виде быстро приближающейся земли. Ветер при движении прекращал быть горячим и холодил ее щеки, откидывал длинные волосы назад. Девушка боялась останавливать шестикуаля - вдруг ящер не успеет зацепиться когтями, не найдет опоры и тогда они сорвутся и полетят вниз.
   Но наконец-то земля!
   Магуай не стала выпутываться из веревок и слезать с ящера, она объехала место спуска дороги. Ей даже удалось заставить животное подняться на деревянный настил, чтобы проверить его ширину. Конечно шестикуаль пробежав десять метров, зацепил задней лапой одну из выступающих балок, чтобы освободиться, дернул лапой, вырвав крепление. На них посыпалась порода, и испуганное животное, жалобно щелкая языком, остановилось, потом попыталось развернуться. В итоге, шестикуаль снес ограждение и повис головой и перебирая передними лапами над обрывом. Испуганный шестикуаль искал точку опоры, его мощный хвост стал крушить деревянный настил и балки.
   - О, Тонатиу! - Магуай впервые не знала что делать. Животное проломило настил, и они, поднимая пыль мелкой породы, как со снежной горки съехали вниз.
   'Вот так спускаться с детьми и грузом?! Они все погибнут, стоит шестикуалю чего-нибудь испугаться! Нужен другой путь, только через тоннели ящеры не пойдут' - Магуай задумчиво крутилась у подножья обрыва. Отъехав подальше, она задирала голову вверх и осматривала пролеты серпантина. Тридцать семь наклонных пролетов! Похоже, что братья оказались умнее, что не пошли осматривать. Но как-то же нужно спуститься! Получается, что только на шестикуалях... Магуай направила ящера к скале. Наверх животное взбежала быстрее, чем спускалось, девушке пришлось закрыть глаза, потому что они заслезились от ветра.
   В лагере было тихо, все спрятались от жары под тень деревьев и отдыхали, матери кормили детей или проверяли привязанных шестикуалей. Глаз Птицы качался в гамаке, он спокойно дремал после сытого обеда. Рядом сидели братья - Перо Орла и Коготь Птицы, их миски почти были пустыми.
   - Ну что, Магуай? - дядя открыл глаза и сел. Ему приходилось смотреть снизу вверх, потому что девушка не слезла с шестикуаля, который возвышался над отдыхающими людьми.
   - Дорога непригодна для спуска, дядя.
   - Вот как? А твои братья утверждают, что нигде нет провалов, и все в порядке! - дядя вылез из гамака и подошел ближе, теперь разница в росте и неприятная необходимость смотреть снизу вверх у Глаз Птицы отпала. Он сразу почувствовал себя увереннее, а Магуай немного смешалась.
   - Я спустилась к самому подножию обрыва, там, где начинается дорога. Но она узкая для самых крупных шестикуалей. Они не пойдут по ней, а если их что-то напугает, то... И настил местами висит, под ним провал породы.
   Вокруг них начали собираться беженцы. Они пока стояли молча, обдумывая сообщение Магуай. Получалось, что путь вниз, который обещал быть нелегким, но безопасным, отсутствует.
   - Сколько пролетов серпантина вы прошли? - повернулся Глаз Птицы к сыновьям. Вопрос он задал достаточно резко. Братья отложили пустые миски, поднялись, переглянулись. Скрывать и оправдываться было бесполезно.
   - Два, - признался Коготь Птицы. Люди вокруг зашумели:
   - Они прошли налегке два пролета из тридцати семи!
   - Негодяи!
   - Твои сыновья - трусы!
   - У нас маленькие дети, шестикуали нагружены так, что приседают на лапы!
   - Спокойно, люди! - поднял руки вверх Глаз Птицы, пытаясь погасить волну гнева, внутри него клокотала злость и на сыновей и на горожан:
   'Сами бы пошли! Эти лентяи едва всех не угробили!'
   - Мы теперь знаем, что по серпантину не пройти, это главное, с сыновьями я разберусь потом! Сейчас важно решить, как мы спустимся вниз. Какие будут предложения?
   Горожане замолчали.
   - Можно на веревках спускать грузы на каменные лестницы пролетов, а людей переправить на шестикуалях. Другого способа нет, - предложила Магуай. Она все еще сидела на ящере, и была готова хоть сейчас спустить нескольких.
   Народ под деревом начал обсуждать спуск. Кто-то вообще отказался покидать изтакскую долину, таких оказалось меньшинство, они погрузились на шестикуалей и повернули назад. Глаз Птицы хотел было крикнуть им, что они должны оставить груз, который им не принадлежит, но осекся - не время. Оставшиеся стали искать в поклаже и собирать в одну кучу все веревки. Их длины хватило только на пять пролетов. Магуай пришлось снова совершить разведку и посмотреть, с какой стороны обрыва больше места на каменных ступенях и есть возможность принимать и опускать грузы. Оказалось, что шире ступени со стороны горного хребта.
   Пока Магуай разведывала, мужчины не стали терять время. Из срубленных деревьев соорудили блок для опускания вещей, сбили платформу с небольшими бортами, намотали связанную веревку на большое бревно и обсуждали, сколько мешков эта конструкция сможет выдержать. Решили для пробы нагрузить десять ящиков. Когда эти же мужчины собрались залезть к ней на ящера, Магуай остановила их:
   - Нет, только по одному, шестикуаль устал, - добровольца прикрепили веревками, как и девушку, и они отправились вниз.
   - Пойду, посмотрю настил, вдруг он цел в этой части дороги, пока ты остальных перенесешь, - сказал горожанин, едва освободился от пут и спрыгнул на плиты, - У меня сердце остановилось, когда мы спускались, а что будет с женщинами и детьми?
   Магуай кивнула, соглашаясь, у нее тоже кружилась и болела голова от долгого путешествия вниз вверх по скале. Что говорить об остальных? Это такой визг и крик будет, что вершины вздрогнут. Как бы от шума обвала не произошло. Вторая ходка, третья и четвертая прошли без приключений, но Магуай почувствовала, что животным становится труднее управлять. Шестикуаль все норовил сбежать по прямой вниз.
   'Нужно дать ему отдохнуть!' - она жестко натянула поводья и, уколов животное ножом, заставила его подняться наверх. Там, с помощью слуг, она распуталась сама и, освободив ящера от сбруи, отпустила его пастись.
   Следующий день было ветрено, но беженцы настойчиво спускали грузы вниз. Магуай и пятеро погонщиков занялись переносом людей. Те, кто не мог найти в себе силы висеть вниз головой на спине шестикуаля, решили идти пешком по ненадежному настилу. Совершив молитву, обвязавшись куском веревки или пояса, женщины брали маленьких детей на руки и ступали на дорогу. Им приходилось идти, прижимаясь к деревянной обшивке стены. При легком шуршании ожившего обрыва, они замирали и накидывали веревочную петлю на ближайший деревянный выступ.
   В верхнем лагере остались только двенадцать человек: четверо опускали груз вниз, а остальные подтаскивали его к площадке на обрыве. Когда первый перевалочный пункт оказался заваленным вещами, опустили несколько деревянных блоков, заготовленных заранее. Беженцам повезло - серпантин строился с учетом постоянной войны с государством Колибри Юга. В скале на каждом ярусе были вырублены небольшие комнаты. Предназначались они для стражей дороги, имели узкий вход и окна. Вот в них, втащив деревянные бруски, смастерили горожане конструкцию для опускания поклажи еще на пять пролетов. Там уже суетились двое мужчин и две женщины, одна из них пошла проверять дорогу вверх, а другая вниз.
   Пять дней люди переправляли груз и остатки имущества. На третий день случилось несчастье - несколько досок проломилось под тяжестью ящиков и, пробивая верхнее покрытие дороги, увлекло за собой на разных ярусах пятерых человек. Двое разбились насмерть, они не успели набросить страховочные петли, а вот мать с годовалым малышом на руках, осталась жива. Ей удалось, пересиливая оглушающую боль от стянутой на талии петли, закинуть ребенка на настил, и дождаться помощи. Третьего обнаружили на крыше ярусом ниже. Удар оглушил его, но ящик, который рассыпался внизу, зацепил его лишь краем. Спасатели на веревках спустились к нему, и вниз он отправился верхом на спине шестикуаля, крепко привязанный. В чувства его привели уже в нижнем лагере.
   Самым простым оказалось перегнать ящеров, это сделали только завершив переброску грузов и отойдя достаточно далеко от обрыва и скал - топот стада, одновременно выбежавшего на стену породил эхо, заставившее людей зажать уши. Полетели камни, они ударяли по земле, некоторые разбивали ящики с поклажей. Но длилось это недолго. Переход закончился. Решено было задержаться для похорон погибших.
   Женщины обмыли тела, одели в чистую одежду и оставили под навесом. Мужчины нарубили веток, а потом перенесли на носилках покойников. Глаз Птицы, так как среди беглецов не было жрецов, прочел короткую молитву и зажег погребальный костер. Проводить в последний путь собрались все беженцы.
   На следующий день с первыми лучами Тонатиу люди были готовы к дальнейшему пути на юг. Теперь под ногами шестикуалей бежала широкая дорога, она петляла между холмов, вилась вдоль главного хребта. Мосты через реки оказались сохранены и к южной границе, где должен был располагаться гарнизон регулярных войск империи Анауак, они добрались за два дня. Беспокойство первыми ощутили шестикуали. Животные нервничали, злобно стучали хвостами, отказывались бежать вперед. Их приходилось поминутно колоть копьем, чтобы они хоть как-то продвигались вперед. Глаз Птицы решил не рисковать, едва появился перекресток, где сливались, как большие реки, четыре дороги и стоял высокий столб с указателями, новоявленный касик приказал остановиться и сделать привал.
   Караван расползся вглубь леса, отправив вперед разведчиков. С севера послышался шум, забыв об осторожности, Глаз Птицы выбежал на площадь перед указателем. В сторону юга со всех направлений ехали на шестикуалях и шли такие же, как и они беженцы...
  
