АРМИЯ С момента воцарения маньчжурской династии в Пекине летом 1644 г. власть завоевателей в Китае зиждилась на двух китах - мощи маньчжурских Восьмизнаменных войск и союзе с китайскими феодалами при безусловном лидерстве маньчжурской политической элиты.
Потрясения в годы Опиумных войск и Тайпинского восстания привели к обновлению этого союза - на защиту империи Цин поднялись феодалы всех провинций, создав новые, боеспособные армии. Однако при этом произошли существенные изменения - Восьмизнаменные войска полностью утратили боеспособность, превратившись в паразитарную касту, камнем висящую на шее у государства, а китайские феодалы, стоящие во главе модернизированных войск, стали играть все большую роль в управлении империей, дав начало первой волне китайского милитаризма.
После окончания внутренних войн страна оказалась поделенной между двумя крупнейшими милитаристскими группировками - Сянской, возглавляемой кланом Цзэнов, на юге, и Хуайской, возглавляемой Ли Хунчжаном, на севере. Войска нового типа находились на содержании наместников провинций, т.е. превратились в частные армии крупных феодалов, обеспечивая их место и вес в феодальной иерархии позднецинского Китая. В этих условиях борьба за влияние при дворе, стремление получить возможность использовать налоговые поступления в государственную казну для укрепления и увеличения своих вооруженных сил стала главной целью обеих группировок. В жертву этой борьбе приносились и национальные интересы.
Так, нежелание договориться между Цзэнами и Ли Хунчжаном привели к потере контроля над островами Люцю (Рюкю), к 1879 г. полностью аннексированными Японией, и угрозе потери Тайваня в 1874 г., а противоречия между влиятельным милитаристом Цзо Цзунтаном и Ли Хунчжаном чуть было не привели к утрате Синьцзяна, где в ходе многочисленных мусульманских восстаний возникло агрессивное феодальное государство Йеттышаар. [МКА-1]
АРМИЯ в 1876 г. Теперь нам предстоит заняться империей, находящеюся в совершенно противоположных условиях, империей континентальною, обширною, с гибкими, непостоянными границами и населенною несколькими племенами, из которых главное по числу не знает никаких сословных отличий, характеризуется более коммерческим, чем воинственным духом, и значительно враждебно европеизму. Мало того, эта господствующая по числу раса, вот уже два слишком века, (с 1647 г.) повинуется небольшому числу завоевателей и только с трудом ассимилирует их и целый ряд племен покоренных. Эта национальная раздробленность Китая отразилась и на организации его военных сил, которые слагаются из людей троякого происхождения: маньчжуров, монголов и собственно китайцев. Маньчжуры суть завоеватели Китая и все, поголовно, считаются в военном звании, подобно нашим казакам. Они населяют половину столицы империи, Пекина, содержат гарнизоны во всех важнейших городах самого Срединного царства и образуют единственное войско в Маньчжурии. Монголы выставляют конную милицию, служба которой почти номинальна и больше ограничивается полицейскими обязанностями, чем военными; правительство даже с намерением не дает им хорошего вооружения, чтобы не нажить с ними беды. Китайцы же образуют наибольшую, по численности, часть армии; но до последних десятилетий они не были господствующею силою правительства, потому что оно старалось выдвинуть на первое место своих маньчжуров. В виду военной ничтожности монгольских милиций, я умолчу здесь о них и остановлю внимание только на китайцах и маньчжурах. С давнего времени они образуют два разряда солдат, именно: первые - 800.000 армию зеленого знамени, а вторые - 270.000 армию восьмизнаменную. Вместе эти армии никогда не сливаются, потому что маньчжурам нельзя поступать в ряды китайцев и наоборот.
Но, впрочем, пекинское правительство искони употребляет их на отдаленных окраинах государства рядом, держась только экономии в расходовании маньчжурских солдат. Существенная военно-политическая разница между этими двумя разрядами войск состоит в том, что маньчжуры составляют имперскую армию, имеют одно центральное управление в Пекине и простых отрядных и корпусных начальников или цзянь-цзюней по провинциям; китайцы же зеленого знамени образуют войска провинциальные, которых формирование и служба вполне зависят от местных генерал-губернаторов и губернаторов. Кроме того, маньчжуры образуют замкнутое, наследственное военное сословие, а китайцы-наемники.