  
   - Касик Кокотона! - он очнулся и поморщился, ах-ток, спасавший чималя, продезинфицировал его рану на голове. Место удара болело. Сколько он был без сознания? Судя по высоте огня, доедающего здание бани, не больше часа.
   - Шестикуали? - спросил Кокотона. Ах-ток неопределенно махнул рукой:
   - Где-то там.
   - Чималь?
   - Я наложил ему мазь, амини сделали волокуши, потом Вы освободили шестикуалей, парочку поймали. Оттащили беднягу подальше в тень. Погонщик остался с ним.
   Кокотона забрался на бывший засов и осмотрелся.
   Слева догорали казармы пограничников. Подойти к ним было невозможно, огонь и удушливый дым, с запахом человечины, заставил отвернуться - никого живых там быть не могло.
   Амини разделились: одни сносили на плац какие-то ящики, вытаскивали их из-под навеса, уцелевшего, но уже начинающего тлеть со стороны горящего дома начальника гарнизона; другие относили боеприпасы в лес.
   Кокотона взобрался на бывший засов - с бревна был отличный обзор. Высота огня на пожарищах снизилась и едва достигала роста взрослого человека.
   - Что с попока*?! Ведь удар нанесен, гарнизон практически разгромлен, значит... Значит орлы должны пойти на штурм? Но почему-то медлят - ведь разведки от двух отрядов нет,- разговаривал касик сам с собою, внимательно осматривая окрестности. На месте батареи, замаскированной под обычный сарай, зиял ряд огромных воронок, да и весь лагерь усеивали малые и огромные ямы.
  
   * * *
  *Попока - дымящийся (от ацт.), дым - примитивные пушки, стрелявшие ядрами с зажигательной смесью - этли (от ацт. бобы).
  
  
   'Что за небесные птицы на службе у пернатых?! Прохлопали императорские шпионы! За что только золото им отваливали столько лет!' - горькие мысли мелькали одна за другой, - 'Наши орудия на батарее разбиты, осталось несколько пушек вон на той возвышенности в секрете. Нужно таскать снаряды туда...'
   Группа пограничников возилась правее выгоревшего штаба, там находился склад продовольствия, а теперь зияла огромная яма, в которой,
  вперемешку с комьями земли валялись ящики и какие-то мешки. Амини ковырялись там, спасая отряд от голода.
   Едва рассвело, а сотня амини уже трудилась над восстановлением окопов. Гарнизон представлял собой сковородку со сгоревшим мясом. Уцелело несколько зданий, которые, по иронии судьбы, никакого значения не имели, да и они не радовали глаз своими потемневшими стенами или обрушившимися крышами. Ветерок, который всегда в этих местах дул с юга, поднимал невысокие столбы пепла и разносил их по округе.
   Вопрос о восстановлении гарнизона Кокотона решил самостоятельно - он остался единственным из офицерского состава - ничего не восстанавливать, а обосноваться на пригорке, как только подойдут регулярные части, те и отстроят. У них задача другая - встретить войска Орлов и отразить нападение. Вот только чем? Касик проверил секрет, где должны были находиться пушки. Он не сетовал, что три орудия старье, которого он не ожидал увидеть, что они могут разлететься, не издав и первого залпа, что к ним снарядов всего пять ящиков.
   А уж если Орлы полезут через границу, то они полезут! Только вот все тихо на той стороне реки, берущей начало где-то в центре главного хребта, затем виляющей между небольших холмов и пригорков, покрытых зарослями. Там, образовав несколько петель на севере, река выходит к гарнизону и теряется вдали, словно обрывая джунгли со стороны земель Колибри Юга, его земли.
   Кокотона послал разведчиков на север в городок, и заодно проверить переправу, где река раздваивалась, а прихода регулярных сил он ожидал с нетерпением, очень хотелось побыстрее убраться отсюда. Касик стремился домой, узнать, как там семья, а связи не было.
   Амини, спасая имущество, смогли сохранить от огня пару Небесных Пузырей, сейчас ремонтировали клетку для пассажиров. Касик надеялся с помощью одного осмотреть окрестности, возможно, даже и на территорию Орлов заглянуть. Другой аппарат предназначался для отправки гонцов в центр. Скоро два огромных двойных полотнища, скроенных в форме квадрата расположились на площадке напротив сарая, где содержались шестикуали. Амини бегали, суетливо подбрасывая ветки в костер, чтобы наполнить ткани теплым воздухом. Ремонт клетей для людей был закончен.
   Когда над сожженным гарнизоном поднялись красные кубы, отряд издал громкий дружный крик радости.
   - Отправляйтесь. Как подниметесь и сможете, что-нибудь рассмотреть, сигнализируйте. Ясно? - закончил инструктаж Кокотона. Перед ним стояло четыре добровольца. Амини старательно скрывали свой страх перед высотой, никто из них никогда не летал, но обученные пилоты погибли вчера. Воины погрузились в клети, с внутренней стороны обтянутые плотной материей, взглянули на поднимающегося все выше Тонатиу, прошептали молитвы и подали сигнал о готовности.
   Первым взмыл вверх куб с гонцами на север. Пилоты расправили дополнительное полотнище, чтобы направить и ускорить полет и, прокричав вниз всем прощальные слова, скрылись за кронами деревьев.
   Второй куб с разведчиками висел, отклоняясь к северу. Словно стремился улететь за своим товарищем. Ветер, который был попутным для первого, не давал возможности разведывательному пересечь границу в западном направлении. Чтобы его не унесло, пять человек держали длинную веревку, которую прикрепили снизу к пассажирской клети.
   - Что видно? - Кокотона приложил ладони ко рту и зычно крикнул.
   - Людей никого, касик Кокотона!.. Вижу дым... много дыма... город сожжен...
   - Попустите веревку! - приказал Кокотона амини, - Что с переправой? Мост цел?
   Куб весело рвался вверх и на север. Через несколько минут сверху прозвучал ответ:
   - Моста нет!.. Вижу много людей... Они ... бегают вдоль берега ... на той стороне!..
   - Еще попустите веревку!.. Что на землях Орла?!
   - Холм мешает!..
   - Еще попустить!
   - Осталось метров двадцать, но впятером нам не удержать, касик!
   - Еще сюда амини, держать!
   Куб с разведчиками поднялся на семьдесят пять метров, его с трудом удерживало двадцать человек. Пришлось поставить еще десять.
   - Когда же ветер измениться?! - Кокотона зло смотрел то на Тонатиу, то в сторону южного хребта, который едва просматривался и напоминал расплывающимися очертаниями вершин больше мираж, чем что-то реальное.
   - Отклоняется! Касик, Ветер поменялся!.. Слава Тонатиу!
   - Еще попустить веревку! - куб быстро относило к землям орлов. Из леса, что расползся по пригорку, со стороны гарнизона появилось пять человек. Зеленые в черных пятнах комбы почти сливались с растительностью, но воины вышли на открытый участок и несколько раз подняли громы в руках - это был отряд Ствола Тростника. Условные сигналы означали, что у него все нормально, у противников тихо, передвижений никаких нет.
   - Ну что, касик Кокотона, спускать их? - двоерукий, чьи амини удерживали небесный куб, с надеждой смотрел на командира. Его и лица подчиненных побагровели от напряжения, мышцы узлами вздулись на руках, воины с трудом, упираясь изо всех сил, тормозили по земле, у некоторых ноги по щиколотки зарылись в пепел.
   Если у противника тихо, отряды в засаде целы и у них спокойно, то есть дела и поважнее, чем заставлять одних амини мерзнуть на ветру, а других рвать жилы на земле. Пора спускать их вниз. Нужно отстраивать переправу.
   - Выпускайте воздух! - крикнул он разведчикам, которые почему-то смотрели не в сторону земель противника, не вниз, а на север. Слов командира они не слышали, настолько увлекло их происходящее, скрытое от глаз остальных вершинами деревьев.
   - Выпускайте воздух! - снова прокричал касик и махнул рукой амини, чтобы дернули посильнее клеть. Наконец разведчики оторвались от созерцания и глянули вниз, один из них прокричал:
   - тят... тие...щите... - ветер отнес слова, никто ничего не понял. Кокотона взмахнул руками, показывая, что не понимает слов. Тогда разведчики, еще раз глянули на север и хором крикнули:
   - Опять летят!.. Небесные птицы орлов!.. Тащите нас!..
   'Опять смертельные птицы орлов?!'
   - Всем в укрытие, тащите их! - касик и сам бросился к канату, чтобы помочь товарищам, - Спускайте воздух в кубе!
   Но разведчики опять не услышали его слов - они смотрели на север. Кокотона, прекратил тащить канат, подхватил брошенный кем-то из амини гром. Опустившись на колено, он тщательно прицелился, клеть кидало из стороны в сторону, благо надутый пузырь превышал ее в размерах - все бы цели были такими! Пуля пробила куб в двух местах, заточенный воздух со свистом вырвался на свободу. Разведчики запаниковали сначала, но, увидев, что стрелял касик, и аппарат начал резко терять высоту, предпочли вцепиться покрепче в канаты, которыми куб крепился к клетке.
   До спасительной земли оставалось пятнадцать метров - канат, который выбирали амини, был пронумерован, его, хоть и поспешно, но укладывали в большую бухту. И тут замелькали над головами вынырнувшие из-за крон деревьев небесные птицы орлов. Амини рванули клеть, куб уже был наполовину спущен. Разведчики не стали ждать приземления и сиганули вниз. И тут началось то, что отряд Кокотоны наблюдал сутки назад.
   Земля вздыбилась, казалось, огонь летит с неба, будит неизвестные силы земли, которые с радостью принимают его, взметаясь навстречу.
   - Всем в лес! - голос касика потонул в тонком противном свисте снарядов, которыми засыпался гарнизон. В первую очередь взорвались и запылали постройки, уцелевшие после первого налета, затем небесные птицы сровняли с землей вновь вырытые окопы и блиндажи.
   Амини бежали к лесу, стремясь укрыться от огня и пугающего свиста снарядов. Налет продолжался недолго, но присутствующим показалось, что настала ночь, и Тонатиу утонул в черном мареве облаков и дыма. Жечь и уничтожать было нечего, и небесные птицы орлов взмыли за облака, буквально растворились.