Это устройство вооруженных сил Небесной империи, как, я сказал, существует издавна, именно с половины ХVII столетия, когда воцарилась нынешняя дайцинская династия. Оно оставалось вполне неизменным до самой второй половины нашего века, и вот что можно вкратце сказать о состоянии и боевых качествах этой армии. В 1842 году обширное Срединное царство не в состоянии было оказать, помощью своих сотен тысяч солдат, никакого серьезного сопротивления небольшим военным силам, выставленным Англиею и проникшим до южной столицы, Нанкина. С 1850 по 1860 год эта многочисленная армия не могла одолеть инсургенции тайпинов, которых число в начале едва превышало несколько сот человек. Тайпины, сформировавшись на юге, в провинции Туанси, смело и победоносно прошли через весь Китай, до самых окрестностей Пекина, и целые 12 лет имели свою столицу, на главной артерии государства, Янцзе-кьяне. Маньчжурское правительство, которое они хотели свергнуть, не в состоянии было выставить против них сколько-нибудь удовлетворительных войск, и когда инсургенты приблизились к Пекину на 5-6 переходов, то гарнизон этой "военной столицы" представил нечто беспримерное в военных летописях. У него не было оружия, которое в мирное время, из опасения бунта солдат, хранилось в магазинах и было оттуда выкрадено и распродано чиновниками. Император Сянь-фынь назначил было смотр своим ратникам, но мандарины затягивали дело, чтобы их плутни не обнаружились. Наконец, чтобы вооружить солдат хоть чем-нибудь, они скупили в Калгане все русское листовое железо, нарезали из него клинков и этими листовыми саблями вооружили пекинских маньчжуров. Император, подпоенный не задолго до смотра опиумом, не заметил обмана.
Такие же проделки повторялись и всюду. В 1854 году наши первые плаватели по Амуру видели в Айгуне солдат, вооруженных копьями, у которых острия были деревянные, окрашенные серою краскою, под железо. Понятно, что с таким воинством борьба против сильных европейских держав, каковы Англия и Франция, была невозможна, и вот мы видим в 1857 году взятие и разграбление Кантона, а в 1860 году взятие самого Пекина и разграбление дворца Юаньмин-Коан.
Неудачный исход войны с европейскими государствами и частые поражения от инсургентов вынудили, наконец, китайское правительство озаботиться преобразованием своих военных сил. Первый шаг к этому преобразованию был сделан тотчас по заключении тянцзинского договора, когда американский авантюрист Вард сформировал в Шанхае "иностранный легион" из нескольких сот европейских искателей приключений. Легион этот, в который мало помалу стали поступать и китайцы, привлекаемые хорошим жалованьем, скоро разросся до нескольких тысяч и, под начальством англичанина Гордона, того самого, что теперь на службе у египетского хедива, снискал себе прозвание "всегда-победоносной армии". Эта армия, вооруженная и обученная уже по европейски, нанесла, в самом деле, многочисленные поражения тайпинам и положила конец их владычеству в приморских провинциях Китая. В виду такого счастливого исхода дела, пекинское правительство решилось начать военные преобразования на широкую ногу и наняло множество инструкторов, французских и английских, накупило европейского оружия, завело артиллерию, устроило арсеналы, пороховой и оружейные заводы и проч. Период этих реформ продолжается и доныне, а потому остановимся здесь с некоторою подробностью на достигнутых уже результатах.
Прежде всего нужно заметить, что разделение военных сил на два разряда, китайцев и маньчжуров, осталось. И хотя тактические преобразования коснулись обоих, но единой армии они все еще не образуют. Мало того, они стали чуть ли не более прежнего различаться по боевому образованию, и китайцы оказываются обогнавшими маньчжуров.
Так, в Сань-сине полковник Барабаш видел объявление на стенах губернаторского дома, которое прямо начиналось словами: "замечено, что маньчжурские войска отстали по службе и знанию дела от китайских". Когда в прошлом 1875 году нужно было усмирить шайки разбойников в южной Маньчжурии, то туда двинуты были войска из Китая. В прошлом же году пекинское правительство, опасаясь за Ургу, в Монголии, держало там двухтысячный отряд китайцев из Чжи-ли.
Когда по взятии нами Кульджи, в 1871 году, открылась для Китая возможность борьбы с при-тяньшаньскими мусульманами, в ведение ганьcуйского главнокомандующего была двинута 30.000-я армия, образованная чжилийским генерал-губернатором Ли-хун-чжаном, из китайцев же. Усмирение мятежа мяo-цзев, в губернии Куй-чжeу, произведено также, главным образом, китайскими, а не маньчжурскими войсками. Итак, вот первое и притом очень заметное влияние реформ: Китаю возвращена и поставлена на первый план национальная армия.
Численность этой армии неизвестна, да и едва ли есть величина постоянная, потому что число солдат, содержимых под ружьем, определяется местными потребностями, политическими и финансовыми; но можно думать, что Китай имеет, в настоящее время, свыше 300.000 солдат, обученных и вооруженных по-европейски. Во главе этих войск, по достоинству, следует поставить 70.000-ю армию Ли-хунчжана или чжилийскую. Зародышем ей послужил образцовый трех батальонный полк в Тянь-цзине, сформированный лет 8-9 назад.