   Кокотона, в отличие от своих людей, не зарылся в траву, не спрятался в кустах, а только добежал до обрыва и спиной прислонился к небольшому дереву. Молодые ветви и листва обгорели во время первого нападения, что позволило касику хорошо рассмотреть новое оружие орлов. Но чем больше он наблюдал, тем сильнее им овладевал страх. Холодной предательской струйкой пополз по спине пот, ладони рук похолодели, сжимая гром, который в этом нападении был абсолютно бесполезен.
   ' Это не орлы! У них не может быть такого оружия! Нет, а кто тогда?! Получается, наших шпионов перекупили, подкупили?! Этих небесных птиц нужно было испытывать, где, когда?! Как смогли укрыть это от всевидящего ока жрецов?! Но, почему орлы уничтожили город? Понятно, что военные объекты, но город... Они же не идиоты: кто будет пахать землю, строить дороги и дома, работать на них?! Йопи? И почему орлы не переходят границу, где вторжение?!'
   Особого урона, не считая того, что место лагеря теперь сровнялось и горело одним костром, налет не нанес. Единственное, о чем жалел касик, в общем костре сгорел небесный шар. Колчаны отчитались, получив сведения от двоеруких о численности амини. Отряд Кокотоны уменьшился еще на сорок семь человек. В основном погибли воины, которые восстанавливали окопы - им некуда было бежать, волна огня небесных птиц накрыла их, спасительный лес находился в ста метрах. Эти сто метров открытого пространства пролегали через плац гарнизона, пересечь который удалось лишь некоторым.
   'Мы не сделали еще ни одного выстрела по противнику, а у меня погибла сотня амини... Почти половина людей!' - Кокотона не скрывал своего огорчения, выслушивая доклады колчанов. Итак, в засаде находится четыре сотни амини, они остаются охранять границу. С ним около двухсот. Сегодня они хоронят своих товарищей. Восстанавливать окопы и постройки не будут. Нужно идти к реке и наладить переправу. Если орлы предпримут захват территории, то с таким оружием он их не остановит, а, возведение переправы убыстрит продвижение регулярных частей. Должны же они прийти на помощь!
   Но, как хоронить?! Погребальный костер из сотен тел амини взлетит огнем до небес и привлечет внимание противника. Судя по всему, на утро будет новый налет, а надеяться, что орлы снова будут бомбить место старого лагеря нельзя. И Кокотона пошел на преступление. Он отдал приказ сложить тела погибших в большие воронки от взрывов и засыпать землей. Чтобы мелкое зверье не растащило останки, да и позже можно было бы найти место захоронения, насыпать сверху пирамиду из камней.
   Под утро, когда все было готово, Кокотона разжег рядом с каждой братской могилой небольшой костер и прочел молитву.
   К отрядам, сидящим в засаде, касик отправил гонцов с предупреждением, что в лагере остаются только раненные и ах-ток, в случае отхода отряды должны забрать их с собой. Сам касик направился на север, чтобы восстановить переправу.
   Дорога к реке заняла гораздо больше времени, чем ожидал Кокотона. Она была разбита, путь преграждали поваленные деревья, что постоянно тормозило бег шестикуалей. Вымотанные, покрытые дорожной пылью, обливающиеся потом, амини подошли к реке ближе к вечеру.
   Разрушенная переправа представляла собою два низких песчаных берега в одном из мест, где река сужалась до пятнадцати-двадцати метров. До налета небесных птиц орлов здесь стоял прочный, постоянно обновляемый деревянный мост, остатки которого, в виде разломанных и обожженных балок на этой и той стороне были единственными свидетелями, что это и есть переправа. На другом берегу, в безопасном расстоянии от песчаной отмели, расположились жители городка. Люди постоянно перемещались вдоль берега, но нигде не могли спуститься к воде - кайманы грелись на песке, совершали 'водные процедуры', стойко охраняя территорию своего 'государства'. Стоило человеку зазеваться, в попытке исследовать берег, и только крик несчастного, рычание, чавканье, хлюпанье и быстрое перемещение всей плавающей братии говорило, что обед, ужин или завтрак подан. Очевидное положение довело людей до грани. Животные настолько осмелели, что хватали за веревки тех, кто пытался набрать воду и утаскивали зазевавшегося вниз. Появление касика и его отряда вызвало оживление и радость, как у пресмыкающихся, так и горожан. Первых порадовало прибавление к рациону, вторые получили надежду на спасение.
   - Почему вы здесь? - крикнул Кокотона перепуганным людям, отдав распоряжение своим амини разбить лагерь, и пока не стемнело приступить к рубке леса. Топоров было мало, работать будут посменно. К тому же переправу построят временную, никаких основательных построек! Враг рядом и в любой момент может начать наступление. Постройка должна выдержать либо отход его отряда с раненными, а значит вес шестикуалей с поклажей, либо перемещение регулярных войск, тогда нужно учесть вес попоки, не пойдут же ягуары на противников, вооруженные громами... Эта раздвоенность, непонимание ситуации раздражала касика. Но, война есть война, нужно учитывать многие факторы, а сколько он еще не знает?
   Вопрос Кокотоны заставил людей замолчать, кайманы внизу тоже притихли, и он услышал:
   - Наш город разрушен, касик!
   - Почему не отстраиваете? Почему сбежали?
   - Мы попытались... Вчера опять был налет... Погибло еще больше людей! - ответили с противоположного берега.
   - Эту переправу мы будем делать для регулярных войск!
   - Касик, пропустите нас!
   - Куда?! К орлам?! Вы хотите, чтобы вас вырезали?!
   Народ на противоположном берегу молчал и продолжал стоять. Наконец, вперед на сваи от разрушенного моста, вышел один. Судя по одежде и ожерельям на груди, почтек, причем из богатых. Он осторожно проверял каждое бревно, прежде, чем встать на него.
   - Меня зовут Четвертый Дождь, я - почтек. Все присутствующие - жители погибшего города. Мы хотим уйти на юг. Не к орлам. Мы идем в Запретные Земли, только там нам смогут помочь и защитить наши семьи от небесных орлиных птиц! Пропусти нас, касик!
   - Почему вы идете туда, а не на север, где регулярные войска тоже вас защитят?
   - Касик... вся страна в огне, нет больше регулярных войск!
   - Твои слова измена! - стоящие рядом с Кокотоной амини вскинули ружья, и касик едва успел отдать приказ, чтобы не стреляли. Толпа на другом берегу заволновалась, народ отхлынул от берега, пытаясь укрыться в зарослях и за деревьями. Заплакали перепуганные дети, запричитали женщины. Почтек не шевельнулся, он все также опирался на балку моста. Смысла убегать и прятаться он не видел - не успеет, пуля грома догонит раньше. Да и любой почтек являлся не только торговцем. В стране Колибри Юга они были, прежде всего, шпионами. С их помощью командование получало самые свежие и точные сведения о расположении войск противника. Такого словами и громами не напугаешь! Но... пропустить?!
   - Касик... Пропусти нас, не нужно больше смертей! Ты же не станешь стрелять в женщин и детей, среди нас нет амини... Пропусти!
   - Проклятье Миктлантекутли* на ваши головы! - разозлился Кокотона. По закону он должен был сразу убить почтека. Нарушил? Нарушил, теперь расхлебывай!
   Кокотона решил ничего не обещать, а потому развернулся и ушел с переговоров первым. Его расчет был здравым - подойдут войска, пусть и разбираются те, кто старше в звании, возможно народ успокоится и вернется на пепелища. А нет, так не самоубийцы же эти гражданские лезть под пули орлов. Если те начнут наступление...
   Прекращение переговоров и уход касика успокоили оба лагеря. Беженцы решили, что будут штурмовать переправу, когда ее отстроят, а амини Кокотоны просто выполняли приказы своего командира. Наступала ночь, все занялись своими делами - нужно было восстановить ограждения - лес не любит беззаботных, кайманы рядом, да и для аулей самое время начать охоту.
   Люди Кокотоны рубили лес для строительства, пока на черном небе не появился Мецтли**, ярко осветив высокие деревья, смягчив очертания сожженного поста, охранявшего важный объект. Выставив караул, приказав жечь костры строго в укрытии, чтобы не показывать место противнику, Кокотона завалился спать. Он повесил походный гамак между двух тонких, но прочных стволов, подальше от реки. Но грызня голодных
  кайманов доносилась до него и мешала спасть. Прокрутившись несколько часов в тщетной попытке уснуть, касик поднялся, взглянул на Мецтли, проглядывающий среди листвы, подхватил гром, проверил заряд и пошел к реке.
  
   * * *
  * Миктлантекутли - повелитель мира мертвых.
  ** Мецтли - (в мифологии ацтеков - бог Луны) один из спутников планеты.
  
  
  
   С высоты обрыва Кокотона сделал несколько выстрелов наугад, животных скопилось великое множество, не промахнешься. Громкий рык, фонтаны брызг, шевеление массы страшных зверей, которые бросились рвать собратьев, вызвало у касика отвращение, но тишина, которая опустилась на реку, стала наградой и сулила спокойный сон до рассвета.
   'Нужно будет завтра перестрелять всех!' - решил касик, громкий рев кайманов заставил его вздрогнуть, но он стряхнул с себя неприятные ощущения и, завалившись в уже остывшую постель, проспал до первых лучей Тонатиу.
   Едва его разбудил амини, дежуривший эту часть ночи, касик вспомнил ночное решение перестрелять кайманов, и приказал будить, чтобы помочь выполнить намеченное. Предложение было воспринято с радостью. Свободных амини набралось человек тридцать. Вот только кайманов на песчаной отмели и в реке не оказалось...
   - Умные твари! - усмехнулся Кокотона, поставил с обеих сторон от переправы наблюдателей и занялся восстановлением переправы.
   - Конечно, пострелял в них, они ж не глупые, вот и убрались!
   - Зато мешать не будут! - перебрасываясь фразами, в которых сквозило разочарование от неудавшейся охоты, амини отложили оружие и занялись строительством переправы.
   Кокотона выставил пару стрелков, вооружив их луками вместо привычных громов. К стрелам прикрепили тонкие веревки. Издав густой свист, стрелы вонзились в основы разрушенной переправы на противоположном берегу. Вчерашний переговорщик-почтек и несколько мужчин из беженцев закрепили веревки. Стрелки выпустили еще по стреле. Теперь с каждой стороны висело по паре веревок. Достаточно прочных, чтобы выдержать вес взрослого амини. Двое добровольцев, соорудив из ремней подобие беседки, прикрепили себя к воздушному мосту, закинули ноги и, перебирая руками, начали путешествие на противоположный берег. Когда первопроходцы достигли обрыва, к веревкам прицепилась следующая пара. Всего переправить на тот берег касик планировал двадцать человек.
   Оставив вместо себя руководить переброской воинов одного из колчанов, касик пошел в глубь леса, где заготовили срубленные деревья, которые еще ночью амини уложили, рассортировав по отдельным кучам: бревна потолще предназначались для настила и опор, тонкие для перил.
   Используя шестикуалей, амини начали подтаскивать строительный материал для переправы. В отряде Кокотоны каждый амини знал основы строительства и возведения военных объектов. Еще в школе для мальчиков от двенадцати лет это был один из основных предметов. Поэтому работа велась слаженно. К вечеру легкий мост, способный выдержать одновременно двадцать взрослых воинов в полном вооружении, должен был быть готов.
   Кокотона направился к поварам, проверить хватит ли приготовленной еды, да и запасы проверить не мешало. Провиант был на исходе. Касик решил, что нужно пополнить запасы, приказав десятку амини следовать за собой, направился к реке. Он хотел поискать кайманов, желательно пару, или одного достаточно крупного. Но не успел отойти вниз по реке, как со стороны стройки донеслись крики и беспорядочные выстрелы. Бегом, перепрыгивая через поваленные деревья, охотники бросились к переправе.
   К этому времени из назначенных к переброске амини, у оборванных веревок, стояло около сотни воинов. Опоры вырваны с мясом.
   - Что произошло?!
   - Последние амини перебирались. Когда они были на середине реки, выпрыгнул кайман. Он был такой огромный, что в его пасти поместились наши амини ... Смотрите сами... - Кокотона глянул; ниже их, на отмель река прибила огромного каймана, животное лежало вверх раздутым брюхом, а в пасти судорожно дергалось тело.
   Касик, не раздумывая, спрыгнул вниз и всадил в голову чудовища весь заряд грома. К нему на помощь поспешили несколько человек с палками. Борясь с ужасом, который вызывал размер животного, люди шаг за шагом приближались к нему - оставалась слабая надежда, что амини еще живы.
   Вставив в челюсти колья, попробовали их разжать, амини слабо пошевелился и издал стон.
   - Потерпи, брат! - обратился к нему касик. Другая группа воинов с трудом разрезая толстую кожу каймана, вспарывала брюхо животного. Морщась от запаха вывалившихся внутренностей, люди вытащили товарища. После некоторых манипуляций, воин задышал и открыл глаза. В них плескался ужас и изумление - человек не мог поверить в чудо. Его товарища по несчастью тоже освободили от клыков чудовища и, положив на носилки, собирались унести, когда послышались громкие крики сверху и с противоположного берега. Увлеченные спасением, амини не заметили, как к песчаному берегу подплыло несметное количество хозяев реки. На огромной скорости животные проплыли остаток водной глади, которую рассекали, словно нож масло и выскочили на берег. Кайманы уверенно и грозно двинулись на группу спасателей, что вода, что песок - они перемещались уверенно и не обращали внимания на дождь пуль, посылаемых людьми.
   Получившие раны, извивались и в бешенстве, разинув пасть, бросались на своих собратьев, сомкнув в последний раз огромные челюсти.
   - Отходите!.. - Кокотона и трое воинов, опустошив весь боевой запас громов, схватили куски деревьев, валявшиеся после разрушения переправы небесными птицами орлов, начали их метать и отбиваться от более мелких тварей. Досок было много и кайманово войско не убывало, казалось, река вздыбилась от наступавших животных. Кто-то погибал, не успев коснуться берега, пронзенный копьями, летевшими с обоих берегов, или от пули попавшей в глаз или пробившей жизненно важный орган. Зеленые воды реки стали черными от крови, трупов и кишащих кайманов.
   Рядом с касиком, проскочив между ног огромного монстра, выпрыгнул мелкий. Уж как он извернулся, а может быть, Кокотона не заметил, потому что увлеченно колотил по морде наползающую громадину, метясь попасть ей в глаз, но кайман-малыш клацнул и сомкнул пасть на правой ноге касика.
   - Задница шестикуаля! - заорал Кокотона скорее от гнева и злости на свою нерасторопность, чем от боли. Ее он почувствовал секундой позже. Древко в правой руке застряло где-то в пасти монстра, в левой касик держал гром. Боль уже проникла в мозг, и тут кайман-малыш разжал на мгновение клыки, чтобы перехватить добычу поудобнее, этим и воспользовался Кокотона. Он резко двинул со всей силы прикладом грома в самые ноздри противника и дернул ногу. Потеряв равновесие, он упал и стал отползать, волоча разодранную в клочья ногу. Его единственный, но мощный удар сломал кайману челюсть. А пуля амини, посланная сверху, раздробила животному череп.
   - Касик Кокотона! - сверху бежали на помощь амини - люди поняли, что маленькой группе не уйти - кайманы помяли и ранили всех. Стройные ряды копейщиков, за ними стрелки с громами спустились на пляж, отбили товарищей и остановили нашествие. Кайманы не полезли вверх по берегу, чтобы утолить голод им хватало добычи и на багровом от крови песке, и в мутных водах реки.
   Но напуганные нападением животных, амини выставили стрелков вдоль всего берега, где располагался лагерем отряд. Его самого и остальных пятерых раненных принесли к гамакам. Ах-ток отряда был оставлен на границе, но у каждого воина всегда имелся запас медикаментов. Кокотоне пришлось потерпеть. Его рваные раны обработали и зашили подручными средствами, потом замотали чистым холстом ткани.
   От постройки легкого моста касик решил отказаться. Пока здесь находятся кайманы в таком количестве и таких размерах - их труд бесполезен. Спасти положение может только крепкий и основательный мост, построенный из толстых стволов. Строительство займет намного больше времени, чем он ожидал. Скрипя зубами, Кокотона отдал распоряжение искать и рубить такие деревья.
   Два последующих дня из глубины леса раздавался громкий стук топоров и редкий треск поваленных деревьев. Одновременно пришлось расчищать дорогу к переправе, молодая поросль и ветки лиан по обочине могли помешать передвижению шестикуалей. Без происшествий, к которым касик успел привыкнуть, так как они возникали всегда и неожиданно, бревна были доставлены.
   На противоположном берегу тоже шумели - переправленные амини рубили деревья, которые должны были послужить опорой. Беспокоило касика сообщение, что людей, желающих перебраться на их берег становится все больше. Значительно больше, чем он мог предположить. Появились небольшие отряды от пяти до тридцати человек из регулярных войск. Допросить амини, что произошло, Кокотона не мог, да и воины не стремились показываться ему на глаза. Обо всем происходящем в лагере беженцев ему докладывал двоерукий и знакомый почтек, который, выразив сожаление о ранении командира, торопил касика. Если в первые дни почтек выглядел соответственно своему рангу, т.е. богато и солидно, то теперь на его поясе красовался нож, а из рук мужчина не выпускал грома. Да, несколько дней, а многое изменилось.
   Наконец строительство основ для нового моста было закончено на обоих берегах. Вновь полетели стрелы с привязанными веревками. На противоположном берегу толстые канаты прикрепили к сбруям восьми шестикуалей и, то сдерживая, то подгоняя животных, началась установка первого бревна для настила моста.
   Кайманы внизу оживились, над водой появились их клацающие зубами длинные пасти, но теперь люди были начеку - с десяток выстрелов заставил животных угомониться и начать пиршество. Едва дерево легло, оба берега огласили радостные крики ликования. До наступления темноты строители успели положить еще одно. Некоторые беженцы предприняли попытку тут же пересечь реку, пришлось пострелять и выставить на ночь караул. Но Кокотона, каждый раз, когда смотрел на противоположный берег, на дорогу, ведущую на север, видел все новые и новые группы людей. Беженцы шли пешком и тащили жалкое имущество в узлах или заплечных мешках. Народ побогаче ехал на шестикуалях, погрузив семью и имущество на их широкие спины. Появилась на берегу и знать, эта категория населения держалась особняком, в сопровождении собственных слуг и охраны. Такие главы семейств, разбив вынужденную стоянку отдельно от костров простого люда, важным шагом подходили к строителям и придирчиво осматривали, интересовались прогнозами, что-то критиковали и удалялись.
   Неужели и он был таким?! Наверное был... Сейчас, глядя на его потрепанный, испачканный кровью и разодранный комб без знаков отличия, никто не признал в нем касика императорского двора. То, что раньше было для Кокотоны нормой, сейчас отошло на задний план и раздражало. Раздражала невозможность встать и умчаться на шестикуале домой, на север, туда, откуда все эти люди бежали. Раздражала раненная нога, на которую он не мог встать, неподвижность, беспомощность, злость на эту бестолковую войну, которую они проиграют, потому что медлят и не делают контрудара по орлам. Пусть у противника на вооружении эти небесные птицы, но амини государства сильны и умелые, они беззаветно преданы стране! Но где же войска, где армия?! Может быть, они предприняли удар в центре через горный хребет? Или на севере через льды? Ему рассказывали слухи, которые бродили между людей с той стороны, что регулярные войска разбиты, города сожжены, император погиб или бежал. Кокотона не верил. Он хотел домой.
   Бездействие доводило касика до бешенства. К концу недели, которая потребовалась на восстановление моста, он, если разговаривал, то сквозь зубы, а все остальное время молчал.
  