Солдаты, которые принимались в него из наемников с разбором, получили, под руководством английских и французских инструкторов, очень удовлетворительную выправку, научились стрелять из нового оружия, причем правительство не жалело патронов, и свыклись со строем. Их посылали потом обучать войска, формируемые в других городах. К чжилийской армии принадлежат не только те отряды, которые расположены в разных местах провинции того же имени, но и войска застенной области Чэн-дэ-фу, где есть летняя императорская резиденция, Же-хо. Из этой же армии 30.000 человек двинуты были в 1874 г. на далекий запад, в ведение Цзо-цзун-тана, ведущого борьбу с среднеазиатскими мусульманами. Независимо от этого, Цзо-цзун-тан имеет, впрочем, и свою армию, сформированную в Шен-си и Гань-су преимущественно из местных жителей и из колонистов, привлеченных на новые места по верховьям Желтой реки, после искоренения там дунган. Списочное состояние этой армии, с включением чжилийского подкрепления, определяется в 150.000 человек; но, в действительности, под ружьем едва ли есть более 70.000, потому что, за недостатком денег, многие солдаты распущены из рядов или даже ушли самовольно на заработки. В южных областях Китая, начиная от правого берега Желтой реки и кончая границей с Аннамом и Формозою, число европейски-обученных солдат должно быть очень значительно, по соображениям "North-Сhina-Неrald", до 150,000, потому что тут лежат центры распространения европейского обучения: Нанкин, Шанхай, Фу-чжеу-фу и Кантон, и притом недавно еще были военные действия, против мяo-цзев; но сколько именно состоит под ружьем, это едва ли знает с точностью и само пекинское правительство, потому что, как сказано, все здешние китайские войска суть провинциальные, и держать в рядах солдат или не держать - зависит вполне от местной администрации. А что она широко пользуется этим правом для личных выгод, это известно каждому, сколько-нибудь знакомому с порядками Срединного царства. Приведу один пример, очень наглядный. В Шанхае, т.е. в городе передовом, на виду у иностранцев и у местных властей, из батальона солдат, расположенного в бараках южнее города, обыкновенно на лицо состоит не более роты; остальных людей отпускают на заработки, едва подучив их ружейным приемам и маршировке в ногу. В 1869 году город посещен был французским адмиралом, начальником эскадры. Губернатор хотел сделать ему почетный прием и выставить у дверей квартиры караул. Для последней цели за день до приезда адмирала повестили на площадях и пристанях рабочих, чтобы те из них, которые на очереди, собирались в бараки; там им роздали форменные кофты с ярлыками на груди и спине, где обозначено название батальона, снабдили оружием и амунициею, которые в отсутствие их в порядке висели по стенам бараков, над нарами, сделали небольшую репетицию - и караул был готов. После церемонии его немедленно распустили на заработки.
Бедность правительства и закоренелая наклонность чиновников к казнокрадству и другим злоупотреблениям служат главными причинами того, что китайские войска находятся в состоянии неудовлетворительном, что они дурно одеты, дурно содержимы и отличаются слабою дисциплиною. Привести примеры этой неурядицы нетрудно. В прошлом 1875 г. начальник гарнизона в Хами, амбань Вен-лин, доносил, что его войска уже несколько месяцев не получали ни жалованья, ни продовольствия. Чтобы не уморить солдат с голода, он должен был делать займы у богатых офицеров и даже у калмыцких зайcангов. А между тем его 5.000-й отряд занимает весьма важный стратегический пункт, базу действий китайцев против притяньшаньских магометан. В том же 1875 году ургинские амбани, тяготясь содержанием 2.000 чжилийских солдат, решились половину их отправить назад, к Великой стене. Отряд двинулся в сопровождении огромного обоза из 1.400 повозок; но, очевидно, это было не столько солдатское довольствие, сколько пожитки офицеров, потому что едва войска сделали один переход на юг от Урги, как стали рассеиваться по сторонам для добычи съестного, а отчасти и для грабежа. По счастью, монголы были предупреждены об этом походе и заранее ушли вдаль от дороги. От того беглецы, не найдя ничего в степи и опасаясь голодной смерти, мало по малу стали возвращаться в ряды. В Сань-сине, в Маньчжурии, начальники войск, высланных против бродяг-золотоискателей, вместо того, чтобы преследовать их, входили с ними в сделки за известный процент с добытого золота. Разумеется, и солдаты не оставались без барыша. Этого рода зло так велико и важно, что я позволю себе усомниться, успеет ли Китай создать себе надежную армию даже через многие десятки лет; разве во главе нации станет такой государь, как Кхан-си, современник и соперник Петра Великого. Наклонность самих солдат к грабежам и бесчинствам также очень велика. Так, в 1875 г. батальоны, возвращавшиеся с Формозы, проходя в свой лагерь под Шанхаем через французский квартал, наделали там беспорядков, о которых французскому муниципалитету пришлось жаловаться местному таотаю или губернатору.