  
  
   Днем решили сделать остановку. Лес у высоких гор и небольшие рощи в долине, даже высокая трава, по которой продвигался караван беженцев, напоминавший толстую змею, изнывал от пыли и под лучами безжалостного Тонатиу. Весна, с ее проливными дождями закончилась, на возделанных полях, которые часто попадались беглецам, начали проклевываться зеленые побеги: хлопка, маиса, душистых трав. Выбрав небольшую рощу, отряд Изтака свернул к ней. Пересчитав нагруженных шестикуалей, Глаз Птицы пришел в бешенство. Он так кричал и ругался, что казалось, его слова достигали главного горного хребта, видневшегося слева.
   - Подлецы! Негодяи! Лживые людишки! Я доверил им свое имущество, а они меня подло обокрали! Горе им на их непутевые головы! Горе нам, жена, у нас теперь нет еды! - выплеснув свой гнев, дядя Магуай упал на высокую траву под деревом и обхватил голову руками. Тетушка присела рядом. Потом подошли дочери. Сыновья остались стоять под соседним деревом.
   - Все продукты? - робко, боясь новых криков, уточнила тетя.
   - Осталось на три дня, если кормить только нашу семью...
   - А остальных? - к группе подошла женщина с двумя детьми, младшего она кормила грудью и несла на руках, а старший мальчик лет шести семенил рядом.
   - Ох, соседка! Конечно же, я поделюсь со всеми, но этого так мало, а нас так много! - ответил Глаз Птицы. К нему стали подходить мужчины из каравана.
   - Глаз Птицы, раз продукты пропали, будем охотиться, а женщины собирать коренья и ягоды.
   - Скоро смешанный лес! Это царство аулей!
   Надежду, которую подал один, утопил другой.
   - Пусть охотятся только мужчины - они сумеют себя защитить!
   - Но тогда дорога займет много времени!
   - У нас нет выбора, Глаз Птицы!
   После происшествия темп движения снизился. Теперь путники несколько дней ехали, вливаясь или присоединяясь к какому-нибудь каравану, а день или два занимались охотой и собирательством. Кроме мужчин в этом принимали участие подростки и женщины, умеющие владеть луком и копьями. Таких нашлось человек пять, но это увеличило шансы принести еды на весь отряд. Магуай была в их числе.
   С детства, живя в горах, она была приучена к охоте. Гром появился у нее с четырнадцати лет, заменив лук и стрелы. Била Магуай метко, передвигалась легко и бесшумно, слух имела отменный - настоящий амини. Лес и грозные обитатели ее не страшили потому, что она с ними не сталкивалась ни разу, никогда. Оттого и смело уходила на охоту. Возвращалась всегда с добычей, чаще это были дикие одногодки тапиров, очень вкусные в жареном виде, либо пяток диких уток, которых на маленьких озерах и болотах водилось во множестве.
   Так и в этот раз, хорошо выспавшись с вечера, Магуай проснулась с первыми лучами Тонатиу, что коснулись верхних листьев в кроне деревьев, наливая их изумрудным блеском. Кусая на ходу лепешку, оставленную с ужина, девушка зашагала в лесную чащу по направлению к горному хребту. По ее разумению, в том направлении она могла обнаружить зверя и покрупнее тапира, может даже оленя. Чтобы тащить тушу, она прихватила с собой веревки для волокуши - это для самых сочных кусков. Остальное Магуай собиралась повесить высоко на дереве - от мелких и крупных обитателей леса, готовых растащить ее добычу.
   Тонатиу стоял в зените, а Магуай не сделала ни одного выстрела. Ориентируясь по светилу, а иногда и по едва проглядывающей через кроны вершине горного хребта, прозванной давным-давно Надломленный Хвост, она шла прямо к хребту. По пути ей попалась едва приметная тропка, последний раз по ней кто-то прошел едва ли не неделю назад. Повернув по ней вправо, девушка обнаружила заботливо выложенный камнями ключ с прохладной водой. Наполнила фляжку. Прополоскала рот. Вдохнула чуть освежающий водой воздух, почти касаясь губами прозрачной глади. Сняла и намочила рубашку, отжав, натянула. Вздрогнула от прохлады. Все. Хватит! Пора искать дичь!
   Но ноги Магуай понесли по тропинке, теперь в противоположном направлении. Шаг сделался осторожным. Движения стали размеренными и плавными. Она внимательно прислушивалась и долго всматривалась в высокую траву и заросли деревьев. Но все было тихо. Создавалось ощущение, что жара стала осязаемой - ее липкость девушка ощущала между лопаток и с каждым горячим вздохом. Вскоре тропинка изменилась, стала уложенной камнями, расширилась до густых зарослей, очевидно, здесь за нею ухаживали. Странно, но никакого шума или признаков жизни с той стороны, куда дорожка убегала, не доносилось. А ведь там должно быть селение, возможно городок семей на двадцать-тридцать! Не больше. Это она поняла сразу, оценив тропу, которая привела ее к высокой стене с деревянной калиткой, сбитой из досок белого дерева, потемневшего от времени.
   Магуай припала к самой большой щели между досок. Что там?
   Там оказалось двориком с небольшим храмовым комплексом из десятка служебных строений и трех теокалли, пирамиды были невысокими - зеленые кроны белых деревьев колыхались над площадками, где стояли дома богов. По двору носились пылевые облачка, они поднимали мелкие травинки, оброненное зерно, и с завихрениями уносились прочь в распахнутые ворота, что виднелись сквозь щель правее и лишь наполовину.
   Возникло ощущение пустоты и заброшенности. Магуай втянула в себя воздух - не было запаха свежей крови, древесных углей, недавно затушенного костра. Ничего не было.
   Магуай осторожно толкнула калитку, та, без скрипа поддалась и распахнулась. Держа гром на изготовке, девушка ступила на мощеную камнями площадку. Она обошла каждое теокалли, осмотрела хозяйственные постройки, и тут услышала какой-то писк то ли животного, то ли человека. Звук доносился откуда-то снизу, создавалось ощущение, как из-под земли. Но земля не может пищать! А окон или отверстий в сараях нет. Нужно идти внутрь. Опасность защекотала нервы и отозвалась соленым привкусом в пересохшем рту. Магуай облизнула губы. Остановилась и замерла у первой двери в сарай. Несколько зерен валявшихся перед порогом и прилипших перьев на косяке подсказали - здесь был птичник. Она резко толкнула дверь, та распахнулась и ударилась о стену.
   Пусто. Только несколько индюшек, валявшихся в сене, кликнули на ее появление. В поилках давно не было воды, и птицы умирали от жары. Несколько ударов прикладом окончили их муки.
   'Вот и пища для отряда. Но, где же люди?! И что это за писк?!'
   Людей нет, и Магуай уже смело стала распахивать остальные двери. В других помещениях ей повезло меньше. Животные были мертвы и непригодны для пищи. За сараями шло помещение непонятного назначения, всего одна дверь, ни окошечка, ни проема. Девушка прошла вдоль всей стены и охнула, едва завернула за угол.
   К зданию примыкала стена, огораживающая храмовый комплекс, сложена она была из камня, а не дерева, как все постройки, которые Магуай прошла. Сразу за углом зиял большой пролом, и открывался вид на пепелище. Черное пятно, посреди вырубленного когда-то леса, зияло и очертаниями напоминало то, что осталось от города Изтака.
   Девушка перелезла через остатки стены и прошла по сгоревшей деревне в надежде найти какие-нибудь следы или подтверждение тому, что кто-то остался жив. Несколько дорожек следов пяти шестикуалей она нашла, судя по глубине, животные были нагружены и отпечатки дружно направились на юг. Значит, отсюда тоже убежали в Запретные Земли.
   'Индюшки ничьи, день прожит не зря!' - вздохнула Магуай. Окинув последний раз останки поселения, она собралась идти обратно - птичьи тушки остались лежать на храмовой лестнице. Но тут опять раздался жалобный писк!
   - Кто здесь?! - девушка закрутилась волчком, внимательно всматриваясь и в лесную поросль и в разрушенные каменные стены, - Ничего. Эй! Кто здесь? Отзовись, если тебе нужна помощь! Тонатиу тебе в помощь!
   Писк повторился, теперь Магуай уловила направление, откуда он доносился - справа, со стороны нависшей скалы, которая выросла посреди леса - обычное дело - поселение находилось в предгорье. Девушка быстро побежала к ней. Конечно же, как она могла забыть? Между поселением и храмами всегда есть стена и небольшой промежуток, на котором располагают помещения для жертвенных животных - йопи!
   Так и есть! Какое небрежное отношение! Она подошла к каменному зданию, в котором низкое окошко заделали деревянными решетками, переплетенными веревками. Видно йопи пытались освободиться и грызли веревки - решетка едва держалась, но сил или смекалки у них не хватило.
   - Эй! - крикнула Магуай, взвела курок грома - с такой живностью нужно быть всегда настороже. Повторился писк, но доносился он не из этого окошка, а с самого последнего. Решив не испытывать судьбу, девушка пропустила окно с йопи и пошла на звук. Подтянулась и заглянула внутрь. В помещении было темно, и она ничего не рассмотрела. Нужно открыть дверь, а не хотелось.
   - Оставить все, как есть? - задала себе вопрос Магуай, понимая, что не знает, с чем столкнется и нужно ли ей это. Пересиливая себя, после краткого раздумья, девушка отодвинула засов и открыла дверь. Пришлось прищуриться - после света Тонатиу помещение плохо просматривалось. Но скоро глаза привыкли, Магуай шагнула внутрь. Комната была маленькой, явно сырой - пахло плесенью и влагой, ступени от порога уводили вниз, оттуда повторился писк. Оттуда - это куча свалявшейся полусгнившей соломы, разбросанной в углах. В одном из них что-то зашевелилось. Магуай мгновенно подняла гром и взяла кучу под прицел.
   Еще пять шагов вниз.
   - Эй, ты кто? Поднимайся! Ты мешик*? - Магуай напряглась, поздно сообразив, что это может быть пленный ягуар и тогда ей придется туго - мужчину-амини в рукопашную ей не одолеть, даже если он слаб или легко ранен. Наконец, куча трухлявой соломы зашевелилась, и очень-очень медленно из нее появилось худенькое тело ребенка лет шести.
  