Остановившись довольно долго на слабых сторонах китайских войск, скажем же и о том, что ими сделано по сравнению с прежними полчищами Срединного царства, которые в европейцах постоянно возбуждали смех. Во-первых, китайцы довольно хорошо усвоили если не европейскую тактику, то европейские строевые уставы. Я лично видел ученье образцового полка в Тянь-цзине и могу отдать справедливость быстроте и точности эволюций. А между тем китайский солдат затруднен в быстрых движениях национальными башмаками на толстых войлочных подошвах. Если не везде еще введены европейские уставы, а сохранились старинные китайские деплояды, сопровождаемые гримасничаньем и криками для устрашения врага, то в этом вина не солдат, а генералов, хотя бы столь известных, как Цзо-цзун-тан, войска которого видел в 1875 году подполковник Сосновский. Во-вторых, с оружием солдаты тяньцзинские, шанхайские и другие, имевшие европейских инструкторов, обходятся хорошо. В казармах оно y них вычищено и прибрано на указанном месте; при стрельбе они его не портят и даже между стреляющими существует конкуренция в деле меткости. Боевые качества войск вовсе не так, плохи, как обыкновенно о них говорят. Напротив, им свойственны настойчивость, неутомимость и даже отвага, когда во главе отряда стоит храбрый и уважаемый начальник. Вспомним подвиги Варда и Гордона против тайпинов и недавние военные действия в Ляo-дуне, в Гань-су, в Куй-чжeу. Многим офицерам свойственно даже геройство, как видели, например, на бывшем кульджинском цзянь-цзюне, который в 1864 году, во время мусульманского восстания, взорвал себя на воздух с остатками гарнизона, чтобы только не отдаться в плен неприятелю. В летописях Китая сохраняется много известий о славных подвигах генералов, офицеров и солдат, хотя в войсках нет традиционного esprit de corps, потому что части их непостоянны. [ВС.1876.5]
ВООРУЖЕНИЕ Вооружение пехоты, образованной по-европейски, состоит из ружей разнообразных систем. Едва ли не первыми, при введении реформ, были 10.000 гладкоствольных ружей, подаренных нашим правительством. Потом было накуплено много европейского оружия тех систем, которые выходили из употребления в Европе, и наконец, с 1869 года, китайцы начали фабриковать сами скорострельное оружие системы Снайдерса, а теперь стараются ввести, на сколько позволяют средства, ружья Мартини-Генри и Ремингтона, для которых патроны привозятся из Англии и Америки.
Кавалерия - самый слабый род войска в Китае, и я даже не знаю, существует ли собственно китайская конница, сформированная и обученная по-европейски. В 1869-1870 годах в Тянь-цзине были инструкторы-французы для образования кавалерии; но тут, по-видимому, шла речь о монголах, а не о китайцах. Монголы, особенно чахарские, выставляют вообще кавалерийские, а не пехотные части, и эта конница отчасти получила уже европейские драгунские ружья, сохранив в то же время сабли и копья. В коннице числятся все вообще монголы; но те из них, которые живут вдали от Великой стены, не имеют другого оружия, кроме холодного или небольшого числа фитильных, охотничьих ружей. Солоны и дахуры, обитатели северо-западной Маньчжурии, также выставляют всадников, и мы знаем, что часть их ныне находится в военных действиях против при-тяньшаньских могометан; но каково их тактическое образование и устройство, старое или новое, мне неизвестно.
Артиллерия у китайцев очень разнообразна и не может быть иною, по различию свойств местности в разных частях империи. В Тянь-цзине, например, есть полевые батареи, запряженные лошадьми и выученные по английскому уставу. Около Шанхая эту артиллерию употреблять невозможно, потому что страна изрезана каналами без солидных мостов, и дороги суть узкие тропинки между полями. Тут пришлось заменить полевые орудия даже не горными принятых у нас размеров, а переносимыми на людях, т.е. еще более легкими, вследствие чего за китайским отрядом в Цзянь-су, если он имеет пушки, всегда следует толпа кулиев, несущих орудия, лафеты, зарядные и патронные ящики. Число этих кулиев достигает до 100 на батальон с двумя орудиями. В Кантоне и Фу-чжеу-фу опять имеется полевая артиллерия.
Начиная преобразовывать свою армию, китайское правительство сразу поняло, что нельзя оставаться в зависимости от иностранцев по вопросу об оружии, порохе и других военных запасах. Вот почему оно решилось принести огромные денежные жертвы на основание пороховых и оружейных заводов и арсеналов. Этих технических учреждений теперь не менее семи: в Нанкине, в Шанхае, в Лан-чжeу и по два в Фу-чжеу-фу и Тянь-цзине. Последний город имеет большой пороховой завод и артиллерийский арсенал. Завод расположен в особом обширном городке на юго-востоке от города Тянь-цзина, на канале, проведенном из реки Пей-хо, и состоит из ряда новых кирпичных построек, в которых помещаются отдельные мастерские, с хорошими механизмами, выписанными из Англии. Он приготовляет более 90 пудов пороху в день. Арсенал помещается ближе к городу, внутри обширной ограды, которою охвачен он и европейское предместье; для этого учреждения отдан старый буддийский монастырь, где и устроены литейная, деревянная и другие мастерские. Они тесны, мало удобны и легко могут быть истреблены огнем; но в них приготовляются орудия и лафеты. В Шанхае есть обширный морской арсенал "Као-чэн-мaо", и в составе его находятся: ружейная фабрика, литейная для изготовления орудий и лафетная мастерская - все работающие при пособии паровых машин и под наблюдением иностранных техников. Но более обширное артиллерийское учреждение есть арсенал цзянь-наньский, в Нанкине, с большим оружейным заводом: он управляется англичанином. В Фу-чжеу-фу два отдельные заведения работают на пользу артиллерии: во-первых, литейная мастерская в мамойском морском арсенале и, во-вторых, особая лаборатория, при которой находится фабрика подводных мин. Наконец, в Лан-чжeу существует артиллерийский деловой двор, с 200 рабочих, приготовляющий все, что нужно для армии Цзо-цзун-тана, т.е. и орудия, и капсюли, и ружья, и артиллерийские снаряды. Не смотря на то, что он ныне управляется китайцем, сменившим основателя-француза, заказы исполняются им, по свидетельству г. Сосновского, хорошо. Таким образом, китайские войска ныне могут находить все нужные запасы дома, за исключением, впрочем, металлических патронов, которых фабрикация так сложна и которые привозятся из Англии и Соединенных Штатов. [ВС.1876.5]
После этого ознакомления с военно-сухопутными силами и средствами Китая, мы можем перейти к рассмотрению, хотя очень краткому, вопроса о том, как эти силы и средства направлены для обороны государства от внешних врагов. Границы Небесной империи, как известно, образованы частью берегом моря, частью же, и преимущественно, условными чертами на материке Азии. Береговая линия, от пределов Аннама до Кореи, имеет свыше 5.000 верст; но, разумеется, что не все ее части равно доступны и равно важны в стратегическом отношении. Наибольшего внимания заслуживают устья рек: Си-кьяна, Мина, Ян-цзе-кьяна и Пей-хо, где лежат богатые города Кантон, Фу-чжeу, Шанхай и укрепления Дагу, защищающие подступ с моря к столице государства, Пекину, и к важному стратегическому и торговому центру, Тянь-цзину. О них мы и скажем здесь несколько слов.