   * * *
  * мешик - самоназвание ацтеков, здесь понятие - человек.
  
   'Ох, хорошо хоть не йопи!' - обрадовалась Магуай, разглядев характерные черты лица - чуть удлиненный овал, длинные спутанные волосы с ровно подстриженной челкой. Это был мальчик. Он сел на кучу и смотрел на нее с удивлением не меньшим, чем она на него.
   - Я - мешик. А ты кто? - прохрипел он.
   - Я? Магуай из рода Горного Орла.
   - Что ты тут делаешь? - спросил мальчик, рассматривая гостью и, явно не понимая, как она здесь оказалась.
   - Была на охоте, я из Изтака, который разрушили ягуары. Мы идем на юг.
   - А мы - Дети Нового Урожая Маиса! - представился ребенок.
   - Кто?! - изумилась Магуай. Мальчик повторил, а ей не верилось - когда-то очень давно, чтобы уродился маис, жрецы приносили в жертву нескольких детей. Их запирали в подвале в начале весны и забывали о них. Но это очень древний обычай! Его давно не проводят - мало детей рождалось в поселениях! Для ритуала уже лет триста используют йопи! А здесь на окраине, в каком-то селении продолжают жить по старинке, нарушая закон?!
   - Сколько вы здесь находитесь? - Магуай опустила гром.
   - Нас купили давно, я не помню когда, но все умерли: эти два брата, - мальчик указал в угол напротив него, - Два дня назад, а того привалило камнем, когда началась суматоха наверху. Я остался один. Теперь маис не вырастет?
   - Как же ты держался, тебя не кормили?
   - Конечно, нет! Стенка влажная, я слизывал капли с вон той... Ты теперь меня убьешь? - пленник устал сидеть и снова лег.
   - Нет, не убью, - девушка присела на ступеньку, перекинула заплечный мешок на колени и вынула из него веревку. Затем, подошла к мальчику и велела ему встать. Ребенок послушно поднялся, цепляясь за Магуай худыми ручонками. От голода у него пропали все силы.
   - Давай, обхватывай меня за шею, - она присела, - Хватайся-хватайся, ноги на бедра, не бойся, я привяжу тебя к спине! Нужно выбираться отсюда!
   Крепко привязав ребенка, Магуай вышла на свободу и побрела к храмам, чтобы забрать тушки индюшек. Едва она появилась, из-за угла мелькнуло копье. Получается, что не все ушли из селения, и кто-то хотел ее убить. Охнув, девушка присела от неожиданности - сработал инстинкт. Конечно, с грузом на спине, она потеряла гибкость и проворность, только вот на меткость и выучку это не повлияло. Рука привычно прижала оружие к бедру, а в голове всплыло количество шагов до теокалли. Шорох мелких камней под ногами напавшего указал направление - он не спрятался, только сделал попытку подбежать ближе, чтобы сразу напасть. Выстрел грома прозвучал, едва новое оружие пронеслось у нее над головой, в этот раз Магуай поблагодарила богов за то, что уродилась невысокой. Тот, кто метнул копье, рассчитывал на обычный рост взрослого человека. Ему бы оно пробило голову. Это был промах и ее спасение.
   Шума за углом не было. Только стон и звук упавшего тела.
   'Упал, значит в худшем случае ранен. Копье - нет грома. Выхожу!' - для начала она еще пригнулась и выглянула. Точно, тело мужчины, одетого только в набедренную повязку (явно служитель одного из храмов), лежало распростертым как раз у подножия, где час назад или чуть больше, Магуай положила добытые тушки индюшек. Мужчина шевелился. Страшновато было подходить к нему, но и добычу оставлять не хотелось. Рядом с ним ничего из того, с чем он мог на нее напасть, не лежало. А сидеть здесь у разломанной стены можно и до бесконечности, только не ночевать же? И сколько их тут еще бродит? Выстрел грома разнесся далеко - пора бы удирать по-хорошему!
   Магуай решилась. Еще раз выглянула из укрытия и вышла. На ходу прицелилась, уперев приклад грома в плечо, предварительно скинув руку мальчика, который от испуга перестал дышать.
   Так шаг за шагом она подошла к телу. Грудь мужчины заливала кровь, вся картечь попала в цель. Она стреляла с тридцати шагов - на месте раны большая дырка. Нападавший не жилец.
   - Что ж, ты - служитель, один из тех, кто нарушил древние правила! Считай, что закон тебя настиг!
   Магуай подхватила тушки птиц и, насколько ей хватило сил, быстро побежала к калитке, ведущей в лес, постоянно отслеживая движения во дворе. Наконец-то спасительная калитка, тропа, лес! Свободны!
   Девушка не стала бежать по тропинке, а свернула влево, чтобы сократить путь к отряду и сбить со следа преследователей, если такие будут.
   Магуай остановилась, достаточно углубившись в лес, и почти заблудилась, если бы не запомнила направление куда шла и откуда пришла. Нужно было отдохнуть и послушать лесные звуки. Присмотрев небольшой раскидистый куст, который напоминал небольшой шалаш, спущенными к низу ветвями, она присела на корточки и осторожно отвязала мальчика. Трава была мягкой, еще не успела выгореть. Ребенок опустился, руки, как безжизненные прутики упали вдоль тела.
   - Эй, мешик! Ты жив? Я понимаю, что трясло тебя, но умирать не нужно, радуйся свободе! - легко похлопала по щекам Магуай. Ребенок открыл глаза, сначала взгляд показался ей туманным, но потом он прояснился.
   - Ну, ты и бегаешь! - прошептал он, потом облизнул потрескавшиеся губы и спросил:
   - А попить дашь?
   Девушка отвязала атли с водой, протянула, но предупредила:
   - Выпей несколько глотков! Сейчас накормлю тебя, - выбрав индюшку, она выщипала перья с шеи, подождала, пока мальчик отпил воды, полосонула птицу по месту, где должна была быть артерия и протянула ему:
   - Попробуй, должно быть немного крови. Другой пищи у меня нет пока. Нам нужно в лагерь, так что отдыхать долго не будем.
   Пока мальчик высасывал кровь индюшки, Магуай выбрала самое высокое дерево с хорошими ветками, ствол находился в нескольких метрах от их укрытия, а ветки нависали над ними, и полезла на него - нужно определиться с направлением.
   'Что ж до лагеря, где расположился наш отряд, налегке часа три-четыре, с мальчишкой, хоть он и легкий, часов пять, не меньше. А как его зовут, так и не спросила!' - Магуай начала спускаться, когда заметила, что кусты чуть в стороне резко зашевелились. Послышался очередной писк мальчишки.
   Прыжок. Руками схватилась за крепкую ветку два метра ниже. Еще прыжок, быстрее! Что там происходит? Мальчик уже кричал. И тут добавилось к звукам совсем незнакомое, чужое и жуткое:
   - А-у-у... - мурашки побежали по коже, но Магуай уже присела на самой нижней ветке и прыгнула вниз, не раздумывая, кому принадлежит этот звук. Она мягко приземлилась, полностью сгруппировавшись для нападения.
  Резко встала, потому что за высоким кустом, где лежал найденыш, ничего не было видно. Ребенок же пищал, забившись почти под самый корень. В два прыжка ей удалось обогнуть куст и, загородив телом проход к мальчику, выхватить нож, гром далеко - с другой стороны куста. Она не успеет его взять. Шевеление напротив показало, где опасность. А может быть добыча?
   - Подай мне гром! - прошептала Магуай мальчику, но тот был так напуган, что не расслышал. Хорошо, что кричать прекратил!
   Из кустов выпрыгнула большая и темная тень. Она приземлилась напротив девушки, издав противное 'а-у-у' и клацнула пастью с внушительными зубами. Это был ауль - хозяин южных лесов, животное, о котором она слышала, но увидела впервые - к ним в горы такие не забредали.
   Зверь наклонил голову, с шумом втянул воздух, немного припал на передние лапы.
   Магуай мгновенно оценила шансы и поняла - нож ей не поможет - ауль с нею почти одного роста, торчащие во все стороны острые иглы, заменяющие шерсть, не дадут возможности пробиться ножу. В прыжке он собьет ее с ног и повалит.
   Зверь рыкнул и немного подался назад, приседая.
   'Готовится к прыжку!'
   - Дай мне гром! - зло выкрикнула Магуай, протягивая левую руку назад, но мальчик затих и не шевелился. Не спуская глаз с готового броситься на нее ауля, Магуай присела и стала быстро шарить в траве в поисках оружия. Пальцы наткнулись на что-то влажное и липкое.
   'Кровь! Индюшка!' - она схватила птицу и резко поднялась. Движение насторожило хищника. Он зарычал. Отступил. Опять сделал шаг навстречу и припал на передние лапы. Их разделяло метров семь. Осторожно, мелкими шажками, ауль постепенно сокращал расстояние. Магуай непроизвольно наклонила голову. Попыталась поймать взгляд желтых глаз зверя, это удалось. Сделала шаг навстречу, держа в правой руке бесполезный нож, в левой индюшку.
   Зверь насторожился, опустил голову ниже и опять рыкнул. Магуай повторила за ним, получилось едва слышно, скорее шипение. Но было в ее рыке и в исказившемся от оскала лице, нечто такое, что заставило ауля жалобно взвизгнуть и остановиться.
   - Ты - хозяин леса... Я - амини... Я не лишила тебя добычи! Возьми мое преподношение, брат мой, ауль!.. - Магуай кинула тушку индюшки к ногам хищника, - В лесу много дичи, мы с тобой охотники, хозяин леса! Стань моим братом, грозный ауль! Стань моим защитником, хозяин леса! Пусть лучи Тонатиу осветят нашу дружбу! Пусть всегда охота будет удачной! Я поделюсь своей добычей, брат мой ауль! Клянусь Тонатиу! - Магуай вспомнила слова древней легенды, которую слышала в детстве от отца. Именно они пришли ей на помощь - острые иглы, ощетинившиеся перед прыжком, улеглись, зверь подошел к подношению, обнюхал его сначала, а потом одним махом схватил. Косточки индюшки хрустнули на зубах, потом взвыв, ауль повернулся и ушел.
   Магуай упала на траву.
   'Неужели помогло?! Слова древней легенды сотворили чудо - ауль не тронул нас!' - она растянулась на траве и уставилась в небо. Не было сил двигаться: руки, и ноги ныли от напряжения. Только теперь она услышала стрекот кузнечиков и редкое посвистывание птиц.
   - Мы живы? - тихое шуршание, а затем сопение над нею - мальчик выполз из укрытия и лег рядом.
   - Живы. Ауль ушел. Я отдала ему одну птицу, - и добавила, повернув голову, - Как тебя зовут?
   - Поющий Жук. Мы долго будем лежать?
   - Ты отдохнул? Сейчас уже пойдем, только ноги отдохнут.
   Они собрались через час. Магуай посадила мальчика за спину, привязала и, сверившись по Тонатиу, побрела к лагерю. Останавливались пару раз, первый, чтобы подстрелить еще диких уток, и второй - отдохнуть.
   В отряде уже готовили ужин и потрошили дичь, которую заготавливали на несколько дней дальнейшего пути. Пополнение в рядах встретили без энтузиазма, но Поющий Жук был из мешиков, а это обязывало по традиции дать мальчику защиту и кров. Взрослые понимали - он теперь сирота. К тому же Магуай не стала рассказывать судьбу найденыша, мало ли, после последних событий, как посмотрят на вмешательство в дела богов.
  