Доступ к Кантону, который сам по себе обнесен стеною и несколькими отдельными фортами, некогда охранялся батареями в известном ущелье Восса-Тigris, по которому протекает восточный рукав Кантонской реки; но эти укрепления разрушены англо-французами и не могут быть восстановляемы. Поэтому китайцы вынуждены будут, в случае войны, затруднить проход через "Тигрову-Пасть" с помощью одних подводных мин и полевой артиллерии. За то в другом судоходном рукаве Си-кьяна, ведущем к Макао, уже ныне воздвигаются батареи, которые должны быть вооружены крупповскими орудиями. Кроме того, защите Кантона, без сомнения, будет оказывать содействие флот, о котором скажем ниже.
Устье реки Мин, которое находится всего в 20 верстах от важного города Фу-чжeу и в 13 верстах от мамойского морского арсенала, не оборонено ничем, и лишь недавно китайцы ввели гарнизон из 600 человек в самый арсенал и стали строить около последнего батарею. Но, разумеется, это плохая защита для столь важного пункта, тем более, что арсенал построен у самой реки, на низменности, командуемой близлежащими высотами, которые ничем не заняты.
Шанхай, лежащий на Вусуне, в 16 верстах от океанического устья Ян-цзе-кьяна, также защищен с моря очень плохо, не смотря на то, что в нем находится важное адмиралтейство, оружейная фабрика и артиллерийский арсенал. Всякое военное судно с осадкой не более 18 футов может свободно подойти к самому городу, разрушить его, сжечь многочисленные джонки, стоящие в Вусуне и, наконец, поднявшись четыре версты выше по реке, овладеть адмиралтейством, в котором хранятся огромные запасы и где строятся, вооружаются и оснащаются военные корабли.
Дагу, при устье Пей-хо, считается важнейшею твердынею и образцом китайской фортификации, что, впрочем, не помешало англо-французам дважды взять его открытым приступом с моря. Местность, на которой расположены укрепления, действительно очень сильна. По обе стороны устья Пей-хо тянутся болота и мелкие озера, через которые доступ внутрь страны даже высадившемуся уже отряду весьма труден, если не невозможен. Морское дно у плоского берега покрыто вязким илом, который обнажается при каждом отливе, когда на баререки остается всего два фута воды. Суда, которые бы пожелали бомбардировать форты, должны быть мелкие канонерки, потому что и в прилив по фарватеру, на баре, воды не более 14 футов, а по сторонам гораздо мельче. Форты сильно командуют взморьем и потому могут открывать огонь издалека, тем более, что в последнее время китайцы вооружили их большими крупповскими орудиями. Но все эти невыгоды для атакующего искупаются самою системою постройки фортов. Их два: один на правом, южном берегу реки, фронтом к взморью, имеет 47 орудий; другой - на левом, 10 орудий, отчасти фланкирует южный форт, отчасти обстреливает взморье и окружающую местность. Оба укрепления глиняные, и в закрытых амбразурах, вместо сводов, имеют дощатые перекладины, так что один удачно попавший снаряд может испортить амбразуру в конец. Вот почему в 1858 и 1860 годах англо-французской артиллерии нетрудно было заставить их молчать, после чего штурмующим оставалось уже бороться только с, вязкостью грунта пред укреплениями, чтобы идти на приступ с фронта и с флангов, где хотя и есть глиняные зубчатые стены, но где оборона не может быть упорна, если форты предварительно хорошо обстреляны навесным огнем, т.е. лишены большей части защитников. Подкрепления же в соседних болотах держаться не могут. Конечно, ничто не мешает китайцам, мало помалу, на месте нынешних непрочных укреплений возвести новые, одетые бронею; но пока этого еще нет, и мелко сидящия суда могли бы без большого труда прорываться через Дагу в Тянь-цзин, если бы Ли-хун-чжан не озаботился в последнее время уложить в русле Пей-хо множество подводных мин и не усилил укреплений впереди самого Тянь-цзина.