  
  
   - Касик, с той стороны прибыли регулярные войска! - радостно сообщил ему дежурный амини. Вечерело, но Кокотона решил встретиться с командующим этого отряда - отсутствие сведений из центра за последнюю неделю делало его слепым и глухим. А разведчики, которых он посылал на север, не смогли пройти дальше двух разрушенных городов. Никаких данных, кроме идущих потоков беженцев на дорогах империи Колибри Юга, они не принесли.
   - Проведите их командира! - Кокотона подумал, что можно и весь отряд, но тут же одернул себя. Война. Это может быть провокация, мало ли, а вдруг этот отряд - переодетый десант орлов? Нет. Пусть пройдет только командир. С одним человеком он справится - раны на ноге уже затянулись, он уже ходил.
   Под навес, где находился в гамаке касик, вошел военный в потрепанном мундире, рукава напоминали сито, где дырки с каймой от огня создавали дополнительный узор. Лицо было черно от копоти, и Кокотона сначала подумал, что человек ему этот не знаком. Пока, судя по рисунку на поясе, колчан не заговорил:
   - Мое имя Ээкатль Сипактли*, командую...
  
   * * *
  *Ээкатль Сипактли - Ветер Кайманов.
  
  
  
   - Сипактли! Брат! - перебил говорящего Кокотона, спрыгивая с гамака и обнимая колчана, одновременно оттирая его лицо от грязи. Прибывший растерялся, но, рассмотрев в полумраке навеса знакомые черты, обрадовался и быстро заговорил:
   - Кокотона! Ты жив?! Какое счастье! Ты не представляешь, как я рад! Эти ужасные налеты орлов, города в огне, уцелевших почти нет...армия империи разбита... Творится непонятно что! Как же я рад!
   Братья присели за стол, срубленный неделю назад из остатков древесины, заготовленной для строительства моста. Сипактли был на семь лет моложе Кокотоны, он только два года как начал военную службу, но успел дойти до колчана. Они виделись последний раз три месяца назад, когда младший брат получил новое назначение в город Оссоли, расположенный восточнее от дороги, по которой Кокотона прибыл на юг со своим отрядом.
   - Расскажи по порядку, что тебе известно. Мы здесь, как в заднице шестикуаля - одни слухи и борьба с паникой. Вот: застрял на строительстве моста!
   - Мне нечего тебе сказать, брат. Оссоли разрушен полностью, все военные склады и боеприпасы взорваны. Арсенал полыхал так, что уши закладывало... Мы пережили три налета, пока орлы не вкопали город в черный пепел. Связь оборвалась сразу. Со мною сто пятнадцать амини, касик погиб после второго налета, и весь гарнизон тоже...
   - Почему ты направился сюда, а не на север к столице?
   - Но... столица разрушена, Кокотона, там одни руины, ты не знал? Прости! Твои сыновья и жена были там?.. - спохватился Сипактли, увидев, как изменилось лицо старшего брата. Кокотона кивнул. Ему не хотелось больше говорить.
   - Откуда такие сведения о столице? - пересиливая себя, спросил Кокотона севшим голосом. Брат непроизвольно пожал плечами:
   - После налетов орлов через Оссоли потянулись с востока и севера беженцы, они и сказали.
   - Ты это сам слышал? Ты допросил этих трусов?!
   - Нет, я не допрашивал, - отрицательно замотал головой Сипактли, и постарался тут же оправдаться, - Это простые граждане: женщины, дети, старики! В моем отряде трое амини из города Калтика, ты знаешь, он на половине пути к столице. Они и доложили, что столица в руинах, у них, каким-то чудом, сохранилась связь с центром, до очередного налета... Вот от туда и сведения. А я на юге не из трусости! Мы пошли защищать нашу границу! И в надежде найти другие регулярные части, командование. Но вокруг только разрушения, касик Кокотона. Я не обманываю, брат, орлы разбили нас. Мой язык говорит только то, что видели мои глаза!
   Принесли ужин. Сипактли, не скрывая голода, без стеснения накинулся на еду. Он так быстро ел, что Кокотона попросил добавки для брата.
   В голове никак не укладывалось, что империя Колибри Юга разбита, нет столицы, красивого и древнего города. Нет его троих сыновей и красавицы жены. Нет императора и регулярной армии.
   Ничего больше нет! Продолжение читать https://author.today/work/89111
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"