Переходя от вопроса об обороне берегов к некоторым подробностям охранения континентальных границ Китая, мы прежде всего должны заметить, что часть этих границ, именно южную окраину Тибета, вдоль Гималаев, можно считать недоступною. Также и границы с Кореею и приалтайскими провинциями России охранены природою, воздвигнувшею тут высокие горы. Но за всем тем остается еще не менее 4000 верст таких границ, на которых Китай может быть атакован извне без большого труда. Эти 4.000 верст распадаются на два участка: маньчжуро-халкаский и чжунгаро туркестанский. На левом из них условия географические и особенно этнографические, впрочем, выгодны для китайцев, по крайней мере, в Маньчжурии. Именно, русские поселения на Амуре еще редки; Маньчжурия же довольно, густо населена, притом людьми военными от рождения, и имеет хорошие естественные пути для вторжения в русские пределы, в виде судоходных рек. Само распределение маньчжуров, оставшихся в ХVII столетии на родине, для охраны ее, таково, что устроивший его император Кхан-си, по справедливости, должен быть причислен к лучшим стратегам всех времен. Именно, приняв за центр город Тирин, где начинается беспрепятственное судоходство по р. Сунгари, он расположил поселенные войска по четырем линиям: к стороне Пекина, через Мукден, для связи с Китаем; к стороне южно-усурийского края, для охраны границы Маньчжурии с Кореею; по Сунгари, для обороны этой реки и для наступательного движения на средний Амур и, наконец, через Цицикар к устью Зеи, т. е. по пути к верхнему Амуру и важнейшей на нем стратегической точке. Конечно, современное образование маньчжурских войск так неудовлетворительно, что ни серьезного сопротивления русскому нашествию, ни тем менее серьезного нападения на русские пределы они произвести не могут; но, повторяю, элементы для устройства хорошей военной силы в Маньчжурии есть в виде 11.000.000 населения и в частности 43.000 строевых маньчжуров, солонов и дахуров, а также в виде речных флотилий, хотя бы в настоящее время очень жалких. В Халке гарантиею китайского владычества служит то, что Россия прямо заинтересована иметь в соседстве умиротворивший монголов Китай, чем необузданные орды независимых номадов. Поэтому и войска держатся тут только в двух пунктах, Урге и Улясутае, как правительственных центрах северной Монголии; для охраны же собственно пограничной линии от вторжений контрабандистов и перебежчиков есть ряд слабых монгольских караулов. В Чжунгарии, т. е. в пространстве между Алтаем и Тянь-шанем, физико-географические и политические условия сложнее, и потому здесь между двумя империями не установилось еще прочной границы, а для Китая, кроме этого вопроса внешней политики, существует еще и другой, чисто внутренний. Именно, по обе стороны Тянь-шаня живут многочисленные мусульмане тюркской расы, искони враждебные китайскому владычеству, а в последнее время открыто восставшие против него. Это-то обстоятельство, в связи с неприязнию Якуб-бeка, властителя отпавших от Небесной империи округов Восточного Туркестана, заставляет китайцев держать в при-тяньшаньской стране многочисленные, дорого стоящие отряды войск, которых общую наличность можно определить в 35.000, а быть может и более. Отряды, большей частью дурно вооруженные и содержимые, занимают следующие пункты, начиная с севера: Кобдо, Тулту, Чугучак, Булунь-тохой, Дзинхо, Шихо, Сазанзу, Цзимсу, Гучень, Баркуль, Хами, причем войска, ближайшие к Тянь-шаню, подведомственны Цзо-цзун-тану, имеющему еще в Гань-су, от Лан-чжеy до Ань-си, также до 35.000 человек, между которыми есть вооруженные ремингтоновыми ружьями. Цель расположения всех этих отрядов - стеснение театра господства дунган, занимающих Манас и Урумци, и, вероятно, изгнание этих мятежников с северной стороны Тянь-шаня не замедлит совершиться. Но что касается до борьбы с мусульманами по южную сторону Небесных гор, то здесь шансы китайцев еще очень слабы, потому что Якуб-бек кашгарский успел организовать хорошую военную силу, с которою бороться будет нелегко. Принимая притом во внимание, что и промежуточные земли между собственным Китаем и Восточным Туркестаном еще недавно были обуреваемы возстанием и что притяньшаньский край очень отдален и пустынен, можно думать, что китайцам долго еще придется тут быть на военном положении.
Окидывая теперь общим взглядом состояние военно-сухопутных сил Китая, мы видим, что оно не соответствует ни историческому величию этого государства, ни роли, которую оно может играть в современной Азии и на прибрежьях соседнего Тихого океана. Но, впрочем, начало нужных преобразований уже сделано; многие враги, обессиливавшие Срединное царство, как-то: нинфеи в Юн-нани, мяo-цзы в Куй-чжeу и дунгане в Гань-су, сокрушены, и, быть может, нет особой хвастливости в словах пекинского министра Вен-сяна, сказавшого одному иностранному дипломату: "вы нас упрекаете в отсталости; подождите, пройдет 50 лет, и не пришлось бы вам сказать, что мы ушли слишком далеко". Но, нельзя не заметить, что преобразовательное движение совершается в Китае гораздо медленнее, чем в соседней Японии. Мало того; надменные своим прошлым величием и вовлеченные в новую историческую струю, отчасти против воли, китайцы не довольно чутки к потребностям нового времени. Так, например, доселе не основано в Китае ни одного военно-учебного заведения на европейский лад, и офицеры китайской армии получают самое ограниченное рутинное образование. Эта боязнь европейской мысли, европейской науки пала только в одной сфере, морской, и потому приятно заключить нашу статью кратким взглядом на организацию и успехи китайского военного флота. [ВС.1876.5]
Развитие современных ВМС Китая шло по линии механического замещения списывавшихся истечению срока службы морских и речных джонок на новые паровые военные суда отечественной и зарубежной постройки. Соответственно, сохранялась устаревшая практика подчинения кораблей губернатору той провинции, в портах которой они базировались. Провинциальные флоты не имели общего командования и выполняли сугубо локальные задачи - для 1860-х годов особенно актуальной была борьба с пиратами и контрабандистами. Для этой цели не требовалась развитая инфраструктура, т.к. большую часть флота береговой обороны составляли небольшие канонерские лодки водоизмещением 500-1000 тонн. Надо признать, что со своей задачей они хорошо справлялись - парусные джонки пиратов не могли уйти от паровых военных кораблей, а их деревянные борта - противостоять выстрелам современных нарезных орудий. [МКА-1]
ФЛОТ в 1876 г. С самой второй половины XVII столетия, т. е. со времени знаменитого пирата и повелителя Формозы, Куо-шина, бывшего под конец жизни великим адмиралом Китая, Небесная империя не имела военного флота. Конечно, казна владела целыми тысячами джонок, на которых не редко бывали пушки; в Кантоне и Фу-чжеу-фу проживали два адмирала, которые заведовали этими судами; но самая цель существования флотилий, как морских, так и еще более многочисленных речных, состояла в перевозке казенного риса, поступавшего в подать и назначавшегося на продовольствие пекинского гарнизона и других войск. Пушки ставились на джонки, чтобы охранить их от нападения пиратов, весьма многочисленных в Китайском море; но когда нужно было отправить вместе целую флотилию, тогда этими домашними орудиями не ограничивались, а нанимали для конвоирования транспортов португальские лорчи и даже английские суда. Первая мысль о необходимости военного флота на европейский лад возникла в Китае после войны 1857-1860 гг. с англо-французами. Тогда два англичанина, известный адмирал Шерард Осборн и не менее известный спекулятор Лэй, предложили китайскому правительству помочь в устройстве военно-морских судов; но это предприятие не имело успеха, и действительное начало китайского флота относится к 1869 году, когда были спущены первые корабли с верфей Шанхая и Фучжеу-фу, где китайское правительство, ценою огромных издержек и при пособии сведущих иностранцев-техников, устроило два большие адмиралтейства. С тех пор и по настоящее время численность китайского военного флота быстро возрастала, а размеры и достоинство судов увеличивались на столько, что теперь есть у китайцев паровые фрегаты в 2700 тонн и даже один броненосец собственного изделия. Адмиралтейство в Фу-чжеу-фу, руководимое французом Жикелем, особенно составило себе почетную известность качеством своих кораблей, построенных из тикового и других прочных дерев и с соблюдением всех правил морской архитектуры. Адмиралтейство это, называемое обыкновенно мамойским морским арсеналом, лежит вблизи города Фу-чжеу, именно, верстах в семи ниже его, на реке Мин, против так называемой островной погоды, где находится последняя якорная стоянка для морских судов большого размера, не могущих подплывать к самому городу. Оно покрывает своими постройками до 27 десятин земли и употребляет ежедневно от 1.500 до 2.000 рабочих.
Шанхайское адмиралтейство, Као-чэн-маo, также обширно и лежит верстах в трех выше Шанхая, по Вусуну. В нем работает до 1200 человек, со включением, впрочем, оружейной фабрики и пушечного завода. Оба адмиралтейства получают железо, медь, канаты, паруса и некоторые другие материалы из-за моря; но мало по малу начинают употреблять в дело и туземные произведения. Рабочие и управители обоих заведений суть китайцы; техники же пока европейцы, под руководством которых, впрочем, образовался уже целый ряд китайских мастеров. В Кантоне, где собственного адмиралтейства китайцы не имеют, а где между тем флот нужен для преследования контрабандистов и пиратов, суда военного флота куплены у англичан. Вообще, китайский военный флот в 1875 году представлял следующий состав:
Шанхайская эскадра - 11 судов: 2 фрегата (один в 2700 тонн), 9 транспортов и канонерок, из которых один броненосец в 404 фута длины с одним орудием в 830 пудов.
Фуцзянская эскадра - 15 судов: 1 корвет 13-ти пушенный (Янву), 6 канонерских лодок, 8 вооруженных транспортов.
Все суда китайской постройки.
Кантонская эскадра - 12 судов: 7 новых английских канонерок, 2 старые английские канонерки, купленные с аукциона в Гон-Конге, 3 джонки с паровыми машинами.
Всего 38 судов китайского военного флота.
Лучшей во всех отношениях должно считать эскадру фуцзянскую, потому что она не только составлена из судов отличной постройки, но и имеет хорошие экипажи из опытных фуцзянских рыболовов. Хотя капитаны кораблей все еще по большей части иностранцы, но есть уже между ними и природные сыны Срединного царства. Корвет "Янву", под командою капитана Траси и с целым рядом будущих китайских морских офицеров, отважился в 1875 году пуститься в дальнее плавание, в Японию, и совершил его благополучно. Но самый главный залог преуспевания фуцзянской эскадры состоит в двух морских училищах, основанных в Фу-чжeу, при адмиралтействе. Одно из них есть кораблестроительное и вверено французским инженерам, другое - мореходное и управляется англичанами. Эти училища дали уже выпуски своих питомцев, хорошо подготовленных теоретически и теперь изучающих дело на практике. Шанхайские суда, построенные хотя хорошо, но из менее прочных материалов, управляются почти исключительно наемными иностранными шкиперами, нередко очень невежественными; но и из них иные уже переплывали пространство между устьем Ян-цзе-кьяна и берегами Маньчжурии; лодка "Мей-юн" даже дралась с пиратами в Желтом море. Кантонский флот исполняет свои обязанности по преследованию контрабандистов и морских разбойников с успехом и еще в 1875 г. захватил у берегов Хайнана контрабандный корабль "Кэрисбрук". Англичане говорят, что эта эскадра существует "для блокады Гон-Конга", этого гнезда контрабандистов.
Итак, вообще говоря, китайский флот стоит едва ли не на лучшей дороге, чем сухопутная армия. Конечно, он далек еще от совершенства; он даже не составляет одной общегосударственной силы, а несет службу по распоряжениям провинциальных властей; но всеже он приносит пользу всей стране. И если пираты Чусанского архипелага преследуются не из Шанхая, а из более отдаленного Фучжеу-фу, потому что архипелаг состоит в ведении фуцзянского генерал-губернатора, то в этом пока большой беды нет. С основанием же в Пекине центрального морского управления, как служба, так и самая постройка судов, без сомнения, урегулируются. Тогда Китай станет, наконец, серьезною морскою державою на Тихом океане. И что это возрастание его морского могущества немаловажно, доказывается отношениями, существующими в последнее время между Небесною империею и Англией, из которых последняя ищет всевозможных предлогов для новой войны. Цель же этой войны очевидна: прежде всего истребить зародившийся китайский флот, а потом, буде можно, разрушить адмиралтейства и связать Китай договором, ограничивающим его морские силы. [ВС.1876.5]
КОРАБЕЛЬНЫЙ СОСТАВ Винтовые фрегаты: +2
+2 типа Hai An (2850т 91х13х6м пм:1750лс=12уз 372ч 2д229+24г203) Hai An:1872, Yu Yuen:1873
Hai An
+1 Yang Wu:1872 (1400т 58х11х5м пм:250лс=13уз 270ч 1д190+8д160)
7-2 типа Fu Po (1260т 61х10х4м пм:600лс=10уз 180ч 1д160+4к120(I)\6к100(II))
I. Fu Po:1870, An Lan:187?, Fei Yuan:187?, Chi An:187?
II. Yuan Kai:187?, Teng Ying Chen:187?, Tai An:187?
Fu Po
1 Wan Nien Ching:1869 (1450т 68х9х4м пм:600лс=9уз 6д140)
ИСТОЧНИКИ [ВС.1871.9] О современном состоянии вооруженных сил Китая
[ВС.1876.5] О вооруженных силах Японии и Китая.
[ArmChina] Heath Ian. Armies of the nineteenth century China. Hardcover. 2009.
[MAA-505] Philip S. Jowett. Imperial Chinese Armies 1840-1911. Osprey Publishing, 2016.
[Conway-1] Conway All the world Fighting Ship 1860-1906. Conway Maritime Press 1979.
[МКА-1] Под знаменем дракона. Китайский флот накануне и во время японо-китайской войны. Морская кампания 1.2020.
[N] Navypedia
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-1.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-2.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-3.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-4.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-5.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-6.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-7.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-8.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-9.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-10.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-11.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-12.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-13.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-14.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-15.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-16.jpg)
[ВС.1871.9]
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-17.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-18.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-19.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-20.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-21.jpg)
[ВС.1871.9]
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-22.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-23.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-24.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-25.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-26.jpg)
[ВС.1871.9]
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-27.jpg)
Hai An
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-28.png)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-29.png)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-30.jpg)
Fu Po
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-31.jpg)
Lung Hsiang
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-32.png)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-33.png)
Tse Tien
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-34.png)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-35.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-36.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-37.png)
Mei Yuan
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-38.jpg)
Fu Xing
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-39.png)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-40.jpg)
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/mb1870-79china/mb1870-79china-41.png)
Tse Hai